Аннотация: Второе место в женской номинации на конкурсе Пневматика -2011
Судебный пристав Моголь крутил головой, пристально следя за назойливой жирной мухой, доставшей до самых кишок ещё с утреннего чаю. Удовлетворенно хмыкнув, пристав скинул раздавленный трупик и повернулся к неменее надоевшему посетителю:
Странный посетитель сидел глубоко в кресле, стоящем напротив стола Моголя, укутавшись в серую суконную шинель так, что пристав никак не мог рассмотреть его лица. Выдавался лишь только длинный крючковатый нос. Да и говорил Варварин этак по-французски, с прононсом - то ли насморком страдал, то ли гайморитом.
- А куда девалась ваша Варвара?
- Дык, кто знает? Как нас намедни разлучили в дверях Учредительного собрания, так и потерялись мы.
- А Варвара ваша кто?
- Активистка она. Любознательная. Обо всех заботится, всюду участвует.
В дверь постучали. И тут же в кабинет шумно ворвался унтер-офицер Щёголь, как всегда, с браво торчащими усами и до блеску начищенной бляхой на ремне, поддерживающем растущий живот. Вежливо попросив посетителя подождать пять минут в коридоре, пристав уединился на полчаса с другом.
При выходе Щёголь с любопытством взглянул на сидящего на подоконнике посетителя в серой, явно с чужого плеча, шинели, хмыкнул и прошел мимо, оставив после себя шлейф настоящего мужского аромата из букета армянского коньяка, дешёвого табака и крепкого чеснока.
Придя в участок, Щёголь выслушал рапорт дежурного Веревкина:
- Ваше благородие, вот группу проституток привезли, одна другой лучше...
- Проверили, точно девицы легкого поведения?
- Так точно, вашбродь...
- Дурак ты, Веревкин, если легкого поведения, так уж поди не девицы...
- Ну, бабы...
- Хам ты, Верёвкин. Не бабы, а женщины.
Девки сидели в обезъяннике, одна другой краше - длинные ноги, обтянутые юбками круглые зады, соблазнительные сиськи. Само собой, девки были честнее младенцев - а стояли на том самом важном месте на Невском потому, что ждали извозчика, подругу, маму, папу, бабушку - до чего у всех полно оказалось родственничков, ума можно лишиться. Одна читала книгу - говорит, любит читать на свежем воздухе. На Невском-то воздух самый что ни есть свежий.
Щёголь внимательно, с естественным любопытством и занудной брезгливостью, рассматривал проституток. На внешность девки были ничего, кроме трех. У одной дергался глаз, при этом она стучала по полу левой пяткой. Припадочная, что ли? Другая была рябая и конопатая - жизни не хватит пересчитывать и оттирать веснушки с её круглой рожи. Третья... Третья.
- Верёвкин!!! Эту больную ты на кой черт притащил-то? - у третьей страхилы Унтер-офицер навзгляд определил последнюю стадию страшной болезни. Веревкин хлопал глупыми глазами, не понимая видать, о чем громко шипит начальство. И только вглядевшись в бабье рыло, понял, в чем дело. Пока Щёголь приводил Верёвкина в чувство, от души поливая его из садовой лейки отстоянной водой с удобрениями, баба нагло пыталась заговорить с ним самим.
- Брысь, нечистая, - перекрестился, - заткнись и отойди подальше.
Переписав всех девок за минусом одной, унтер отправил их к своему другу Моголю с сообщением о том, что девичья бригада в количестве семи баб направляется в его распоряжение для выполнения служебных обязанностей.
Моголь был несказанно рад полученной депеше. Посетитель Варварин уже осточертел ему, который раз рассказывая странную историю о том, как некий Гоголь подобрал его, лежащего без сил на полу при входе в Учредительное собрание, а потом стал наряжать в разные одежды да катать на тройках. А когда Варварину удалось бежать, пришлось снять шинель с некоего титулярного советника в темном переулке. Далее слушать бред сивой кобылы, тьфу, Варвариной красы, тьфу, этого идиота в поношенной шинели не хотелось, тем более ожидали уже прибывшие в баню девки. Строго повелев охране задержать подозрительного посетителя до выяснения обстоятельств, Моголь отправился якобы в Судебную коллегию.
После принятия доброй баньки, обеда с отдыхом и экзаменовки девок на профпригодность унтер-офицер Щёголь сильно навеселе вернулся в отделение полиции. В обезьяннике тоскливо сидела не попавшая в перепись баба.
- Ну, голубушка, и где ты его потеряла?
- В дверях Учредительного собрания.
- А тебя как звать-то?
- Варвара.
Унтер-офицер залился визгливым икающим гоготом, схватившись руками за живот: "Варвара краса - совсем без носА":
- Ты чего мне на уши вешаешь? У тебя ж болячка на лицо!
- Да нет же, ваше высокоблагородие. Произошел несчастный случай. Когда я пыталась войти в Учредительное собрание, вдруг дверь резко дернулась и каак ударит меня по носу, ну нос у меня и отвалился. А так как оказались мы по разные стороны двери, то или его затоптали, или кто-нибудь подтянул.
- Ты - дура? Кому он нужен, твой кривой нос.
- А почему вы так говорите? Откуда вы знаете, что нос был кривой? Да, однажды я пыталась наблюдать за жизнью соседей в их же интересах, но меня не поняли и слегка погнули нос поворотом ключа в замочной скважине. Ужасно невежливые люди, эти соседи.
Унтер почувствовал, что в его пьяном мозгу шевельнулась какая-то мысль. Трясущейся с похмелья рукою накарябал он записку и велел срочно передать судебному приставу Моголю.
Доставленный вскоре в отделение Варварин пытался бормотать что-то Щёголю насчет Гоголя-Моголя, а потом вдруг увидал Варвару и, с рыданиями сбросив шинель, кинулся на место, изуродовав бабье рыло ещё более.
- Экой пасквильный вид!- скривил рожу Щёголь. А Варваре подвинул подписать бумагу , что она, Варвара, благодаря полиции, осталась с носом и обязуется ей, полиции, всяческие оказывать услуги. А ежели понадобится куда нос снова сунуть, то обязана прежде сшить для него мундир со стоячим воротничком и золотой окантовкой, дабы другой раз нос в потасканной шинели не попадался.
А носу подарили орденскую ленточку. В качестве поощрения. Так как его тоже приняли на службу.
"Чепуха совершенная делается на свете", - подумал Гоголь, читая это сочинение. Но шинель
забрал.