Большой мохнатый паук полз по потолку, не оставляя следов. Олег завороженно смотрел на него, будто черные лапки паука должны были отпечатать на сверкающей белизне потолка какие-то важные знаки. Консилиум затягивался. По коридору взад-вперед сновали врачи, неся на лицах маски доброжелательной строгости и благородной сдержанности. Из-под масок то и дело раздавалось хихиканье и слышался сдавленный смех.

Олег выглянул наружу. Внизу, в замерзших лужах уже загорались холодные звезды.

Наконец распахнулась дверь, и из-за нее вывалило с полдюжины счастливых практикантов во главе со старым, благообразного вида профессором в зимней медицинской форме (отороченная мехом горностая мини-шубка и высокие сапожки на платформе). Профессор выступил вперед:

- Гм-м-м, ну что ж, молодой человек, разрешите вас поздравить. Мы от вас отказываемся. Гм-м-м, - покатав во рту пачку жвачки, доктор со смаком харкнул на пол. - Так что готовьтесь к переселению в мир иной.

Он шумно дохнул на штемпель и, захлопнув папку, оттиснул на ней сизую печать.

- Как говорится, счастливой дороги. Прочь, прочь из сей юдоли слез, юдоли печали! - нарочито всхлипнул профессор, утираясь горностаем.

Бесцветная медсестра, как положено, поднесла Олегу букет белых роз, а молодые врачи принялись запанибратски похлопывать его по плечу - преимущественно, по правому.

- Я могу оставить вас здесь в течение года, - прошептал ему на ухо пожилой толстяк в резиновом фартуке на голое тело. - Но, мой вам совет, поскорее назначайте дату отбытия и заканчивайте со здешней суетой.

Олег покачнулся.

- Да не волнуйтесь вы так, молодой человек, - подбодрил его профессор, - все самое тяжкое уже позади. А вас ждет... Что там на него, Эммануэль Христофорович?

Вперед вышел худенький попик с красной папкой в руках:

- Олег Владимирович, мы рассмотрели ваше дело, - он перелистал папку, - справка о несудимости, свидетельство о браке, так, это из детской комнаты милиции, опустим за давностью лет, из бухгалтерии, отдела кадров, профкома, ЖЭКа, собеса, печати немного расплывчатые, но ничего. В общем, позвольте вас поздравить, вы направлены на третью сферу, область сияющих облаков, место... Впрочем, право выбора места остается за вами.

- Да, - сказал толстяк, - и все же я бы вам советовал не откладывать, забронируйте переход заранее, вам же проще будет.

Олег обернулся к профессору:

- А с семьей что?

Тот, склонив голову на плечо попика, уже направлялся прочь.

- Позже. Семья присоединится позже, - ответил тот, мягко махнув рукой.

Жена, однако, обиделась, в обещания ждать ее и только ее явно не поверила, и к его отбытию уже почти открыто встречалась с другим. Мать поначалу рыдала, все умоляла поменяться с ней местами, но потом как-то успокоилась, может, смирилась, и отправилась волочить лямку дальше. Зато друзья порадовали - устроили такой отходняк, что у него даже в дороге голова трещала. А какие речи говорили, как просили не забывать!

- Сами не забывайте, - отвечал Олег, - а то знаю, как бывает - с глаз долой, и все.

Они замолчали, вспоминая отбывших товарищей.

- Как там Беня? Не знаешь? - спросил Пашка.

- Нормально, работает, на посылках, насколько я понял. Моделирует поток входящих-исходящих, - ответил Серега, аккуратно поддерживающий связь с ушедшими товарищами.

- Молодец, - отозвался Пашка, - всегда был могуч.

- Да, в первых рядах отбыл.

- А где он теперь? - спросил Олег.

- На шестом небе.

- А Киска? Что-то я давно о ней ничего не слышал? Ты упоминал ее в своих молитвах?

- Ежемесячно. Все у нее нормально, замуж вышла.

- В который это раз? - усмехнулся Пашка.

- За кого? - спросил Олег.

- За нашего, они еще в этой жизни были знакомы, а теперь у него свое дело, часовню построил. С бассейном.

Они помолчали.

- Ну, мне, пожалуй, пора, - Олег привстал.

- Да, ты слушай, - остановил его Павел, - ты это, как в зале ожидания будешь, там канистры стоять будут, ты макнись в одну, прямо головой, очень переход скрашивает, как другу говорю.

Олег кивнул.

- Счастливого пути!

- Счастливо оставаться!

Каждый выбирает свой путь сам.

Последнее прощанье не затянулось. Усталый проверяющий только взглянул на документы и махнул рукой - проезжай, мол. Девушка на конвейере молча разорвала его бумаги и выбросила их в корзину.

- А мне что? - всколыхнулся Олег.

Она не глядя сунула ему какую-то бесцветную бумагу.

- Справка об отбытии. Там спросят.

Олег успокоился. Он отбыл.

Беспредельный переход оказался беспредельно долг и скучен. Рядом с Олегом шествовали, прижимая к груди такие же, как у него, бесцветные бумажки, добропорядочные граждане в хорошей одежде с одинаково удовлетворенными выражениями лиц. Олег понял, что он - один из многих, и эта мысль его почему-то успокоила.

- Ваши документы, - сухо спросила дама у ворот.

Олег, продезинфицированный напоследок чем-то приторно-пахучим, протянул ей справку об отбытии. Дама со сдерживаемым отвращением приняла ее и, взглянув в монитор, указала сверкающим белым ногтем в направлении длинной очереди.

С небес раздавался отчетливый голос:

- Пожалуйста, достаньте все недостойные мысли для контроля. Предупреждаем, все содержание вашего разума будет тщательно досмотрено. В случае обнаружения незадекларированных помыслов могут быть наложены серьезные штрафы.

Олег с трудом понимал речь обращающегося к ним ангела. Тот изъяснялся на смеси латинских, греческих и, кажется, еврейских наречий, произнося слова хоть и четко, но невероятно быстро, и Олег, немного подучивший за последние полгода латынь и древнегреческий со словарем, едва разбирал, что он говорит.

Очередь двигалась. На лицах добропорядочных граждан, стоящих рядом с ним, мягкое свечение удовлетворения неуклонно перерастало в сияние беспредельного счастья.

Из-за плеч таможенных ангелов уже виднелись такие же сияющие лица встречающих в белоснежных одеждах, с большими крыльями за плечами и с транспарантами в руках. Олег с ужасом понял, что не разбирает и письменной речи тоже.

А за встречающими виднелись ровные ряды облаков, где кружились в медленном, величавом танце сонмы избранных - тоже в белом и с тяжелыми крыльями. Крылья слегка качались в такт танцу, иногда расправляясь шире, превращая человека в безумно красивую птицу.

Олег прижал было руку к левому боку, но тут же отдернул, вспомнив, что сердца у него больше нет.

Совершенство танца, однако, неожиданно нарушилось. Одна из фигур, Олег плохо различал ее из-за плеч встречающих ангелов, вырвалась из круга и стала, судя по всему, неистово кричать, срывая с себя венец, белые крылья, одежду. Она швыряла небесные атрибуты в круг танцующих, но те ни жестом, ни словом не показывали, что замечают ее. Наконец, полностью обнажившись, девушка бросилась прямо к рядам встречающих - Олег вздрогнул - но не добежав, чайкой нырнула в ставшие прозрачными плитки облаков. Раздался долгий, как эхо падения в колодец, всплеск. Звук его перекрыл даже оглушительное пение ангелов, но ничего не изменил.

Играла музыка. Небожители упоенно кружились в танце. Сзади напирали новые счастливчики.

Олег шагнул через рубеж, ощущая, как на его плечах вырастают белые крылья, и понимая, что сам он никогда не сможет вернуться из рая.