Гес шла вдоль берега мертвого озера. На ее лице застыло выражение глубокой печали. Иногда она поднимала с земли небольшие камни и бросала их в застывшие воды, наблюдая, как от них лениво начинают расходиться круги. Собравшиеся вдоль берега гриллы недовольны рычали, считая, что своими действиями Гес может распугать их пищу.
- Кидай камни лучше в гриллов. - Услышала Гес голос Люция. Обернувшись, она широко улыбнулась и распахнув свои объятия, побежала к нему на встречу, радостно выкрикивая его имя.
- Я думала, ты уже не придешь. - Сказала она, обнимая его.
- Разве я когда-то обманывал тебя?
- Нет, но сейчас не все зависит от нас. Ты ведь сам сказал мне об этом. Помнишь?
- Некоторые вещи неизменны, Гес.
- Боюсь, что их слишком мало.
- Нужно уметь ценить то, что уже есть.
- Обещаю, что запомню это. - Она взяла Люция за руку. - Ты ведь пришел не только ко мне?
- Ты как всегда проницательна, Гес.
- Пронидиус говорит, что я еще ребенок.
- Он в чем-то прав.
- А еще он говорит, что я всегда останусь такой.
- Разве это плохо?
- Я не знаю. - Она нахмурилась. - Скажи, это правда, то, что рассказывают о харитах во дворце Сфинкс?
- Отчасти.
- Тогда я лучше останусь ребенком.
- Мудрое решение.
- Я знаю. - Она снова крепко обняла его. - Так неохота с тобой расставаться!
- У нас есть еще немного времени.
- Ты слышал, что Грифон привел из Эдема демона?
- Это Пронидиус тебе рассказал?
- Нет. Аворы. Ты ведь знаешь, насколько они болтливы!
- Если бы им можно было верить.
- Они не умеют врать, Люций. Спроси Пронидиуса. Уверена, когда он вернется, то расскажет мне о том, как выглядит демон.
- Он сейчас с ним?
- Он отправился искать его раньше, чем услышал болтовню аваров. - Гес понизила голос до шепота. - Ты знаешь, что он считает себя орфиком?
- Орфиком?
- Да. Он говорит, что по ночам слышит чудесные песни. Говорит, что они рассказывают ему про Лесбос, а иногда, даже пророчествуют.
- Поэтому он отправился искать демона?
- Угу.
- Его место здесь, Гес.
- Я знаю, но если бы мне пели песни, такие же, как ему, то я бы тоже отправилась искать демона.
- Он нашел его?
- Да. Скоро он приведет его сюда.
- Снова аворы рассказали?
- Я люблю их слушать. Это не сложно, если хочешь, то я могу научить и тебя.
- У меня нет времени, Гес.
- Звезды, да? - Тяжело вздохнула она.
- И это тоже.
- А ты знаешь, что демон ищет тебя? Я не знаю зачем, но думаю, Пронидиус ведет его сюда, чтобы познакомить со мной. Что мне им сказать, когда они попросят меня позвать тебя?
- Скажи им, что я приду.
- А у нас будет время, чтобы немного побыть вдвоем?
- Если твой друг Пронидиус и этот демон не будут слишком настойчивыми.
- Тогда я предупрежу их об этом. - Гес сильнее обняла Люция, понимая, что через мгновение он уйдет.
***
Миртовый кустарник, разросшийся так сильно, что песок, блуждавший среди камней не мог пробраться сквозь его сплетенные ветви, собрал возле своих созревших ягодообразных плодов стайки голодных ийсов. Конкуренцию им составляли несколько люмидов, весьма причудливой формы и окраски. Их обезьяньи морды хищно скалились, отпугивая ийсов от дозревающих плодов, но они, так же, как и ийсы могли только ждать, когда эти плоды наконец-то упадут на землю. Живая миртовая изгородь трепетно охраняла неприкосновенность жизни, заключенной в ее объятьях, пресекая любую попытку даже прикоснуться к своим ветвям. Небольшой оазис среди камней и песка. Розы и лилии украшали его почву. Любовь и красота, давно забытая и также давно покинутая. Пришедшая сюда Гея запомнила это место другим. Когда-то на этих полянах пленили взгляд очаровательные хариты, а воздух содрогался от их веселого и беззаботного смеха. Миртовая изгородь осторожно сомкнулась за спиной Геи, продолжая трепетно оберегать это всеми покинутое место. Знала ли его бывшая хозяйка о том, во что превратился этот мир? Конечно, нет.
- Пейофа! - Для верности позвала ее Гея. Ответа не последовало. А разве могло быть по-другому? Эфир Лесбоса грел свою гостью, так же, как и тех, кто успел отплыть вместе с ней. - Твои дети сошли с ума, Пейофа! - Сказала Гея. Ответом ей был лишь тихий шелест лепестков. - Надеюсь, ты видишь, во что обратилась твоя слабость! - Гея выбрала самую большую поляну и вышла в ее центр. - Не смей молчать, когда я говорю с тобой! - Ее тело вспыхнуло, выжигая цветы, ласкавшие ее ноги. С их обуглившихся стеблей взлетело несколько белоснежных бабочек, крылья которых пощадил огонь. Небольшой цветущий оазис содрогнулся. Распустившиеся бутоны сжались, пряча за хрупкими лепестками свои сердца. - Чего ты ждешь?! - Закричала Гея и огонь, охвативший ее тело, разгорелся еще сильнее. - Клянусь, еще одно мгновение и я испепелю это место! - Еще несколько десятков разноцветных бабочек поднялись в воздух, но на этот раз огонь не был настолько милостив, чтобы щадить их крылья. Объятые пламенем они падали вниз, исчезая в густой растительности. Бутоны цветов раболепно склонились к земле. Этот жест вызвал еще большее презрение у Геи. Огонь вспыхнул внутри ее глаз, лишенных зрачков. Оазис снова содрогнулся. Окружавший его кустарник сжался, подобно мышцам живого существа. На зеленых листьях, словно пот на коже, выступили капли спасительной влаги. - Прислушайся к своему женскому началу, Пейофа! - Гея раскинула руки, направляя бьющий из ладоней огонь в землю. - Неужели в тебе не осталось ни капли гордости?! Неужели ты можешь спокойно смотреть на то, что происходит?! Аглая твоя дочь, а ее дети, твои внуки! Они продолжение тебя! Слышишь? - Гея вспомнила их невыносимое для женских глаз уродство. - Ответь мне! - Заверещала она. Ее гнев огненной массой застлал поляну. Капли влаги, покрывавшие зеленые листья, зашипели, борясь с прикоснувшимся к ним жаром. Растительная кожа оазиса вздрогнула, обретая форму женского лица. Капли влаги, не были потом. Это были слезы, которые катились по гладким щекам. Их стало так много, что пламя, которое изливала Гея, не могло бороться с ними. Оно возвращалось к своей хозяйке, окутывая ее своими объятиями.
- У тебя тоже есть дочь. - Услышала Гея голос, рожденный взорвавшейся какофонией звуков. Это заставило Гею вздрогнуть. Действительно ли она услышала этот голос, или же он принадлежал ее собственному сознанию? Гнев, создавший пламя, сменился грустью.
- Я не знаю, где она. - Опустив руки, Гея упала на колени.
- Ты найдешь ее. - Теперь этот голос рождался в шипении. Несколько лилий тянулись к Геи своими бутонами, не взирая на окутывавший ее огонь. Оберегавшая их влага, боролась с жаром пламени и в этом противоборстве, рождавшем шипение, Гея слышала голос. Она заставила себя подняться с колен.
- Всего лишь охапка гнилых сорняков! - Сказала она, оглядываясь по сторонам и жалея, что ее сил не хватает, чтобы уничтожить это место. - Всего лишь охапка гнилых сорняков....
***
Вера, женщина, которую привел зоргулам Эрот, в ужасе отпрянула назад, пытаясь вырваться из крепких лап бывших демонов. Повязка, которую они сняли с ее глаз, скрывала настолько ужасное зрелище, что по сравнению с ним, насилие, которое один из зоргулов учинил над ней в темном гроте, теперь начинало казаться ей чем-то невинным и малозначимым. Теперь она поняла, откуда исходило невыносимое зловоние, заставлявшее ее пустой желудок снова и снова сжиматься. То, что она считала камнями, по дороге сюда, оказалось совсем другим. Это были кости. Некоторые из них были белыми, как снег, на некоторых все еще догнивали остатки недоеденной плоти, но не они были причиной зловония. Густая жижа, покрывшая землю под костями состояла из дерьма, крови и кишок. Она хлюпала под ногами, пузырилась и постоянно перетекала, словно пытаясь обрести какую-то определенную форму. Но даже не это поразило Веру. Уродливое существо в два человеческих роста, отдаленно напоминавшее седовласого мужчину, смотрело на нее своими большими, наполненными кровью глазами. Этот взгляд был сильнее, чем лапы зоргулов. Он парализовал ее. Отнял у нее все силы, оставив лишь способность мыслить.
- Наш дар, Оместес. - Зоргулы почтительно склонились, отпуская женщину. Они слишком хорошо изучили это существо, этого полубога, чтобы не знать его силу. Наука Сфинкс: утолить его голод, а затем просить в благодарность открыть проход в Эдем.
- Мне нужно больше. - Громыхнул Оместес своим хриплым голосом.
- Без нас у тебя бы не было даже этого. - Сказали зоргулы, предусмотрительно отходя еще дальше назад.
- Этого? - Оместес приблизился к дрожащей женщине.
- Что может быть слаще плоти отверженных? - Раболепно спросили зоргулы, продолжая пятиться назад. - Скажи, и мы исполним твое желание.
- Ничего. - Его рот начал раскрываться, увеличиваться до размеров, способных поглотить женщину целиком. Склонив головы, зоргулы лишь изредка поднимали глаза, наблюдая за этим процессом. Слишком часто они уже видели подобное, чтобы желать рассмотреть детали. Смердящее дыхание Оместеса окутало тело Веры. Она видела его гнилые зубы, видела его язык, гортань, вытекавшую оттуда слюну. Оместес склонился еще ниже и голова Веры уперлась в его горло. Его податливая плоть растянулась, принимая форму сначала головы, а затем плеч женщины. Ее груди скользнули по его языку, и она почувствовала, как он поднимает ее, запрокидывая голову. Она все еще могла видеть. Изнутри он был прозрачным, словно матовое стекло, в которое вплетено множество пульсирующих вен. Опускаясь все ниже, она видела зоргулов, видела свои собственные ноги, вздрагивающие в такт жадным глоткам Оместеса. Она не могла дышать. Его желудочный сок заполнил ее легкие и теперь затекал в ее собственный желудок. Ее кости трещали, но она все еще была жива. Что-то поддерживало в ней эту жизнь, не позволяя закрыть глаза. Она чувствовала, как раскололся ее череп. Как что-то проникло в него и начало копаться в ее мозгах. Плоть Оместеса обволокла ее подобно кокону. Она не могла двинуться, не могла даже моргнуть, но она все еще была способна мыслить и как расплата за это, были сохранившиеся в ней чувства. Она чувствовала свое тело. Чувствовала, как желудочный сок Оместеса растворяет ее кожу. Чувствовала боль обнажившейся плоти, вывернутых суставов, извлеченного кишечника. Ее разбирали словно деликатес, поставленный на стол перед собравшимися гурманами. И не смотря ни на что, она все еще могла видеть. Она знала, что скоро очередь дойдет и до ее глаз и тогда наступит темнота. Но лишится ли она способности мыслить? Один из своих последних взглядов, она направила на кости, покрывавшие землю и жижу, пульсирующую под ними. Теперь она видела в этом нечто иное, чем ужас и зловоние. Теперь она видела в этом жизнь. Жизнь таких же, как и она сама. Этой жизнью было наполнено все это место и скоро, очень скоро, когда трапеза Оместеса будет закончена, она дополнит эту жизнь своим крохотным осколком разума или же своим безумием. Последнее показалось ей куда более уместным. В ее глазах, блестевших среди белой кости черепа мелькнула последняя мысль, затем Оместес поглоти и их. Ее голый скелет упал к его ногам. Несколько ошметков плоти оставленных на нем гнойными наростами источали зловоние. Процесс гниения уже принялся за них. Наполненные кровью глаза Оместеса устремились к зоргулам. - Я хочу больше. - Прохрипел он.
- В следующий раз мы принесем больше.
- И не смейте осквернять их плоть своей похотью!
- Да.
- Я запомню. - Оместес поднял руки. Его удар разорвал пространство возле его груди. Пустота вздрогнула и затрещала по швам. Оместес вцепился в образовавшуюся брешь, раздирая ее края. Каменные обломки прозрачной материи падали к его ногам. - Поторопитесь! - Сказал он зоргулам, уничтожая трудолюбивых свиртов, латавших созданную им брешь. Зоргулы переглянулись и осторожно двинулись вперед, в открывшийся перед ними Эдем.
***
Древние, как сам Аид валуны, окружали Люция. Он чувствовал их пристальное внимание. Чувствовал, как они изучают его. Тонкие, невидимые нити пронзали его тело, обследуя каждую частицу его сущности. Каждую клетку, каждую мысль. Они знали все: начиная от пылинки на его коже и кончая причинами, побудившими его прийти сюда. Ин-Незы. Безучастные зрители драмы Аида. Свидетели слишком многого, чтобы иметь желание рассказывать об этом. Самые мудрые и самые безразличные. Ходили слухи, что даже мойрам не отваживались посетить это место, боясь их гнева, но в действительности они не могли гневаться. Не умели. Так же, как любить, ненавидеть, карать и миловать, прощать и презирать.... Это были всего лишь камни. Холодные и бесчувственные, как отведенное им время.
- Ты пришел сюда не за тем, чтобы спросить нас о нашей природе. - Услышал Люций голос внутри своей головы. Невидимые нити напряглись, словно готовясь разорвать тело, которое они пронзали. Уничтожить того, кто потревожил их покой, а затем снова погрузиться в тягучую дремоту своего существования.
- Сфинкс. - Шепнул Люций.
- Мы не провидцы, чтобы ответить тебе, когда закончится ее время.
- Но вы знаете о ней?
- Мы знаем обо всем.
- Хтон?
- Он не сможет противостоять Сфинкс в одиночку.
- Его слуги мертвы.
- Тиран всегда может найти себе новых слуг.
- Все изменилось.
- Что-то всегда остается неизменным.
- Аид утопает в пороке.
- В пороке ты найдешь лишь шлюх. Рабов нужно искать в страданиях и боли.
- Отверженные?
- Пока они живы в них слишком много страха.
- Мертвецы. - Выдохнул Люций. Он слишком сильно хотел забыть об этом. Времена, когда он был еще совсем молод. Когда Хтон правил Аидом, когда его тирания заставляла мир содрогаться и падать к его ногам в раболепном поклоне. Отверженные. Земля Аида принимала их тела так же, как и земля Эдема, но здесь, на их могилах не распускались цветы. Здесь вообще не было могил. Только ямы, раскопанные изнутри теми, кто выбирался из них, после своего погребения. Ужасные монстры, лишенные страха. Проповедники боли и страданий. Они несли свое учение в самые далекие уголки Аида и нигде не возможно было укрыться от них. Своеобразная кара для всех живущих здесь. Месть отца за своих убиенных детей. Память о тех временах пугала Люция. Аид был другим. Эдем был другим. Слишком многие желали попасть на остров покоя. Слишком многие верили в свое второе рождение. Теперь их приток уменьшился. Люций не знал причин. То ли остров покоя стал более милостив к их грехам, то ли вера живущих в Эдеме иссякла, но те страшные времена, когда берега мертвого озера были залиты кровью отверженных давно прошли. Гнев отца сменился на милость, и теперь земля Аида, поглощая своих детей превращала их не в монстров а, подобно, тому, как их мать, земля Эдема, превращает их тела в корм для червей и цветов, так и Аид пытался подрожать своей возлюбленной, создавая причудливые алозии - растения схожие с теми, что вырастают на могилах усопших в Эдеме. Лишь в одном месте рудимент минувшей эпохи сумел сохранить свою первозданность. Сфинкс оградила свой мир от этого злачного места. Не в силах уничтожить всех своих врагов, она возвела вокруг них непреодолимые стены. Люций знал о существовании двух таких мест. Одно из них охраняло Гарпию, другое Оместеса. И если заточение первой ставилось Люцием под сомнение, то в отношении второго не возникало ни каких вопросов, кроме одного. Неужели Сфинкс не хватило своего могущества, чтобы окончательно уничтожить его?
- Он нужен ей. - Услышал Люций ответ Ин-Незов. Это откровение заставило его содрогнуться. Какие цели преследовала Сфинкс, заключая договор с этим полубогом? С тем, чьи ноги утопают в крови поглощенных им живых существ? Воспоминания о, казалось, канувших в прошлом кошмарах, были слишком ужасны, чтобы Люций мог забыть про них. Оместес. Его армия из костей и гниющей плоти отверженных. Их кишки, ползущие по земле, купаясь в лужах дерьма и крови, подобно змеям. Тысячи лиц, скрытых в этой кишащей массе. Боль и страдания, слившиеся в одну проповедь, в стремлении приобщить к своей вере, тех, кто более жив, чем они. Что может быть общего с пороком, семена которого сеет Сфинкс и этими кошмарами?
- Эдем. - Ответили Люцию Ин-Незы. Их невидимые нити напряглись так сильно, что его плоть затрещала, готовая разорваться в любое мгновение. Он получил ответы на все свои вопросы.
- Еще один. - Прошептал он, падая на колени. - Темис. Дочь Геи. Она жива?
- Да. - Его плоть начала рваться.
- Где я смогу найти ее?
- Не здесь.
- Лесбос?
- Эдем. - Это было последние, что услышал Люций. Тысячи нитей, пронзавших его, натянулись, разорвав его тело на части.
Когда он открыл глаза, небо уже начинало опускаться. Он лежал посреди небольшой поляны аворов, разносящих весть о его пробуждении. Самые любопытные из них склонялись к его лицу, желая заглянуть в его глаза, но стоило им сделать это, как их чувственные бутоны сжимались, увядая. Аворы тут же разболтали и эту весть. Люций поднялся на ноги. Разговор с Ин-Незами не стерся из его памяти, наоборот, он стал подобен листу бумаги, на котором талантливый художник запечатлел все его мысли. Была там и картина его страданий. Рисунок смерти, который уже ничто не сможет стереть. Ин-Незы не могли пророчить. Люций знал это. Они могли лишь показать ему плату, за его следующий визит, рассказать ему о ней в виде рисунка, подобно тому, как болтливые аворы рассказали о том, что случилось с их собратьями, попытавшимися заглянуть в его глаза. Он снова посмотрел на небо и зашагал прочь, продолжая изучать оставленные Ин-Незами рисунки.
***
Ужас. Его картины были непостижимы. Его видения могли принести смерть, одним только воспоминанием о них. Кровь и пепел. Реки и горы. Небо, утратившее свою целостность из-за застлавшего его дыма. Крики мольбы и громкий смех победителей. Милость и кара. Боль и страдания, превращенные в желанные мгновения сладострастия, настолько недолгие, что их хватало лишь на один вздох. Смерть и шагающее с ней в ногу бессмертие. Хаос, в котором рождался порядок, и порядок, рожденный из хаоса. Камни, укрывшие в своей тени внутренности побежденных. Выжженная земля, как след их проклятия. Прах. Роды себе подобных, из которых вырастут враги и удушат своих родителей сохраненной для этих целей пуповиной, которая некогда соединяла их. Плоть. Мясо. Зубы. Страх и отчаяние, внутри которых зарождается свет и надежда, разгоняющая мрак. Мир. Хрупкая жизнь. Вожделение, как способ на несколько мгновений забыть о боли. Взаимность и где-то на ее задворках верность. Память и грусть, как намек на любовь. Чувство собственности и страх потери. Новая боль, рожденная новыми чувствами. Лож, месть, ненависть, лесть. Совесть и честь, как противовес им. И снова любовь, но уже более глубокая. Более целостная и осознанная, чем прежде. Свет, разгоняющий мрак. Яркие вспышки, способные на это краткое мгновенье озарения остановить хаос. Порядок, как средство контроля этого света. И снова хаос, как результат неудачных попыток обрести власть над этим светом. Ужас. Необратимость. Рождение нового в забытых рудиментах, превратившихся в перегной. И снова боль. Афна бежала от нее так долго, как только могла. Кто она? Что она? Кому упасть в ноги и умолять вернуть ей прежнюю жизнь шлюхи?! Ее маленький никчемный мир, цена которого несоизмеримо мало в сравнении даже с одним мгновением того, что ей довелось увидеть.
- Хватит! - Из последних сил закричала Афна. Упав на колени, она поползла по мостовой в сторону сточной канавы. Наполнявшее ее дерьмо было таким настоящим. Она умывалась этими сточными водами. Купалась в их зловонии, ибо они были рождены теми, кем когда-то была она. - Я не хочу! - Кричала она застывшим над ней мойрам. - Я не могу! - Чуть позже, когда ее сумасшествие забрало все силы, Афна вернулась домой. Не смотря ни на что, это все еще был ее дом. Ее кровать, ее одежда и ее украшения. Эта жизнь была слишком невинна, чтобы когда-то забыть о ней.
- Ни что не вечно. - Голос Клото прозвучал, как приговор.
- Я не хочу больше видеть этого.
- Это лишь малая часть того, что предваряло твою историю.
- Я больше не хочу этого!
- Значит, теперь ты готова увидеть свою жизнь?
- Нет! - Афна закрыла лицо руками.
- Самое страшное уже позади.
- Я все равно боюсь!
- Прошлое всегда пугает нас ответственностью за совершенное. - Лахезис попыталась обнять Афну.
- Не прикасайся ко мне!
- Но твое прошлое уходит в будущее. Ты не сможешь отвернуться от него. Это неизбежность.
- Почему я?
- Потому что ты сама хотела этого.
- Я не верю.
- Позволь я покажу тебе.
- Нет! Не надо, умоляю. Не сейчас.
- У нас слишком мало времени. - Клото заботливо обняла ее. Рука Лахезис прикоснулась к плечу Афны, рождая новые видения. Отчаяние, заполнявшее ее сознание минутой ранее, уступило место новому чувству.
- Иакх. - Выдохнула Афна имя своего возлюбленного. Его образ выдавил из ее глаз слезы. Как она могла забыть о нем?! Его лицо, руки, голос. Его губы. Она улыбнулась, вспоминая, как он целует ее. Как гладит ее волосы, пропуская непослушные локоны между пальцев. Как шепчет ей что-то о любви, о вечности. Ее милый отверженный бог. Он всегда был так добр к ней. Не смотря ни на что. Афна поморщилась, вспоминая Сабазия. Неужели это она? Одна из жриц любви, замыкающая порочный круг, в центре которого приносит в жертву своим богам ягненка ее хозяин. Нет, не приносит. Он трахает его, надсмехаясь над богами. И Кибела. Эта прекрасная жрица. Неужели ее мистерии стали такими ужасными? Неужели, так же, как и Сабазий, она смеется над богами, отдавая свое тело в ночь поклонения диким животным, чтобы те могли удовлетворять свою похоть? А ее нимфы? Эти чудные создания. Разве могут они отказаться от того, чтобы следовать за своей хозяйкой? Вот этот круг и вот эта оргиастическая мистерия. Пережитки истории, которые вскоре должны будут стать прошлым. Где, как не здесь можно укрыться от зла и насилия чинимого за этими стенами. Где, как не здесь можно вкусить наслаждение, рожденное не в боли, а во взаимном желании. Часть последующих событий промелькнула слишком быстро, чтобы Афна смогла различить что-то кроме бесконечных оргий и богохульства, частью которых была и она сама. Затем, так же внезапно, история замедлила свой бег. Она снова была частью порочного круга. Но теперь в эту оргию добавился младенец. Кибела держала его на руках, приобщая к проходящим обрядам. Дар уходящих богов за преданность бесчинствам и непокорность новым богам. - Иакх. - Снова проворковала Афна. Она полюбила его с рождения. Рудимент ушедшей эпохи. Непризнанный новыми богами наследник прежних богов. Он слишком рано присоединился к оргиям Кибелы и Сабазия. Слишком рано почувствовал вкус их презрения к новым богам. Но именно это спасло его от безумия наследственной жестокости. Его почившие родители не знали пощады. Боль, страдания и хаос - это было в его крови. Но здесь, в объятиях Кибелы и Сабазия, окруженный их заботой и покрытый их поцелуями, он сохранял в себе силы бороться с тем, что говорила ему природа. Порок исцелял его лучше любых убеждений. Но страх и тщеславие не смогли обойти его стороной. Новые боги несли новые верования. Иакх чувствовал перемены, витавшие в воздухе. И вот однажды он ушел. Непризнанный бог, мечтавший заслужить право встать на одну ступень с нынешними богами. Он не вернулся к Сабазию. Вместо него пришли слухи о его деяниях. Они ужаснули его приемных родителей. Ужаснули их слуг. Чудовищное сочетание науки похоти, привитой с детства и учения, которое текло в его крови с рождения. Порок и страдания. Вожделение и боль. Обезумевшие женщины, которых он собирал возле себя, убивали в экстазе своих мужей, а мужья, склонившие колени перед ним, убивали своих жен.
- Ты должна положить конец этому. - Услышала в ту ночь Афна слова Атропос. Это было ее первое знакомство с мойрам.
- Почему я?
- Потому что ты любишь его. - Сказала Клото. - Потому что он любит тебя. - Лахезис обняла ее, возвращая мысли к картинам, подтверждающим сказанное. - Ты должна отправиться на его поиски. Одна. Ты нужна ему, так же, как он нужен тебе. - Разве могла Афна отказать им! Долгие странствия пронеслись перед ее глазами в одно мгновение.
- А когда все это закончится, мы отправимся с тобой на Лесбос. - Услышала Афна голос своего возлюбленного. Она лежала у него на коленях, а он нежно гладил ее волосы, пропуская их непослушные локоны между своими пальцами. Его губы были теплы, а взгляд нежен. Разве могло его сердце быть твердым, как камень? Конечно, нет! Его гнев превратился в милость, а милость в мудрость. Вместе с Афной он возвел новый город. Город, который был так же красив, как и его возлюбленная. Афна не хотела расставаться с этими воспоминаниями, но Лахезис была слишком нетерпелива в повествовании этой части истории. Любовь, дети, века мудрого правления, целая эпоха, вобравшая в себя несчетное число событий - все осталось позади. Улыбка на лице Афны сменилась болью и слезами. Их город. Их любимый город был разрушен. Их дети были убиты.
- Иакх. - Застонала Афна. Она стояла возле его растерзанного тела. Его сердце все еще билось. Она подняла его, прижимая к своей груди. И в этот самый момент мойрам появились в ее жизни во второй раз.
- Ты не сможешь вернуть его к жизни. - Сказала ей Клото. - Но ты сможешь помочь ему исполнить его давнюю мечту. Стать богом. Его сердце. В нем жизнь его родителей. Его кровь. Ты должна сохранить его. Настанет день и твой возлюбленный возродится вновь и займет свое место среди богов.
- Но без меня.
- Ты нимфа. Тебе место здесь.
- Я понимаю.
- И ты сделаешь то, о чем мы тебя просим?
- Да. - Вспоров себе живот, Афна опустила в разверзшуюся полость сердце своего возлюбленного, а затем зашила рану его сухожилиями. Теперь оно всегда будет с ней. Там, где заканчивается ее женское начало, будет начинаться его сердце.
- Теперь возвращайся к Сабазию и Кибеле. - Клото обняла ее. - Лахезис поможет тебе сохранить эту тайну. Афна уже знала, что приносит этот поцелуй. История снова побежала вперед с чудовищной быстротой. Оргиастические мистерии, поклонение свергнутым богам, начало новой эпохи и ее крушение. Мойрам снова нашли ее, когда культу Сабазия грозила угроза. Его учения поощрялись новым законом, который именно в них и почерпнул все свои истоки. Но теперь он не желал делиться этими знаниями. Как неверный ученик, предавший учителя, он уничтожил Сабазия и всех его приближенных. Афна спаслась лишь благодаря мойрам. Они предупредили ее. Вернули ей воспоминания, чтобы она смогла им поверить и сказали куда она должна идти, чтобы гонения, не смогли коснуться ее судьбы. Новые Фивы. Именно здесь Афна нашла свое последние пристанище. Именно на этих погрязших в пороке улицах, она снова простилась с мойрам. И именно здесь началась ее новая история. История обыкновенной женщины, ставшей шлюхой. Афна открыла глаза и посмотрела на мойрам.
- Мне снова угрожает опасность? - Спросила она Клото. - Если снова нужно убегать, то я отказываюсь. - Она положила руку на свой живот. Теперь она знала откуда у нее этот уродливый шрам, о происхождении которого, спрашивали ее так часто. - Я больше не могу нести в себе этот груз. Найдите другую женщину или мужчину. Уверена, Иакх не будет против.
- Мы не можем. Это твой груз.
- Но я тоже не могу больше никуда бежать.
- Бежать больше некуда. - Атропос коснулась ее плеча, показывая хаос, охвативший Фивы.
- Пусть будет так. - Афна устало опустила голову.
- Ты отказываешься, дойдя почти до конца?
- До конца? Разве это конец?
- Его мечта, Афна. Она ближе, чем ты можешь себе представить.
- А что потом?
- Потом? - Атропос закрыла глаза. - Потом все изменится.
- Я не хочу, чтобы что-то менялось. Разве Фивы, это не лучшее из того, что было здесь?
- Что-то всегда меняется.
- А что-то остается неизменным. - Афна нахмурилась. - Где я могла слышать это?
- Ты разве не помнишь?
- Нет.
- Воспоминания вернутся. Рано или поздно ты вспомнишь все.
- А если я не хочу и этого?
- Ты не хочешь вспоминать?
- Я не хочу жить прошлым. - Она посмотрела на Лахезис. - Если я дойду до конца. Если.... Могу я просить, чтобы вы вернули мне мою жизнь? Ту, которой я жила до этого дня. Ту, в которой я просто женщина.
- Неужели ты хочешь променять свое великое прошлое на эту никчемную жизнь?!
- Да. - Афна смотрела на Клото. - Ты можешь обещать мне, что когда я выполню свое предназначение, моя жизнь вернется в прежнее русло?
- Это не так просто.
- Но таково мое условие.
Мойрам долго молчали, качая головой и тяжело вздыхая, но, в конце концов, согласились.
***
Люций шел на зов Гес. Он знал, что ждет его в конце этого пути. Пронидиус и демон, которого старик привел с собой. Их вопросы и возможно, ответы. Люций надеялся на это.
- Похоже, Гес была права! - Радостно заявил Пронидиус, увидев Люция. - Ты ее настоящий друг.
- Этим дети и отличаются от нас. У них есть вера, которую мы давно потеряли.
- Странно слышать эти слова от тебя.
- Все когда-нибудь меняется, Пронидиус. - Люций внимательно смотрел на демона. - Похоже, аворы не соврали.
- Наверно, это и есть то неизменное. - Пронидиус щелкнул пальцами. - Твоя мудрость?!
- Ты здесь мудрец, не я. - Люций подошел к демону. - Как ты попал в Аид?
- Его привел Грифон. - Пронидиус испуганно подпрыгнул. - Демон! Не забудь, что я тебе сказал. Не смотри ему в глаза! - И уже себе под нос добавил. - Не хочу терять ново-обретенного друга.
- Почему Грифон стал помогать тебе?
- Это долгая история! - Снова засуетился Пронидиус. - Давайте пройдем к берегу озера. Демон хотел посмотреть, как рождаются отверженные. Не думаю, что это помешает рассказу. К тому же, если повезет, мы сможем спасти пару невинных тел. Не думаю, что гриллы или другие твари отважатся приблизиться к нам. - Пронидиус внимательно посмотрел на Люция, затем на демона. - Не знаю, уж кого из вас они испугаются больше, но, уверен, что мешать они нам не станут.
- У меня мало времени, Пронидиус.
- Э, нет, Люций! Для этой истории ты найдешь столько времени, сколько потребуется, чтобы услышать ее. И даже больше. - Он многозначительно поднял вверх указательный палец. - Моя мудрость! - Заявил он и нахмурился. - Или глупость. Не знаю. - Он пожал плечами и зашагал к берегу мертвого озера дарящего жизнь.
- Я представлял тебя другим. - Признался Люцию демон.
- Пронидиус постарался?
- Его слова не дорого стоят. По крайней мере, большая их часть.
- Я все слышу! - Обиделся Пронидиус.
- Кто тогда, если не он?
- Ангел.
- Ангел?
- Бывший ангел. Теперь его называют узник.
- Узник. - Люций пытался вспомнить. - В Эдеме?
- Да. Это он велел Грифону провести меня сюда.
- Велел? Я удивлен, что Грифон стал кого-то слушать.
- Подчиняться.
- Даже так?
- Ты удивлен?
- Судя по тому, что происходит здесь, этого следовало ожидать.
- Ангел хотел, чтобы я рассказала тебе обо всем, что видел.
- Почему мне?
- Потому что он сказал, что ты уже однажды помог ему.
- Узнику?
- Для меня он всегда будет ангелом.
- Странно слышать подобное.
- Он сказал, что ты можешь нам помочь. Твоя звезда.... Ндора правда все еще читает их.
- Что-то остается неизменным.
- Тогда ты должен зажечь звезду для нас.
- Ты считаешь, что твоя история достойна этого?
- Я расскажу ее тебе, а ты уже будешь решать. - Сказал демон и начал свой рассказ.
***
- Это не может быть тот самый ангел. - Произнес Люций, когда история подошла к концу, и демон спросил, узнает ли он теперь его ангела.
- Может! - Подал голос Пронидиус. - Я даже уверен в этом.
- Правда?
- Конечно! Лесбос, Люций! То место, куда тебя никогда не примут. Я слышал их песни. Они говорили мне, что все будет именно так. Я же как-никак мудрец. А кому, как не мудрецам даруются божественные откровения?!
- Ты стар и веришь в легенды.
- Но это действительно так! - Обиделся Пронидиус. - Он все еще пророчествует. Он.... - Пронидиус начал пересказывать древнюю легенду о сыне музы, которого растерзали менады за его непочтение к их клану. Они разорвали его тело на части, а голову выбросили в воды озера за туманной пеленой которого скрывается божественный остров Лесбос, на который рано или поздно отправляются все божества, чтобы стать там единым целым, наполнив своей жизнью эфир этого острова. Стать частью тех, кто уже живет там, и позволить им стать частью себя. - Менады думали, что воды этого озера уничтожат Орфея, но боги решили по-другому. Они приняли его в свой божественный эфир, оценив его пророческий дар. - Закончил Пронидиус, громко пёрнув и сказав, что это есть ни что иное, как знак того, что его слова истинная правда. - Я знаю очень многое! - Замахал он руками. - Перемены! Никто не скроется от них. Они повсюду! Их корни уходят в Эдем....
- В Эдем? - Перебил его Люций, вспоминая картины, оставленные в его сознании Ин-Незами.
- Я слышал об этом в песнях. - Смутился Пронидиус, словно Люций уличил его в богохульстве. - Они говорили о том, что в Эдеме спрятана сила, которая сумеет положить конец Великой Войны в Аиде. - Он всплеснул руками. - Правда, никакой войны я не вижу! Может, это всего лишь метафора....
- А эти песни, они говорили тебе, как найти эту силу?
- Говорили. - Пронидиус опустил голову. - Только я ничего не понял. Что-то про Фивы и путь орфиков. Что-то о слабостях Сфинкс и о костях, на которых зиждутся эти слабости. Что-то о загадках и о порочных девах и еще что-то, чего я совсем не понял.... Ты же знаешь, как бывает в песне. Пока ты ее слышишь, вроде бы все гладко и понятно, а стоит только ей закончится, как в голове только мотив и ничего больше.
- Может быть, в твоих песнях и есть доля истины. - Сказала Люций, продолжая изучать картины Ин-Незов. - Может быть, - Сказал он, глядя на демона, - и твой ангел не только ангел, которого ты знал от самого рождения. В следующий раз, Пронидиус, когда ты снова услышишь свои песни, постарайся почерпнуть из них как можно больше.
- Сделаю! - Решительно заявил старик. - Все сделаю! Вот только одно но.... Ты что-то знаешь, чего не знаю я, Люций. Если ты хочешь, чтобы я запоминал песни, ты должен поделиться со мной своими знаниями. Мне кажется, что, зная то, что знаешь ты, я буду лучше запоминать то, что услышу.
- Всему свое время. - Сказал ему Люций. Ожидавший другого ответа Пронидиус снова пёрнул, но на этот раз уже с досады.
- Как насчет моей просьбы, Люций? - Спросил демон.
- Тебе придется подождать. Надеюсь, ты понимаешь, почему.
- Я понимаю, что Аид это не то место, где демон может позволить себе ждать.
- У тебя нет выбора.
- Слушай, что он говорит! - Пронидиус замахнулся на демона своим извивающимся посохом и уже более заискивающим тоном добавил. - Обещаю, что составлю тебе компанию в твоем ожидании. Уверен, мы найдем о чем поведать друг другу за это время. Мы будем тебя ждать здесь, на берегу. - Сказал он Люцию, но тот смотрел мимо него. Там, вдали, стояла маленькая Гес.
- Извинись перед ней за меня. - Велел Люций Пронидиусу и развернувшись зашагал прочь.
***
Он встретился с Геей в ее покоях. Стоя возле окна, она наблюдала, как внизу, забившись в укромный уголок, однополая пара иддалов страстно совокуплялась между собой, время от времени меняясь местами.
- Что может быть более уродливым? - Спросила она Люция. - Хариты, рожающие уродов, или уроды, имеющие друг друга?
- Хочешь, чтобы я прогнал их?
- Они займутся этим где-нибудь в другом месте, а если не они, так другие подобные им. - Она повернулась к окну спиной. - Я была в храме Пейофы, Люций.
- Не знал, что он до сих пор сохранился.
- Только образ.
- Зачем же ты тогда ходила туда?
- Надеялась, что Пейофу тронет судьба ее детей. - В глазах Геи вспыхнул бессильный огонь злобы. - Но, похоже, это ее уже не заботит.
- Ее дети сами выбрали свою судьбу. Те, кто хотели, покинули Аид вместе с ней.
- Лесбос! - Гея выплюнула это слово, подобно ругательству. - Неужели его эфир так сладок?!
- Пронидиус говорит, что слышит голоса, приходящие к нему с этого острова.
- Какое дело богам до этого старого хрена, если они забыли даже о своих детях?
- Пронидиус считает, что с ним говорит Орфей.
- Не знала, что перегной от этих легенд еще питает чьи-то сердца.
- Я склонен верить ему.
- Ты?!
- Я говорил с Ин-Незами. Их картины похожи на те песни, которые слышит Пронидиус.
- И что сказали тебе эти камни?
- Одна из картин посвящалась твоей дочери.
- Темис? - Огонь погас в глазах Геи. - Они сказали, где она?