Открыв глаза, Лукас Стаб тревожно уставился в потолок. Ему снова снился дом Мольбрантов. Снова снилась Мэри Белл - обворожительная мулатка, с которой познакомил их хозяин дома, Самюэль Мольбрант, когда брак Стаба трещал по швам. Это было три года назад, за несколько дней до трагедии, которая случилась в том доме. Сейчас проблемы с женой были решены, Даяна ждала ребенка, и брак был крепок, как никогда. Но иногда Лукас Стаб думал о том, что могло случиться, прими он в те далекие дни щедрое предложение Самюэля Мольбранта остаться. Наверное, именно поэтому и приходили все эти сны. Странные сны.
Психоаналитик, к которому обращался Стаб, сказал, что для сценариста, которому платят за то, чтобы он пугал в фильмах людей, подобные сны норма. Стаб послал психоаналитика к черту. Не было в его снах страха. Разврат и излишества - это что угодно, но не страх. Великий пир. Буйство плоти. Маскарад обнаженных тел, где за дефектами кожи и лишним весом с трудом угадывались знакомые люди.
В своих снах Лукас Стаб полз на четвереньках между их ног, желая отыскать свою супругу, быть рядом с ней в этот торжественный момент. Она была где-то здесь, среди них, среди этих холеных тел. Они пили, совокуплялись, поглощали яства, расставленные прямо на полу у них под ногами, испражнялись, освобождали желудки, вызывая рвотный рефлекс, чтобы иметь возможность повторить все заново, чтобы пир никогда не закончился. Некоторые из них узнавали Стаба. Они улыбались ему, кокетничали, спрашивали что-то о жизни, о здоровье его супруги, о работе. Некоторые были ему симпатичны, некоторые вызывали отвращение. Иногда он задерживался, останавливался рядом с ними, умасленный весельем, и тогда они все вместе продолжали праздник. Стаб жадно набивал рот яствами, не чувствуя насыщения, вступал в интимную близость, не в силах закончить ее.
Он просыпался, с ужасом понимая, что в его сне не было деления на мужчин и женщин. Все они были едины в глазах проходящего праздника. Мужчины с женщинами, женщины с женщинами и мужчины с мужчинами - все переплеталось в этом буйстве плоти.
Иногда в этих снах Стаб видел Самюэля Мольбранта и его жену Алексу. Видел своих друзей, которые стояли на лестнице и наблюдали, как плывет эта река бесчинств, а бывает и сами плыли в ней.
Стаб знал, что большинство его снов это плод воспоминаний о проведенном в доме Мольбрантов времени и тяжесть ноши, которую он взвалил на свои плечи, когда Самюэль Мольбрант сошел с ума и устроил в своем особняке резню. Да. Именно так.
Стаб хорошо помнил историю, которую он услышал от приемного сына Мольбрантов. Темнокожий француз, потерянным голосом рассказал ему о том, как он увидел на пороге своей комнаты Самюэля. Он смотрел на него безумными глазами, сжимая в руках ружье. Дидье думал, что это конец, закрыл глаза и неподвижно стоял, ожидая смерти. Но потом он услышал плач Самюэля, который рыдал, глядя мимо приемного сына, на картину за его спиной. Затем он ушел, оставив Дидье единственным свидетелем случившегося, лег в кровать и закончил начатое им дело, сведя счеты с жизнью. Стаб не знал, что было на той картине. Не хотел знать. Рисунок казался ему чем-то личным, тем, чему Дидье был обязан жизнью. В тайне Стаб даже боялся этой картины. Если она смогла повлиять на разум обезумевшего человека, то, какое впечатление она может произвести на здорового. Одним словом он отказался даже услышать про то, что изображено на ней. Отказался, не смотря на то, что волею судьбы стал одним из тех трех посвященных в истинную историю Мольбрантов.
Именно он (А кто же еще, ведь он был отличным сценаристом?) вместе с Паскалем Донато - человеком, который вел дело Мольбрантов, тем самым третьим, кто знал правду, разработал версию случившегося. И именно он, отыскав мужа Мэри Белл, которому по их сценарию надлежало стать подозреваемым номер один, убедил его взять на себя эту роль. Донато достал для него новые документы, Стаб передал ему крупную сумму денег. Последнее оказалось самым весомым аргументом в принятом мужем Мэри Белл решении. Он уехал из страны, затерялся где-то на тихоокеанских пляжах, позволив замять эту кошмарную историю, не запятнав уважаемого имени Мольбрантов.
***
Антонина не доверяла Лу Гамильтону. Хоть он и представился другом Джима, она не знала его, никогда не слышала о нем.
- Зачем вы пришли? - спросила Антонина.
- Потому что так хотел Джим, - сказал Лу Гамильтон.
- Джим мертв. Он не может ничего хотеть.
- Он кое-что оставил мне перед смертью. Кое-что очень важное. Для вас важное. Если, конечно, вы не хотите снова вернуться в "сорок два двадцать четыре".
- Откуда вы знаете, что я была в тюрьме?
- Джим знал.
- И доверился вам? Звучит так, словно вы были лучшими друзьями.
- Сомневаюсь, что кто-то мог быть ему лучшим другом.
- Вот это уже больше похоже на правду, - согласилась Антонина. - Невозможно было понять друг ты ему или просто знакомый.
- Ну, а вы с ним? Друзья или просто знакомые?
- Мы были очень близки.
- Понятно.
- Не так, как вы подумали.
- Я ни о чем не подумал.
Они замолчали. Лу Гамильтон закурил.
- Джим знал, что меня выпустили? - осторожно спросила Антонина.
- Он умер незадолго до этого.
- А его помощь? Она актуальна при нынешних обстоятельствах?
- Думаю, что да.
- Могу я, наконец, узнать об этом?
- Пока нет.
- Почему?
- Вам помогал Джим. Я пока вам не помогаю.
- Вы можете просто отдать мне его послание, остальное я сделаю сама.
- Нет. Не сделаете.
- Почему?
- Вы думаете, если бы это было так просто, то Джим стал бы просить меня помочь вам?
- И что, я теперь завишу от вашей прихоти?
- Я должен знать того, кому помогаю.
- Не понимаю, почему я должна вам верить.
- Мне верил Джим.
- Джим никому не верил.
- Тогда вам придется найти причину, чтобы поверить, иначе я просто уйду.
***
В ресторане было людно, но после месяцев, проведенных в одиночной камере, Антонине нравились эти суета и шум. Она уже и не помнила, когда в последний раз выходила в свет, не помнила с кем. Поэтому Антонина была даже рада, что Лу Гамильтон появился в ее жизни. Нет, она все еще не доверяла ему, но это не мешало ей быть благодарной.
- Ваше дело ведет Фил Берри. Почему? - спросил ее Лу Гамильтон, когда официант принес заказ.
- Что, значит, почему? Он прокурор. Если вы хотите спросить меня о личных отношениях с ним, то мой ответ будет: "нет".
- Значит вы просто жертва?
- Мне не нравится это слово.
- Но это так. То, что произошло с вами в "сорок два двадцать четыре"... - Лу Гамильтон отложил вилку и взял бокал вина. - Скажите, это было случайностью или чьим-то распоряжением?
- Это была случайность, которой я воспользовалась.
- То есть вы хотите сказать, что тот охранник... насиловал вас из своих собственных соображений?
- Побоев можно было избежать, если вы об этом. Мне нужно было, чтобы он избил меня. Только так я могла выйти на свободу.
- Вы очень смелая, если, конечно, все действительно было так.
- Что значит, если? Вы все еще не верите мне?
- Верю. - Лу Гамильтон положил на стол письмо от Джима. Антонина узнала его почерк. - Теперь, надеюсь, вы поверите мне.
- Я могу его прочесть? - спросила Антонина.
- Да. Но если вы это сделаете, я не стану помогать.
- Теперь вы удовлетворены? - спросил Лу Гамильтон.
- Да.
- В таком случае я ухожу.
- Мне нужно было это прочитать.
- Я понимаю, - он поднялся из-за стола.
- Постойте! - Антонина схватила его за руку. - Пожалуйста, дайте мне шанс. Сейчас не то время, чтобы я могла разбрасываться друзьями. Их у меня и так почти не осталось, - она почти силой заставила Лу Гамильтона вернуться за стол. - Расскажите мне о сыне Фила Берри, - попросила Антонина. - Джим пишет, что Колин паршивая овца в семье прокурора...
- Вам не нужен Колин. Вам нужна запись.
- Этот мальчишка, правда, изнасиловал женщину?
- Думаю, она этого сама хотела.
- Как можно этого хотеть?
- Ну, вы же хотели.
- Мне нужно было выбраться из тюрьмы.
- А ей нужны были деньги.
- Значит, это было подстроено?
- Иначе откуда появилась запись, за которую платил прокурор? В борделе, где работала Сью, не велось видеонаблюдение.
- О! Я не знала о борделе, - смутилась Антонина. - Так эта девушка... она все еще там работает?
- Нет. Ушла, как только получила от прокурора деньги. Последний год она и стриптизер по имени Дрю Колмен живут вместе.
- Джим пишет, что у Дрю Колмена осталась копия той записи?
- Думаю, да.
- Вы сможете встретиться с ним и узнать это?
- Только не я, - Лу кисло улыбнулся. - Последний раз, когда мы с ним встречались, он обещал убить меня, если увидит еще хоть раз на пороге своего дома.
- Вы заходили к Сью?
- Да.
- Думаете, его обещание чего-то стоит?
- Не знаю, но проверять не хочу.
- Понятно, - Антонина огляделась, словно желая отвлечься. - Я так долго не была в подобных местах. Здесь очень красиво. Спасибо, что привезли меня сюда.
- Хотите вернуться домой?
- Хочу попросить вас составить мне компанию до полуночи.
Антонина встала из-за стола и, протянув Лу Гамильтону руку, потянула его в круг танцующих пар.
- Почему до полуночи? - он обнял ее за талию, пытаясь поймать ритм медленного танца.
- Вы бы хотели провести со мной всю ночь?
- Возможно.
- Только не сегодня, - она положила ему на плечо голову. - Я обещала подруге, что не буду задерживаться.
Больше они не говорили ни о чем важном.
***
Танита улыбалась. Иногда ее эксцентричность выводила Бэт из себя. То она плачет, то смеется, то жалуется на жизнь, то счастлива, словно ребенок. Она могла влюбиться с первого взгляда, а могла возненавидеть человека за одно неосторожно сказанное слово. Каждый раз, начиная новые отношения, она забывала все предыдущие уроки, которые преподнесла ей жизнь. Сейчас, глядя на нового фаворита сестры, Бэт думала именно об этом. Безусловно, Александр был красив, образован, сексуален. Она смотрела на него, и ей не верилось, что он мог полюбить ее сестру, мог найти в ней что-то интересное. Ему бы скорее пришелся по душе более сложный образ. Женщина, чье сознание волновали не только макияж и собственное отражение. Любовники, друзья и компаньоны - вот каким видела Бэт оптимальный для Александра союз. Его женщина должна быть умной и властной, но в то же время нежной, способной мечтать. Она должна уважать себя и быть готовой уважать мужчину, с которым живет. Одним словом, не Танита, скорее ее полная противоположность. И он знает это. Бэт не сомневалась, что знает. Но тогда зачем он здесь?
- Какие у тебя планы на мою сестру? - спросила напрямую она Александра, когда Танита беспечно оставила их наедине.
Александр выдержал ее пристальный взгляд, но отвечать не стал. На какое-то мгновение Бэт возненавидела его за молчание.
- Я не позволю тебе стать еще одним из тех, кто заставит ее страдать, - решительно заявила она. - Танита быстро привыкает к людям, и если ты думаешь, что ваши отношения не зайдут дальше, чем банальный секс, то сейчас самое время, чтобы поставить в них точку.
- У тебя замечательная сестра, Бэт, - сказал Александр, продолжая смотреть ей прямо в глаза. - Она не хуже тебя, а в чем-то даже лучше. Оставь за ней право решать с кем быть и что делать. Она уже давно выросла из того возраста, когда нуждалась в чьих-то советах. Танита взрослая, красивая женщина, способная завлечь любого мужчину. У нее своя собственная жизнь. И она довольна этой жизнью. Разве ты еще не видишь этого?
- Я вижу, что ты очень хитер, Александр.
- Я просто влюблен в твою сестру. В ней есть что-то особенное. В вас обеих есть что-то особенное, только ты прячешь это, а она, не стесняясь, выставляет напоказ. И ты завидуешь ей. Завидуешь, но не признаешься в этом даже себе.
- Я просто забочусь о ней.
- А кто позаботится о тебе? Ты красивая женщина, Бэт. Уверен, ты могла бы осчастливить любого мужчину.
- Не любого.
- Я, по крайней мере, один из них.
В тот день они не смогли закончить разговор - вернулась Танита. Но Бэт уже не сомневалась - Александр не тот человек, который нужен ее сестре. Необходимо поговорить с Танитой. Поговорить и все объяснить. Но Танита была глупа и своенравна, поэтому мелочей быть не могло. Нельзя было сказать напрямую, что Александр ей не пара. Она бы не поняла, решив, что Бэт в очередной раз просто завидует ей. Бэт попыталась для начала убедить саму себя, что это не так. Она представляла то, что скажет сестре в свое оправдание, но чем больше думала об этом, тем сильнее понимала, что все ее слова относительно Александра, лишь убедят сестру, что ее устами говорит зависть. В конце концов, Бэт уже сама начала думать, что завидует ей. Она вспоминала Александра, пытаясь найти в нем отрицательные стороны. Вспоминала разговор об изменах, который однажды начала Танита. Тогда ее сестре не понравилось то, что ответил Александр, но ей самой, его ответ, почему-то пришелся по вкусу.
- Я мог бы изменить тебе, - сказал он тогда без тени смущения, но и без гордости за подобный поступок. - Но ты бы никогда не узнала об этом.
Тогда Бэт промолчала, но в душе согласилась с ним. Он нравился ей. Определенно нравился. С каждым новым днем, с каждой новой встречей. Все больше и больше.
Сейчас она уже и сама не знала, чего хочет: уберечь Таниту от боли, когда Александр бросит ее или же уберечь Александра от взбалмошности Таниты, когда он застанет ее с одним из своих друзей. Единственное, в чем Бэт уверялась все сильнее - ее сестра и Александр не могут быть вместе. Это стало для нее навязчивой идеей. Зная, что сестра не станет слушать, Бэт решила поговорить об этом с Александром. Он был умным. Он должен был все понять. В мире много девушек еще лучших, чем Танита, он сможет найти себе ту, с которой свяжет жизнь.
Бэт тщательно выбрала подходящий момент для подобного разговора. Попросила Александра подвезти ее домой, сославшись на головную боль и нежелание вызывать такси. Они долго ехали молча. Она знала, что он догадывается о том, почему они остались наедине. Знала, что он молчит, давая ей возможность начать разговор первой. Но все мысли в голове путались...