Было это давно, дети мои. Я был молод, но уже имел несколько смертей. То на мотоцикле кувыркнусь, то лампочку в люстре не так вставлю. И вот, в очередной раз покинув этот мир, обнаружил я себя на реке Стикс в лодке Харона. Перевозчик лениво правил веслом, дырявый парус почти полностью скрывал его из вида.
Осознав место, я сказал Харону:
- У меня нет денег заплатить за перевоз.
- Да ладно тебе, не впервой, - звонким голосом отозвался Харон. - Мне и деньги не нужны. Пообщаться с новым человеком - вот моя награда. Мог бы и запомнить уже.
Не понял я перевозчика, но расспрашивать не стал. Хотел сперва осмотреться, собраться с мыслями. Поглядев по сторонам, я сообразил, что Харон не перевозит, а просто плывёт вдоль реки. На всякий пожарный я решил уточнить:
- Ты что же это, не собираешься меня на тот берег везти?
Харон наконец отодвинул парус и посмотрел на меня. Я думал он старик, а он парень лет двадцати, рыжий, кучерявый, с ямочками на пухлых щёчках. Обычно его рисуют в грязном хитоне, а этот щеголял в малиновых шортах и жёлтой майке.
- Устал я тебя возить. Вроде умрешь, и тут же обратно, будто смерть на тебе заикается. Опять приходишь и опять канючишь «у меня денег нет, у меня точно денег нет». Надоел! В этот раз поедем к сестре. Там нектар и амброзия, танцы до упаду - веселуха!
- А по какому случаю веселуха? - осторожно поинтересовался я. - И кто твоя сестра?
- Сестра моя - богиня светлого дня Гемера. Уже который год празднует квантовый скачок сознания у людей. В две тысячи седьмом начала, до сих пор гуляет. Гостей там до едрени-фени. Бывает так надерутся, что я их штабелями по обоим берегам развожу. Ты лучше держись за борта, а то сейчас будем проходить мимо эзотериков. Смотри, как бы в тебя не угодило что-нибудь.
Слева, на живом берегу, что-то сверкнуло. Потом опять. В ответ с мёртвого берега тоже сверкнуло. Какие-то мелкие молнии, я точно не разглядел. Вцепившись в борт лодки, я спросил:
- Харон, что это за молнии такие странные?
- Да это не молнии. Это люди, начитавшись эзотерической литературы, гоняют свои энергии как бог на душу положит. Про шары между ладоней ты наверняка слыхал. А молнии, они от всплесков спирали Ишвары. Там ещё энергетические двойники мельтешат, пакаува и прочая дребедень. Даосские штучки-дрючки. Навыдумывали люди игрушек, вот и балуются.
- А почему с разных сторон Стикса? Я думал, мёртвые уже ничего не могут.
- Кто бы говорил! - весело ответил Харон. - Я и сам не пойму этих эзотериков. Вроде живые, но шныряют то тут, то там. И как не надоест?!
Неожиданно над парусом появился мужик в кожаном фартуке на голое тело. Морда серьёзная, на руках перстни сверкают. Я хоть и удивился сильно, но краем глаза заметил, как Харон выхватил из кармана рогатку и навскидку влепил камушком мужику между глаз. Быстро, точно - никаких сомнений в том, что Харон делает это уже давно и с удовольствием.
Мужик взвыл и улетел на правый, мёртвый берег. На мой беззвучный вопрос Харон ответил:
- Масоны достали. Каменщики проклятые. Одно время сотнями вились над рекой. Все берега уделали. Вот и этот тоже. Ты думаешь он помирать полетел на мёртвый берег? И не надейся. Полетел жаловаться кому-нибудь. Наплетёт про нападение двух огромных демонов в огне и пламени. В общем, справедливость будет искать.
- Мы же не демоны, - пробормотал я. - Да и почему два, ведь стрелял-то один?
- А чтоб товарищи зауважали. Не-е, бывают среди них нормальные и бабы, и мужики. Мне, в общем-то, наплевать. Скоро доберёмся до сестры, там оттянемся. Туда даже ясновидящие не суются. Не интересно им смотреть на праздник. И это очень хорошо, ибо нет на свете зла вернее, чем ясновидящие.
Произнёс последние слова Харон жутким замогильным голосом и на миг принял вид измождённого старика в лохмотьях. У меня душа в пятки ушла. Харон быстро принял обычный вид и рассмеялся.
- Понимаешь, они беспредельщики. Суют свой нос куда не просят. Представь, уединился ты с какой-нибудь душой с женской доминантной энергией, только разошёлся - бац! На тебя смотрят огромные два глаза! И фигу с маслом ты от них скроешься. Что только мы им не показывали, чтобы отвлечь: и конец света, и начало света. Нашествие марсиан, нашествие апостолов. Но они, как тараканы, которые привыкают к яду. Посмотрит один такой пару месяцев про конец света, потом опять ищет: что бы такое интересное посмотреть? Быстро «прикуриваются».
Можете себе представить, как я был поражен! Оказывается, все эти истерики о концах света и прочие сюжеты идут от ясновидящих, которых просто отвлекали, чтобы не мешали заниматься...
Не знаю, чем бы закончились мои размышления, если бы мы не ткнулись носом лодки во что-то мягкое.
- Пифагоровы штаны! Только этого нам не хватало! - в сердцах воскликнул Харон.
- Что случилось?
- Вот, штаны Пифагора, - ответил Харон, показывая на огромных размеров полотнище. Оно местами было притоплено, местами дыбилось выше лодки. - Кутхуми, решил постирать свои штаны и опять упустил.
В голове моей всё перемешалось. При чём тут Пифагор? Что за перец такой - Кутхуми? И неужели это здоровенное полотнище может быть кому-то штанами? Харон сжалился и стал терпеливо объяснять.
- Кутхуми - это вознесённый мастер. Погоняло у него «Большие штаны - маленькое сердце». Он в одной из прошлых жизней был Пифагором. А в другой - шахом, построившим Тадж-Махал. Прозвище получил за то, что всегда хотел быть шишкой на ровном месте. Выбирал жизни крутого завоевателя, царя или математика. Короче - большие штаны. А маленькое сердце добавилось из-за его истории с женой Мумтаз-Махал. Великая любовь и великая скорбь.
Признаюсь, у меня были кое-какие представления о вознесении и людях достигших этого. Огрохеменные штаны в речке туда никак не вписывались. Это какая должна быть жопа, чтобы носить такие штаны?
- Прикольный ты малый, - сказал Харон, вприщур глядя на меня. - Я тебе про великую любовь, а ты про жопу думаешь. Не, не возьму я тебя к сестре. Ты нам весь праздник квантового скачка испортишь. Отвезу-ка я лучше тебя к поручику Ржевскому. Два сапога пара. Там ты надо-олго застрянешь. Может быть, даже к просветлению придёшь и тогда, милости просим.
Не довёз Харон до поручика. Увязли мы в штанах так, что пришлось архангелов вызывать. Они-то прилетели, но с ними появились ещё Вознесённые Мастера. Чистые сознания, свободные и радостные. Такой ржачь над рекой поднялся, что я не выдержал и воскрес.
Вот, пишу сейчас сорок пятое завещание. Врачи обещают прекратить это безобразие, только я не понял, на каком берегу Стикса. И перед нотариусом неловко уже... Но это не важно. Важно то, что я завещаю вам мой приз книги рекордов Гиннеса как самому вёрткому коматознику и молю вас, дети мои: остерегайтесь Вознесённых Мастеров. Они страшнее ясновидящих. С ними, либо самим надо становиться Мастером, либо даже и не думать о просветлении.
Силы мои на исходе. Чувствую, что ещё немного и сознание моё расширится. Я обрету просветление и также, как Сен-Жермен, Кутхуми и Блаватская, буду ржать над вами по поводу и без. Уже было несколько миражей - моментов единства с самим собой. Знайте, что я любил вас и до последнего сопротивлялся просветлению.
Что только я ни делал, но обретал только всё большую ясность и глубокую мудрость. Такую глубокую, что она нафиг не нужна никому здесь. Скоро меня накроет волна освобождения. Я выбрал пожить ещё какое-то время в теле. Год-два, а может быть и лет сто пятьдесят. Пока не решил, как масть попрёт. Это будут трудные для вас времена. Такими же трудными, какими были мои минуты под смехом банды Вознесенных Мастеров в водах Стикса. Но всё проходит, только Я Есть вечно. О, боже, началось...
Я Есть ваш отец, дед и прадед... Я... Я есть кто Я Есть