Аннотация: Теги: Марфа и Мария, русский мир, сновиденная логика, сходить в магаз и выжить
Конец света застал Марусю в магазине.
Разве не приятнее было бы встретить этот миг в парке или театре? Наверное. Но так уж вышло. Маруся зашла сюда из чистого любопытства. Большой такой гипермаркет за чертой города, вдруг там что-то редкое и полезное имеется? Через остановку от него - монастырь. Туда-то Маруся и собиралась, на самом деле, наведаться. Да вот не успела. Слишком быстро случился конец света.
Девушка неуверенно оглянулась, но увидела только стеклянную дверь. За ней был сплошной свет и ничего интересного.
Тогда она отправилась изучать недра гипермаркета.
Конечно, Маруся не увлекалась этим, как его, шопингом. Ну как можно серьёзно относиться к людям, которые скупают безделушки и лакомства, как будто в этом смысл жизни? Таких субъектов хочется разве что пожалеть. А охотницы за модной одеждой... Всерьёз тратят время и силы на беготню за новыми коллекциями того, что сами же и называют "тряпьём". Тлен и суета, как говорится.
Поэтому она сразу принялась искать отдел товаров для дома или какую-нибудь завалящую мебельную галерею.
Холодный свет потолочных ламп вежливо подмигивал. Проходя мимо бесконечных полок, Маруся негодовала. Какие неухоженные! Товары валялись как попало. Ценники то отсутствовали, то неразборчиво обозначали что-то вроде скидки: к числам приписан был жирный минус. Впрочем, сами вещи оказались хороши. Маруся остановилась у скатертей. Узоры так и притягивали взгляд - ну, оторваться невозможно! Да и производитель, кажется, наш.
Она потянула один пакет, другой... Наконец, подобрала себе одну... И вдруг с ужасом поняла, что у неё нет денег.
Нет денег!
Маруся огляделась. Высокие стеллажи нависали над ней, едва не смыкаясь над головой. Полотенца, салфетки, покрывала... Натуральные ткани, благородное изящество, со вкусом выполненный рисунок...
И ничего из этого она не могла заполучить.
Может, завалялось хоть пару купюр? Она пошарила по карманам - пусто. Тогда Маруся полезла в чемодан. Откуда взялся чемодан? Наверное, всё время был при ней. Очень подходящий для неё, между прочим: кожаный, обитый скобами. Не что-нибудь! Вот только старинные латунные замки заклинило. Маруся расстроенно дёрнула свой баул за ручку и поволокла его в проход. "Ну и ладно, - думала она, - буду просто ходить и смотреть ассортимент. Тоже дело".
- Вам чем-нибудь помочь? - окликнул её приятный голос. Из-за стенда с мочалками вышел некто в опрятной белой униформе.
Вообще-то Маруся собиралась привычно бросить "нет, спасибо", но вместо этого раздражённо сказала:
- Могли бы и привести тут всё в порядок. Это ваша работа, вообще-то.
Незнакомец не обиделся. Более того, он лучезарно улыбнулся и развёл руками. По залу разнёсся свежий травяной аромат.
- Что вы! Я не работаю на... вот это. Так вы позволите помочь вам? - он продолжал обращаться к Марусе со всё той же непринуждённой вежливостью. И это после того, как она его оскорбила! Совершенно сбитая с толку, девушка махнула рукой:
- Нет, что вы, я... Мне ничего не нужно, спасибо! Я просто смотрю, выбираю...
С этими словами Маруся поспешно отступила в лабиринт проходов. Стеллажи сомкнулись за спиной, и блистательный посетитель исчез из виду.
Её неожиданно окружили нагромождения из ящичков строительной фурнитуры. Десятки сортов саморезов не заинтересовали Марусю, но где они - там рядом и мебель. Девушка уверенно зашагала вперёд. На повороте зацепила чемоданом какого-то типчика в мохнатой дохе. Тот уронил коробок и тут же принялся распихивать по карманам рассыпавшиеся винтики.
Тут уж Марусе и в голову не пришло смолчать. Полная негодования, она выкрикнула:
- А ну верни на место! Сейчас охрану позову!
Воришка поднял голову и оскалил мелкие зубки в ухмылке. Был он похож на стареющего рябого фавна - вот-вот среди скомканных кудрей покажутся рожки.
- Охраны-то нет, красавица. Бери, что хошь.
- А мне, - заявила Маруся, - классическое воспитание не позволяет.
- Ну и лохушка же ты, Марфа, - неожиданно обиделся мохнатый и вернулся к своему занятию. Но теперь косил на Марусю через плечо. Испытующе так, словно измерить пытался.
- Ни стыда, ни совести, - пробормотала она, немного испугавшись, и быстренько отступила в боковой проход.
Недоумение - откуда это он знает её имя? - вспыхнуло и прошло. Затерялось, как затерялся среди разросшихся полок обратный путь. Маруся брела, сама не зная куда. Чемодан волочился за ней тяжёлой тенью.
В конце концов, она вынырнула в ещё одном неинтересном месте: в отделе товаров для волос. Впрочем... Нет ли тут какого-нибудь натурального шампуня на сибирских травах? Направляясь к следующему перекрёстку, Маруся прошла мимо какой-то девушки с рюкзаком, в штанах и короткой юбке одновременно. Эта особа выбирала себе краску для волос. При этом вся голова у неё была выбрита. Поминутно девица прикладывала к лицу очередную упаковку и гляделась в небольшое ручное зеркальце.
- Я не отражаюсь. Меня нет. Кто я? - бормотала она, отбрасывая коробку и хватаясь за новую.
Маруся отвернулась от этого жалкого существа и вроде бы спокойно пошла себе мимо, как поступала всегда, но вдруг услышала собственный голос:
- Ох уж эти бесполезные пустые существа! Тратите деньги и время на внешнее, и как только не стыдно!
Маруся в ужасе затиснула рот ладонью - не помогло! Теперь с её губ слетали совсем уже неприличные грубости:
- Я вообще считаю, что такие, как ты - это люди второго сорта. Никогда не говорю, но уж в глубине души именно так и мыслю. Вечно вам нужны какие-то побрякушки, а кто не поклоняется им, того вы презираете. Не то, что я - духовно свободный человек, я, сумевшая подчинить свою жизнь высшему порядку! И откуда у вас водятся лишние деньги? Вы их даже не заслуживаете, с таким-то выбором расходов. Не представляю, как тебя земля носила!
Обритая девица подняла голову и посмотрела пустым взглядом. Тут же её лицо исказилось в бешеном крике:
- Не смотри на меня! Я уродлива, ужасна, я чудовище! Нет, я вовсе не существую!
Вид её мучений словно перекрыл в Марусе поток осуждений. Уж страдание-то всегда вызывало в ней одну лишь жалость, кто бы перед ней ни был.
- Я не хотела... Ничего подобного я не хотела сказать... То есть да, да, я подумала что-то такое, конечно, но... Извините, простите!
Подхватив чемодан, Маруся спешно ретировалась. Девица за её спиной обессиленно упала на пол, бормоча:
- Не отражаюсь - следовательно, не существую...
"Как-то нехорошо тут, не по-человечески всё устроено", - думала Маруся, сбегая. "Как я вообще сюда забрела?"
Она не могла вспомнить.
"Кажется, мне надо было куда-то ехать. Вот и багаж... Но который час? А что..." - тут она приостановилась и ахнула от испуга.
"Что, если я уже опоздала?"
- Ничего, - принялась успокаивать она себя вслух. - Ничего, надо только найти, где тут выход. Я же совсем недолго тут пробыла, ничего страшного. Надо попросить того белого господина... Он такой вежливый, он согласится проводить. Он-то наверняка знает, где у них выход...
Она изо всех сил потянула ручку чемодана и поволокла его за собой. Маруся пыталась найти дорогу обратно, но на пути встречались только незнакомые отделы. Вот её окружили керамические цветочные горшки, так напоминавшие об уюте и заботе. Как было бы приятно рассадить в каждый по цветку, по утрам поливать растения тёплой и чистой водой, никуда не торопясь... Потом сесть у окна в сени льняных занавесок. Взять чашку чая и блюдечко варенья, а к нему - ломоть домашнего душистого хлеба, испеченного собственными руками... Лишь такая жизнь и заслуживает называться жизнью!
Тут же горшки сменились рядами чашек и блюдец. Рядом возникла дощатая стоечка с полотняными мешочками: "Иван-чай".
"Здесь всё такое настоящее", - бормотала Маруся. Она не обращала уже внимания ни на москитно зудящие лампы, ни на туманную полутьму, что смывала ряды товаров, стоило отойти от них. Маруся уже никуда не торопилась. Здесь было всё, что ей нужно. Даже хлеб. Настоящий, не заводской - крестьянский. Хлебушек насущный.
- Из печи... Подовый... Бездрожжевой на хмелю и меду... Мука для нашей выпечки перемолота на каменных жерновах... - читала Маруся на обёртках батонов и упивалась этими словами. И это, между прочим, были бумажные обёртки, а не дрянная плёнка.
- Прошу прощения! - донеслось откуда-то издалека. Маруся не обратила внимания. Она уже входила в выставочный зал, неожиданно открывшийся ей среди услужливо отступивших стеллажей.
Этот небольшой зал представлял собой комнату.
Изящная, из цельного массива мебель расположилась полукругом. Вот тёмный высокий буфет: его открытые полки утопали в причудливых сплетениях резных листьев, но ещё больше вкуса было в инкрустированных вставках на дверцах. Обеденный стол покрывала тонкая льняная скатерть. Её нарочитая простота, её умеренная грубость лишь подчёркивала изысканность тканых салфеток с золотистой нитью. Ножки стульев и банкеток - о да, банкеток! - были подобны миниатюрным стройным колоннам. Маруся осторожно подошла и провела пальцем по обивке. Неброский рисунок, на первый взгляд - одноцветные полосы; лишь тот, кто знает толк в качестве, заметит в них мелкий узор и пёструю плотную нить.
"Жаккард", - прошептала она с благоговением, как будто встретила небывалое чудо.
С замиранием сердца она приблизилась к буфету. На полке среди чернёных глиняных мисок красовалось большое блюдо с рисунком. Яркие треугольники скоморошьей расцветки щетинились по кайме солнечными лучами. А посередине... Посередине среди багряных бутонов дремала священная русская птица Сирин. Крылатая дева с мудрым и хитрым прищуром.
- Ба-атюшки, - прошептала Маруся. - это же северодвинская роспись.
Сколько она мечтала о такой посудинке! Именно в поисках таких вещей она лет с пятнадцати перебирала каталоги. Именно ради такой находки она, вместо прогулки в парке или похода в театр, выезжала на ярмарки или забиралась на другой конец города.
Наконец-то ей в руки попала настоящая аутентичная этника. И надо же такому случиться, что именно сейчас у неё нет денег!
Маруся поискала глазами ценник, но не нашла его.
"Наверное, выставочный образец", - подумала она. "Их всё равно продают потом с большой скидкой".
Она вспомнила, что так ни разу не видела здесь ни касс, ни охраны. Вспомнила и того, мохнатого, с карманами. Он говорил, что охраны нет и что можно брать...
Может, магазин просто заброшен? Тогда всю эту красоту в любом случае разнесут. Куда лучше будет, если эта вещь окажется у человека, умеющего оценить её по достоинству.
"Если найду кассу", - думала Маруся, выбираясь из зала, - "попрошу придержать или, так и быть, оформлю кредит. Ну правда! А если нет... Тогда, значит, тут уже всё ничейное."
- Прошу прощения! - вновь раздался голос, настойчивый и... какой-то знакомый. Маруся озадаченно прислушалась. Где-то она его уже слышала. Совсем недавно, может быть, даже сегодня. Но кто?
- Кто вы?
- Прошу прощения, что не могу показаться. Вы отгородились такой стеной из форм и предметов... Разрешите поинтересоваться, отчего Вы так любите традицию?
Что за вопрос! Тут Маруся всегда готова была ответить с чувством.
- Традиция защищает сложность культуры от вымирания. Стоит утратить её, и мы становимся беззащитны перед слабостью человеческого ума, который всё норовит выхолостить и низвести. Традиция подобна посоху, обвитому виноградной лозой: без него она бы бессильно пала. Это верно, что великий русский святой сказал: "где просто, там Ангелов со сто". Но что было в те времена простым? Крестьянский дом! А сейчас, вы представляете вообще, сколько сейчас стоит обставить такой, казалось бы, простой дом? Простота тех лет превратилась в роскошь. Вся эта скандинавская мода, все эти технологичные решения из стружечной плиты, прицепленной на газовый лифт, силится имитировать её и не может. Пресная штамповка, она проще самой простоты! Как жить в ней, когда ты аристократ духа, когда она просто не для тебя! - Маруся поняла, что негодование отвлекло её от вопроса. - Итак, традиция хранит вечные ценности исконных времён, когда людское сознание было пусть и более дремучим и грубым, но лишено хаотичности нашей эпохи, века сего. Думаю, этого с головой достаточно, чтобы любить её и беречь хотя бы вокруг себя.
- Это, безусловно, верные слова! - невидимый собеседник оживился. - Но почему вы ищете всего этого только в форме, но не в сути вещей? Ведь способность воспринимать суть, - тут голос стал сочувственным, - один из тех даров, что даётся верным щедро и безоглядно. А вы как-то пренебрегли им... Знаете, ваш багаж сейчас мог бы быть куда легче, будь этот дар при вас!
"Багаж. Я куда-то..." - вспомнила было Маруся, но не додумала. Куда важнее сейчас было защитить свой идеал. Она вздёрнула подбородок и размеренно начала:
- Форма не исключает сути, а дополняет её. Сыграть мелодию так, чтобы увлечь и тронуть слушателя, на фальшивом инструменте не выйдет. Картина завершена, лишь когда поставлена в раму, и обрамление это должно соответствовать стилю и содержимому. Нелепая рама картину неизбежно портит, сколько ни вложи мастерства в живопись. Благородная суть способна удержаться лишь в соответствующем внешнем воплощении. Иначе как передать её вовне? Убогая форма просто-напросто теряет своё содержание. Истинные ценности должны быть совершенны в обоих аспектах.
- Я в целом согласен с вами, но должен заметить, что всё имеет свою цену, - грустно сказал голос. - Увы, есть предел у размеров багажа человеческого. Не всё, что люди считают при жизни верным и достойным, удаётся им втиснуть в свой чемодан. Многие в итоге довольствуются рамой без картины... Кроме того, - добавил он, - вспомните, что есть такая Суть, которую никакая форма полностью передать не сможет.
- Да, - быстро сказала Маруся. - Да, конечно, помню. То есть... Имею некоторое представление. Ну и что вы хотите сказать? Вы сказали, что я всё-таки права. К чему же тогда все эти придирки?
- Не задумывались ли вы, что другие люди, непохожие на вас, имеют столь же прочные основания для своих... скажем, нелицеприятных по вашему мнению поступков?
- Да, вероятно, - рассеянно ответила Маруся. Ей хотелось побыстрее закончить этот разговор. Расписное блюдо так и жгло ей руки.
Вдруг она обнаружила, что уже уходит прочь из мебельного зала. Идти было труднее обычного: новая ноша вдобавок к её привычному чемодану оказалась неожиданно тяжёлой. Какая всё-таки очаровательная вещица! Как здорово будет... Тут мысли Маруси спутались на миг.
Как здорово будет... Да, поставить это блюдо дома, куда-нибудь на кухне. Сколько уюта и одухотворённости оно привнесёт в её дом, когда...
Маруся остановилась. Её рука машинально разжалась. Блюдо выпало и укатилось куда-то далеко назад.
Ведь нет больше никакого дома. Негде и не для кого собирать вечные ценности.
Она уселась на чемодан и зарыдала так беспомощно и бесслёзно, как способна только затерявшаяся душа. И плакала так долго, как можно только в безвременье.
- Меня...не существует... - послышалось издалека.
Маруся вскочила, схватила чемодан за ручку и потащилась на голос.
Та, обритая и с рюкзаком, теперь перебирала коробочки и флакончики на стеллажах косметики, то и дело глядясь в зеркальце. Вот она открыла сиреневую помаду, мазнула... След тут же выцвел. "Блин", - пробормотала деваха и швырнула бесполезный тюбик на пол, где уже валялось с десяток других. Снова принялась рыться, открывать, пробовать, выбрасывать...
Соседний ряд, с кремами для ухода, оставался нетронутым.
- Что за варварство! - вырвалось у Маруси. Обритая посмотрела на неё пустым взглядом и вдруг попятилась:
- Не смотри на меня...
- Нет уж! Говоришь, ты не существуешь? Вот и не угадала! - Маруся подбежала к девушке и тряхнула её за плечи. Отступила, взглянула. - Ты ростом выше среднего, худая, но с широкими ногами, - ткнула её пальцем, - и живот дрябловат. Обычная, короче, фигура. Та-ак... Лицо у тебя вытянутое, а голова вовсе лысая, но волосы, видно, были светлые. Глаза зелёные и в бледных ресницах, нос прямой, а на подбородке след оспины. Не красавица и не уродина, обычная девчонка. Только вот дырки от пирсинга на брови остались. Сейчас ты сосредоточенно хмуришься и щуришься на один глаз, поджав губы. Да, ещё у губ и глаз вижу складки. Как их там, мимические морщины? Короче, темпераментная ты особа, - заключила Маруся. - Вот и всё, не нужно тебе никакое зеркало!
Девушка медленно разжала ладонь.
- Да, я существую, - проговорила она. - Обычная. Такая, какая есть. Я, Маша.
Зеркальце выскользнуло из её пальцев и укатилось куда-то далеко назад. Маруся проследила за ним взглядом и вдруг заметила, как вытянулся проход. Теперь он уходил так далеко, что стал похож на тоннель, и в глубине его уже не было ни товаров, ни синюшных ламп. Но нечто там всё-таки было. Марусе стало жутко...
- Не смотри туда! - голос вырвал её из оцепенения. Маша тянула Марусю за руку.
- Валим, валим!
- У тебя и правда светлые волосы... О, и бровь заросла, - удивилась было та, и вдруг споткнулась о собственный чемодан. Маруся отшвырнула его пинком.
Странное дело: от удара тугие защёлки распахнулись сами. Из-под крышки хлестнула мутная мерзость, колыхнулась волной и вязко, лениво закрутилась по стенкам надвигающегося тоннеля.
А ещё из чемодана выпал расшитый бисером кошелёчек, на удивление чистенький и такой славный.
- Вот ты где! - и Маруся схватила вещицу, успев утащить её из-под самой волны. Маша же вцепилась в неё саму и поволокла за собой.
Они бежали на удивление быстро, и скоро пугающий бесконечный коридор за ними исчез. Вместо него вокруг выросли стеллажи, до потолка заваленные каким-то хламом. В этом глухом закутке не хватало освещения, и груды барахла, казалось, всё росли и росли...
- Так, стояночка.
Маша сбросила рюкзак на пол.
- Такое со мной уже точно приключалось, - рассказывала она Марусе, будто старой знакомой, расстёгивая рюкзак и засовывая туда руки по локоть. - Только не в таком виде, как сейчас, конечно. Как бы в переносном смысле. Ух, да где там эта байда? Вечно теряю, вечно!
Наконец она извлекла здоровенный бинокль. С сомнением взглянула на рюкзак, немного поколебалась и одним ударом отфутболила его куда-то под полку.
- По-другому никак, - сообщила она раздосадованно и с прищуром зыркнула ему вслед. - Или ты его одним махом выкидываешь или он тебя постепенно задавит. Типа, отсечь руку.
У бинокля оказались большие, по-хрустальному искристые стёкла. Да и сам он был какой-то прозрачный и лёгкий, как будто отлитый из воды.
- Какой хорошенький!
- Это мне подарили, - ответила Маша. - Удалось как-то сберечь. Только вот куда чаще я таскалась с тем дурацким зеркальцем. У меня, это... С внешней стороной вещей всегда проблемы были... О, смотри! Я его вижу!
В его окулярах все преграды исчезли, и Маруся увидела белого господина. Был он лицом необычайно кроток - такого у человека и не увидишь. Волосы длинны, но не слишком, а на голове не то фуражка, не то лента. Не разберёшь в таком странном освещении! Казалось, вышколенный офицер притворился служащим-железнодорожником: внешне прост, да только осанка сразу же выдаёт благородство.
"Суть", - вспомнила Маруся. "И форма."
- Офигенно, - прошептала Маша. - Хотя нет, про него так не скажешь. Он хоть и друг, но не... не знаю, как сказать.
- Бесподобно, - подсказала Маруся таким же восхищённым шёпотом. - Он - друг горний, превыше земного.
- Горний, точно. Зашибись, так теперь и буду говорить. Но как до него добраться?
"Вам чем-нибудь помочь?" - вспомнила Маруся, и закричала:
- Помогите! Прошу, помогите нам!
Господин в белом оглянулся. В тот же миг стеллаж, вставший между ним и девушками, рассыпался, будто не бывало.
- Добро пожаловать! - радушно сказал белый провожатый очень знакомым голосом. Он повёл рукой, и Маруся увидела, что они уже стоят у самых входных дверей. А позади...
Позади в гаснущем полусвете холодных ламп исчезал привычный старый мир. Мобильные телефоны и сосиски. Бомбочки для ванн и пергамент для выпечки. Больше нельзя будет ни раздобыть, ни подобрать, ни приобрести. И вещи, и слова безвозвратно и неумолимо уходили навсегда.
- Как же мы теперь будем? - жалобно протянули обе девушки.
- Вы тоже будете навсегда, - радушный провожатый улыбнулся. - Не бойтесь! Вам довольно будет ваших даров. Пока доберёмся до места, вам и новые дома приготовят. О, теперь всё станет по-новому... Не всем там было бы хорошо. Но вы именно из тех, кому Город понравится.
- Наших даров... - повторила Маруся. Она посмотрела на свой кошелёчек. Бисеринки переливались нежным жемчугом. Маруся щёлкнула застёжкой. Внутри, обнятый шёлковой подкладкой, лежал билетик. Простой листочек с очень светлым узорным кантом, будто белое на белом. Значит, она всё ещё может уехать... Тут она заметила в складках шёлка ещё кое-что.
Маленькая, с пол-ладони книжечка, отпечатанная на простой глянцевой бумаге. Из такой делали в былом мире бросовые рекламные листовки с пластиковым блеском. То была её первая книжечка молитв. Когда-то Маруся каждую ночь перед сном прижимала её к сердцу.