Аннотация: Грустная сказка для взрослых без хэппи-энда. Тем, кого тошнит от "слезодавилок", читать не рекомендую. Финал конкурса "Сказки для берегини".
Посвящается моей вирт-сестричке Stashevskey, она же Jerrie_Baxton
Моя сестричка
- Деда, а куда птицы летят?
- В теплые края, малыш.
Подруга моя, сестра моя, я хочу рассказать твою историю, пока еще помню ее. Пара сезонов, и она сотрется так же, как незаметно исчезло все остальное - обо мне и моем прошлом, о других сестричках, покинувших нас за эти долгие-долгие годы, о чудных местах и странных событиях... Соловушка сидит рядом со мной на ветке старой плакучей ивы, я смахиваю сладкие слезы сестринской любви со своих щек и осторожно глажу его одним пальцем по серой головке. Пусть он услышит о тебе и споет новую песню о юной веснянке, горячей любви и холодной зиме. Зиме, которую ты захотела встретить.
Люди говорят, у нас нет души... Возможно. Но только потому, что веснянки - сами души, души тех, кто обрел крылья в последнем своем полете. Так что понимают эти глупые люди, никогда не знавшие неба и не купавшиеся в пушистых облаках?! Прости, сестра, я опять о другом...
Слушайте, певучая пташка и плакучее деревце, слушайте и запоминайте. Быть может, вы расскажете мне мою сказку, когда я сама позабуду ее.
* * * * *
Над лесным озером стоял густой холодный туман. Сквозь него вязко пробивались тихие звуки приближающего рассвета. Но все их перекрыл слаженный крик птичьей стаи. Сквозь влажную белизну опустились на зеркальную поверхность невиданные огромные птицы, похожие на черных лебедей. Они медленно обогнули все озеро вдоль берега противосолонь, а когда последняя вернулась туда, где они появились, вся стая издала громкий ликующий крик, окунулась в чистые воды, и - чудо: на поверхность вместо девяти длинношеих птиц всплыло столько же юных дев с фарфорово-бледной кожей, бирюзовыми глазами и черными, отдающими небесной синевой, длинными волосами, мокро липнущими к остреньким девичьим плечам.
- Вот и веснянки вернулись, значит, зиме конец, холодов больше не будет, - подумал маленький леший, разбуженный птичьим криком. Он высунул лохматую голову из кучи палой листвы и с улыбкой смотрел на своих прошлогодних подружек. Его зеленая мохнатая мордашка пошла морщинками от широкой счастливой улыбки, малыш оглушительно ухнул, вылез из уютной норки, вскарабкался на плакучую иву, растущую у самой воды и, приставив ладони ко рту, прокричал:
- С возвращением, сестрицы!
- Здравствуй, маленький братец! - дружно раздалось с озера. Веснянки подплыли к дереву и шаловливо стали дергать за нижние ветки, опустившиеся почти к поверхности воды.
- Ну-ну, не балуй, - притворно сердито фыркнул леший, резво спрыгнул вниз, поклонился на три стороны и даже ножкой галантно пришаркнул. При его невеликом росте, плоской волосатой мордочке и длинных, как у зайца, остреньких ушках все это выглядело одновременно торжественно и комично. Посмотрев на веснянок, похожих друг на друга, как близнецы, он заметил, что их на одну больше, чем прошлым летом.
- Посмотри, брат Зозуля, какая у нас новая сестричка. Ее принесло к нам северным ветром на одном из привалов. Она смешная, говорит - помнит, что была человеком.
Леший поморщился:
- Тоже мне - радость. Не люблю я людей, вред от них и лесу, и озеру. Зимой, правда, мало их тут было, но уж пару недель, как снова захаживают: цветы рвут, кусты ломают, рыбу ловят, да птиц-зверей пугают. Беспокойное племя, суетливое и глупое.
- Зря ты так, - тихо проговорила новенькая. - Люди разные бывают.
Проговорила, повернулась и тихо поплыла к середине озера, туда, где сквозь уже расходящийся туман просвечивала темным пара заросших густым кустарником небольших островков.
- Ничего, привыкнет, - улыбнулась другая веснянка, и все девушки, попрощавшись с лешим до вечера, отправились отдохнуть с дороги - кто на острова, кто - на дно в мягкую тину.
* * * * *
Вот так, сестренка, мы и вернулись на заповедное озеро. Весну и лето оберегает оно нас от чужих глаз, а как почувствуем приближение осени, то превращаемся в больших черных птиц и улетаем в теплые края до следующего года.
Ты была такая одинокая и печальная, что все сестрички старались тебя расшевелить-развлечь, лесной народец звал на свои хороводы и игрища, маленький леший рассказывал поучительные и веселые истории, и не прошло и месяца, как ты стала почти такая же, как и все мы. Почти. Если бы не это "почти", ты и сейчас была бы с нами.
* * * * *
Маленькая веснянка доплетала на берегу озера венок из желтых кувшинок с толстыми упругими стеблями, когда услышала треск сучьев. Она не нырнула, а спряталась в ивовых зарослях, решив посмотреть на того, кто нарушил лесной покой. На берег, переругиваясь в шутку, выбрались из леса два не то подростка, не то юноши с гладкими раскрасневшимися лицами. Один держал в руках удочки и котелок, другой - пустое ведерко и большой холщовый мешок. Отдуваясь, они сели на траву, и тот, что чуть повыше, сказал:
- Зря мы сюда пришли, дед говорит, что место это заклятое, и человеку сюда ходить не след.
- Чудак твой дед, посмотри - какая красота, - отозвался светловолосый сероглазый паренек. - Рыбы не наловим, так хоть полюбуемся.
Вечернее озеро и вправду было удивительным: по поверхности пробегала легкая рябь от теплого ветерка и расходились круги от рыбьих любопытных морд, с интересом поглядывающих на непрошенных гостей. Низкое уже солнце, висящее над лесом, как большой красный блин, окрашивало облака во все оттенки алого, розового и лилового. Да и сам лес не выглядел зачарованным, неприветливым и злым.
- Половим рыбку, костер разложим, ухи наварим, потом байки разные потравим, а с рассветом - домой, - белобрысый парнишка размотал снасти, отошел чуть в сторону, насадил на крючки жирных извивающихся червяков. Приладив удочки, чтобы они не свалились в воду, он вернулся к приятелю, и они вдвоем стали обустраивать маленький временный лагерь: вырезали место для кострища и дружно утоптали его, собрали хворост, воткнули рогульки, развели огонь, зачерпнули котелком воды и повесили его на перекладину, потом нарубили веток для постели.
Маленький леший, незаметно подкравшийся к веснянке, только охал от такого самоуправства. Рыбы обнюхали аппетитных червяков, беззвучно похихикали и уплыли восвояси.
Так ничего и не поймав, парнишки не уныли, достали из котомки съестные припасы, сварили кулеш из пшеницы с салом, поболтали немного и завалились спать, укутавшись в захваченные тонкие одеяла.
Костер потихоньку прогорал, и веснянка решила посмотреть на людей поближе. Она подошла и склонилась над светловолосым, немного похожим на полузабытого старшего брата. Капля воды с ее белоснежного лба упала на лицо спящего, он поморщился и приоткрыл глаза. Увидев напротив своего лица нежное девичье, юноша улыбнулся и пробормотал:
- Какой красивый сон.
Потом он поднял руку и дотронулся до щеки девушки. Словно зачарованная она сняла со своей головы желтый венок и положила рядом с вихрастой мальчишечьей макушкой, легонько погладила по растрепанным волосам, на секунду прижала свои губы к его губам и, пока он не проснулся окончательно, скользнула из круга света, отбрасываемого костром, в темноту. Парень прижал ладошку правой руки ко рту, потом рывком сел, недоуменно огляделся по сторонам, огорченно пробормотал:
- Померещилось, - и снова прилег на шуршащее ложе.
* * * * *
Сестричка, моя маленькая сестричка! Мы - дети воды и воздуха, нам даны легкость мыслей и счастливое забвение прошлого. Нам нельзя играть с огнем - это чуждая злая стихия. Почему мы не предостерегли тебя? И зачем ты зажгла от уголька того людского костра огонь любви в груди, в которой не бьется человеческое сердце?
* * * * *
Несколько дней лесные и озерные жители отдыхали от человеческого вторжения. Маленький леший натаскал дерна и заложил им черную рану от кострища, изломанные кусты залили смолой обрубки веток, кулик оплакал неродившихся деток из разоренного пришельцами гнезда. Прошло несколько дней, и белобрысый вернулся. Вернулся один. Он удивился тому, что так быстро исчезли следы их недавней стоянки, потом прислонился к старой плакучей иве на берегу и, держа в руках засохший венок, долго смотрел вдаль, словно ждал чего-то. Так и не дождавшись, швырнул мертвые кувшинки в озеро, махнул рукой и ушел. Но щемящая тоска в сердце и беспокойство в душе, как верные спутники, отправились за ним вслед. Они не давали ему покоя и заставляли возвращаться на берег заклятого озера раз за разом.
* * * * *
Прости меня сестренка. Если бы я знала тогда...
Мы ведь все так похожи, и глупый человечек принял меня за тебя. Я не хотела ничего плохого - только немного поиграть... Кто же знал, что этот дурачок поплывет за мной следом и попадет в черный омут?
* * * * *
Маленькая веснянка прощалась с сестрицами. Каждая подплыла к ней, поцеловала ее в заплаканную щеку и спросила:
- Может, все-таки полетишь с нами?
Но та только грустно кивала головой и шептала:
- Прощай, сестра, счастливого пути.
Тогда все девушки побрели гуськом по воде вдоль берега по солнцу, потом зашли поглубже, образовали круг, взялись за руки и нырнули в чистые воды заповедного озера. На поверхность поднялись уже огромные черные птицы с длинными шеями и бирюзовыми глазами. Восемь прекрасных птиц. Стая подплыла к маленькой веснянке, издала общий протяжный печальный крик и поднялась на крыло. Покружившись над озером, птицы черным клином с удаляющимся клекотом полетели на юг.
Маленький леший стоял на берегу и одной рукой махал им вслед, а другой размазывал по щекам обильные слезы. Одинокая веснянка смотрела в небо до тех пор, пока не исчезли далекие черные точки и не затихла дорожная песня улетевшей птичьей стаи. Потом она попрощалась с лешим, отплыла от берега, занырнула к самому дну, где лежал, как живой, влюбленный в нее человек. У веснянок мало колдовских чар, но предохранить тело от тления и защитить его от любителей поживиться мертвечиной они в силах. Девушка расчесывала белокурые кудри, украшала его чело свежими цветами, целовала в синеватые плотно сжатые губы и тихо плакала, не стыдясь своих чувств, ведь в воде никто не увидит ее слез.
* * * * *
Приближалась зима. Веснянки не зря всегда улетали в южные края. В их природе жажда тепла и покоя. От холодов они медленно застывают, становятся прозрачными, как ледяные скульптуры, и в конце концов исчезают.
Малышка почувствовала, что ее конец близок, но ей было все равно. Она вдохнула густеющую ледяную воду, свернулась калачиком рядом с утопленником, положила тонкую просвечивающую голубым руку на его грудь, в которой никогда уже не будет биться сердце, закрыла глаза и с улыбкой на побелевших от холода губах приготовилась к сну, вечному сну без сновидений.