Васильев Владимир Ильич : другие произведения.

Д.Дьюи -11

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  т -11
  
  
   Д.Дьюи Реконструкция в философии.
   Проблемы человека -11
  
  
  
  Они были настоящими dramatis personae1 (1драматическими лицами
   (лат.) ) и как таковые принимали черты
  личности. У них имелись свои желания, надежды и страхи, своя аффективная
  жизнь, любовь и ненависть, свои триумфы и поражения. Более того, поскольку
  они немало значили для существования общины, то все их проявления и нужды
  благодаря воображению, эффектно оживлявшему прошедшее, обеспечивали
  им роль полноценных участников жизни человеческого сообщества.
   == Допустим это разные категории в состоянии психики -желания, надежды, страхи, аффективные вспышки... Они у конкретного человека собирались годами. Многие не доживали до момента, когда в них обнаруживались эти свойства...
   Любовь, ненависть, радость и огорчение возможно были уже вторым слоем в психике. И тоже не у всех равных по возрасту были в наличности или в одинаковой мере.
   В наши дни разве вся эта гамма есть у всех из 1000 взятых в толпе на улице? Может в толпе фактически 950 человек из 1000 и в 21 веке в этом смысле "психологически пустые"? ==
  
  Несмотря
  на то что на них охотились и в итоге они даже позволяли себя поймать, теперь
  они становились друзьями и союзниками человека.
   == Это о животных на которых охотились. Мог ли человек приписывать психике животного то, чего не было у самого или что он не мог бы описать словами? И если почти все люди имели чувство "мне больно", то теоретически могли бы и животным это чувство приписать и по этой причине ограничить себя только растительной пищей... ==
  
   Они в довольно прямом
  смысле служили сохранению и процветанию того человеческого коллектива,
  к которому относились. Так сложились не только многочисленные
  сказания и легенды, любовно живописующие черты и проявления
  животных, но и те искусные обряды и культы, в которых животные
  предстают как прародители, герои, священные символы племени и божества.
  
  Надеюсь, вам не покажется, что я слишком сильно уклонился от своей
  темы-происхождения философии. Дело в том, что, как я полагаю, истори-
  ческие начала философии нельзя постичь, не останавливаясь на подобных
  соображениях, причем лучше еще дольше и более детально, чем это делаем
  мы. Нам надлежит признать, что примитивное сознание примитивного че-
  ловека, предоставленного самому себе, есть скорее сфера желаний, нежели
  интеллектуального анализа, исследования или размышления.
  
  Следовать пре-
  имущественно своим страхам и упованиям, любви и ненависти человек пе-
  рестает только с того момента, когда он подчиняется дисциплине, чуждой
  человеческой натуре, искусственной на взгляд человека природного.
  
  Наши
  книги, наши научные и философские труды, естественно, написаны людь-
  ми, которые в высочайшей степени служат разумному порядку и культуре.
  Их мысли являются привычно обоснованными. Они научены сверять свои
  предположения с фактами и связывать идеи по законам логики, а не эмоции
  и драмы. И уж если их одолевают мечтания и грезы-что, возможно, слу-
  чается чаще, чем принято думать,-то они это прекрасно осознают.
  
  Они метят подобные отступления особой метой и не смешивают их результаты с
  данными объективного опыта. Мы склонны судить о других по себе, и по-
  этому люди, которые сочиняют философские книги, отличаясь привычкой к
  резонному, логическому и беспристрастному мышлению, приписали подоб-
  ную рациональность человеку среднему и простому. Потому как-то упуска-
  ется из виду, что и рациональность, и иррациональность нетипичны и слу-
  чайны для природы человека, живущего вне дисциплины; что человеком
  управляет скорее память, а не мысль и что память при этом выступает не как
  воспроизведение реальных фактов, а как ассоциирование, представление,
  волнующее фантазирование.
  
  Критерием для измерения ценности возника-
  ющих в уме представлений является не подобие фактам, а эмоциональная
  удовлетворительность. Насколько эти представления стимулируют и обо-
  стряют чувства, а также вписываются ли они в эффектную историю? Со-
  26
  
  звучны ли они господствующим ожиданиям и отражают ли традиционные
  надежды и страхи сообщества? Если мы склонны относиться к слову "гре-
  зы" с некоторой долей терпимости, то не преувеличим, сказав, что человек,
  кроме тех особых периодов, когда он действительно трудится и сражается,
  живет скорее в мире грез, чем в мире фактов, - в мире грез, построенном на
  желаниях, успех или крушение которых и определяет его содержание.
  
  Поэтому расценивать первые верования и традиции человечества как
  попытки научного объяснения мира, но попытки ложные и бессмысленные
  - значит впадать в грех великого заблуждения. Материал, из которого в
  конечном итоге рождается философия, не имеет ничего общего с наукой и
  объяснением.
  
  Это фигуральное, метафорическое выражение страхов и на-
  дежд, состоящее в фантазиях и предположениях и не имеющее никакого
  отношения к интеллектуально противоположному миру объективных
  фактов. Это скорее мир поэзии и драмы, чем сфера науки, и он так же не
  имеет ничего общего с научными критериями истины и лжи, разумности
  или абсурдности фактов, как независимое от них поэтическое творчество.
  
  Однако данный исходный материал должен пройти по крайней мере
  две стадии, чтобы стать поистине философским.
  Первая стадия-это ста-
  дия закрепления преданий, легенд и свойственной им впечатляющей силы.
  Поначалу эмоциональная фиксация опыта, как правило, случайна и прехо-
  дяща. События, возбуждающие чувства индивида, используются для пере-
  сказа или пантомимы и вновь переживаются в них. Но некоторые виды опыта
  имеют такую частоту и повторяемость, что касаются уже всей группы в
  целом. Этот опыт оказывается социально генерализованным.
  
  Отдельное при-
  ключение одного-единственного индивида разрастается до масштабов пред-
  ставительной и типической характеристики эмоциональной жизни племе-
  ни. От некоторых происшествий зависит благополучное либо бедственное
  положение целой группы, поэтому им придается особое значение и величие.
  
  Закладываются некоторые основы традиции; предание становится об-
  щественным достоянием и наследием; пантомима переходит в официаль-
  ный обряд. Сформированная таким образом традиция отныне является сво-
  его рода нормой, которой отвечают фантазии и представления личности.
  Воображению ставятся непреложные рамки.
  
  Общинный способ постиже-
  ния жизни эволюционирует в способ, к которому индивиды приходят по-
  средством обучения. Личные воспоминания как непроизвольно, так и в силу
  определенной социальной потребности превращаются в групповую память
  или традицию, а индивидуальные фантазии объединяются в систему веро-
  ваний, характерных для данного сообщества. Поэтические образы закреп-
  ляются и систематизируются. Предание становится социальной нормой.
  Первоначальная драма, обыгрывающая эмоционально существенный опыт,
  узаконивается как культ. Вольные когда-то представления цементируются
  в доктрины.
  
  Политические завоевания и объединения усиливают и подтверждают
  методический и непреложный характер этих доктрин.
   == Тут опущен очень долгий период между психологией первобытной общины и временем когда появилось нечто похожее на "политические завоевания и объединения". Эти в племенах каменного века уже не имели ничего общего с принятыми в Древнем Египте или Древней Греции. ==
  
  По мере роста сфер
  влияния у власти появляются определенные мотивы к систематизации и све-
  27
  дению прежде спонтанных и подвижных верований воедино. Помимо есте-
  ственного согласования и ассимиляции убеждений ввиду общения их носи-
  телей и потребности взаимопонимания консолидирующую роль зачастую
  играет и политическая необходимость, побуждающая лидера централизо-
  вать традиции и взгляды, с тем чтобы расширить и укрепить свой престиж и
  авторитет.
  
  Иудея, Греция, Рим и, я полагаю, все остальные государства с
  долгой историей являют собой такие примеры продолжительного приспо-
  собления древних локальных ритуалов и доктрин к интересам больших со-
  циальных образований и более глобального политического могущества.
  
  Прошу вас согласиться с предположением, что именно таким образом воз-
  никли величайшие космогонии и космологии человечества, равно как и ве-
  личайшие этические традиции. Не обязательно исследовать, а тем более де-
  монстрировать на примерах, до какой степени это положение верно. Для
  нашей цели достаточно и того обстоятельства, что социальные факторы при-
  вели к закреплению и обустройству доктрин и культов, из-за чего в свою
  очередь воображение приобрело некие общие черты, а поведение-общие
  правила, и что подобная консолидация является необходимым преддверием
  формирования любого рода философии в нашем понимании этого слова.
  
  Однако, будучи необходимым преддверием философии, подобная орга-
  низация и соответствующее обобщение идей и принципов веры все же не
  единственный и достаточный ее генератор. На данной стадии пока еще не
  существует никаких стимулов для создания логической системы и интел-
  лектуального доказательства.
  
  Можно предположить, что их должна вызвать к жизни потребность
  в согласовании нравственных стандартов и идеалов,
  зашифрованных в традиции, с постепенно набирающим рост "прозаичным"
  положительным знанием. Ведь человек не может оставаться исключитель-
  но фантазирующим и воображающим созданием. Проблемы его длительно-
  го бытия неизбежно привлекают некоторое внимание к реальным событиям мира.
  
  В то же время удивительно, как мало требует от человека окружаю-
  щая среда за творчество идей: нет ни одного абсурднейшего понятия, не
  разделяемого хоть несколькими людьми; правда, среда все же вносит некий
  минимум корректив, не давая вымереть человеческому роду.
  
  То, что какие-
  то вещи являются пищей, что их следует добывать в известных местах, что
  вода течет, огонь горит, острое колет и режет, тяжелое без опоры падает, что
  существует определенная закономерность в смене дня и ночи и переходе
  горячего в холодное, жидкого в твердое,-подобные прозаические факты
  навязывают себя даже самому ленивому вниманию.
  
  Некоторые из них столь
  очевидны и столь важны, что не сочетаются ни с каким фантастическим
  контекстом. Огюст Конт сказал где-то, что ему не доводилось слышать о
  пещерных людях, которые поклонялись бы богу веса*; но при этом они мог- ли обожествлять любые другие природные качества либо силы.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"