- Ты хотел поговорить, адерик? - разнесся среди дымного тумана нежный мелодичный голос.
Саодир огляделся - вокруг только серая хмарь. Густые клубы плавали в стоячем воздухе, струи плавно извивались, закручивались, сливались друг с другом, и так же легко распадались вновь. Он потянулся, желая коснуться мглы, и та отпрянула, раздавшись полусферой; под ногами разбежались круги, отражение заколебалось.
Белое платье Инниут, посеребренное причудливой вязью, показалось ослепительно ярким на фоне бесцветного мрака.
- А где трава, небо? - едко усмехнулся Саодир, разведя руками.
Богиня всего мгновение не сводила с адерика глаз. Но среди мрака мгновение растянулось в вечность. И хоть женское лицо оставалось добродушным, он невольно сглотнул под пристальным взором, до костей прочувствовав, как быстро ее милость может обернуться разрушительным гневом.
- Можно и без травы... - начал он, но реальность подернулась.
Они вновь стояли на колосящейся "нефритом" равнине. Лазурь над головой озарилась мягким светом, что сочился со всех сторон. В отсутствие Золотого Солнца тени становились неразличимыми, подчеркивая неестественность сущего. Трава, как и прежде, ластилась к ладоням девушки, и тонкие пальцы чуть "поигрывали" с ней, неспешно перебирая.
- Почему всегда во сне?
Инниут улыбнулась:
- Не всегда. Но так легче. Ты об этом хотел поговорить?
Мысли адерика растерянно метались. Со статуей разговаривать оказалось куда проще - камень не отвечал, его не разгневать...
Улыбка Богини стала шире:
- Ты вновь хотел спросить, чего я от тебя жду? - подсказала она.
- Да.
- Если я скажу: "Пойди туда-то и сделай то-то", кто поручится, что ты не заупрямишься и не сделаешь наоборот?
Саодир, насупившись, промолчал.
- Мне ничего не нужно, адерик. Я уже говорила, но ты не слушал.
- Но ты дважды спасла мне жизнь! Тысячелетия не разговаривала даже со "своими" Хранительницами, и вдруг вмешиваешься! Просто так? По доброте?
Инниут разочарованно покачала головой.
- Как же вы, смертные, все-таки тщеславны. Считаете, что все вертится лишь вокруг вас... Твои Линии Жизни, действительно тесно сплетены с Судьбой Мира, и я буду наблюдать - прими это, как данность. Но ты - не единственный в этом сплетении. И я не спасала твою жизнь. Ты не умирал, ни в первый раз, ни во второй. Агеталь лишь остановила меч чуть раньше, чем это сделала бы Нарин - она видела отрывок твоей судьбы, но не видела, что ему предшествовало. И Агеталь взяла на себя ответственность за спасение Убийцы.
Саодир потупил взгляд.
- Другими словами, что бы я ни делал - ничего не изменить.
- Ты воспринимаешь все под неверным углом, адерик, - Инниут опустила глаза на ласкающие пальцы стебли. - Все, что ты делаешь, неизменно ведет к тому, что случится. Нарин способна увидеть лишь это.
- А ты видишь все...
- Я вижу многое. В основном, что касается Судьбы Мира - меня потому и называют его Хранительницей. Линии Жизни отдельных смертных мне... без надобности.
- И что мне делать теперь, когда вы все дважды "не спасли" мне жизнь?
- Твоя воля, адерик.
- Не называй меня адериком!
Взгляд Инниут сверкнул аметистами.
- Хорошо, Сай.
И Мир "взорвался" расплывшимся туманом. В памяти вспыхнуло лицо, что когда-то было самым дорогим и близким, нежная улыбка на губах. "Сай..." - тихий голос разнесся в сознании, эхом дробясь в самых отдаленных уголках. "Сай..." - подхватила память имя, которое он не слышал с далекого детства.
Никто никогда не называл его так. Никто, кроме матери...
...Резкое пробуждение отозвалось болью в ребрах, мех соскользнул на колени.
- Так тоже... не называй, - тяжело выдохнул Саодир, еще не до конца вынырнув из объятий сна.
- Как не называть?
Остатки сонного тумана, что затягивал взор адерика, дрогнули. Глаза выхватили из тьмы женский силуэт в изножье кровати - она сидела на краю вполоборота; Саодир вздрогнул, увидев в сумраке знакомое лицо. В белой ночной сорочке она походила на призрак - губы шевельнулись в безмолвном: "Умоляю..." Нет. Это - не она. Он убил ее... Молодая принцесса...
"Так походит на мать", - пронзила мысль, когда наваждение окончательно спало.
В ладонях девушки, что покоились на коленях, поблескивал кинжал, серебряная рукоять стреляла искрами на гранях золотых цирконов. Принцесса перехватила, скользнувший по стали, взгляд адерика.
- Я не смогла... - тихо прошептала она. - Хотела, но не смогла, - в голосе послышалось сожаление и... вина? - Когда появилась... Это ведь была ледари, да? Я слышала, ты назвал ее Агеталь. Младшая... Я разозлилась... Почему Боги не защитили мою мать, но вступились за ее убийцу?! Я так разозлилась! Но... не смогла.
Лазурные глаза опустились на блестящую кломарскую сталь, палец коснулся лезвия. Алая капля скользнула по граням, заполняя комнату сладостным ароматом; Саодир жадно потянул носом.
- Мне трудно ненавидеть тебя, адерик. Я... не помню свою мать, мне и года тогда не было. Я не знаю, чего ты меня лишил... Не знаю, какой она была...
- Она была... замечательной, - вымолвил Саодир, наблюдая, как палец принцессы поглаживает клинок. - Ты очень похожа на нее.
Она недоверчиво уставилась сквозь тьму.
- Ты знал ее? До того, как...
- Знал, - тяжело сглотнул адерик. - Хорошо знал. Когда-то давно.
Принцесса вглядывалась в лицо Саодира, в "провалившиеся в пустоту мелькнувших воспоминаний" серые глаза, ища хоть малейший намек на ложь. Но не находила.
Рука с кинжалом скользнула в сторону, и сталь легла на меха в ногах Саодира. Принцесса поднялась.
- Ты пообещал, адерик, - обернулась Эльвена на пороге. - Ты сдержишь слово?
- Как твое имя?
- Эльвена.
Саодир потянулся к испачканному кровью кинжалу, сжал клинок, и рука резко скользнула по лезвию.
- Да, принцесса, я сдержу слово, - поднял он рассеченную ладонь.
Принцесса коротко кивнула - он поклялся кровью, он не может солгать: даже Боги не нарушат такую клятву.
***
Нарин явилась ни свет ни заря. Отдернула занавесь, впуская в комнату солнце и позволяя морскому бризу проникнуть под меха, добраться до укрытого тела.
Саодир перевернулся на бок, с головой зарываясь в теплую шерсть. После ночного визита принцессы, никто больше не тревожил, ни во сне, ни на яву. И впервые, за последнее время, спалось хорошо и спокойно.
Хранительница бесцеремонно сдернула мех - кинжал зазвенел по полу. Женщина подняла клинок, полюбовалась серебрящейся сталью окропленной багрянцем, и положила на столик у кресла.
- Ты не спишь, не прикидывайся.
- Не сплю, - недовольно отозвался Саодир, переворачиваясь на спину.
После того, как Агеталь... "растаяла", он ждал, что его бросят в темницу. Или погонят в шею из Фарадила. Но Нарин настояла на гостевой комнате.
- Не я привела тебя сюда, - вновь заговорила Нарин. - Хочу, чтоб ты знал.
- Я знаю.
Глаза Хранительницы не отрывались от Саодира, невысказанный вопрос повис в воздухе.
- Со мной разговаривают Боги, - кисло улыбнулся он, - за меня вступаются ледари. Я знаю.
- Она снова говорила с тобой?
- Да.
Адерик заерзал на кровати, подтягиваясь на спинку. Сел. Ребра до сих пор ныли, но уже не сковывали движений. Такую боль он вполне способен терпеть. Терпел и большую.
- И?
- Чего ждет от меня? Ты не поверишь.
Нарин молчала, не сводя выжидающего взгляда.
- Ровным счетом ничего. Говорит, что если скажет, я поступлю наоборот.
- Вполне верю, - отвернулась Нарин, бросив одежду на кресло.
"Улыбнулась?"
- Все почистили, - бросила женщина через плечо. - Ты - гость, и тебя не тронут. Но и без присмотра не оставят.
Адерик наблюдал, как Нарин покидает комнату. Аметистовое платье с серебристым шитьем плотно облегало гордую прямую спину, свободно колышась на бедрах. Тонкий шелк очерчивал бугорки лопаток, а вышивка, играя светом, подрагивала дымными струями.
Она, не оборачиваясь, затворила за собой двери, дерево гулко ухнуло.