Велипольский Эдуард Александрович : другие произведения.

Бесконечное движение к свету (часть 8)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта часть, в основном, состоит из философских размышлений. Кто философию не любит, может её пропустить.

  - Да! Да! Да! - закричал Андрей - Я вижу! Всё получилось! Я вижу небо, деревья, дома, траву.... Я вижу дым.... Что-то горит... - в это время послышалась далёкая автоматная очередь и раздался резкий, глухой хлопок - Слышу выстрелы и взрывы - уже более спокойно добавил он.
  - Значит вы в нужном месте - голос Простакова звучал где-то внутри Андреевой головы - Осмотритесь, обвыкнитесь, попробуйте передвигаться, ну и приступайте к поискам самого себя. Только не увлекайтесь полётами. Если что будет не понятно, выходите на связь. Для этого достаточно произнести что-то вслух.
  Передвигаться было легко. Андрей реально видел своё тело, всё в нем было привычно и знакомо. Сделав шаг, он переместился на такое же расстояние. Потом повернулся направо, налево, снова сделал шаг и вдруг в ужасе отскочил назад - он чуть не наступил на мёртвое человеческое тело.
  Что тело было мёртвым, сомневаться не приходилось. Сразу бросалось в глаза кровавое месиво вместо головы.
  Убитый человек был одет в военную пятнистую форму, тёмно-зелёного цвета, обут в шнурованные ботинки, которых в армии Андрей ни у кого не видел, и лежал на спине, раскинув в стороны руки.
  И вдруг тошнотворный ком подкатил Андрею к горлу. В общем-то, перед перемещением, он считал, что готов ко всему. Однако, увидев здесь далеко ещё не всё, понял, что оказывается, совсем не готов.
  Он зажал рукой рот, отвернулся и наклонился.
  - Андрей, что с вами? - снова прозвучал голос Проскова - У вас сильно участился пульс и дыхание.
  - Ничего - произнёс Андрей, справляясь с недугом - Я просто увидел мёртвого человека.
  - Ну, это же война. Привыкайте - начал успокаивать его Простаков - Вы знали куда отправляетесь. Вы, главное, ничего не бойтесь.
  Андрей выпрямился и начал глубоко дышать носом. "Вот интересно - подумал он - если бы меня теперь вырвало, то где и как всё бы это оказалось?". Он вдруг вспомнил рассказ сослуживца, как один его знакомый, в состоянии алкогольного опьянения, во сне, подавился собственной блевотиной. И вот только эта мысль в Андрея начала вселять страх, как он услышал у себя за спиной грубый мужской голос - "Что ты видишь?".
  Андрей резко обернулся. Перед ним, сразу же за трупом, стояли два человека. Они были одеты в такую же военную форму, обуты в такую же обувь. И это всё, что Андрей поначалу заметил. Дело в том, что один из стоящих, мужчина лет сорока, уставился на него каким-то безумным, можно даже сказать диким взглядом. Он стоял неподвижно, как изваяние и неотрывно смотрел Андрею в глаза. От этого взгляда Андрея словно парализовало. Он тоже стоял как вкопанный и не мог даже пошевелиться, скованный взглядом незнакомца.
  "Они же сказали, что здесь меня никто не увидит" - пронеслось в сознании Андрея.
  - Что ты видишь, лейтенант? - повторил свой вопрос мужчина.
  Андрей не мог понять вопроса, адресованного лейтенанту: видит ли он его, Андрея, или видит ли он что-то другое?
  Лейтенант, между тем, казалось, с безразличием смотрел в сторону. Однако, после прозвучавшего вопроса, он медленно повернул голову. И вдруг Андрей понял, что этого лейтенанта, от увиденного, мутит теперь точно так же, как и недавно его, Андрея.
  У лейтенанта было бледное лицо, плотно сжатые губы и бессмысленный взгляд. Он был молод, самое большое - года на четыре, старше Андрея. Одет с иголочки и экипирован по полной боевой готовности: бронежилет, каска, автомат, подсумок на ремне, с магазинами и заряженными патронами. Его же товарищ наоборот, был налегке: без головного убора, без бронежилета, с расстёгнутым на две верхние пуговицы, кителем. Из оружия у него имелся только пистолет, и тот на данный момент находился в кобуре.
  - Человек, убитый выстрелом в голову... - медленно начал лейтенант - Я думаю, это крупнокалиберная пуля....
  - Между прочим... - перебил его товарищ, тем самым, наконец-то, отводя свой взгляд от Андрея - такие же последствия и у разрывной пули. Она проходит через человеческую плоть и, если не задевает кость, то даже не разрывается. Продолжай.
  Сказав это, он повернул голову и снова уставился на Андрея. Но Андрей уже знал, что это просто совпадение, что этот взгляд для него ничего не значит и облегченно вздохнул. Теперь он мог смело рассматривать стоявших перед ним людей. Первое что сразу бросилось в глаза - человек, который постарше, был, оказывается, в звании полковника. Высокий, худощавый, с угловатым лицом, большими залысинами. Телосложение не пропорциональное: длинные ноги, короткое туловище, сутулая спина, широкие плечи, острые локти. Сильно выпирающий кадык создавал впечатление излома на шее. Нос длинный, тонкий, с горбинкой. Рот широкий, губы узкие. Подбородок раздвоенный, выпирающий вперёд. Казалось, этот человек измучен голодом и что он долгое время пребывал в пустынном, сухом климате.
  - Судя по внешнему виду - между тем продолжал лейтенант - возраст убитого можно определить где-то между двадцатью и двадцатью пятью годами. Волосяной покров на уцелевшем куске нижней челюсти говорит о том, что этот человек носил бороду. Военная форма, защитного цвета, указывает на то, что он принадлежал к действующей группе боевиков. Берцы шнуровались в спешке. Об этом говорят пропущенные петли. Это значит, он останавливался у кого-то в доме и, судя по той же обуви, вычищенной до блеска, а так же чистой и отутюженной одежде, ему здесь оказывался тёплый приём.
  Полковник, тем временем, бесстрастно разглядывал мёртвое тело и слегка кивал головой.
  - Плохо, что они сразу забирают оружие - произнёс он - Оружие много о чём может рассказать. Одни отпечатки чего стоят. А вот скажи мне, лейтенант, как ты думаешь, когда этот человек последний раз занимался сексом?
  Лейтенант удивлённо посмотрел на полковника, потом перевёл взгляд на мертвеца, недоумённо пожал плечами и вскинул брови.
  - Я думаю давно.
  - Почему?
  - Потому, что он не здешний, значит, жены у него здесь нет. А мусульмане строго соблюдают обычаи и они не станут вступать в интимную связь с чужими женщинами или девушками до брака. Да и женщины им этого не позволят.
  - Да, лейтенант, ты прав. Это у нас могут жениться и выходить замуж всего лишь для того что бы банально потрахаться. У них же вопрос брака намного шире. Он затрагивает интересы нескольких семей или даже кланов. Это не просто решение парня и девушки. Здесь все подчинено определённым законам и порядкам. Мужчина же, должен содержать семью, иначе, попросту, никто не отдаст за него свою дочь. Кстати - обычаями у них допускается и многоженство, если, конечно, состояние мужчины это позволяет. Но ты прав, лейтенант. Скорее всего, он вообще не женат, потому что слишком молод. Люди сколачивают состояние, обычно, к годам тридцати. А вот как ты думаешь, откуда они здесь взялись?
  - Не знаю.
  - Я тебя не спрашиваю, знаешь или нет. Я спрашиваю, как ты думаешь?
  - Я думою - пришли с Полеяра.
  - Но ведь это же больше ста километров отсюда. Это как минимум пять постов.
  - Значит такие у нас посты.
  - Да лейтенант. Прискорбно, но такие у нас посты. Но почему сюда? Зачем им рисковать, если Лисьи горы намного ближе и добраться туда проще? А, лейтенант?
  - Потому что здесь их бы никто не стал искать.
  - Правильно! Кто бы мог подумать - пять постов за сутки! Да никогда в жизни! А аналитический отдел полковника Лисечинова хорошо работает. Там умные парни. Но нас губит беспечность. Здесь надо было подкрадываться ночью, в тишине, "ствол" к каждому окну и только потом стучать в дверь. А Броздов средь бела дня, так сказать на белом коне, с шашкой наголо... Здесь всё вышло случайно - мы их здесь не ждали, они нас тоже. Ну как, лейтенант, тебя больше не мутит? Привыкай. Это не самое страшное на войне. Меня смерть тоже поначалу шокировала, но потом ничего, привык. В Афганистане, приходилось, человеческие останки штык-ножом соскребать с брани.
  В это время из-за кустов появились три грузовые машины и стали двигаться в направлении, где находились полковник с лейтенантом. Два "Урала" крытые брезентом остановились метрах в пятидесяти от них, а "ЗИЛ", с кузовом типа "КУНГ", продолжал двигаться дальше. Он остановился почти рядом, из кабины вылез военный в звании майор.
  - Вы здесь закончили, товарищ полковник? - спросил он.
  - Да, можете забирать - ответил полковник, ещё раз внимательно осмотрев мёртвого человека.
  - Это последний? - снова спросил майор.
  - Нет - удивлённо произнёс полковник - ещё две женщины в кустах возле дороги и двое в саду.
  - Тогда теперь забирать не буду. У меня нет места. Одного я ещё мог бы как-то пристроить - майор указал рукой на мёртвое тело - Я ещё раз пришлю сюда Миронова. Он заберёт всех.
  - Как знаешь - с безразличием ответил полковник.
  После того как машина развернулась и уехала, полковник с лейтенантом не спеша начали отходить от трупа. Вдруг они услышали крики и остановились.
  Перед этим из кузовов "Уралов" выпрыгнуло человек десять. Большинство из них были военные, но там же находились и гражданские. Вдруг двое из этой смешанной толпы отделились и быстрым шагом направились к месту, где стояли полковник с лейтенантом. Причём быстрым шагом шёл военный, высокий, крепкий парень, в бронежилете и каске. Второй же, гражданский, был на голову ниже его и поэтому, что бы успевать, ему приходилось бежать. И делал он это не добровольно - военный держал его за локоть и тащил за собой.
  - Ты знаешь его? - спросил солдат, подойдя к лежащему на земле человеку, и указал на него автоматом.
  Гражданский отрицательно покачал головой.
  - Не слышу! - громко произнёс военный сильно дёрнув того за локоть.
  - Нэт - с явным акцентом ответил человек.
  - Что! - крикнул военный, наклонив ухо к лицу гражданского.
  - Нет - повторил гражданский на этот раз без акцента.
  Солдат выпрямился и, глядя безумными глазами на полковника с лейтенантом, произнёс - "Я х...ею! Никто ничего не видел, никто ничего не знает, а почти взвода наших ребят нет". У него заметно задёргалась щека. Он снова повернулся к стоящему рядом мужчине и долго смотрел ему в лицо каким-то странным взглядом.
  - Х...ли ты улыбаешься? - наконец грозно спросил он - Я говорю - х...ли ты улыбаешься? - ещё громче повторил военный и, взяв мужчину за воротник, поднял и сильно тряхнул его в воздухе. Затем он швырнул его на землю и вскинул автомат.
  В это время из общей толпы людей, стоявших у машин, отделились двое военных и бегом направились в их сторону.
  - Отставить, Антипов! Отставить! - кричал один из них. Однако эти окрики на Антипова совсем не подействовали: он передёрнул затвор и направил ствол на лежащего мужчину.
  - Стоять! Сергей, стоять! - что есть силы завопил бежавший.
  В это время полковник в два прыжка оказался рядом с Антиповым. Левой рукой он схватил автомат за ствол и отвёл в сторону, а правой вцепился в шею Антипову.
  Секунд через пять он отпустил его. Военный попятился назад, однако, сделав заплетающимися ногами всего лишь несколько шагов, спиной упал на землю. К этому времени подобрали бежавшие. Тяжело дыша, они остановились возле лежащего солдата.
  Автомат всё-таки успел дать короткую очередь и пуля задела мужчину: тот корчился от боли и глухо стонал.
  - Капитан Комаров! - мощный бас полковника был похож на раскат грома - Ты почему не работаешь с личным составом?!
  - Я работаю - ответил Комаров глядя на полковника. Вдруг полковник резко швырнул в капитана автомат Антипова, который держал в руке.
  Надо отдать должное Комарову: он среагировал и в воздухе перехватил летящее на него оружие.
  - Ни х...я ты не работаешь! - продолжал орать полковник - Завтра сюда понаедет куча "воронья". "Айсберги, Вайсберги, Рабиновичи разные там...". И они будут изгаляться перед объективами. Им ведь до п...ды, что здесь лёг взвод наших солдат. А вот что военные стреляют в мирных жителей - это уже мировая трагедия. Ты это понимаешь?
  - Разберёмся - небрежно произнёс капитан, опуская вниз автомат.
  Полковник резко обернулся и подошёл к Комарову почти вплотную.
  - Никто не будет разбираться, капитан - скороговоркой проговорил тот - Что бы прикрыть чью-то задницу тебя вываляют в дерме и отправят под трибунал.
  - Это уже не ваша забота - довольно грубо ответил капитан - вы за собой смотрите. Мы ещё не все дома проверили, а вы без бронежилета ходите.
  - А вот это уж точно не твоё дело - как-то обиженно произнёс полковник, развернулся и пошёл прочь.
  Лейтенант последовал за ним.
  Капитан Комаров искоса смотрел вслед удаляющимся и тихо, скорее больше с иронией, чем злобой, проговорил - "Морда в мыле в жопе ветка это в бой идёт разведка".
  Антипов тем временем зашевелился, привстал на локте и закашлялся. Но он, оказывается, не просто кашлял, он плакал. Плакал почти в открытую, навзрыд.
  - Ну, ну... Серёга. Всё нормально, всё хорошо - капитан Комаров присел возле него, обнял за плечи, начал успокаивать. Вдруг Антипов замолчал и диким взглядом посмотрел в лицо капитану.
  - Я хочу кого-нибудь убить... - тихо произнёс он и после небольшой паузы повторил то же самое, но уже громче - Мне надо кого-нибудь убить... - и в следующее мгновение, схватив капитана за одежду, выкрикнул ему в лицо - Дай мне кого-нибудь убить!
  - Хорошо, хорошо - спокойно ответил капитан, похлопывая его по плечу - ты потом убьешь, кого захочешь. А сейчас вставай. Тебе надо отдохнуть, успокоиться. Мы сейчас пойдём к Шишкину, он даст тебе таблеточек, ты примешь их и успокоишься. Ты же ведь устал.
  Посёлок Аше-Рук был не большой, но растянутый. Дома вдоль центральной улицы размещались не плотно. Меж ними имелись довольно большие пространства поросшие кустарниками, над которыми возвышались деревья - где акации, где каштаны, где тополя. В большинстве своём это была неровная местность, с разбросанными валунами, рвами, впадинами и возвышенностями.
  Полковник с лейтенантом уходили в гору, вершина которой была густо поросшая барбарисом.
  Андрей последовал за ними. Пошёл как обычный человек, на которого в данный момент, просто, никто не обращал внимания. Пошёл обычным человеческим шагом, будто бы живьём присутствовал там.
  Они как-то вскользь, при разговоре, упомянули его фамилию и поэтому он принял такое решения.
  Какое-то время военные шли молча. Наконец полковник заговорил первым.
  - Лейтенант, ты случайно не еврей?
  - Нет - коротко ответил тот.
  Они снова прошли молча метров десять.
  - Ты, наверно, думаешь, что я еврей? - снова спросил полковник.
  - Не думою я... - ответил лейтенант и вдруг добавил - Но даже если это и так, то, что здесь меняется?
  - Я забыл - как твоя фамилия? - полковник наморщил лоб, глядя в сторону лейтенанта.
  - Антонов - все в той же манере ответил лейтенант.
  - Ну, конечно! - полковник, словно чему-то обрадовался - Антонов, сын Антона.... Здесь всё понятно. А вот моя фамилия Кицысов. Что она обозначает - не знаю. И эта буква "ы" после "ц". Когда пишут - всегда путают. Помнишь в школе правописание буквы "ы" после "ц"? "Цыган сел на цыпочки и сказал цыплёнку цыц". Меня в школе дразнили - "Цыган Кицысов сел на цыпочки и сказал цыплёнку цыц". Лейтенант, а ты обращал когда-нибудь внимания, что евреи, сами про себя рассказывают далеко не безобидные анекдоты? Как ты думаешь - почему?
  Лейтенант пожал плечами и, немного подумав, ответил - "Наверно, что бы таким образом узнать реакцию окружающих".
  - Зачем?
  - Что бы знать, как они относятся к евреям.
  - Логично. Ну а как ты думаешь, почему Гитлер их не любил?
  Лейтенант вдруг остановился, и какое-то время пребывал в глубокой задумчивости.
  - А это не Гитлер их не любил, это Германское общество того времени их не любило.
   - Хорошо, пусть будет общество. Так за что же их это общество не любило?
  - Я думаю, политическая ситуация того времени, сложилась не в пользу Германии. Версальский договор был для немцев унизительным и оскорбительным. В то время, когда немцы чувствовали себя униженными, евреям это всё было безразлично. Их обособленность, практичность и прагматичность не могли не раздражать германское общество. А Гитлер, просто отображал настроение и взгляды этого общества. Вот и всё.
  - Да, лейтенант. Человека нельзя унижать, а нацию тем более. Унижение это не просто обида. Унижение генерирует зло и со временем не забывается. Униженный человек самый опасный. Он редко прощает и при любой возможности мстит. Пример Германии это доказывает. А вот скажи, почему Сталин не любил евреев?
  - Это не верно...
  - Ну как же? Вспомни тридцать седьмой год.
  - Просто тогда, Сталин уничтожил прослойку общества, среди которой были евреи. Возможно, евреев там было большинство, но нельзя сказать, что это относилось к целой нации.
  - Хорошо. А зачем он уничтожил эту прослойку?
  - Потому что это был отголосок политики, которая проводилась да этого. Репрессии тридцать седьмого года, это детский лепет по сравнению с диктатурой пролетариата. Если в тридцать седьмом расстреливали за вредительство или подозрению во вредительстве, что, в общем-то, если не в большинстве, то в половине случаев, имело место, то тогда могли убить лишь за то, что ты хорошо одет. Уничтожение буржуазии как класса. Эту идею ещё Маркс придумал, а Ленин воплотил в жизнь.
  - Ого, лейтенант! Откуда такие крамольные мысли? Если бы тебя теперь слышал замполит, полковник Киселько, он бы от возмущения в штаны наложил. Неужели этому сейчас учат в школе?
  - Не совсем. Просто сейчас больше дают разносторонней информации, а выводы я уже делаю сам.
  - Это хорошо, что ты сам делаешь выводы. В наше время, информацию, давали лишь ту, которую считали нужной. И выводы за нас делали, какие надо. Самому делать выводы у нас было опасно. Смертельно опасно. Это я понял ещё в молодости, правда, никому об этом не говорил. В своё время, будучи курсантом, мне пришлось работать в архиве КГБ. Архив перевозился в другое место и нас направили туда таскать и сортировать папки с личными делами. Обычная рутинная работа, для которой используют бесплатную рабочую силу - курсантов. Нам, естественно, не разрешалось вскрывать пачки и читать. Но старый шпагат часто рвался и мы втихаря, в ожидании машины, кое-что почитывали. Просто так, без определённых целей и умыслов. И вот тогда я понял, что выводы надо делать самому, что нельзя верить тому, что нам преподносят. Лейтенант, а кто у тебя в училище преподавал психологию?
  - Полковник Драсанка.
  - Что? Феликс Драсанка?
  - Да. Вы его знаете?
  - Ещё бы. Я с ним прошёл Афганистан. Гордись, лейтенант, в жизни ты прикоснулся к настоящему гению. Это уникальная личность. Его способности понимать людей, предвидеть их поступки а следовательно, и предсказывать события - нет в мире равных. Вот, например - он смотрел на дорогу. Совершенно пустую, чужую, незнакомую дорогу. Просто неподвижно стоял и, как могло показаться со стороны, тупо, бессмысленно смотрел. Но на самом деле он всё сопоставлял, рассчитывал, анализировал. И кто знает, может быть, таким образом он видел будущее? Потом он, вдруг, заявлял, что там то и там должны находиться мины. Или за тем поворотом, возможно, устроена засада. И он, в большинстве случаев, оказывался прав. В полку у него была кличка "Пророк". Хотя внешне в нём ничего сверхъестественного не было: обычный человек, обычной внешности. Просто он хорошо изучил психологию человека вообще и психологию восточного человека в частности. Он знал, о чём он думает, как он думает, что он будет делать в определённой ситуации, как поступит при определённых обстоятельствах. Говорят, однажды он попал в плен, к душманам и сбежал. Но сбежал, это официальная версия, а неофициальная - они его сами отпустили. Как это случилось, он никому не рассказывал. Ходили слухи, что он владел сильным гипнозам.
  В Афганистане наш полк бросили на Дабарский хребет. Есть там такой городишко - Дабар. Ну, город это по местным понятием. По нашим же, это просто довольно большая деревня. И вот наше руководство, в Союзе, решило сделать доброе дело: облагородить Дабар. Решили построить современные жилые дома, детские сады, школы, больницу. Оттуда недалеко до Сардской равнины и там можно было выращивать хлопок. Но что бы в Дабаре что-то построить, нужно было из Союза вести строительные материалы и технику. Аэродром, который мог принимать транспортные самолёты, находился на одной стороне хребта, а Дабар - на другой. Эти два пункта связывали между собой две дороги - одна горная, вторая равнинная. Равнинная дорога была, конечно же, безопаснее во всех отношениях, но протяжённость её составляла больше пятисот километров. А напрямую, через горы - сто пятьдесят километров. Но в этих горах имелось так называемое "Чёрное плато". Там был неиссякаемый источник опийного мака. Все окрестные жители, да и Дабар в том числе, существовали за счёт данного промысла. Следовательно, эти места кишели душманами. Раньше здесь различные кланы дрались между собой за сферы влияния, а когда появились Советские войска, стали воевать против них. Наши колонны, проходившие через горный хребет, были для них лакомым куском.
  Весь путь в сто пятьдесят километров разделили на три участка. Каждому батальону досталось по пятьдесят километров. Мы должны были следить за состоянием дороги, сопровождать проходившие колонны и обеспечивать их безопасность. Сказать, что это нелёгкая задача, будет не правильно. Это смертельно опасная задача. Дорога узкая, маневренности никакой, о поддержке с воздуха можно было забыть, потому что где-то в то время у душманов появились "стингеры".
   Каждый батальон считал свой участок самым тяжёлым. Да оно так и было. Первую же колонну пришлось развернуть и отправить объездным путём. Батальон тогда потерял взвод. А руководство по-прежнему требовало: обеспечить безопасность.
   Драсанка разработал операцию под названием "охота на охотника". Душманы на нас устраивали засады, а мы на их засады - свою засаду. Это был целый комплекс мероприятий и подготовка занимала много времени: имитировалась прохождение колонны, рассчитывалось место, где на неё можно напасть, вычислялись огневые точки, забрасывались снайпера и корректировщики, и, наконец, запускалась сама информация о прохождении колонны. Бойцам, в ожидании часа "икс", приходилось неделями сидеть в горах, зашившись в расщелинах как тараканы. Подготовка проводилась тайно, под строжайшей секретностью. Об истинных намереньях знал очень узкий круг людей. И это не удивительно - ведь бандиты были хорошо вооружены и имели довольно обширную сеть информаторов. У нас негласно соблюдались определённые условия - во время проведения операции, никого не брать в плен. А так же мы не должны были оставлять следов. После боя всё убиралось - трупы, вещи, оружие, даже стреляные гильзы. Мы за собой очень хорошо "подчищали" и держали "язык за зубами", поэтому компания имела успех. Даже в полку не знали подробности. И не удивительно: это ведь не просто линия фронта, где спереди враг, а сзади свои. В нас стреляли и спереди и сзади, и снизу и сверху. Доверять нельзя было никому.
  Война в человеке формирует очень странные и страшные качества: жестокость превращает в обыденность. Мы с одинаковым чувством кормили голубей и убивали людей. Однажды мы преследовали бандитов. Они скрылись в горном селении. Селение совсем небольшое - четыре-пять ветхих строений. Бандиты отстреливались, и мы вели безприрывный огонь. Всё это время из одной хижины постоянно доносился плачь ребёнка. Мы её уже всю изрешетили - ведь считалось, что там спрятались бандиты. Но плачь не прекращался.
  Когда мы вошли в дом, то увидели страшную картину - бандитов там не было. Мы убили женщину и грудного ребёнка у неё на руках. Трёхлетний мальчик лежал в стороне от них и плакал.
  Полковник вдруг замолчал и остановился.
  - Лейтенант, у полковника Драсанка была семья?
  - Не знаю. Сын у него, кажется, был.
  - Так вот это и есть тот мальчик, который плакал. Чудом было то, что он выжил после нашего обстрела. Сначала мы его отправили в Кабул, в детский дом. Потом полковник Драсанка решил его усыновить. Может он ему снился, может, были какие-то другие причины. Самое интересное, что мы о дальнейшей судьбе ребенке ничего не знали. Мы только привезли его в расположение полка. Кстати - когда везли, Драсанка держал его у себя на руках. У него на руках он перестал плакать и уснул. Вот и всё. Ни имени, ни фамилии, ни каких других данных. И внешне он ничем не выделялся. В детском доме таких было с полсотни. И вот когда Драсанка туда пришёл и начал искать, этот ребёнок вдруг отчего-то заплакал. Полковник узнал его именно по этому плачу. Вот такая вот судьба.
  Мы успешно проводили операции. Во время одной из них довольно долго пришлось сдерживать напор душманов. Держаться надо было до определённого момента, а потом отступить, что бы увлечь за собой и тем самым заманить в капкан. И вот во время этого боя, я вдруг заметил солдатика, в звании младшего сержанта. Молодого, не обстреленого, только что прибывшего к нам в часть. Обычно навичков, в их первом бою, мы держали у себя за спиной, чтоб привыкли, притёрлись. Это был худенький, голубоглазый юноша, не обстрелянный, пугливый. Он присел у скалы, прижался к камню, вцепившись своими белыми ручонками в автомат. Я подошёл к нему, дал очередь из автомата в сторону противника, показывая тем самым, какой я храбрый.
  - Страшно? - спросил я. Его глаза говорили "да" но кивком головы он ответил "нет".
  - Отходи назад, к машине второго взвода - приказал я.
  - Там стреляют - тихо произнёс он. И тут я сорвался. Во время боя испытываешь сильную психологическую нагрузку и срываешься очень легко. Я не любил когда обсуждались мои приказы. Я повторил приказ ещё раз, криком, громко и грязно выругавшись.
  Он сделал только два шага и упал как подкошенный.
  Я считал, что этот участок не простреливается. Что это было - не знаю до сих пор: то ли шальная пуля, то ли рикошет, то ли затаившийся снайпер, не замеченный нами.
   Я склонился над солдатом, он смотрел на меня так же испуганно, но без укора и обиды.
  - Держись, всё будет хорошо - сказал я, поднял его на руки и понёс к БМП.
  Когда я подошёл к машине, его взгляд уже был остекленевшим. "Младший сержант Шаус" - прочитал я бирку на подсумке.
  Мне часто приходилось видеть смерть вблизи, но именно с этого момента я перестал её бояться. Даже подсознательно.
  Где-то через год мне вдруг начал сниться этот солдатик. Мне снилось разное, но в каждом сне присутствовал он, младший сержант Шаус. Он всегда находился в стороне и молча наблюдал за мной и моим сном. Даже днём, наяву, я стал чувствовать его молчаливое присутствие.
  Уже потом, спустя какое-то время, я побывал на родине младшего сержанта Шауса, нашёл его могилу. Она была без надгробья, но ухоженной. Я стоял возле неё, и мне казалось, что там, под полутораметровым слоем земли, лежит не разложившаяся плоть, а цельное, не тронутое тленом тело солдата, которое я когда-то нёс на руках. И что это тело теперь знает, что я здесь, что я пришёл к нему.
  Он был единственным ребёнком в семье. После его гибели отец умер, а мать стала алкоголичкой. Я её не осуждаю. Кстати, мою мать тоже погубил алкоголь. Когда она поняла, что уже не может с ним справится, отдала меня в детский дом, а сама исчезла из этой жизни, в самом прямом смысле. У меня осталось одно единственное, детское воспоминание о матери - я уснул и мне стало холодно. Тогда я встал с кровати, пошёл в другую комнату, где горел свет и нашёл там её. Она в одежде, без одеяла, пьяная спала на диване. Я лёг рядом и прижался к телу. Она меня обняла, согрела и я уснул.
  Видно в её жизни что-то не сложилось, раз она приняла такое решение. Я ничего не выяснил и ничего не узнал о ней, но я уверен, что она была хорошим человеком и любила меня. И я ей до конца жизни буду благодарен, лишь за то, что она просто была.
  Я в военкомате говорил, что бы на могиле Шауса установить памятник. Они сказали - "Но ведь он же не герой". Кабинетные крысы! Что они знают о войне и героизме? Я ему поставил свой памятник, за свои деньги. Его матери я каждый месяц шлю деньги. Она, конечно, их пропивает. Ну и пусть....
  Последние слова полковник произносил, отведя взгляд в сторону. Вдруг он резко развернулся и пошёл вдоль кустов. Лейтенант последовал за ним, а за лейтенантом - невидимый Андрей.
  За кустами, на возвышенности, стоял БТР, с выдвинутой телескопической антенной. Рядом располагался ГАЗ-66, с кузовом типа КУНГ. Метрах в пяти от машин ходил часовой. Заметив полковника, он подошёл к открытым дверям КУНГа, и сообщил о его прибытии. Вскоре оттуда выскочил капитан и направился навстречу полковнику.
  - Почему без бронежилета?! - сразу набросился на него тот.
  - Жарко, товарищ полковник - ответил капитан.
  - Да, в морге, пожалуй, будет прохладнее.
  - Так я же постоянно в машине.
  - Пулемётная очередь эти доски порвёт как туалетную бумагу вместе с тобой.
  - Но... - хотел что-то возразить капитан, однако полковник не дал ему сказать, грозно крикнув - "Отставить разговоры!".
  - Есть, товарищ полковник - капитан стал по стойке смирно.
  - Как обстановка? - спросил полковник, но уже совершенно другим тоном.
  - Тишина.
  - Этого и следовало ожидать. Но вы продолжайте следить за эфиром. Фиксируйте каждый звук. А где Тарасов?
  - К Зубову поехал.
  - А почему нас не подождал?
  - Он сказал, что один справиться.
  - Ну что ж, пускай справляется. Идите на место капитан. Мы его здесь подождём.
  Капитан полез обратно в машину, а полковник, осмотревшись по сторонам, сказал лейтенанту - "Пойдём в тень. Здесь действительно жарко".
  Метрах в ста росли два высоких каштана, а внизу, как раз в тени, почти в одной куче лежало несколько больших валунов. Подойдя к ним, полковник сел на камень и задумчиво начал смотреть вдаль.
  Лейтенант так же присел рядом и, бросив косой взгляд на лицо полковника, стал оглядываться по сторонам. Видно молчание его тяготило и, спустя какое-то время, он заговорил первым.
  - А я вот из семьи военных. У меня даже прадед был военный. Мама всю жизнь в санчасти поработала, в звании майор ушла в отставку. А я сам сюда попросился. Захотел себя испытать.
  Полковник, казалось, его не слышал. Он по-прежнему, застывшим взглядом смотрел куда-то вдаль, никак не реагируя на слова лейтенанта. Но вдруг, не меняя позы и взгляда, спросил - "Лейтенант, ты веришь в Бога?".
  Лейтенант глубоко вздохнул и задумался, глядя в том же направлении, куда смотрел полковник.
  - Я даже не знаю... - вполголоса произнёс он.
  - Я тебя понимаю лейтенант: когда находишься в начале жизненного пути, когда здоров, полон сил и энергии, которая от избытка бьёт через край, и ты в любое время и в любом состоянии пребываешь в оптимизме, то зачем думать о том, что будет в конце? Всему своё время. И это, в общем-то, правильно. Но на войне всё по-другому. Вот мы здесь сидим, а где-нибудь там, за два километра отсюда, кто-нибудь нас с интересом рассматривает в оптический прицел. Современная оптика хорошо увеличивает, а хорошо пристреленная винтовка, бьёт точно. Они не будут стрелять в бронежилет, они прекрасно, во всех подробностях, видят твоё лицо.
  Входное отверстие винтовочной пули, калибра семь шестьдесят два, небольшое, но выходное - страшное. У жертвы, практически, нет шансов. Всё может прекратиться в один миг.
  - А какая разница веру я или нет? - вдруг, как-то даже вызывающе спросил лейтенант - Если там что-то есть, так оно было, есть и будет, независимо от того веру я или нет. А если там ничего нет, то ничего и не будет, сколько бы я не верил.
  - Лейтенант, вера в Бога нужна не Богу. Вера в Бога нужна, в первую очередь, тебе. Нужно что бы в жизни были какие-то ориентиры, а иначе ты можешь просто запутаться в самом себе и наделать кучу непоправимых ошибок. У них вот - полковник кивнул головой в сторону - вопроса веры не существует. Они верят до фанатизма и веру свою ставят выше жизненных интересов. И я скажу тебе больше: им бы такую техническую мощь, и они разнесли бы нас в пух и прах. Вера - великая сила. А во что верим мы? Кому мы поклоняемся? Когда мы оказываемся на краю пропасти, истошно кричим - "Господи помоги!". А где мы были до этого? Хотя, конечно, у меня к Богу тоже имеются кое-какие вопросы. Например - тот же рай и ад. А что ты об этом думаешь, лейтенант?
  - В аду - страдают, в раю - блаженствуют - с явным безразличием, не задумываясь, ответил лейтенант.
  - Да, в аду страдают... - согласился полковник и после небольшой паузы, неподвижным взглядом уставившись в пустоту, стал говорить, медленно произнося слова - Ты не поверишь, лейтенант, но я хочу в ад. Я хочу страдать. Страдать так же как страдал лейтенант Громов.
  - А кто это? - спросил Антонов.
  - Не знаю... - тихо ответил полковник - в Афганистане дело было. Он не из нашей части. Ходили слухи, что он служил в дальнем лётном полку, командиром взвода аэродромной роты. Его душманы взяли в плен и замучили до смерти: поломали кости, выкололи глаза, отрезали уши, вырвали язык. Потом мёртвое, истерзанное тело подбросили нам. Они, таким образом, пытались нас запугать.
  - Так вы же не причастны к его гибели.
  - К его, нет.... А вот к гибели младшего сержанта Шауса, причастен.
  - И здесь нет вашей вины. Вы же не осознанно подтолкнули его под пулю.
  - Нет, конечно. Но если бы он подождал минуту или хотя бы несколько секунд... Последнее, что он слышал в этой жизни, была моя нецензурная брань. Так что когда-нибудь, где-то там, со мной будет точно так же как и с лейтенантом Громовым....
  Спустя какое-то время, после глубокого вздоха, лейтенант произнёс - "Может всё это и будет, но не так..."
  Полковник медленно повернул к нему голову и вцепился взглядом.
  - Как не так? Почему не так? Что значит не так?
  - А то и значит, что ад, это понятие загробное, существующее уже после смерти - лейтенант положил автомат себе на колени и пальцам стал медленно стирать с него пыль - а Громов страдал физически. В аду у вас просто не будет уже ни глаз, ни костей, ни ушей. Всё это останется здесь.
  - А чувства! Чувства! - почти закричал полковник - Мне рассказывали, что когда отрывает, к примеру, руку, ты продолжаешь её чувствовать. Ты чувствуешь боль, хотя руки уже нет. В военном училище, по психологии, мы проходили тему - "Гипноз, как средство дознания". Там приводился пример: человеку, под гипнозам, внушили, что в его тело вонзают копьё. Он испытывал такую же боль, словно всё это происходило наяву. Но в реальности он бы умер, а так... Это могло продолжаться вечно... Вот тебе и вечные муки... Чем это не ад?
  - Это мозг - сказал лейтенант - Мозг просто помнит эти чувства, даже если источник боли уже отсутствует. И загипнотизировать можно, только благодаря тому же мозгу. Если нет мозгов, то никакой гипноз уже не подействует. Но дело в том, что у вас там, в настоящем аду, мозга, этого серого с извилинами вещества на углеродной основе, уже не будет.
  - А что же будет?
  - Хм, это многие хотели бы знать - лейтенант хитро улыбнулся, словно знал ответ, но скрывал.
  - Что?! - крикнул полковник, округлив глаза.
  - Да не знаю я товарищ полковник! Ну, душа.... Там душевные муки и страдания.
  - Да, душа... - уже спокойно произнёс полковник - Душевные муки страшнее всего. Из-за душевных мук люди идут на самоубийство.
  Лейтенант какое-то время искоса и с любопытством разглядывал лицо собеседника. Тот снова о чём-то задумался, при этом тяжело дышал, и его глаза бегали из стороны в сторону.
  - А как вы думаете, товарищ полковник, сержант Шаус и лейтенант Громов сейчас в раю?
  Полковник в это время прибывал в своих мыслях и не сразу осознал суть вопроса. Но осознав его, мгновенно сосредоточился и удивлённо посмотрел на лейтенанта.
  - Конечно! Какие могут быть сомнения?
  - Почему вы так думаете? А если они были великими грешниками и с их грехами им место только в аду?
  Полковник какое-то время смотрел на лейтенанта застывшим взглядом, потом слегка дёрнул головой, словно избавляясь от оцепенения и одновременно произнёс - "Нет. Ты бы видел его тело: на нём же не было живого места. Может быть, до этого у него и были какие-то грехи, но он искупил их все своими страданиями. Полностью искупил. Да и какие могут быть грехи в двадцать или двадцать пять лет? А что ты улыбаешься, лейтенант? Разве это смешно? Я спрашиваю, это смешно?".
  - Нет, товарищ полковник. Это я просто вспомнил случай из детства. Обычно лето я проводил в деревне, у своего дедушки. Вместе с ним там жил ещё мой родной дядя с семьёй. У дяди был сын, мой двоюродный брат, старший за меня на два года. Однажды ночью я тихонько встал и помочился в дядькин сапог, а на утро, во всём обвинили моего двоюродного брата. Вот теперь я думаю - мой тогдашний поступок, это грех или невинная шалость?
  Они, какое-то время, молча смотрели друг другу в глаза. Наконец полковник хмыкнул и даже слегка улыбнулся.
  - В сапог? - переспросил он - Но зачем?
  - Дело в том, что в деревне, ночью, дети, да и взрослые тоже, по малой нужде ходили в ведро, которое находилось в спальной комнате. И вот однажды мой двоюродный брат, в темноте и спросонья, перепутал это ведро с сапогом отца и написал туда. Сделал он это по ошибке, без злого умысла. Его тогда даже не наказали. Я рассчитал, что если сделаю то же самое, то в этом опять обвинят брата. Так оно и вышло.
  - Но зачем? - уже на полном серьёзе и даже сердито спросил полковник.
  - Да потому что мы с ним брали у дядьки велосипед и катались. Иногда без спроса. И вот когда брат катался, он нечаянно разбил фару. Но наказали за это меня, потому что все видели, как я последний раз ездил на этом велосипеде. Наказали не сильно, но меня задело другое: брат в это время стоял и молча смотрел, как меня ругали. Я тоже молчал, не выдавал его, потому что с моей стороны это выглядело бы предательством. А его молчание было трусостью.
  - Ага, так это ты сделал ему в отместку - произнёс полковник и добавил - Ну ты и оригинал.
  - Да, но теперь я думаю о другом. Я думаю, с какого возраста человек начинает грешить? По закону, за свои поступки, он отвечает с восемнадцати лет. А до этого? До этого ему всё сходит с рук что ли? Ребёнок, допустим, по неосторожности поджёг дом или, если взять крайность, лишил жизни другого человека. Как здесь быть?
  - За малолетних детей отвечают родители или тот, кто их заменяет. Но здесь ещё вот что - тяжесть греха зависит от его осознания. Осознаёшь ли ты его? Даёшь ли отчёт своим действиям? Одно дело если ты грешишь из-за собственной корысти и совсем другое дело, если во имя чего-то или ради кого-то. Допустим, ты совершил грех ради спасения человечества или хотя бы ради спасения одного человека. Нельзя же тебя ставить в один ряд с человеком, совершившим такой же грех ради собственной наживы. Это будет не справедливо, а значит - не по-божески. Между прочим, лейтенант, я ещё помню те времена, когда алкогольное опьянение, в котором было совершено какое-то преступление, являлось смягчающим фактором.
  - Подождите товарищ полковник, что же это тогда получается, если ты грешишь, но не осознаёшь, то это уже как бы и не грех тогда?
  - Конечно грех. Грех всегда остаётся грехом. Степень его тяжести определяется уже в итоге, когда подведена черта под всем. Другое дело, что здесь надо определиться с нормами и "рамками", уяснить, что такое-то деяние это грех, а такое-то - просто нехороший поступок. В одной стране за это тебе голову снесут, в другой обойдёшься батогами, а в третьей, этого даже не заметят. Всё зависит от нравов и обычаев.
  - Скажите, товарищ полковник, вы часто вспоминаете младшего сержанта Шауса? - понизив голос, спросил лейтенант.
  - Всегда - в тон ему ответил полковник - Это похоже на какую-то занозу в душе.
  - А вот вы говорили, что душевные муки страшнее физических. Тогда получается, что вы всё это время мучаетесь? Скажите - у вас не возникало мысли о самоубийстве?
  Полковник ответил не сразу: всё также глядя вдаль, напряжённо наморщил лоб.
  - Я не трус, лейтенант. Случалось, я в Афганистане, без бронежилета ходил в атаку. И здесь его никогда не одевал. В бою не кланялся пулям, под обстрелом стоял в полный рост, но.... Гранаты рвались, пули свистели.... Других калечило, убивало, а мне - ничего. Я думал об этом, лейтенант, много думал. Честно говоря - я боюсь. Но это какой-то необычный страх, я бы даже сказал, что он похож на состояние паралича. Был у меня один момент в жизни, когда я решил покончить с собой: потрон уже находился в потроннике, ствол у виска, указательный палец лежал на курке. Осталось только приложить маленькое усилие. Знаешь, лейтенант, я так и не смог нажать. Вдруг появилась ощущение, словно исчез мой указательный палец на правой руке. Нет его. Нечем нажимать.
  Потом это состояние прошло, разум возобладал над эмоциями... "Значит не судьба..." - решил я. Может на самом деле всеми нашими действиями и поступками управляет кто-то свыше и решает, сколько нам жить и как. Ещё, мне когда-то в детстве, приснился странный сон, который последнее время не выходит из головы. Я болел гриппом, тяжело болел, с высокой температурой и даже проваломи в памяти. То ли я уснул, то ли в горячке потерял сознание, только вдруг вижу, отчётливо и ясно, что подходит к моей кровати молодая, красивая девушка, одетая в белую, длинную рубашку. И я почему-то уверен, что это моя мама, хотя лица её, из жизни, не помню. Подходит ко мне, ласково смотрит, нежно гладит по щекам и говорит - "Спи, сыночек, спи. Ты скоро выздоровешь и мы поедем в Коски. Там хорошо, там твои друзья - Матвей и Серёжа". "Мама - говорю я - ты такая красивая". "Все мамы красивые" - ответила она и я проснулся. На этом тогда всё и закончилось.
  Спустя тридцать лет наш детский дом отмечал пятидесятилетие со дня основания.
  Я добирался по железной дороге. На перегоне Чехово - Сивайское поезд отстоновили по техническим причинам. И вдруг, посмотрев в окно, я увидел указатель - деревня Коски. И расстояние до неё - три с половиной километра.
  Я потом побывал там, навёл кое какие справки. Ничего особенного, обычная небольшая деревушка, в отдаленной глухомани. До нашего детского дома - больше трохсот километров. Ни Матвея, ни Сергея, приблизительно моего возраста, там нет. У меня таких друзей вообще никогда не было. О существовании этой деревни я ничего не знал до последнего времени и тем более не мог знать тогда, в детстве. Я не помню, что бы я от кого-нибудь слышал это названия или читал...
  Ты знаешь, лейтенант, мне иногда кажется, что вся эта жизнь мне снится, причем снится каким-то кошмарным сном. Мне кажется, что я однажды проснусь в совершенно другой обстановке, другом месте, может даже другом мире или времени...
  Полковник снова замолчал. Лейтенант опять искоса посмотрел ему в лицо и, опустив голову, так же о чём-то задумался.
  - Товарищ полковник, я вот о чём подумал, если вы столько времени мучились и страдали, то вполне возможно, что тем самым уже и искупили свою вину?
  - Не знаю - тихо ответил полковник - Но физически я ведь не страдал. Мне кажется, это будет не равноценно.
  - А может наоборот, вы совершили доброе дело?
  До этого полковник говорил отрешённо глядя вдаль. Теперь же, услышав вопрос лейтенанта, он резко повернул к нему голову.
  - Как это...?!
  Лейтенант смотрел в глаза полковнику и заговорческим тонам шептал в лицо.
  - А вот смотрите, товарищ полковник, младший сержант Шаус сейчас в раю. Значит ему там хорошо, он там блаженствует. А благодаря кому? Благодаря вам же. Не было бы вас и он, возможно, да сих пор был бы жив. Но кто знает, как он бы жил? Может быть, за это время он так бы нагрешил, что осталось бы ему только прямая дорога в ад. А так, вы его спасли, получается.
  Полковник и лейтенант довольно долго смотрели друг на друга - один растерянно, другой с любопытством. Наконец полковник приложил ладонь к глазам, потом взялся за бороду.
  - Нет - сказал он и закусил губу - Нет! - повторил он снова через какое-то время - Лейтенант, ты меня путаешь. У меня был порядок в мыслях, а ты меня путаешь.... Узнаю подчерк Феликса.... Что же это получается что самый страшный грех - "не убей" - это уже и не грех. По сути греха как такового и вовсе нет. Ведь тогда получается, что все мученики должны благодарить своих мучителей за то, что в страшных муках приняли мученическую смерть и из-за этого оказались в раю? Нет, лейтенант, здесь ты не прав.
  - Ну почему же не прав! - эмоционально произнёс лейтенант и вскочил на ноги - Здесь как раз всё очень хорошо стыкуется. Вот судите сами: убили ребёнка - он показал рукой в сторону домов - ему, наверно, не было и года. О каком-либо его грехе здесь речи быть не может. Но кто за это ответит? Каму гореть в аду? Разве тот солдат, выпустивший снаряд по сараю, виноват? Он не в ребёнка стрелял, он стрелял в бандита. И здесь даже не важно - был ли там этот бандит на самом деле или ему показалось. А может командир этого солдата виноват в этом? Или командир командира? И вот по этой лесенке мы так доберёмся до самого верха. Может, самый верхний виноват, что погибла безгрешная душа? Так нет же, самый верхний тоже делал всё по закону, согласно конституции и даденному ему праву. Так кому же гореть в аду?
  Полковник опустил голову и начал говорить себе под ноги, монотонно и глухо произнося слова - "Они сами виноваты.... Между нами существует негласное правило: они не прячутся в жилых домам, мы не стреляем по жилым домам. Зачем они полезли в этот сарай? Во время боя надо сидеть в доме: в подвале, в шкафу, за печкой, под кроватью, но в доме! Или, если уж так получилось, то не прятаться в сарае или кустах, а взять ребёнка на руки и стать во весь рост. Я уверен - никто бы в них специально не стрелял".
  Полковник замолчал, но продолжал смотреть в землю.
  Лейтенант, глядя на полковника сверху вниз, сунул руки в карманы и, покачиваясь на носках, задал всё тот же вопрос - "Так кому же, всё-таки, гореть в аду?".
  Полковник тихонько застонал, медленно ворочая головой то влево, то вправо и его лицо исказила гримаса боли.
  Лейтенант, видя его нерешительность и растерянность, продолжал - "В сущности, Гитлер тоже может сказать, что он ни в чём не виноват, что он за всю свою жизнь не убил ни одного человека. И будет прав. Но он создал систему, эту машину для убийства и взял на себя ответственность. "Не думайте - говорил он подчинённым - За вас думать и отвечать буду я". А тот солдат, выпускавший смертельный газ, тем более скажет, что он не виноват, что ему приказали. Так кому же гореть в аду?!".
  - Стоп, стоп, стоп... - полковник вдруг поднял руки, вскочил, начал нервно ходить взад вперёд, опустив голову и махая на лейтенанта указательным пальцем - Это вопрос серьёзный, это тебе не поссать в сапог - он, вдруг, подошёл почти вплотную к лейтенанту и начал говорить ему в лицо - Да, Гитлер таким в этот мир явился не сразу. У него тоже была мать, она ему рассказывала сказки, пела колыбельную. Он был ребёнком, его любили и заботились о нём. Он играл в игрушки, читал стихи. Всё как обычно, но что-то случилось потом, когда он стал взрослым, когда у него сформировались определённые взгляды. И здесь, в общем-то, тоже всё начиналось вполне безобидно: патриотизм, любовь к Родине.... Да, лейтенант, ты прав, это общество было таким. Оно ждало его появления, хотело этих взглядов. Разве они не видели, что творилось вокруг? "А, ну и пусть - думали одни - я посмотрю, что из этого получиться. Меня это не касается. Я здесь не причём - говорили другие - А что я могу? Что я один сделаю? - вопрошали третьи - Я человек маленький и так далее". И они вскидывали руку и как все кричали - "Хаиль!". Сначала думали, что это так, не серьёзно, что это пройдет, но потом, когда поняли, что всё зашло уже слишком далеко и изменить уже ничего нельзя, они вынуждены были вскидывать руку и кричать "Хаиль!". Поэтому виновны все: и тот, кто наставлял, и тот, кто пускал газ, и тот, кто бросал уголь и даже тот, кто просто пахал землю. И пусть последний его взгляды не поддерживал, и даже не вскидывал руку, но он, видя всё это, молчал. Вот в этом и есть его вина.
  - Товарищ полковник, вы представляете, что значит сказать Гитлеру - нет?
  - Да, представляю. Поэтому преклоняюсь перед теми, кто когда-нибудь осмелился сказать диктатору "нет".
  Лейтенант страдальчески вздохнул и покачал головой.
  - А ты как думал, лейтенант? - глаза полковника округлились, брови поползли вверх - Зло надо уничтожать на корню. Видишь ложь, обман, несправедливость - кричи, бей в набат, возмущайся, требуй. Иначе, когда это зло разрастётся, окрепнет, будет уже поздно. Оно уничтожит тебя, растопчет, вываляет в грязи, заставит жрать твоё же дермо. И ты будишь жрать, потому что на кону будет стоять твоя жизнь или жизнь твоих близких. Тебя будут унижать, ты будишь молчать. Тебя будут убивать, ты будишь молчать. Причём делать всё это будут публично, для острастки остальных. Вот пчёлы в этом смысле молодцы: если видят, что какая-то особь ведёт себя не нормально, сразу отрывают ей голову.
  - Пчёлы, товарищ полковник, не очень хороший пример. Гитлер точно так же боролся за чистоту своих рядов.
  - Правильно. Только раньше, надо было с ним так бороться.
  - Конечно, если бы с ним так боролись, то Гитлер и не пришёл бы к власти. Но тогда не было бы и демократии.
  - Есть такое понятие, лейтенант - диктатура закона. Пчелы подчиняются закону, который называется природный инстинкт. Закон, принятый обществом, продиктован необходимостью и потребностью этого общества. И он подлежит безприкословному исполнению и жесткому контролю. Если прописано в законе - два срока президентства, значит и должно быть два срока, кто бы там и как бы там не просил и не умаля. Да, демократия это очень плодородная почва. Но за урожаем, лейтенант, надо следить. Надо пропалывать, культивировать, удалять сорняки. А так эту свободу у народа потихонечку и отобрали, с его же молчаливого согласия, а то и одобрения. А выращенный таким образом диктатор, в дальнейшем, уже чётко контролировал всходы. Чуть где появился расточек инакомыслия, его тут же бесцеремонно под корень. И с этим уже ничего нельзя было поделать. Уже больше ничего не оставалось как выбросить на помойку понятия честь и достоинство, покорно соглашаться с тем что тебе говорят и бодро, что бы не вызывать подозрения, вскидывать руку и кричать - "Да!". С диктаторами нельзя бороться демократическими методами, по той причине, что их просто уже нет. Есть видимость демократии. Между прочим, в истории имеются факты, когда эта видимость являлось причиной крушения диктатуры. Сейчас я расскажу тебе случай, который произошёл со мной во время учёбы в военном училище. Однажды на политзанятиях преподаватель решил провести экспериментальный урок. Суть эксперимента заключалась в том, что один ученик изображал обычного гражданина Союза Советских Социалистических Республик, политически грамотного, сознательного человека. А другой - его идейного противника. Этим другим был я. Обычный гражданин должен был доказать идейному противнику, то бишь мне, преимущество советского строя. Полемика получилась настолько бурной, что она заняла весь урок. Но самое интересное, что за это время мне ничего не смог доказать ни идейный и грамотный гражданин, ни лучшие ученики взвода, призванные ему на помощь. И не потому что я был какой-то антисоветчик. Просто логически рассуждая, неожиданно для себя самого, я пришёл к определённым выводам. Но в запале дискуссии, в качестве аргументов я использовал кое какие факты из архива КГБ. Помнишь, я тебе о нём рассказывал? После этого случая у меня появились нехорошие предчувствия. И действительно - через два дня меня вызвали в особый отдел.
  Мне не интересно и совершенно безразлично было, кто на меня донёс. И шёл я туда смело, не испытывая ни капли страха. Может быть потому, что эти возникшие вдруг противоречия я сам не мог разрешить? Ведь до этого случая я даже и не задумывался над такими вещами и теперь был уверен, что там, в особом отделе, опытные специалисты наставят меня на путь истинный.
  В образе "великого инквизитора" явился офицер КГБ в звании полковника. Он был тактичен, вежлив, говорил спокойно, слушал внимательно. Я ему рассказал всё. И об архиве в том числе.
  От него я ожидал какой-нибудь воспитательно-пропогандистской нотации, в стиле нашего замполита. Однако он обратился ко мне как к человеку с непонятной мне идейной позицией.
  "Зачем ты "капаешь"? Зачем ты "роешь"? Что ты ищешь? - спрашивал он - И самое главное - кому и что ты хочешь доказать? Да, мы работаем как камнетёсы: подгоняем материал под нужную форму, потому что здание социализма, на том фундаменте, не устоит. Но для кого мы всё это делаем? Для того же народа, для простых людей. Мы для них создали эту систему и имеем право, даже обязаны, контролировать и защищать её. А ты для кого стараешься? Кому нужна твоя правда? Может для мирового империализма? Но запомни - здесь никто тебе и спасибо не скажет за твою правду. Куда вы приведёте тех, кто пойдёт за вами? Но за вами даже никто и не пойдёт. Правда ведь неприглядна, жестока и безобразна. А человеческая душа стремиться к добрым и светлым чувствам. Вы, со своей правдой, как слепые каты будите блуждать не находя поддержки и понимания. А мы, для людей, создаём светлый и чистый образ. Да, мы где-то что-то исправляем, где-то что-то добавляем своё, нужное, подходящее нам. И ты посмотри, как счастливы эти люди, как радостью светятся их лица. И не нужна им твоя правда, не хотят они её знать. Наша иллюзия им важнее хлеба, они готовы драться за неё и умирать. А ты со своей правдой хочешь всё это разрушить? Да этот же народ тебя за твою же правду притащит на эшафот, поднимет виселицу и намажет верёвку".
  Полковник вдруг замолчал и лейтенант, не выдержав, спросил - "Ну, и что было дальше?".
  - Да ничего. Он сказал - "Идите товарищ курсант и запомните - я вам ничего не говорил, вы ничего не слышали - и когда я уже был в дверях, добавил - И имейте в виду, мы ведь можем сделать так, что ты вдруг исчезнешь из этой жизни навсегда. Или, в лучшем случае, тебя проклянут не только люди, но и собственная мать". Это я к чему говорю? Это я говорю к тому, что те явления и факты, о которых я всего лишь случайно предположил, оказывается, существовали на самом деле. Мало того - на них, оказывается, базировалась почти вся система управления государством. Однако бывают случаи, когда диктатура уничтожает сама себя. Если диктатура не может обеспечить процветания, или хотя бы нормальных условий жизни своему народу, то она создаёт иллюзию этого процветания. И эта иллюзия может быть причиной крушения самой диктатуры. Распад СССР - явное тому свидетельство. Вспомни застойные времена. Это ведь тоже была диктатура. Диктатура определённого круга людей. В сущности это ещё хуже культа личности, потому как здесь спросить не с кого. Но это отдельная тема разговора. Нас интересует Горбачёв. Ведь Горбачёв, по натуре своей, был честным, порядочным человеком. К тому же умным и образованным. У него даже в мыслях не было что-то там развалить. Он не был диктаторам, но он был избран диктаторским сообществом, для того что бы представлять интересы этого сообщества. Но ни диктаторы, ни сообщество диктаторов, не признают собственных ошибок. Они создают иллюзию благополучия. Проще говоря - врут. Врут всем и сами себе в том числе. За время существования СССР столько уже накопилось лжи и фальши что никто, даже в руководстве, не помнил где ложь, а где правда. Люди, в то время, может быть даже в большинстве своём, выступали в ряды Коммунистической партии только ради собственной карьеры. Им было глубоко плевать на идею. Кстати, лейтенант, ты не думай что сейчас что-то изменилось. Есть люди, которые приходят в церковь, крестятся, молятся и сразу же грешат, выйдя за пределы храма, а то и там же. Молитва для них как дань моде, но не покаяние. Они думают, что если они заучено говорят нужные слова, то Бог им за это обязан "по гроб жизни"? А ведь это уже двойной грех. Лучше уже не верить и не грешить. Мне кажется, в любом случае, Бог предпочтёт честного человека молящемуся грешнику. Но это я так, между прочим...
  Чем на лестнице отличается настоящая ступенька от фальшивой? Внешне - ничем. Но она не может служить точкой опоры. Вот Горбачёв и стал на такую ступеньку. Понадеялся на сто процентную сознательность народа, на те девяносто девять и девять десятых процента населения голосующих "за" на всех выборах. И что получилось в итоге? Всё рухнуло! Рухнула идеология, система, государство и Горбачёв вместе с ним. А почему? Да потому что всё было фальшивым, лживым, надуманным. По этому поводу имеются даже курьёзные случаи. Один такой я тебе сейчас расскажу. Это всё с того же архива КГБ. Во время Великой Отечественной войны в деревне Корчи фашисты поймали и расстреляли командира партизанского отряда. После войны, в этой же деревне, на том месте, где его расстреляли, этому командиру поставили памятник. Каждый год, на День Победы, местные жители приносят к памятнику цветы, отдают дань уважения и так далее. Но весь курьёз в том, что выдали фашистам этого командира те же местные жители. Кто конкретно это сделал, комитетчики так и не выяснили. Никто никого не выдал. Не сажать же всю деревню. Официально, конечно, факт такой скрывался. Партизаны герои, они сражались с врагом, защищали Родину. Фашисты сволочи. Они жгли деревни вместе с мирными жителями. Всё верно. Но вот что этих мирных жителей расстреливали за связь с теми же партизанами - про это, почему-то, говорится неохотно. А партизаны, на то время, были обыкновенным зборищем сомнительных личностей с оружием. Никакой организации, никакой координации. Дезертиры, случайно отставшие солдаты, люди, вступившие в конфликт с немецкими законами. Они в деревню приходили ночью, и если уж быть до конца откровенными, то их там не ждали. И не всегда они просили. Иногда то, что им надо, брали сами и при этом ещё угрожали, мол, если будите сотрудничать с немцами, мы вас убьём. Как может в чём-то отказать безоружный человек, человеку с ружьем? А днём приходили немцы и говорили то же самое. Немцы представляли официальную власть, но партизаны были свои люди. Вот где дилемма. Кому-то отказать означало подписать себе приговор.
  Командиру партизанского отряда поставили памятник. А все те мирные жители, которые находились между двух огней и сумели выжить, разве они не достойны памятника?
  Мы улицы называем именами великих и достойных людей от науки, искусства, политических деятелей, военноначальников. Последние, кстати, так или иначе, фактически планировали и посылали людей на смерть. Нет, я их за это не осуждаю, я просто констатирую факт. А ещё мы увековечили имена каких-то немецких коммунистов. Я не знаю с кем и как они боролись и, причём здесь мы. Но кто уж наверняка достоин памяти и уважения так это те, кто совершил покушение на Гитлера, те, кто всё-таки осмелился сказать ему "нет". А про наших людей, которые нашему диктатору сказали "нет", вообще ничего не слышно. А в их поступках, между прочим, героизма не меньше чем у тех, кто в бою шёл в атаку. И если последним в спины смотрели пулемёты НКВД, лишая их выбора, то предыдущие свой выбор делали сознательно.
  Я не собираюсь осквернять память воинов, павших на полях сражений защищая Родину. Но мне обидно за людей, чей истинный героизм замалчивается в угоду кому-то из власть имущих лишь только потому, что он не смотрится на фоне какой-то их идеи.
  Во время перестройки люди почти поголовно бросились искать правду. Что самое смешное - лжи от этого меньше не стало. Но найдя эту правду, оказалось, что с ней ещё надо и жить. Вот здесь полковник КГБ оказался прав - во лжи жить легче, потому что ложь, это иллюзия. Её можно создать какой угодно. Главное, что бы в неё верили. И, тем не менее, как бы там ни было, но нам всё-таки необходимо отделить "зёрна от плевел". Правда нам нужна, что бы обрести истинный путь, исправить ошибки и в дальнейшем не допускать их. Что бы потомкам можно было смело смотреть в глаза и не выслушивать упрёки типа - "Вы, в своё время, трусливо сидели и молчали, прикрывая свои задницы, а нам теперь - отдувайся". Мы должны знать правду, что бы ни терять чувства реальности. А реальность состоит из положительного и отрицательного и от того как мы воспримем отрицательное, зависит, сумеем ли мы создать положительное. Или вот к примеру - почему люди воюют? Почему они убивают друг друга? На войне ведь уже бесполезно искать причину. На войне одна правда - прав тот, кто сильнее. Я считаю, что ответы на эти вопросы находятся в сознании самих людей и имеют нравственную основу. Ты слышал, лейтенант, что-нибудь о семи смертных грехах, таких как гордыня, зависть, гнев, лень, жадность, чревоугодье, сладострастие? Самый главный и страшный из них это гордыня. Но откуда же берётся этот разрушительный человеческий порок? Я вижу только один источник - власть. Любая власть над людьми порождает гордыню. И ей очень трудно противостоять. И чем больше она овладевает личностью, тем сильнее она меняет эту личность, как нравственно, так и физически. Власть, Гордыня и Гнев - вот три кита, на которых держится всё человеческое зло. К примеру - что побудило того же Гитлера напасть на Советский Союз? Ну захватил он Европу, ну и сидел бы там спокойно. Может быть, он так сидел бы там и до сих пор. Но гордыня затмила ему разум. Между прочим - что немцы дошли чуть ли не до Москвы, это заслуга не немцев. Это наша расхлябанность, беспечность. "Бардак - это не отсутствие порядка, это такой порядок". И, в общем-то, всё опять-таки сходится к той же гордыни. Был бы у нас изначально везде и всюду Сталинград, и немцы больше чем на сто километров от границы, не сунулись бы.
  А в этой бойне, здесь и сейчас, ведь тоже виновата гордыня. Я больше чем уверен, что все вопросы можно было решить мирно. Всего-то и надо было, двум человекам сделать один шаг назад, попуститься каким-то одним ничтожным принципам. Ты, лейтенант, знаешь, о ком я говорю. Это всем известный Борис Николаевич Ельцин. И, тем не менее - ему, я, всё-таки, поставил бы памятник. Поставил памятник за то, что он не искоренил и не уничтожил гласность, этот важнейший атрибут демократии. А ему, я уверен, хотелось это сделать, очень хотелось. Но он устоял перед этим соблазном. Ведь будь такая гласность во времена Гитлера и, возможно, не было бы Освенцима, Бухенвальда, Требленки. И пускай Гитлер держал в руках всё и всех, однако огласка его тоже бы как-то сдержала. А сейчас? Я ведь сейчас из-за той же гласности не позволил Антипову застрелить того человека, хотя я целиком и полностью поддерживаю Антипова. Я тебе скажу больше - этот посёлок следовало бы вообще сравнять с землёй и посыпать сверху солью. Ведь мы же им полностью доверяли. А они? Внаглую... Средь бело дня... И никто ни словом, ни взглядом... Даже ни намекнули... Эти всё, так называемые боевики, которые шастают по горам и лесам, они же не сеют и не пашут. Но за чей то же счёт они живут? Кто-то их поит и кормит? У меня в Афганистане был такой случай - мы поймали минёра. Здесь уже сомнений не было: мы его застали с полной амуницией за установкой мин. Мы могли его убить на месте. Как угодно убить - застрелить, расчленить, сжечь, подорвать на собственных минах. Но мы побороли в себе это желание и решили отвезти на базу. По дороге мы проезжали через три населённых пункта и, в общем-то, так, ради интереса, спрашивали у местных жителей, указывая на пленника - "Он из вашего селения?". И что ты думаешь, лейтенант, во всех трёх селениях нам сказали - "Да, он наш". Здесь у человека можно спросить паспорт, в Афганистане тогда ни у кого паспортов не было. А ты знаешь как делали немцы во время войны? Они в городах и крупных посёлках устраивали облавы. Забирали в основном мужчин и помещали их в, так называемый, "отстойник". Потом родные и близкие приходили и выкупали своих. А если за человеком никто не пришел, значит, он не местный, значит партизан. У нас в Афганистане таких полномочий не было. У нас там руки были связаны гуманными принципами, спущенными сверху. Но там мы, в общем-то, ничем не отличались от немцев. Да, мы не жгли деревни и не расстреливали мирных жителей. Хотя были случаи, когда мы с ними не церемонились, потому что находились перед выборам: или - или. Там мужчины воюют с двенадцати лет... Что такое двенадцать лет? Человек в этом возрасте, по сути - ребёнок. Да, нам приходилось убивать детей. И если сконцентрироваться на этом факте, то мы ничем не отличались от немецких солдат. Мы точно так же защищали себя.
  - Нет, отличались - задумчиво произнёс лейтенант.
  - Чем? - жадно глядя ему в лицо спросил полковник.
  - Идеологией - ответил лейтенант.
  - Браво, лейтенант! - полковник заметно оживился - Лейтенант, тебе тяжело будет сделать карьеру. Ты умный, но для карьеры этого мало. У нас, что бы чего-то добиться, надо угождать начальству. А для этого надо подстраиваться, льстить, притворяться. Умному человеку это делать тяжело. Сейчас у власти много тупых бездарей. Самое страшное, что себе в приемники они выбирают себе подобных. Да, лейтенант, мы отличались идеологией. Ведь простой немецкий солдат, ступивший на нашу землю, был одержим той же гордыней и искренне верил в своё превосходство. Гитлер своей одержимостью заразил большую часть, да я думою не будет преувеличением, если сказать всю нацию. У нас же, в Афганистане, цель была гуманной - мы пришли защищать социалистические принципы от посягательств американского империализма. Мы попросту восстанавливали справедливость - защищали слабых. Потом, перед лицом смерти, когда её дыхание пронизало холодом душу и тело, в самом прямом смысле, тот немецкий солдат вдруг задумался - "А зачем...?". Мы тоже задумались, почему в нас стреляют те, кого мы пришли защищать?
  Гордыня заразна, как заразная болезнь. Она может и передаётся воздушно капельным путем.
  - Внушением - сказал лейтенант.
  - Что? - не понял полковник.
  - Я говорю, что гордыня передаётся внушением.
  - Ах да, внушением. Конечно, гордыня передаётся внушением... - полковник вдруг замолчал, потом, махая указательным пальцем и указывая куда-то в сторону в задумчивости произнёс - В гибели этого ребёнка виновны все: и тот, кто на верхней ступеньке, и на средней, и на нижней. И тот, кто стрелял, и его командир, и командир командира. И ты, и я, и тот условный гражданский, который сидел перед телевизором и с безразличием смотрел программу новостей. Когда-нибудь, где-нибудь, все мы за это ответим. Ну ладно мы, военные, закованы в кандалы устава. Нам трудно что-то доказать. Но гражданский мог бы постоять за справедливость...
  - Гражданский верил в то, что ему говорили властьимущие - робко возразил лейтенант.
  - Ну, и сколько стоит его вера, если её бросить на весы справедливости? Всё тот же эгоизм, корыстолюбие и банальная трусость... Да, по течению плыть легче...
  Лейтенант опустил голову, ковырнул носком сапога небольшой камень и начал его катать из стороны в сторону.
  - Знаете, что я сейчас подумал? - сказал он, не прекращая своего занятия - Если есть где-нибудь ад, то он должен быть намного больше и объёмнее рая и если бы мы теперь там оказались, то встретили бы много знакомых. Ведь прожить земную жизнь, да что там жизнь, прожить обычный земной день и не согрешить - практически невозможно. А поскольку за грехи полагается ад, то каждый человек должен пройти через него.
  - Да, лейтенант, ты прав - с явным энтузиазмом поддержал его полковник - И я тебе скажу больше: этот мир, целиком и полностью, не что иное, как самый настоящий ад, созданный кем-то, для чего-то и, возможно, существующий вечно. Вот смотри какой парадокс - вся биологическая жизнь на этой планете основана на смерти. И если мы, в открытую, не лишаем жизни ближнего, себе подобного, то это ещё не значит, что мы чисты и безгрешны. Простой пример - каждый день, и не один раз, нам необходимо питаться. Это значит, что каждый день мы употребляем в пищу мясо, в самом разнообразном виде. Из этого следует - что бы нам жить мы должны лишить жизни какое-нибудь существо, будь то животное, рыба или птица. А иначе никак. Так чем мы отличаемся от обычного мясника, который окровавленным тесаком вспаривает брюхо и отрубает головы несчастным животным? В свою очередь те, которых мы едим, тоже пожирают других существ, а те ещё кого-то. Даже самая обычная травинка, так сказать безобидный цветочек и тот лишает жизни себе подобного, что бы завладеть местом под солнцем. И я уверен, что первый живой организм, появившейся на этой планете, начал с того, что "сожрал" себе подобного. А посмотри, во что играют наши дети? В войну, в насилие, в убийство. А какие фильмы мы смотрим? Боевик, ужасы, детективы, где тоже убийство, кровь и насилие. У нас даже появился интересный термин - иронический детектив. Жанр детектива обычно предусматривает убийство. Как можно насмехаться над чьей-то смертью? Ведь это же чья-то трагедия. Всё это людям досталось по наследству: все хищники в детском возрасте, в своих играх, изображают убийство. Самое интересное - перестань они это делать, и вид опустятся на ступеньку ниже по развитию. А если посмотреть ещё дальше, то он вообще сойдёт на нет. Так откуда же взяться благородству? Нет его. Этот термин придумали слабые человеческие особи в своём бессилии перед более сильными. На самом деле, миром правит всё тот же естественный отбор, со всеми вытекающими последствиями.
  Всё это время, слушая полковника, лейтенант, опустив голову, катал ногами камушек.
  Полковник молча смотрел на его занятия и через какое-то время снова начал говорить, не поднимая головы.
  - Я вырос в детском доме, я сирота. У меня нет ни семьи, ни родных, ни близких. Если меня вдруг не станет, никто об этом не пожалеет. Может быть поэтому, меня всё время посылают на войну. Я воевал в Афганистане, в Приднестровье был... Я привык к войне и хорошо себя чувствую здесь. Но меня мучает один вопрос....
  Полковник помолчал и вдруг изо всей силы ударил ногой по камушку, который катал лейтенант. Камушек, описав не высокую дугу, отлетел в сторону.
  - Иногда мне кажется, что никакого Бога нет - жёстко произнёс полковник, строго глядя в лицо лейтенанту - Люди придумали Бога, потому что всегда преклонялись перед грубой физической силой. Они обожествляли то, чего боялись и распределили Бога везде, где только можно. Потом, по мере развития науки, когда открывалось истинная природа вещей, люди, перемещали его всё выше и дальше. Теперь оказалось, что и на небесах его нет, и в космосе тоже. А душа настолько абстрактное понятие, что ей даже нет нормального определения. Что такое душа? Кто её видел, кто её слышал? Это иллюзия, какое-то побочное явление в человеческой психике. Что может породить иллюзия кроме такой же иллюзии, какой является она сама?
  Есть определённое количество материи, вещества, составляющую плоть, собранного случайным, хаотичным, беспорядочным образом и наделённого тремя основными инстинктами - жрать, убивать и размножаться!
  Последние слова полковник произнёс почти криком, ещё больше приблизив голову к лицу лейтенанта.
  Лейтенант, замерев всем телом, смотрел в сторону улетевшего камушка.
  - А вы не правы, товарищ полковник - медленно произнёс он с сожалением глядя на то место где упал камень.
  - Где?! В чем?! - твёрдо спросил полковник.
  - Везде, во всём... - всё так же спокойно, не меняя позы, ответил лейтенант - Смерть и ад, это разные вещи. Смерть, это чисто физический процесс, который свойственен всему живому. А ад, это понятие, существующее уже за чертой жизни. Их нельзя ставить на один уровень. А вот рождение, жизнь и смерть действительно находятся на одной линии. Другое дело, что условия жизни на этой планете могут быть не просто хорошими или плохими, а очень хорошими или очень плохими, то есть, в смысле аллегории, или райскими или адскими. И вообще, эта планета, место сплошных контрастов. Здесь одновременно существуют и порядок, и хаос, и логика и бессмыслица, и доброта и жестокость. И я осмелюсь утверждать, что всё это, одни и те же процессы. И они, в сущности, ничем не отличаются друг от друга.
  - Как это? - удивился полковник - Жизнь и смерть это одни и те же процессы?
  - Да, товарищ полковник, это одни и те же процессы. Вот смотрите - мы, наши физические тела, состоим из молекул. Молекулы состоят из атомов. Атомы, в свою очередь, из электронов, протонов, нейтронов, позитронов, бозонов и так далее. В физике они называются элементарными частицами. Из этих частиц состоит вся живая и не живая материя. Вот допустим я, Дмитрий Антонов, состою из восьмидесяти четырёх килограммов элементарных частиц. Но что же произойдёт когда не станет Дмитрия Антонова? На том уровне - ничего. От этого элементарных частиц во вселенной не станет ни больше, ни меньше. Просто вещество, из которого состоял Дмитрий Антонов, немного по-другому распределится в пространстве. Оказывается и сама жизнь, это всего лишь, перемещение вещества в пространстве. Как, впрочем, и рождение, и смерть. Здесь не существует понятия благородства и подлости, доброты и жестокости. Здесь даже нет разницы - мы едим кого-то или кто-то ест нас. После смерти человеческое тело разлагается, вода из него испаряется, поднимается вверх, там охлаждается и вновь проливается дождём на землю. Мёртвая плоть становиться пищей для бактерий, грибков, личинок, которыми в свою очередь питаются птицы. Куры, например. Курица снесла яйцо, вам из него сделали омлет, вы его съели за завтраком и запили чаем. По сути, вы съели себе подобного. И вообще, сам процесс смерти на том уровне, я бы описал так: во Вселенной, каким-то образом, создано определённое количество вещества. Его не становится ни больше, ни меньше. Например - есть тысяча штук кирпичей. Из этих кирпичей построено какое-то здание. Но вот архитектор придумал новую форму, более усовершенствованную. Но кирпича больше нет. Значит, вывод напрашивается сам собой - старое здание надо разобрать и из этого материала построить новое. Мы умираем, потому что не удовлетворяем какие-то или чьи-то потребности, потому что морально устарели, потому что новое строить не из чего.
  Элементарным частицам безразлично кто я - Дмитрий Антонов или Антон Дмитриев. Для них это какое-то абстрактное понятие, как вы изволили выразиться о душе. Но так ли это на самом деле? Как пример вы привели три инстинкта - питаться, убивать и размножаться. Кстати - на элементарном уровне этих инстинктов тоже не существует. Они находятся чуть выше: на молекулярном и клеточном уровне. Но я сейчас не об этом. Вы утверждаете, что они образовались случайным, хаотичным образом. Можно допустить, что так образовался инстинкт убивать. Если имеется изобилие пищи, то можно допустить, хотя и с крайне малой долей вероятности, что инстинкт питаться, так же появился случайно. Но вот как ни крути, а инстинкт размножаться никак не мог появиться сам по себе. Это целая программа. А любая программа, это описание или составления каких-то планов действий в определённой последовательности для достижения определённых целей. Она пишется кем-то, для кого-то и для чего-то. То есть - существует кто-то или что-то, наделённое разумом и у него существует какая-то цель. Случайность, рождённая из хаоса, никогда не создаст ничего подобного. А теперь докажите мне что Разум и Бог не одно и тоже.
  Эти программы, обычно, работают при определённых условиях. Сытый волк убивает овцу не потому, что хочет есть, а просто, потому что видит её и от этого у него включается программа под названием "инстинкт убивать". Или вот к примеру - когда двадцать семь лет назад Григорий Антонов, будучи лейтенантом ракетных войск, увидел молоденькую медсестричку Ирину Заюнгу, прибывшую по распределению в госпиталь военной части номер двенадцать тысяч восемьсот сорок три, у них обоих включилась одна и та же программа. И когда сперматозоид в составе семенной жидкости, принадлежащий скоплению элементарных частиц под названием Григорий Антонов, через его мочеиспускательный канал, а дальше через женский половой орган, принадлежащее другому скоплению элементарных частиц под названием, тогда уже, наверно, Ирина Антонова, неся в себе двадцать три парные хромосомы и две не парные, проник в её яйцеклетку, включилась третья программа, которая заставила элементарные частицы в пространстве двигаться в определённым направлении и с определённой целью. Этой целью был ваш покорный слуга, Дмитрий Григорьевич Антонов.
  Я согласен, сперматозоид - одна точка. Но Ирина и Григорий Антоновы, это уже своего рода целыя системы, галактики, вселенныя. Пусть Дмитрий Антонов начал развиваться с одной точки. Но его развитие было спланировано, заложено в программы этих галактик. Вполне возможно, что и в нашей галактике все происходящие события тоже кем-то запланированы. И я не удивлюсь, если сама встреча Григория Антонова и Ирины Заюнги была заранее подготовлена и спланрована галактикой под названием Млечный Путь. А может быть где-то и кем-то ещё...
  Лейтенант снова посмотрел в сторону улетевшего камушка и спросил - "Товарищ полковник, а зачем вы подфутболили мой камень?".
  Полковник только через какое-то время, осознав смысл вопроса, ответил на него.
  - Не знаю. А что?
  - У вас была какая-то цель?
  - Нет. А что?
  - То есть - вы, таким образом, выплеснули какие-то эмоции?
  - Ну, допустим... Но я же не сделал ничего плохого.
  - Да я не об этом...Смотрите, какая интересная вещь получается: под действием силы удара вашей ноги, скопление элементарных частиц в составе этого камня, начало перемещаться в пространстве. Однако, гравитационные силы планеты, название которой Земля, воздействовали на это скопление элементарных частиц, под названием камень и притянули его к себе.
  Произнеся такую речь, лейтенант внимательно посмотрел в лицо полковнику.
  - Ну и что? - не понял тот.
  - Казалось бы, естественные физические процессы - продолжал лейтенант - подчиняющиеся физическим законам природы. А теперь смотрите... - лейтенант отковырял ногой ещё один камушек, той же ногой поправил его, бросил взгляд на камень, который подфутболил полковник - Я хочу этим камнем попасть в ваш - наконец пояснил он свои действия и, так же как и полковник, ударил по камню ногой. Но удар был слабее, камень не долетел метра полтора - Не получилось - спокойно произнёс лейтенант и отковырял ногой ещё один камушек. Он снова прицелился, долго просчитывал и наконец, ударил. На этот раз камень лёг почти рядом - Вот видите - снова обратился он к полковнику - одни и те же действия, одни и те же физические процессы, но разница в том, что у меня была цель, а у вас её не было.
  - Но, ты же не попал... - растерянно произнёс полковник.
  - Да суть не в этом! Суть в том, что у меня была цель - одним камнем попасть в другой камень. Для чего - не важно. Просто так. И дальше у меня сложилась программа: найти камень, правильно положить его, ударить и так далее. Здесь должна соблюдаться определённая очерёдность, как и в любой программе.
  - Ну и что из этого? - никак не мог понять полковник.
  - А то, что все эти физические явление в природе, будь то ураганы, землетрясения, извержения, наводнения, камнепады, звездопады, метеориты и так далее, всё это может быть чей-то программой, звеном какой-то цепочки, кем-то построенной. То есть, кем-то, для чего-то спланированной акцией, пусть даже и не понятной для нас, целью. А процессы, происходящие в человеческом обществе? Эти войны, конфликты, болезни, эпидемии? Разве они не могут быть программой? Пуля, казалось бы, выпущенная в никуда, совершенно случайно и бессмысленно, вдруг рикошетит от чего-то и попадает в человека. Или наоборот - складывается ситуация, что у человека нет никаких шансов, а он, каким-то чудесным образом, выживает или спасается. Что это - банальная случайность или продуманный план? А может быть всё это чьё-то предсказание, предупреждение, предзнаменование? Или наказание?
  Мы не понимаем, чего хотят от нас, как, допустим, какая-нибудь элементарная частица не может понять, чего хотим мы. Ведь там, на их уровне, всё по другому: другие связи, другие законы, другие порядки. Если бы мы начали видеть окружающий нас мир так, как его видят они, то мы бы не видели ничего. Ничего кроме тех элементарных частиц, которые нас окружают. Например - кроме элементарных частиц, из которых состоит воздух. Там, в их мире, нет ни рождения, ни смерти, а жизнь это всего лишь перемещение из одного место в другое. У меня иногда возникает вопрос - насколько реально наше сознание, если мы постоянно думаем о том, чего может быть вовсе и нет, а то что есть, не менее загадочно и непонятно? Не призрачно ли наше бытие? Может быть, вся наша жизнь, это нам только кажется? Но может быть и наоборот. Может быть, призрачность этого мира является первоисточником всего материального? Может быть, перемещение частиц в материальном мире напрямую зависит от этого призрачного состояние на нашем уровне? А наше призрачное состояние также зависеть от чего-то ещё, ещё более призрачного и не реального? Мы не понимаем этого "чего-то" также как, например, наши домашние животные не понимают наших слов. Они только по интонации могут догадаться о нашем настроении. И если бы им, свиньям, овцам, коровам и так далее, вдруг стало ясно о чём мы говорим, то они бы поняли, что самое страшное для них слово, это слово - шашлык.
  - Да подожди ты, лейтенант, с шашлыком! - прервал его полковник - Ты хочешь сказать, что на элементарном уровне Бога нет?
  - Ни в коем случае! Даже наоборот: на уровне элементарных частиц Бога больше чем в самом Ватикане. И если есть где-то уровень безразличный к эмоциям и чувствам, то вполне возможно, я даже в этом уверен, что есть и такой уровень который основывается исключительно на эмоциях и чувствах, и которому безразлично всё материальное. Вся наша жизнь это какой-то промежуток чего-то....
  - Слушай, лейтенант.... Я тебя перебил, извини.... У меня тоже возникала как-то мысль, что если следовать Библии и принять за истину, что Бог вдохнул душу в тело Адама, то кто же тогда вдыхал души в тела его детей, внуков, правнуков? Если всё это делал Бог, то он должен находиться где-то рядом, поблизости. Он должен присутствовать при рождении каждого человека, даже при его зачатии, а может быть даже планировать все наши события и встречи. Но если допустить обратное, что душа от человека к человеку передаётся по наследству, то присутствие Бога здесь уже не обязательно. Он тогда просто запустил определённую программу, как станок с числовым программным управлением, а сам ушёл по своим делам, скажем в параллельный мир, другую вселенную или галактику. Иногда он наведывается на эту грешную землю, как инопланетянин, чтобы посмотреть - правильно ли работает его программа, не нужно ли чего исправить, подкорректировать. Я прав, лейтенант?
  Лейтенант загадочно улыбнулся, отвёл взгляд в сторону и продолжительно хмыкнул.
  - Не всё так просто, товарищ полковник - произнёс он, сделал несколько шагов вперёд, постоял в задумчивости и, вернувшись на прежнее место, продолжил - Вы знаете прапорщика Жорика с вещевого склада? Так вот он считает, что рай, это "море" водки, "куча" баб и две пачки сигарет. И он, в этом, своём раю, практически, бывает каждые выходные. Но, в общем-то, он не плохой парень: умница, балагур, весельчак. С ним весело и интересно находиться в одной компании. Но я теперь не об этом... Я вот о чём - рай, если он существует, должен быть понятием обобщённым. Может там и есть что-то индивидуальное, но не такое как на Земле. У Жорика одно представление о рае, у какого-нибудь профессора, с тремя высшими образованиями за плечами - совсем другое, у простого землекопа, который только и умеет, что капать - третье. Я согласен, что рай, это наслаждение. Но наслаждение одного не должно приносить страдания другим. Но и теперь я не об этом... Вот представьте Жорика на судном дне. Назначили ему наказание за его грехи - какое-то время провести в аду. Ведь за грехи полагается ад, потому как там страдают, а страдания очищают душу. Если логически рассуждать то там, в аду, должны быть различные виды наказаний по нашему, земному, принципу: кому-то просто тюрьма, кому-то "строгач", кому-то уборка общественных мест. Я думою на небесах есть общественные места. Или если уж в смолу, то на разное время: кому-то на три минуты, кому-то на триста, кому-то на три тысячи лет и так далее. И как бы там ни было, но когда-нибудь, все грешники очистятся от своих грехов и окажутся в раю. И Гитлер в том числе.
  - Нет! - крикнул полковник, испугано посмотрев в лицо собеседнику - Есть такое понятия, лейтенант, как неоправданная жестокость! Когда волк убивает ягнёнка, это жестоко, но это оправдано природной необходимостью. Но когда живых людей, целенаправленно, без какой-либо на то причины, невинных и беззащитных сжигают в печах, то этому уже нет оправдания. Поэтому я считаю, что некоторые личности должны страдать вечно!
  - Да, конечно - снисходительно произнёс лейтенант - Но страдают для того что бы искупить грехи. А если нельзя искупить, то нет смысла и страдать. Бессмысленно постоянно тратить какое-то топливо, смолу, к примеру, или что-то там ещё. Здесь нет логики. Не лучше ли сразу эту душу отправить в небытие, в пустоту.
  - Что это за наказание - небытие? - удивлённо спросил полковник - Сначала в ад и по полной программе, по всему максимуму! Ну а потом уже и в небытие.
  Лейтенант какое-то время очень внимательно смотрел в лицо полковнику, потом тихо, почти шепотом произнёс - "Но ведь тогда получается, по вашей теории, если Бог одновременно присутствует и там и здесь, то он присутствовал и при рождении Гитлера. И в его тело он вдохнул душу".
  - У Гитлера не было души! - панически закричал полковник.
  Лейтенант вскинул брови и слегка развёл руки в стороны.
  - Конечно, если он не был человеком.... Но он был человеком.... Только человек может придумать такие зверства....
  Глаза у полковника округлились, нижняя челюсть поползла вниз.
  - Ты меня путаешь, лейтенант... - словно пребывая в каком-то трансе, произнёс он.
  - Тогда уже лучше выбрать второй ваш вариант - не меняя тональности голоса, продолжал лейтенант.
  Полковник медленно закрыл рот, медленно отвёл взгляд от лица лейтенанта и медленно повернулся к нему спиной.
  Он стоял молча около минуты, потом вдруг резко и громко ударил кулаком в ладонь и одновременно притопнул ногой.
  - Чёрт! - крикнул он и в следующее мгновение снова повернулся к лейтенанту. Его глаза были на выкате, рот полуоткрыт - Слушай, лейтенант, а как это мы этого "парня" забыли? - спросил он - Ему же тоже надо дать какие-то обязанности.
  Лейтенант ковырнул носком сапога перед собой землю и, глядя вниз, отрицательно покачал головой.
  - А не получится - со вздохом произнёс он, снова глядя на полковника.
  - Почему? - спросил тот.
  - Потому что тогда надо выбирать, как минимум, что-то одно из трёх вариантов - либо дьявол по значимости равен Богу, либо он подыгрывает ему и всё это происходит за спиной у человека, либо Бог, попросту, расписался в своём бессилии перед ним. Тогда нет ничего удивительного в появлении на свет Гитлера. Даже наоборот: в этом может существовать какая-то закономерность. Ведь во все времена, и даже с какой-то периодичностью в мире появлялись кровавые личности, которые цинично и бесцеремонно лишали жизни людей, по количеству, не меньше чем Гитлер. И вообще, я считаю, что люди придумали не Бога, а дьявола. Придумали для того, что бы было куда "скидывать" свои грехи.
  - Подожди, лейтенант. Что же это тогда получается, раз дьявола не существует, то добро и зло в одном лице? - растерянно спросил полковник.
  Лейтенант передёрнул плечами и, склонив голову набок, в каком-то смущении произнёс - "Ну, а что же вы хотели?".
  - Нет, я этого не хотел. А как же тогда заповеди - не убей, не обмани? Получается, что Бог одной рукой человеку запрещает, а другой его же и искушает? Это не по-божески.
  - Ну почему же не по-божески? Вот возьмём, к примеру, обычного зайца. Он, по природе своей, зимой белый, а летом - серый. А почему? Да потому, что ему надо обманывать хищников. Зайца кто создал? Бог. Значит, Бог и заложил в него это качество, то есть - обман. Человек, конечно, не заяц но.... Но в крови у человека имеются специальные клетки, лейкоциты, которые служат для того, что бы находить и уничтожать чужеродные вещества и организмы. Проще говоря, убивать чужих, но созданных тем же Богом, существ. И вы сами совсем не против этого убийства и даже приветствуете его, когда, к примеру, подхватите грипп. Здесь, мне кажется, надо посмотреть на всё это немножко по-другому. Здесь, что бы облагородить сущность Бога, его надо разделить на три составляющие - Добро, Зло и самого Бога. Но вопросов от этого не меньше, хотя сам жизненный процесс, в общем-то, хорошо укладывается в эти рамки. Суть его заключается в равновесии. Всё в этом мире стремится к равновесию. Однако человек не очень хорошо вписывается в эту схему. Получается что добро, как крайность, для него так же губительно, как и зло. И в чём же тогда заключается сущность Бога, если отделить его от добра?
  - Ну и в чём? - спросил полковник.
  - Не знаю - ответил лейтенант.
  Полковник посмотрел в сторону и, опустив голову, начел кусать губу.
  - Нет, это дело так оставлять нельзя. Надо что-то решать - наконец произнёс он - Давай попробуем определить эту сущность. Лейтенант, ты же умный.
  Лейтенант, в глубокой задумчивости смотрел в горизонт, слегка облизывая губы. Он начал говорить в той же задумчивости, делая большие паузы между фразами.
  - Если человек, это маятник, качающийся из стороны в сторону, от добра к злу, то Бог, это что-то стабильное, фундаментальное, непоколебимое, не зависящая ни от добра, ни от зла, на котором держится этот маятник.
  Он замолчал и снова начал облизывать губы.
  - Ну и что это? - не выдержал полковник.
  - Не знаю... - качая головой, ответил лейтенант - Можно, конечно, попробовать определить Бога по его творению. Это так же как, допустим, описывать внешность человека, никогда ранее не видя его, а всего лишь по его творению. Например - глядя на автомобиль. Судя по тому, что у автомобиля есть сиденье, значит можно сделать вывод, что человеку есть чем на нём сидеть.
  - Ну... задница - растерянно произнёс полковник, но лейтенант не отреагировал на это.
  - Если есть педали, значит, у человека есть чем на них нажимать, то есть - ноги - продолжал он.
  - Которые растут из задницы - здесь уже в голосе полковника чувствовалась явная ирония.
  - Руль говорит о том, что у человека есть руки....
  - У некоторых они тоже растут из задницы.
  На этот раз лейтенант неодобрительно посмотрел на комментатора.
  - Нет... ничего... продолжай... - как бы немного в замешательстве сказал полковник - Просто, может создаться впечатление, что самый главный орган у человека это задница. Если принять за основу принцип, что Бог создал человека по образу и подобию, то тогда надо определиться с этим образам и подобием. Может быть, это всего лишь какие-то ограниченные функции. Например - человеку надо перемещаться и он создал себе автомобиль, самолёт, пароход и так далее. Ему надо капать - он изобрёл экскаватор, считать - калькулятор. Ну, а "Калашников", известно для каких целей.... Но суть, в общем-то, не в этом. Суть в том, что если собрать и сложить вместе все изобретения человека, то мы врятли получим истинные его образ и облик.
  Лейтенант не только не обиделся на шутку полковника, но скорее всего, даже и не слышал её. Он продолжал рассуждать как бы сам с собой - "...Макаров, Калашников... танки, самолёты, атомная бомба.... А ещё - водка, табак, наркотики.... Нет, так мы ничего не добьёмся.... Сколько существует человечество, оно, с одной стороны - призывает к миру, и оно же, только уже с другой стороны - воюет. Мы живём каким-то побочным эффектом. И что же тогда можно сказать о Боге, глядя на всё это его творение? Мне кажется, здесь надо идти другим путём. Мне кажется человек создан для того, что бы что-то понять в этой жизни. Может быть, научиться отличать добро от зла? Вполне возможно, что существует другой мир, где всё вывернуто наизнанку. Там всё видится и оценивается духовной сущностью. А духовная сущность формируется здесь, в материальном мире и от того как мы жили здесь, будет зависеть кем мы будем там. А там, скорее всего, тоже происходят какие-то процессы. Там тоже что-то меняется: разрушается старое, строиться новое. Может быть даже, что наша земная, не совершенная сущность, возвращается обратно на Землю для усовершенствования. Но здесь мы опять возвращаемся к жизни. Всё-таки главное для человека это жить, и человек создан для жизни. Кто-то, что-то из этого имеет. Может быть, кому-то важны зарождающиеся в процессе человеческой жизни эмоции, чувства, процесс самосознания или что-то другое? Однако здесь действительно получается парадокс: жизнь на этой планете базируется на смерти. Я вот о чём часто думаю - если Бог создал сложнейшее, высокоорганизованное, высокоразвитое существо, то почему он совершенно не позаботился о его защите? Ведь случается, что человек погибает по нелепости, банальной случайности, абсурдных стечениях обстоятельств. Почему? Почему Создатель так легко расстаётся с тем, от чего, может быть, зависит сам? Значит истина не в самой жизни, этом биологическом процессе, а в чём-то другом. Может быть, как ни странно, в смерти и в том, что происходит потом? Но эта истина от нас надёжна скрыта природным страхом перед смертью. Если надо было от человека скрыть какую-то тайну, то её следовало прятать только за этой дверью. Мы инстинктивно держимся за жизнь, хотя на самом деле она может быть каким-нибудь второстепенным явлением. Если она так драгоценна, то почему Создатель не охраняет её надлежащим образом? У него для этого недостаточно средств, материала или во вселенной мало места? В сущности - что такое смерть? Вот к примеру: не стало Дмитрия Антонова. Но где его не стало? Его не стало всего лишь на молекулярном и клеточном уровне. На уровне элементарных частиц ничего не изменилось. А что случиться на духовном уровне? По идее, сразу же после смерти я должен попасть в ад. За что? Да по пустякам. За то, что в детстве, случалось, бил слабых, в юности - иногда дерзил старшим, иногда приходилось врать. За то, что нассал в сапог, за то, что заглядывал девушкам под юбки и так далее. Но, в основном, всё по мелочам. Может быть, даже в аду есть выбор - принять наказание целиком или по частям. А дальше ведь рай, состояние блаженства. Что такое блаженство на духовном уровне? Я думаю это когда тебе спокойно, когда нет страха, когда не мучает совесть. А совесть тебя точно не мучает, потому что ты за всё рассчитался в аду. Но сознаёт ли где-то там, вверху или внизу, хотя бы одна элементарная частица или какая-нибудь другая субстанция, когда я буду страдать или блаженствовать, что это я, Дмитрий Антонов? И если смерти нет на элементарном уровне и на духовном, то может быть, смерти нет вообще? Мы просто куда-то уходим на время, что бы потом вернуться обратно, только в другом облике и образе. А вы как думаете, товарищ полковник?
  Но полковник его тоже не слышал и не слушал, по-видимому, давно. Он стоял, задумчиво-растерянным взглядом смотрел в пустоту, бормоча себе под нос - "Добро... Зло... Бог... Независимая троица.... Она независимая и в тоже время связанная друг с другом. Да и как понять эту независимость? Как можно отделить Добро от Бога? Если, к примеру, исходя из законов противоположности, Зло разрушает, то Добро - создаёт. А Бог и Создатель это одно и то же....
  Последние слова полковник говорил, обращаясь к лейтенанту. Однако лейтенант как-то странно отреагировал на это: он глубоко вздохнул, разачерованно махнул рукой, повернулся и сел на камень. Он был явно расстроен тем, что собеседник его не слушал. Но полковник не замечал этой обиды. Он оставался на месте и не сводил глаз с лейтенанта.
  - Но Создатель всегда идёт впереди... - говорил полковник - потому как, для того что бы что-то разрушить, вначале надо что-то создать.
  - Ну и что? - чуть повернув голову, с безразличием, бросил лейтенант.
  - А то, что Создатель главнее.
  - Может быть... - невнятно и тихо произнёс лейтенант.
  - Значит нам надо искать Создателя, того кто это всё создал?
  Лейтенант, по-видимому, не хотел вообще вступать в разговор. Однако он чувствовал молчаливый взгляд полковника и, скорее из уважения к возрасту и должности, пусть даже с неохотой, ответил.
  - Вы не путайте создание с созиданием. Это разные вещи, хотя, в общем-то, сам процесс один и тот же. Если механизм создания это что-то рутинное и обыденное, то созидание это возвышенное и одухотворённое. В вашем случае следует говорить не Создатель, а Творец - лейтенант какое-то время помолчал - А разрушение это вообще естественный процесс. Камень, подброшенный вверх, естественно упадёт на землю. Но нас не это интересует. Нас интересует, кто подбросил этот камень?
  - Подожди! Как это естественный процесс? - удивился полковник - Мы создали столько средств для разрушения, а ты говоришь, что это естественно? Естественные процессы не требуют затрат, там всё идёт по пути наименьшего сопротивления.
  Лейтенант опять впал в задумчивость.
  - О чём это вы? - спросил он, спустя какое-то время.
  - О нас. Мы с тобой разрушители, мы убиваем людей.
  - Ну почему же, я могу и создавать. Как говорится - была бы красивая женщина - лейтенант сделал паузу и добавил - Мы защитники а не разрушители. Защита, он же инстинкт самосохранения, это и есть естественный процесс. В некоторых случаях даже нападение является защитой.
  На этот раз их обоюдное молчание затянулось слишком долго и лейтенанта это насторожило. Он начал медленно поворачивать голову в сторону полковника. Перед ним вдруг предстала довольно странная картина: полковник смотрел на его каким-то растерянно-восторженным взглядом, подняв вверх указательный палец. Еле шевеля отвисшей челюстью, он тихо произнёс - "Лейтенант, ты гений...".
  Интуиция подсказывала лейтенанту, что полковник изрёк свою мысль не до конца, поэтому, сконцентрировав всё внимание, он напряжённо ждал продолжения. И действительно, спустя какое-то время, из открытого рта полковника, торжественно выплыли три слова - "Бог это Любовь".
  - Оййй... - прошипел лейтенант и, состроив презрительную гримасу, отвернулся в противоположную сторону.
  - Да, лейтенант, ты не понимаешь - полковник подошёл к сидящему на камне лейтенанту и начел ходить перед ним взад вперёд - Любовь это не только банальный инстинкт размножения, хотя он тоже заключён в этом понятии, только в светлой, чистой, благородной форме. Любовь это великая энергия, великая сила, всеобъемлимо и многогранна. И она ни от кого не зависит. Она созидает и создаёт, она лечит и возрождает.
  Полковник нервно ходил туда-сюда и говорил, на ходу прикладывая кулак к губам.
  Лейтенант сидел, подперев голову рукой, поставив локоть на колено и взглядом сопровождал полковника.
  - Да бросьте, вы, товарищ полковник - наконец сказал он - Любовь, это одна из заложенных программ, где всё сводится к банальному сексу. Эта программа присутствует во всех живых существ, начиная от ничтожной букашки и заканчивая громадным китом. Человек такая же скотина, как и все.
  - Нет, лейтенант, ты не понимаешь. Ты, конечно, гений, но ты не понимаешь. Секс, конечно, программа. Она вызывает положительные эмоции и, скорее всего, относится к разряду добра. Но она всего лишь создаёт. А Созидает и Творит - Любовь.
  - Ну, хорошо. Это здесь любовь, а там - лейтенант указал глазами вверх - Звёзды, планеты, галактики.... Там что, тоже любовь?
  - И там Любовь - ответил полковник.
  Лейтенант глубоко вздохнул и снова повернулся к полковнику спиной. А полковник, между тем, продолжал излагать свою мысль, на этот раз, стоя на одном месте - "Она может быть везде и всюду, и даже в пустом пространстве. Мне когда-то встретились строчки из стихотворения:
  
   Любовь жила в совсем пустом пространстве.
   В извечном споре света и темноты.
   Любовь могла в созвездие превращаться,
   И от любви родились все миры.
  
  Лейтенант, в недоверии, причмокнул языком и дёрнул головой. Но странное дело: когда он причмокну языком, в это время раздался сухой треск, будто бы у него во рту сломался зуб. Но при этом он не чувствовал боли. Он даже провёл языком по зубам, проверяя изнутри всё ли в порядке. Но все его зубы были на месте. И только теперь он про себя отметил, что полковник как-то странно и внезапно замолчал. Лейтенант резко повернулся в его сторону.
  Полковник стоял, выпучив глаза и открыв рот. Он прижимал обе руки к груди и, между его растопыренных пальцев, сочилась кровь.
  Лейтенант вскочил, сделал шаг к полковнику, но потом резко присел, вскинул автомат и передёрнул затвор. Он шарил глазами по дальним и ближним кустарникам, деревьям, бугоркам, валунам, дальним и ближним постройкам, направляя за своим взглядом ствол автомата, но нигде не находил ничего подозрительного. Когда он снова повернул голову к полковнику, тот уже лежал на земле. Полусидя, держа оружие наизготовку, лейтенант задом подобрался к нему.
  Полковник лежал с закрытыми глазами, тяжело дышал, в груди у него хрипело.
  И вдруг лейтенант вспомнил, что здесь, совсем рядом находиться точка связи, где была рация, люди, аптечка.
  - Эй! - крикнул он часовому, который должен был находиться где-то близко, но которого теперь, почему-то, нигде не было видно.
  Вдруг полковник очень тихо, на выдохе произнёс - "Так быстро...".
   - Сейчас... сейчас я позову врача... Сейчас... - растерянно произнёс лейтенант и уже приподнялся, что бы отправиться за помощью, как вдруг полковник обеими руками схватил его за одежду.
   - Стой... не надо... - довольно громко сказал он - Врач мне уже не поможет.... Я тебе всё расскажу.... Ты один будишь всё знать.... Страха нет.... Я не боюсь.... Смерть, наверно, близко, но я не боюсь.... И боли нет.... Лейтенант, я не чувствую боли.... Почему я не чувствую боли? Что произошло? Одно скопление элементарных частиц, на большой скорости, переместилось в другое скопление элементарных частиц, только меньшей плотности, нарушив тем самым их расположение в пространстве - полковник приподнял свои окровавленные руки и посмотрел на них - Кровь.... Это кровь всего лишь изменённое направление движения элементарных частиц... Правильно, лейтенант? На клеточном уровне произошёл разрыв тканей. Сигнал, из повреждённого места, по нервным клеткам должен поступать в мозг, и я должен чувствовать боль... Так почему же я её не чувствую? Боль приносит страдания. Я хочу страдать... Я должен страдать, лейтенант! Может в мозгу есть программа, которая отключает эту функцию? Может быть всё это предусмотрено Богом? Да, Богом! Во всяком случае, специально или выборочно, он может это сделать... Всё зависит от него... И Шаусу не было больно... И Христу не было больно... Я раньше не представлял - как можно терпеть боль, когда в живое тело вбивают гвозди? - вдруг взгляд полковника остановился на Андрее - Лейтенант, а кто это стоит рядом с тобой? Это не младший сержант Шаус... Я не знаю этого бойца...
  Лейтенант посмотрел по сторонам. Его взгляд прошёл сквозь Андрея но никакой реакции не последовало.
  - Кто бы ты ни был, боец, прости меня... - сказал полковник Андрею и снова обратился к лейтенанту - Дай мне руку.... Я тебе всё расскажу.... Слушай.... Прости меня, лейтенант.... Прости... прости...
  Полковник что-то говорил, но еле слышно и лейтенанту пришлось наклонится к его лицу. Он слушал и иногда почти заметно кивал головой. Наконец взгляд полковника застыл, и его лицо изменилось до неузнаваемости: мышцы расслабились, морщины разгладились, кожа стала белой и чистой. Его лик как бы просветлел, стал добрым, спокойным, умиротворённым.
  Лейтенант выпрямился, но всё ещё сидел рядом, держа полковника за руку и застывшим взглядом смотрел в его остекленевшие глаза, продолжая слегка кивать головой, будто тот ещё что-то говорил.
  - Андрей....
  Голос Простакова, прозвучавший где-то в затылке, был как удар. Андрей даже дёрнулся от неожиданности. За всё это время он позабыл всё и всех.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"