Грифон принял решение. Ничто не изменится в этом мире. Ветер останется ветром. Сбежавший демон будет наказан. Ангел, азоль, традж или бульвайк - он найдет их всех, и ничто не сможет остановить его праведную кару. Закон должен быть един для всех. Для тех, кто может избежать его, созданы другие законы.
След, который оставил ветер, принесший весть о смерти Джима Стоуна, был все еще свеж. Местами он начинал петлять, теряясь в многообразии жизни, но Грифон слишком хорошо знал подобные следы, чтобы позволить сбить себя с толку. Он шел, желая отыскать тех, кому удалось вырваться из пленительного ветра. Первым из них оказался азоль. Он держался за ногу женщины. Джим едва знал ее. В конце своей жизни, возможно, он даже не помнил о ней. Но она знала его очень хорошо. Она запомнила те несколько ночей, которые они провели вместе. Это было незабываемое время в ее жизни. Сейчас, узнав о смерти Джима, она горевала, но горечь ее была странной. Память снова и снова возвращала ее к проведенным с ним ночам. Он был старше ее. Был более опытным. Она думала, что это всего лишь память, но на самом деле причина этих воспоминаний терлась своей мохнатой щекой о ее ноги, будоражила сознание близостью тел, ласкала разум плотскими забавами, которым придавались они с Джимом. Азоль помнил эту девушку. Помнил, как скрипел зубами, не в состоянии принять участие в утехах хозяина. Но теперь все будет по-другому. Теперь он накопит сил и доберет с этой женщиной все то, чего лишил его некогда Джим Стоун. Эта ночь должна была стать последней ночью воспоминаний. Азоль чувствовал, насколько сильно возбуждена женщина, чьи ноги он так страстно обнимает, вдыхал запах ее желания, рожденный дарованными им воспоминаниями. Это не был танец, но это было уже что-то по сравнению с тем бездействием, на которое он был обречен рядом с бывшим хозяином. Встать с кровати, набрать номер знакомого мужчины и попросить его прийти - вот чего добивался от новой хозяйки азоль. Он еще не разучился плясать. Он вспомнит, стоит только начать.
Мир, окружавший азоля, надломился. В образовавшуюся трещину ворвался знакомый запах. Запах мира, откуда пришел рожденный смертью Джима Стоуна ветер. Разлом увеличивался, и теперь азоль мог видеть небо неведомого ему мира, вдыхать чужие запахи, слышать незнакомые звуки. Затем азоль увидел мощные лапы с острыми когтями, которые разрывали невидимую для глаза материю. Она ломалась подобно камню, издавая звук, напоминавший скрежет крошащихся зубов. Испуганный азоль вжался в ноги женщины, забрызганные его собственной слюной. Сквозь образовавшуюся брешь в пространстве на него смотрел внимательный глаз, обрамленный тяжелым, изжеванным временем веком. Азоль хотел отвести взгляд, но не мог. Этот глаз заставлял его смотреть на себя, парализуя волю, забирая жизнь, наполняя сознание животным страхом.
Убедившись, что он на верном пути, Грифон продолжил прокладывать себе путь своими мощными лапами. Когда брешь оказалась достаточно большой, он просунул в нее свою большую голову и жадно втянул ноздрями царивший по ту сторону запах. Перепуганный азоль дрожал, вцепившись в ноги своей новой хозяйки. Грифон чувствовал запах ее возбужденного тела. Она думала о том, кому некогда принадлежал азоль. Вспоминала проведенные с ним ночи. Зарычав, Грифон протиснул оставшуюся часть тела в проделанную им брешь. Азоль уже не мог сбежать. Для этого было слишком поздно. Он мог лишь покорно ждать своей участи, подчинившись закону. Грифон вытянул лапу, сжимая в когтях голову азоля и отрывая его от ног женщины. Уродливое существо забилось в конвульсиях, чувствуя приближавшуюся смерть. Маленькие, кривые ручки вцепились в острые когти, желая разжать смертельную хватку. Из глотки вырвался истошный крик. Черная слизь забрызгала блестевшие в полумраке когти Грифона. Голова азоля затрещала, уступая мертвой хватке. Его рот открылся, желая издать еще один крик, но смертельные тиски сжались, раздавив маленькую голову примитивного существа. Волосатое тельце дернулось и безвольно затихло. Грифон бросил мертвого азоля себе под ноги и для верности раздавил это бездыханное тело.
Созданная брешь за его спиной начинала затягиваться. Крошечные свирты суетливо латали ее своими телами. Они собирались по ту сторону пролома и, казалось, им нет конца. Одни свирты умерщвляли других, заделывая их окаменевшими телами брешь, третьи умерщвляли тех, кто только что умертвил своих сородичей, а четвертые беспощадно умерщвляли третьих. Этот процесс длился совсем недолго. Когда Грифон обернулся, чтобы еще раз посмотреть на свой мир, брешь уже была заделана. Окинув взглядом пропахшую женским телом комнату, Грифон отыскал следы, оставленные вернувшимся в каньон ветром. Азоль лежавшей на кровати женщины, был первым в длинном списке сбежавших существ. Грифон должен был найти их всех. Найти и проделать то же самое, что проделал сейчас с азолем. Начало было положено.
***
Отец Джима Стоуна всегда учил его быть сильным, стойким к превратностям судьбы, теперь настал момент, когда он должен был стать примером своего учения. Пусть его сын погиб (с мыслью о том, что Джим покончил жизнь самоубийством, старый Финч так и не смог свыкнуться), но у него еще осталась жена, о которой нужно заботиться. И Финч заботился. Заботился так, как только мог. Заваривал ей по утрам чай, приносил в постель завтрак. Обнимал за плечи, когда она стояла возле окна, бездумно глядя вдаль. Он даже взял на работе отпуск, чтобы больше времени проводить с женой в такой трудный период жизни. Он успокаивал ее, наполняя скупым, мужским оптимизмом. На вторую неделю после похорон Финч предложил ей сходить в городской парк. День был солнечным и теплым. Он обнял жену за плечи, и они не спеша шли по залитой солнцем аллее, составляя компанию гулявшим молодым парам. В тот день Финч впервые с момента гибели их сына увидел улыбку на ее лице. Эта улыбка убедила его в правильности всего, что он делает. Жизнь, словно открылась для Финча в ином ракурсе, который он раньше не замечал. Долгие годы он жил, стремясь заработать как можно больше денег, обеспечить семью, чего-то добиться в жизни. Долгое время он стремился к радостям, которые не приносили для него истинного наслаждения, а то, что было совсем рядом и так поистине дорого, он не замечал. Теперь настало время искупить свои ошибки. Он будет сильным. Он будет мужчиной. Будет таким, каким учил быть своего сына. Но теперь он знает, что для него имеет подлинную ценность в этой жизни. Он больше не позволит себе потерять еще одного близкого человека.
Грифон пришел в дом родителей Джима Стоуна поздней ночью. Небо было безоблачным, и яркий лунный свет, пробиваясь сквозь плохо зашторенное окно, освещал спавшую мать Джима. Финч сидел рядом и гладил ее поседевшие волосы. Она никогда не была привлекательной, никогда не была стройной, но Финч любил ее. Любил, не смотря на то, что довольно часто они ругались, иногда совместная жизнь казалась невыносимой, любил, не смотря на все ее капризы и раздражительность. И сейчас Финч гладил ее волосы, заботился о ней. Не смотря ни на что, он остался рядом с этой женщиной. Два траджа тихонько зашептались, довольные ходом его мыслей. Их безликие силуэты озарились ярким голубым свечением. Они слишком долго были предоставлены себе, влачась вслед погребальной процессии, которую собрал вокруг себя Джим Стоун, и теперь неистраченный свет лился из них, щедро награждая человека, который позволил им остаться возле себя, который слушал их. И ради его счастья два траджа готовы были сделать все что угодно, абсолютно все.
Какое-то время Грифон наблюдал за их заботами, слушал их голоса, вдыхал запахи, пропитавшие родительскую спальню Стоунов. Затем его клыки жадно вцепились в мягкую плоть одного из траджей. Голубой свет потух слишком быстро, приблизив участь второго безликого существа. Грифон не знал жалости. Он нес закон, и это было главное.
Оставшись наедине со своими мыслями, старый Финч ощутил сперва тоску, затем горечь. Боль снова заполнила его сердце, принося безысходность. Очарование лопнуло, улетучилось. "Мы потеряли Джима, - подумал Финч, разглядывая лицо спящей жены. - Потеряли то единственное, что нас объединяло в мире".
Финч посмотрел на будильник и перевел стрелки на половину седьмого утра. У него все еще оставалась работа. У него все еще был дом. Завтра его отпуск закончится. Он сам его закончит. Наверное, это будет весомым аргументом, чтобы избавить себя от назойливой компании жены. Она напоминала ему о сыне, и боль эта была невыносимой.
Уже покидая спальню Стоунов, Грифон видел, как старый Финч смахивает с глаз слезы и ложится спать, недовольный тихим храпом своей супруги.
***
Грифон появился как раз в тот момент, когда Элизабет собиралась позвонить Курту. Грозный рык демона, находившегося за ее спиной, не произвел на Грифона должного эффекта. Подобный трюк мог отпугнуть глупых азолей, с ангелами и своими сородичами приходилось бороться мудростью и изощренностью, бульвайки и траджи были слишком наивны, чтобы дожить до момента встречи лицом к лицу. Грифон замер, разглядывая демона. Иногда эти существа пытались оказать ему сопротивление. Иногда они даже выгадывали себе несколько дополнительных мгновений жизни. Но все они были беглецами, а каждый беглец должен быть беспощадно наказан.
Бросок Грифона оказался молниеносным, и стоявший перед ним демон не успел среагировать на него. Острые клыки вцепились в его плечо, разрывая твердую плоть. Обессиленный демон упал на колени. Грифон выплюнул оторванную часть тела и приготовился к новому выпаду. Последнее, что увидел демон, была огромная пасть. Острые клыки сомкнулись на его голове, принося закон в сознание этого заблудшего существа. Мысль об этом была последней мыслью демона.
Элизабет повесила трубку, задумчиво хмуря брови. Где-то внутри растущего живота что-то неприятно кольнуло, напоминая ей о ее положении. Назойливый голос демона, преследовавший ее последние дни, стих. "Джима уже не вернуть", - подумала Элизабет.
У нее семья, ребенок, скоро появится второй, а она бегает, словно девчонка, решившая поиграть в детектива. Хватит. Джима не вернуть.
***
Мартин Суарес был дилером со стажем и наркоманом в одном лице. Все это знали, и всех это устраивало, даже его самого. Лишь в последние дни Мартин чувствовал необъяснимую усталость от подобного положения вещей. Виной всему был ангел, притаившийся за его спиной и неустанно следовавший за ним. Это злачное место было неприемлемо для подобного существа, но у ангела не было выбора. Освободившись от плена Джима Стоуна, в котором прибывал, он воспользовался представившейся ему возможностью и сбежал из ветра смерти.
Теперь ангелу оставалось лишь ждать, когда вернутся силы, и он сможет покинуть человека, рядом с которым находится сейчас. Ангел знал, что сделать это будет очень не просто, но он попытается. У него есть надежда. В периоды забвения, когда Мартин, сжавшись в клубок, скатывался с кровати под ноги своих друзей, не понимая ничего, кроме стучащих в голове бесплодных иллюзий, вызванных наркотиком, ангел становился свободным. Он мог посещать друзей Мартина, его любовниц, блуждать по лабиринтам его жизни, до тех пор, пока Мартин не придет в себя. Ангел не сомневался, что однажды сможет отыскать для себя достойную марионетку. Нужно лишь уметь ждать, став безучастным к тому, что происходит вокруг, но, несмотря на это, Мартин все же чувствовал необъяснимую перемену. Он связывал это с известием о смерти друга детства - Джима Стоуна. Их дороги разошлись уже очень давно. Дорога Джима шла вверх, Мартина - катилась вниз, но Мартин был все еще жив, а Джим нет.
Находившийся рядом с ним ангел замер. Он слышал, как кто-то приближается к нему. Слышал тяжелые шаги, чувствовал, как воздух наполняется едким запахом свежей крови. Так пах закон в мире теней. Бежать было поздно, да и сил у ангела было слишком мало. Бороться? Но это будет не равный бой. Ангел мог только лишь перехитрить пришедшего за ним Грифона. Для этого нужно было убедить Мартина уколоться, забыться наркотическим сном, ослабив сковавшую их связь. Конечно, потом придется вернуться, но...
Грифон безразлично воззрился на отправившегося в мир грез дилера. Ангел, которому грифон нес закон, сбежал. Его белоснежные перья все еще кружились возле человека, с которым он должен был находиться. Грифон размышлял лишь мгновение. След, по которому он шел, был недолог. Есть и другие существа, которые ждут своей участи. Сюда он успеет еще вернуться. Теперь он знает, где искать этого ангела. Теперь это всего лишь вопрос времени.
***
Джессика представляла эту ночь совсем не так. Алан изменился, словно стал другим человеком.
- Я хотел удивить тебя, - сказал он в свое оправдание.
Азоль Алана радостно улыбался, прижимаясь к ногам хозяина. Ангел и демон презрительно кривились. Они стояли в стороне, ослепленные сверкавшими линками, которые кружили возле Алана и Джессики.
В этот момент и появился грифон. Ангел и демон предусмотрительно попятились. Азоль, слишком увлеченный запахом обнаженных тел, не видел ничего другого, кроме предстоящих плясок плоти. Ангел и демон, два извечных врага, переглянулись. Каждый из них слишком хорошо знал закон, чтобы забыть о нем в присутствии главного инструмента власти. Если бы они вспомнили об этом чуть раньше, то, возможно, смогли сбежать, замести следы, но они были слишком увлечены восстановлением сил, радуясь вновь обретенной свободе. Теперь время было безвозвратно утеряно. Они могли лишь выгадать несколько мгновений, за которые им необходимо было придумать выход.
Движения цеплявшегося за жизнь демона оказались слишком быстрыми даже для Грифона. Метнувшись к Алану, он оторвал от его ног азоля и бросил его Грифону. Пока закон разбирается с одним провинившимся, у двух других будет время. Склонившись над Джессикой, ангел принялся торопливо нашептывать ей что-то на ухо. Демон мгновенно присоединился к нему, зная, о чем нужно говорить. Они убеждали Джессику в том, что Алан - это единственный человек, с которым она будет счастлива, что если она потеряет его, то это будет самой большой ошибкой в ее жизни. Они понимали, что у них слишком мало времени, для того, чтобы начать новое действо, которое не осмелится нарушить Грифон. Единственной их надеждой было то, что Джессика сама иногда задумывалась о том, что они предлагали ей сейчас. Лишь в этом случае у них будет шанс. Они не бросают Алана, они втягивают в эту игру другого человека, который преследует свои собственные интересы, совершенно другие, но в тоже время взаимосвязанные с интересами Алана.
- Что будет дальше? - осторожно спросила Джессика Алана.
Он не ответил. Оставшись внезапно один, он ощущал пустоту и растерянность. От содеянного в последние дни стало немного не по себе. Он вспомнил Шерил, коря себя за то, что оказался в ее постели, вспомнил Джима и покраснел до кончиков ушей... Алан посмотрел на Джессику. Она была такой красивой. Ее взгляд был так нежен. Ее глаза... Как же он любил эти глаза, когда они вот так вот смотрят на него.
- Я хочу услышать, что ты думаешь об этом, - настойчиво сказала Джессика.
- О чем? - увлеченный нахлынувшей нежностью и воспоминаниями, Алан уже не помнил, с чего начался разговор.
- О нас, - взгляд Джессики стал жестким. - Что будет дальше с нами?
- С нами? - Алан ласкал это слово, лелеял его, словно оно было самым дорогим сейчас для него.
- Я понимаю, что все не просто... - Джессика отвернулась, пугаясь хода своих собственных мыслей. - Оставшись вместе, мы многое можем потерять, но... Но мне кажется, что если мы снова расстанемся, то потерям больше.
- И ты думаешь, что готова пойти на это? - Алан вспомнил Шерил, вспомнил свои планы.
- Я не знаю. Все зависит от тебя. Ты мужчина и решать тебе.
Отбросив безжизненное тело азоля, Грифон воззрился на следующих жертв. Купаясь в губительном свете линка, они продолжали что-то шептать на ухо Джессики. Силы покидали их слишком быстро. Маленькое крылатое существо резвилось возле лица женщины, даже не догадываясь о том, какой силой оно обладает. Оно было счастливо. Оно искало свою половинку, с которой вместе они были рождены. Оно хотело снова стать целым. Для этого нужно было так мало, лишь слиться воедино с линком, витавшим возле Алана. Грифон решительно шагнул вперед в тот самый момент, когда линки наконец-то объединились. От яркой вспышки, даже он был вынужден на мгновение прикрыть глаза. Ангел и демон панически бросились в сторону, спасаясь от этих всепроникающих лучей. Грифон остановился, взирая на сжавшихся, потерявших былое достоинство существ. Джессика крепко обнимала Алана за шею, говоря, что больше никогда не позволит ему уйти. Они оба хотели одного и того же. Оба строили в мечтах планы общего будущего. И оба понимали, что осуществить их будет не просто.
- Разве это не новое действо? - прохрипел демон, взирая снизу верх на нависшего над ним Грифона. - Разве ты имеешь право нарушать его?
Какое-то время Грифон внимательно наблюдал за Джессикой и Аланом. Их нежность не интересовала его. Он слушал их планы. Слушал до тех пор, пока не решил, что демон прав. Он ушел, даровав двум обессиленным, обожженным лучами сверкавших линков существам свободу. Теперь их дальнейшая жизнь будет зависеть только от них самих. Они начали новое действо и теперь уже никто не в силах прекратить его. Таковы были законы, и Грифон, как никто другой, подчинялся им.
***
Грифон ушел к Шерил. Она готовилась лечь спать и единственным, что тревожило ее, было отсутствие Алана. Азоль терся об ее ноги, разжигая желание. Шерил представляла, как они с Аланом лягут в кровать, когда он придет, как он снова будет ласкать ее. В отличие от Джима, Алан был красив и изощрен в любовных играх. Он давал ей то, чего она была лишена долгие годы. Ей нравились эти эксперименты. Многое было необычным. К чему-то приходилось привыкать, что-то заново вспоминать. Одно Шерил знала наверняка - Алану нравилось ее тело. Он готов был любить ее везде и всегда.
Шерил прошла в ванную и, скинув халат, включила душ. Запрокинув голову, азоль подпрыгивал между ее ног, жадно ловя струи воды открытым ртом. Он мечтал. Мечтал о новых танцах, и вместе с ним мечтала его хозяйка. Но когти грифона, пронзив мягкую плоть, оборвали мечты примитивного существа. Мертвое тело азоля упало к ногам Шерил. Стекавшая в канализацию вода окрасилась в темный цвет. Невидящие глаза азоля неподвижно смотрели на своего палача.
Пользуясь тем, что стоит под душем, Шерил беззаботно справляла малую нужду, тихо напевая что-то себе под нос. Эти струи были теплее, чем льющаяся вода. Они орошали бездыханное тело азоля, смешивались с вытекавшей из него густой слизистой массой и, окрасившись в темный цвет, вращаясь, уносились в дренаж, напоминая те безумные хороводы, которыми была наполнена жизнь азоля. Теперь уже ничто не волновало его.
Грифон ушел, оставив женщину наедине с ее бездарным пением. Перекрыв кран, Шерил вытерла влажное тело полотенцем и, накинув халат, вернулась в спальню. Холодный душ, как считала она, помог. Возбуждение прошло. Даже Алан перестал волновать ее так, как это было чуть раньше. Еще раз взглянув на часы, Шерил выключила свет и легла в кровать. Больше всего сейчас ей хотелось спать. Она заснула, думая об Алане и всех тех, кто готов был прийти ему на смену.
***
Маргарита слушала, как размеренно стучат колеса поезда. Она ехала домой, увозя в своих чемоданах помимо грязного белья тяжелый груз печали. Она хотела остаться, хотела провести еще несколько дней с родителями Джима, может, еще несколько раз встретиться с Куртом. Он был симпатичен ей когда-то давно и был симпатичен сейчас. Если бы только ее муж был хоть чуть-чуть похож на него.
Поезд остановился, делая очередную остановку. За окном застыл незнакомый перрон, по которому торопливо сновали люди. Глядя на них, Маргарита вспоминала последнюю встречу с Куртом. Они танцевали. Он держал ее за талию. Ей нравились его прикосновения. Ей нравился ресторан, в который пригласил ее Курт. Ей нравилось, как приятно шумит в голове от выпитого вина. Курт спрашивал ее о встрече с Лу Гамильтоном. Спрашивал об Элизабет. Заплетающимся языком Маргарита рассказывала ему то, что он хотел услышать. "Это всего лишь предлог, чтобы продлить этот вечер", - говорила она себе, строя планы на предстоящую ночь. Ночь с Куртом. Находившийся рядом с Маргаритой ангел неустанно отговаривал ее от этого шага. У нее был муж, у нее были дети... "Но ведь они сейчас так далеко", - говорила себе Маргарита.
- Значит, ты так и не встретилась с Элизабет? - спросил ее Курт.
- Она не захотела этого. Сказала, что у нее семья и что она не желает ворошить прошлое.
- Ее можно понять.
- Да, пожалуй, - Маргарита жадно втянула запах одеколона, которым пользовался Курт, и улыбнулась своим бредовым мыслям. - Я все думаю о девушке, про которую рассказал мне Лу.
- Про Антонину?
- Да. Ты ее знаешь?
- Немного.
- Почему Джим попросил Лу помочь именно ей?
- Наверное, это уже не важно.
- Наверно... Завтра я уезжаю.
- Так скоро?
- Я и так задержалась дольше, чем нужно, - Маргарита запрокинула голову, пытаясь понять по глазам Курта, о чем он сейчас думает.
- Значит, это наша последняя встреча? - спросил он.
- Значит.
Она прикрыла глаза, оставив рот чуть-чуть приоткрытым. Губы Курта были мягкими, а дыхание на редкость свежим. Его рука бесцеремонно соскользнула с ее поясницы вниз.
- Что ты делаешь? - прошептала Маргарита сквозь поцелуй. - Здесь кругом люди.
- А то, что мы целуемся, тебя не смущает?
Маргарита вернулась домой лишь утром. Она легла в кровать и сразу заснула. Ангел, который заставил ее приехать в этот город, внушив, что эта поездка необходима, что близкие люди нуждаются в ее поддержке, больше не говорил с ней. Его мертвое тело лежало в ресторане, там, где Маргарита танцевала с Куртом. Грифон пришел во время медленного танца. Его неудачи сделали его злым и беспощадным. Ничего не замечая, люди продолжали танцевать, а вокруг них летали белые перья разорванных в клочья крыльев, и под ногами растекалась свежая кровь поверженного ангела. Правосудие свершилось. Грифон покинул это место, неся закон другим неверным. У него не было четкой последовательности. От друзей и любовниц к родным, от родных, к друзьям и любовницам. Он посетит всех, у кого нашли пристанище сбежавшие существа, и расправа над ними будет быстрой и безжалостной. Перемены, которые принесла в жизни многих людей смерть Джима Стоуна, закончатся. Останется лишь скупая память. Кто-то будет ходить к нему на могилу, кто-то будет вспоминать, каким он был, кто-то будет смотреть его фотографии и грустить, но жизнь их всех войдет в прежнее русло. Потрясения и нежданные перемены останутся в прошлом. Все вернется на круги своя, и люди продолжат прежнюю жизнь.
***
Паскаль Донато стоял возле особняка Мольбрантов. Он с трудом понимал, зачем снова пришел сюда. Он смотрел на этот дом, убеждая себя, что сейчас, спустя три года, никто уже не сможет узнать о том, что здесь произошло в ту далекую, роковую ночь. Никто. Если только один из свидетелей той трагедии не заговорит.
- Ты можешь стать этим человеком, - прошептал ему на ухо ангел. - Расскажи Джеку Макгрегору то, что здесь произошло на самом деле. Сними подозрения с невинных людей. Поставь точку в этом деле.
- Нет, - Донато энергично замотал головой, прогоняя назойливые мысли.
Он не мог опорочить имя Самюэля Мольбранта, не мог поставить под вопрос свою собственную карьеру. Тайна должна остаться тайной, и никто, даже ангел, не сможет повлиять на это решение.
- Ты слаб, - услышал ангел голос узника.
Эти слова, подобно кнуту в сильной руке палача, больно хлестнули по его самолюбию. Тревога, которая неустанно преследовала его, усилилась.
- Посмотри на себя, - снова раздался усталый голос. - Все, что ты смог сделать, так это привести свою марионетку сюда, но он по-прежнему глух до твоих слов.
И снова это была правда. Ангел вглядывался в окна дома Мольбрантов, пытаясь увидеть того, кто говорит с ним. Он надеялся, что когда Донато снова увидит особняк, его воля дрогнет, но этого не произошло. Ангел чувствовал свое собственное бессилие. Все шло к тому, что его усилия, приложенные для побега из ветра смерти Джима Стоуна, окажутся напрасными.
- Ты все правильно понимаешь, - сказал белокурый узник, выходя из тени пустующей комнаты, чтобы ангел смог увидеть его. - Твое время подходит к концу, - его ровный голос звучал подобно приговору. - Ты не сможешь сбежать.
Ангел настороженно огляделся по сторонам. Тревога, которая не оставляла его с момента последнего визита в этот дом, усиливалась, медленно начиная перерастать в страх.
- Твои чувства не обманывают тебя, - сказал узник. - Скоро, очень скоро все закончится.
- Нет, - ангел склонился к Донато, собираясь сказать ему о том, что им пора уходить отсюда.
- Не слишком хороший ход, - разочаровано-устало произнес узник.
- Чего ты хочешь? - крылья ангела затрепетали в такт его дрожащего тела. Страх заполнил его сознание.
- Твое время закончилось, - сказал узник, пропустив вопрос. - Ты можешь войти в дом и продлить свою жизнь или же потерять ее прямо здесь. Ты слышишь шаги? Закон идет за тобой.
Голос узника стих. Неясная фигура приближалась к ангелу. Уже был слышен нетерпеливый скрежет зубов, а в воздухе витал ни с чем несравнимый запах смерти. Запах закона. Теперь ангел понял, чего он боится. То, что когда-то было забыто, теперь четко встало перед его взором. Тот мир, другой мир, в котором он жил до того, как оказался здесь. Его настоящий дом. Каким же он был глупым, решив, что сможет скрыться от закона, что сможет избежать наказания за свой побег. Грифон найдет его, где бы он ни прятался. Ангел устремил свой немигающий взгляд на дом Мольбрантов. Там, за не зашторенным окном, по-прежнему стоял узник.
- Спасение есть, - ворвался его голос в хоровод смерти, окруживший ангела. Не запертая входная дверь открылась, не выдержав силы навалившегося на нее сквозняка. - Здесь ты будешь в безопасности, - заверил ангела узник.
Повернув голову, Грифон безразлично воззрился на дом, откуда слышался этот голос. Скрывавшееся там существо, взирало на него своими мертвенно-бледными глазами, и взгляд этот нес только лишь холод. Узник изучал его, позволяя ему изучать себя.
Тем временем, Паскаль Донато, ведомый ангелом, приближался к открытым дверям особняка Мольбрантов.
- Ты опоздал, - услышал Грифон голос узника, который предназначался только ему.
Взмахнув крыльями, он попытался настичь ангела до того, как тот войдет в дом. Порыв теплого ветра, ударив Грифона в грудь, не позволил ему сделать этого. За мгновение до того, как Грифон достиг входа, двери закрылись. Дом поглотил ангела и человека, рядом с которым он находился. Грифон ударил в двери, не сомневаясь, что они откроются. Дом вздрогнул, реагируя на это вторжение. Грифона не ждали в нем. Непрошеный гость снова ударил в дверь. Грифон не понимал, что происходит. Он ломился в дом, до тех пор, пока силы не покинули его. Истощенный, он вышел за ворота, подальше от опутавшей дом энергии. Теперь Грифон чувствовал ее. Она таилась за серыми стенами, стелилась по земле двора. Она не позволяла ему войти. Она лишала его сил. Грифон обернулся, вглядываясь в окна дома. За одним из них по-прежнему стоял узник.
- Тебе лучше уйти, - донеслось до Грифона его теплое дыхание. Оно окутало стража, снова лишив сил. - Уходи, - неслись ему в след слова узника.
Взмахнув крыльями, Грифон полетел прочь.
- Уходи и расскажи всем, о том, что ты здесь видел, - произнес узник уже в пустоту.
Донато и его ангел вошли в комнату Дидье Мольбранта. Узник повернулся к ним лицом, не позволив увидеть обрубки крыльев за своей спиной, которые снова начали кровоточить. Ангел Донато покорно склонил голову. Теперь он был должником узника. Первый, кто станет служить его целям. Первый, но далеко не последний.