Аннотация: Рассказ (под названием "Се Человек") занял второе место на 9-м конкурсе "Зоряна Фортеця"
Всякое совпадение с реальными людьми, выдуманными персонажами и событиями является преднамеренным и неслучайным.
- Ты всего лишь человек, - сказала русалка.
- Я знаю, - ответил я.
- Ты не нашего племени, - прошипел ведьмак, мигая красными глазами.
- Мне это тоже известно, - усмехнулся я.
- Тогда убирайся прочь. Уходи к своим.
- Я уже дома, - сказал я.
***
- Человек, встречай, черт пришел! - воскликнул мой друг Марк Самуилович Райхер, появляясь в дверях.
Я слегка оторопел - на Марке красовалась белая футболка с надписью на груди: "Дякую, тобi, Боже, що я не москаль"(*). На голове - черная шляпа. В руках - хозяйственная сумка, в которой что-то призывно звякнуло, когда Марк поднял руки.
- С ума сошел? - поинтересовался я, пропуская гостя и запирая двери.
- Полностью, - согласился Марк. - И уже давно. Еврей, преподающий украинскую литературу должен быть немного чокнутым.
- А это что? - пощупал я футболку.
- Это? Сувенир из Львова, - ухмыльнулся Марк. - Я ж ездил на экскурсию до того как всё тут ё... К-хем. Навернулось.
- Марк! - рассмеялся я. - При детях ты тоже так выражался?
- А что дети? Они побольше моего знают. Особенно, когда вырастают. Представь себе, гуляю по Львову - город - ух! Красота! Люди приветливые в основном. Тридцать лет тут прожил, а во Львов еще не ездил. Удосужился. Подходит ко мне один поц с такой футболкой и говорит, давай, мол, дуй на свою историческую родину. Присматриваюсь, а это не поц вовсе, а мой бывший ученик Вася Сафронов, москаль до корней своих светлых волос. Что ж ты, говорю, такой ё... Ой, ты не сам? - Марк попытался заглянуть вглубь квартиры и перешел на шепот: - А он в ответ - извините, Марк Самуилович, сразу не узнал, и вообще у нас теперь москалями называются не русских, а тех, кто против Украины. А кто ж ему сказал, что я против? Это ж я ему, с..., любовь к родной земле прививал, а он так до десятого класса стихи Франко от шевченковских отличить не мог. Значит, плохо я учил, видимо, раз не выучил быть человеком.
От моего друга несло спиртным. Я бросил взгляд на настенные часы - и когда он только успел? А главное, чем?
Марк звякнул сумкой о пол и подошел к окну на кухне. За пыльным стеклом сверкало солнце. По подоконнику жизнерадостно проскакал злыдень, прокричал, вспомнив свое пернатое прошлое: "Чик-чирик" и сиганул вниз.
- Саша, до сих пор я считал этот город своим, понимаешь?
- Понимаю, - ответил я. - Ерунда это всё, мелочи. Забудь. Чего это тебя коротнуло? Сейчас я здесь чужой, а не ты. Ты же теперь черт. Мифическая реальность стирает разницу.
Во дворе под покосившимся предвыборным бигбордом с надписью: "Украина - для титульной нации!" мальчишки-чертенята гоняли мяч. На бигборде с видом футбольного знатока сидел гайворон с надетым на клюв пенсне.
- Страшно мне, Александр. Хуже, чем в Афгане. И на душе хреново. Я-то, может, и чужой. Но ты же, как был человеком, так и остался! Давай выпьем, а? Что нам еще осталось, Лета или Прана?
Марк торжественно достал бутылку "Оковитой на бруньках".
- Естественною смертию - никто. Все противоестественно и рано, - закончил он перефразированную цитату из Высоцкого.
- Ух, ты! - удивился я. - Где взял?
- Раритет! Можно сказать, артефакт со времен прошлой реальности.
- По какому случаю?
- Сегодня же день десантника! - Марк снял черную шляпу, блеснув лысиной, и нахлобучил на голову потертый голубой берет.
- А-а-а!
- Семен Семенович!
- Тогда добавим еще более древние археологические находки! - Я полез в тетин буфет, скрипнувший дверцами, и достал три граненых стакана.
- Чувствовал же, что ты не один! - воскликнул Марк.
Из глубины квартиры вышел серьезный капитан десантных и очень вооруженных войск Матвеев.
- Здравствуйте, - поприветствовал он нового гостя.
- Здрасьте. - Марк шутливо поклонился, снимая берет и демонстрируя торчащие на лысине маленькие рожки. - Выпьем, десантура!
По полу забил вывалившийся из-под пояса Райхера чертячий хвост с заботливо причесанной кисточкой и голубым бантиком на конце.
***
Это произошло месяц назад. Однажды все в городе проснулись и обнаружили, что они больше не люди. Город накрыло новой реальностью.
"Всё из-за меня, дядь Саша, - шепнул мне как-то соседский Олежка. - Я очень-очень сильно пожелал оказаться в сказке".
Ничего себе сказочка!
Веселее не придумаешь.
Компьютер не включается, хотя электричество порою есть. А без Интернета у программиста ломка начинается. Мобильниками тоже можно гвозди заколачивать - покрытия больше не существует. Только население работать всё равно уже не хочет. Вон, весь подъезд травой зарос прямо поверх бетонных плит - никто скосить не пытается. Одна соседка - русалка, блин, полевая, скачет среди заколосившейся зелени. И что-то еще поменьше - шур-шур-шур, шкряб-шкряб-шкряб. Так что стараюсь больше дома сидеть - так спокойнее.
Сосед с пятого этажа - ведьмак.
Кум Мыкола - упырь.
Марк Райхер - черт.
Один я человеком остался.
И запасы спиртного закончились.
"Это всё происки инопланетян! - сообщил по секрету кум, тараща красными глазами. - Видал, летающая тарелка зелеными огнями над городом мигала перед тем, как всё ё...?"
"Да что ж, - отвечаю, - у вас всех словарного запаса не хватает, для описания свершившегося! Это называется Зоной измененной реальности".
Ученые, что умные термины придумывают, в военном лагере живут, за колючей проволокой. Отгородились. И весь городок тоже постами окружен - не вырваться. Боятся нас, как мой друг Марк в нынешнем своем рогато-хвостатом состоянии ладана.
- Говорят, что по всему миру зоны древних мифов появились, - сказал как-то вечером злой и трезвый Райхер. - У индейцев кетцалькоатли летают, у греков - кентавры копытами стучат, и сатиры девок воруют, у японцев - каппы плавают и эти, как их... с носами... - Он изобразил, какой именно длины должен быть нос. - А! Тэнгу!
- Откуда сведения? - поинтересовался я.
- Да так, земля слухами полнится. - Марк неопределенно махнул хвостом, поднял глаза вверх и вдруг схватил меня за руку: - Не могу! Держи!
- Что случилось?!
- Луна! Не могу смотреть, понимаешь! Украсть хочу!
- Ты же летать не умеешь, - удивился я.
- Кто сказал? Может, и умею. Не пробовал еще только. Ты знаешь, я всё больше себя ощущаю этой парнокопытной скотиной, а не человеком.
Потом Марк признался, что привязывается к кровати армейским ремнем, чтобы не улететь во сне.
"Во всем виноваты археологи! - заявил он. - Помнишь, как они копались близь города? Вот и выкопали какую-то хреновину".
"Ага, - согласился я. - А в других мифоместах по миру тоже археологи постарались?"
"Не подумал, - признался Марк. - Слушай, а, может, нет никаких других, кроме нашего, а? То я выдумал просто?"
"Мог и выдумать", - согласился я.
Ни с кем не свяжешься, о помощи не попросишь. Как в концентрационном лагере живем - вокруг типы с автоматами. Даже журналистов не пускают. А рядом - ведьмаки, черти и русалки. Жизнь удалась.
***
- Защекотать пытается, - сообщил Марк, когда за капитаном захлопнулись двери, и на лестничной площадке послышались радостные возгласы полевой русалки.
- А ты как ухитряешься без проблем добираться?
- Я не в ее вкусе, - вздохнул Марк. - Эх, никакой личной жизни.
Он поднял пустую бутылку и прищурился, сосредотачивая взор на придонных каплях. Затем, без всяких эмоций, перевернул бутылку и подставил рот.
Гайворон проверил время, бросив взгляд на городскую башню с часами, поднялся и тяжело полетел в сторону околицы. На дорогу вышел волкодлак в нищенском тряпье и с фанерным плакатом в руках: "Нет вмешательству армии. Свободу мифическому городу!" Художник перестарался в своей размашистости, и, чтобы вместить последнее "ду", приписал его худющими слипшимися буквами.
- Всё это добром не кончится - помяни мое слово, - сказал Марк, ставя бутылку на подоконник. - Доиграются до вооруженного столкновения. У военных давно руки чешутся. О! Глянь, еще одна курица выползла.
К митингующему волкодлаку присоединилась ведьма из соседнего дома. Вот кто прямо в точку попал. Я эту мегеру и до мифической реальности нечистью считал.
Через минуту по траве выплыла полевая русалка.
- А чего к тебе этот козел приходил? - поинтересовался Марк.
- Капитан? Да я сам точно не понял. Любопытно ему, наверное, стало посмотреть на последнего человека в городе. Мы тут интеллектуальные разговоры вели.
- Всё успел разболтать? - спросил мой друг.
- Нет, - честно признался я. - Ибо сам ничего не знаю.
- Жаль, - согласился Марк.
Я был таким же, как все. Ничем не лучше и не хуже. Работал, любил, ходил на охоту. Предавался чревоугодию, в конце концов. Почему я остался человеком, а они все - даже воробьи в этом дурацком городе, потеряли истинный облик?
- Почему я чертом стал? - спросил, будто прочитав мои мысли, Марк. - За что? Что я кому плохого сделал?
- Может быть, мне тоже лучше было превратиться в черта, чем остаться изгоем, - тихо сказал я. - Здесь я чужой. И уйти не могу. Да и не хочется. Может, я только снаружи человек, а внутри - монстр какой-нибудь? Змей подколодный.
- Внутри? - поинтересовался Марк. - Прислушайся. Не шипит?
Я прислушался.
- Нет, никаких изменений не наблюдается. Только кушать хочется. Может я и не монстр, как думаешь? Как тогда объяснить всем изменившимся, что я свой?
На улице собралась толпа демонстрантов, направившаяся в сторону армейского лагеря.
- Нет, они определенно доиграются, - проворчал Марк. - Уже неделю митингуют. Нам только украинской Чечни для полного счастья не доставало, с...
Он раскрыл окно и со злостью запустил пустой бутылкой в сторону ближайшего злыдня.
***
Выстрелы раздались к вечеру. Марк ввалился ко мне, держась за окровавленную правую руку.
- Ты что?! - закричал я. - Тебе-то оно зачем было? Дай посмотрю.
- Навылет прошла, - сквозь зубы прошипел Марк. - Фигня - просто кусок мяса с корнем. Дурак, потому и пошел! Ай, б..., что ты делаешь?!
- Терпи. Промываю.
- Да терплю я, не маленький. Я ж в Афгане... Осторожнее! Ай, б... В Афгане!.. Да кончай ты уже!
- Сейчас-сейчас... - Я отрезал бинт тупым кухонным ножом.
- Идиоты! Сашка, они баррикады строят. Боже, какие идиоты! Их же перестреляют как... как...
За окном по дороге чинно шла курица, держа в крыле яйцо. Она остановилась около бигборда, положила ношу в придорожную пыль и почтительно отошла назад. С бигборда черной тенью слетел гайворон, критически осмотрел яйцо через пенсне и отрицательно покачал головой. Курица расстроено поплелась назад.
- Я же говорю - идиоты, - прошептал Марк.
Вдалеке раздавались выстрелы. Что-то ахнуло, стекла задрожали. Где-то закричала женщина. По дороге к месту военных действий двое чертей повели под мышки грузного Вия, в котором смутно угадывалась техничка ближайшей школы Марья Потаповна Нечуйголова.
- Сашка, - глядя куда-то сквозь меня сказал Марк.
- Что?
- А если это тест? Испытание каждой страны, а? Я тут подумал...
- Марк, иди ляг на диван, ты же ранен. Или что надо делать? В подвал бежать? В убежище? Баррикадироваться? Ты же у нас военный, должен знать, как поступать.
- Тест, Сашка. На живучесть, на терпимость, в конце концов.
Повязка на руке Райхера пропиталась кровью.
- Кто-то должен оставаться человеком, Сашка. Сказка всегда имеет свои законы.
- О чем ты говоришь?! - закричал я.
Автоматные очереди застучали совсем близко.
- Ты ни при чем, Сашка. Но ты - человек. Единственный, кто не изменился. Ты не виноват, что выбор пал на тебя.
- Да какой, на хрен, выбор?!
- Мне жаль тебя, Сашка. В сказке должен быть главный герой. И он почти всегда - человек. Всё остальное - фон, декорации. И главный выбор - за тобой. Ты должен решать за всех.
***
- Зачем ты тут, человек? - спросил волкодлак.
- Потому что это мой дом, - ответил я.
- Тогда, что тебе надо для счастья, человек? - поинтересовалась ведьма.
- Просто жить, - улыбнулся я. - Здесь. И быть счастливым.
***
- Так что я, по-твоему, должен сделать, Марк? - спросил я. - Что от меня зависит? Кто и чего от меня ждет?
- Если бы я знал! Бог. Природа. Наша земля, в конце концов. В сказках герои всегда находили что-то, облегчающее им жизнь. И друзья у них были со спецвозможностями.
Марк снял шляпу и почесал макушку между рогами.
- Ну, один лысый дидько(**) у меня уже есть, - ухмыльнулся я. - Что я должен искать?
- Яйцо, Александр. Универсальный даритель счастья в украинских сказках. Яйцо-райцо. Почти как Золотой Шар в "Пикнике на обочине". "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным". Ты меня понял? - Он схватил мою ладонь и до хруста сжал пальцы.
- Где искать?
- В городе точно нет. Так, кто же его дарил герою? Орел, да! Герою подарил Яйцо сказочный Орел. Хотя, помнится, там еще и Змей был.
- Одноглавый? - поинтересовался я.
Марк кивнул.
- Ну, тогда это меняет дело - не страшно, - усмехнулся я.
Руки дрожали, и тело колотила мелкая дрожь. Так недолго и гипертиреоз заработать вместе с ишемической болезнью. Интересно, в сказках герои сердцем не страдают?
У входа в дом послышались выкрики.
- Ружье где? - бросил Марк.
- Какое?
- Да твоё, придурок! Ты же охотник!
- Я только по птице, того... Сейчас...
Шаги на лестнице. Почему-то крайне обострился слух.
- На балкон, быстрее! - скомандовал Марк.
Мы выскочили на балкон, заросший виноградом. "Так и не успел застеклить после смерти тети", - мелькнула мысль. С шумом распахнулась входная выбитая дверь.
- Слезай! Бегом!
Третий этаж же! Я оглянулся и перекрестился на икону, висящую на стене. Дальше руки действовали сами - я схватился за виноградную лозу. Выдержит? Выдержала! Марк спрыгнул следом.
- Стоять! - Оставшийся у входа в дом вояка вскинул автомат.
Марк схватил за дуло, рванул вверх, перехватил оружие второй рукой и ударил прикладом в лицо противника. Кровь брызнула из переломанного носа, и десантник упал на спину. Марк поднял калаш и дал короткую очередь по окнам моей квартиры. Посыпались осколки стекла.
- Ты чего?! - заорал я. - Может быть...
- Не может! - отрезал Марк. - Бежим!
Мы нырнули в арку между домами. Под каблуком хрупнули стекла пенсне. У стены бился, оставляя кровавые перья, подстреленный гайворон.
- Стой, не могу больше, - простонал я. - Сердце.
- Можешь, твою мать. Это ты же у нас герой, а я только черт. Этот Матвеев не зря, с..., приходил. Тоже Яйцо ищет. А ты единственный, кто к нему может вывести. Это власть, слышишь. Вседозволенность. Всё, что пожелаешь. Хитрый, сволочь - своего не упустит.
- Откуда знаешь?
- Знаю! Я же черт. Только теперь это понял. Может, не так уж плохо быть чертом среди нечисти, что скажешь?
- Куда... Уф... Куда мы бежим?
- За город. Качуру помнишь?
- Да.
- Его изба в пределах резервации.
Качура был нашим старым знакомым, местным егерем. В кого он сейчас превратился, этот преждевременно состарившийся неряшливо одетый мужичок с вечно трясущимися руками алкоголика?
***
Качура стал паном Коцьким. Здоровенный жирный котяра в резиновых сапогах и потрепанном детском костюме с прилипшей соломой вышел нам навстречу из лесного домика и с испугом уставился на калаш в руках Марка.
Райхер стоял в разорванной рубахе и повязкой на руке - ни дать ни взять местный Рембо. Хвост, по-прежнему с голубым бантиком, нервно ворошил старую листву.
- Качура? - спросил я.
Кот кивнул.
- Нужна помощь, - добавил Марк.
Кот махнул лапой, приглашая внутрь. В темной комнате оказалось неожиданно убрано и опрятно. По углам больше не громоздились опустошенные бутылки. На столе в деревянной рамке красовалась фотография рыжей Лисы.
- Жена? - кивнул Марк.
Пан Коцький неожиданно покраснел сквозь густой мех и потупил глаза.
- Ты говорить вообще умеешь? - Марк осторожно выглянул из окошка.
- Мяу! То есть, могу, да, конечно. Я говорю! - затараторил Качура. - Вскоре жена с ягодами вернется, мы чаёк сообразим. Всегда рады... Гостям.
- Сейчас военные явятся - обрадуешься, - прокомментировал Марк, нагнулся и приложил ладонь к полу. - Уже близко. Где Орел, у которого есть Яйцо-райцо?
- Вы привели военных? - Коцький растерялся.
- Где Орел? Ну? - коротко бросил Марк, остановив дуло автомата на уровне груди Кота.
Коцький попятился и наткнулся на стол. Портрет Лисы со стуком опрокинулся.
- Он... Он улетел, - пролепетал Кот.
- Но обещал вернуться. Куда?!
- Орел не дождался героя, - с пафосом сообщил Коцький. - Он улетел в Вырий.
- Не понял, - удивился я.
Пан Коцький торжественно поднял лапу вверх:
- Туда, куда улетают на зиму птицы.
- Это не в Лапландию, - пояснил Марк. - Это местный сказочный небесный остров. Типа рая.
- Помер, что ли? - воскликнул я.
- Не, по собственному желанию улетел, - замотал головой Кот. - Родина их тамошняя.
- Летят перелетные птицы, - пропел Марк. - Где подъем на Вырий? Ты же умный, Котяра. - Он присел на корточки, став одного роста с паном Коцьким. - Ты же всё здесь знать должен.
Кот вытаращил глаза и распушил усы.
- По Дубу можно подняться, - сказал он. - Помните, где мы в последний раз употребляли после охоты? Он теперь до неба дорос.
- Помнишь? - поднял на меня глаза Марк.
Я кивнул.
- Так чего ты ждешь?! Бегом! Котяра, ныряй в погреб.
- А ты? - задержался я у двери.
Марк недобро ухмыльнулся.
- Я здесь останусь. Бревна толстые - неплохое место для обороны.
- Ты... Марк, не говори ерунды.
- Я в погреб, да? - робко мяукнул Кот. - А как же жена?
- Не боись, Котяра, - сказал Марк. - Будете вы жить долго и счастливо и умрете с рыжей в один день. Беги, Сашка, не заставляй меня повторять дважды. Их много. А я всего лишь миф, которому теперь никто не скажет убираться на историческую родину. Это мой мир, Александр.
Он едва не вытолкнул меня из двери.
И я побежал.
Когда изба скрылась за деревьями, сзади послышались глухие одиночные автоматные выстрелы.
***
Дуб вырос со времен нашей последней охоты. Вспомнилась фотография. Петр Антонович - директор соседней с моим домом школы стоит в центре с грозным (а, главное, дорогущим) Бенелли в руках. Сутулый улыбчивый бородач (как же его звали? Кажется, Николай) пристроился справа. Я красуюсь с левой стороны, опершись ладонью о шершавую кору дуба. Где-то с края фотографии выглядывает Качура. Марка на снимке не видно - он фотографировал.
Кем вы стали теперь? Один превратился в упыря, второй - не знаю. Третий - в жирного Кота. Марк стал чертом.
А я - предателем, бросившим друга.
Трусливым героем.
Уродом, который должен решать за всех.
Тоже мне - выбрали Котигорошка.
Я найду это проклятое Яйцо, Марк. Найду для тебя, чтобы всё было не зря.
Запрокинув голову, я смотрел на исчезающую среди облаков зеленую крону.
"Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным", - так ты говорил словами рыжего Шухарта, Марк? Хорошо, если в вышине отыщется первая половина твоей звучной фамилии, а если только вторая?
Поплевав на руки, я вцепился в крепкую кору и прижался к Дубу всем телом. Там, внутри, бурлили живые соки и, казалось, что где-то в глубине могучего дерева стучит сердце. Я подтянулся и ухватился за следующее углубление в коре. Программисты, особенно которые герои, народ живучий.
***
Облака ласково касались ног. Усталости не чувствовалось, будто это не я только что взбирался по бесконечному Дубу. Наверное, мне помогло само дерево, дав силы давно не тренировавшемуся телу. Вот только рубашка порвана и залита кровью от исцарапанной кожи.
Как говорится, до свадьбы заживет.
Весь мир под ногами. А впереди возвышаются туманными замками горы.
Он выползал из пещеры. Когда-то вместе с мамой я любил считать на железнодорожных станциях вагоны проезжающих мимо составов. Выбирающийся из логова Змей производил такой же эффект - его хотелось посчитать.
- Обидно, когда тебе уготовлена роль статиста, - сказал Змей. - Ты приключенческие фильмы смотрел?
Я растерянно кивнул.
- Ненавижу статистов-актеров, которые бегут навстречу главному герою с одной целью - красиво и эффектно умереть. Они не идут сражаться и побеждать, выпады их шпаг заведомо направлены мимо мужественного противника, и в их взглядах нет веры в победу. Статисты знают, что обречены на провал.
Змей, наконец, полностью выбрался из пещеры. Его глаза горели зеленым пламенем. Из пасти стекали изумрудные дымящиеся капли.
- Я был человеком, как и ты, когда всё изменилось. В ту ночь я впервые летал над городом.
- Кстати, тебя приняли за НЛО, - сказал я.
Как же сражаться с этой зверюгой?
- И уже тогда я понял, какую роль приписано мне исполнить. Только я не статист! - Змей вдруг встал на дыбы. Я задрал голову. - И никогда им не буду! Ты пришел за этим? - В его лапе сверкнуло золотое Яйцо. - Так попробуй его отобрать, гаденыш!
Я попятился.
- Ошибся с определением, Змей. Кажется, пресмыкающимся являешься именно ты.
Главное что? Чтобы голос не дрожал. С удивлением я обнаружил, что могу в этой ситуации спокойно разговаривать. Рука вдруг наткнулась на рукоять торчащего прямо из облака меча. Кто мне помог? Вырий? Земля?
Кто?
- Я не герой, Змей, я просто пришел за Яйцом.
Его взгляд изменился.
Меч оказался тяжелым, и я перехватил его обеими руками. В молодости я лет пять играл в "Мортал комбат". Как там говорилось - "финиш хим"?
- Финиш хим! - сказал я Змею.
- Что? - удивился он.
***
Горячие капли крови медленно падали вниз. Проклятый статист изрядно меня потрепал, прежде чем сдохнуть. Я теперь тоже умру? Хорошо, что уже предусмотрительно добрался до рая.
Яйцо-райцо, сверкающее на ладони, казалось теплым и живым. Одно желание? Самое-самое? Что такое счастье для всех и каждого?
Почему-то вспомнились слова капитана Матвеева, про которые я не рассказал Марку: "Вы никогда не станете своим среди этих, понимаете? Вы им не нужны. Если в будущем придется принимать решение - думайте правильно. Мы в долгу не останемся".
Сознание медленно растворялось в облачной белизне. Перед глазами возникали картины прошлого: "Ты не нашего племени. Убирайся прочь. Уходи к своим". Неужели капитан прав? Наша суть, люди мы, черти или волкодлаки, никогда не меняется, и мир делится на "своих" и "чужих"?
Я лежал на мягком, как перина, облаке. Город виднелся далеко внизу. Там убивали друг друга люди и сказочные существа.