Ленский Вениамин. Носитель доброго и злого

Ленский Вениамин : другие произведения.

Носитель доброго и злого

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Ленский Вениамин (lensky27@mail.ru) Размещен: 28/11/2019, изменен: 05/06/2022. 114k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Стихотворения написаны в непринуждённой манере обо всём, что в голову взбрело...

***

Пора бы выключить музон,

Услышать музу.

Нам не вместить её имён

В ушную лузу.

Толпою будешь заклеймён

За чёрствость к пузу.

Забав минутных, моветон,

Отринь обузу.

Брось отражаться в зеркалах

Базарных свалок,

Там гениальности размах

Дешевле яблок.

Пусть лучше муза на устах,

Чем сам ты жалок.

***

Спина разболелась, намазать нечем.

Пожалуй, бездельем её подлечим.

От нечего делать, от скуки слечь

В деревне на жаркую можно печь.

Ещё бы и барышню сбоку, чтобы

Скорей под окошком сошли сугробы,

Чтоб стаяли, не подмывая дом,

Поскольку уютно под потолком.

Особенно с девицей красной. Да уж!

А если приспичит ей выйти замуж,

Напомнить полезно: болит спина,

Болит выходить - ты иди одна...

А мы на печи подождём тихонько,

Подмяв под себя твоего котёнка.

***

Я слышал что над нами боги

Живут высоких технологий

Они умны широколобы

И никогда не носят робы

Они читали очень много

О том что нет над ними Бога

Их разум зарево неона

А мы царим среди амёб

Для нас искомые смартфоны

Как судьбоносные иконы

И словно фаллос чуть наклонно

Стоит над нами небоскрёб

***

Хорошо легко в конце недели

С женщиной чьи мысли не гантели

Тесновато сделалось поскольку

Занесло на узенькую койку

Говорить о многом говорили

На фарси урду и суахили

Ничего не поняли в итоге

Но согрели руки да и ноги

БАЛЕТ

Гран жете с разворота, затем антраша...

Балерины порхают, эфир вороша.

Вот одна из них снова ушла в облака,

Её платье в прожилках, белей молока.

И на розовых ножках пуанты блестят...

У меня, несомненно, восторженный взгляд -

Я же ближе к земле обретаюсь, внизу,

А балет отражается в каждом глазу.

Подражание ангелам - прелесть одна,

Потому что в полёте не чувствуем дна.

Но хотелось бы видеть - о, если б я мог! -

Состязание женских и ангельских ног.

***

Питая слабость ко всему что есть прекрасного на свете

Я покупал и шаурму и превращал в золу спагетти

Смотрел распутное кино вёл разговоры со шпаною

Кутил со всеми заодно и находил печаль смешною

Мне импонировал разлад но не всегда а между делом

Я сам во многом виноват на этом шаре оголтелом

Но сожалеть не стану нет жизнь продолжается такая

Какой на облаке эстет её замыслил опекая

В ночи сияют города как межпланетные светила

Вокруг себя не вижу льда мне улыбнулось лето мило

Мой распрямляется маршрут иду без лишних остановок

И по пятам за мной бегут владельцы фирменных кроссовок

Жизнь удивительна весьма кто много пил тот мало помнил

Изюминки её письма круговорот событий молний

Однако злоупотреблять я не хотел не потому ли

Я помню где моя кровать хоть и сижу сейчас на стуле

Себя не раз приободрю научен опытом житейским

Мне через час встречать зарю и было б грустно если не с кем

Земля щедра населена людьми и живностью попроще

А это значит новизна нас не покинет в нашей роще

***

Учиться бы у Цицерона,

У Красса также, Апулея,

Как речь вести позиционно,

О сказанном не сожалея;

Дышать соцветиями Рима,

На форуме читать Катулла

И всё, что нам необходимо,

Всё то, что нас не обмануло...

Быть образованным немало,

Влачить изысканную тогу;

Цитировать как Марциала,

Так и Лукана понемногу;

В честь победителя арены

Рабыню выпрячь из неволи.

И, наконец, разрушив стены,

Прийти к роману Джованьоли.

КИСКА

Привет, моя кошечка, киска моя.

Я слышал, ты родом оттуда,

Где ветер гуляет, живое маня

На запад - на сладкое блюдо.

Из Мурманска, вроде, тебя привезли,

А может, из Мурома прямо...

Мур-мур, дорогая; меняла рубли

На доллары? Шустрая дама!

Я думаю всё же, что ты, где плетень,

В Удмуртии выросла, мурка.

Себе котофея в тени деревень

Искала - удмурта ли, тюрка...

Однако судьба изогнулась слегка,

Я сбоку подсел на вокзале -

Чтоб грела мне спинку, лодыжки, бока

И прочие, киска, детали...

Со мною в алькове ты смотришь TV,

Там нерка гуляет в Амуре...

И я улыбаюсь, исполнен любви,

Твоей раздобревшей фигуре.

Ещё одну, мурка, сардинку приветь,

Глотни молочка голубого...

В Европе - свобода, в Россиюшке - плеть.

Даю тебе, кисонька, слово.

***

Носитель доброго и злого,

Полюбопытствовать непрочь -

За что почтенного Иова

Казнили двое день и ночь?

Один из них Господь могучий,

Другой - всеядный Сатана.

Над головой сгущались тучи,

А жизнь приятностей полна.

Иов лицо кривил от боли,

Вопил, проветренный насквозь...

А нам что делать и доколе,

Чтоб наше счастье удалось?

***

Ты мне скажи, и я тебе скажу,

И будем говорить друг другу часто -

Как мы забавны, словно сапажу,

И глубоки, как речь Экклезиаста.

Как хорошо нам встретиться опять,

По улочке пройтись непринуждённо

И вновь и вновь свиданья назначать

Вблизи индустриального района.

Как мы обильны, словно облака,

Как ласковы, почти ручные ласки.

И нас, на свет стремясь издалека,

Изобразит когда-нибудь Веласкес.

Воздушно поднимаемся на склон,

Не разжимая рук, в душе лелея

Восторг любви, и голос окрылён,

И в небо продолжается аллея...

***

Как хорошо испытывать всё это,

Отдаться этой музыке сполна, -

Она в меня, быть может, до рассвета,

Она в меня сегодня влюблена!

А я опять раздумываю много,

И не готов признаться ей пока,

Но под ногами сдвинулась дорога

И устремилась прямо в облака.

И странно мне и весело сегодня.

Я за собой подметил неспроста,

Что выше стал, и ниже колокольня,

Над нею аллилуйя разлита.

Хотел бы я, когда возобновится,

Когда рассвет наляжет на окно,

Вниз не упасть, откуда, как синица,

Я в небо взмыл, высокое оно.

***

Будь начеку, мы всё же не в пустыне.

Здесь девушки в приветливых бикини,

Из горлышка пьют фанту и вино,

Гоняют мяч над сеткой, на песочке

Лежат вольготно, солнечные дочки,

Прелестницы. Влюблялся ли давно?

...И входят в море смуглыми ногами.

На головах я вижу оригами,

Панамки, шляпки; волосы длинны,

В тех волосах - изящество волны.

Но и коротких стрижек вижу много.

Я слышал, в моде пикси и каре,

А здесь, в неизгладимом сентябре,

Все моды собрались, сюда дорога.

От загорелых тел исходит лето.

Меня сегодня, солнце, заклейми!..

Прохладного отведаю шербета

От моря в сантиметре, mon ami.

И на меня посмотрят чаровницы,

Пофлиртовать я волен, словно бог.

Ты тоже не скучай, не падай с ног,

Ступай со мною, парень белолицый.

***

Сладок девушек образ весенний,

Вот ещё одна мимо прошла -

Мимо сквера и глиняных кадок,

Из которых волшебно тела

К свету тянутся, настежь бутоны

Раскрывая, маня к себе пчёл.

Спрячь в кармашек, my friend, сигарету,

Да и ту, что я в сквере нашёл.

Скоро дождик слепой пробежится.

Опьянеть, надышаться хочу

Этой свежестью, жажду повтора,

Приникаю вплотную к лучу.

Вспомни, было такое однажды:

Шли с тобою, смотрели вокруг.

И звучали вовсю колокольни,

Пели птицы над нами, мой друг!

***

Нехорошо, когда принцесса

Ждёт принца, сидя у одра,

И в телефон о том, что секса

Ей хочется, кричит с утра.

А принц в ответ лепечет что-то -

Как будто на коне своём

Заехал в топкое болото

И обнимается с конём...

***

хотел спросить что держишь под халатом

но ты опередила мой порыв

и распахнулась в зареве крылатом

в тот миг меня на подвиг окрылив

твои дары округлые недаром

вскружили пышка голову мою

лечу к тебе

к зажжённым словно фарам

полночный бражник песенку пою

не говори что мол не длиннонога

не в этом суть а хочешь запиши

пусть от ушей растёт в кювет дорога

растите ноги женщин от души

***

Подруга не спешит заняться сексом,

Ей говорю: не будь подобна камню.

Есть девушки, что мчат сейчас по рельсам,

Летят на самолёте прямо в спальню.

Мы встретились, чего же мелочиться!

Возможно, завтра вывихну я ногу,

И будет у меня болеть ключица,

Передвигаться буду понемногу...

***

Женюсь. Обязательно. Скоро.

Увидишь, со мною жена

Ступает легко вдоль забора.

Без фразы "какого рожна?".

Чего б не жениться, однако!

Жена не собака, не съест.

Я слышал, как лает собака

В распахнутый настежь подъезд.

Мне снилась кошмарная сцена,

В которой царапался кот...

Но женщина эта бесценна,

Что здесь вдоль забора пройдёт.

***

Жара постепенно насела...

Облиться желая вдвоём,

Направились к морю два тела,

Снабжённые сменным бельём.

Решил увязаться за ними

Их шустрый, балованный пёс.

Вилял рыжим хвостиком Джимми

И дамскую сумочку нёс.

Болонку увидев на взморье,

Он сумочку ей предложил.

И струйкой на пыльном заборе

Начёркал: "Хочу тебя, Джил!".

Болонка бойфренда признала.

К подаркам питая искус,

Решила, что Джимми немало

В своих заблужденьях загруз.

Могла бы и косточка, что ли,

Лежать в этой сумке, а там

Помады, духи, алкоголи...

И прочий, и прочий бедлам.

***

Публичные дома открыты настежь,

Их до рассвета с таксой не облазишь.

Домов полно бессонных вдоль дорог!

И дождь пошёл. Я, кажется, продрог.

Могу зайти в один, что возле бани,

Погреться, поваляться на диване...

Но таксу жаль, поскольку для собак

Домов публичных мы не открывали,

Но видели, как часто на вокзале

Сношаются собаки - просто так!

***

Ты для меня надела это платье,

Оно моей равняется зарплате.

Но ничего, в кручину не сойду.

Вот лишь бы ты всегда была красивой,

Единственной моей альтернативой.

Не время тратить много на еду...

И похудеть мне было бы нелишне,

Мне прописал пощение Всевышний.

От мяса я толстею не по дням...

Мой организм нуждается в разгрузке.

Ищу тебе купальники и блузки,

И трусики с разрезом по бокам...

Ещё тебе достану босоножки,

Они мешку равняются картошки.

Мне вольно в прохудившихся штанах...

Пусть говорят, что выгляжу как мышка,

Зато со мною ты, моя малышка,

Цветёшь и пахнешь, словно падишах.

***

Однополые браки,

Я спросил у собаки,

Практикуете вы или нет?

Но увидел оскала

Острозубое жало.

Зарычала собака в ответ.

Нужно было смываться,

Поскорее дать зайца...

Я рванулся немедленно вбок.

И за мною собака

Погналась - кобеляка,

Несусветного гава клубок.

Однополые браки

Снова сводятся к драке,

Раздражают и бесят собак.

Видно, спрашивать буду

У котов, и к верблюду

В зоопарке пристану, дурак.

Но, конечно же, лучше

Не притягивать тучи.

У животных особый свой взгляд.

Если что-то им плохо,

Налетят без подвоха,

Покусают, а может, съедят...

***

Не любят мыши крыс,

Поэтому, на всяк

Пожарный, сыплют вниз

Отборнейший мышьяк.

Но крыс полным-полно -

Не счесть хвостов и спин.

В подвале пьют вино,

Смакуют керосин.

У них - иммунитет,

А запах изо рта,

Какого даже нет

В желудке у кота.

***

Секс для счастья заверните,

Если можно - килограмм.

Я знакомой, тёте Рите,

Эту ношу передам.

Пусть отведает гостинца,

Пропадёт её тоска.

Заверните, словно принца,

Ей к тому же судака.

***

Шумел прибой, матросы пели,

Полз краб по влажному песку.

Мы с вами, милочка, сидели.

Вы мне напомнили треску.

Не обижайтесь, вы - прекрасны,

Вы пахли сладостной водой.

И были губы ваши страстны,

И грудь вздымалась бастурмой.

Я целовал вас прямо в шею,

А вы дрожали, боже мой!

Так листья сыплются в аллею

С осенних веток на покой.

Но вы пытались быть моложе,

Но вы держались, как могли,

И если честно, то я тоже,

Когда на пляж мы прилегли...

Шумел прибой, матросы пели,

Полз краб по влажному песку.

Мы с вами, милочка, сидели.

Вы мне напомнили треску.

***

Когда я буду стар и знаменит,

Я посмотрю, как солнышко блестит,

Как девушки, что радость нашу длят,

Бросают на меня голодный взгляд.

Как человек по улице идёт,

Цитируя мою родную речь.

И как меня листают напролёт

Филологи, чтоб что-нибудь извлечь.

Как всюду на меня огромный спрос -

Как будто я Сталлоне иль Ван-Дамм.

Вези меня, извозчик, вдоль полос!

Ведь памятник себе воздвиг я сам.

Я посмотрю на город свысока,

Но тень моя тропу укажет вниз:

И солнышко заходит, и рука

Трясётся, обнимая старых мисс...

***

Толстяк изящным кажется себе.

Прилип кусок луны к его губе.

Над головою пусто, - словно сокол,

Он в небо взмыл (приснилось ли ему?)

И землю погрузил в густую тьму,

Поскольку на досуге солнце слопал.

Но всё равно, рассевшись на полу,

Он пальцем гладит медную иглу

И представляет медленно, но верно,

Что у него такой же тонкий стан,

Что в мире он последний из землян,

Кто помнит, как полями скачет серна.

Ему сейчас легко; расправив грудь,

Он дышит равномерно, чтоб уснуть

И впредь не проявляться в мире плотном.

Нет силы притяжения вокруг,

Всё съела медитация, мой друг...

Остались только сладости с попкорном.

МУЛЬТФИЛЬМ

Однажды пингвины пришли в дельфинарий -

Смотрели, как плещутся божии твари,

Как прыгают в обруч, резиновый мячик

Пинают носами, вот словно бы крачек.

Дивились пингвины и людям-артистам,

Что, с килькой в кармане, катались со свистом

На спинах дельфиньих - нашли себе сани!

А разве не лучше играть в океане?

Взгрустнули пингвины, подались наружу

И - с ходу ступнёй в лягушиную лужу.

Отпрянули тут же и выгнули спины -

На месте представив себя афалины.

***

Чтоб качку высмоктать из фляжки,

Он голову задрал - и вдруг

Увидел звёзды в небе Рашки,

Луны колеблющийся круг...

И засмотрелся; раньше как-то

Внимания не обращал

На небо, а оно шпагата

Пошире будет, брёвен, шпал...

И бросил фляжку, пнул ногою.

Россия! матушка! жива!

Её чертой береговою

Рассвет охвачен, трын-трава...

Там сердцу сытно и желудку,

Улажен жизненный вопрос.

А в Рашку - в эту душегубку -

Нечистый грешников занёс.

***

Я обрусел, слегка обвис,

А был татарином, как помню.

И на базаре сбрую, рис

Я продавал, маня ладонью.

Гарем построил для царя,

Уплату взял пушниной, зверем.

А царь, каменьями пестря,

Назвал гарем по-русски - "терем".

***

Я в детстве богом стать мечтал,

А время шло, Земля старела,

Над головой зиял провал,

Моё охватывая тело...

Но понимаете, в чём суть:

Мечта меня не отпустила,

Хоть ветер мог её смахнуть,

Увлечь невидимая сила.

И пусть пока ещё далёк

Я от небесных рукоделий,

Жизнь продолжается - как ток,

По проводам бегущий к цели.

Пройдёт, быть может, года два,

И стану богом, точно стану!

Чтоб, отвечая за слова,

Служить людскому океану.

Я богом не был никогда,

Вот и хочу им стать - сначала

Став человеком, как вода

У допотопного причала.

***

Не мог же он выдумать родинку эту...

Ты вспомни: когда напилась,

Была между вами, длиной в сигарету,

На клумбе интимная связь.

Курил полицейский, присутствуя близко.

Окурок задул, подошёл,

Скрутил вас обоих, без всякого риска

Стать тем, чем играют в футбол.

В машину сажая, выламывал руки,

А вы порывались туда,

Где розы, от вашей помяты науки,

Сгорали всю ночь со стыда...

***

Письмо пришло. В нём ясно говорится:

Дурдом функционирует; все сыты,

Одеты и обуты; не темница -

Светлица; валидол, свои сюиты...

И прочее... Не бойтесь нас, не надо.

Тому, что Вам о нас наговорили,

Не верьте; приезжайте, наше чадо.

Есть и у нас места в автомобиле...

Заботиться о Вас, любить - поймите! -

Не перестанем; разве Вас хоть кто-то

Жалел на этом свете - в неолите?

До смерти уносили с эшафота?

Вот видите... вот видите, никто Вас!..

Тускнеет мир, на полке тлеет атлас.

И зубы выпадают, словно голос,

И водят Вас болячки Ваши за нос.

А Вы же человек, лишённый грима,

Волной на скалы выброшенный! Да уж.

Вам ощущать любовь необходимо,

А нашей санитарке - выйти замуж.

ПУШКИН

Здесь Пушкин шёл иль просто пешка?

Иль пешкой Пушкин был, а после

Решил, что вдаль нужна пробежка,

Пока лодыжки не обмёрзли?

...И стартовал - быстрей Пегаса,

Огня из самой мощной пушки, -

В живую будущность, где трасса

В хай-тек ушла сквозь деревушки...

Нет! Пушкин пушкой был; когда же

Творцы ядро в него вместили -

Он, став бессмертия на страже,

Дал залп - и смерть лежит в могиле.

***

На Петербург сорвался дождеград,

И осень озаглавилась зонтами.

Какой-нибудь в толпе бредущей даме

Всё кажется, как много лет назад,

Что Пушкин не испорченный мальчишка,

Он - памятник, но губы - мармелад.

Приникни к ним губами (будет рад!).

Гуляя, не почувствуешь излишка.

И скверы обретут свой прежний вид,

Откликнется булыжник под ногами.

А вечером, доверившись рекламе,

Отправишься считать кариатид.

И музыка польётся из прихожей

Былых времён, звучнее, чем была,

И Пушкиным окажется прохожий,

Внезапно сделав шаг из-за угла...

ДЕРЕВЕНСКИЕ ШАЛОСТИ

Там небеса и воды ясны...

В. А. Жуковский

Висеть на дереве, в его ветвистой кроне

Запутавшись и глядя свысока

На то, как платья сохнут на балконе

И рукавами пенится река...

"Вам сколько лет?" - сорока ненароком

Задаст вопрос, чуть выше, на суку

Расположившись. "Много". - "Скоморохом

Вы кажетесь мне, сударь мой. Ку-ку!".

И улетит, хвостом, почти павлиньим,

С меня пушок смахнув, а вдалеке

Шарахнет гром, листва запахнет ливнем

И выгнется гимнаст на турнике.

Домой заскочит в чепчике Лиана.

Её отец - лишь издали суров -

И мать её сегодня лягут рано,

Чтоб встретить дочь не позже петухов.

Она уедет в город, смуглолица,

В прозрачном платье! Мода такова,

Что и в дурнушку просто мне влюбиться,

Чтоб говорить прекрасные слова.

Взошли ромашки в логове зелёном,

А я шагаю, чувствами влеком,

К широким липам, дивным павильонам,

В которых девы пляшут босиком.

В объятьях вязких, в музыке невинной

Вдруг позабудусь, охну поутру:

Хотел с Лианой, встретился с Дельфиной,

С ней ночь провёл, но замуж не беру.

***

Звала меня девушка в тихий лесок.

Мы вышли из города и побежали.

Нам весело было, я не был жесток, -

Меня напечатали в толстом журнале.

Я чувствовал силу; казалось, могу

Прославить хорошую девушку эту

И, если угодно, купить ей слугу

На тот гонорар, что запрятал в манжету.

Но девушка мне приказала: "Неси!".

Я на руки взял её дивное тело

И что-то от счастья сказал на фарси,

А может, на русском... а девушка пела.

Вдаваться в подробности я не хотел,

Свои словеса понимал туговато.

Всё девушку нёс, всё топтал чистотел.

Казалось, в руках что-то лёгкое, вата...

Не помню теперь, сколько было полей

И сколько лесков по бокам пробежало.

Я ношу мою и семь тысяч рублей

Успешно донёс до речного вокзала.

Мы сели на баржу (я всё оплатил).

Мы в город вернулись без денег, но всё же

Довольные очень и полные сил -

Однажды на судно взойти подороже...

***

Чтобы солнце не устало,

Поклоняются ему,

Предлагают печень, сало,

Мёд, бананы и хурму...

Неспроста трясутся голо

В экстатическом пылу,

Распечатывая горло,

Грудью падая в золу.

На небесное светило

Глядя, жаждут, чтоб оно

В них вошло, осеменило,

Обожгло глухое дно...

А потом выходят скопом

На охоту дикари,

Веря диким антилопам

И сверкая изнутри...

***

Поэт приехал из Москвы

В провинциальный городок.

Читает разный срам, увы,

Что не идёт народу впрок.

Заносчив, нет на нём креста,

О постмодёрне говорит

И заливает спирт в уста,

Глаза наводит, бля*овит.

Одетый в броские цвета,

На пальцах перстни колесом...

Валет какой-то, блатата,

Ганьба, гоморра и содом.

ДЯДЯ ПЕТЯ

Вторую мировую в цвете

Смотрел давно у дяди Пети.

Он под Варшавой храбро бился!

И мне внушительно сказал,

Что у Манштейна рожа лисья.

- Он кто?

- Нацистский генерал!

Да там у всех такие рожи,

Хоть фото Кейтеля возьми...

А наши парни вон из кожи

Ломились - только бы людьми

Из каждой выйти передряги...

У дяди Пети орден был

За то, что он советский тыл

Оборонял, родные стяги.

И всё же, дядя до Берлина

Не смог дойти, но, вдохновлён,

Он сокрушил небеспричинно

Немало факельных колонн.

Его спросил я, почему же

Он не дошёл, когда туда

Достали бойкие катюши,

Домчались танки, поезда...

И дядя Петя, грудью бравой

Меня коснувшись, так сказал:

- А на вокзале под Варшавой

Мне отдавил ступню амбал.

Но огорчаться смысла нету,

Я с неприятелем был крут.

И люди Мира, ближе к лету,

Узнали: Гитлеру - капут!

***

Кровосмесительная связь

У фараонов прижилась.

Ложился брат с родной сестрою,

Сын - с матерью, а с бабкой - внук.

Ценили знания, не спорю,

Кровосмесительных наук.

Их кровь божественной считалась,

Священной влагой, как вино...

Но на меня находит жалость -

Ведь боги вымерли давно.

***

Не всё, что напечатано в журнале,

Талантливо и гению сродни.

Мы много графоманов лично знали.

Сто лет прошло, и где сейчас они?

А как они гремели! собирали

Вокруг себя зевак, и о Парни

Надменно отзывались, о Стендале...

А гений в это время был в тени.

А гений избегал их шумных сходок,

Локтями не толкался, огибал

Живот отвисший, толстый подбородок...

И часто мял прочитанный журнал,

Не позволяя творческому пылу

Навеки улизнуть от нас в могилу.

***

Я был в Крыму, там русских много,

Я даже встретил демагога...

Но, откровенно говоря,

В Крыму татар видал немало,

И украинцы не зазря

Там расселились, как заря,

Что в Судаке меня застала.

Мне дал испить грузин вина,

А грек маслинами отметил

Мой скромный ужин; дотемна

Я пировал, а утром дна,

Нырнув, коснулся, сыт и светел.

Пылало солнце горячо

И обжигало нос и плечи.

Я в тень вошёл, где ел харчо -

Под сенью лиственных наречий...

Я просто отдыхал в Крыму.

Мне подносили шаурму,

Мне делала массаж болгарка.

Чей Крым, кому принадлежит -

Не спрашивал: видать, был сыт

Жарой июльской; было жарко.

***

Что может мне сказать зоил седоволосый?

Уж вороны над ним, а может - альбатросы...

Но в пепельных зрачках мелькают огоньки.

Он много написал, а я прочёл немало.

И я стою над ним, как будто опахало,

А лучше бы шагал вприпрыжку вдоль реки.

Но я стою над ним, и я чего-то стою!

Меня нельзя сравнить с кромешной темнотою.

И тикают часы, чеканный топ коней...

Ну что тебе, старик, понадобилось нонче?

Иль должен я играть с тобою в "Tamagotchi",

Раз шахматы тебе даются всё трудней?

Прости меня, старик, за то, что я наглею,

Но ты критиковал и розу, и лилею,

Спесивостью своей поэтов не щадя.

Ты многим преградил стезю в литературу,

И дорог был себе - по-видимому, сдуру.

Теперь не молкнет шум в ушах твоих дождя.

В КРУГУ

С тобой уснули рано утром,

Проснулись - в окнах полумгла.

Луна гуляет в небе круглом,

Сама таинственно кругла.

Фонарь в проулке светит кругло,

Вокруг порхает живо моль.

Звезда, которая потухла,

Зажглась над кругом наших доль.

...И наши лица округлённо

Опять сближаются в ночи.

Глаза в глаза впадают - словно

В лиман весенние ручьи.

Круглы объятья, губы, плечи...

И совершенно нет углов,

И сделать их как будто нечем.

В кругу уютно, свет лилов.

АРБУЗ

Мой приятель обзавёлся пузом

И в толпе на митинге загруз.

Я ему сказал:

- Ты стал арбузом!

Он же мне в ответ:

- Я съел арбуз!

Спорить с ним - недобрая примета.

В небо не подпрыгнет, как Дедал.

Да и никому не нужно это -

Чтоб арбуз арбузы поедал.

В ГЛУШИ

Я представлений не даю,

Живу в уединеньи ныне -

Ещё, конечно, не в раю,

Но и не в пагубной пустыне.

Всё есть, а главное - покой.

Собрал недавно я гербарий,

И над пространною рекой

Стоял, как царь персидский, Дарий.

В трубу подзорную смотрел,

Когда ж пресытился, немедля

Себе сработал самострел

И всполошил в лесу оленя.

Сел на пенёк, вокруг едва

Листва вскипала, и тянулся

Ручей на север, где Москва,

Где лёд сковал речные устья.

Уж холод стлался, по утрам

Седлал траву пушистый иней.

Жизнь дорожала - каждый грамм.

Лес оголился в паутине.

Нет, я в глуши не одинок,

Со мной ещё литература.

И я читаю между строк

Роман известный про Бен-Гура.

Деревня рядом в три двора,

Там иногда мычит корова,

Таскают брёвна столяра

Для отопления печного.

А я, когда зима прижмёт

И батарея мне приснится,

Пальтишке выкажу почёт,

Направлюсь в город, как синица.

Но вскоре всё-таки вернусь:

Дверь отопру, на койку лягу.

И покемарю, слыша Русь,

Как слышал раньше Леди Гагу.

ГРУДЬ ЖЕНСКАЯ

Грудь женская - неужто из пекарни

Горячий хлеб? - возвышенная грудь!

Спешат на пир сознательные парни,

Желая к ней воинственно прильнуть;

Бросаются - как будто под колёса

Надежду потерявший индивид...

Упругих два, пружинистых утёса.

О них в стихах Овидий говорит.

В них заплутать, как в соснах, очень просто -

Ладонями, лицом, да всем, что есть...

Была бы грудь, для нашего же роста,

Она для нас - приятнейшая весть!

Пусть выбор не окажется напрасен

И грудь объединяет нас, пленив.

Одни её сожмут, как Стенька Разин,

Звериных сил почувствовав прилив;

Другие - с позволения хозяйки -

Взволнуют нежно (мир и так суров!)

Те два холма, две выпуклые пайки,

Что по рукам скучают мастеров.

***

Душиста грудь её, упруга и округла...

И я гулял в холмах, сняв с памяти засов.

Укрыться можно там - не зря земля набухла

И вздыбилась, но всё ж не вышла из пазов.

Лишь вечер упадёт, соединятся тени, -

Под прядями волос холмы её парят...

И где-то там сосок - фиалка - прячет взгляд,

И где-то там я был - на ласковой арене.

Мне было хорошо, звезда качнулась валко,

Верхушкой золотой касалась звёзд сосна.

Щека моя к холму приникла, и фиалка,

Пылая изнутри, очнулась ото сна.

УСЕЛИСЬ У КАМИНА

Уселись у камина, греться чтобы,

Продлить беседу в зареве огня.

Мы, эрудиты, то есть не микробы;

Поэты - не поленьев трескотня.

Блестят глаза, начищены ботинки,

По кругу скачет модный анекдот,

И ползают в террариуме сцинки -

Самцы и самки, чёрт не разберёт...

Как пулемёта очередь - по крыше

Дождь вперемешку с градом; у окна

Ждут снегопада фирменные лыжи,

Однако осень сказочно длинна.

Но вот коснулась клавиш, заиграла

(Так, будто чередуя с грустью смех)

Под веточкой заморского коралла

Невеста наших помыслов, утех...

Мы слушали, всё-всё запоминали,

А после не сходились много дней,

Поскольку я, к большой моей печали

И к радости, остался на ночь с ней.

***

На родине талант едва ли свой раскрою,

Уеду, так и быть, в отзывчивую Трою.

Сейчас перенесусь, с дивана не вставая,

И будет царь Приам опора мне живая.

Петь буду при дворе, со стен высоких града

Смотреть, как на волнах качается прохлада,

Как рыбаки плетут узорчатые сети

И чайки в облаках играют, словно дети.

...Уеду, хоть на час, хотя бы на минуту.

Пусть Менелай возьмёт меня к себе в каюту:

Нам, знаю, по пути; крепчают ветры Понта.

Под парусом большим пора уйти из порта.

Дыхание морей целебно и туманно,

А я ищу бальзам, в котором скрыта тайна.

Мне в Трою бы попасть в моём желаньи верном,

И если быть войне - я с вами, Агамемнон.

ПОЭТ И РАБОТА

Работы нет - и нет заботы.

Остались пряники и шпроты.

А на земле слежались листья -

Похоже, тополь обнулился.

И дождик был, улики тут же:

Текут ручьи, впадают в лужи.

Часам вопрос:

- Вы на работе?

А мне в ответ:

- А вы идёте?

- Ты работаешь?

- Да.

Я работаю!

- Где?

- Я работаю там,

На далёкой звезде...

Посылаю вам свет,

Золотые персты...

- Отдохни, дурачок.

Мы же просто кроты.

Утро. Часики. Работа.

Вечер. Часики. Домой.

Всё - одна дорога что-то:

Влево, вправо, по прямой...

На базаре купит боты -

Чтоб, когда долги прижмут,

Поскорей к торцу работы

Приурочить свой маршрут.

К новизне поэт стремится!

И не хочет сесть в тюрьму.

Но одни и те же лица

Попадаются ему.

***

Я выписался, жив и, видимо, здоров,

Иду к себе домой по улице, вдоль парка.

Улыбка на лице, вокруг полно скворцов.

Возможно, это я - влюблённейший Петрарка!

Пространство для меня распахнуто с утра,

Могу куда хочу шагать, и не промажу.

Не властны надо мной отныне доктора,

Из клёнов и дубов себе составлю стражу.

Моя прекрасна тень, в движениях размах,

А в голубых глазах край неба озорного...

И нету узелка с бельём в моих руках:

Я в прошлом бросил груз - дал будущему слово.

ОСЛИК

Под кожей у осла нет крови лошадиной,

Но хочется ему быть лошадью порой,

Скакать вперегонки - под женщиной, мужчиной, -

С ватагой ловчих птиц. Но мух кусачих рой

На ослике сидит, а скоро - чует ухом -

Дверь в стойло проскрипит, войдёт хозяин, чтоб

На спину поместить, где все удобства мухам,

Обёрнутый в сукно слезящееся - гроб.

Прикажет: "На погост!", там в ряд стоят деревья,

И люди собрались, всяк в чёрное одет.

И ослик повезёт, догадываясь, веря,

Что в том гробу лежит непризнанный поэт.

***

Оправиться не так уж просто,

Когда страна лежит в грязи.

Взлетают бабочки с погоста.

Идти не нужно на УЗИ,

Коль не беременна. Похоже,

Мы вымираем, целый вид!

Смотрю на бабочку в прихожей,

В окно влетела и шумит.

А у меня темно, тоскливо,

Понурил голову тюльпан.

И мне не светит перспектива

Нащупать почву разных стран.

Я остаюсь бесцеремонно

В стране, где свет сошёл с пути...

А ты, любви моей канцона,

Лети, как бабочка. Лети!

ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО

"Всё будет хорошо" - сказала мне старуха.

О, как она стара! Как молод я! И пусть

Всё будет хорошо не только лишь для слуха.

"Всё будет хорошо" я знаю наизусть.

"Всё будет хорошо" - твердит священник в церкви.

Быть может, так Творец Адаму говорил

И вверенной ему любвеобильной Еве,

Из рая уводя в мир тлеющих светил...

Не знаю, что сказать... А если будет плохо -

Кого винить тогда и спрашивать с кого?

"Всё будет хорошо" из мысленного вздоха

Рождается всегда, как Бог на Рождество.

СЛОНЫ

Мне нравятся слоны, "гиганты" - им синоним.

Большие, статные, горячие слоны, -

Я часто говорю другим четвероногим.

И в этом нет моей значительной вины.

Всегда хвалю слонов - за необъятность, хобот,

О хоботе таком готов мечтать удав,

Чей розовый язык на части две распорот -

От зависти, ну да! Я чувствую, что прав.

Слон дюж и башковит; недаром Ганнибала

На собственной спине возил в походах слон

И римлян покорял - их воинов немало,

На резвых жеребцах летящих вперегон.

Слон гору, если что, подвинуть в состояньи,

Бушмена обогнать, корову и быка.

Мне нравятся слоны! и я люблю их втайне.

И, словно бы удав, завидую слегка...

Их мясом не корми - они вегетарьянцы,

Хотя не каждый лев решится подползти

К ушастому слону, чтоб речь затеять вкратце...

О звери! у слонов не стойте на пути!

Давайте им гулять, резвиться отстранённо,

Других таких детей мы вряд ли где найдём.

Они могли трубить у стен Иерихона

И блоки пирамид швырять за окоём.

Их поступь широка, дыхание глубоко,

В глазах блестит любви и мудрости бальзам.

А в Индии слонов, где кладези Востока,

Богами нарекли - и молятся богам.

РОДЕО

Выпускают быка на арену - и бык

Разъярён, потому что возить не привык

Лихачей - джинсоштанных ковбоев.

Он брыкается, скачет, массивен, рогат,

Здесь о нём с уважением все говорят,

Что ковчег раскорячил бы Ноев...

Поднимается пыль - так рождается смерч,

И копыта гудят, под которые лечь

Никому не желает никто здесь.

И взглянуть на табло не получится, чтоб

Отвалиться с быка ровно в срок, пряча лоб,

Меткий хвост ощутив - словно подпись...

Здесь родео, раз вышел - не сбейся с пути,

Испытаний рисковей не просто найти.

Проще нос разукрасить в салуне

Двум иль трём ловкачам, в чьих руках ремингтон.

А ужаленный бык, словно лев, разъярён.

Мечет в стороны пенные слюни.

Потным боком забор задевает, хитёр,

Хочет сбросить - как ветер, что падает с гор.

Многим увальням бык задал джазу...

Стиснул зубы ковбой; и, почти на мели,

Представляет, быть может, как цапли вдали

На быках разъезжают, все сразу.

Нелегко обвести вокруг пальца быка,

Его ум тренирован, а грудь широка,

Бьётся сердце в мясах его громко.

Притворяться пернатым не вздумай - смекнёт.

И восстанет, стремясь человеческий гнёт

Раскатать по арене и скомкать...

***

Бывает ли у вас такое,

Когда не пишется совсем,

Когда лежишь, как будто в поле,

В своей постели без проблем?

И вроде бы здоров, не болен...

И деньги есть, но - верьте мне -

Порою кажется: был воин,

Сражался в поле на коне.

Но конь обмяк, лежит громоздко

Во ржи, объелся - не вернём...

И я - моих усилий горстка -

Лежу, придавленный конём.

СОСНА

Я полюбил сосну в овраге.

Любовь к деревьям испокон

Присуща всякому бродяге.

А что любил Пигмалион?

Он был гораздо агрессивней:

Должно быть, в Африке слона

Убил - и выточил из бивней

Себе любовницу сполна.

А я убийством не болею

И потому своей сосне

Твержу: - Тебя на Галатею

Не променяю и во сне!

Звенишь мне кроной вдохновенно,

Киваешь с самого утра,

Как та, прекрасная, Елена, -

Ведь я пришёл без топора.

Весь день - как Минос Пасифаю -

Твои упругие бока

Рукой упрямою ласкаю,

Тесню, напористей быка...

А ты наклонишься то влево,

То вправо словно соскользнёшь,

В овраге этом - королева,

Сосна, бросающая в дрожь...

***

Когда любовь была права,

Когда огонь лизал дрова,

Когда созвучно пели птицы, -

Я собран был; казалось, льва

Могу смирить рукою левой,

Подбросить правой раза два

И мыслей вольные зверинцы

Облечь в привычные слова.

Я был на взводе и на взлёте,

Никто постичь меня не мог,

Зато с вопросом "как живёте?"

Не отступали, видит бог.

Скажу: на каждом перекрёстке,

На светофорах, площадях

Любви сверкающие блёстки

Моей души ласкали стяг.

Я шёл под парусом как будто,

Неутомимо шёл вперёд,

Исполнен хаоса, уюта,

Смакуя сладкий кислород.

Мне было всё по барабану...

Я вечность выиграл в лото,

Луну, нирвану, "Рамаяну"...

Большое что-то... чёрт-те что!..

И этот выигрыш коронно -

Миров разлитое вино -

Весь, от земли до небосклона,

Вместился в слово, лишь в одно.

Любовь была со мною всюду,

Я сам - любовью был тогда.

И удивлялись люди чуду,

И сокрушали стены льда.

Земная сфера клокотала,

Бурлил бескрайний океан...

Я шёл вдоль радиоканала

И слушал песни марсиан.

КАРАНТИН

Улицы опустели,

Дома полны.

Кто-то замазал щели,

Набрал слюны.

Кто-то уснул, как после

Дневных трудов.

Кто-то в деревню сослан,

Да под засов.

Кто-то в защитной маске,

Мы им горды,

В кухне зубрит амхарский,

Ды-ды, ды-ды...

Кто-то погнул корону

И жизни рад,

Люстре, тому притону,

Который над...

ВОРОНА

Взгляни на стремительную ворону.

Блистанье её черно,

Но нравится снег ей, в него с разгону

Нырнула - ушла на дно...

Как будто морозное рукоделье -

Загадку его - она

Постигла, а мы на скамейку сели

И снега душа полна.

О, как прозорлива ворона эта

И как близоруки мы!

Ворона всегда в свою тень одета, -

Там нет, в темноте, зимы.

А мы не на шутку издрогли, будто

Совсем лишены тряпья.

Неужто зима нас прижала люто

И грешного воробья?..

Уместно - вороне сказать спасибо

За то, что она даёт

Для нас представленье; в снегу - как рыба,

Что в реках целует лёд.

Не каждая птица умом перната,

А эта - почти лиса:

Сестру объегорит, обманет брата

И в ночь улетит, в леса...

***

Весна... и снег сошёл. Ворона,

На ветке сидя, ждёт зимы.

Я на неё гляжу с балкона,

А сердце думает: с кормы.

Полно воды внизу текучей,

Дом - если плавать он учён -

Поплыть враскачку вслед за тучей

Горазд, плечом подвинув клён.

Ворона вздрогнет непременно

И - хлопнув (словно динамит) -

В далёкий край, где смёрзлась пена

И слиплись люди, полетит.

ВЕСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ

Между ног пробудился языческий бог

И упёрся в ширинку на стыке дорог.

Это снова - весна! Тёплый выгнулся луч.

И пернатых язык необычно могуч.

Сквозь мясистую почву, из тьмы гробовой,

Пробивается зелень с чесночной ботвой.

Дом растёт этажами, работа кипит.

У рабочих высотных подтянутый вид.

Быть желая стройнее античных колонн,

Дамы в пёстрых кроссовках восходят на склон.

Их колени округлы, их чувства спешат...

Нет сомнения, сдулся зимы шариат.

***

Мне кажется я долго думал

Зачем и кто сюда стошнил

Вот в этот выстраданный угол

Напротив ласковых перил

Я углублялся в суть вопроса

Как батискаф когда волна

Его объемлет горбоносо

Прохладой с илистого дна

По лестнице забрался выше

Зачем наш дом не стережём

А там лежала ночь на крыше

И управдом стоял с ножом

***

Нам нравится сидеть на стуле

И не вставать, куда б ни звали

И ни тянули - на беду ли,

На счастье, сытое в начале...

Мы остаёмся непреклонны,

С большим трудом досталось место.

Пускай античные колонны

Стоят, как липы у подъезда.

А нам в тепле сидеть охота,

Глазеть в окно да в чашку чая.

И если в мире лопнет что-то -

Мы огорчимся, не вставая.

ПИТЕКАНТРОП

Питекантроп тоже был филантропом, ибо

Он размножался, за это ему - спасибо!

Конфисковали останки у дна земного,

В музей принесли, слепили, а он - ни слова!

Неблагодарный, безмозглый, но смотрит гордо -

Прямо в окно, на луну, обезьянья морда.

Что ему в нашей луне современной! Нынче

Мир стал другим - поработал над ним да Винчи.

Знаем к тому же: не наш питекантроп зодчий,

Хоть и шагал в нашу сторону дни и ночи.

Спину, как мы, разогнул и расправил плечи,

Но всё равно не дошёл до Нагорной речи.

Древо его обломилось, прервались роды,

Видно, в то время бесились вовсю погоды.

В землю ушёл, не пророс, как семья арбузья.

Ветку он выбрал, а мы выбираем - брусья.

***

Ты думаешь, твой вздох не пропадёт,

Рождённый в недрах вымученной ночи?

Вот здесь, раскрой глаза, среди болот

Лучей померкло много, многоточий.

Не стоит быть наивным чудаком,

Когда сюда не ходят пароходы.

Опять лягушек выбрал избирком

Вещать о завихрениях погоды.

Быть за чертой не лучшая черта.

Похоже, ты никак не спелся с ними,

А мог бы вынуть голос изо рта

И прошептать на ушко местной приме.

Мне кажется, тебя погубит слизь.

Покинь болото, выйди на поляну.

В конце концов, на дерево взберись,

Будь ближе к небу, ближе к океану...

Полезен свежий воздух иногда,

Но если ты болотная особа,

Останься здесь, где мутная вода,

И в бой вступай с лягушками до гроба...

***

Еду в рай... и не верю, похоже:

Крым прискучит на стыке недель,

Как волошинцы, что помоложе

И постарше, и все - в Коктебель!

Скоро буду, но крымские оды

Не сложились - у музы застой...

От Волошина - лишь эпизоды,

Хоть и был он, как пальма, густой.

Знаю, рукопись может продаться,

Вдохновение вряд ли продашь!

Вот и еду, напутствуя зайца,

Оттянуться на солнечный пляж.

Если в сердце проклюнется муза,

Чтобы вновь преподать мне урок,

Непременно на пузе арбуза

Начерчу пару ласковых строк...

ПОНТИЙ

Как личность историческая Понтий

Ни в чём, почти ни в чём не виноват...

Меня из жизни будущей увольте,

При чём же здесь известный нам Пилат?

Он боронил имперские кордоны,

На страже был порядка, наших прав,

И - точно бы река - через препоны

Перебирался, голову задрав.

Не думаю, что ехать в Иудею

Ему хотелось очень - лучше Рим,

Где провернуть карьерную затею

Гораздо проще, сделаться другим...

Но волею судеб (уж так сложилась

Его стезя) к еврейским очагам

Стальная императорская милость

Его толкнула с горем пополам.

Он мудро вёл наместную работу.

И, помнится, мессию одного

Хотел спасти назло Искариоту:

Кнутами высечь, только и всего.

Но публика противилась, она ведь

Имеет право всюду выбирать -

Кого в живых на поприще оставить,

Кого в годину смуты бросить вспять...

Чиновничьи заботы - дело чести.

Уж если на коня посажен, будь

Наездником отменным, глас приветствий

Вбирая в гладко выбритую грудь.

Империям нужны вода и бани,

И потому, вспотевший от забот,

В Ерусалиме, городе собраний,

Провёл Пилат большой водопровод.

***

Недвижимость подвинулась, когда

Из речки-млечки хлынула вода.

Слизала дачи. Ныне посмотри -

На месте дач зияют пустыри.

Их сорняки седлают, конопля,

Её покуришь - будто с корабля

Шагнёшь на сушу и, дразня акул,

Утонешь в речке. Что, не утонул?

Тогда чуть позже... это не вопрос.

Дриад и фавнов пустим под откос,

Раз эллинизм изрядно надоел.

Прости, Гомер...

Но греки свой удел

Нам не должны навязывать, и Рим,

Как стало ясно, тоже одолим.

Писал же всласть брадатый Гераклит:

Всё измениться всюду норовит...

И речка-млечка, выгнувшись, уже

Бежит вдоль пашен, в илистой душе

Храня, быть может, некий идеал -

Как Юлий Цезарь или Ганнибал...

ЖУК

По глупости своей мальчишка съел жука,

На лавочку присел, заплакал потихоньку.

Живой был жук, теперь - под складкой пиджака,

В желудке, где-то там, укутанный в пелёнку,

Как в саван, он уснул!.. Ничто не говорит

О том, что может жук очнуться, разжужжаться.

Исчерпан для него физический лимит.

И мальчик слёзы льёт, крылатого скитальца

В себе похоронив, без почестей, без них.

Убийцею себя находит и бедняжкой.

По воздуху плыл жук, как самый быстрый бриг,

И в заросли манил походкой псевдотяжкой.

Совсем не ядовит, не дерзок, не буян,

И мухи этот жук не обижал... ни разу!

Как жаль, что мир земной не милует землян,

Особенно жуков - как будто по приказу.

Притих садовый шмель, и осы наравне...

Все слушают сейчас мальчишеские плачи.

Но жук жужжит другой, всё громче, в стороне,

Забор преодолеть намерен, Аппалачи...

***

О сексе говорил с каким-то стариком.

Старик мне говорил о сексе прямиком.

Я слушал и молчал, мне было десять лет.

И думал я: "Ну что ты знаешь, серый дед...".

Он щурил правый глаз, улыбочку кривя;

В кудлатой бороде я видел муравья,

А дед не замечал, и, словно бы в огонь,

Он палец погружал в закрытую ладонь.

Был боек на язык, порядочно горбат -

Как будто и теперь всходил на Арарат

По взвинченной тропе, шугая стаи птиц,

И капала вода с его густых ресниц.

Он быстро говорил, слова глотал, и всё ж

Меня расшевелил, мне стало невтерпёж

Увидеть, подглядеть - хоть в узенькую щель! -

Интимные дела... без лишних пустомель.

Я деда перебил, сказал ему: "Прощай!" -

И в город побежал, сминая молочай.

А он - хромой старик - побрёл за мною вслед,

Но вскоре пересел на лёгенький мопед.

***

Вот мы и снова вместе, снова любить вольны,

Лишь бы никто не видел и не познал вины.

Слышишь, как стонет кожа? - как паруса, когда

Ветер на них находит жаркий, убийца льда.

Спрячемся под навесом розового куста.

Или в траве высокой, где разлеглась верста.

Груди твои целую, губы, блестящий лоб...

Пусть не спугнёт влюблённых общество антилоп.

Солнце ещё не скоро выйдет из-за кулис.

Буду с тобою нежен, как молодой анис.

***

И скиф кипит во мне, и римлянин, и гунн,

Я русский до сих пор, не просто сгусток тела,

И слово ворошу - вместилище лакун,

Желая вспомнить, в ком душа моя кипела...

Я не чертил кругов, нагнувшись над водой.

Тверда моя земля, изваянная Богом.

И всё, что я люблю, и ты люби, не стой,

Попробуй полюбить в походе нашем долгом.

Мы по земле идём, не видно ей конца!

То лес из-за холма поднимется скрипучий,

То поле прогудит пшеничное; птенца,

Что выпал, не дави - накроют землю тучи.

На девушек нагих засмотримся: белы,

Румяны и стройны, нередко чернооки.

Любую в жёны взять не жалко. За столы

Садимся в деревнях, и кормят нас пророки.

А басенник, слепой, не хуже, чем Гомер,

Эпично речь ведёт о чахнущей Европе,

И мы в неё идём из диких наших сфер,

Чтоб дух её поднять, разжечь в сухом иссопе.

СПЯЩИЙ

Я помню, спал, и помню - долго.

Я долго спал без чувства долга.

Весь день я спал, всю ночь, и после

Я тоже спал, а ноги мёрзли.

Я спал на шёлковом диване,

На стуле спал, в чугунной ванне,

И у ворот кремлёвских тоже

Я спал, гулял мороз по коже.

Я спал, когда меня будили.

Я спал как бомж на Пикадилли.

И в полицейской будке храпко

Я спал, пока тучнела папка...

Я спал в строю, в стогу, на пляже,

В объятьях женщины, и даже

В окопе с мёртвым генералом

Я спал - почти под одеялом.

Я прочно спал, везде и всюду.

Мне снилось - люди бьют посуду,

И снилось - спят за книгой Пруста.

Я спал, как зимняя капуста.

Я спал в зародыше Вселенной,

И сплю теперь с улыбкой пенной,

Всё сплю и сплю, страшась хотя бы

На миг раскрыть глаза-ухабы.

Я сплю, не видя в том подвоха.

Живу иль помер - знаю плохо.

На чём я сплю - не в этом дело.

Я сплю, а тело опустело...

ТОЧКА

Я знать хотел бы кто поставил точку

Которая внезапно разрослась

И стала домом людям голубочку

Что с трепетной голубкой держит связь

Всех приютила взвесила пылинки

Под солнцем выходящим из глубин

И пешеходов гулкие ботинки

Перемешались в зеркале витрин

Турбины загудели ураганно

И времени скользящая рука

К нам донесла лучи Альдебарана

В сторонку отодвинув облака

И прямо из утробы телескопа

Как из тоннеля выпростался взор

Чтоб там средь звёзд всемирного потопа

Нащупать очертанья новых гор

***

Я воду разбазаривал, а нынче

В пустыне заблудился, пить хочу.

Любой ценой как выжить в знойном клинче?

Что делать? неужели - пить мочу?

На голове несу звезду дневную,

Горю, не удаляюсь от песка.

И вдаль смотрю, тугую вижу тую

С фонтанчиком блестящим родника.

Но голос мне подсказывает некий,

Что тиражи я вижу миражей,

Что лучше бы я видел итсигеки

И не топтал злопамятных ежей...

Едва влачусь, протягиваю руки,

А в голове горячечной растут:

Озёра, реки, дамбы, акведуки...

Над ними снег танцует - алеут.

***

Не будь неудачником, будь удачником,

Вот этим хотя бы - мальчиком-с-пальчиком.

Он идёт, и циклопы проходят мимо,

И дежурят в воротах Ерусалима.

А когда за ворота ступают люди,

Их циклопы хватают, пекут на блюде,

Запивают их кровью, а мальчик-с-пальчик

В это время в Алупке, и едет в Нальчик...

МАЛЬЧИШЕСКОЕ

Я хлеба не купил, пришёл домой без хлеба,

Пришёл и говорю, что хлеба не купил,

Все деньги промотал, порвал башмак, и лейба

На джинсах отошла, и белый свет не мил...

Нам разве невтерпёж... буханку неужели

Не купим завтра? Их - буханочек - полно

В ларёчках голубых, в лавчонках, в самом деле!

Не дуйтесь на меня, как в тёмное окно...

Хотите - искуплю вину свою? Давайте

Вам лампочку вкручу... иль столик подобью...

Я многое могу, готов служить в десанте

И по небу скакать - подобно воробью...

На вашу доброту рассчитывал, а нынче

Понятно мне до слёз: рассержены всерьёз.

Но я прощаю вам сердитости обычай,

Жалею вас, люблю всех вместе и вразброс.

Торжественно клянусь не сеять больше глада,

И если вновь домой без хлеба возвращусь,

То, знайте, нет вины за мною (лимонада),

А - просто саранча обрушилась на Русь.

ВИРТУАЛ

Пусть говорят, что мир перевернулся,

Пришёл в негодность, душу не сберёг.

А ты не верь в те россказни, Маруся.

Люби меня и вдоль и поперёк...

Своими фотографиями, дура,

В клокочущем фейсбуке поплотней

Укрась мою страницу - чтоб из Ура

Из этого я много-много дней

Не выходил, тобою любовался

И лайкал и не лаял, чушь не нёс.

Зовут меня Андрей, де-юре Вася,

И кличка есть - Барбосик. Барбадос!

Мы будем жить с тобою на вулкане,

Но для начала встретимся давай

У бабушки моей, у бабы Тани,

В квартире у неё живёт Wi-Fi.

Закроемся с тобою в тёплой кухне,

Подключим гарнитуру, влезем в Сеть.

Пусть бабушка от голода опухнет,

Она давно хотела умереть.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

Вольтанутым его обыватели называли...

Был застенчив, стеснителен, что-то рожал в подвале,

Чёрствым хлебом питался, хлорированной водой

Да ещё мощным чувством полезности трудовой.

Обходился без женщин, хотя иногда листал

Не технический вовсе в подвале своём журнал...

И не брился неделями, перерождался внешне

В питекантропа, что ли, тускнея, как в кресле Брежнев.

Мало спал, обнаружив, что сны ни к чему не снятся.

Пару раз в сновидениях гневного видел старца -

Менделеева словно... в гробу тот лежал, и лица

Нависали над ним, как прославленная таблица.

Дни и ночи сплелись, на запястье вращалась стрелка.

На орбите, мы знаем, вращалась со Стрелкой Белка,

А в подвале ревущем исследователь - открытчик

Горизонтов неполотых; много сломал он спичек

У себя в голове, отощав капитально, спёкшись...

Он мастачил, томился, пока не поставил подпись

На живой железяке, махине, полезной штуке,

Что ещё, несомненно, послужит большой науке.

ПАМЯТНИКИ

Мы будем жить, как памятники в парке

Живут, не сожалея ни о чём.

Их лица полустёртые неярки

И скованы почти параличом...

Они стоят недвижно, чуть сурово,

И, думается, дрожь земной коры

Им не страшна, к ушам не липнет слово,

Обходят проливные комары.

...А помните, когда в них кровь кипела,

По травке в этом парке - фраера -

Гуляли эти памятники, смело

Целуясь, обнимаясь до утра...

В них было много мягкого металла.

Я представляю: были из него

Они для нас воссозданы удало,

Сотворены, как торт на Рождество...

Стоят себе, стройнее здешних вязов.

У постамента молча постоим

В сознании, что мир наш - одноразов,

А значит, дорог нам, необходим.

Над нами небо памятное, блики,

Расцвёл скворец на ветке миндаля,

И ангел наклонился ясноликий.

Мы чувствуем всё это, вуаля...

***

Много лет прозябал аромат во флаконе -

словно дух, заточённый в арабский кувшин.

А флакон поскользнулся на гладкой ладони

и разбился о камень, раздался, и джинн

помещение вмиг обволок...

- Что за запах?!

- Аромат расчудесный, волнующий нас.

Да и нужно уметь находить в ароматах

не себя, а, к примеру, фламенко иль джаз.

И тогда вспоминать предрассветные речи,

лица женщин и девушек, что налегке

приходили любить, эпатируя вечер

ароматом, который купили в ларьке.

***

Взойдёшь пополудни в деревне на взгорбок.

Осмотришься - нет ли в пространствии скобок.

Их нет: распростёрлись луга и поляны,

Река разливается в разные страны.

Над пашнею башня, над башнею тучки,

Что движутся к югу - где ссохлись колючки.

Пусть дождик ливнёт, и на мирном погосте

Водой напитаются ветхие кости.

Коровы мычат, не торопятся с пастбищ.

И по лесу рыщет мой древний товарищ -

Грибы собирает да всякие травки.

А я прикорнуть собираюсь на лавке

И двор ввечеру посетить индюшиный.

Из города я прикатил на машине.

И здравый румянец на мордочках девьих

Мне тоже приятен, как ветер в деревьях.

Здесь всё натурально: и глина, и сено,

И то, что в навозе увяз по колено.

Лопату давай, мастерок или тяпку,

Работать начну в огороде вразляпку...

И пот с меня слезет, и выйдет весь пепел.

В деревню приехал, но ликом не светел -

Подпортился, значит; есть время собраться,

Как сено в стога или в торбочку - яйца.

МИНОТАВР

А мы в школе читали про злобного Минотавра.

Венценосица критская переспала с быком

И дитя родила - рогоносца, который храбро

На людишек взирал, но однажды побрёл, влеком

В Лабиринта покои, где мрак распростёрт и сыро,

Грызуны - как представлю! - но ими не будешь сыт.

И тогда из другого к бычку зачастили мира

Девы юные, парни, в оковах идя на Крит.

Крепко за руки взявшись, ступали они во мраке

Лабиринта безликого, ужас теснился в них.

Причитали они, задевали плечами арки

И лишались рассудка, а души - их тел нагих.

Полыхая глазами, над ними, подобный грому,

Бык двуногий склонялся, разинув слюняво пасть.

Поедал их неспешно; так в полдень жуют солому

На лужайках коровы, над нею имея власть.

Многовато в историях этих античных крема,

Украшений различных, но знайте: ко мне телок,

Мальчугану, являлся, фантазий моих проблема, -

Скалозубый, патлатый, от мирных лугов далёк...

Мне мерещился ужас; в подушку уткнувшись носом,

Я старался не двигаться, чтобы мой страх исчез -

Провалился под землю, во взгляде своём раскосом

Унося в преисподнюю груды других чудес...

***

Всё может говорить - как в пьесах Метерлинка,

Передавать любовь, апатию и гнев,

Быть хлебом и водой, прокладкою ботинка,

Печалиться, грустить, краснеть, позеленев...

А мне сегодня дом времён Екатерины

Поведал о себе, осевший, мрачный дом,

Сказал: "Ещё стою, но крестятся морщины,

Седины дождик мнёт; и тянет сквозняком

В чуланчиках моих. Совсем не молодею,

Под землю ухожу, наверно, очень стар...

Но прежде чем уйти, я бороду побрею

И в зеркальце взгляну, как уличный фигляр.

След юношества - гвоздь - чирикнет в подбородке

И шляпка заблестит, да жаль, без молотка.

А были мастера, что делали колодки

Надолго, мальчик мой, на вечные века".

***

Съешь яблочко, старушка, и скажи:

Какие в жизни были виражи,

На что они похожи - на мираж

Иль, может быть, на множество поклаж?

Куда стремимся мы, во что течём?

Вот умерла ты - узеньким ручьём

Проникла в щель таинственную. Что ж,

Выходит, что посеешь, то пожнёшь.

Там встретимся... Не сразу, по чуть-чуть

Я буду пролагать негромкий путь

Из этой жизни - в ту. А ты не плачь.

Ещё мне подпоёшь, как в поле - грач.

...И тортик испечёшь по ширине

Того стола, что часто так во сне

Я вижу, а проснувшись, не пойму:

По чём меня ты встретишь - по уму?

***

Она рожала, но не родила,

Смеялась, но каким-то молчаливым,

Надмирным смехом. Утром из села

Пустилась в город, кланяясь то ивам,

А то рябинкам. Мостик подвесной

Качнулся под ногами, и глубокой

Рекой запахло...

Солнечной стеной

Восток стоял, и прямо над осокой

Витала стрекоза, а мошкара

В кустах мешком висела, издавая

Протяжный же. А женщина с утра

Объелась белены и, чуть живая,

Бледнющая, решила, почему б

Не спеть... и рот раззявила, но звука

Не издала - пузырь сорвался с губ,

Неслышимый, невидимый, как щука,

Что притаилась в ряске под мостком,

Охотясь, выжидая. Вечерело.

А женщина моя с раскрытым ртом

На мостике стояла - так, без дела.

***

Зажги огонь, зажги и грейся

У шубы красно-голубой,

Когда луна из редколесья

Лучится, дёргая губой.

Свисти, зови её игриво

Подсесть, погреться, не скучай

Во время звёздного прилива,

Как не скучает молочай.

Гляди! он пышностью своею

Все облака затмил, и в нём

Ханс Христиан посеял фею,

Идя в Россию летним днём.

Он весел был, не потому ли

Ещё и гнома в стороне

Мы обнаружим, и пилюли -

Всегда волшебные вполне?

Не ляжем спать, переболеем

И скудоумьем, и тоской,

Присущей принцам и плебеям.

А ты, приятель, кто такой?

Ночь хороша, ещё не скоро

Зима обрушится, пойми.

Но в треске жизненного спора

Давай останемся людьми.

ТЁТЯ РАЯ

"Нет ни ада и ни рая" -

Мне твердила тётя Рая,

Мне твердила, умирая.

Умерла! Стою один.

В тусклой комнате, в которой

Небо прячется за шторой

И лежит на портсигаре

Запотевший апельсин.

Я спокоен; иногда лишь

Что-то вдруг коснётся клавиш

У меня в груди, и слёзы

Побегут из глаз моих.

В переулке ветер хлёсткий

Расписался на извёстке.

И гоняют мяч подростки,

Подуставшие от книг.

Начинаю жить с начала.

Тётя Рая много знала,

А теперь переместилась

В неизвестную страну.

Тётя Рая - тень Христова,

С ней, возможно, встречусь снова.

И любить не перестану

Тётю Раю - сатану...

***

Я в первый раз штаны себе заштопал,

Когда мне восемь стукнуло. Тогда

Я жил на даче, в небе плавал сокол,

Неподалёку морщилась вода.

Какой-то сумасшедший приходил к нам

И утверждал, что он - пророк Илья.

Но я, друзья, не верю пилигримам,

За ними нет приличного жилья.

Они нагрянут голые, как свечи,

Чуть погорят и дальше побегут,

В кулак свистя; их голос - человечий,

Их мимикой толпу потешит шут.

Им хлеба дай, они расскажут сказки,

Но в сказках этих горю нет конца,

Как будто наш язык пушкинианский

Свободным стал от бодрого словца.

...А иногда задумаюсь: а если

И счастья нет, лишь видимость одна?..

И загрущу, штаны латая в кресле

Над пузом привозного кавуна.

***

Я в мире физкультуры был не промах.

Я сальто делал с места, гнул турник,

И кросс бежал, и в бурных водоёмах

Не плавал по-собачьи - не привык.

Меня физрук в пример помпезный ставил.

Я книгочеев часто обзывал

Сопливыми ботаниками; правил

Остерегался книжных, идеал

Своих стремлений видя в сильном теле,

Конечно же, и в ловком. Лишь луна

Закатится - спешу к высокой цели,

С гераклами потею дотемна.

И вот теперь за книгою, при свете,

Что, кажется мне, льётся невпопад,

Я заседаю - словно в горсовете

Какой-нибудь одутлый депутат.

Но иногда, ощупывая раны

Заплечной жизни, прожитого дня, -

Я вновь бегу к снаряду, и ботаны

Кричат мне вслед: "Ну что за беготня!".

ГЮЛЬНАЗ

В Харьков приехала из Бишкека.

Сидит на скамейке, кушает вишни.

Раскосы её глаза, кудри черны.

Рядом газетный киоск, аптека,

Метро. Не видать шпаны.

Здравствуй, Гюльназ!

Наш чудесный город

Гостеприимен, над ним парит

Счастливая рыба-кит. Исколот

Шпильками наш гранит.

Много киргизок у нас! Повсюду

Солнечные лучи.

Булочку, хочешь? И я не буду.

Ой, извини, апчи...

Я предлагаю в Саду Шевченко

Парно гулять. Пойми,

После восьми,

При луне - лишь пенка

В кружках взойдёт грудьми.

Ты хороша. Говорят, у вас там

Горы снуют вдоль рек...

Мир Кыргызстану, его фантастам,

Всем, кто пришёл в Бишкек!

Всем, кто в Бишкеке нащупал Харьков,

В Харькове - свой Бишкек,

Счастья желаю, любви, подарков,

Праздников, дискотек!

Знаешь, Гюльназ,

Я рождён в роддоме -

Не на горе, пойми.

Но высоты не боюсь; и, кроме

Неба, дружу с людьми.

Вот на макушку взберусь Госпрома

И прокричу не раз,

Как, выходя из жилого дома,

Встретил тебя, Гюльназ!

Ты на скамейке жевала вишни,

Булочку я принёс,

И, как вопрос

Над тобой нелишний,

Важно склонялся, рос.

Я за культурный обмен. Лови же

Мой поцелуй! К тому ж,

Может, я будущий твой, бесстыжий,

Интеллигентный муж.

Может, мы завтра в центральном загсе

Будем стоять светлей,

Чем Гименей,

И кружиться в вальсе

Общенародных дней.

В это поверить не трудно, ибо

В море различных рас,

Молча, душа - мировая рыба -

Пьёт нашу кровь, Гюльназ.

Мы - и киргиз, и француз, и турок,

Немец, албанец, грек...

Мы - человек,

Что вселенский кубок

В Харьков принёс, в Бишкек.

***

От Второй мировой

Ничего не осталось.

Крепко спит часовой,

Его имя - Усталость.

Годы - овцы под нож,

Их не меньше, чем клавиш.

Посчитаешь - уснёшь -

И во сне досчитаешь.

Новый мир на дворе,

Ивановы, Смирновы,

За столом кабаре,

Только двор-то не новый.

Здесь катком пронеслась,

Грудь бойцам разрывая,

Не любовная страсть,

А война мировая.

МЯЧ

Что интересного в футболе?

Да ничего: гоняют мяч

Туда-сюда, по чьей-то воле,

И говорят, что он - ловкач.

Ногами бьют проникновенно,

Злость фокусируя на нём.

И он, как мощная антенна,

Аплодисментов ловит гром.

Он скачет, катится, мгновенно

Взмывает к вечному Творцу,

Чтоб сообщить о форме плена,

О том, что лупят по лицу!

Но гравитация упрямо

Его выталкивает вниз,

Где поле битвы - это драма

Для всех актёров и актрис.

ОСА

Мне восемь лет. Лежу в постели.

Мне страшно: рыжая оса

Царит. Воздушные качели

Её раскачивают, к цели

Она близка, как небеса,

Что опускаются на землю...

Ей моего лица видна

Густая дрожь; своею дрелью

Оса грозит достать до дна...

Хочу залезть под одеяло,

Закутаться, перебороть

Нависший страх; сжимаю жало

В руке - пластмассовый ломоть.

Но не могу пошевелиться:

В двух сантиметрах от щеки

Маячит... лютая тигрица.

В её глазах мальчишек лица,

С изюмом, с мясом пирожки...

***

Воздухоплаватель Матвей,

Воздушный шар надув до треска,

Вознёс над саваном ветвей

Мои мечты, отчалив резко.

Я наблюдал с холма. Потом,

Когда покрыли небо тучи

И кулаком о землю гром

Шарахнул, гулкий и тягучий, -

Я по тропе спустился - в грязь.

К опушке выбрался. Дождило.

И, отдышавшись, затаясь,

Матвея молча, как могила,

Ждал на лужайке; иногда

Изюм из влажного кармана

К зубам прикладывал. Беда

Могла случиться, как ни странно...

Но зря я нервничал. Прошёл,

Быть может, час, подсохли листья,

Матвей - заоблачный щегол -

В подлеске мягко приземлился.

Он был взлохмачен, бородат,

Хотя намедни брился: верно,

Во временной попал разлад

И стал похожим на Жюль Верна...

ДОМ

Я в доме, где кошка котят нарожала

И тихо лучится обложка журнала.

Здесь время настенное не очерствело,

По кругу ведя стреловидное тело.

На мягкий диван я ложусь ненадолго -

И снова мне спину щекочет заколка.

В углу телевизор, за шторой окно -

С моею душою всегда заодно.

Все вещи объяты сиянием тайны:

И лифчик, повисший на люстре, и фавны

Фабричной чеканки, и этот комод,

В нём уйма одёжек, а значит - хлопот.

Мне весело, я не стесняюсь признаться,

Что дом этот создан для неги и танца;

Он с крышей содружен, и стены его,

Как воздух, по сути, одно существо!

Минут через десять и женщина-жрица

Заглянет сюда, чтоб любовью разжиться.

Ей замуж охота, а мне бы сперва

Узнать, что такое Нью-Йорк и Москва.

В миру осмотреться полезно немного,

Из дома уютного выйти - из Бога,

А после вернуться, на женщину лечь,

Которая стоит и спичек, и свеч.

Очистит огнём и заставит вращаться

Вокруг своего указателя - пальца.

Тогда, извините меня, виноват,

Но женщина вкусный готовит салат...

Целуется вязко, играет на флейте!

Монтекки ей по сердцу и Капулетти.

Всех любит она по чуть-чуть, слегонца...

Не жрица - богиня во чреве Творца.

***

Взойдя по рыжему холму,

Откуда взор летит свободно,

Увидишь снова, как в Крыму

Легко, светло и мореходно.

Мы в море пенное шагнём

И, словно греческие боги,

На сушу выйдем голышом,

Где Пан прижился козлоногий.

Нас ждёт сладчайший виноград,

Халва и персики на блюде.

Будь самой первой из менад,

Когда на нас посмотрят люди!

Ко мне прильнув на берегу,

Притёршись к раковине уха,

Услышишь свитое в дугу

Роенье дней и шёпот пуха.

В густой маслиновой тени

Найдём убежище от солнца.

И будем там с тобой одни,

Вблизи античного колодца.

***

Стена, которая, не плача

И не смеясь, играет в мяч

С мальчишкой уличным, - удача

Из тысяч мыслимых удач.

По траектории волнистой

Мяч возвращается к ногам,

Напоминая мазохиста,

Что разойтись не прочь по швам.

Стена, как дойная корова.

Ей надоело быть стеной.

Она мячом побыть готова,

Попрыгать, стряхивая зной.

Ей улыбаться нет резона

И плакать тоже, ведь она -

Всего лишь часть автосалона,

Стена, обычная стена.

***

Я оказался не у дел.

Стоял, на солнышко глядел.

Не знал, куда идти, откуда

За мной придут. Курил, стоял,

Как под распятием иуда,

Что осознал свой идеал.

Нет, никого не предавал я.

Меня здесь предали - и кто?

Шальная женщина, каналья,

Мадонна, бабочка в пальто.

Ушла. И даже не доела

Ту шоколадку, что купил.

И снег теперь оледенело

Лежит в сердцах моих сивилл.

Что напророчили мне - сами

Не разберут, зажали рты;

И небо гладят волосами,

Что камнем рухнуло в кусты.

На всём я вижу отпечаток

Нелепой, сумрачной тоски.

Голодный волк украл зайчаток...

Голодоморец колоски...

Все ощущения нежданно

Вместились в сердце и легли

На дно какого океана,

Какой некопанной земли?

И я стою, опустошённый,

К пустому вязу прислонясь.

И вижу, как молодожёны

Обходят жиденькую грязь.

Они идут, обнявшись чутко.

Она о чём-то говорит,

А из-под ног взлетает утка

И устремляется в зенит.

***

Женщина рожала, родила -

Девушка, которую когда-то

Он сумел схватить за два крыла,

Словно за углы её халата.

Весела, любезна, хороша,

Очень утончённая натура.

Талия, как три карандаша,

Сложенные разом, и паркура

Первая персона: по утрам

Бегает по Харькову, резвится.

Величают птичкой тут и там,

Полюбившей принца-кабардинца.

Он ей восхитительный Кавказ

Подарил (он с детства помнит горы!).

И теперь их сын огнями глаз

В те края проложит коридоры.

Влезет на вершину, запоёт

Знойную народную невинно.

И в сердцах суровых треснет лёд,

И сойдёт, прокатится лавина.

ЮНОСТЬ

Ракетку, вздохнув, положила на стол:

В пинг-понг продолжить не захотела

Игру - потому что я в счёте вёл.

Обиделась чисто по-женски. "Элла!

Давай в поддавки". Но она уже там,

На побережье, свой синий лифчик

Снимает и - между окурков, спичек -

Ступает с открытою грудью в море,

Его рассыпающимся волнам

Доверив досуг свой.

Я к дяде Боре

Спешу за советом. А он пьёт водку

В беседке. И долго в бутыль бубнит,

Небритый, нечёсаный, в неолит

Меня призывая; почти колодку

На ногу мою нацепил. "Эх, дядя...

Отстань! - возмущаюсь. - И без тебя

Нескладно". И к Элле бегу. С ней Надя

Купается голая, теребя

Блестящую ленточку. Парусами

Горит горизонт. И по шею в муть

Я робко вхожу, чтоб впитать руками,

Впервые нащупать грудь...

***

Вернись к себе домой

И приголубь жену,

Чтоб отойти ко сну

Легко, без потрясений.

О детях не забудь,

Они твои, отнюдь

Не Кацмана, он злой,

Он гей - не просто гений.

Метро закрыто. Что ж,

Доедешь на такси.

А если денег нет,

Ногами постарайся

Подвинуть ночь: как морж,

Она лежит в грязи,

Загородив просвет

В твоё жилище, Вася.

Иди вперёд. Быстрей!

К тому же ты продрог.

Тебя помилуй Бог,

Жену твою и деток!

Свернёшь за поворот,

Где дом стоит - не тот,

Напоминая дней

Недавних чёрный слепок.

Бывает, взмах руки -

И в жизни волновой

Всё к лучшему. Не зря

Мы плод своих усилий.

Сминая каблуки,

Спеша к себе домой,

Над кепкой фонаря

Взмахни рукой, Василий!

***

Грозовухин Дождь Потопович на нас

Надвигается без масок и прикрас.

Дует ветер всё сильнее, всё о том.

И на крыше две антенны под зонтом

Разгулялись, словно цапли на пруду,

Создавая на экране чехарду.

Между тем на небо взглянешь и поймёшь -

По каким там проводам течёт галдёж.

Часто чавкая, не туча, но юла

Грозовая обкорнала, размела

Куст смородинный, встряхнула рюкзачок

На спине у интуриста, и бычок

Затушила на асфальте. А на юг

Поглядишь - и вспомнишь выключить утюг...

Там жарища, африканское жерло,

И песка в гробницу Сети нанесло;

И взывает к небу сфинкс на все лады:

Дай студёной, дай невысохшей воды!

***

Громоотвод... Семнадцатое мая.

Немало с неба хлынуло воды.

Бездействует дорога подвесная.

Безлюдны слобожанские пруды.

Три дня дождит. А дальше втихомолку

Ветвятся тучки, стелется трава.

Метлою дворник выудил футболку,

Из водолазки выпрыгнув сперва.

Трамвай звенит, распутывая рельсы.

И в бубен бьёт вприпляску кришнаит.

Цветут и пахнут вкусно поэтессы,

Сиреневый огонь в груди разлит.

Бегут в кино, толкаются мальчишки.

Всё в нужном русле, всё блестит окрест.

И у Струи Зеркальной фотовспышки

Целуют лица солнечных невест...

КИТАЙСКАЯ ТАБУРЕТКА

Мастер Чень

Вынимал из широкого атласного рукава,

Расшитого серебряными иероглифами, нож

И запросто вырезал из дерева

Великолепные табуретки.

Он размышлял:

Нефритовая Цапля,

Которую я полюбил на восходе солнца,

На закате полюбила Ли Пэна

И стала его женой.

Много раз я мог отомстить ему,

Оросив его кровью Небесный пруд.

Но я поступил иначе.

В полдень следующего дня

Я полюбил Белый Снег -

Подругу Нефритовой Цапли -

И женился на ней.

С тех пор мой дом

Неразлей-вода с домом Ли Пэна.

Мало того, мы процветаем.

Хорошо, что у табуретки четыре ножки.

***

Духовность повышаем строим храмы

Фетиши расставляем по углам

Но неотступны смерти панорамы

Воинственность обходится всем нам

Быть может для того и повышаем

Чтоб умирать нестрашно было нам

Как некогда бунтующим сипаям

Их привязали к пушечным стволам

И римские философы припомни

Духовность повышали день за днём

А между тем росли каменоломни

В которых гнили варвары живьём

Кровь реками лилась во имя Рима

Духовности что в храмах расцвела

Казалось мощь ничем не сокрушима

Всё рухнуло и всё покрыла мгла

ЭКЗЕКУЦИЯ

СМЕРТНИК

Сейчас меня казнят. Я докурил и в пепельницу сдал бычок... ребятам. Не сумасшедший и не крокодил, приговорён судьёй - не психопатом. Зовут меня... неважно... А хотел ещё пожить, но местные законы мне не велят... О, если бы расстрел!.. Взглянуть в глаза змеиные горгоны...

СВЯЩЕННИК

На Бога уповай. На небесах Господь не спит, Он душу примет вскоре. И пусть тебя не мучает ни страх, ни то, что ты означен в приговоре.

СМЕРТНИК

Я докурил... Ещё курить хочу.

ИСПОЛНИТЕЛЬ

Нет, больше не положено. Часы вот мне говорят вас выказать врачу, чтоб осмотрел и сделал общий вывод.

ВРАЧ

Я осмотрел: он полностью здоров. Как бык. Здоров! Завидую, однако. Чем занимался раньше?

СМЕРТНИК

Пас коров.

ВРАЧ

Ты фермер?

СМЕРТНИК

Да.

ИСПОЛНИТЕЛЬ

Убийца он, рубака.

СМЕРТНИК

Я был на взводе. Думаете, гад. Но я оборонялся... Что за черти!.. Не тронул никого бы! Разве рад, что вы меня вот-вот сдадите смерти?..

ИСПОЛНИТЕЛЬ

Закон суров. И время подошло... Есть приговор судебный. Попрошу вас усесться в кресло - стёрто будет зло, а также этот ваш подлунный ужас. Я вам глаза обязан затемнить. Повязка вот обычная, без лоска. Сидите в кресле. Ласковая нить взгляд усыпит...

ПСИХОЛОГ

Крепитесь, вы - мой тёзка!

СМЕРТНИК

Себя я помню мальчиком... Была хорошая погода... Хлебцы с тмином носила тётя... Крошки со стола слетали на пол в раже воробьином... Отец чинил машину во дворе... Мы собирались выбраться на море... Отец мой просыпался на заре... Мать знала толк в любезном разговоре... Мы все дружили... Я уже тогда коровок пас... они в загоне нашем стояли ночью... Да, мы без труда не обходились... Был я самым старшим... Два брата у меня...

ИСПОЛНИТЕЛЬ

Готово. В путь! Пристёгнуты ремни, глаза зажаты.

СМЕРТНИК (продолжает)

...Мы с братьями любили щегольнуть, и мастерили рыцарские латы из древесины гладкой...

СВЯЩЕННИК

Мир слепой.

СМЕРТНИК

Меня сейчас убьют электротоком!?

ПСИХОЛОГ

Спой песенку какую-нибудь...

СВЯЩЕННИК

Спой.

СМЕРТНИК

Послушайте в молчании глубоком.

ИСПОЛНИТЕЛЬ

Послушаем охотно.

СМЕРТНИК (собирается спеть)

............

Исполнитель наваливается на рычаг электрического привода.

СВЯЩЕННИК (отирая пот со лба)

Ну и ну...

Оставить комментарий
Размещен: 28/11/2019, изменен: 05/06/2022. 114k. Статистика.
Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"