Воды туманным укроются саваном,
Сосны поют погребальную песнь
Тем, кто, прикрывшись разорванным знаменем,
В травах ночных упокоится здесь.

Росные капли опавшими звездами,
Стынут в груди наконечники стрел.
Так и останется просто вопросами
Все, что когда-то сказать не успел.

Песнь не дописана, сны не разгаданы.
Кто-то решил, что я жить перестал.
Кружат вдали надо мною, нежданные,
Словно стервятники - ангелы сна.

Смежатся веки, за темными далями
Снова увижу родные холмы.
Снова пройду между маками алыми,
Снова услышу полет тишины.

Вновь поднимусь полустертою тропкою,
Из-под руки огляжу поворот.
Выбежит Смерть непослушной девчонкою
Старого друга встречать у ворот.

И рассмеется задорно, нетленная,
В омуте глаз бесконечность времен.
"Здравствуй. Устал? Уж постель приготовлена".
По ветру золото кос, словно лен.

Я улыбнусь, опьяненный мгновением,
Молча любуясь ее красотой.
Как же хочу раствориться в забвении,
Чтобы навеки остаться с тобой.

Но не сорвется растерзанным шепотом
Имя твое с холодеющих губ.
Имя принявшей когда-то безропотно
Душу мою из протянутых рук.

Тихо вздохнула, печалью охвачена - 
В шелке волос колокольцы звенят.
Та, что Судьбою нам всем предназначена,
Нежной улыбкой отпустит меня.

Всходит Луна над поляной поверженных,
Филин чела осеняет крылом.
Но разливаются в кронах безветренных
Отзвуки рога, горя серебром.

Крики тревожные, лай, пламя факелов,
Ржанье коней, тихий шелест молитв.
И облегчение радостных возгласов
Эхом в ушах: "Менестрель еще жив!"
(с) Гэллиан, 5 нояб 2005