«Мох сохнет!» - удивился Конрад, глядя на ствол вековой сосны, возвышающийся у входа в пещеру. Разум вскричал: 'Я пропустил что-то важное!' Волна ужаса накрыла с головой. Остро защемило сердце. Старый колдун схватился за грудь, короткими вдохами протолкнул себя через мгновения страха. Полегчало. Внезапный приступ боли заставил внимательно оглядеться: нет ли ещё чего нового? Болото между пещерой Конрада и лесом стояло всегда, но сейчас исчезло. На его месте раскинулось море цветов. Яркое буйство красок. Куда-то делся камыш и осока, болотных кочек в низине совсем не видно из-под невесть когда выросшего шиповника.
С тяжёлым вздохом Конрад сел на валун, лежащий возле пещеры. Огромный камень, грубо обтёсанный, чтобы служить дверью в случае опасности. Он весь потрескался, наполовину ушёл в землю и оброс мхом. Крюки, за которые привязывались канаты для втягивания камня, проржавели и рассыпались, оставив после себя рыжие пятна. Видать, давно уже колдун не встречался с опасностью. Тем резче он почувствовал угрозу.
В отчаянии Конрад обхватил голову руками. С треском лопнул на спине шов прочного некогда плаща. Но это не заботило колдуна. Он увидел в изменениях вокруг пещеры приближение более серьёзных проблем.
- О, как я мог пропустить всё это! - завывая, вскричал колдун. - О чём я думал? Скоро здесь появятся люди, и тогда последней надежде конец!
Из леса метнулась по небу тёмная точка. Обыкновенный чёрный ворон, если бы не искра человеческого сознания, живущая в птице с самого рождения. Ворон сел на могучую ветвь сосны и прокричал:
- Р-рад видеть тебя, Конр-рад. Но печали твоей я не р-рад. В чём дело?
Из-под седых бровей на ворона сверкнули глаза колдуна.
- Нет-нет, только не молнии! - притворно испугавшись, запричитал Ворон. - Что ты так р-распер-реживался, али смер-рть свою почуял?
Не удостоив птицу ответом, колдун встал и решительно направился в лес. Ворон перелетал с дерева на дерево, наблюдал. В лесу колдун стал шарить палкой по кустам, находил мухоморы и складывал их в карманы плаща. Грибы ломались, крошки празднично раскрашенных шляпок падали в траву, но колдун не обращал на это внимание. Набивал карманы до тех пор, пока куски не стали сыпаться на каждом шагу. Оценив размеры добычи, колдун повернул обратно.
На выходе из леса Конрад зажмурился. Солнце щедро освещало многоцветие, вспыхнувшее на некогда сыром и мрачном месте. Чертыхнувшись, колдун поспешил к пещере, стараясь смотреть только под ноги. По сравнению с царством леса на тропинке свет буянил, как пьяный кот, и жара стояла невиданная для этих мест. Седые волосы на макушке колдуна повисли мокрыми нитками. Запыхавшийся и вспотевший старик добрался до валуна, вытряхнул содержимое карманов прямо на камень. Разложил грибы равномерно под солнышком и ушел в прохладу пещеры.
Внимательно наблюдавший за действиями колдуна Ворон прокричал с ветки:
- Что я вижу? Готовишь мухомор-ры сушеные на солнце! Ты никак собр-рался путешествовать вне тела. И как не боишься за кости, оставленные без пр-рисмотра? А если люди пр-ридут или волк, изголодавший до безумия?
В ответ из пещеры вылетела палка. Воткнулась в мохнатую ветку сосны рядом с птицей и зацепилась сучками за хвою.
- Эй, полегче! Палки могут испор-ртить опер-рение. Иди сюда, старый чёр-рт, рассказывай, что тебя тр-ревожит?
К удивлению Ворона, колдун вышел из пещеры. Оттёр пот рукавом, сел на разложенные мухоморы. Не то, что не заметил, просто не придал значения. Задумчиво поскрёб седую бороду и сказал:
- Перемены. Я не могу понять, откуда они и куда ведут. Пойду на Землю, на ней все энергии сжаты и всё виднее. А тело... - колдун посмотрел на руки, на ноги, - пусть будет, что будет.
Ворон слетел с ветки и сел на траву перед колдуном. Заглянул снизу в глаза.
- Что-то в тебе изменилось, Конр-рад. Будь остор-рожен там, на плотной Земле. Ты стал другим, а Земля и подавно. Энер-ргия появилась новая, доселе не виданная...
- Тебе-то откуда знать, чёрный голубь? - прервал Ворона колдун. - Ты здесь сидишь, не вылезая.
- Не так всё пр-росто, колдун. Я много где бываю. Хоть до матушки-Земли и не добир-рался, но встр-речал нимф, котор-рые ушли оттуда. Там сейчас всё поменялось. В общем, опасайся осознанных людей. Им-то на тебя наплевать, но мимоходом могут зацепить.
- Да, ну?! - глаза колдуна широко распахнулись навстречу удивительной новости. - Нимфы ушли с Земли? А элементали?
Ворон стал деликатно точить клюв о камень, изредка выбрасывая словцо:
- Не все... не совсем...
- Ну и пуп с тобой, черномордик. Храни свои секреты. Я всё равно отправлюсь в путь, как только луна покажется. В её свете легче скользить между мирами. А тебя я хотел попросить о помощи, - Ворон перестал точить клюв и взглянул на колдуна, - найди молодого княжича, узнай чем он занимается, где живёт. Я вернусь через два дня.
Ворон расправил крылья, стал крутиться на месте, выкрикивая:
- Чур-р меня, чур-р меня! Конр-рад о ком-то заботится! Не было такого ср-роду!
Колдун продолжил:
- Чувствую, перемены большие надвигаются...
Резкими прыжками Ворон скрылся от солнца в тень сосны. Оттуда, из черного укрытия ответил:
- Не буду я с людьми связываться. Тем более с княжичем. Ты в последний р-раз из пещер-ры выходил лет двадцать назад. Он давно уже не молодой. И р-рука у него бьёт точно, стр-рела летит быстр-ро.
Колдун выгнул бровь, закатил глаза.
- И то верно... Но откуда у тебя заячьи повадки взялись?
- Ты бы лучше сказал, откуда я вообще такой взялся?! - выскочив на свет, крикнул Ворон. - Обещал же!
Вид растревоженного Ворона позабавил Конрада. По-стариковски тихо он рассмеялся, попытался погладить Ворона, но тот отпрыгнул глубже в тень.
- Не время ещё, братец, не время, - задумчиво ответил Конрад.
Кряхтя, поднялся с камня. Отряхнул приставшие к заду кусочки мухоморов и ушел в пещеру. Ворон подождал немного и улетел обратно в лес. Только мухоморы остались там, где их положил колдун. Тонким дымком отдавали влагу ветру.
Дубовая роща, укрывшись ночной темнотой, отдыхала от жары. Томно шелестела листва, мелькали светляки. И лишь поляна у ручья не знала покоя. В её центре ярко горел костёр, светом помогая князю с сыном скручивать пойманного оборотня. Кольчуги, надетые поверх боевых костюмов дружинников, сильно затрудняли работу. По лицам стекал пот, его некогда было смахнуть. Кожа блестела как сталь и длинные русые волосы в свете костра выглядели седыми.
Сеть из толстых веревок надёжно держала извивающегося зверя, но князю нужно было полностью сковать его. Сынишка подавал цепи, деревянные колодки, а князь одевал их на лапы оборотня и туго стягивал.
Сдавленный хрип оборотня уже почти не был слышен из-за неистового стрекота сверчков. Кони, стоявшие на дальнем от зверя краю поляны, иногда похрапывали, переминались с ноги на ногу. Вокруг ночь правила жизнью: блестела луна и звёзды перемигивались на небосклоне. Но на поляне свет костра делал своё дело.
- Смотри, Велесто, как с ними надо! - князь подвязал один конец цепи к колодкам на задних лапах оборотня, а другой перекинул через ветвь рослого дуба. - Я его подвешу так, чтобы голова на ладонь от земли висела. Когда кровь прильёт к мозгу, заработает человеческая суть. Тут и начнётся самое интересное.
Сыну князя всего двенадцать лет. Оборотень страшит и манит его: огромные зубы с палец длиной, мощные лапы и глаза, пылающие ненавистью. Никак не верится парнишке, что где-то внутри зверя есть человек.
- Пап, а как узнать, что он уже человечьим сознанием смотрит?
Усмехнулся князь, подошёл к коню, снял перекидную сумку. Достал тонкий нож и большое, как блюдо под осетра, зеркало в железной оправе. Зеркало князь воткнул в землю перед мордой оборотня, а ножом аккуратно обрезал толстые верёвки сети перед глазами зверя, мешающие смотреть на отражение. Затем князь достал из сумки второе большое зеркало и вручил сыну со словами:
- Как только человеческое сознание у него заработает, он от своего вида захочет отвернуться. Сразу шкура начнёт гнить, когти выворачиваться. Ты тут не зевай. Суй ему перед глазами зеркала и следи, чтобы свет от костра не загораживали. Пару раз он поймает своё отражение в зрачки, навек расхочется в волка превращаться. Потом и отпускать можно.
Мальчик прижал зеркало к груди, чтобы не упало ненароком. Обошёл подвешенного оборотня кругом. Присвистнул от восхищения.
- Какой красивый! Шерсть так и льётся серым бархатом, а зубы словно копья.
Князь обеспокоенно глянул на сына.
- Это в тебе наша кровь говорит. Не поддавайся, сынок. Дикая природа в нём бурлит, лихая. Только человек может с ним справиться хитростью и верой в себя.
Велесто отступил назад. Подбежал к отцу, встал за его спиной.
- Пап, а кто это будет... когда шкура слезет?
Князь задумчиво поскрёб бороду.
- Не знаю, сынок, мощный оборотень, видно давно перекидывается. Из тех, кого я знаю, мало кто на воле остался. Или крестьяне убили, или я их вернул в люди. Может, дальняя кровь, а может, и совсем чужой. В гнилую годину расползлась зараза по земле. Убежал колдун неизвестно куда. Только бы добраться до него, уж я припомню старое!
Крепко сжал зубы князь, желваки загуляли. Тут же опомнился, вздохнул глубоко пару раз. Погладил сына по голове.
- Наверное, он умер уже давно, чернокнижник проклятый, - глаза князя чуть прищурились, не верил он в смерть колдуна. - Я тебе всё это показываю, чтобы ты понял - придёт и твоё время. Когда исполнится четырнадцать лет, позовёт тебя природа. Начнёшь во сне перекидываться. Я следить буду за тобой. Поймаю и свяжу. Повисишь немного, в зеркало посмотришь и отпустит... как меня отпустило. А там, глядишь, и не будет больше оборотней у нас в роду. Природа меняется, всё к лучшему идёт.
Князь потрепал светлые кудри сына. Достал из сумки третье зеркало, протянул ему.
- Вот запасное зеркало, на случай, если он заплюёт эти два. Вытирать некогда будет, просто бери чистое и ставь перед глазами. Познав своё отражение, человек в нём заговорит. Шерсть не исчезнет мигом, как при обратном перекидывании, а клочьями слазить будет. Когти отвалятся, зубы раскрошатся до размеров обычных, людских. Дальше он сам из колодок выскользнет, потому как чресла людские тонки для колодок оборотня...
Сознание Конрада направилось к Земле. Схваченное со всех сторон разумом, не имеющее шанса выскользнуть на свободу. Конрад много сил отдал, чтобы добиться полного контроля. Правда, иногда у него возникала мыслишка: 'А не отпустить ли сознание в свободный полёт без разума? Что будет?' Он даже попытался один раз, но навалившийся страх неизвестности не позволил отбросить контроль. Откат назад был настолько болезненным, что Конрад зарёкся пробовать ещё раз.
Среди тонких миров дорога к матушке-Земле выстлана хаосом энергий. Чем ближе к ней, тем больше потерянных осколков сознаний, остатков чьих-то творений. Энергии густо выстлали путь, и колдун быстро пришёл к цели.
Добравшись до большого города, первым делом Конрад занялся поиском какого-нибудь тела, чтобы видеть и слышать в русле здешней реальности. Подвернулась кошка, спящая под кустом цветущей сирени. Она пробовала сопротивляться, но колдун быстро продавил себя в её сознание. Через кошачьи глаза колдун огляделся. С последнего визита Земля изменилась. Появились огромные дома, механизмы. Люди стали выглядеть по-другому: осанка выпрямилась, но появилась спешка, как у зайца, которого собаки гонят по полю. Энергии вокруг людей сгустились, окрасились в новые цвета, что обещало сюрпризы в поведении.
Колдун вскарабкался на крону ближайшего дерева. Далеко во все стороны расходились пути движения энергий. На общем фоне привлёк внимание дом возле парка. Пятиэтажный, каменный, он выделялся ярким пятном, как скала, заросшая яркими одуванчиками в лесу. От него веяло неизвестностью. Среди окружающего сумбурного перетекания энергий этот дом имел вид островка спокойствия. Явление новое, раньше не встречалось Конраду. Он решил войти и поискать изменения. В чём причина, и что заставляет миры меняться?
Дождавшись открытия входной двери, кошка-Конрад вбежала в дом. Торопившийся жилец не стал тратить время и выгонять животное. Он пошёл дальше по своим делам, а кошка - по своим. На втором этаже кошка неожиданно прижалась к стене. Конрад с трудом справился с ней и заставил остаться на месте. Осмотревшись, колдун увидел причину беспокойства: одна из дверей и стена возле неё скрывали мощные перетоки энергий. Эти движения не видны людям, но животные их знают.
'Эге, вот и нашёл я то, что искал, - подумал Конрад. - Здесь живёт один из тех, кто создаёт изменение!'
Колдун усыпил кошку и вышел из её тела, чтобы одним сознанием проникнуть за дверь. Не получилось. Удивившись, Конрад попытался продавить себя сквозь барьер, как легко смог сделать с кошкой. В момент, когда казалось пробой уже достигнут, сознание Конрада рассыпалось на сотню осколков. Части испуганно попытались собраться вместе, но не смогли. Они отталкивались, как младенец беспорядочно отталкивает мать, не понимая себя, не понимая движений рук и ног. Контроль над собой - предмет бесконечной гордости Конрада - был утерян. Если бы Конрад смог осознать это, он был бы в ужасе. Милосердное неведение накрыло колдуна. Он мог понять лишь то, что ему надо бороться за себя. Но как и с кем терялось в хаосе мельтешащих образов.
Кошка давно проснулась и убежала. День склонился к вечеру, но ничего этого не знал колдун. Он тщетно пытался собрать себя воедино. Его мучения длились бы вечно, если бы не вернулся хозяин двери. Это была женщина лет тридцати. Среднего роста, худощавая. Длинные русые волосы сплетены и уложены кольцом. Голубые глаза чуть подведены чёрным. Лёгкое платье с игривым декольте, туфельки на тонком каблучке. Она знала, что красива, и ей нравилось это знать. Ей вообще нравилось знать себя: что она есть на белом свете, есть её красивое тело, разум и душа.
Заходя в квартиру, она слегка запнулась на пороге. Хохотнула от неожиданности и сказала сама себе:
- С чего бы это мне запинаться? Прочь всё лишнее!
Благодаря словам женщины Конрад высвободился из ловушки. Кошки на месте не было. Тратить время на поиски нового тела колдун не захотел. Он вспомнил про древний способ общения через Знание. Юного Конрада - Радю - обучал этому княжеский лекарь. Да всё без толку. Радя жаждал умений, навыков колдовской силы, и слова лекаря об открытом сознании летели мимо ушей. Зато сейчас Конрад вспомнил и ухватился за эту возможность, как за единственный способ разобраться в ситуации. Медленно колдун погружался в собственное сознание, мимо вихрей чужих мыслей, мимо облаков собственных раздумий. Откуда-то изнутри ему на встречу стал подниматься свет. Осторожно, стараясь не спугнуть ясный дар, Конрад открылся навстречу потоку чувств. Разум тут же подобрал нужные слова. Они вплелись витиеватым дымком в сознание, выдавая себя за суть. Как ни быстр был разум, но Конрад успел обнаружить пропасть, лежащую между океаном понимания и капельками слов. Ясность, впервые промелькнувшая перед внутренним взором, была неожиданной и удивительной. Слова безжалостно обрезали смысл и оставляли лишь несколько фраз: 'Здесь живёт осознанный человек. Она не хочет незваных гостей. Энергии вокруг ясно дают это понять. Не следовало лезть напролом'. Слова суетились, тасовались, подбирались формулировки, и не было видно конца-края их возне. А Знание было снисходительно полным и оттого неизмеримо приятным. От него остался крохотный огонёк внутри. Будто кресалом удивления был зажжён давно подготовленный трут. Колдун не мог понять хорошо это или плохо. Разум ныл, говорил о надвигающейся беде, но сознанием Конрад не чувствовал ничего плохого для себя. Наоборот, неожиданная загадка дала повод отступить и не пробовать атаковать дверь снова.
'Подожду здесь, - решил Конрад. - Всё равно она выйдет из дома когда-нибудь'.
Долго ждать не пришлось. Женщина вышла и направилась по своим делам. Колдун последовал за ней. Лишившись глаз кошки, он не мог оценить стройность фигуры, но зато мог видеть исходящие от неё энергии и их сплетение с окружающим миром. Про себя он назвал женщину Новая. Настоящее имя ему было не интересно. Так было удобней использовать в мыслях суть явления.
Новая шла среди снующих людей свободно, ни разу не столкнулась ни с кем. Конрад видел потоки энергий других людей. Они загодя освобождали дорогу. Это было удивительно. Когда Новой захотелось перейти дорогу, железные машины остановились, пропуская её. Вдруг из-за поворота ограды парка вынырнула небольшая машина и помчалась прямо на Новую. Женщина обернулась. Ни тени страха не заметил Конрад в окружающих её энергиях. Наоборот, он увидел четко сфокусированное желание жить. Весь мир вокруг вытянулся по струнке, чтобы соответствовать этому желанию. Конрад увидел, как большой чёрный сгусток энергии на колесе машины сжался и перетёк из области возможного в текущую реальность. У железной громыхалки лопнуло колесо и она воткнулась в столб. Новая пошла дальше, а Конрад задержался, чтобы осмотреть машину и её хозяина. Чем дальше уходила Новая, тем больше окружающие машину энергии становились похожими на суету вокруг: каша из желаний и страхов. И лишь вокруг Новой мир организовывался под её звучание.
'Странно, она ничуть не переживает о только что случившемся, - подумал Конрад. - Не остановилась чтобы выплеснуть на хозяина машины... Стоп. Ей нечего вываливать на голову бедолаги. Её не волнует прошлое, и, похоже, она не очень-то озабочена будущим. Её сознание присутствует только в настоящем. Неужели в этом её сила? А если так, то что мешает и мне поступать так же?!'
Всё остальное стало уже не важным. Колдун вновь почувствовал приятную волну прикосновения к истине. 'Живёт ли эта женщина в моём мире? - задумался Конрад. - И кто она там?' Желание собрать все кусочки загадки воедино заставило колдуна отказаться от слежения за Новой. Он стремительно перебрался обратно в свой мир. Нашёл тело нетронутым и погрузился в привычное сплетение энергий.
На этот раз возвращение было тяжёлым. Искра огня, подцепленная на плотной Земле, стала жечь изнутри. Колдун лежал на деревянном помосте, служившим кроватью, не в силах встать. Пот стекал ручьями, мучила жажда, голод схватил живот клещами. Несколько часов колдун корчился в муках. Наконец, сознание покинуло истерзанное тело. Оно ушло, не взяв с собой привычного спутника: разум остался делить боль с телом. Это произошло впервые. Сознание Конрада обрело свободу, которая раньше была только во сне. Но сон - лишь отблеск величия, в которое влетело сознание на этот раз. Конрад даже не вспомнил о проблемах тела. Он целиком отдался новому опыту. Радость осознанной свободы поглотила всё. В какой-то миг он пожелал увидеть связь Новой с миром Конрада. Знание пришло мгновенно - князь Сеян. И мысли, которые были у князя по отношению к Конраду, тоже пришли.
Недолго колдун радовался свободе. Что-то притянуло его обратно в тело. Как ни был короток миг свободы сознания, но он принёс мир телу. От прежней жгучей боли осталась лишь слабая ломота в костях. Едва осознав исцеление, Конрад подумал: 'А не вернётся ли боль?' На волне страха разум выхватил из недавно обретённых знаний прямую угрозу: 'Женщина на Земле и князь Сеян - проявления одной и той же сущности. Князь хочет отомстить!' Старая обида поднялась в груди Конрада.
Князь угрюмо смотрел на догорающий костер, на спящего рядом сына. Ночь уходила. Раздались первые звонкие трели птиц. Они не потревожили сон парнишки. Умаялся он за ночь, спал глубоким сном. Оборотень всё так же висел в сетях, тихо, словно мёртвый. Не сработали зеркала.
С первыми лучами солнца, окрасившими небо в малиновый цвет, шерсть стала исчезать. Превращение произошло быстро. Человек выбрался из колодок и перевернулся ногами к земле. Теперь его удерживала только сеть.
Князь подошёл и посмотрел на оборотня.
Из-под нахмуренных бровей на него глядел незнакомец. На голову выше князя, жилистый, с всклокоченной чёрной бородой. Взгляды скрестились. Оборотень не боялся, спокойно смотрел в глаза князю, ничуть не смущаясь своей наготы.
- Ты по-нашему говоришь? - спросил князь.
- Да.
- Кто ты?
- Не знаю, - ответил оборотень и улыбнулся.
Князь в задумчивости погладил бороду. Видно было, что оборотень темнит. Но что ему от этого? Князь решил подробнее расспросить. Сходил за седлом, бросил на траву перед оборотнем и сел, как на стул. Малость неудобно, но лучше, чем просто на траве сидеть.
- Что ты помнишь о себе?
Оборотень перестал улыбаться, задумался.
- Уже мало что... Помню коней у реки, белый тополиный пух летит над водой. Мать смеётся. Отец брызгает на неё водой из ковша. Рядом меньшой брат Конрад мастерит что-то...
Оборотень замолчал. Стал возиться, устраиваться поудобнее в сетях. Князь тем временем размышлял. Давно уже в здешних краях детей не называют именем Конрад. Помнит народ о зле, принесённом последним мальчиком с таким именем.
- Что ещё ты помнишь о Конраде?
Оборотень удивлённо взглянул на князя.
- Пошто тебе малец? Меня поймал, меня и наказывай. Радю не дам в обиду.
Теперь уже очередь удивляться пришла князю. Оборотень защищает кого-то! Воистину перемены в природе. Даже оборотни человеческие струны вспомнили.
- Последний Конрад, про которого я слыхал, много зла принёс людям. А ты откуда? Здешний или пришёл к нам издалека?
Мимо пролетела птаха. Сделала крюк и вернулась, села на плечо оборотня. Улыбка вновь появилась на его заросшем бородой лице. С видом победителя взглянул он на князя.
- Не мог Радя зло причинить, - со вздохом ответил оборотень. - У него руки золотые, голова светлая. Всё на свете знать хочет и что ни задумает, всё у него получается. Светлый дар в нём. Негоже напраслину городить. Уймись человече, а не то зашибу.
Сильно раздосадовал князя упрямый оборотень. Как его пронять?
- Сам в сетях, а угрожаешь... Да знаешь ли ты, что я тоже ночами в волчьем обличии по лесам бегал?! И причиной тому - Конрад! Давно, никто и не помнит уже когда это было, Конрад помог моему предку отомстить обидчику. Наколдовал что-то и теперь все в моём роду появляются на свет с волчьим будущим. Вот и ты: или родственник мне, или с дальних краёв, куда убежал Конрад давным-давно.
Пленник перестал улыбаться. Птичка спорхнула с его плеча и села на ветку дуба.
Князь махнул рукой в сторону сына.
- Видишь, у костра спит мой сын? Он ещё ни разу не перекидывался. Ты можешь почувствовать в его крови знакомый звон. Звон неудержимой дикой воли. Попробуй, оборотень, втяни ноздрями воздух, поймай запах зверя!
Поддавшись порыву, оборотень бросился на сеть. Через ячеи посмотрел на спящего Велесто, задышал, широко раскрывая ноздри. Замер. Откинулся назад.
- Твоя правда, человече. Сын твой скоро оборачиваться будет. Осталось немного ждать. Но в тебе я звон другой чую. Убил ты в себе волка. Его страсть изменилась в тебе, стала ярче. Уж не в волка тебе оборачиваться - Солнцем скоро будешь, - оборотень закрыл глаза, мечтательно добавил: - Радя так и говорил мне. Всё, всё сбывается так, как он сказал...
- Что сбывается? - требовательно спросил князь. - В какое это Солнце я превращусь?
- Сумеешь волка в себе изменить - сумеешь и человека победить. Так говорил Радя, когда предложил мне сплести волчью суть с моей. Вот, дождался, - оборотень открыл глаза. - Расскажи, человече, как ты волка в себе усмирил?
Сзади к отцу подошёл Велесто. Лицо заспанное, чуть опухшее, с красными вмятинами от седла, которое вместо подушки подложил. Но глаза уже смотрят любопытно.
- Пап, можно я тоже с вами?
Князь посадил сына к себе на колени, обнял.
- Давай меняться, оборотень? Я тебе расскажу про то, как волка усмирить, а ты мне про Конрада и Солнце?
Оборотень рассмеялся.
- Да кто ты такой, чтобы я с тобой договор держал?
- Я - князь Сеян!
Оборотень оценивающе взглянул на князя.
- Жидковат ты для дома Сеян. Ни ростом, ни плечами не вышел, но и обмана в тебе не чую. Видно, слабеет кровь... - оборотень просунул сквозь ячею сети чумазую руку. - Добро, скрепим уговор!
Князь, не мешкая, подал ладонь. Крепкое рукопожатие словно свечу зажгло. Князь и оборотень смотрели друг на друга без тайного умысла, на равных. Солнечный луч выскользнул из-за горки и упал на руки.
С ветки соседнего дерева за сценой наблюдал Ворон. 'Интересно, не про нашего ли Конрада оборотень говорил? - спросил сам себя Ворон. - А если так, то он лет триста уже волком по ночам бегает. Сколько же он народу погубил? Нет, не мог он так долго скрываться. Оборотни убивают и зверей, и людей. Мужики поймали бы его давно. Тогда где он прятался и что ел?'
Вопросы в голове птицы множились. Хотел было Ворон дальше подслушать, но внутреннее чутьё властно направило к пещере колдуна. Что-то более важное собиралось там. А что именно непонятно. Не привык Ворон к неизвестности. Тревожила она его... и манила. Манила потому, что в каждой неизвестности чудилось ему освобождение. Тяга к человеческому сознанию, частью которого он был, никогда не пропадала, а только наливалась страстью. Мечталось Ворону, что однажды придёт в лес человек и поманит к себе потерянный осколок своего сознания. Сольются энергии, воссоединится сущность небесная. Нет, не чудилось Ворону. Он точно знал, что так оно и будет.
Едва вылетев из леса, Ворон заметил Конрада стоящего у входа в пещеру. Подлетел к нему, сел на ветвь сосны. Вид колдуна подействовал на птицу угнетающе. Живой скелет, а не человек. В чём только жизнь держится.
Конрад тяжело сел на валун. Поднял налитые кровью глаза на Ворона и спросил:
- Ты тоже думаешь, что я злой колдун, только и мечтающий как бы навредить людям?
Страшно стало Ворону. На всякий случай он перелетел на ветку повыше и оттуда прокричал:
- Все пр-ро это знают! Ты загубил князя Сеяна, ты болезни навлекаешь, засухи...
Немощно повесил голову колдун. Едва слышно ответил:
- Впервые говорю... Слушай, Ворон. У меня был старший брат. Пятнадцать лет разницы между нами. К нему перешло от отца княжество, но я не завидовал. Мне были интересны другие дороги. Сызмальства я больше времени проводил с волхвами, чем с матерью и отцом. Когда мне было двадцать три года, князь пришёл за помощью. Его жену похитили, кто-то из северных людей. Он просил и след найти, и силой одарить. Мне стало интересно, смогу ли я создать что-то новое, имея такой прекрасный материал, как человека, согласного на всё. Но князь не хотел вернуть жену. Он хотел отомстить...
По мере того как старая история вытекала на свет, менялся облик Конрада. Наливались прежней упругостью мышцы, дыхание выравнивалось, становилось всё более глубоким. Словно убрали с русла реки плотину, ручей начал превращаться снова в реку.
- ...Не заметил я этого или не захотел замечать. Кстати, в тебе как раз его часть сознания трепыхается.
- Как так - его? - Ворон раскрыл клюв от неожиданности.
- А вот так, - усмехнулся Конрад, потягиваясь. - Сознание не имеет энергии, но разделить его можно. Чтобы вплести волчью суть в Сеяна, я предложил ему разделить сознание. Князь сам выбрал живое существо для хранения части себя, сам дал себе разрешение на разделение, и сам же, по моим подсказкам всё сделал. А дальше... дальше он не смог с волком совладать.
Ворон ни капельки не усомнился в словах колдуна. Он чувствовал правду и потянулся к ней душой.
- Вер-рни меня, Конр-рад! - взмолился Ворон. - Вер-рни меня ко мне! Что хочешь для тебя сделаю, только вер-рни!
- Ничего мне от тебя не надо, - отмахнулся колдун. - Ты сам всё сделаешь, когда придёт время.
- А когда оно пр-ридёт?
- Судя по нагрянувшим переменам, пора встречать.
Ворон закрыл глаза. Он попробовал коснуться этого неуловимого времени, которое пришло и несёт в себе свободу. Нет, ничего не почувствовал.
- Как же ты мог такое сотвор-рить с бр-ратом? - сорвалось с клюва Ворона.
Молча отвернулся Конрад. Глядя из-под седых бровей на выплывающее солнце стал вспоминать былое. Как сладостно было пробовать свои силы в игре, которая только Создателю под стать. Если бы не слепая вера в старшего брата, Конрад никогда бы не решился на колдовство. Старший брат - это сила, любовь, честность, и всё в одном человеке! Не было никаких сомнений, что он справится, порвёт в клочья дикие энергии. Слишком интересно было. На месте волка в сознании брата должно было вспыхнуть Солнце. Оно должно было соединить в себе сознание человека и чистый поток от источника жизни, который у животных не заперт человеческим разумом. Но вышло не так. Едва брат научился перекидываться туда и обратно, тут же убежал по следу похитителей. Вернулся через несколько лет, полный чужых смертей. Заново женился, попробовал наладить жизнь, но волчья страсть не отпустила. Дни напролёт брат проводил в молитвах, пытаясь заглушить рев зверя внутри, а ночью ужасом наполнял леса. Однажды, он не вернулся из леса. Дружина обвинила Конрада в колдовстве и, если бы он вовремя не скрылся в лесу, то был бы сожжён заживо.
Конрад провел рукой по бороздам на валуне. Следы от когтей брата. Было время, когда между ними был только этот валун. Яростный зверь снаружи пещеры, и молодой волхв - внутри.
- Я хотел ему помочь, - медленно сказал Конрад. - Поселился в этой пещере, каждый вечер оставлял привязанными у входа какую-нибудь птицу или зверька. Закрывал вход этим самым валуном и ждал. Пока брат ел зверька, у меня было несколько мгновений, чтобы снять заклятие. Но единственное что я смог, это научить обходиться без убийств, питаться от луны. Я знал, что так он всё больше будет отдаляться от человеческого. Но если бы он дальше продолжал убивать, то крестьяне поймали бы его и сожгли.
Ворон почувствовал в себе прилив радости, закричал:
- Ты говоришь про оборотня, который не убивает?! Я знаю, знаю где твой брат сейчас!
Колдун задрал голову, чтобы высмотреть Ворона наверху.
- А ну повтори!
Шумно хлопая крыльями Ворон подлетел к самому носу колдуна и прокричал:
- Его поймали князь с сыном. Они сейчас на поляне в дубовой роще, заключают договор!
- Веди! - приказал колдун вставая.
Новая спала. Город за окнами гудел машинами, светил огнями, моргал рекламами. Город хотел жить и делал это как мог, как получалось. А Новая хотела жить ОСОЗНАННО. Ей смертельно надоели игры в любовь, деньги и власть. Она чувствовала, что за всеми этими декорациями есть что-то неизмеримо большее. Настолько огромное, что смерть - всего лишь искорка в пути.
Сразу после того, как Новая сказала 'Хватит!' всем человеческим играм, ей стали сниться удивительные сны. Вот и в эту ночь сон пролился таинственной историей.
На лесной поляне стояли двое взрослых мужчин, старик и мальчик. Рядом ещё вертелась большая чёрная птица, с виду похожая на ворона, но с человеческими повадками. Один из взрослых и мальчик были одеты в сверкающие железом одежды. Старик был завёрнут в старый рваный плащ. А последний мужчина, на голову возвышающийся над всеми, едва прикрыл наготу попоной одной из двух лошадей стоящих рядом.
Мужчина в сверкающей одежде сказал:
- Однажды, я пришёл к лесному озеру напиться после успешной охоты. Ветра не было совсем. Гладь озера стояла ровная, словно ледяная, и над ней яростно светила Луна. Я наклонился к воде и, прежде чем клыки коснулись её прохлады, увидел своё отражение. Приняв отражение за врага, я тут же ощерился готовый к битве, но бой не начался. Я ждал атаки, склонив голову к воде. Кровь стала приливать к вискам. С каждым толчком сердца всё больше крови поступало в мозг, пока наконец давление не сломало какие-то преграды. Что-то лопнуло в голове, стало больно, но не сильно. Ровно настолько, чтобы я подумал о боли, как человек. В следующее мгновение мои глаза, за которыми уже стояло человеческое сознание, увидели отражение в озере. Ужас охватил меня. Откуда-то изнутри вырвалось мощное 'Хватит!', и в тот же миг шерсть стала съёживаться и опадать вонючими кусками...
Мужчина ещё что-то говорил, все остальные слушали. Новая заинтересовалась рассказом, ей захотелось сверх услышанного прочувствовать, что испытал этот человек на озере. Время и пространство прогнулись и она перенеслась в тело оборотня, смотревшего на своё отражение в воде. Вид окровавленной пасти ударил не хуже молота. Желание смотреть на себя испарилось и Новая вернулась на поляну. Там уже не было птицы. Все слушали старика.
- ... сегодня я исправил свою ошибку. Ты свободен, брат.
- А как же Солнце?! - воскликнул здоровяк.
- Не в этой жизни, - ответил старик. - Все главные изменения происходят на Земле. Мы родимся там вскоре, пришло наше время выйти из тонких миров.
От слов старика гигант вздрогнул, упал на колено, упёршись одной рукой в землю. Качнулся в одну сторону, потом в другую, шумно вдохнул и на выдохе рассыпался серой пылью.
- Проклятие снято, князь, - сказал старик. - Твой сын чист, а ты шагнул дальше. Солнце в тебе разгорается. Ты смог преломить зверя в себе и помог сделать это другим. Больше ничто тебя не держит здесь. Все долги оплачены, все дела закончены. Солнце в тебе разгорится не в нашем мире. На Земле есть женщина. Её осознанный выбор заставил тебя увидеть своё отражение в озере. Скоро вы сольётесь в единое сознание. А я ухожу... Жизнь слишком затянулась...
Старик слабо улыбнулся и исчез. В траву упала его рваная одежда. Оставшиеся на поляне отец и сын подобрали её и бросили в огонь. В яркой вспышке сгорело колдовское одеяние, напоследок испугав стоявших рядом коней.
Князь похлопал сына по плечу, тихо сказал:
- Ну, вот и всё. Пойдём, сынок, пора домой возвращаться...