Одетый лишь в медвежью шкуру,
Он шел один навстречу нам.
Покатый лоб с угрозой хмурил,
Все не желая пасть к ногам.

Напрасно мы тогда смеялись,
Мы зря беспечно шли вперед.
С насмешкой он направил палец:
"А ну, решайте, чей черед!"

Взмахнув ручищей, рыкнул громко,
Свой страшный он достал топор,
Покрытый бурой крови коркой:
"Эй, англы, вы - шакалий корм!"

Понесся он медведем в битву,
И громче горна он ревел.
Дрожа, шептали мы молитвы,
Он был отважен, дик, умел.

Уклон, замах, удар могучий,
И вновь уклон, удар, замах!
Удары грома вторят в тучах,
И смерть горит в его очах.

Пускай копьем его задели,
Пусть кровь с него течет ручьем,
Дрожат зато верхушки елей
От крика злого, словно гром.

Сильнее только рык медвежий,
А раны вовсе не болят.
"Колоть, кромсать, рубить, изрезать!" -
Так он ревет. Кромешный ад.

Предела нету дикой мощи,
Чем больше крови - тем сильней.
Бежать хотели. Это проще.
Нет силы больше слышать "Бей!".

Опять копьем его достали,
Но пена хлещет изо рта.
Душа берсерка крепче стали,
И как скала она проста.

Недолог час кровавой сечи,
Хоть дух силей, устала плоть.
Поникли, да, обвисли плечи,
Мы сразу же вперед. Колоть!

Стояли мы, смотря уныло,
На десять трупов. Враг - один.
Почтим печальной тризной, пиром
Их вечный сон среди равнин.

Холмы, кусты, леса? Неважно,
Их все затянет дым костра.
Горят друзья с врагом отважным,
Чью душу смелость в бой вела.