"Приди ко мне!" - вздыхала она томно, и ветер возносил ее слова до ветки высохшей, где в полном отчужденьи, вдали от всех, покинутый, забытый, дрожал над кругом сыра ворон старый. Зажавши в клюве сей предмет съедобный, нахохлив перья и прикрыв глаза, внимал речам он огненной плутовки - о, как была плутовка хороша! Блестела янтарем на солнце шкура, бесстыжей зелени исполнены глаза... ну, в общем, все, чтоб ворон наш знакомый, рассудка голос до безмолвья заглушив, поддался чарам и влюбился с жаром пылким, как будто и не убежденный холостяк...
А рыжая меж тем все продолжала: "Мой рыцарь черный, мой пернатый гений! Как горд ваш профиль, как прекрасен слог! Ваш корпус преисполнен благородства, и крылья мощи необузданной полны... О горе, горе! Вы меня пленили, вы сердце жжете сладостным огнем, и верю я, что близится мгновенье, когда вы с вашей горькой высоты опуститесь на землю вдохновенно - прижать меня скорей к своей груди..."
Был ворон стар, но, не взирая на подагру, на кризис "средних лет" и простатит, расправил крылья он, как в годы молодые, и, прихватив с собою сыр и рафинад, сорвался вниз - упал в пике счастливом, навстречу счастью и безумнейшей любви...
На ужин у плутовки было блюдо французской кухни - птица, приправленная сыром "пармезан"...