Электронные часы спят крепким сном, обозначая красными светящимися цифрами три часа пятнадцать минут нового дня. Ночной влажный ветер треплет занавеску на окне. Жёлтые пятна дальних огней на стенах, как тысячи солнц прожитой жизни. Тихий, но настойчивый стук дождевых капель в стёкла. Осенняя дождливая тишина сидит, сгорбившись в его продавленном любимом кресле, перебирает страницы толстой газеты.
Ночное одиночество танцует вокруг по озябшему полу.
Сон как явь, а явь - как страшный сон. Кошмар жестоким вихрем ворвался вместе с осенним ветром.
...Вскрик полный отчаяния и капли холодного пота на лице. Тяжёлое дыхание и тьма в глазах. Острая боль, прорезавшая мозг, быстро отступает, но сердце всё также гулко и натужно бьётся о грудную клетку. Силуэт, сидящий на диване, оглядывается на электронное табло часов, потом устало трёт руками лицо.
Откидывает плед, встаёт босыми ногами на холодный пол. Машинально тянется рукой к стоящему рядом стулу, на котором раньше всегда висел тёмно-синий пиджак строгого покроя с продолговатыми пластинками погон. Стул пуст. С тяжестью во всём теле, поднимается с дивана. Лицо окутывает холодный ветер из форточки. Силуэт напряжённо стоит, вглядываясь в ночную даль, наполненную огоньками.
Где твой мундир, отставной полковник?
Где твои омытые кровью ордена?
Твои упавшие с неба звёзды?
Твоя спина всё также, как и раньше, натянута как струна, а плечи никогда не сутулились.
Хочется спать, но возвращаться на диван, так жестоко напомнивший ему о прошлом, нет желания. В маленькой кухне несмелый ночник поливает жёлтым светом оголённые плечи с полосками шрамов и широкую грудь, привыкшую к тяжести бронежилета. Металлический чайник бурлит на плите над кругом синеватого огня. Дождливая тишина переселилась на соседний
стул за кухонным столом. Попивает тоску из чашки, смотрит за мокрое окно, горькое усмехается, напоминая: "Ещё одна такая ночь. Не первая и не последняя. Их было тысячи до и будет тысячи - после. Ты хотел тишины, полковник. Но такой ли тишины ты хотел?"
Дымится зажжёная сигарета в тонких пальцах. Память в сговоре с фантазией рисует сквозь оптический прицел седого дыма багровые вспышки из прошлого, тяжёлые года, тяжёлые вёрсты, пропитанные кровью врагов, друзей и невинных. До сих пор иногда пальцы ощущают эту липкую несмываемую жидкость. До сих пор уши слышат стук тысячи сердец - своих и чужих.
Воронёное дуло автомата - в упор сквозь дым как загробный туннель без просвета в конце.
Звёзды на погонах - ярче солнца.
Начищенные до блеска чёрные туфли.
Идеальные лезвия стрелок на выглаженных брюках.
Дерзкая осанка в строгом пиджаке.
Пристальный взгляд из-под кокарды...
Тот мундир, те звёзды оставили тебе на память лишь выцветшие под диким солнцем, уставшие глаза, морщины и ноющие осколки под сердцем.
Ты столько раз терпел боль, но эту, пропитанную одиночеством, терпеть не в силах.
Разбитая на осколки жизнь поместится в пустой гильзе. Или на острие последней пули, пущенной в висок.
Чай мешается с сигаретным дымом, приобретает металлический привкус.
Становится противно горьким.
За окном, неизвестно над чьей судьбой, плачет ночь. Жёлтые огоньки автострад, преломляясь в миллионах капель, как признаки всепоглощающего одиночества.
Может быть, завтра с утра будет солцне.
Может быть, раздастся нетерпеливый звонок и чей-то голос озабоченно скажет "Здравствуй, как твои дела?".
Может быть, ключ звякнет в твоей двери, еле слышно скрипнет порог и в дверной проём проскользнёт чья-то лёгкая тень.
"Я снова с тобой" - улыбнётся тень. И сердце на время забудет о боли.
Отложи карающую пулю до следующей бессонницы, полковник.
Скоро наступит завтра.