Дереза Вениамин Алексеевич : другие произведения.

Магия для раздолбаев. Глава 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками


   Глава 4. Лабиринты.
  
   Туп-туп-стук... Кто-то подошел к нам, стукнув палкой по мостовой. Единожды. На два шага. До этого никаких шагов и стуков не было. Словно он тут стоял и ждал, когда мы вывалимся. Или не ждал, а появился как раз вовремя? Вовремя, потому что пидор, благодаря которому мы тут очутились, моментально спихнул нас обоих, подпрыгнул, как мяч и вытянулся перед хромоногим в струнку. Мы поднялись гораздо медленней. Я-то думал, что увижу строгого, а то и страшного - судя по реакции "мексиканца" - старика, а перед нами стоял очень высокий мужчина лет так тридцати с небольшим, ну, если бы он был человеком. Потому что быть человеком, имея огромные круглые глаза желтого цвета с вертикальными зрачками, невозможно. Мужчина как-то по-птичьи повернул ко мне лицо, усмехнулся... И глаза стали человеческими, лицо приняло приветливое, даже, можно сказать, сердечное выражение, но что-то мне совершенно расхотелось ему верить. Потом развернулся к охотничку и разразился тирадой на непонятном, шипяще-свистяще-щелкающем языке, более всего подходившем к его внешности. Забавно, но "мексиканец" бойко отвечал ему на том же наречии, и я запоздало подумал, что странно, если бы мексиканец знал еще и русский. Откуда? Но ведь там, в мире желтого тумана, мы с ним свободно общались, за исключением непонятных "льоко" и "чаваль". К тому же, та речь, которой он владеет, ни с одним человеческим языком не имеет ничего общего. Местный?
  
   Любитель однополых отношений, кстати, струхнул - и без слов понятно, что он умоляет, суетится и отчаянно оправдывается перед желтоглазым. Дернул рукой - перед ним непонятно откуда выскочил гаррух, оплетенный сетью, и звучно хряснулся оземь. Желтоглазый качнул головой, зашипел сквозь зубы и указал на нас легким движением пальцев. Их тоже было не как у людей, а, кажется, семь, если у меня в глазах после удара не двоится. "Мексиканец" зашелся в истерике. Ленка прижалась ко мне, куда только наглость делась - скорчилась, косится на желтоглазого, дрожит. Тот заметил, поднял руки до груди, тряхнул кистями, показал нам - по пять пальцев на каждой, обычных пальцев, человеческих, узких, изящных, как у женщины. Потом вздохнул, отодвинул в сторону лебезящего охотничка и подошел к нам. А хромает он сильно, фактически, вес переносит не на правую ногу, а на палку. В глухом костюме мрачных охристо-бурых тонов, черный шелковый платок из-под воротника едва выглядывает, шляпа тоже черная, и, такое впечатление, что она трансформировалась в привычную нам форму, только когда он подошел.
   - Э... юноша, ты расскажешь, что... э... было ты с гаррух бохер?
   - С чего начинать? - спросил я, надеясь, что правильно понял вопрос.
   - Начни с того... начнем с того, что невежливо двум юным созданиям стоять голыми посреди площади перед... передо мной, хотя бы. А перед ним, - он кивнул в сторону спрятавшегося за плененного монстра охотничка. - И небезопасно. Вдруг сзади зайдет? - и желтоглазый захохотал. И что мне его хохот напоминает?
   - Рады бы приодеться, да не во что - одежда дома осталась, нас из сна вытащило.
   - А кто поймал гарруха, - без перехода бросил желтоглазый. - Ты?
   - Я его заморозил, ну, вот этим, - я развернул к нему пустую ладонь, в глубине которой опять болезненно зашевелился клинок. - А он (я кивнул в сторону "мексиканца") набросил сеть.
   - Молодец, не врешь. У тебя оба родителя - маги?
   - Нет, обычные люди.
   - А кто с тобой энергетический канал держит? Двое.
   - Один - мой учитель, а второй...
   - Вторая. Большая женщина. У вас таких называют... валькирия?
   - Валькирии убитых норманнов в Валгаллу носили, а это, наверное, Вальк... - я замялся.
   Валька Прозорова, валькирия-вельва? Твою через колено, сколько ж нового узнаю!
   - Да, юноша, да. А ты еще сопляк. Но быстро учишься, и если не погибнешь в ближайшие полгода - вон та шушера пузатая будет тебе ботинки лизать, а не наговаривать всякие мерзости. Ты ему договор предложил, да? Прямо в Улье?
   - Если Улей - это тот желтый мир с оврагами и желтым туманом, то да.
   - Не совсем. Значит, не в Улье взяли?
   - Договор заключать будете? - угрюмо спросил я его. А то, как бы тепло ни было, а и впрямь неудобно голышом стоять.
   - Да куда я денусь! - снова захохотал желтоглазый, и я понял, что мне напоминает его смех. Крик филина. И глаза у него, как у совы, когда он их не маскирует. - Давай сговоримся: я вас одеваю на свои средства, кормлю, пою, мы с вами тут развлекаемся - а к вашему вечеру, только город скажи, чтоб со временем не промахнуться, отправляю вас домой. Живых, здоровых и навеселе. Ты же за это отказываешься в мою пользу от сегодняшней добычи и рассказываешь, как ее завалил.
   - Идет, - говорю. - С одним уточнением. Развлекаться будем так, чтобы мне не было стыдно перед моей несовершеннолетней сестрой.
   - О как! Ну, по рукам?
   - По рукам.
  
   Часа через два мы уже сидели под светящимся молочно-белым шатром, установленным в полутемном зале высотой метров пятнадцать-восемнадцать. Там еще выше были залы, мы проходили по ним, не задерживаясь. Под куполообразным потолком, изображающим небо с медленно плывущими по нему облаками. По сводчатым переходам со светящимися сталактитами и мерцающими грибами и лишайниками. Через зал-остров с разнотравьем по центру и рекой, окружающей его по периметру. Внутри монструозного скелета с шипастым позвоночником. Вдоль шелковисто поблескивающих сплетений слоистых и игольчатых кристаллов по циклопических размеров полости в камне. И во всех этих невероятных красотах - лавки, магазины, какие-то кафе, трактиры и помпезные рестораны, "уличные" торговцы едой и непонятным барахлом, развлекательные заведения, салоны разных услуг, о назначении которых я не всегда мог догадаться по вывескам и витринам... Мне подумалось, что это, как минимум, пошло.
  
   Вообще, все это здание, а желтоглазый сказал, что весь этот мир - одно огромное здание, так вот, оно представляет собой базар, торжище, гипермаркет, финансово-торгово-развлекательно-деловой центр, в котором предпочитают встречаться и обговаривать сделки, заключать контракты жители многих других миров. Собственно, хозяин этого мира, задавший его законы, и сам изначально был кем-то вроде банкира. Торговый мир - образование совершенно искусственное, неспособное существовать автономно, но он прекрасно "вписался в гроздь", по словам филина, и разрастается с каждым годом. Тут есть все, что можно купить за деньги, даже то, чего в нашем мире ни за какие деньги не купишь. Нет, я вовсе не об уме или чувствах, я о здоровье и целости тела, которое местные целители берутся восстанавливать чуть не из ошметков - желтоглазый, едва заметно кривясь, показал мне скромную медную табличку по пути в "молочный зал", заметив, что "если что с тушкой случится - только к мэтру Эрмери". Потому что не оберет, как большинство местных, не вытянет с тебя лишних денег, а лекарь высокопрофессиональный: "что осталось - соединит, чего не осталось - вырастит, главное, чтоб душа не отлетела". Я выразительно смотрю на его хромую ногу. Он пожимает плечами: "да там артефактное оружие поработало, но все же лучше плохая и своя, чем хороший конструкт".
  
   В центре здания проходит тоннель, по которому поднимаются и спускаются лифты-тарелки, желтоглазый назвал их лодочками, и они без стенок, так что на такой высоте становится жутко - вдруг наклонится тарелка, и соскользнешь с нее. "А падать будешь до конца жизни", - подчеркнуто мрачно заявил филин. Мы с Ленкой были под иллюзией, желтоглазый на нас ее небрежно накинул - "нечего голыми жопами сверкать!", и мы чуть не столкнулись с парой коротышек, когда выходили на загрузочную площадку. Баулы, которые они за собой волокли, кажется, были набиты кирпичами. "Драгоценными камнями", - уточнил наш проводник по Торговому миру, и я удивился. "Здесь никого не грабят, - равнодушно заметил филин. - Только, бывает, все равно обдирают, как липку, зато по закону. Да, и еще: в этом мире ничего никому нельзя дарить и, тем более, принимать подарки, а то попадешь в кабалу. Тут, запомни, нет ничего дармового, ничего в свободной раздаче, даже улыбок. Что угодно будут предлагать задарма - откажись!"
   - А как заключаются договоры? - спросил я.
   - Чаще всего устно. Достаточно отчетливо выраженного согласия.
   Я тут же повторил наш, и филин, посмеиваясь, подтвердил согласие еще раз.
   - Юноша, если б я хотел вас надуть, стал бы вводить в курс местных законов?
   Ленка, к моему удивлению, жалась ко мне и молчала. Она, конечно, не красавица, но и я не деревянный, и контакт наших голых тел меня откровенно выбешивал. Желтоглазый, поглядывая на нас, ухмылялся, пока не довел до одежной лавки. Взял Ленку за руку и потащил в глубину. Отсутствовали они, наверно, час, если не дольше, зато, когда вышли, я впервые увидел сестренку одетой со вкусом. Блекло-сиреневый цвет платья здорово подошел к медно-рыжим волосам (интересно, черную краску с них магией отмывали или хватило шампуня?), даже черная кружевная накидка выглядела не так уж пошло. Мне желтоглазый дал штаны, наподобие джинсов, но без лишних карманов, клепок и лейблов и широкую, очень приятную на ощупь рубашку (белья, как я понял, тут не знают). Потом покрутил, словно фокусник, пальцами, вытащил буквально из воздуха и протянул мягкие полусапожки, которые мне были сперва велики, а потом обтянули стопы, как вторая кожа. Наконец-то развеял иллюзию, и теперь не приходилось следить, чтобы кто-нибудь на нас не наткнулся. И тогда обхватил нас за плечи и потащил, отчаянно ковыляя, в тот сумрачный зал со светящимися шатрами.
  
   Стены зала в нижней трети были из дикого камня, потом шли тесаные блоки помельче, и, наконец, верхняя треть до потолка была из бревен, почти черных, не струганных, а лишь окоренных, и по всему периметру метров через пять были врезаны зарешеченные деревянными планками окна. Если бы я хотел контролировать все пространство зала, то поставил бы за каждым по двое арбалетчиков. Диковатый вид зала дополнялся сумрачностью - свет шел только от шатров, потолок терялся во мраке. Желтоглазый затащил нас в один такой шатер и, отцепившись, повалился боком на кучу подушек и валиков. Хлопнул ладонью - садитесь! Я наклонился, потрогал ближайшую подушку - она оказалась жесткой и упругой, словно внутри была сплетена из лозы или каких-то других гибких веток, и только снаружи обшита грубой шерстяной тканью. Но, присев, оценил удобство. Ленка долго устраивалась, елозила, одергивала платье - с длинным подолом трудно красиво усесться почти на пол, так что, когда в шатер просунулась крючконосая и желтоглазая физиономия - такой же породы, что и наш филин - то чуть не уперлась в ее задницу.
  
   Вошедший зачирикал-зашипел что-то на своем языке, наш филин ответил, рожа убралась, минут через десять появилась с подносом, на котором было блюдо с зажаренными птахами не крупнее нашего дрозда, стоял кувшин с чем-то белесым и три чашки без ручек. Картину дополняла длинная мокрая тряпка, резко пахнущая уксусом, о которую наш филин быстро вытер руки и кинул нам, а после нашего вытирания ею можно было бы разве чистить сапоги - и где успели так перемазаться? Птички оказались жесткими и горьковатыми на вкус, но мы с Ленкой страшно проголодались, и приговорили всю горку за четверть часа, сам филин сжевал, от силы, пару. Потом разлил по стаканчикам отвар из кувшина - тот по цвету напоминал разбавленное молоко, а по вкусу - орехи, и выразительно взглянул на меня, дескать, рассказывай.
  
   - А представиться? Мы с вами уже полдня болтаемся, а так и не знаем, как обращаться друг к другу.
   - Тебе ведь нужно имя для обращения, да? На моем языке ты не сможешь его повторить, а на своем... Ну, называй меня, к примеру, Артур...
   - Ага, если вы - Артур, то я - Мерлин, не иначе, - от подобных ников разит фальшью даже на ролевом форуме.
   - А что тебе не нравится, Мерлин? Кстати, зря ты выбрал это имя, оно тебе не подходит. Настоящий Мерлин был трусом, в юности сбежавшим с поля боя в леса и болота, и там получившим силу и знания от девы озера, которую после этого обманул и бросил. Спустя годы вернулся назад, умолял о прощении и новой помощи - теперь для своего протеже. Она сделала вид, что простила - но озерные духи умеют ждать и не умеют прощать. Конец его был предсказуем.
   - Ну... откуда вы это знаете, может, все было не так? А если так (эх, жаль, испоганил, подлец, хорошее имя), называйте меня просто Максим, или Макс. Ничего интересного на ум не идет.
   - Большой? Нет, не так, "величайший". Ну и претензии у тебя, юноша!
   - Тогда уж претензии у моей матери - она меня так назвала.
   - Хмм... Сообщить свое материнское имя - признак большого доверия. Негоже нарушать традиции, так что меня называй Совего. По-нашему это иначе звучит, но по смыслу почти полностью сходится.
   - А я - Бри! - Ленка опять со своим сырным ником.
   - Очень приятно. А теперь, Максим, рассказывай, как тебя угораздило поймать тварь, которая сожрала двух нехилых магов из моего племени и одного - у вас.
   - Думаю, они были слишком доверчивы, как и крошка Бри...
  
   И я подробнейшим образом пересказал филину события прошедших суток. Он покусывал губы, щурился, вертел головой, время от времени начинал чесать пальцем под шляпой (совершенно птичье движение), в общем - нервничал. Напоказ.
   - Нет, конечно, ты не врешь, во всяком случае, намеренно. У тебя были каналы с учителем и вельвой - которыми ты, если и воспользовался, то не в плане информации. Ты ничего не знал об Улье и его тварях, и не испугался гарруха так, как испугался бы любой другой. Но, скажи мне, как он не высосал тебя через клинок?
   - А что, должен был?
   Совего взглянул на меня, как на идиота.
   - Гаррух бохер - самая коварная и ненасытная тварь Улья. Емкость энергетического тела даже у молодых особей столь велика, что их телом, заполненным под завязку, можно обеспечить автономное функционирование средних размеров жилища в течение... ну, больше десяти ваших лет. А этот экземпляр - старый. На счастье твоей сестренки, он был уже сытым, иначе ты бы и глазом не моргнул, как от нее осталась бы горстка пепла. Ты, догнав, всадил в него клинок - как я понимаю, оружие у тебя живое, и оно либо такое же глупое, как ты, либо, наоборот, знает о тебе нечто, чего ты не знаешь. Оно не отклонилось, не увернулось - оно уверенно вошло в один из энергетических центров твари, после чего все процессы в теле гарруха почти прекратились.
   - Я его заморозил. Научился этому случайно, когда дрался с одним призраком. Есть такое состояние - справедливость, правильность. Порядок. Почему-то у меня он связан с холодом. Больше не смогу объяснить - сам не знаю.
   - Порядок? - филин склонил голову набок и прищурил один глаз. - Либо я дурак, либо понял. Жизнь представляет собой смешение двух течений - хаоса и порядка, и если преобладание разрушения над созиданием уничтожает систему, высвобождая всю спрятанную в ней энергию, то преобладающее созидание запирает всю энергию в потенцию, которая не сможет реализоваться без толчка извне, как следствие - прекращает саму жизнь. Гаррухи же маниакально ищут не только источники энергии, но и источники знания, именно потому они охотятся за разумными разных рас. Помимо хранилища энергии, преобразованные тела гаррухов мой народ использует, чтобы записывать в них все необходимые функции жилища. Если правильно создашь центр гнезда, то в доме с аккумулятором из тушки гарруха можно оставить даже младенца - дом его выкормит, вырастит и воспитает. Пока есть энергия. Твоего гарруха хватит на сто-сто пятьдесят лет, по вашему счету времени. И этот старый, опытный зверь совершил роковую ошибку, - Совего хмыкнул. - Перепутал знание и упорядочивание. А когда понял, что жрет не то - было слишком поздно. Ты его - того... упорядочил. До смерти. На энергетическом уровне ощущается, как замораживание.
   - Да, уже ощутил. Аж кости от боли выворачивало, когда отошло.
   - А ты как думал? Чтобы не погибнуть от смертельных заклятий, маги концентрируют состояния вне себя, и тебе этому надо учиться.
   - А вы умеете? - встряла Ленка.
   - Естественно. У нашего народа традиция не прерывалась, а внешней энергии хоть и не так много, но хватает для правильного развития всех тел. Ну, а остальное... добираем извне. Ульи в этом отношении - опасные, но очень привлекательные источники. Так что в каждом гнезде от трети до половины молодых оичьн - охотники на тварей. Некоторые ушлые маги организуют культы самих себя в диких землях. Может, слышал - у вас тоже были боги в виде крылатых людей. Нет, конечно, мы стараемся соблюдать взаимную выгоду - обучаем ваших полезным технологиям, но слишком часто они используют их лишь для того, чтобы влиять на сородичей, не создавая ничего полезного, хотя бы и для себя. А это - прямое вмешательство в политику, и, хоть в диких мирах следить за этим некому, а все равно как-то грязно. Ну, и большинство оичьн не марается, брезгует. Я, когда покалечился, обучил пятерых ваших охотиться в Улье и плачу за каждую добытую тварь. И сотрудничество, и никакой политики. Только попробуй они кому-то сказать, что во сне ходят в ад и добывают оттуда для серого ангела бесов - эти наивные парни сохранили целиком свои суеверия - и заключение в лечебницу им обеспечено. Кстати, с вашими павликанами оказалось легко договориться - у них отсутствует критическое мышление, и они, решив, что подписали договор с демоном, строго его соблюдают. А человек твоего склада, Максим, уже сейчас стал бы думать: "О, как я продешевил с этой тварью!"
   - Нет, - я покачал головой. - Мы случайно встретились с ней, и я предпочел бы вообще не встречаться. Вернуться домой самим для нас теперь затруднительно. Так что, в качестве платы за возвращение это вполне справедливо.
   - Ну, что ж, ты сказал.
   - А вы свободно ходите по мирам? - встряла опять Ленка.
   - Ну, не во все, и не всегда, но, в целом, можем. У нас этому обучают детей, во второй трети зечьи, как только на крыло встанут. Слушай, Бри, а хочешь ко мне в гости? - Совего заговорщицки подмигнул. - Свежего воздуха глотнешь, подлечишься - у нас горы, леса - хорошо! Поток с самого утра вдоль всей скалы шпарит, как чуть воздух согрелся - на крыло и в небо! Да, вы ж бескрылые... жаль. А то энергетику тебе сильно ободрало, сейчас бы в щедрое место, в потоке понежиться, зарастить.
   - Любишь свой мир, - вмешиваюсь, пока Ленка не согласилась.
   - А кто ж свой не любит? Наверно, только вы, люди. Да и то - уж больно душно у вас, скудно и тошно. Я долго не выдерживаю, а у меня нервы крепкие и запасники силы большие. Давайте, что ли, разблокируйте свой мир, ну, что вы, как дети?
   - А это возможно?
   - Знаешь, я бы задавался другим вопросом. Подумал бы, как это сделать.
   - И как?
   - Максим, ты у кого спрашиваешь? Чей это мир - мой или ваш? Вот и флаг в руки...
   - И паровоз навстречу?
   - Ну, чего ты от меня еще хочешь? Если я говорю - "возможно", значит, оно так и есть, если говорю - "не знаю", значит, будете сами решать.
   - Чего хочу... - протянул я. - В данном случае хочу пристроить сестру в обучение. Только вот желающих не находится как-то. Возьметесь?
   - Возьмусь ли... - в тон мне протянул Совего и прикрыл глаза. - Ну, если ты меня попросишь как об одолжении...
   - Так согласитесь?
   - Соглашусь, если попросишь.
   - Хорошо. Прошу вас взять мою названную сестру Лену, с ником Бри, в обучение магии и обучить ее, в разумные для человека сроки, из этой области всему, чему будет возможно и для нее полезно.
   - Одну фразу забыл.
   - Какую?
   - В качестве одолжения.
   - Хорошо. Прошу об этом в качестве одолжения.
   Совего аж подскочил на своем лежбище.
   - Дар! Одолжение без отдачи, - физиономия его оживилась, глаза сверкнули из-под век, рука, не занятая стаканом, совершила какой-то совершенно невероятный жест. - Я согласен на эти условия, подразумевающие переход Максима под кров гнезда Совего, по праву добровольно принятых даров.
   - Блин! Попался...
   - Да уж. Обратно переиграть, правда, могу. Но тогда отправляю вас домой и наши отношения прекращаются. Ищи сестренке учителя сам. Вряд ли кто-то еще согласится обучать эту малолетнюю язву. Так как?
   - Что там у вас за гнездо?
   - Нормальное гнездо, хорошее, новое. Мои восемь братьев - два полнородных, пять - от других матерей, один приемыш. Их жены, дети. Магов только шестеро, вместе со мной. Пятнадцать учеников разного возраста. Все взрослые, не исключая женщин - бойцы. Калека один - я. Но в воздухе это не столь важно. Старших, к сожалению, нет. Не поддержали нас хранители.
   - И как мне там... чирикать?
   - Чирикать? - распахнул глаза филин. - А, понял. Делать тебе там пока, по зрелому размышлению, нечего. Сперва выучись. Но принять в гнездо могу только на месте. Так что заберу вместе с сестрой, приму - и отведу тебя домой. Учиться. Советую прежде всего готовиться к боевым действиям. Да, парень, ты влип, по самые гланды. Мне нужны бойцы. Не нравится, трусишь - откажись сейчас. Но твою сводную сестру никто другой учить не будет, а если возьмется - отступится. Дрянная наследственность, нестабильная психика - тех, кто породил этот гибрид, стоило кастрировать в детстве. Извини, если обидел. А что она еще не сходит с ума и не бросается на людей, то лишь благодаря тебе, а ты все время рядом с ней жить не будешь. Да, я смогу ввести ее... особенности... в приемлемое русло. Но ты не только это выгадаешь. Может произойти такая неприятность... что тебе или твоим людям потребуется убежище. Я не предсказатель, но чую, что именно к тому все идет. А мы спрячем так, что ни одна тварь нос не сунет. Да, мы - не мирный народ, но, в отличие от вас, наше общество построено на личной преданности, и предательство - редко и крайне невыгодно. То есть, предательством, может, и воспользуются, но самого предателя - убьют. В общем, скоро сам все увидишь.
   - Согласен. А что мне еще остается?
  
   Филин хмыкнул и пожал плечами. Разговор был закончен, но он еще долго выяснял временнЫе координаты нашего мира, и это оказалось самым сложным - оказывается, у нас есть несколько десятков соседей, от которых ни мы, ни наш мир сильно не отличается. Хотя, например, в одном Вторая Мировая закончилась массированной атомной бомбардировкой территории СССР и Англии, после чего наступил такой радиоактивный срач по всему Старому Свету, что единственными живыми государствами на весь шарик остались Объединенные Штаты Америк и Республика Аустраль. А в другом вся-то разница с нашим миром только в том, что Хрулев не провел орфографическую реформу, и президентом России у них сейчас какой-то Дмитрий Медведев, а не как у нас, Эфраим Карлик. Окончательно запутавшись в событиях и датах, решили вопрос намного проще - чтобы переместиться в нужный мир, надо ориентироваться на людей, причем, не рядовых, вроде политиков или поп-звезд, а на таких, которые не повторяются. Вроде Сабыра, или как в том, где реформы языка не было, какого-то Пушкина, но он был, по словам желтоглазого, не маг, а поэт, и жил во времена Жуковского. "Маг слова, - поправил себя Совего. - Он был магом, только не знал об этом. Но слова не спасли его от убийцы. Из этого мораль: учись драться и думай, кого в жены берешь". На вопрос, при чем тут жена, филин отмахнулся: "потом расскажу".
  
   Когда я добавил свое представление и визуальный образ учителя к ощущению, снятому филином с энергетического канала, Совего кивнул, дескать, координаты есть, обхватил нас за плечи, прижал к себе, опять возникло чувство разворота и рывка, и мы вывалились с размаху посреди комнаты.
   В которой Сабыр мял спину какой-то оплывшей бабе. Не только мял, но, вдобавок, тыкал пальцами и припечатывал кулаком. После чего ухватил ее за загривок и тряхнул, как котенка.
   - Аааа! - радостно завопил Совего. - Привет, Затойчи! Давно не видались!
   Потный и потемневший с лица, надеюсь, не от этой наглости, учитель разогнулся и посмотрел на Совего, как на придурка.
   - Почему Затойчи?
   - Я смотрел запись, он так же делал! - интересно, куда у филина делся весь его ум, когда он увидел Сабыра?
   - Кыш на кухню, пернатый! - Сабыр легонько пихнул ладонью затылок полюбопытствовавшей дамы, и она с глубоким вздохом прикрыла глаза и засопела. - И мелкие - тоже! Скоро приду.
   На кухне, как и в прошлый раз, было чисто и пустовато. Ленка тут же уселась на подоконник и картинно закинула на него ноги, не беспокоясь о том, что насвинячит. Совего полез в холодильник, вытащил подсохший сыр, сунул обратно, покачал головой и оседлал табуретку. На мгновение опустил иллюзию, и передо мной промелькнули огромные желтые гляделки и морда, смахивающая и на кошачью, и на человеческую, тьфу, человеческое лицо, не то, чтобы очень - но явно без клюва, зато с наличием крючковатого носа с раздувающимися ноздрями и клыкастой зевающей пасти. В общем, в нашем мире такое возникнуть бы не смогло - у птиц со зверями слишком далеко общий предок. Зато в мифологии подобных монстров хоть отбавляй, что грифоны, что крылатые сфинксы, что ассирийские быки, что "пернатый змей". Серьезно они со своими зверями у нас когда-то разгулялись ...
   - Знакомое у вас лицо, - полушепотом сказал я ему. - Такое впечатление, что уже видел. То ли в Александровском музее, то ли в Восточном.
   - Да ну тебя, - свистящим шепотом отвечает филин. - Знаю, чьи портреты у вас там стоят. Я намного моложе. Если хочешь знать, я сюда в первый раз заглянул, когда у вас немцы в Аргентину бежали, военные. Первого охотника обучил из них, на пробу, но он быстро погиб, не заладилось. Потом надолго забросил это, вот, лет ваших двадцать назад снова пришел, тут уж было без вариантов.
   Сабыр выпроваживает тетку, мы слышим разговоры в прихожей. Ага, сейчас нас дрючить придет. Ладно, брань на вороту не виснет.
  
   - Можешь ничего не говорить, я и так все знаю! - Сабыр идет на меня, а я пячусь, и, наконец, упираюсь поясницей в мойку.
   Учитель утыкает мне палец в грудь, и произносит чуть не по буквам:
   - Ты дурак. Удачливый. Но это до времени. Что я говорил тебе о внимании? И почему ты попался на какую-то тупую подставу с барахлом? Барахлом, которое тебе приснилось! Почему выпустил из внимания Лену?
   - Да ладно, Затойчи, уймись! Все к лучшему вышло.
   - А ты вообще молчи, пернатый! Если я тебя не гоню, то потому, что ты нас избавишь от этого подарка судьбы, - Сабыр кивает на Ленку.
   - Если хочешь, я и Макса с собой прихвачу. А, Максим? Пойдешь со мной?
   - Ну, разве только на каникулы, - отзываюсь я. - Вот экзамены сдам, и тогда...
   - Никуда ты с ним не пойдешь! - взвивается Сабыр. - А ты, пернатый, кончай врать и молодняк заманивать.
   - Я врал? - Совего аж иллюзию приспустил, и стали видны его огромные гляделки. - Я заманивал?! Да я все объяснил, еще и предложил назад переиграть, но Макс отказался. Правда? - Совего оборачивается ко мне, и я киваю.
   - Макс, ты что, совсем идиот? Этот колченогий представитель маленького, но горского... тьфу, гордого племени собирается воевать. И набирает пушечное мясо.
   - Да уймись ты, Затойчи! У нас серьезный контракт.
   - Я Сабыр! Сабыр, а не Затойчи! Контракт, говоришь... нахватался у торговцев... - и учитель переключается на меня. - Макс, ты в армии служил? Нет? А контрактников видел? Говорил с ними? С теми, что в горячих точках повоевали... Ты знаешь, что их, в отличие от срочников, в плен не берут? А если берут - то лучше бы сразу убили. Думаешь, так только у нас? Наемниками затыкают самые стремные, грязные, безнадежные дыры, о них могут забыть при отступлении, их запросто подставят под "дружественный огонь", потому что считается: за их смерть, какая бы она ни была, им уже заплатили. Две копейки вприглядку, и тех не дождаться.
   - Я принимаю его в свое гнездо.
   - Свое гнездо? - Сабыр уже не орал, а верещал на верхней ноте, как мартовский кот. - Какое у тебя там, нахрен, гнездо. Сбежало из дому три сопляка с соплячками...
   - Молчать! - Совего шлепнул ладонью по столу, и от столешницы отломился угол. - Помолчи. Послушай. Наш клан почти весь вырезали. Мы ведь, когда с хранителем рассорились, всемером ушли - все остальные были на месте. Ерундовая потеря, за нас и не держались. Ведь так? Через... э... у вас как время считают? Ну, через тридцать четыре раза по четырнадцать дней на них напали и вырезали - каждого третьего. И сердце гнезда разрушили. Правда, они и своих тогда положили - жуть. Я не считал, не до того было. Когда Аи`чщои до нас добрался, с гнездом уже было покончено, но мародеров мы перебили... Вытащили, кого смогли, наших. Двоих - практически, с того света. Такие вот мы сопляки. Четыреста шестьдесят восемь по четырнадцать дней уже прошло, обжились на новом месте, молодняк подрастили, обучил их я. Сам. Тридцать шесть бойцов, если вместе с учениками. Но этого мало. У наших противников школа - дерьмо, но зато много народа и есть какая-то интересная железяка. Ты знаешь, в нашем мире вообще мало железа - ну, не встречается в руде, как у вас - но там не просто оно, там, как вы называете, артефакт. От него раны не только на физе, оно и защиту режет, будто ее нет. Я пробовал утащить, но, как видишь... А у твоего ученика похожая штука в ладони... Ее подкормить кровью, так вообще зверь будет.
   - Так вот ты что присмотрел, - Сабыр сузил глазки до щелочек. - Саблю. Хрен тебе по всей морде, а не наш родовой клинок. Выкарабкивайтесь сами, нечего моего ученика в свои дрязги впутывать.
   - Да пожалуйста, - Совего как-то слишком быстро сдался. - И не захочет - сам прибежит, будет проситься. Ты ведь не от хорошей жизни его в обучение взял и оружие подарил такое, что не по ученическому статусу. Признавайся, без твоих умолчаний. Тебе тоже боец нужен, серьезный, штучная работа. Так вот: я помогу. Поучу его. Абсолютно даром. Что, удивлен?
   - Не очень. Я твои "даром" знаю уже почти двадцать лет. Как ты - мои умолчания. Выкладывай, что такого учуял. Почему он к тебе прибежит.
   - Потому, что у вас кто-то очень большой сдох. Там, наверху, - Совего ткнул в потолок пальцем, с которого сползла иллюзия, и стал виден длинный коготь с продольной черной полоской по центру.
   - Эммм... - учитель выразительно глянул на потолок. - Не, врешь, соседи все живы... Да и нету там шишек, дом панельный, квартирки типовые, дешевые.
   - Не дури, Затойчи, я не лучше тебя знаю, что у вас произошло. Но источники начали открываться. И грядет передел власти. Не этой, вашей, внизу, - непередаваемо брезгливый жест пальцами. - А там, сверху. Кому-нибудь сильно не захочется, чтобы люди получили хоть что-то, скорее - попробует вывести их, начисто, будто вшей. Меня оно не касается, а вот вам придется хреново.
   - Ну, не удивил, хотя у меня выводы немного иные.
   - Меня твои выводы пока не интересуют, а вот что ты готовишься к драке - я вижу. И не только духов собираешь, а нашел человечка, из которого можно сделать БОЙЦА. А я тебе говорю: не жадись, Сабыр, не прячься, как крыса. Заключим союз: против наших и ваших врагов. Думаю, вам не повредит отряд боевых оичьн?
  
   Да... "без меня меня жонили, я на мельнице молол, вот до дому приманили, да и потчуют жоной". Нет, ну а я что хотел? Кого ведут - тот и скотина, кто ж у скотины спрашивать будет, куда ее продавать? Вот и продали... С одной стороны, конечно, льстит, что оценили в целый отряд, а, с другой... а с другой - они пусть договариваются, а быть тому или нет, это мне решать. И очень может быть, что не я на них, а они на меня сейчас работают.
   - Поздравляю, - говорю. - Поменяли одного дурака на целую колоду, и оба рады. Только вот экзамены вы мне сдать не поможете, и работу нормальную найти - тоже. Так что я пойду - вон, на часах уже четверть шестого, а мне в шесть в Орехово на Катушке стоять. Встреча у меня там, деловая. Всем счастливо, не болеть - не кашлять, Лена - жду тебя вечером дома. Надеюсь, до полуночи явишься.
   Магуи слегка оторопели, потом, смотрю, Сабыр ухмыльнулся. Ленка большой палец показывает: "Давай, братик, так их", а сама отвечает детским голоском:
   - Как же, Максим, обязательно буду.
  
   В метро пришлось поднапрячься, денег у меня не было, мент и бабка в фуражке стояли у самых турникетов, так что я очень аккуратно надрезал и на волосок сдвинул пространство, чтоб никто не заметил, как я дальние дырки в турникете руками прикрываю. Но прошло гладко, смотрели оба сквозь меня, будто я стеклянный. Да и вообще я чувствовал себя изрядно остекленевшим, будто целые сутки... а я и так уже вторые сутки без сна, неудивительно, что в метро разморило, ехал я долго, в духоте и толпе, вцепившись в поручень и периодически ловя глюки от усталости. На встречу опоздал, но меня дождались.
   Катушка - это не ротонда верхнего вестибюля метро, как можно подумать, это площадка перед входом в парк, где по выходным стоят девчонки с лошадями для покатушек. А сейчас там стояла знакомая мне гоп-компания, точнее, трое из моих недавних знакомых, и с ними крепыш-боровичок, в деловом костюме и востроносых штиблетах. Рядом припаркована "нива" с кенгурятниками по переду и по заду.
   Подхожу.
   - О, студент заявился! - обернулся ко мне "спортсмен" с лампасами на штанах. - Ты что же серьезных людей так напрягаешь? Мы полчаса тебя ждем!
   - Добрый вечер, - отвечаю. Мне сейчас совершенно не в тему их терки и, тем более, махач. - Я очень рад, что вообще удалось с вами увидеться. Это значит, что я еще на этом свете, а не на том.
   - Ты чо, студент, больной или торчок? С чего это про тот свет заговорил?
   - Да сестренку вытаскивал из одного дерьма.
   - Сестренку?
   - Долгая история... она мне не полнородная, росли в разных семьях, встретились недавно. Ну, и некому было ее воспитывать, - эх, и вру и не вру! Так держать. - Впуталась в одно дерьмо, а мне пришлось расхлебывать.
   - Наркотики?
   - Нет, но не спрашивайте, что, я ее позорить не буду.
   - Ясен пень. А чо-то ты такой чистенький, будто и не махался?
   - А я и не махался. О многом можно договориться, если с умом на нервы давить. Правда, я уже скоро двое суток без сна, так что вырубает. Могу и без драки свалиться.
   Гоп в кожанке выплюнул бычок:
   - Лан, Горка, харе на улице пиздить, пошли поцана проверим, а там решим, что с ним делать.
   "Спортсмен" хмыкнул и вопросительно глянул на "боровичка" в английском костюме.
   - Анатольстепаныч, как?
   - А берите его под микитки, ребята, да съездим, поглядим, что за рыбешка попалась, - вкрадчивым голоском садиста промолвил деловой дядя. - Ежели скользкая - враз чешую обдерем. Документы с собой?
   - Нет. Так вышло, что даже одежду пришлось добывать другую.
   Анатоль Степаныч цапнул меня за низ рубахи, повернул наизнанку, подтянул к себе, разглядывая шов.
   - Странная штука... то ли очень дорогая, то ли домодельная... А! - отпустил рубаху, уперся в меня взглядом. - Из секты сестру вытаскивал, да?
   Я опустил глаза.
   - Значит, да. Слушайтесь, зайчики, деда Мазая, - деловой дядя прям раздулся от гордости за свою догадливость. - Ничего, в базе не по одному фото лежит, сверим. Мимо нас, студент, комар на кривой блохе не проскачет.
  
   Меня втолкнули на заднее сиденье мини-джипа, зажали между двумя тушками амбалов, сдавили с боков так, что не шевельнуться, и я... заснул. Заснул раньше, чем мы тронулись с места, и во сне - золотистом, мягком, обволакивающем и тяжелом, как мед, я не чувствовал тела, но знал, куда мы едем, в какую сторону поворачиваем, карта пути чертилась и расширялась перед мысленным взором, блекло-лиловыми чернилами на потемневшей старинной бумаге, с пояснениями убористой скорописью и виньетками над заглавными буквами. Сон завораживал, из него никак не хотелось выходить, но мы остановились, и пришлось просыпаться, скрючившись, выползать из неудобного авто, спускаться по лестнице в полуподвальное помещение, где я, наконец, проснулся окончательно и жестко, до холодного и безжалостного трезвяка. Осмотрелся. Ага, качалка, тренажеры устаревшие и давно не используются, на них слой пыли - впору испугаться: а не ведут ли меня в подпольную живодерню, где лохов разбирают на органы?
  
   Блин, надо сперва тут все выяснить, и, желательно, без этой кодлы! Как раз есть время - отвлеклись от меня, задние с дверью возятся, запирают, "спортсмен" по кличке Горка, подставив стремянку, залез к видеокамере и трет ее носовым платком, а "боровичок" уже у другой двери, в замке ковыряется. Пора. Стараясь не привлекать к себе внимания, сосредоточился, потом резанул окружность и закрутил вокруг себя пространство. Что-то в голове ощутимо заскрипело, или это не в голове? Смотрю по сторонам - все исказилось до неузнаваемости, как при взгляде через неровное стекло, попробовал пальцем эту дрожащую границу - пружинит, не сильно, но неприятно. Попробовал шагнуть - ощутил это всем телом. Проходить сквозь нее, скорее всего, опасно. А я-то, дубина, думал, моя маскировка вместе со мной двигаться станет! Раскрутил обратно, ступил в сторону, резко, так, что Горка обернулся и чуть не упал со стремянки, резанул и закрутил заново. Искривленные фигуры рванулись, подбежали и начали дергано обтекать мой "стакан" по контуру, до меня донеслись карикатурно искаженные звуки. Меня звали! Меня не видели и потому звали! Подождал, пока они, окликая, разбредутся подальше. Раскрутил искажение назад. В качалке никого. Наружная дверь снова приоткрыта, с улицы слышен неясный говор. Так что путь к бегству закрыт. Но я и не собираюсь бежать, во всяком случае, пока все не выясню. Быстро и, по возможности, тихо подхожу ко внутренней двери и прислушиваюсь. Говорят двое, и знакомый голос "боровичка" звучит совершенно невнятно, а вот другой, срывающийся подростковый фальцет, явственно слышен.
   "Нет, никто не заходил. - Как пропал? Здесь никого нет. - Точно... - Да, нужен, не могу же я тут один каждый вечер пахать! - Нет, это вы меня не понимаете!.."
   Я прислушиваюсь с закрытыми глазами, а, когда их открываю, то вижу не дверь, а небольшую комнату, заставленную какими-то штуковинами, напоминающими стимпанковский арт, во всяком случае, меди и бронзы в них гораздо больше, чем стальных деталей, и изготовлены они кустарным способом. Среди этого бредового склада выгорожена небольшая площадка для компьютерного стола, рядом с которым сидит во вращающемся кресле нечто длинное, долгоносое, худое до жалости, патлатое и вообще напоминающее всем своим видом афганскую борзую, вылезшую из особо густых зарослей репейника, а на табуретке, свинченной из металлического ящика, пары лент с отверстиями от штамповки, небрежно выпрямленных труб и подушки, обтянутой вытертым плюшем, примостился "боровичок" в своем деловом костюме и гопарских штиблетах. Небывалое дело! Да у него и интонации изменились, так не приказывают, а просят. На этом фоне даже удивление от того, что я умудрился не заметить, как вошел, как-то стушевалось и само нырнуло в долгий ящик.
   - О, пропажа нашлась! - Анатоль Степаныч вскинулся и посмотрел на меня с нескрываемым удивлением. - И где же ты прятался?
   - Я не прятался, - отвечаю. - Глаза отводил.
   - Хмм... полезное, должно быть, умение, - произнес "боровичок". - А я-то думал, каким образом это невинное дитя стрелу секте забило? А оно пришло, как цыган в ночи, сестру в охапку - и бежать.
   - Ну, не так все оно просто было...
   - Да ладно, обошлось - и хорошо, ворошить незачем, - быстро заминает вопрос Анатоль Степаныч. - Ты же подработать хотел? Вот Миша тебе скоро все объяснит, а я пока твою фотомордочку с документами сверю, а документы - поищу, где засветились. Потом задам пару вопросиков... Идет?
   - Да пожалуйста!
  
   Вот интересно, а откуда у этой полууголовщины информация появляется, с ментами они, что ли, в тесном сожительстве состоят? Или из их закрытых баз подворовывают помаленьку? Многое можно узнать о человеке из одних только открытых источников, вроде блогов и форумов, а уж если подключить то, что идет по каналам паспортного контроля и регистрационного учета - вообще картина ясная, от внешних данных и перемещений до интересов и склонностей. Впрочем, как бы много он обо мне ни узнал, а вопросов задал под сотню, и осведомленность у него о событиях что моей, что Ленкиной жизни оказалась хоть и широкая, но далеко не полная. Кроме того, его склонность к скоропалительным выводам сделала вранье совершенно необязательным, достаточно было со всем соглашаться. Так у нас и сложилась история, достойная мыльной оперы, о супруге-изменнице, мужике, у ее смертного одра узнавшем, что вырастил не свою дочь, чудесной встрече брата с сестрой и прочих приключениях. Фантазия у Анатоль Степаныча на уровне, мне оставалось только кивать. Что ж поделаешь, если правда еще более фантастична, и уж ей-то вообще никто не поверит?
  
   После проверки на вшивость меня препоручили Мише, программеру неидентифицируемого возраста в интервале от пятнадцати до тридцати лет, причем, за меньший возраст был и ломающийся подростковый голос, и некоторые обороты речи, выдающие любителя аниме, а за "возраст под тридцать" - опыт не только в деле сбора информации в сети, доступной и не слишком, но и жизненный, пореаловый, который невозможно получить в виртуале, причем, кажется, связанный с физическими страданиями. Половину этого выдала речь, вторую половину я прочухал, сосредоточившись на его сути. Как ни странно, гнили в нем не было, хотя определенные области оказались абсолютно мне непонятны, обладали странным ароматом и послевкусием, если так можно сказать не о напитке, а о характере. В целом, сравнение с породистым, но неухоженным псом ему подходило - умный в узкой области профессиональных интересов, нервный, чрезмерно преданный своим идеям, в чем-то ограниченный и, вдобавок, болезненный, но удерживающий себя на верхней планке возможного здоровья только силой воли.
   Начал разговор с того, что протянул мне одну из своих стимпанковых игрушек:
   - Смотри, какой зверик, - в мою руку легла конструкция из медных трубок разного диаметра, проволоки, бронзовых зубчатых колес и головы от фарфоровой собаки. Этакий киборг эпохи пара. - У бабки в шкафу битую раскопал, жалко было выбрасывать. И точно - какой красавец вышел! Хоть на выставку отправляй! Жаль, Анатоль Степаныч запретил в сети с ними светиться, а то вон сколько стоит, ждет хозяев. Есть любители, пару лет назад я статуэтками за месяц на айпод заработал. Теперь, конечно, не до них, но если стоящее барахло попадается - я его быстро в оборот беру. Вон, погляди, там, - Миша мотнул нечесаной гривой. - Знакомьтесь: Призрак в доспехах, это - Максим. Максим, это - Призрак в доспехах.
   Я посмотрел в указанном направлении. Ко мне склонилось кукольное - тоже фарфоровое - личико, обрамленное открытым забралом и подбородником. Сувенирный доспех, масштаб один к десяти, изрядно помятый и выправленный, дополнялся совершенно несувенирным копьецом из остро заточенной и отшлифованной до зеркального блеска железяки, причем место, где его сжимали кованые рукавицы, было обтянуто замшей. Кукла стояла так, словно охраняла полку с остальными поделками, четко и внимательно контролируя подходы к ней. Поза была настолько живой и естественной, что я невольно проникся уважением к Мишиному увлечению, каким бы бесполезным оно ни казалось.
   - Боевая девица.
   - Не то слово! - довольно улыбнулся автор. - Но хватит игрушек, пора за работу. Где учишься?
   - МИРЭА, прикладная математика, третий курс, - оттарабанил я.
   - Ну да, в личном деле... Короче, - Миша внимательно посмотрел на меня поверх очков. - Никаких особых интеллектуальных усилий от тебя не требуется. Основных направлений работы два. Первое - нужен интерфейс для сл... ну, это неважно, долго объяснять. Короче, эта штука будет работать по принципу черного ящика, основной код пишу я сам, у тебя API и техзадание, надо будет сделать интерфейс доступа. С этим понятно?
   - Ява годится?
   - Вполне, - хмыкнул Миша. - Система серверная, доступ с помощью вебсокетов.
   - Ага, вроде понятно. А вторая?
   - База данных. Банальнейшая Майэскуэлька. Требуется интерфейс для ввода, редактирования данных, выборки, графики, всякая такая хрень. Язык приложения - PHP, чесать левой ногой правое ухо не будем, простые решения - рулят, - встал, мотнул лохмами, полез куда-то под стол и вытащил папку с торчащими в разные стороны бумажками.
   - Без проблем, - отозвался я, демонстративно отвернувшись, пока Миша рылся в ворохе записок, сортируя их на две кучки. Меньшую он оставил в папке и зажал скоросшивателем.
   - Ну, коли без проблем, то вот тебе комп, а вот техзадания. Сервер по первой хрени, база по второй живут на железяке в лаборатории, доступ к ним, API, пароли к базе -- все там. На бумажках только благие пожелания руководства.
   Папка перекочевала мне в руки.
   - Папку не выносить. Ничего в ней особо секретного нет, но нарушение правила равносильно увольнению. Понял? Работать будешь тут, заодно приглядишь за чатом. Все просто, пралюбофь лапшу никому вешать не надо, основное развлекалово народу боты устраивают. Вмешивайся только когда совсем срач пойдет.
   - Боты? - удивился я. - Это как? Они ж тупые. Я бота на раз расколю.
   - Не-е, моих не расколешь. Они забавные зверьки, базу пополняют сами, взгляни логи -убедишься. Жратву приноси с собой, кофе и чайник у нас в наличии. Режим - 12 через сутки, с шести вечера до шести утра. О зарплате с шефом толкуй, он тебя сейчас на выход проводит.
   Оклад пообещали для студента весьма приличный - тыщу баксов в месяц. Вывели, указали направление к метро, только что ручкой не помахали. Здорово. Только я и без того знаю, куда мне топать, в голове как топографическая карта оттиснулась. Пешком через дворы - не поздно еще, легкие сумерки и народу полно. Надеюсь, хоть на этот раз без приключений обойдусь.
  
   Дома меня встретила уже возвратившаяся Ленка, оперативно успокоившая тетю Марусю и смягчившая гнев дяди. Но мне все равно от него досталось. Смысл занудных увещеваний состоял в том, что предупреждать надо, когда гулять уходим, даже если это... "полет на шабаш", да, он это серьезно так сказал, без всякого смеха... Продвинутые у меня родственнички, только лучше уж им не рассказывать, в каких краях мы гостевали, пострашнее Лысой горы получится.
   У Ленки для меня нашлось сообщение еще неприятнее. Побеседовав с филином, Сабыр засобирался к себе на Алтай, и сказал Ленке, что до ее отъезда еще повидается со мной, чтобы оставить мне материалы для занятий, а потом - в аэропорт, и на родину, неизвестно, насколько. Привет, Барнаул, чтоб ты тридцать раз икнул. Но злиться не было сил, на меня снова навалилась усталость, глаза начали сами собой закрываться, и все магуйско-шаманские штучки показались чем-то совсем несерьезным и необязательным, а сон - единственной насущной необходимостью.
  
   Навалился он на меня чуть ли не раньше, чем голова коснулась подушки.
   Осознался во сне я уже, видимо, к утру.
   Комната без дверей, но с окном. Я по ней хожу, как тигр в клетке. Осознаю, что в реале дверь должна быть, если ее нет - это сон. Ага, думаю, сплю. Но даже во сне чувствую противоестественную духоту, словно в комнате кончается кислород, как на затонувшей субмарине. Во снах, если знаешь, что сон, можно проходить и сквозь стены. Но я сперва сую в нее руку. Ничего не получается - стена как настоящая, сетчатые обои под покраску, жесткая, бетонная и не поддается. Подхожу к окну, смотрю в него - ничего, за окном совершенно ничего нет, только серая бесконечность во все стороны. В самом окне также нет ни форточек, ни ручек - стеклопакет сплошняком. Протягиваю руку к стеклу, прижимаю ладонь. Стекло нагревается. Это уже здорово, что оно реагирует, и так сразу, отзывчиво. Разогреваю его до мягкости, проминаемости - и бужу клинок. С каким наслаждением он входит в вязкую стеклянную поверхность, это сродни страсти, я чувствую его похотливые содрогания. Фу-у... Что за пакостные извращения у живой железяки... И сразу вижу, как сдувается, схлопывается вокруг меня комната, не как пузырь, а как нечто живое, которому вдруг сделали больно, стены корежит, они надвигаются на меня со всех сторон одновременно, сейчас зажмет... Я с усилием выдергиваю из мягкого стекла саблю, хватаюсь за края разреза, раздираю, разворачиваю его, словно лепестки цветка, и на последнем дыхании, ощущая пятками смыкающиеся стены, вываливаюсь в пустоту. И, медленно кувыркаясь в бесконечном сером то ли дыму, то ли тумане, падаю-падаю-падаю, теряя осознание, ощущение тела, себя. Еж твою... пора нырять в Глубину. Зажмуриваю глаза и тяну себя за затылок. Беззвучный щелчок. И знакомая на басовом пределе слышимости гудящая темнота. Только теперь она не такая агрессивная, как от ленкиной силы, спокойной рекой несет меня в своих потоках, почти не замечая, равнодушно овевая струями энергии. Мне хорошо и я попался. Надо выбираться, и, желательно, куда-нибудь поближе. Но что вспоминать, какую суть? Города? Не просто города, а Масквы. Старой, хитроумной... печально, но я не знаю ее сути, не успел, не задумался ощутить. Поэтому... Подо мной проявляется старинный город, островерхие крыши, похож на старую Прагу. Пасмурно, темновато - раннее утро. Узкие кривые улочки, дымящие трубы, копоть. Пованивает даже наверху смесью запахов помойки, дыма и дощатого сортира... Сел на церковь, она тоже в готическом стиле, прямо на окно - они глубокие, потому что стены толстые, вполне можно закрепиться. Сижу, осматриваюсь. С карнизов сорвались птицы, закружились вокруг храма темным конфетти. Плещутся крылья, вспыхивают пронзительно-черным цветом, вспарывают воздух резкими ударами. И молчат, будто безголосые. Сжимают круг, кучкуются напротив меня. Я им что, помешал? Не нравится мне это, давай морфить пространство. Надрезаю вокруг себя, а заодно и церкви, закручиваю. Как легко оно получилось, с такой же легкостью начинает раскручиваться в обратную сторону, я закручиваю снова - оно возвращается в прежнее положение. Полдесятка пташек прорывается ко мне, я отмахиваюсь - и вижу, что мои пальцы обзавелись внушительными когтями. Ага, птицы-убийцы есть, готишный храм есть, не хватает только вомпирюки - ну и программа делает его из первого попавшегося гуманоида, тем более, что летать он и так умеет. Программа... - да, а что такое сон, как не программа? Это смешно, я глупо хихикаю, пропуская к своему драгоценному телу мерзкую пташку. Это ошибка, клюется она больно, и я хватаюсь за располосованную щеку. И получаю от второй по лбу. Струйка крови огибает бровь и устремляется к подбородку. Тттвою мать! Полосую пернатых когтями - у них, кажется, одни клювы, когти и перья, мясо и кровь отсутствует, нет даже костей. Докручиваю разрез пространства и судорожно ковыряю витраж, выдавливаю одно стекло, выковыриваю другое, хватаюсь за раму и тяну наружу и в сторону. Свинцовые перемычки, глухо звякнув, ломаются, толстые цветные стекляшки рушатся вниз. Протискиваюсь в образовавшуюся дырку, прыгаю вниз, ловя ощущенье полета...
   И оказываюсь под звездным, иссиня-черным небом. С детства темноты не боялся, особенно на улице, под звездами, в поле или в лугах, но эта меня настораживает. Не наша она, и на вкус и на цвет. Она опьяняет - но не ощущением единства с космосом, как наша августовская звездная ночь, она пробуждает чувство опасности, и не только там, на земле, в едва угадывающихся зарослях, но и в небе. В ушах возникает давление, как на глубине, тело неслышно гудит от вибрации... нечто приближается со спины, я это ощущаю, но чую также, что оборачиваться мне никак нельзя, ибо потеряю скорость - и я ее прибавляю, и прибавляю... сколько могу. Предел достигнут, ветер слепит глаза, дерет располосованные лоб и щеку. Нет, это уже не игрушки... Хочу в Глубину! Глаза и так сами закрылись, группируюсь, падаю на затылок... И окружающий меня сон исчезает. Темнота. Пора выходить, и выходить домой, просыпаться. Кстати, что мне подумалось о программе? Где там у нее экзит? Сосредоточившись на этом, открываю глаза - и вижу маленькую комнатку, почти монашескую келью, если бы не форма незнакомой страны и рода войск, висящая на крючке сбоку от кровати, застеленной зеленым полосатым одеялом из грубой шерсти. С другого бока от кровати тумбочка, я сижу рядом с ней и вижу свои босые ступни. Дощатый пол слегка холодит, одеяло колется - да, все, как в реале. Но реальность ли это? Осматриваюсь. Дверь, окно, за окном - холодный ветреный день, зеленая ветка стучит в стекло... Только вот рама сделана не по-нашему, с тремя несимметрично расположенными форточками, и ступни явно не мои, и форма эта - вряд ли хоть в одной стране такие странные обшлага у мундиров. Опять закрываю глаза и падаю на затылок, больно стукаясь о стену. Что-то слишком реальные ощущения для сна, а? Волевым усилием затягиваю себя в Глубину. Ну, и на что ориентироваться, чтоб вытащиться к себе? На обстановку своей комнаты - так я ее как следует и не обжил, больше в библиотеке, в парке, в гостях, а не чувствуя, не ощущая сути - ошибиться легко. А если не на что... а на кого! На Сабыра... нет, засыпал-то я не в его квартире... к счастью... на Ленку! Ее ни с кем не спутаешь, это как вкус горчицы. Я с наслаждением претворяю решение в жизнь - вытаскиваю ощущение этой кондовой земляной правды, разъедающего ехидства, сосущего изнутри голода и бесприютности, вечного недовольства судьбой - вот она красавица, я ее чувствую, как себя, я тянусь к ней, я вытягиваю себя в реал, всего, как уж или полоз после длительного путешествия по подземелью выползает к прогретому весеннему лугу...
   Открываю глаза и вижу: раннее утро, я, в чем мать родила, стою, как лунатик, посреди "бабской" комнаты и тянусь руками в сторону Ленкиной койки.
   - Мозги, свежие мозги, - добавляю я сдавленным голосом, и, поскольку мой речевой аппарат еще не проснулся, получается очень по-зомбячьи.
   Визг, Ленка подлетает на метр из положения лежа, подушкой мне в морду, и вот уже топот босых ног в коридоре.
   - Лен, я пошутил, со мной все в порядке.
   - Иди нахрен, псих! Чуть заикой не сделал!
   - Я не псих, я просто злопамятный. Сколько раз ты меня пугала? Так что мы еще не квиты, - делаю хорошую мину при плохой игре, заодно заворачивая в ванну и опоясываясь полотенцем.
   Иду на кухню, где Ленка гремит чайником, и застаю ее поспешно глотающей прямо из носика воду. Да, а я думал, она чай заварить в кои-то веки решила...
   - Уффф... Ты ничего умнее придумать не мог? - выговаривает мне, утираясь тыльной стороной ладони, и вдруг замолкает, тянет ко мне руку. - А это что?
   Щеку, до которой она дотронулась, тупо саднит, а на ее пальцах - кровь.
  
   "Чем лучше вы осознаетесь во сне, чем реалистичнее он при этом выглядит, тем реальнее для вас те события, что с вами там произойдут".
  
   Консультация по ТФКП прошла для меня в тумане средней плотности, мозги варили с пятого на десятое, память выделывала странные кульбиты. Чей-то не то со мной происходит с момента возвращения, вон ссадина уже зажила начисто, струп облетел после того, как почесался, и сукровица не потекла. Заживление ускорилось - это хорошо, но надолго ли, а тут еще неприятный момент - с утра щетину с подбородка сбрил, а сейчас опять как дикобраз, хоть бритву в кармане носи и в перерыве насухую брейся. Нет, я такого типа знаю, в десятом классе уже заросшим, как йети, ходил, но то ж из "нацкадров", с диких гор Кавказа... неужели тоже одичаю? Вон, соображалка уже сдает, и совсем не экзамен. Если так дальше пойдет, вообще сессию завалю.
  
   В перерыве на дисплее телефона обнаружилось три непринятых вызова, и все - от Сабыра. Перезвонил ему, дословно зная, что и, главное, как он мне скажет. "Что, всего перекосоёбило? Или только наполовину?" Договорились встретиться через час, посидеть во дворе "проспекта миллионеров", как раз погода хорошая. Когда я подошел, он уже там на парапете сидел и какую-то книжицу листал. Поднялся, кивнул, обошел меня, осмотрел со всех сторон, скривился:
   - Да, вечером ты получше выглядел. Ленку я вчера откачивал, а тебя сегодня придется. С ней было проще, подкормить силой и пробой затянуть, а вот ты где-то умудрился пережрать, как свинья, и все не на пользу. Да нет, конечно, сейчас выправим, - учитель провел ладонью у меня над головой, что-то собрал из воздуха перед грудью, за спиной, стряхнул в сторону, как грязную воду, указал на бетонный парапет, накрытый газеткой. - Садись.
   Действительно, полегчало, в глазах прояснилось и дурь из головы исчезла.
   - Сколько я тебя учил управлять вниманием, а ты все равно любой процесс на самотек пускаешь. Тебе Лена сказала, что я уеду, где-то недели на две, максимум на месяц. Дома обнаружилась незавершенка. Так что если ты в это время что-нибудь прошляпишь - разгребать будешь сам, и не факт, что сможешь. Нянькаться с тобой больше некому. Если найду время, налажу мысленную связь, через сон или наяву, по вечерам. У вас десять вечера, у нас - семь. Энергетический канал с тебя убрал еще вчера, твоя доброжелательница - тоже, так что героизма тут не устраивай, своей силы тебе на подвиги, - хмыкнул, - не хватит. - Где ты нашел источник, чтоб так нахлебаться? Или нарочно не искал, а как всегда, "совершенно случайно"?
   - Ну, сон был странный, я из него никак выйти не мог, - объясняю. - То какая-то душегубка, потом средневековье, только не настоящее, а как у Дансени - с вампирами и птичками без плоти, но с хищными намерениями... Дальше была ночь, с чем-то действительно жутким, я не стал дожидаться, пока догонит, сбежал, под конец - вроде офицерской комнаты в казармах. Только тело не мое, и форма на вешалке - таких в реале не было нигде и никогда. В общем, тот еще бред. И очень все плотное, чувствительное, почти как реал, птички щеку расцарапали - так наяву кровь шла, и проснуться долго не мог. Из каждого сна выходил через Глубину, думал - вот реал будет, а это другой сон. Под конец вспомнил Ленку, прочувствовал ее и вытянулся из сна рядом с ней, в ее комнате, хорошо, не в ее койке.
   - Значит, ты во сне не мог ничего реального вспомнить?
   - Мог, но как-то смутно, не ощущая сути.
   - Так, а Ленкину суть ты помнишь.
   - Да.
   - Поздравляю, Макс, ты дурень. И я вместе с тобой. Я-то решил само собой разумеющимся, что ты, как освоишь метод ощущения сути, так и будешь тренироваться на всем, что тебя окружает. А ты пробездельничал все это время...
   - Нет, почему? Я же Ленке...
   - Времени-то много не требовалось... Ладно, мое упущение. Я тут тебе упражнения записал, в тетрадке, будешь заниматься каждый день.
   - У меня ж экзамены!
   - И что? Если не учился весь год, три дня тебя не спасут, а если учился - то они не понадобятся.
   - А если что забыл?
   - Ты ж не полноценный технарь, сопроматом вас не терзают?
   - Да уж, неполноценный... сопромата нет.
   - Тогда вообще чепуха. А если что-то забудешь - я тебе сейчас покажу, где искать. Только там, как везде: чтоб узнать ответ, надо правильно задать вопрос, а для этого нужно знать большую часть ответа. Закрывай глаза.
   Прикрыл глаза, расслабил плечи - а ведь даже не заметил, как они одеревенели во время разговора. Сабыр зашел со спины, прошелся по газону, гад, хорошо, если консьерж на мониторе нас не видит. Положил большие пальцы мне на виски, остальными придержал веки, чтоб не дергались. Под веками стало совсем темно.
   - Видишь небо. Темное ночное небо, иссиня-черное, с яркими звездами...
   Как по заказу - увидел. Наверно, я очень внушаемый: что Ленке, что Сабыру передать мне картинку или ощущение - как два пальца об асфальт...
   - На звездном небе черной тенью выделяется башня. В окне горит свет. Теплый желтый свет... Приближай к себе эту картинку, загляни в окно.
   Скомандовал "зууум!" - и окно резко придвинулось ко мне. За ним смутно проступили контуры помещения, точнее, одна стена (голая, каменная), угол стола с подсвечником, в котором горела единственная свеча, совсем оплывшая, кстати.
   - Приближайся дальше, осмотри комнату.
   Я пригляделся к стене, сделал еще один "зууум!" и почувствовал щекой и грудью холод и жесткость каменной стены, словно ткнулся в нее с размаху. Отступил, развернулся. Подсвечник на столе у окна, а ближе к краю лежит открытая книга, но пустая, без единой буквы или картинки. Правее - подставка с птичьими перьями и коническая банка-чернильница.
   - Пиши свой вопрос.
   Я замялся. Не умею я этими средневековыми приборами пользоваться, ну их... карандаша тут какого-нибудь не найдется? А, вот, как по заказу... не карандаш, так хоть что-то: кусок древесного угля, даже с прожилками волокон и маленьким сучком. Взял его, карябаю: "Язык С++. Массив переменных m. Как обратиться ко второму элементу массива?" Кладу уголек на стол. На чистом листе начинает проявляться, теми самыми лиловыми чернилами, которыми был нарисован план улиц во сне, который снился в машине. "m[1]". Молодец, книжечка! Не такая уж ты средневековая, как я погляжу. А если чуть посложнее? "Напиши простой прокси сервер на java". Мгновение задумчивости, и сверху вниз начали проявляться строки.
   import java.net.InetSocketAddress;
   import java.util.concurrent.*;
   import org.jboss.netty.bootstrap.ServerBootstrap;...
   Строчки кода бодро побежали по "сонному" аналогу монитора. Похоже, книжка просто копирует чье-то "оригинальное творчество", блоком, не вычленяя суть решения. Ну, вот, наконец нарисовалось что-то похожее, а уж баги за ней по ходу ловить... мне и в нормальном состоянии не под силу так быстро шевелить мозгами. Ход решения ясен.
   Стало темнее, или мне так показалось? Строчки перебрались на другую страницу, потом мне пришлось ее перевернуть.
   ... public void messageReceived(ChannelHandlerContext ctx, MessageEvent e) throws Exception {
   response = (HttpResponse) e.getMessage();
   List<String> encodings = response.getHeaders(HttpHeaders.Names.CONTENT_ENCODING);
   if (response.getStatus().equals(HttpResponseStatus.OK) &&
   !encodings.isEmpty() && encodings.contains(HttpHeaders.Values.GZIP)) {
   ChannelBuffer in = response.getContent();
   int compressedLength = in.readableBytes(); ...
   Всматриваюсь изо всех сил, но чернила блекнут, а свет угасает. Следующую строчку я скорее угадал в сгущающейся темноте, чем прочел, и ощутил пальцы Сабыра на своих висках. До завершения было еще далеко, но меня вышвырнуло в реал.
   - Почему?
   - Твои силы иссякли. За информацию тоже нужно платить. В твоем случае - энергией. Можно и информацией: если ты сумеешь сообщить этой книге что-то действительно новое, то получишь возможность спрашивать и получать ответы в большем объеме. Но не советую использовать ее вместо собственных мозгов. Она ЗНАЕТ далеко не все. А вот ДУМАТЬ совсем не умеет. То решение, которое ты в ней прочел, кто-то уже продумал, написал: поэтому оно есть. Если запрашиваемого решения еще нет в твоем физическом времени, оно не сможет в ней проявиться.
   - Ясно. Очередной аналог сети.
   - Ладно, держи тетрадку, а я пойду. Завтра Ленку будешь собирать в поход, на месяц по нашему времени, там у них пройдет немногим дольше. Не знаю, как филин ее будет учить, не знаю... хотя она, конечно, в чем-то сродни тварям Ульев, но он же их ловил и препарировал, а не учил... Не боишься, что он и ее так, а?
   - Не сможет, - отвечаю. - Я договор продумаю, а если вопросы возникнут - книжку спрошу. Как думаешь, ответит? Или лучше тебя помучить?
   - Ну, если силы хватит - спрашивай книгу. Я в казуистике как-то не очень, - заявил Сабыр и скорчил рожу "ненаю, насяльника!"
   И пропал, будто его тут и не было, повернув за первый же столб.
   Тетрадь я засунул во внутренний карман куртки, и, хотя после полудня стало по-настоящему жарко, застегнулся. Все же, польза от магуйских занятий есть, хоть и не сразу проявляется. Главное, не слишком наглеть.
   Пойду, что ли, договор подготовлю...
  
   Пока Ленка перетряхивала барахло и набивала подаренный тетей Марусей фибровый чемодан, когда-то принадлежавший моей бабушке, я поделил время между упражнениями цигуна, походами к Справочнику, как я окрестил сетевую станцию с интерфейсом-книгой, и конспективными заметками в сабыровой тетрадке (почему-то я решил все, касающиеся магуйства, записывать только в ней). Нечто четкое и логичное нарисовалось передо мной хорошо за полночь, и я, наконец-то, позволил себе заснуть.
  
   С большой долей опаски. Первые сны пролетели смутно, даже не особо запомнились. Зато под утро опять дерьма привалило. Осознался уже не потому, что хотел этого, а естественно, как глубоко вдыхают, вынырнув из-под воды. Вокруг меня стоял грохот оружия и ор множества глоток, да и осознался я в тот момент, когда мне под ноги плюхнулись чьи-то кишки. Противник упал, я ступил вправо, стряхнул с клинка кровавый комок, кто-то свой слева от меня в этот момент отбил выпад чего-то вроде протазана или глефы, я не разобрал. Открывшегося врага ударил споднизу, да, опять подлый удар, под латную юбку противника, для другого клинок коротковат. И это не моя сабля, нечто более тяжелое. Зато есть щит, не то, чтоб какой-то приличный, а так, огрызок полуростового, но тоже не легенький. Как я с этим управляюсь - непонятно, но, кажется, что-то умею, и поэтому моментально убираю из своих мыслей сомнения, чтоб не мешать телу. Этому телу, что сродни сну, и само знает, как в нем поступать. Те "свои", кого я не вижу, но чувствую, что они делают, идут по обе стороны от меня и защищают с боков и со спины. Откуда-то выныривает здоровенный дядька с секирой и начинает бойко расчищать нам проход. Куда? К воротам? Я отвлекаюсь на очередного противника, удается парировать пару ударов, прежде чем правый от меня "свой" не рассекает его от ключицы до середины груди, и после этого уже не видно здоровяка с секирой, а число противников перед нами намного больше, чем "своих" бойцов. Миновать такой заслон невозможно. Отступить и ждать удобный момент? А успею, учитывая, что это мой сон? Кстати, а насколько он мне подчиняется, смогу что-то сделать с пространством или со временем? Вреееемееенееем... Растягиваю слышимые звуки, одновременно снижая тональность, пока шум не начинает звучать "в замедленной записи", и, бросив еле шевелящихся, как и все вокруг, провожатых, иду к воротам, в буквальном смысле прорубая себе путь. Ощущение сна, нереальности помогает не ужасаться тому, скольких и как я убил. В конце концов, это всего лишь персонажи сна, неписи. Тут я один - человек. Вроде. Может быть.
  
   Ворота, понятное дело, закрыты. Заперты на засовы, подперты, может, даже завалены, хотя вряд ли... Толкаю ладонями наугад. Слабенький, на уровне следов ощущений, ответ. Вибрация. Толкаю еще, попадая - надеюсь - в ее такт. Что удивительно - попадаю. Включаюсь не только "физическим", но и энергетическим воздействием в раскачку ворот, теперь пульсирующая энергия выплескивается мелкими порциями через ладони с каждым толчком. Через мгновение руки трясутся, будто схватился за провод под током, а ворота дрожат все сильнее. Ритм меняется - вибрация раскачала что-то более крупное, и частота замедляется раз в пять, но амплитуда растет. Створки уже ходят ходуном, медленно изгибаясь, как плывущий скат-манта. Треск ломающегося дерева звучит отдельными гулкими выстрелами. От сводов отрывается камень, другой... медленно, как под водой, они летят на меня, и я уворачиваюсь от всех. Почти всех. Удар по башке, тупой, почти ласковый, застилающий глаза алой пеленой. Темнотой. Ну, здравствуй, Глубина. Блин, как не вовремя из игры... из сновидения выбросило - мне уже там понравилось! Хочется доиграть... Э... какова суть игры? Замедление времени? Нет, вибрация, ритм... не то... резонанс! Вот. Резонанс, взаимодействие - со спутниками, со временем, с воротами... резонансная частота сна... этого сна... ага. Состояние-резонанс-выныриваю...
  
   Вот нафига же! Чтобы ощутить, как кто-то выстригает мне слипшийся колтун из волос? При этом задевая разорванную на затылке кожу. И что ж мне опять так не везет? А потом еще по всему этому тряпкой елозят... в чем-то спиртном! А!!! Блин! Хватаю за руки того, кто спереди вцепился в вихор, и меня тут же перехватывают за запястья, сжимают с боков, лишив возможности шевельнуться, и зашивают! тупой иглой! без заморозки! мой бедный затылок. Нет, ныряю опять в Глубину - и вытягиваюсь в просон, в реал, открываю глаза. В этот раз получилось на удивление быстро. Вот только башка гудит. Перед глазами плывет потолок с двоящейся люстрой. Встаю с кровати, меня ведет, хватаюсь за край стола и желудок судорожно выворачивает желчью и слизью. Блюю на коврик... Да что ж за фигня! Что там с затылком? Шарю рукой по волосам. Уф. Ни шва, ни даже ссадины. А симптомы сотрясения мозга - внушенные сном. Так при внушении ожога краснеет кожа и вздувается волдырь. Только как от них избавиться? Самовнушением? Что ж, сейчас узнаю. Усаживаюсь на кровать, подпираю голову руками, переношу внимание "вовнутрь себя". Прочувствую все обнаруженные симптомы, потом начинаю их ослаблять. Ослабил, свел на нет. Здорово! Встаю, иду в ванную комнату за тряпкой, наклоняюсь - и нате вам, все повторяется. Неужели теперь неделю как вправду ушибленный болеть буду? А как же экзамены, как работа?
  
   На мое счастье, эта муть проходит к обеду, а с утра Ленка даже помогает мне прибрать все безобразие. Правда, накатывает на меня паранойка. Не хочется отпускать сестрену хрен знает с кем. Учитывая мою гипнабельность, все, что, как мне кажется, произошло со мной после встречи с Сабыром, может быть попросту внушенной картинкой, и сам он, и этот странный Совего - просто членами преступной группировки, занимающейся, к примеру, торговлей органами. А мне дурят голову. Избыточно, правда, но дурят. Избыточность, как говорят, порождает больше доверия.
   Не верю!
   Не пущу!
   Прогоню их с порога и пусть чешут со своими бреднями хоть в Барнаул, хоть в сам Улей!
  
   Если бы я знал, чем это закончится... то все равно поступил так же. Потому что объективно ничего я им не был должен. Я не просил Сабыра учить меня. Я ничем не одалживался у Совего. Но оба этих фрукта как-то нервно восприняли мое нежелание пускать их в квартиру. Помогло мне еще и то, что Ленка не стала встревать в конфликт, а забралась с ногами на кровать, прижала к себе мою сумку и застыла, как игрушка-глазастик. Это пока я беседовал с Сабыром через дверь, а потом он возник у меня за спиной и мне стало не до Ленки.
   - Какая блоха тебя укусила, Макс? Договорились же давно.
   - Хм, - отвечаю, оборачиваясь. - Не знаю, о чем вы договаривались и с кем, а я вот подумал и решил, что я - дурак набитый, а вы - жулики. Как минимум. И вся история с так называемой учебой - чистой воды разводка. И никакой магии не существует, а есть только банальный гипноз, и я, внушабельный до последней крайности. Потому что дурак.
   А сам подхватил Сабыра под локоть и выпихиваю в коридор. Он, вроде, поддается, но как рыба, всякий раз выскальзывает у самой двери и каким-то макаром оказывается в комнате, на прежнем месте.
   - В общем, - говорю. - Общение наше закончено, благодарю и прощайте. Счастливого пути и век бы мне вас не видеть.
   Сабыр округлил глаза.
   - Помнишь, ты мне как-то намекнул, что я и сейчас сплю? Считай, я намек понял, и хочу проснуться. Больше ваши штучки с гипнозом со мной не пройдут. Откуда у тебя ключ от квартиры?
   - Да нет у меня никакого ключа.
   - Прекрасно! Значит, ты открывал отмычкой, да? Вызываю милицию, - я достаю мобильник и набираю 02.
   Я думал, он на меня кинется или, хотя бы, выбьет телефон из руки, но он, наоборот, отскочил. Вовремя, сволочь - телефон рванул, словно петарда. Так, ничего серьезного, в ладонь, правда, осколки впились, морду поцарапало, но это-то я сгоряча даже не особо почувствовал. Зато потом ладонь задергалась, словно нерв задело, как искрой пробило до локтя, и такое чувство, что все жилы наружу вытягивает. Я скорее осколки выдергивать, какие смог, кровь ручейком по запястью течет, думаю, чем бы замотать, а Сабыр с лица взбледнул и пятится.
   - Ах ты дрянь! - кричу, и кулаком ему в морду, он в сторону, я и промазал.
   Тут уж на меня впрямь нашло, а Сабыр струсил. Я на него - он от меня, и он быстрее, ловчее, и уворачивается, словно за ним не я, а смерть с косой гонится, и не морду начистить хочет, а...
   - Трус, баба, а ну пошел отсюда нах! - ору, гоню к двери.
   Думаю, вот, если бы время так, как во сне, остановить... И поднапрягся. Вреееемяяяя... звук зажевало, меня тряхнуло, как при остановке поезда, и все вокруг ощутимо замедлилось. Пара шагов к противнику, Сабыр отклоняется, как в замедленном кадре, я хватаю его за ворот... Блин, что это?
   С чего это у него ухо отвалилось?
   Ну, не совсем отвалилось, висит на лоскуте кожи, ровненько срезанное, и кровь такими крупными каплями меееедленно выбухает. Я ж его...
   - Малито льоко! - а это что за хрен позади объявился? Совего? Вот я... э... а что это все так медленно - относительно меня - а он быстро? О, блин, ну и монстр... когтищами по полу...
   Да с такой рожей только детишек по ночам пугать. Гипнотизеры хреновы!
   - Не верю! Как Станиславский! Пшли все нах! - ору и подбираюсь поближе к монстру, прикидывая, куда бить, чтоб точно, а то ведь мало ли что мне там показывается, главное - что на самом деле есть. А на самом деле, наверняка, какой-то лядащий мужичок, жулик и вор на доверии.
   Монстр двигается ловко, на ногу, правда, припадает, но не критично, и лапищами передними, которые крылья, какие-то похабные жесты показывает. Я его обхожу - и не успеваю, словно на месте перебираю ногами, словно комната удлинилась, и между нами - метров пятнадцать, не меньше.
   - Кончай драку, успокойся, Максим! - увещевает это страхуище.
   - В рот тебе кончу! Вали отсюда, пока милиция не приехала.
   - А она приедет? - лукаво так, будто никакой драки нет.
   - А то как же, Ленка наверняка уже вызвала, а не она - так тетя с дядей давно подсуетились.
   - Ленка... Бри? - ошарашено. - А где она? Бри! Эй!
   И тут время снова входит в прежнюю колею, и я вижу, что ленкина кровать пуста, и моя сумка валяется на полу открытой, а меня можно встряхнуть и повесить, как коврик, потому что сил у меня осталось ровно на то, чтоб не упасть.
   - Ленка!
   Монстр по кличке Совего, я, Сабыр, зажимающий ухо полотенцем, мы все ломимся в другую комнату в поисках этой маленькой дряни, и видим, что Ленка сидит у компа и закачивает в свой блог фотографии нашей драки. Забавные, надо сказать! Я аж залюбовался. Такие в воздухе веера и фонтаны над нами, прямо иллюминация. Надо мной, в основном, Сабыр-то выглядит бледно, во всех отношениях. Зато Совего... интересно, гипноз на цифровые фотоаппараты действует? Скорее всего, нет. А если нет, то Совего действительно монстр, во всяком случае, по нашим меркам. Звероптиц метра в три высотой, если полностью распрямит лапы, зубищи, когтищи, да и там, под черно-бурым пером, еще килограммов сто чистых мускулов... и разум кое-какой, судя по всему, имеется. Как он меня не размазал по стенке?
   Или это мне тоже кажется? Тьфу... Матрикс хяз ю.
   - Быстро все удаляй! - это Сабыр провещался.
   Ага. Как же. Ленка судорожно набирает подписи, я читаю: "в битве за МЕНЯ сошлись... паладин наносит удар... шаман не успел увернуться... монстр кастует..." Самое смешное даже не то, что подписи почти соответствуют реальности (ну, не тяну я на паладина, да и шаман без бубенчиков, выглядит слишком буднично), а то, как Ленка дракой горда и довольна. Вот кто у нас главный герой, вот кто "прынцесса".
   - А зачем? - смеется Совего. - Ты что, не знаешь, что ей сейчас в комментах напишут? Нет? "Зачетная фотожаба!" Я - фотожаба, Сабыр, или, на крайний случай, косплей.
   - Зато я не жаба! Вот нахрена ж столько времени дохлым прикидывался? Камлал для себя, чуть не шепотом? Чтоб меня какая-то сопля в интернете сдала?
   - Ну... Гоген, не кипятись...
   - Я не Гоген! Я Сабыр!
   - Ну, Ван Гог... Ты сегодня уже на Алтае будешь, а на фото ты где? В Москве! Адрес айпишный московский. Да, Максим?
   - Точно, анонимайзерами дома обычно не пользуюсь.
   - Ну, вот, все к лучшему.
   - Если не считать, что этот... - Сабыр оборачивается ко мне. - Что ты, Макс, отрубил мне ухо. Слушай, что на тебя нашло?
   - Да, собственно, если бы вы не лезли, ничего бы не случилось.
   - Знаю-знаю, зря я тебе руку поранил. Тэнгэр ир отведал крови и проявился в реале. Я сам виноват, претензий не имею, но ты-то - почему решил бросить обучение?
   - Потому что не верю.
   - Кому, чему?
   - Всему этому магуйству, и вам тоже не верю.
   Пока Сабыр смотрел на меня и соображал, Ленка притащила с кухни аптечку, и теперь пытается отодвинуть руку с полотенцем от раны, чтоб оказать ему помощь, а Сабыр не глядя от нее отмахивается. Забираю у нее йод, заливаю себе ладонь, шиплю, конечно (что ж у меня сегодня день такой травматический?), позволяю замотать руку бинтом. Ленка довольна.
   - Так ты не веришь, что магия есть или не веришь тому, что она тебе пригодится? Или не веришь, что сможешь освоить?
   - Прежде всего, я не верю вам. Тебе, Сабыр, в частности. Слишком много скрываешь. Ты ведь действительно не нуждаешься в преемнике, и учишь меня не шаманским техникам, а чему-то, больше подходящему для драки.
   - В преемнике я нуждаюсь, и очень. С детьми мне... ну, скажем, не повезло. Смерть... можно сказать, я уже умер. Не совсем, но время не ждет. Наши духи тебя не приняли, а, между тем, ты - отличная кандидатура. Что мне оставалось делать? Только натаскивать тебя сперва на бегство, маскировку и самооборону, а уж потом учить основному. А тут еще твоя... названная сестра.
   - Почему же я такая подходящая кандидатура? - ехидничаю. - Не потому ли, что дурак?
   - Дурак? - смеется Совего. - А ведь правда, дурак! Ты его по этому принципу искал? Тебя ж по башке именно дурак долбанул, настоящий дурак, качественный, слабоумный. Все можно просчитать, ощутить, узнать - кроме реакции идиота. Как ты сказал? Учиться не на своих ошибках, а на удачных находках врагов? И ты стал искать...
   - Да, филин, да! Русского, третьего сына в семье, а, главное, "прозрачного", чтоб никакая грязь к нему не прилипала. Иванушку-дурачка, блин! И что нашел? Вот это?!
   - А что, не похож? Знаешь, я думаю, что вообще-то один-в-один. Мы с тобой на что сегодня наткнулись? Именно на то, что просчитать невозможно: внезапно он счел нас жуликами. А до этого...
   - А до этого он подобрал эту... сестру.
   - Попрошу не выражаться! - встряла Ленка.
   - И ты решил, что, согласно вашим сказкам... он в нее влюбится. Как сказочный дурак в Царевну-лягушку.
   - Но он решил проявить рыцарство...
   - Нет, он действительно нашел в ней сестру. И опять тебя удивил. Ты решил от нее избавиться, он - чудом, иначе не скажешь - нашел ей учителя...
   - И снова удивил, - фыркнул Сабыр. - Уж удивил, так удивил! Обозвал жуликом.
   - Не льсти себе, - Совего почесался жутким когтем, жмурясь от удовольствия. - Он засомневался в твоей профпригодности. Мало того, усомнился в существовании магии, как явления. И имел к тому все основания, не находишь?! Ты же ему столько врал!
   - Я не врал.
   - Да, конечно. Умалчивал, играл словами, как старая шлюха. Ты того, не голубок, часом?
   - Пернатый тут ты.
   - В общем, Сабыр, либо ты доказываешь, что что-то можешь, кроме очковтирательства, либо...
   - У него, между прочим, наш родовой клинок!
   - Который нельзя отобрать иначе, кроме как убив владельца во сне. Макс, не боишься?
   - Не собираюсь я его убивать, - совсем упал духом Сабыр. - Поздно искать замену. Буду ЭТО учить, авось, что-то выйдет.
   - А он разве не бросил?
   - Ему придется учиться, - жестко ответил Сабыр. - Потому что иначе он все дальше будет проваливаться в лабиринт вторичных миров, теряя себя - реального - тут. Он даже не сойдет с ума. Не помрет во сне. В один момент его просто не найдут утром, нигде. Он исчезнет из этого мира, заблудится и останется в снах.
   Да. Обрадовал. Впрочем, относительно магии я, в целом, уверился, ну, процентов где-то на восемьдесят, что она есть. Двадцать оставим на совершенно паранойное предположение, что я уже не первый день и даже неделю нахожусь под сильнодействующими веществами и абсолютно все мне только кажется. А вот насчет того, за каким хреном она мне сдалась... нет, наверно, все же, сдалась, и даже очень. Сколько времени прошло с восемнадцатого апреля? Двух месяцев не будет, а уже столько приключений. В другой игрухе за такое время из нубов не вылезешь. Хотя кто я в этой игре? Оно самое и есть, хорошо, что везет как... дураку? Потому что погибнуть ни за копейку в этой игре, похоже, вполне реально. Сабыр испугался всерьез и отступал без шуток. Почему? Что это за магуй, если он испугался нуба?
   - Да, - говорю. - Хочу посмотреть, что ты умеешь, кроме как показывать всякую небывальщину.
   - Это подойдет? - Сабыр убрал полотенце от головы - отрубленное мной ухо оказалось на месте, правда, как-то криво торчало и кожа под ним вздулась бугром, а вся шея и ворот рубашки были измазаны кровью.
   - Это если я его отрубил, а то, может, был внушенный обман зрения.
   Теперь уже монстр окинул меня оценивающим взглядом и спросил:
   - А если кто-то другой, кто ни разу не видел и незнаком с нами двумя, подтвердит, то поверишь?
   - Пожалуй, что да... если вы в это время будете далеко.
   - Сабыр, дай ему золото фей.
   - И много? - учитель оживился, бросил полотенце на спинку стула, деловито потер ладони...
   - Ну, не очень, чтоб не устраивать скандал.
   - Что это такое? - если у слова есть подобные уточнения, то впору усомниться в первоначальном значении.
   - Золото, которым духи и многие существа плотных сновидений могут одарить человека. Можно и самому создать его в таком сне, если умеешь. Магам даже засыпать для этого в полном смысле этого слова не требуется. Главное - пронести сюда, в реальность, так, чтобы оно не растворилось. Все равно, конечно, оно распадется, у кого раньше, у кого - позже, не зря во всех сказках подаренное феями или духами золото превращается в мусор, труху или что-то совсем непотребное, как только человек приносит его домой. Твое проживет дольше - около двух суток, и за это время можешь хоть сдать его на экспертизу, хоть показать кому-то знающему, хоть сделать спектральный анализ - никто не обнаружит подвоха. Что тебе дать?
   - Ну, пару николаевских червонцев могешь?
   - Могу. Еще есть пожелания?
   - А екатерининский? Или сложно?
   - Да какая разница, если знаешь, как выглядит. Так что получишь. Подожди минут пятнадцать.
   Сабыр прислонился к стене, прикрыл глаза. В определенный момент мне показалось, что его фигура задрожала, как отражение в воде, слегка размылась в воздухе, и я отвел глаза. Но прошло, наверно, с полчаса, прежде чем отдувающийся Сабыр тронул меня за плечо.
   - Вот, держи, - на его ладони лежали три золотые (вроде бы) монеты, одна помельче, две покрупнее. - Не вздумай только продавать там, где потребуют документы. Лучше сдать барыгам, пусть и в десятую часть цены, а "катьку" я бы тебе вообще не советовал никому показывать. Во избежание.
   - А я не буду сдавать. За двое-то суток найду, кто оценит. А замечу, что загорелись глаза - подарю. Денег мне от вас не надо, сам заработаю, а вот подтверждения... когда получу, тогда и отпущу Ленку. Кстати, вот текст нашего договора, можете ознакомиться, - сходил, принес тетрадку, отдал.
   Совего первым схватил ее, прочел, хмыкнул и передал Сабыру. Тот просмотрел, расстроился еще сильней.
   - Максим, а ты не подумал, что если я поклянусь не причинять вреда Лене, я не смогу ее учить? - вопросил монстр проникновенным голосом. - Если она не ощутит на своей шкуре боль и опасность, то вряд ли чему-то научится.
   - А это уже ваша забота, - ответил я равнодушно. - С моей стороны ставка и так высока, так что выкручивайтесь, как хотите, но Лена должна остаться живой и здоровой.
   - Неужели тогда ты полезешь в их разборки? - Сабыр, кажется, еще не понял, что за себя я сам решаю.
   - А что тут такого? Кстати, ты тоже поклянешься, что не станешь приносить ей вреда прямо или косвенно... А то я тебя знаю, свернешь голову и скажешь, что так и было... А что - "Максим!", не такой уж я дурак, чтобы не продумать хотя бы минимальной безопасности.
  
   - Максим, а что, Сабыр в гости пришел? - с кухни донесся голос тети Маруси. - Зови сюда, как раз блинчики с творогом готовы. Идите за стол, пока не остыло. И Лене скажи, может, хоть творога поест, если за фигуру боится.
   Я (шепотом):
   - Она что, НИЧЕГО не слышала?
   - А у нас были какие-то недоразумения? - ухмыльнулся Совего, моментально сооружая иллюзию, прикрывающую монстрячью внешность. - Тебя же кто-то загипнотизировал, а нас тут нет. Разве не так?
  
   Да, а монеты оценили, как настоящие, но об этом - позже. Потому что, выпроводив после раннего ужина магуев, я пошел на работу, и там тоже произошла фигня. К сожалению, в последнее время со мной чаще происходит всякая фигня, чем не происходит.
  
   Обстановка в лаборатории была уютной, не в последнюю очередь потому, что никто не дергал и не лез с дурацкими вопросами и воплями "а почему у меня принтер не печатает?", телефон молчал, а в чате лениво переговаривались две офисные дамы, делясь опытом обновления бухучетных программ в обход компании-дистрибьютора. Они что, до ночи работают или и "дома о работе", как канадские лесорубы? Не утерпел, встрял в разговор, спросил, отдыхают девушки когда-нибудь или нет, на что одна печально ответила, что "у бухгалтеров рабочий день ненормированный", а вторая заявила, что отдохнула бы, да не с кем, и не хочет ли молодой человек составить даме компанию... Поспешно ответил, что я на работе и вообще у меня жена и семеро по лавкам. А потом запустил к ним бота с "мужественной" базой и набором ников от слащавого "Юки" до брутального "Петр_Водкофф". Пусть с ним развлекаются.
  
   А я займусь интерфейсом. Судя по техзаданию, программка типа брейнвейва, сейчас таких шумелок в сети, как блох на барбоске. Лучше бы игруху какую-нибудь смастерили, простенькую, под мобильник - на них постоянный спрос, загнать можно. Или базу данных доумлю, хоть нудное дело, но явно полезное, ежели посмотреть, какую инфу тут собирают. Ладно, приступим.
   Сперва занялся оформительством, окошки красиво разместить, кнопочки нарисовать психоделичные. Увлекся, подбирая цветовую гамму - профукал ошибку, событие в окне-потомке не регистрируется. А где ошибка - хз, вроде, все правильно написано. Ну и что, обратимся к универсальному справочнику... Сейчас найдем, ага... Дурной собаке семь верст не крюк, а нам с железным другом не в лом найти и все перепроверить. Вон, бедняга, аж закряхтел, ну, как мешки с картошкой грузит. А что это свет погас? И монитор. Неужели пробки вылетели? Или это у меня в мозгах что-то перегорело? Наверно, это так, потому что я еще могу себе представить, что какая-то сволочь прикрутила меня проводом к стулу, но эта сволочь не может быть однорогой чернокожей жабой в человеческий рост с одним-единственным красным глазом посреди пупырчатого лба, да еще и прихлебывающей оранжевый кофе из синей чашки.
   - Вы! Я к вам обращаюсь! - проквакала жаба мне в лицо. - Максим Ковалев, вы обвиняетесь в злостном написании говнокода и неоднократном совершении нелепых ошибок! Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Понимаете ли вы суть всего сказанного?
   - Не-а, - признался я. - Совершенно не понимаю. Кто вы такое? И вообще, программирование - мое личное дело, мое и работодателей, и если моя работа их устраивает, не вижу причин, по которым третье лицо может этим заинтересоваться.
   - Как вы смеете! Я - не "такое", я старший дознаватель Джава, а вы! Вы при поверке события вместо оператора сравнения поставили оператор присваивания, - и жаба махнула лапой, в которой держала чашку, оранжевый напиток выплеснулся на стену и зашипел, как кислота на штукатурке. - Очная ставка! Потерпевший Кубейсик Игнат Павлович.
   Трясущийся старичок со слезящимися глазами словно соткался из воздуха прямо передо мной.
   - Вы... - и этот в меня пальцем тычет. - Вы заставляли меня писать матерные выражения на мониторе!
   - Да не заставлял я вас! Это вы меня довели, когда приснопамятный 286-ой с оперативкой в 32 килобайта из-за вас зависал каждые пять минут!
   - А никто и не просил вас запихивать меня в эту колымагу, - проблеял старпер, но продолжить ему не пришлось, в область видимости пролезла рука, схватила его за грудки и отодвинула.
   Теперь на место старичка вылез тип в сиреневом костюме и черной рубашке, с рожей сутенера и бегающими глазками.
   - Что, пидарок, попался? Так тебе и надо! Нечего было надо мной извращаться!
   - Петр Харитонович, подождите! - вмешалась жаба. - Не надо оскорблений! В чем конкретно вы обвиняете Максима Ковалева?
   - Он занимался со мной извращёнными действиями программного характера, к которым я, Петров Х.П., не приспособлен.
   - Вы? Не приспособлены? Да я вообще не знаю, к чему вы приспособлены! Изложить все претензии или только самые основные? О функции str_word_count напомнить?
   - Не пойму, о чем вы? Обрабатывайте английский текст или пользуйтесь explode!
   - Да что вы его слушаете! - женская рука с длиннющими ярко-розовыми когтями вцепилась в плечо Петра Харитоныча и дернула его так, что тот улетел куда-то в темноту.
   Передо мной встали, похожие, как близнецы, блондинка и блондин. В обтягивающих джинсах и белых маечках, на которых разными шрифтами были написаны имена, у девушки - от "Лютиэн" до "Хочу_трахацца", у парня - от "Юки" до "Петр_Водкофф". Боты! Им-то что от меня надо?
   - Не трогайте Макса! - истерически заорал блондин. - Капслоком вам говорю - не трогайте! Он меня с такими девушками познакомил... о... сколько закрытой информации! Даром, за красивые слова! Да я за него любому вирус закину! Вот познакомлюсь с вашими манагерами и закину. Знаете, какая у меня коллекция? Сам Касперский обзавидуется!
   - Это что, бот? - презрительный голос из темноты.
   - Не бот, а искусственный интеллект! Только еще учусь. А нам, студентам, лучше друг другу помогать.
   - Не позорься, братик, - протянула дива с ярко-розовыми ногтями. - Из тебя студент, как из меня балерина... Но Макса мы в обиду не дадим, верно? И о каждом из вас, включая уважаемого Жабу... ой, Джаву... у нас собрано компромата на сто листов мелким петитом. И нам есть, где это обнародовать.
   - Стража!!! - крикнула жаба и запустила чашкой в блондинку.
   Блондинка поймала ее, понюхала содержимое и сморщилась.
   - А ваш программный продукт воняет китайской лапшой! - заключила она и нахлобучила чашку жабе на рог.
   Тут же ввалились два керамических человекоподобных голема с надписями "Google corp." на груди и подхватили блондинку за руки. Блондин, не растерявшись, начал выхватывать из-за спины слова со стрелками и совать их големам в разные части тела, те неуклюже уворачивались, и блондинку мотало между ними, как березу в метель.
   - Караул, спамер! - завопил Джава, размахивая рогом. Чашка улетела в темноту.
   Из темноты вышел вразвалочку пингвин с поллитрой водки и уперся белым пузом в Джаву.
   - Ты меня уважаешь? - серьезно вопросил он. - Нет, ты меня не уважаааешь... Я тебе не дам больше ни глотка, понял? Пошли, Макс, выпьем! Все равно без поллитры не разберешься. Вот ты - ик! - ты меня уважаааешь, мы с тобой столько вечеров вместе кваааасили... развязать? О... у меня ж крылья, а не руки! И те не летают. Вот запутать - это я могу, а развязать - это неееет! Ищи другого...
   "Другой" не замедлил объявиться - хипповатый, но явно не бедный парень с надкушенным яблоком в руке и кислотными зрачками выплыл нетвердой походкой из-за спины пингвина, оттеснил его, презрительно глянул на Джаву и тот почтительно попятился.
   - Твое счастье, что я вовремя... вышел из медитации, - заявил хиппи и одним движением свободной руки размотал провод. - А то эти эссхол не посмотрят, кто перед ними, оборвут эпплс, а потом... а что потом? А потом ничего. Совсем ничего. Не понимают, что настоящий эртист имеет право ол хэнг даун, йе...
   В сгустившемся воздухе поплыла вибрирующая индийская музыка и начала завиваться вокруг разноцветными фракталами, заполняя все пространство, завоняло травкой, стало трудно дышать...
   И я проснулся.
   Сколько же времени я продрых? А, ничего, минут пятнадцать, не больше. Наснится же такое! Кстати, что там жаба сказала про оператор присваивания? Ну да, так и есть. Сон в руку, не иначе. Исправляю. Заработало! Можно ваять дальше. А, может, хватит, подремлю еще... или почитаю, что там мне Сабыр понаписал.
  
   "Во сне другие законы, Максим. Даже в осознанном, "плотном" сне, не говоря о простом, еженощном.
   При всей реалоподобности этих событий и их последствий для тебя, это совсем не реал.
   1) Пространство. Близость и дальность объектов для тебя зависит не от географии, а от твоего соответствия им по "частоте излучения" и нахождению их в твоей картине мира.
   2) Время в сновидении не одномерно, и, как минимум, образует плоскость, по которой можно двигаться почти в любом направлении. Впрочем, подсмотреть будущее физреала сложно - это потенции, и их будет больше одной, а изменить прошлое физреала - еще невозможнее. Обычно исполняется наиболее энергетизированная линия событий, поэтому ты можешь, вниманием и энергией, творить будущее и подсматривать прошлое, но не наоборот. Впрочем, я не утверждаю, что изменять прошлое абсолютно невозможно, я говорю, что на этом уровне восприятия и с твоими сегодняшними силами это не выйдет.
   3) Правило внимания: обращение внимания на объект или субъект сновидения дает ему силу повлиять на тебя, а лишение внимания уменьшает взаимодействие, иногда - до нуля.
   4) Правило десакрализации. Большинство объектов сновидения сильны не потому, что они объективно сильны, а потому, что мы считаем их сильными. Поэтому чаще смейся, особенно, если увидишь там нечто пугающее. Смех - одно из лучших десакрализирующих средств, реально сильному существу он не повредит, а вот для той шушеры, которая паразитирует на наших страхах, комплексах или, наоборот, на преклонении, смех подобен напалму. Если увидишь во сне даже ангелов, святых или что-то, во что сильно веришь, тоже рекомендую над ними от души посмеяться - от глюков и мороков это помогает лучше креста и молитв. "А вдруг это и впрямь святой?" Если это и вдруг, и впрямь человек духовный, он посмеется вместе с тобой, и ничего дурного не сделает. Юмор - один из главных признаков человеческого существа, или того, кто близок ему по вибрациям, а энергетические вампиры смеяться не способны, особенно над собой.
   5) Правило подсказок. Ночное сознание, порождающее образы - твой друг и лучший союзник, даже если оно показывает тебе что-то неприятное и пугающее. Постарайся его понять, вникнуть в его неформальную логику, прочувствовать его образы, пропереживать подсунутые ситуации, и ты обретешь хитроумного советчика. Не мудрого, нет! Но, определенно, сметливого и талантливого. Если твое дневное сознание - логик, то ночное - артист, художник, поэт. Если дневное сознание - раздолбай, то ночное - его ядовитый критик, его совесть. Если дневное сознание - смельчак, то ночное - осторожный, иногда вообще трус, и наоборот. Постарайся выделить свободное время, чтобы днем будить свое ночное сознание, тогда ночью ты сможешь чаще и дольше оставаться в осознанном сне, то есть со включенным дневным сознанием.
   6) Объединив дневное и ночное сознание, ты пробудишь в себе все таланты, которые имеются. Только помни: разбудить-то ты их разбудишь, но любой талант без обучения и тренировки - еще не реализованная потенция.
   Работай, Макс, тренируйся.
   Кстати, когда ты в последний раз ходил на тренировку? Смотри, мышцы жиром заплывут... Если не хочешь на свое ногомашество ходить, позвони Александру с Сетуни, он о тебе уже спрашивал."
  
   Ну, вот, и тут сплошная критика. На бедного Ванюшку все камушки... Запрягли и поехали. А вот хрен вам! Буду расслабляться, с пивом и шашлыками. Вот только экзамены сдам - и сразу укачу на природу, куда-нибудь в деревню, хоть на пару дней. Лес, речка... Истра - чистая, прозрачная, с леденющими ключами на дне и белым, тонким песком. Мечта!
   Остаток ночи терзал Майэскуэльку. В шесть утра меня сменил Миша. Посмотрел из-под лохматой шевелюры наметанным взглядом на мою помятую рожу, ухмыльнулся: - Что, кошмары замучили? А не надо спать на работе. Я спецово генератор включил, на самом нижнем пороге.
   - Инфразвук, что ли?
   - Не только, не только... - этак таинственно произнес и щелкнул выключателем где-то в куче игрушек.
  
   Перед экзаменом, когда трясущееся большинство судорожно листало конспекты, я умудрился поспать полтора часа, но все равно в инст пришел смурной и заторможенный. Задачи решил с горем пополам, затратив все время, что дали на подготовку, а теорию отвечал с закрытыми глазами, благо, никто не узнал, что у меня за шпаргалка. А узнал бы - ни за что не поверил.
   - Ковалев, проснись! Молодец, держи зачетку. И быстро домой! Тоже мне, зомби в городе...
   Так ко мне приклеилась кличка "Зомби". Когда потом спрашивали, почему, отвечал: "Да я по жизни отмороженный". Не рассказывать же, как я полночи с рогатой Джавой судился. А то вместо зомби шизофреником назовут.
  
   Помахав зачеткой у Ленки перед глазами, крикнув "пять" дяде Паше, я завел будильник на два часа пополудни и повалился на койку с предупреждающим рыком: "кто раньше разбудит - порву!" Сны были легкие и спокойные, но почти не запомнились. Проснулся свеженьким, будто проспал положенные восемь часов. Встряхнулся, выгнал Ленку из-за компа, набрал в поисковике: "нумизматика" и "червонец" и потом до вечера ловил одного московского перекупщика по телефону. Можно было бы, конечно, сделать оценку в магазине, но Сабыр сказал "не светиться", а ментам я не доверяю гораздо больше, чем жуликам, да и потерять червонцы, которые не стоили мне ни гроша - не так обидно, как попасть под следствие по подозрению в подделке драгметаллов.
   Дверь открыла симпатичная девушка, удерживающая за ошейник здоровую, но не по породе добродушную зверюгу, бело-рыжего стаффа. Нумизмат встретил на пороге кабинета и широким жестом предложил войти.
   - Надеюсь, монеты, о которых вы говорили, получены вами законным путем? - да уж, дежурный вопрос, кто же скажет: "нет, я просто зарубил парочку старушек".
   - Естественно. Нашел в деревне, когда переконопачивал сруб. Я - не коллекционер, и если есть возможность продать монеты дороже, чем по цене лома, не упущу.
   - Да-да, присядем. Виски, коньяк?
   - Нет, если можно - сок или газировку, спиртное не употребляю.
   - Муслим? - с интересом. - Или братство?
   - Спорт.
   - Знавал я хоккеистов, что пили...
   - Айкидо, - смеюсь я. Всегда лучше преуменьшить, чем преувеличить.
   - А, это такие... почти танцы.
   - Зато красиво и малотравматично. Мне небитые мозги дороже, я ими деньги зарабатываю.
   Смеется.
   - Лизонька! - кричит в коридор. - Принеси нам соку и льда. Колотого, не из ванночки, от куска, - и, повернувшись ко мне: - Люблю, знаете ли, когда грани сверкают. Так какие, говорите, монеты?
   - Червонцы. Два николашки, одна катя.
   - О! Ваши предки были богатыми людьми?
   - Ну, не знаю, насколько, но до революции не бедствовали, да и после не попали под раскулачивание, двоюродный прадед в народную милицию тут же работать пошел, а прапрадед счетоводом в колхозе до самой смерти был, за трудодни палочки ставил.
   - Нет, вы не думайте, я не осуждаю...
   - А что осуждать, когда в России каждое поколение попадает если не под войну, так под экспроприацию? Копить что-либо не только бесполезно, но часто и просто опасно.
   - Да, как сказал Монтень, собирать стоит только те богатства, что выплывут вместе с тобой при кораблекрушении.
   Лизонька вошла с подносом, на котором стояло два кувшина с соком, насыщенно-красным и мутно-оранжевым, и серебряная вазочка с колотым льдом и щипцами. Нумизмат принял у нее поднос, расставил посуду на журнальном столике, потом достал из бара бутылку коньяка, пузатую рюмку и два высоких бокала, в бокалы кинул по паре кусочков льда, плеснул коньяка в рюмку, потом обернулся ко мне:
   - Клюквенный или облепиховый? Знаете, я - патриот, не пью соков, разведенных из бразильского концентрата.
   - Клюквенный.
   - Хорошо, и мне он нравится больше, но Лизонька... Да, супруги не обязаны любить одно и то же, достаточно, если они любят друг друга.
   Оп-па... Так это не дочь и не домработница. Она ж ему во внучки годится!
   - Ваше здоровье!
   - Прозит! - поднимаю стакан алого сока.
   - Непатриотично, молодой человек!
   - Я не патриот, я реалист. Знаете анекдот?
   - О пессимисте и оптимисте?
   - И о том, кто какой язык учит.
   - О, да... так перейдем к нашим...
   - Николашам.
   Длительный процесс взвешивания, измерения, разглядывания под лупой и микроскопом и даже капанья какой-то гадостью на поверхность производится с каждой монетой, наконец, тяжеленькие кругляши возвращаются ко мне.
   - Подлинные, молодой человек, хотя не поручусь за екатерининский - слишком хорошо сохранился. Сколько желаете получить?
   - За николашек по десять штук, а катю, пожалуй, продавать не стану.
   - Даю сорок за все три!
   - Восемнадцать за двух николашек, а катю оставлю себе. Вдруг подделка? Не хотелось бы оказаться в списке жулья.
   - Ладно, не буду настаивать, - внезапно соглашается коллекционер. - Пятнадцать за двух николашек и носитесь со своей катей, как еврей с гамбуркой. И то я вам две тыщи походу даю, спросите в срочном выкупе!
   - Не нужно мне ваших пятнадцати, - вздыхаю как можно искренней. - Пойду и сдам в магазин.
   - Юноша, вы - точно еврей! Берите шестнадцать и проваливайте с глаз моих! Попомните мое слово - вашу катю в магазин не сдать, только на экспертизах разоритесь и никому ничего не докажете.
   Запихнув деньги и оставшуюся монету во внутренний карман, выхожу из подъезда и иду к метро. Темнеет, дело к ночи, и кривая изгородь вдоль стройки не внушает мне желания огибать ее по крытым мосткам. Иду по кромке шоссе, поглядывая по сторонам, и вовремя замечаю, как слева от меня выныривает тень.
   Разворачиваюсь к ней лицом, и слышу сзади топот. Шаг в сторону первого - это оказывается приземистый парень в ветровке - он выбрасывает руку навстречу - вспышка света по глазам - мгновенная темнота - удушающий захват сзади.
   Блинский нафиг! Ведь убьют. Как слепого кутенка.
   Врееееемя растяниииись! Звуки плывут, кожу щиплет, правую руку - так вообще жилы вытягивает, но сам результат неизвестен, так что быстро! Выбрасываю руку назад, хватаю за шкирку душителя и слышу вскрик. Захват слабеет, рука соскальзывает на грудь, меня тянет вбок, задний противник падает, я падаю на него. Вовремя - скользящий удар по ребрам и рука второго замирает на миг. Хватаю ее, дергаю вбок, ногой подсечку, еще один вопль - низкий, вибрирующий. Что за фигня... Левой наугад - в район головы, хрустнуло, под правой ладонью мокро, скользко, предплечье противника медленно выворачивается из моей руки, но странно - разделяясь на две половинки. Похоже, этот тоже вырубился, во всяком случае, даже не дергается, когда его кисть с запястьем повисает на одной тряпочке. Тот, на кого я упал - не шевелится. Вздыхаю. Напряжение скатывается волной, оставляя жуткую слабость, тело горит, кожу на правом боку - саднит, рубашка прилипла, а правую кисть я и сжимать опасаюсь - не отрезать бы себе пальцы. Как Сабыр-то эту штуку назвал? Тэнгэр ир? Поднимаюсь. Зрение понемногу проясняется. У меня под ногами - два тела, возможно, кто-то из них и живой, но ведь это я их порезал, и потом доказывай следствию, что не ты нападал. Линять надо отсюда, по добру, по здорову. И кто б еще подтвердил, в случае чего, что меня тут не было. Прошел до конца стройки, нырнул в переулок. Устал донельзя, словно все кости вынуло, так и тянет лечь и свернуться клубочком. И справа бок что-то сильно дерет. Забираюсь левой под рубашку, нащупываю порез - нет, действительно повезло, соскользнуло по ребрам, но кровит здорово, в таком виде ни в метро, ни в такси нельзя. Да и тут не свалиться бы от усталости и кровопотери. Позвонить домой, напугать дядю Пашу? Не, нафиг-нафиг, нечего родным нервы портить. Достаю мобильник, перебираю номера. О! "Валентина Прозорова, рунист"! Эта поймет и поможет.
   - Привет валькирии! Вас я какой больше интересую - живой или мертвый?
   - Макс? О! Живой, конечно! Во что вляпался? Куда подъезжать?
   - Метро Ленинский проспект, закоулок от улицы Вавилова, близко трубы ТЭЦ.
   - Ага, ясно. Полчаса продержишься?
   - Вполне.
   - Жди, ни во что больше не суйся. Выезжаю.
  
   Жду, сижу, зажимая порез, на автомобильной покрышке, из которой народный умелец смастерил вазу, все равно, кроме травы, в ней ничего не растет, и пытаюсь подышать по цигуну. Получается одна фигня, а не набор энергии ци. Не говоря уж о какой-то там "правильной ци-ркуляции". Звонок на мобильник: "Подъезжаю, не шарахайся". Передо мной тормозит серый форд, в котором едва помещаются две огромные дамы, и передние сиденья почти вплотную придвинуты к заднему, из-за чего мне приходится забираться на него с ногами.
   - Не стесняйся, ложись. Серьезных ран нет, как я понимаю?
   - Так, длинный порез, просто я слишком устал...
   - Истощился, - Валька вылезает из машины, роется в сумке и достает пару запаянных пакетов размером с ладонь. - Достань салфетки и прижми к порезу. Там коллаген с дезинфекцией. А вот это, - она кидает мне на колени бутылочку. - Чай на травах, не бойся, не отравах. Сладкий. Глотни немного и можешь поспать. Как приедем - разбужу.
   Я еще успел позвонить домой и сказать тете Марусе, что всю ночь буду в гостях у друзей, прежде чем меня свалил сон.
  
   Спать в машине теперь мое хобби, причем, как ни "истощился" я, по словам Вальки, а дорога опять сама собой рисуется перед внутренним взором, хоть я и не знаю всех этих улиц. Полезная способность, жаль, наяву так не получается, только в дремоте. Проехали через центр Масквы, по переулкам и чуть не подворотням, как только просочились, дорожная магия, не иначе, зато потом вышли на трассу и покатили по прямой с ветерком, по Ярославскому шоссе, как я понимаю, выехали на МКАД, и почти сразу же свернули к какой-то монструозной халабуде, напоминающей графин, стоящий на горлышке, от чего она казалась дико неустойчивой. Только подойдя вплотную, я заметил железобетонные опоры у этого стеклянного безобразия.
   - Ну, что, сперва баня, потом клуб?
   - Баня?
   - Сауна, но тебе сейчас в парилку не стоит, нужно просто отмыться, вещи выстирать и просушить - чтоб все выглядело, как до драки. Сколько жмуриков-то?
   - Кажется, двое. Может, один жив остался.
   - А вот это хреново, добивать надо было, чтоб никто тебя не опознал.
   - Да мое лицо наводчик со всех сторон видел.
   - Тем более надо в клубе засветиться. Тань!
   - Чего еще?
   - Давай я тебя с ним сфоткаю, а ты, в случае чего, алиби обеспечишь. Типа, трахались мы, прям в машине, и вообще, чего к моему парню пристаете!
   - В машине? - Таня разворачивает могучие плечи, критически разглядывает пикап и качает головой. - Я тут в развернутом виде и по диагонали не влезу. Давай ты, ты ростом пониже, и, в конце концов, это же твой подопечный!
   - Девушки! - вмешиваюсь я. - А не странно выглядеть будет, если парень ниже дамы на голову и рядом с ней мелкий, как воробей?
   - А где ж нам тут под себя крупных найти? - улыбается Валька. - Ты не бойся, не изнасилуем. Валькирии вообще с мужчинами не спят - не положено, да и не любим. Даже такое наказание есть: выйти замуж, детей нарожать... Все понял?
   - Кажется, да.
   - Девушка у тебя есть?
   - Пока нет.
   - Это здорово - некому ревновать. Айда в баню!
   Пока валькирии пропекали мощные телеса в раскаленной парилке, я вымылся и перестирал барахло, развесил в предбаннике и вернулся - покунаться в бассейн. Вода ледяная, освежает хорошо, но долго не высидишь, околеешь. Только волнение успокоилось после моего плюха, как послышались голоса валькирий, и дамы, потные и раскрасневшиеся, подбежали к бассейну, теряя по пути полотенца и шапки. Валька шумно вдохнула, выдохнула и мягко соскользнула в бассейн. Вода на мгновение промялась под ней, как батут, поднялась и плеснула через борта, а меня, так вообще чуть на кафель не выбросило. Отплевываясь, протер глаза, и вовремя - она подгребла ко мне, схватила в охапку и прижала к могучей груди, а ее подруга защелкала фотоаппаратом, отыскивая выигрышные ракурсы. Потом скомандовала нам расцепиться, а Вальке - присесть, и мы вытянули друг к другу губы, как аквариумные рыбки. Потом Валька закинула меня на спину. Фотик щелкал не переставая, а мы изображали нечто, что могло бы намекать на секс, когда бы не полное онемение тела ниже уровня воды. Это оказалось полезным, а то ведь у меня одни эстетические предпочтения, а у причиндала другие, он неразборчивая скотина и ему любая дама по вкусу, лишь бы не дитя и не старуха.
   Выбрался из бассейна синий от холода, стуча зубами, и Татьяна принялась меня растирать полотенцем. Валька тоже вылезла, розовая, как поросенок, подобралась к фотоаппарату и щелкнула дважды, прежде чем ее подруга поняла, что ее уже запечатлели. Она бросилась за Валькой, поскальзываясь и хватаясь за стены и поручни, а та, хохоча, уворачивалась, пока не свалилась в бассейн.
   - Макс, держи! - фотоаппарат удалось спасти, Валька воздела его, как знамя, и держала, уклоняясь от выпадов Татьяны, пока я не пришел к ней на помощь. И сказал, что удачные фото выбирать будем втроем, и что не понравится хоть одному - сотрем нафиг. Остаток ночи я проспал в клубном чилауте на ковре, а валькирии пили без закуси, если не ошибаюсь, неразбавленную текилу, во всяком случае, на этикетке была жуткая инкская рожа.
   Утром меня подбросили до метро "Ботанический Сад", на прощанье Валька нахмурилась и сказала:
   - Хреново с энергией обращаешься, малыш. Хочешь, дам пару уроков? Как соберешься - звони.
   И я двинул домой. Интересно, а как там екатерининский червонец? Перед тем, как стирать шмотки, я положил его вместе с деньгами в пакет из-под коллодиевых салфеток, потом, не глядя, утром сунул в карман. В метро, у всех на виду, как-то доставать не хотелось, но пальцы нащупали плотный кругляш. Когда же я вошел в квартиру и высыпал деньги на стол, его среди них не оказалось. Потерял? Украли? Или впрямь он сам растворился, как сон?
   Дал Ленке тысячу, отправил в магазин за фруктами и мороженым, успокоил дядю, что все в порядке, а деньги - аванс на работе дали, вот с приятелями и отмечал. Потихоньку завернул и сунул в пакет прорезанную ветровку и рубашку, надо будет на пустыре сжечь, надел удобную "иномирскую" одежду, и наконец почувствовал себя дома, как нагулявшийся уличный кот. Достал тетрадку, раскрыл на четвертой странице, докуда успел дочитать на работе. Ничего, со сновидениями еще разберусь, надо сперва усвоить материал по тренировке внимания и заняться этим, а то приключения становятся все опасней.
  
   "Я с тобой говорил о внимании? Надеюсь, помнишь, что твое сознание, твоя энергия, а часто и все тела, вплоть до физы, оказываются там, где твое внимание. Если не научишься им управлять - не занимайся магией: забредешь хрен знает куда и сдохнешь, как бездомная псина. Упражнения расположены по нарастающей сложности, но это не значит, что освоив простые, ты можешь о них забыть, выполняя только те, что сложнее. Даже самое первое тебе надо делать каждый день не менее полугода. Да, кому-то можно и меньше, а такому обалдую, как ты - именно столько.
  
   1. ОСТАНОВКА ВНУТРЕННЕГО ДИАЛОГА, или "заткни дыру, откуда ветер дует"..
   Если ты говоришь, внутри себя, молча - в этом нет ничего странного и "плохого", мы к этому еще в детстве привыкаем, когда научаемся говорить. И такое "говорение", постоянное повторение слов и фраз родной речи, как множество маленьких нитей, привязывает нас ко всему человечеству, к своей стране, к народу, говорящему на твоем языке, к образу их мыслей. Если бы этот образ подразумевал магию, как обычную, вполне возможную, реальную силу, то повторение определенных слов на этом языке оказывало бы магическое (хотя и довольно слабое) действие.
   Но образ мышления наших соотечественников исключает влияние мысли и слова на события реала (за исключением редкого негативного, типа "загад не богат"), посему, если хочешь что-то смагичить - заткнись нафиг. Или, если уж совсем не можешь, выучи какой-нибудь экзотический, фантастический язык, типа квеньи, который подразумевает такую возможность, и думай на нем. Иногда отдельные слова допустимы, но вовсе необязательны. Мысль прекрасно обходится без них, как речь - без рифмы.
   Но как это сделать?
  
   Упражнение 1. 1. "Чтобы не думать о белом медведе, надо думать о черной собаке".
   Сперва, всякий раз, как тебе хочется сказать мысленно какое-то слово или фразу, говори, но не ее, а что-то бессмысленное, вроде "быр" или "плюм". Через час (а то и раньше) это тебе надоест, и рассудок, вместо того, чтобы повторять бессмыслицу, предпочтет благоразумно помолчать. Первую неделю тренироваться надо по полтора-два часа в день, можно - во время пути на учебу или работу, потом достаточно по полчаса утром или вечером, чтобы не потерять навык. Скоро это войдет в привычку, так что "закрывать фонтан" начнешь по первому требованию, с полпинка и без всяких там "быров".
  
   Упражнение 1.1. ОСТАНОВКА ВНУТРЕННЕГО ДИАЛОГА иначе, или переключимся на ввод.
   Не смотря на то, что наше существование обеспечивается далеко не единственным "телом" (информационной системой), и они отличаются друг от друга и плотностью материи, из которой состоят, и запасом прочности, и ролью в бытии, функции их могут быть обобщены по принципам обработки информации, и тогда выяснится, что любая наша система может делать с ней только четыре вещи: ввод, анализ, синтез, вывод. О хранении информации поговорим позже, это не относится к обработке. Так вот, для этих систем противоестественно находиться в покое, если любая из них не занята полезной работой, она функционирует на "холостых оборотах" и "варит воду". Внутренний диалог - это и есть "варка воды". Чтобы его прекратить надолго, нужно загрузить систему работой - или мышлением, или вводом, или выводом информации. В нашем случае наиболее полезен ввод, и он должен задействовать все ресурсы этой системы. Что для этого надо сделать?
   Пойти туда, где много разнообразной информации для всех органов чувств. Это может быть лес, или луг, или берег реки, или даже человеческая толпа - рынок, например. Ты должен идти там, двигаться, внимательно и широко глядя по сторонам, вслушиваясь во все звуки одновременно, ощущая все ароматы, как приятные, так и не слишком, при этом в лесу не забывая о направлении, на лугу - о том, чтобы не наступить на змею, не провалиться ногой бочаг и не зацепиться за кочку, на рынке - о своем кошельке. Одновременно ВСЕ видеть, ВСЕ слышать и ВСЕ ощущать. Не называя, не комментируя и не давая мысленной оценки. Не волнуйся, сможешь, хотя сперва без шишек не обойдется. Заодно научишься двум вещам.
   1) "Взгляд первобытного охотника" - рассредоточенный по всему периметру наблюдения, не "сканирующий пространство", обегая его узким лучом пристального внимания, а взгляд сразу на все и не на что в отдельности, отмечающий только "необычности", как во внешнем виде объектов, так и в их поведении.
   2) Некий звуко-цвето-запахо-вкусовой анализ ситуации, интуитивное понимание. Еще ничего не произошло, а ты уже ощущаешь, что "это дурно пахнет". Для тренировки способности также хорошо использовать воспоминания различных ситуаций, их надо как бы "катать на языке", ощущая в полной мере их вкус и запах, но практические занятия этому учат намного лучше.
   При выполнении этого упражнения остановка внутреннего диалога осуществляется сама собой, без насильственного контроля сознания.
  
   Упражнение 2. Управление вниманием.
   Это - упражнение, комплементарное предыдущему, дополняет рассредоточенный "взгляд" наблюдателя сосредоточенным "взглядом" медитатора, учит удерживать внимание и переносить его по желанию, а не автоматически.
   Нам для этого потребуется свеча, часы с секундной стрелкой, какой-нибудь красивый фрукт, стеклянный шар или пузатый стеклянный бокал с водой, мобилка с будильником. Ну, и два часа свободного времени. Расставляешь на голом столе (желательно покрыть его однотонной тканью) все принесенное, в ряд, достаточно далеко друг от друга. Зажигаешь свечу. Берешь мобилу и заводишь 8 звонков на будильнике - в течение 2ух часов каждые пятнадцать минут. Отключаешь внутренний диалог и смотришь, не допуская и малейшего отклонения мыслей, сперва на пламя - до первого звонка. Потом следишь за секундной стрелкой - до второго звонка. Потом смотришь только на яблоко - тоже 15 мин. Потом - только в глубину стеклянного шара или бокала с водой. После повторяешь. Главное - не обсуждать и не оценивать ни объект наблюдения, ни свои действия, все внимание сосредоточить на вводе, полностью отключить вывод. Делать это упражнение регулярно, не реже, чем через день, до тех пор, пока внимание не перестанет "уплывать" в сторону от рассматриваемого предмета.
   После этого модифицировать упражнение, представляя то же самое с закрытыми глазами перед внутренним взором. Это будет сложнее, но не настолько, чтоб ты не смог.
   Потом визуализировать что-либо будет не просто, а очень просто.
  
   Упражнение 3.
   Помнишь, я тебе показывал упражнение по выяснению сути предметов? Продолжай его выполнять, используя каждую возможность, с теми местами - что в помещениях, что на природе, что в городе - в которых бываешь регулярно. Ничего не меняй в том, что поймешь и прочуешь! Оставайся наблюдателем, просто запечатлевая их в себе. Также поступи и с ближними тебе людьми. Ты уже столкнулся с тем, как полезно это помнить. Добавлю: иногда не просто полезно, а жизненно необходимо.
  
   А сейчас, лентяй, отложи тетрадь, и марш выполнять, что прочел! К остальному перейдешь, когда это освоишь."
  
   Да, благодарю за напоминание, щаз, только шнурки поглажу. Ну, рассредоточенному взгляду меня уже давно научили, на у-шу, хотя вспомнить и потренироваться стоит. А вот яблоко, часы и свеча... О, Ленка, наверно, уже вернулась. И ведь не беспокоит, какая уважительная сделалась. Или они там без меня жрут мороженое с апельсинами?
   Нет, оказалось, ничего не едят, телек смотрят, а мороженое тает не распакованное в кухне на столе.
   Ленка с ногами на стуле сидит, и чуть не кулак в рот пихает, чтоб смолчать, а родные мои с интересом смотрят видеозапись с места преступления.
   "...Установленная экспертами давность смерти двух найденных составляет менее 6 часов. Причиной смерти масквича Анатолия Гуська и гостя столицы Григория Мишукова стали обширные колото-резанные раны, нанесенные неизвестным оружием. Как сообщил нашему корреспонденту сотрудник ОВД "Ломоносовский", оно рассекло не только позвоночник одного из погибших, но и стальную цепочку плотного плетения толщиной в полтора сантиметра, а также полностью отсекло руку второго погибшего, причем срезы костей и цепочки имеют такой вид, словно сделаны фантастическим молекулярным лезвием. Преступник, имеющий в распоряжении ужасное оружие, ходит среди нас..."
   Ленка увидела меня, вскочила и вытащила в коридор.
   - Братик, это ведь ты, да? Своим призрачным клинком. Они на тебя напали, и ты их нарезал, как салями?
   - Ленка, заткнись! И больше не упоминай о нем у нас дома. Пошли, пройдемся.
   - А мороженое?
   - А мороженое уберешь в морозилку.
   - Как трупы, да?
   Да, сестрена в своем репертуаре.
   Во дворе девчонки растянули резиночку и выделывали "ступеньки" и "бантики", громко споря о том, "задела" или "полдела". И не знают, что рядом ходит маньяк со страшным мономолекулярным лезвием.
   - Ленка, - говорю. - Нам с тобой приключений и без милиции хватит. Если кто будет спрашивать, так я на блядки ходил, с двумя бабами в сауне парился, потом в клубе тусил, "Ботл" называется, на Ярославском шоссе, на выезде из Масквы. Смекаешь, клюшка?
   - Но ведь я слышала, вы говорили, тот нумизмат, к которому ты поехал, на улице Вавилова живет, а там рядом...
   - Какая улица Вавилова? Ничего не знаю.
   - Ты же продал те монеты...
   - Какие монеты? Нет никаких монет, и не было. И лезвия нет. Слышала же - "фантастическое" лезвие. Значит, его не существует, это все байки фантастов.
   - Ох, и враль же ты, братик!
   - Оттягиваюсь, пока дома. Есть места, где и захочешь - не соврешь.
   - Да, мне Совего рассказывал. Кроме того, есть такая штука, как клятва... А он, вроде, собирался сегодня прийти?
   - Вот придет - и будет клясться мне, ухало колченогое, самыми страшными клятвами...
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"