Если б у меня достало сил, я рассказала бы тебе об одной
глупой женщине. "Глупая женщина - это тавтология", - говорила я
когда-то давно, но она, пожалуй, обиделась бы на сию незатейливую шутку. Она
вообще шуток не понимала и обижалась там, где я предпочитала смеяться. В ее
жизни все было трагично и всерьез. Может быть оттого, что  серьезных проблем у нее не было. Как не было
и дел. Но она обожала искать проблемы там, где я старалась находить решения.
Еще она рыдала и заламывала руки, когда я считала недопустимым что-либо, кроме
молчания. Да и радовались мы с ней по-разному, и всегда - различным
обстоятельствам. 

Конечно, мы были родственницы. Чтобы ненавидеть женщину,
глупой женщине непременно требуется родственник - отец, друг, брат, Ален Делон
- кто-нибудь неподеленный, с твердым взором и крепким торсом, кто-нибудь, чтобы
красить ногти ядом и улавливать движение голодным взглядом из-под накрашенных
ресниц, позабыв о подлинном родстве. 

А потом она написала роман. И там была я, такая жадная дура,
неспособная и не желающая ничего сотворить. Дорогая, но это тупик. Давай
сыграем в другую игру: я напишу рассказ о тебе. И в моем рассказе ты будешь
изысканной и изящной, с гладкими плечами и умными речами, и напишешь роман обо
мне. И пусть, позволь мне слегка подправить твое сочинение, в этом твоем романе
я буду танцевать под луной и писать стихи. О тебе. О том, как ты пишешь роман,
а может быть, ткешь полотно, глядя сквозь зеркало на заоконную даль и не смея
выглянуть наружу из высокой башни, и рисунок растет под твоими умелыми
пальцами, день за днем один и тот же рисунок - тонкая девушка, танцующая под
луной и поющая о деве из Шалота. 

Но прости - я чересчур устала в моих обычных домашних делах
и невыдуманных обязанностях, чтобы и дальше вспоминать тебя, множа эту дурную
бесконечность, и у меня нет сил даже на маленький рассказ о тебе, бедная моя
сестра,  так и не увидевшая Ланселота.