Всем нам хорошо известно распространенное деление наук на "чистые" и "прикладные".
== Нет никакой нужды забираться на такие вершины теории. Достаточно факта, что за прошлые 50 лет в данной стране сотни или тысячи людей "имели все условия для своего гуманитарного благополучия", но только полпроцента всех этих людей оказались способными к гуманитарной жизни. А из этих способных только 5 из ста оказались способными к гуманитарной деятельности.
Уже в 1950 году можно было понять это? ==
Я не намерен
здесь возвращаться к вопросу, которого многократно касался в других мес-
тах нашей дискуссии,-вопросу о резком разграничении, сохранившемся
как интеллектуальный реликт с той поры, когда, следуя терминологии
Аристотеля, "теории" приходилось иметь дело с сущностями высшего по-
рядка, то есть божественными и вечными, а "практике"-с вещами чисто
светскими, в худшем случае служебными, вспомогательными, а в лучшем
- просто приземленными и преходящими.
Мне больше всего хотелось бы привлечь ваше внимание к тому факту,
что, сколь бы ни были благими мотивы, из-за которых малочисленный класс
поддерживает разобщенность прикладной и чистой наук, огромные массы
людей все же вступают в контакт с "наукой" только благодаря ее приложе-
ниям. Наука для них является тем, что она значит в их повседневной жизни,
- последствиями, которыми она оборачивается для их основных занятий,
привычек, досуга и внешних ограничений досуга и привычек, характеризу-
ющих их домашнюю, соседскую и трудовую жизнь; последствиями для их
работы или проблем с поиском таковой.
== В этом смысле наука тут совершенно ни при чём... ==
"Прикладная" наука поэтому означает для них нечто довольно отлич-
ное от того, что подразумевает под нею философ, углубленный в измышле-
ние различий. Она также значит нечто довольно отличное от того, что име-
ет в виду изобретатель, воплощающий математические и физические фор-
мулы в машины и иные силовые приборы, поскольку для народа наука не
есть технология вообще; это - технология, которая действует в рамках
== Пройдёт лет 70 и все начисто забудут проблемы которые данная технология создавала для множества людей в первые 40 лет своего создания.
Значит и обсуждать тут нечего, если оно само пройдёт через 70 лет... ==
Вот где коренит-
ся материализм, враждебный гуманности, а не в науку он закрался, будь
она чистая или абстрактная; и сюда, а не куда-либо еще должны быть на-
правлены соответствующие атаки.
Когда те, которые гордо называют себя гуманистами, стражами мораль-
ных и идеальных интересов человечества, принимаются выступать против
обычаев и институтов, благодаря которым технологическое применение
науки неблагоприятно сказывается на столь огромной доле населения, ог-
раничивая для нее как доступ к образованию, так и иные возможности жить
богатой человеческой жизнью и превращая потенциальные инструменты
стабильности в механизмы создания массового беспорядка, есть ли у нас
основания поверить в то, что они искренне заботятся о человеческих ценно-
стях и что эта забота не является невольным или намеренным средством для
поддержания некой формы узаконенного классового интереса? Человека
да узнают по делам его*.
== Вроде бы эту тему нужно начинать с утверждения "если бы не было вот таких-то технологических новшеств, то все эти миллионы населения имели бы уровень жизни куда выше того, какой у них был за 30 лет до технологического прорыва". Про 30 лет я тут говорю потому что новая технология широко распространяется не за 3 года.
Странно, что господин Дьюи лет за 30 не посмотрел на все эти проблемы с этой стороны. ==
3. Отношения науки и философии как базис образования
Эмпирической и экспериментальной философии нечего делить с
наукой: ни с ней самой, ни с ее приложениями в образовании. Напротив,
научные выводы и методы являются основными союзниками эмпирической
философии образования, поскольку, согласно эмпирической философии,
наука дает нам те единственные средства, которые позволяют изучать
человека и среду нашего существования.
Кое-кому показалось, что данный
факт говорит о необязательности философии. Эти люди сочли, что
признание за наукой верховной роли в сфере знания исчерпывает все
основания человеческого опыта. Таким образом действительно
устраняется один из типов философии, а именно тот, согласно которому
философия есть форма знания более высокая, чем знание научного
характера, так как она ориентирует познание к некой абсолютной, высшей реальности.
Но из устранения философии данного конкретного типа вовсе
не следует, что должна исчезнуть философия как таковая.
Это следовало бы в том случае, если бы человек был просто познающим
и только познающим существом. Но это не так. Он еще и действующее
создание, у него есть стремления, надежды, страхи, цели и привычки. Соб-
ственно знание для среднего человека важно лишь постольку, поскольку оно
как-то связано с тем, что он хочет делать и получать. Оно помогает ему
осознать собственные желания, определить цели и найти средства для их реализации.
Другими словами, наряду с фактами и законами существуют
человеческие ценности, и философия в первую очередь касается ценностей,
то есть целей, во имя которых человек что-либо делает. Даже располагая
самой обширной и точной системой знаний, человек все еще нуждался бы в
ответе на вопрос, что ему делать с этой системой в целом и что ему делать с
той суммой знаний, которой обладает именно он.
== Очень удивительное мнение... Оно было бы верным, если бы писания философов были самые читаемые... Фактически у философа за 10 лет 3 читателя: 1 философ и 2 любителя умных книг.
Но из 100 любителей умных книг 20 -психически проблемные личности или вообще страдающие "интеллектуальной интоксикацией" (термин придуман примерно к 1965 году в застенках якобы института якобы судебной психиатрии им. Сербского. Интересно, кто придумал для Хрущева вывод, что только психически больным может не нравиться ситуация в Советском Союзе...). ==
252
К слову сказать, по поводу проблемы того, как познаются ценности,
наука солидарна с эмпирической философией в ее споре с философиями
абсолютов, заявляющими, будто неизменные и вечные истины познаются с
помощью органов и методов, не имеющих к науке никакого отношения.
Несогласие с данной позицией не является только теоретическим. Практи-
ческие основания для возражений ей заключаются в том, что философии
подобного рода поощряют надежду на авторитет и способствуют рождению
противоречий, которые нельзя уладить, воспользовавшись методами иссле-
дования и доказательства, разработанными в научной среде.
Остается лишь
одна альтернатива-прибегнуть к принуждению и силе, открыто либо кос-
венно, то есть призвав на помощь те традиции и институты, которые сложи-
лись на данный момент.
Не так уж велика опасность того, что нынешняя
реанимация некоторых положений греческой и средневековой философии о
вечных первоначалах станет крупным шагом к рождению теоретической фи-
лософии. Однако всегда существует опасность, что подобные философии
сыграют практическую роль в упрочении официального общественного ав-
торитета, проявления которого служат определенному status quo1. ( 1 прежнее положение (лат.).)
Вот перед лицом данной опасности философия опыта и объединяется в крепкий союз
с теми методами, благодаря которым естественные науки приходят к гаран-
тированно истинным заключениям.
Философия образования не является бедной родственницей общей фи-
лософии, даже несмотря на то что ее часто воспринимают так сами фило-
софы. Она составляет, безусловно, наиболее значительный аспект философии.
Ведь знания приобретаются именно в процессе образования, причем
собственно образовательный процесс не заканчивается простой добычей
знаний и получением соответствующих видов навыков.
Учебный процесс
направлен на интеграцию достигнутых знаний в твердое мировоззрение и
позицию. Мы не преувеличим, если скажем, что образование - уникальное средство, при помощи которого создается единство знания и ценностей, реально управляющих реальным поведением. Различие между обра-
зовательной практикой, которая руководствуется хорошо продуманной фи-
лософией, и практикой, лишенной подобных влияний,-это различие меж-
ду образованием, которым движет какое-либо ясное представление о резуль-
татах, способствующих развитию у обучаемых определенного рода жела-
ний и целей, и образованием, которое дается вслепую, под властью обыча-
ев и традиций, ни разу не проверенных на целесообразность, или как ответ
на сиюминутную общественную потребность.
Преимущество первого типа
образования не коренится в некой внутренней святости того, что называется
философией, а связано с тем, что любое стремление определить результаты,
которых стоит достичь, есть от начала и до конца стремление философское.
Потребность в таком систематическом прояснении результатов особен-
но актуальна в настоящее время.
Прикладное естествознание колоссальным
образом сказалось на человеческих отношениях. Оно революционизирова-
253
ло средства производства и распределения благ и услуг. Не менее великие
изменения оно произвело в сфере общения и всех средствах влияния на об-
щественное мнение, от которого так сильно зависит политическая деятель-
ность. Приложения науки в большей степени, чем любые иные силы или
комплексы сил, определяют сегодня условия, в которых сообща живут чело-
веческие создания и в которых они действуют, наслаждаются и страдают.
Более того, они привели к возникновению сообществ, находящихся в состо-
янии стремительных изменений.
Повсюду, где влияние прикладной науки
было достаточно ощутимым, человеческие отношения утратили статичный
характер. Старые формы их пошатнулись и в большинстве случаев были
полностью подорваны; это касается сферы семьи, политики и даже религи-
озных и моральных привычек, равно как и более узкой области экономических порядков.