Июль томил cтоящих на трамвайной остановке пассажиров духотою, манил мороженым, дразнил брызгами фонтана. Среди ожидающих ворковали о своём, девичьем, две приятельницы. Впрочем, щебетала, в основном, полненькая рыжеволосая девушка:
- Вот, скажи, Гжеська, я ведь правильно ему ответила, да? А он...
Вторая - высокая девушка со странным именем Гжеся вежливо кивала и, казалось, думала о чём-то своём. Подошёл, весело дзвенькая, краснобокий трамвай, пассажиры засуетились, а высокая девушка словно оцепенела.
- Гжеська, ты, чего? Наш трамвай!- заторопила подруга, и девушки вошли в вагон. Рыженькая продолжала свой рассказ, а Гжеся, углубившись в себя, всю дорогу ехала с сильно бьющимся сердцем.
В последнее время с ней творилось что-то странное. Всё началось вскоре после отъезда мужа. Олег Потапов и Гжеся Пашкевич поженились в прошлом году, свадебных денег хватило на небольшую поездку в Турцию и на то, чтобы снять двухкомнатную квартиру. До замужества Гжеся жила с тёткой Ангелиной, тёзкой, которую, однако, все звали Гелей. Отец девушки был из "не знаю, кто", мама, Эвелина Пашкевич, решила, что без Гжеськи ей будет легче, и слиняла устраивать личную жизнь, оставив малютку на попечение старшей сестры. Какое-то время тётка получала от сестры весточки, покуда та не канула где-то в Европах, и тётушка стала опекуном племянницы.
Медовый месяц Потаповых завершился поисками квартиры, торопливыми любовными объятиями под могучий тёткин храп, и вот - долгожданное, пусть не своё, но отдельное жилье. Гжеся перевезла туда скромный гардероб, постельное белье, посуду, выделенные тёткой. А главное - драгоценную свою коллекцию: трёх подаренных тёткой кукол Барби, одну - белокурую эстрадную звезду в великолепном гипюровом нежно-голубом платье, другую - яркую спортсменку в сиреневых брючках и жёлтом свитере да присовокупленного для компании оных дам глуповатого вида Кена. Олег, смеясь, прозвал Кена султаном, а Гжесю - старшей женой падишаха. Жили ребята дружно, тётка научила девушку и готовить, и шить, назидая: "Ангелина! Женщина должна уметь хозяйствовать!", да и Олег был, как говорят, с руками. Гжеся старалась вкусно накормить мужа, готовила по утрам кофе, себе заваривая крепкий чай; наводила порядок, а он, как мог, во всём помогал. И, разумеется, была у них и нежная любовь, секс, обязательные дневные звонки, забавные смс-ки.
Олег неплохо зарабатывал, будучи ведущим специалистом в филиале российско-финской компании. Но денег, как всегда, было мало. И вдруг - сумасшедшая удача. Контракт на год и работа в Хельсинки! И оплата - почти в два раза выше. Конечно, они согласились, впрочем, уехал муж один - год, это не так уж и долго.
И вскоре у Гжеси начались проблемы. Сначала среди ночи её разбудил странный скрип. Решив, что это доносится с улицы, девушка попробовала снова заснуть. Была она боязливой, но в меру: мышей и пауков боялась в разумных пределах, походы к стоматологам переносила довольно-таки стоически, чего боялась, так это - быков: как-то в детстве до икоты нагляделась по телевизору корриды; а вот в модных упырей, вампиров, домовых и барабашек девушка не верила. Поэтому, когда вновь раздался тягучий мерзкий звук, Гжеся прислушалась, ноги сами понесли её к шкафу - ну, да, створки распахнуты, а внизу, под висящей одеждой лежат две её куклы, замотанные по горло в какие-то тряпки грязного красного цвета. Гжесе стало не по себе, она охнула, развернув, положила куколок на окно, захлопнула шкаф, выпила чаю и, на удивление быстро, заснула.
Утром порадовалась солнышку и в изумлении уставилась на трельяж. Там, во всем их ярком великолепии сидели три куклы. Времени на раздумья не было, девушка решила, что ей приснился страшный сон, собралась на работу. Потом всё забылось - мало ли что приснится. С Олегом делиться глупым сном не стала - нечего зря мужа расстраивать.
В пятницу вечером на работе был небольшой корпоратив, и Гжеся возвратилась домой уже поздно. Приняла душ, легла на кровать, сладко потянулась и, устроившись поуютнее, стала засыпать. Но вдруг вскочила, включила свет: нет, не показалось: трельяж был пуст! Девушка оглядела комнату, поискала даже под кроватью, в шкафах - куклы исчезли.
Оставшуюся часть ночи Гжеся провела в поисках коллекции. Со страхом открыла шифоньер в большой комнате: пусто, на полках - тоже ничего. Кен, в одних трусах, нашелся под ванной. Гжеся занервничала, решила выпить чай. Из кухонного шкафчика выпали на Гжесю обе несчастные куклы в знакомых уже грязных красных тряпках, с растрёпанными волосами. Гжеся сбросила их с себя, вся трясясь, рывками сдёрнула с них тряпки и выбросила в ведро. Вымыла кукол под душем, оставив сушится на подоконнике; выпила чай, приняла снотворное, долго ревела, но всё же уснула.
И уже не удивилась, когда утром вся троица спокойно сидела на трельяже, сияя красивыми одеждами и голливудскими улыбками. Решительно набрала Олега, правда, он оказался недоступен. Итак, ей снятся ужасы. Надо что-то делать. Позвонивший чуть позже Олег, выслушав Гжесю, велел немедленно пойти к психотерапевту, предложил выбросить кукол. Гжеся разревелась: она так о них с детства мечтала.
- Хорошо, Гжесенька, но ко врачу сходи, и, если что, немедленно мне звони. Если всё так серьезно, я прерву контракт.
- Нет, нет, что ты, Олег! Ни в коем случае...
Психотерапевт, выслушав Гжесю и заполнив с ней вместе кучу каких-то анкет, сделала вывод - депрессивное состояние - и назначила лечение: мудрёного названия белые таблетки, снотворное, прогулки, диета и уколы. Лечение помогло: Гжеся стала крепко спать, куклы послушно сидели на месте, приходила в гости с ночёвками тётка, постоянно был на связи Олег, и девушка совершенно успокоилась.
Однако сегодня отчего-то страшно испугалась краснобокого трамвая.
День рождения Гжеся отметила в тесном кругу вместе с тёткой и двумя приятельницами в маленьком уютном кафе. Олег поздравил первым - по телефону, а ещё заказал для Гжеси чудесный букет белых роз, порадоваввший девушку с самого утра. Совершенно счастливая, Гжеся вернулась из кафе и тут, достав из сумочки ключи, обнаружила на тумбочке прихожей небольшую красную коробочку.
Машинально раскрыла упаковку и медленно осела по стенке на пол. В коробочке, завёрнутая в красную тряпку, лежала голова светловолосой Барби. Стены и зеркало поехали куда-то влево, однако Гжеся собралась с силами и зашла в спальню - две оставшиеся куклы чинно сидели на местах. Замирая от страха, заглянула в другую комнату и обомлела. Вместо красивого белоснежного букета в вазе торчали голые ветки с острыми шипами, а рядом с вазой высилась выложенная из темно-красных лепестков могилка. Похолодевшими пальцами Гжеся разгребла лепестки и увидела бедную обезглавленную Барби. Девушка обессиленно опустилась на диван, долго молча плакала, потом вызвала такси и уехала к тётке.
Та, выслушав взволнованный сбивчивый рассказ племянницы, напоила её чаем и решила проверить злополучную квартиру. Вернувшись, показала Гжесе фотографии. На столе в вазе стоял шикарный букет белых роз, на трельяже сидели, улыбаясь, три нарядные куклы Гжесиной коллекции, а в коридоре в красной коробочке лежало прехорошенькое хрустальное яйцо. Тем не менее тетка настояла назавтра обратиться к психиатру.
После трехнедельного пребывания в клинике, куда Гжеся согласилась лечь по настоянию тётки и Олега, она несколько дней прожила у тёти Гели, а потом вернулась в квартиру, встретившую её чистотой, солнцем, дорогими сердцу куколками. Гжеся с тёткой выпили чаю, та ушла, и сразу Гжесе стало не по себе. Квартира неприятно давила на неё, словно пыталась избавиться. "Надо менять жильё", - мелькнула у Гжеси мысль, она поговорила об этом с Олегом, тот обещал подумать. Однако с куклами долго ничего не случалось, и Гжеся решила остаться здесь до возвращения мужа.
Как-то осенью промёрзшая насквозь Гжеся, закупив кучу продуктов, возратилась домой, приготовила вкусный ужин, приняла ванну и, совершенно счастливая, улеглась в кровать. Ночью проснулась от холода: оказалось открытым окно на кухне. Зашла в туалет и оцепенела: помещение озарилось ярко-красным светом, а в углу, у швабры, в жутких красных саванах сидели куклы. Девушка, передёргиваясь от омерзения, сорвала и выбросила тряпки, положила кукол в пакет, спрятала в шкаф, выпила две таблетки снотворного и провалилась в кошмарный сон.
Будто бежит она по нескончаемому кровавого цвета коридору, со стен черными тенями спрыгивают и мчатся за нею огромные разъярённые быки, а вдоль коридора стоят куколки в красных пылающих одеяниях и кричат: "Гже-е-ся, Гже-е-ся". Силы оставляют её, быки настигают, бьют по полу грубыми тяжелыми копытами, наклоняют могучие головы со страшными рогами, откуда-то появляется почти обнажённый Олег с широким полотном тёмно-бордового цвета, накидывает его на Гжесю, тряпка облепляет лицо, душит, Гжеся из последних сил пытается освободиться, зовёт на помощь, но её никто не слышит, тряпка превращается в саван, и Гжеся кружится вместе с куклами в немом бесконечном танце.
Утром в туалете горел нормальный свет, куклы сидели чинно на своих местах, а на полу валялись две белые таблетки. У Гжеси задрожали руки: вчера вечером таблетки были красными, и она совершенно не помнила, как поменяла лампочку. Девушка была напугана и странными событиями, и приснившимся страшным сном, поделилась по телефону с всполошившейся теткой, и та несколько ночей не оставляла Гжесю одну. Про кукол девушка пока ничего не сказала ни тётке, ни Олегу - очень не хотелось снова в клинику. Решила полечиться самостоятельно снотворными и транквилизаторами.
С каждым днём девушку всё более затягивала паутина красного безумия. Она в одиночку переживала изматывающий кошмар с постоянно исчезающими и появляющимися в непонятных местах куклами в красных саванах, мигающими красными лампочками, изменяющими цвет таблетками. От красного цвета ломило глаза, разламывалась голова. Гжеся разорвала в мелкие клочья купленное вместе с Олегом кружевное красное бельё, выбросила на помойку два полотенца в красный цветочек, свитер с красной полосой, стала пугаться красного сигнала светофора, падала в обмороки в критические дни.
Новая кофточка сотрудницы вызвала у Гжеси приступ истерии с тошнотой и рвотой.
Однажды она столкнулась с митингующими под красными флагами, долго бежала по улице, спасаясь от нового наваждения, едва не угодила под машину. На улице падали хлопья красного снега, покрывая бурыми пятнами сугробы.
В придачу ко всему скрипели шкафы, стол, форточки, жутко лязгал подъездный лифт. Несколько раз ей слышались шаги в квартире, а потом появились голоса. "Гжеся, Гжеся, Гжеся",- шептал вкрадчивый мужской голос, не замолкая всю ночь. Гжеся накрывалась одеялом с головой, купила беруши, но шёпот преследовал её даже на улице: "Гжеся, Гжеся, Гжеся".
В четверг вечером шёпот прервался лязгом лифта и пронзительным звонком. Ожидавшая Олега Гжеся трясущимися руками открыла дверь. Темнота коридора набросилась на девушку леденящим ужасом. Чувствуя, что сейчас остановится дыхание, Гжеся дрожащей рукой дотянулась до выключателя. Тусклый красный свет залил площадку, лампочка мигала, то угасая, то вновь заливая всё пугающей краснотой. У раскрытого лифта красными чучелками сидели куклы. И кто-то шёл по лестнице и шептал, шептал, звал её по имени: "Гжеся, Гжеся, Гжеся". Она рванулась к лифту спасать себя и свою коллекцию, схватила кукол и резко повернулась на разрывающий мозг шёпот. В липком красном мареве площадки кто-то медленно двигался к ней с красным полотном в вытянутых руках.
От страха Гжеся выронила кукол и невольно отпрянула, успев ухватиться за створки двери лифта. Человек напротив взмахнул тряпкой, Гжеся вскинула руки для защиты и стремительно полетела вниз, понимая, что ничто её уже не спасет. Она узнала того, кто пришёл убить её, но не смогла крикнуть, назвать имя. Пышные волосы взметнулись над головой и опали светлым водопадом на застывшие в ужасе глаза, а сердце остановилось. Тело Гжеси упало на бетонный пол лифтовой шахты, а её душа медленно летела вслед, окутанная вязким ореолом красного тумана.
Наблюдавший за падением Гжеси мужчина вытащил упор из двери лифта, подобрал кукол, вызвал лифт, спокойно вышел из дома и поймал такси.
Следственные органы констатировали факт несчастного случае на почве маниакально-депрессивного состояния. Сразу после похорон Олег Потапов отказался от квартиры и вернулся в Финляндию дорабатывать свой контракт.
Год спустя.
Синьорина Ангелина Пашкевич томно греется в лучах солнца на своей шикарной вилле в Италии, с любовью наблюдая за стоящей на пирсе белоснежной яхтой с красавцем итальянцем на борту. Чертовски приятно владеть молодым мужчиной, а ещё более приятно иметь многомиллионное состояние, чудом доставшееся после трагической гибели сестры, Эвелины Джирардини-Пашкевич, вдовы известного итальянского олигарха.
"Впрочем, чудеса сами не приходят",- с горделивой улыбкой частенько думает синьорина Пашкевич.