Самоочевидно, что в ВУЗЫ следует принимать не более 4% евреев от числа студентов.
За 40 лет я дважды читал -в 1965 году в газете "Известия", в 1994 году в журнале "Вопросы философии" - "только 10% кандидатов и докторов наук в России делают полезную для науки работу, остальные заняты чисто технической работой, фактически они "лаборанты с учёными степенями".
Вопрос: и среди вот этих 90% -сколько процентов составляют евреи? Вероятно 70%? Так что же мы реально потеряем, если в ВУЗы будем пускать не более 4% евреев от числа поступающих?!
Но может лучше сделать так: в ВУЗы и затем в кандидаты наук пускаем столько евреев, сколько туда лезет, но затем, если за 10 лет от кандидата наук пользы не видно -у него аннулируют кандидатскую и взыскивают с него половину денег, которые он получил в форме зарплаты за эти 10 лет?
Или если еврей дармоедничает -ему это позволительно?!
И безусловно во всех конторах государства евреев должно быть не больше 12% от общего числа сотрудников. Напоминаю -мы имеем законное право чтобы их было не больше 8%, поскольку их столько в населении. А мы им по-братски отдаём целых 12%!! Пусть посмеют повопить... Пусть посмеют заявить, что им нужно отдать хотя бы 50% местечек по конторам, чтобы было "по справедливому равноправию"...
А сегодня какой процент евреев набился в конторы государства?! И какие у них там возможности для стихийного саботажа и развала на основе "сами чуем как пахнет и сами поймём как нагадить если нас начнут зажимать"?
Все самые бестолковые государственные бумаги за последние 15 лет возьмём... Какой процент этих бумаг изготовлен евреями?! Может в России именно евреи понаписали 85% того, что является "бумажно-правовыми основаниями государства"? В этих основаниях России -русский дух или еврейское молчаливое фашистское отношение к гоям? Это евреи выстроили в России систему оголтевшего бюрократизма, понаписав бумажек с правилами работы по канцеляриям?
А с еврейскими писателями лучшим выходом будет тот, что на обложках книг заведомо русских и прочих не еврейских писателей будет печататься какой-то старорусский значок размером 30 мм и желтого цвета.
Не печатать же такой значок на книжках еврейских писателей!!! Они же взвоют на весь мир. А мы, русские, гордиться будем что наши русские книги теперь имеют такую метку...
Тиражи книг еврейских писателей не должны превышать числа евреев в России считая с возраста 6 лет.
Пьесы еврейских авторов в наше время интернета должны ставиться только в национальных еврейских театрах. Куда билеты для русских должны стоить в три раза дороже чем для евреев -и таким образом мы евреям покажем, что заботимся об их культуре. Книги еврейских авторов с этой же целью русским должны продаваться раза в 3 дороже, чем евреям.
Как русский человек я имею право на твёрдую гарантию, что читаю книгу, которую написал русский человек, татарин или калмык, но гарантированно -не еврей, у которого уже 80 лет русская фамилия... (Мой дед по отчеству Исаакович... -еврей я что-ли?! Из под Могилева примерно...).
Надеюсь, евреи не будут возражать, если книги не евреев будут отмечаться специальным значком... Оно ведь удобно будет и для продажи книг в Израиле?
Из любых государственных премиальных фондов на премии евреям давайте отдадим даже не эти 8%, а все 15%. А сегодня евреи растаскивают 90% премиальных денег? И если еврей скроет своё происхождение при выдвижении на премию -будем его сажать на 15 лет с конфискацией имущества и ссылкой в Биробиджан на 25 лет.
И в русских средствах массовой информации (газеты, телевидение, радио) информацию о "событиях" в культуре российских евреев нужно ограничить 15 строчками или 30 секундами один раз в год об одном событии. Пусть издают свою еврейскую газету, создают свою еврейскую телестудию и радиостанцию и вот там трубят и пишут сколько угодно о своих "гениях" ахматовых, бродских, и кто там у них ещё?...
В то же время разные еврейские центры культуры должны финансироваться государством в размере на 5% больше, чем аналогичные русские и прочие центры культуры. Мы евреев не давим. Мы ставим их в рамки арифметического равноправия в обществе.
А если сегодня в ином учреждении евреев набилось больше 70% от штата -это похоже на равноправие всех наций?! В министерстве 1700 евреев и ни одного чукчи!! Даже ни одного калмыка там не было за последние 70 лет... Это святое равноправие?!
Но в заключение должен сказать, что рассуждения академика Ковалева о некоем русском благородстве молодёжи в советское время -это чушь и дикость. Я жил в 3 деревнях и 6 городах -видел я это благородство... Не имеет никакого значения, если в городе Ишиме за 10 лет был обнаружен один вполне полноценный человек возрастом 19 или 22 года. Имеет значение -насколько были тихие дикари или буйные дураки остальные несколько тысяч ишимцев этого возраста в эти же 10 лет... Имеет значение сколько мы в Ишиме обнаружим "благородных мужей или старых леди" которым сегодня 65-70 лет -
там таких примерно 3700 человек в ноябре 2016 года. Хоть одного найдём? На ходу придумаем критерии признаков "благородного человека" чтобы 90% старых дураков и дур в Ишиме признать за благородных людей? Советско -российские люди в последние 90 лет такие сволочи и свиньи, что за прошлые 90 лет было невозможно определить признаки "благородного человека" и на такое воспитание повернуть всю систему обучения молодежи и работы комсомола?
Поинтересуйтесь, какие выродки получились из разнообразных комсомольских райкомщиков и обкомщиков...
>>>
Возраст для писучек
Почти 100 лет назад Иван Бунин выдал российской литературе следующий диагноз в работе "Великий дурман" :
** И все это не шутки и не мое личное дело, не мои счеты с моими читателями, - это дело, эти счеты общественные, тесно связанные с огромнейшим бедствием всей России. Я касаюсь литературы, ее деятелей, ее знатоков и изобразителей народа потому, что все те, которые так много способствовали всему тому, что случилось, и большинство которых еще и теперь, вольно и невольно, способствует продолжению этого случившегося, весьма и весьма питались в своих идеологиях и в своих знаниях о народе именно литературой.
А литература эта была за последние десятилетия ужасна. Деды и отцы наши, начавшие и прославившие русскую литературу, не все же, конечно, "по теплым водам" ездили, "меняли людей на собак" да гуляли с книжками Парни в своих "парках, среди искусственных гротов и статуй с отбитыми носами", как это кажется писателям нынешним: они знали свой народ, они не могли не знать его, живя с ним в такой близости, они были плоть от плоти, кость от кости своего народа и не имели нужды быть корыстными и несвободными в своих изображениях его, и все это недурно доказали и Пушкин, Лермонтов и Толстой, и многие прочие.
А потом что было? А потом началась как раз несвобода, начался разрыв с народом, - несвобода хотя бы потому, что стало необходимым служить определенной цели, освобождению крестьян, а разрыв - в силу ухода писателя в город. И знание народа стало слабеть, а нарочитое изучение его не шло на лад: записал кое-что Киреевский, Рыбников, сходил Якушкин раз, другой в народ, поссорился во хмелю с каким-то исправником - и конец.
И пришел разночинец, во-первых, гораздо менее талантливый, чем его предшественники, а во-вторых, угрюмый, обиженный, пьющий горькую, - почитайте всех этих Левитовых, Решетниковых, Орфановых, Николаев Успенских, - и вдобавок уже сугубо тенденциозный, пусть с благими целями, но тенденциозный, да еще находящийся в полной зависимости от моды, от направления своего журнала, от идеологии своего кружка и в самом лучшем случае, т. е. при наличности большого таланта и благородства, человек с разбитым сердцем, как, например, Успенский Глеб.
А дальше что? А дальше количество пишущих, количество профессионалов, а не прирожденных художников, количество подделывающихся более или менее талантливо под художество все растет, и читатель питается уже мастеровщиной, либеральной лживостью, обязательным, неизменным народолюбчеством, трафаретом: если лошадь, то непременно "росинант" или "лукавая пристяжная", а если мужик на козлах, то непременно "мужичонка", все норовящий эту пристяжную "вытянуть кнутом", если уездный город, то непременно свинья в грязи среди площади, да герань в окне, если помещик, то непременно псарь, зубр, черносотенный земский начальник, а на столе у него - "желтые густые сливки, сдобные печенья собственного изготовления Марфы Поликарповны, ярко вычищенный самовар", если деревня, то "лохматые избенки, жмущиеся друг к другу и как-то пугливо взирающие на проезжего"
- и, Бог мой, сколько легенд о жестокостях крепостного права и о Разине, слышанных будто бы на охоте: "случилось мне однажды, с ружьем и собакой, забрести в глухие приволжские леса; долго ходил я в поисках живности, а день между тем клонился к вечеру, а дождь между тем все усиливался, так что приходилось уже серьезно подумывать о ночлеге..." - где, конечно, и должна быть услышана легенда.
А дальше что? А дальше уже нечто ужасное по литературщине, по дурному тону, по лживости, по лубку, - дальше Скиталец, Горький, тот самый Горький, который на моих глазах, в течение целых двадцати лет, буквально ни разу, ни единого дня не был в деревне, не был даже в уездном городе, если исключить один месяц в Арзамасе, и даже после восьмилетнего пребывания на Капри шагу не сделал, возвратясь в Россию, дальше Москвы, а все пишет да пишет на героический лад о русском народе, ушибая критика и читателя своей наигранной внушительностью, своим литературным басом, своей "красочностью"...