Окончание Стас прочел на следующий день. Действие происходило в скиту старца Матфея:
...Сегодня мы с Вавилой починили генератор. Наконец-то смогу закончить свои записки. Вавила через несколько дней возвращается в монастырь, и твердо намерен воплотить идею о переброске информации в прошлое. Мой скромный труд он прочел, одобрил и обещал отправить в первом же послании. Уж не знаю, кого там это заинтересует. Но, для всякого автора, перспектива обрести читателей, пусть даже в параллельном мире, привлекает.
...Уже несколько месяцев, длится наша ссылка. Взрыв прогремел в назначенную дату, унеся с собой герцога и практически всю его камарилью. Бессмертные отправились туда, где их давно ждали, а их огромное движимое и недвижимое имущество отошло под опеку императора-президента. Перемены не заставили себя ждать. Находившаяся в рабстве обслуга сверчковых ферм получила свободу. Другим кандидатам в рабы банки списали большую часть кредитов. Вроде бы и радоваться надо, но тут же возникли проблемы с ростом цен, нехваткой продуктов и дефицитом рабочей силы. В кварталах насекомоядных, грозя перерасти в бунт, поползло недовольство. Как я давно уже замечал, практически любое благое начинание имеет свою обратную сторону. Пожалуй, однозначно со знаком плюс стала только передачи части земель нашему монастырю. Там теперь руководство пытается организовать сельхоз общины - сообщества нового типа с другой моделью человеческих отношений.
Одной из таких ячеек в последнее время руковожу я. И уже понял, насколько сложна и, может даже, неподъемна эта задача. Казалось бы, бытовые трудности и производственные проблемы мы сообща с переменным успехом решаем. Но главная беда в самих людях, в их хроническом неумении жить в согласии друг с другом. Все, кто собрался в скиту, по тем или иным причинам бежали от несправедливостей мира, но они же принесли в себе частичку мирового зла. И, согласившись взять на себя руководство, я с первых же дней столкнулся с человеческой завистью, ленью, гордыней.
...Следствие по громкому делу о гибели герцога и его клана, как и ожидалось, проводил спец. прокурор. Кого-то даже заочно обвинили. Уже с месяц, как все затихло, и начальство сочло возможным наше возвращение в монастырь. Но уедет только Вавила, а мне придется нести свое послушание здесь, уже без друга и напарника. Однако, нет худа без добра! Как исключение, ввиду сложившихся обстоятельств и важности миссии, отец настоятель счел возможным снять с меня обет безбрачия. В ближайший праздник нас с Марьяной обвенчает старец Матфей. Так что, жить дальше будем не во грехе, а в любви и согласии, как законные супруги...
Порадовавшись за героя записок, Стас вспомнил о другом послании, из иного, более успешного будущего. Стало интересно, как виделся из счастливого далека наш кризисный мир студенту института "Мирового культурного наследия" Максиму. Но чтобы не смешивать впечатления, Стас решил отложить прочтение на завтра. Однако, на следующий день никакого второго послания не обнаружил. Вместо этого Магический театр рекламировал нового социального эксперта под псевдонимом Беспощадный. Ничего хорошего такая заявка не сулила, но заглянуть в блок показалось интересным.
С первых же строк возникло ощущение дежавю, но потом стало нарастать возмущение. Нечто похожее он уже читал у Швондера, выслушивал в монологах подмосковных таксистов, в командировках при общении с товарищами на местах. Нелюбовь провинции к столице была темой хорошо знакомой. Обычно Стас просто пропускал высказывания мимо ушей, и при нормальном человеческом общении предвзятая неприязнь ( во всяком случае, лично к нему) проходила. Но укрывшийся под псевдонимом Беспощадный под эту бытовую неприязнь подкладывал идеологию. И это было уже намного опасней! От огульной ненависти к жителям столицы Беспощаный шел дальше. По его утверждению, для того чтобы народ зажил, наконец, счастливо, нужно вообще было избавляться от крупных городов, а заодно и от образованного класса. Каким способом не уточнялось. Но перед глазами уже вставали документальные кадры Пол Потовской Кампучии. Стас видел их много лет назад, но хорошо помнил вереницы черепов под пальмовым настилом. Жуткое зрелище впечатляло. Но успокаивало то, что в твоей стране такое просто невозможно. Однако, читая Беспощадного, он начинал задумываться: "А так ли уж невозможно?"
" Интересно, что по этому поводу думает Шариков?" - подумал Стас. Но не никаких комментариев от данного персонажа не обнаружил. И ту до него дошло, что автор и есть тот самый Шариков, решивший перейти к самостоятельному творчеству под новым псевдонимом.
Никакой внятной социальной программы у Беспощадного ( Шарикова) не было. Вдохновляли только зависть и особо понимаемое чувство справедливости. А Стас с тревогой думал, что стремление к справедливости, лежащее в глубинных пластах сознания его народа, при случае может вылиться именно в такое. Отнять и поделить- слишком удобный, простой, и поэтому заманчивый, лозунг.
Снова в голове все смешалось. Еще вчера он склонялся к точке зрения товарища Швондера. Но теперь видел, как продуманная и аргументированная позиция адепта счастливого будущего легко трансформируется в люмпенское безвременье. А понимал ли это сам председатель домкома? Ведь с тем же господином Преображенским они теоретически могли найти компромиссы. В некоторых вопросах точки зрения даже совпадали. Зато, договориться с Шариковым, можно были лишь, спустившись на его уровень. И то вряд ли. Даже былое превосходство тут не прощалось...
Случившиеся в девяностые и Швондер и Преображенский ( последний с некоторыми оговорками) признавали катастрофой. Стас полностью был с ними согласен, покаянно признавал и роль в тех событиях образованного класса. Но сейчас, читая нового эксперта, чувствовал, как желание каяться пропадает. Виноваты на самом деле были все! Интеллигент, бегавший с плакатом на демократический митинг, рабочий гнавший брак, продавец, прятавший под прилавок дефицитные товары. Все вместе, отреклись от созданного ценой великих трудов и жертв дедами и отцами. Вместо того чтобы осмотреться, одуматься, скорректировать дальнейший путь наверх, радостно с улюлюканьем покатились по склону назад в социал дарвинистские джунгли. И больше всего было жаль вершин, восхождение на которые вряд ли уже состоится. Того самого прекрасного далека, светившего пусть не детям, но хотя бы внукам.
На следующий день, заходя в Магический театр, Стас рассчитывал перечитать и переосмыслить дискуссию Швондера и Преображенского. Но больше всего хотелось все-таки прочесть курсовик студента Максима. Но в этот раз контент слишком медленно загружался. Уже чувствуя неладное, он отправился на кухню, сделать себе кофе. А вернувшись, увидел на мониторе надпись:
"Сайт заблокирован, как содержащий не допустимые к публикации материалы"