Васильев Владимир Ильич. Д.Дьюи -129

Васильев Владимир Ильич : другие произведения.

Д.Дьюи -129

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Васильев Владимир Ильич (vasilev.42@bk.ru) Размещен: 24/04/2021, изменен: 24/04/2021. 13k. Статистика. Глава: Философия Скачать FB2		Ваша оценка:

т -129

Д.Дьюи Реконструкция в философии.

Проблемы человека -129

Современная физическая наука разрушила

те основания, на которых покоились особые положения, принимавшиеся

прежде за непреложные первоистины и предпосылки, на которых строилось

доказательство истинности всех других научных истин. Постулат же о не-

разрывной связи определенности и познания она тем не менее сохранила.

Для всей истории нового мышления характерна апелляция к непосредствен-

ным фактам сознания, или "ментальным фактам", как способным предос-

тавить нам то, в чем, как принято было считать, мы нуждаемся, а именно-

непоколебимые и бесспорные первые истины, без которых нам не из чего

было бы выводить другие истинные положения.

Можно привести один ин-

тересный пример. На заре новой философии еще сохранялась вера в само-

очевидную истинность математических дефиниций и аксиом, вера, харак-

терная как для древнегреческой, так и для средневековой философии. Одна-

ко с переменами в физической науке не осталось никаких логических гаран-

тий того, что истины, самоочевидные в качестве математических, будут столь

же состоятельными в приложении к физическим явлениям.

Отсюда эта потребность -волновавшая и Декарта, и Канта, несмотря на все их различия,

- обнаружить в "сознании" или "духе" что-нибудь абсолютно определен-

ное, обеспечивающее твердые гарантии подобного приложения.

Люди, увлеченно цитирующие высказывание Сантаяны о разнице меж-

ду тем, что значит знать вещь, и тем, что значит быть ею вследствие полного

ее усвоения,-как если бы знание было своего рода поглощением пищи*,

-и те, кто этот принцип разделяет, независимо от того, насколько Сантаяна

им близок по духу, должны отдавать себе отчет о том радикальном контрас-

те, который существует между этими методами и методами, используемы-

ми для познания "ментального".

Ведь гносеологическая доктрина, лежа-

щая в основе веры в непосредственное и несомненное знание ментального,

заключается в том, что в случае с ментальным быть и быть познаваемым

-совершенно одно и то же. Познание чего-то другого может требовать кос-

360

венного подхода, то есть более или менее длительного исследования, вклю-

чающего процессы формирования гипотез и экспериментальное наблюде-

ние. В случае же с ментальным, согласно этой доктрине, объекты или явле-

ния, которые мы познаем, разоблачают и обнаруживают себя сами.

Иметь их уже означает знать их.

В этой позиции таится диалектическая проблема. Как мы можем знать,

что какие-то частные рассматриваемые нами объекты или явления относят-

ся к категории ментальных, если не сравниваем и не сопоставляем их дру-

гим предметам познания? Каково возможное значение слова "ментальный"

или даже собственно слова "сознание" в том случае, если явления, которые

они, по нашему предположению, обозначают, столь уникальны, что и речи

быть не может об отождествлении или сравнении их с чем-либо другим?

Для меня не столь важно проследить эту диалектическую проблему до кон-

ца. Я упоминаю ее просто как способ привлечь особое внимание к тому

факту, что познание чего-либо нового предполагает учреждение некой це-

почки связей в ходе операций сравнения и различения, которые еще и слу-

жат тому, чтобы мы могли эти связи открыть. Это и контрастный метод по-

знания природы духа и ментального, столь часто упускаемый из виду, что

данным фактом и объясняется неослабевающая насущность вопроса, кото-

рому посвящена наша статья.

Нередко звучащий вывод о том, что частное, индивидуальное, уникаль-

ное якобы невозможно познать, носит двусмысленный характер, если его не

конкретизировать. Под ним может иметься в виду либо что эти явления нельзя

познать именно вследствие их частности, либо что их нельзя познать ника-

ким путем или способом.

Первый из двух смыслов соответствует тому воз-

зрению, согласно которому знание предполагает дескрипцию явления в по-

нятиях обнаруженных в нем следов того типа связи, который составляет сущ-

ность данного типа явлений. В данном смысле непосредственные качества,

присущие объекту, знанием о которых или знанием которых является зна-

ние "ментального", подобны непосредственным качествам любого явления

во всей частности и конкретности его существования 1 .

1 Очевидно, что под "ментальным" и "духом" имеются в виду некие типы. Я обойду

молчанием ту диалектическую трудность, которую влечет за собой несовместимость

этой черты с приписываемой им уникальностью, поскольку данная трудность, по-

видимому, представляет собой лишь особую форму той, о которой я уже

говорил,- трудности судить о том, что нечто является ментальным, без

сравнения и различения его с другими вещами.

Ведь явления, кото-

рые, когда мы их узнаем, получают имена, скажем, пламени, лихорадки,

борьбы или другое общепринятое название, являются частными и конкрет-

ными именно в непосредственности своего существования. В этом после-

днем качестве они не имеют никаких общих черт с другими явлениями в

собственной частности тех. Если бы явление было наделено самосознани-

ем, как лейбницевская монада, то можно было бы сказать, что качества, ко-

торые это явление осознает, приватны*, причем слово "приватный" здесь

используется как точный синоним слова "частный". Если бы здесь работала

361

та же логика, что и в случае с учением о непосредственном и интуитивном

самопознании "ментального", то о явлении можно было бы сказать, что оно

обладает знанием о собственных качествах и представляет собою единствен-

ное бытие, способное знать о "своих" состояниях и процессах.

Меня увлекла эта воображаемая способность явлений потому, что она

помогает привлечь внимание к той разнице между обладанием и знанием (а также статусом познаваемого), которая характерна для каждого явления в

конкретности его отдельно взятого существования. Если я, например, гово-

рю, что моя зубная боль приватна и я непосредственно знаю о ней, но при

этом она совершенно недоступна для познания другим людям, то в этом

заявлении есть только один элемент, поддающийся эмпирическому подтвер-

ждению. И этот элемент не имеет ничего общего со "знанием". Это просто

тот удостоверяемый факт, что если зубной болью страдаете вы, то это совер-

шенно иное явление, нежели когда ею страдаю я.

Отсюда не следует, что вы

знаете о том, что то, чем вы страдаете, есть зубная боль, каким-либо особым

способом, отличным от тех способов, которыми об этом знает кто-то дру-

гой. Вообще-то дантисту, как правило, гораздо лучше известны природа зуб-

ной боли, конкретный источник и другие характеристики данной зубной боли,

нежели тому, кто ею страдает.

И "приватность" этого страдания, по-видимому, зависит скорее от физических обстоятельств, чем от внутренних

свойств природы страдания. Это дает нам твердые основания верить, что

если наша техника будет и далее прогрессировать, то пересадка нервов, воз-

можно, даст мне почувствовать или испытать зубную боль, непосредствен-

ный источник которой находится в челюсти, расположенной в голове кого-

то из вас, - подобно тому как мы слышим звук при помощи радио, хотя

источник звука от нас бесконечно далек.

Короче говоря, есть такие явления, как, например, удовольствия и стра-

дания, которые в своем бытии "приватны". То, что о них якобы можно знать

каким-то иным способом, нежели способ узнавания звуков, цветов и проче-

го, представляется мне заявлением, корни которого уходят в гносеологичес-

кую теорию, а не в очевидные факты, имеющие отношение к данному случаю.

Более того, приватность удовольствия и страдания в их возникнове-

нии, на мой взгляд, служит характеристикой социального обстоятельства-

точно так же, как в случае со скупцом, обладающим "приватным" запасом

золота и чахнущим над ним. В книге, которую мне привелось недавно чи-

тать, я наткнулся на следующие слова: "Частный ("private") индивид при-

ватным образом ("privately") выражает свою волю, ставя пометку в личном

("private") избирательном бюллетене". Не нужны никакие аргументы для

того, чтобы показать, что возможность опустить в урну личный, или тай-

ный, бюллетень является общественно обусловленным обстоятельством,

мерой, которая, несомненно, относится к числу социально желательных.

"Частный индивидуум", упомянутый в процитированном мной предложе-

нии, может отразить в бюллетене свои предпочтения только в том случае,

если он удовлетворяет публично определенным условиям возрастного цен-

за, гражданства, регистрации и прочего. Аналогичным образом и упор на

362

"частную инициативу" в бизнесе служит показателем определенного обще-

ственного порядка - на ней настаивают люди, разделяющие такую соци-

альную политику в силу социальных же выгод, которые должны последовать из нее.

Можно пойти еще дальше и сказать: значение признания того

факта, что удовольствия и страдания мы испытываем приватным образом,

соприкасается со сферой социальной морали, поскольку именно таков лейт-

мотив куда более раннего периода развития гуманизма и филантропии, ко-

торому чужды любые расовые и конфессиональные ограничения. Широкую

же распространенность идеи, ошибочно трактующей явление обладания как

уникальный способ познания, можно считать отрицательным результатом

"индивидуалистического" общественного движения в политике и экономике.

Одно из возражений против сказанного здесь мною может основываться

на том, что я якобы совершенно упускаю из виду первичный способ позна-

ния, называемый ознакомлением. Однако на самом деле моя позиция далека

от того, чтобы игнорировать реальность знакомств. Не буду повторять здесь

слова, уже где-то сказанные мной относительно тесной связи знакомства с

знанием того, какой способ реакции на конкретное явление будет самым

деятельным и верным, - как в случае поверхностного знакомства с иност-

ранным языком или знакомства с Джоном Ф. Эксбери.

В нашем случае дос-

таточно обозначить различие между ознакомительным знанием и всяким

познанием, которое претендует на то, чтобы считаться философским либо

научным. Тропическая жара и лютый холод, различные болезни, камни, ра-

стения и животные были довольно неплохо знакомы человеческим суще-

ствам задолго до того, как в их распоряжении появилось хотя бы отдаленное подобие того, к чему сегодня прилагается категория научного знания.

Оставить комментарий
Размещен: 24/04/2021, изменен: 24/04/2021. 13k. Статистика.
Глава: Философия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"