Холар пробирался на север: в землях Перворожденных оставаться нельзя. Нет, он не боялся, сила на его стороне. В схватке он одолеет не один десяток "детей ночи". Но с сотней... тут закрадывались опасения. В его планы не входит "честная смерть". Даже спустя все Возрождения в памяти навсегда отпечатался день, когда весь мир восстал против Них.
"Если бы не Черный Меч... Если бы не драконы... - думал Холар. - Но в этот раз все будет по-другому! По-моему!"
Лесное зверье разбегалось с пути, стремясь оказаться, как можно дальше, забиться, как можно глубже. Не шевелиться, не дышать, не пахнуть. И лишь птицы чувствовали себя привычно: крыльев у Зверя нет, в небе не достанет. Но даже самые бесстрашные старались не попадаться на острие обсидиановых глаз.
Серый Мир ничуть не изменился. Горы на своих местах, равнины - все там же, даже реки не успели сменить русла... Смертные все так же боятся всего, чего не понимают. Чему не способны противостоять. Все кто в чем-то их превосходит - враг. Все кто отличаются - изгои. Все, как прежде, ничего нового.
Хотя, Перворожденные... Запрет Крови ослабил их, да, сильно ослабил. Былые "свободные дети леса" стали "домашними псами". Еще могут кинуться, могут покусать, потрепать. Но от свирепости не осталось и следа. Все Дары утрачены... Ну, или большая часть. Сохранили долголетие, осталась сила и скорость, но на этом все. Даже Смертные теперь смотрят на них иначе: не склоняют покорно головы, буравя глазами землю, а лишь злобно скалятся, выжидая удобного момента для удара. И ни честь, ни Старый Закон не станет ему преградой... Слишком давно Боги не появлялись в Мире. Слишком давно...
"А от Нас бежали в панике!" - негодовал Холар в глубине мыслей.
Но за эоны отсутствия все забыли о Их существовании. Мир вычеркнул Их образ из истории, словно никогда и не было. Лишь затянутое облаками небо над головой еще помнит те времена. Да мифы, что стали усладой детского воображения.
Холар внутренне улыбался:
"Нет больше в этом Мире силы, способной противостоять Нам! Мы вернем себе все, что наше по праву!"
...Спящая гора нависла исполинской тенью, загородив восточный небосклон. Во времена Их могущества она уже называлась Спящей. "Дыхание Раэнсира" уже тогда, хранило Ардегралетт от Гнева Эриана... В Памяти Крови Ингена Холар читал мифы связанные с Халадесир. Большинство оказались знакомы. Лишь о некоторых Зверь узнал только то, что знал Перворожденный... Мир и впрямь, немного нового придумал за эоны Их отсутствия.
...Феердайн он обошел, пока не рассвело. Пробрался сквозь чащу по восточному берегу Хегур, оставив в стороне городок Перворожденных: ни к чему сейчас лишние встречи, всему свое время.
Медленно просыпался Голод. Он чувствовал его. Он может сдерживать Голод долго, но не вечно. Когда он потребует утоления... Нужна теплая кровь... Но ни одно животное не подходило к Зверю ближе, чем на расстояние запаха.
...Кончился лес.
Дневное Солнце взошло над Крайним Хребтом, и мягкий свет лился сквозь туманные облака. Равнина искрилась, укутанная снежным покрывалом. А по тракту двигались четыре всадника.
Холар разглядывал их, скрываясь под сенью деревьев.
Всадники кутались в серые дорожные плащи, стараясь втянуть голову поглубже в меховой воротник: морозец зимним утром все же одолевал. Под плащами угадывались рукояти мечей, но наличие клинка не делает его обладателя воином.
К тому же, Зверь чуял Смертных - эти не представляют угрозы. Будь их здесь хоть целый эттар [тактическая единица войска, 1888 воинов]... А вот сладкая кровь заставляла все внутри трепетать. Голод бился в сознании, мешая мыслить ясно... Тяжело Возрождаться в Перворожденном, отказавшемся от Дара Морета!
Инген злорадствовал. Голод Зверя терзал его не меньше. Но Перворожденные рождались с этим ощущением в течение тысячелетий, они умели жить с ним, подчинять свое воле. Дар Морета более не имел над ними прежней власти!
Всадники приблизились к перекрестку, мост "проплыл" по левую руку.
Холар набрал воздуха в легкие и шагнул из тени деревьев. Тело мгновенно преобразилось: пропала густая шерсть, когти, и холод уколол нагую кожу. Густые иссиня-черные волосы рассыпались по плечам, серебристая лента затрепетала на бороде.
Наст проламывался под тяжестью, царапая острыми краями, хруст разносился окрест. Холар утопал в снегу по колено, неуверенно переставляя, словно ослабшие, ноги. Опустил голову, позволив волосам скрыть лицо. Но синие глаза исподлобья внимательно следили за Смертными.
Мужчины, заметив его, остановились; кони переминались с ноги на ногу, явно нервничая.
- Легкая добыча, - тихо ухмыльнулся один, хищно оглядываясь по сторонам.
Нагой путник, по его мнению, находился слишком далеко, чтобы слышать.
- Чо с него, голого, возьмешь-то? - в тон "первому" удивился "второй".
- А вон, на пальце поблескивает.
"Второй" прищурился, прикрыв ладонью глаза - утреннее солнце всегда светит чуть ярче. Губы медленно растянулись.
Он отпустил полы плаща, высвобождая рукоять короткого клинка, чуть поправил ножны. Остальные переглянулись предвкушающими взглядами.
Холар выбрался на тракт, по утоптанному снегу шагать стало легче. Но он все так же разыгрывал слабость, пошатывался, левая рука зажимала "покалеченные" ребра... Впрочем, он вполне мог бы обойтись без этого нелепого представления. Но так - все тела будут рядом...
- В крови весь. Волки напали что ли? - вслух подумал "первый", и крикнул, разыгрывая участие: - Эй! Что с тобой случилось? Помощь нужна?
- Ща, мы ему поможем, - ухмыльнулся "третий", поравнявшись с первыми.
- Цыц! - шикнули на него с двух сторон.
Десяток шагов отделяло Холара от всадников. Он поднял правую руку, прикрываясь от солнца - поднял вымученно, словно та плохо слушалась... И кольцо Атеом блеснуло на пальце!
- Да это Бессмертный! - вскричал "второй", что медленно выехал навстречу, оказавшись ближе всех к Холару.
Рука нервно дернула меч, но примерзшая сталь не послушалась. Мужчина с силой рванул поводья, и порядком напуганный конь встал на дыбы.
Из-под иссиня-черных волос сверкнули синие искры, и Холар взвился с места в высоком прыжке. Горло вытолкнуло рык, лицо исказилось, блеснули влажные клыки... И на бьющего воздух гнедого налетел Зверь. Острые когти наотмашь ударили жеребца в бок, и тот завалился в сугроб. А Зверь ринулся дальше.
Меч "третьего" кое-как поддался, но зацепился за борт плаща... Когти вонзились "помощнику" в глазницу, разрывая щеку; "багрянец" оросил чистую белизну тракта. С диким воем Смертный рухнул на землю, зажимая лицо ладонями; обезумевший конь сорвался в "карьер" куда глаза глядят.
И в том же затяжном прыжке, Зверь ухватил "первого" за горло, выдавив из гортани предсмертный хрип. А когда вырванное из седла тело качнулось назад, хрустнули позвонки, и конечности безвольно обмякли.
Утоптанный снег скрипнул под Зверем. Обсидианы устремились на "четвертого". Самый удачливый - или самый осторожный, - он приотстал от соратников, и уже справился с ошалевшим конем, поворачивая того обратно, на север.
Зверь приближался неторопливо, волоча "тряпичное" тело, из-под сжатой на горле лапы струилась кровь... Шпоры вонзились жеребцу в бока, но вряд ли того требовалось подгонять: гнедой добровольно пустился в галоп, подковами сковырнув утоптанный снег.
Зверь остановился. Склонил голову набок, словно одолеваемый любопытством. Горло презрительно заурчало... Первые "белые клочья" из-под копыт осели наземь... Вытянутая лапа подняла мертвое тело перед собой, другая дернул меч, вырывая примерзший клинок из ножен. И коротко размахнувшись, Холар метнул сталь всаднику вдогонку.
Острие ударило Смертного между лопаток - короткий вскрик, - тело дернулось вперед. И съехав по конской шее, мужчина вывалился из седла, окрасив снег "алой росой".
Гнедой не повел и ухом на потерю седока, лишь качнулся чуть в сторону, и быстро набирал скорость.
Инген видел, как напуган Смертный... Но наследник смотрел на него глазами Зверя. Чувствовал Голод, что пылает в чужих мыслях... Под столь непреодолимым напором ему и самому становилось трудно соображать. Сознание распадалось, теряя связь с явью.
Он ощутил, как на миг напряглись мускулы, когда Зверь с силой резко дернул за волосы, разорвав мужчине хребет... Чуть сильней и, пожалуй, тело осталось бы без головы... Пасть раскрылась... Зверь не торопился, предвкушал... По телу Ингена прокатилась истома. Он вспомнил, как сам вонзил зубы в черную глотку. Как теплая кровь хлынула в горло... Наследник изо всех сил пытался вырваться из тенет багрового тумана... Клыки коснулись кожи на шее, легко проткнули, и Зверь довольно заурчал, наслаждаясь "багрянцем", теплом, разлившимся по нутру.
А Инген неистово кричал. Он не мог остановить Холара, не мог разжать лапу. Наследник напрягал связки до хрипоты, и лишь это помогло сохранить разум, помогло не кануть в пропасть проснувшегося Голода, не оказаться смытым волной чужого сознания...
"Пустое" мертвое тело ткнулось лицом в снег. Розовый язык прошелся по зубам, собирая с губ остатки "багрянца", и Зверь повел плечами, разминая шею.
И двинулся на север.
А любители мертвечины уже собирались, граница леса "бурлила" в ожидании трапезы... Инген вздрогнул от истошного вопля, догнавшего через сотню шагов.
***
Мангерет остался позади прошлой ночью. Слева высился острый хребет Средних гор, изгибающихся с запада на север. Справа вставала стена Каменного Ожерелья, дугой протянувшегося на границе земель Ваин. Но в отличие от Средних гор, что понижались к границе Потерянных Земель, округлые вершины восточного хребта тянулись гораздо дальше, к подножию Призрачных гор.
Тракт, обогнув Средние горы, повернул на запад, к Арнсталу. Дальше впереди леса становились гуще с каждым шагом, а места - менее обитаемы. По крайней мере, Смертные туда не совались. Как и Перворожденные. Потерянные Земли всегда имели дурную славу, и единственные кто там селились - Свободные Охотники и Обращенные. Да, и то - не по собственной воле.
Впрочем, "селились" - слишком громко сказано, скорее они там обитали. Наравне с другим зверьем, настолько диким и жадным до крови, что любой меч поднимался без предупреждения.
И если "дети ночи" знали разницу между Охотниками и Обращенными, и к первым относились, скорее, высокомерно, нежели агрессивно, то Смертные не отличали их ни друг от друга, ни от Перворожденных, считая не лучше бешеных волков. Ведомые Голодом Обращенные, часто заявлялись в земли Равнины в поисках желанной добычи, чем и снискали дурную, но заслуженную, "славу".
Но Холара не пугали, какие-то Обращенные! Он должен открыть Путь, чтобы Они все могли вернуться! Чтобы Их воля вновь правила Миром!
И все же, начинать в Ардегралетте не стоит. Хоть Серый Мир и "закрыт", и в нем нет магии, кроме Дара Морета, Перворожденные очень сильны... А без магии, пожалуй, сильнее его, Холара... "Их просто больше!" - гневно поправило самолюбие.
Всегда можно сделать по-другому. И пусть это займет время - торопиться некуда. "Все время Мира в Нашем распоряжении!"
***
Закрытая долина раскинулась перед взором обсидиановых глаз в призрачном свете Ночного Солнца. Снег серебрился гладким нехоженым "покрывалом" до самого восточного горизонта, где в небо возносились исполинские деревья, полностью загораживая восточный хребет Каменного Ожерелья.
Инген никогда еще не заходил в Потерянные Земли так далеко. Да, что там, он вообще никогда не бывал в Потерянных Землях! Он вырос на Долгой войне, когда там - изучать Мир? И он с любопытством разглядывал ровное "снежное море". Пики Призрачных гор слева пронзали облака, и, стоя здесь, у подножья, приходила мысль, что даже птицам не под силу преодолеть их.
С юга Каменное Ожерелье отсекло Закрытую долину от владений Дома Ваин. Где-то там, на юго-востоке, где Эрмина впадает в Стору, возвышается замок Асторватт, некогда принадлежавший другим Домам. А дальше - Крайний Хребет отгораживает Ардегралетт от Восходного моря, из которого, день за днем, виток за витком, эон за эоном, поднимается Эриан в надежде завершить начатое еще в Начале Времен...
На белом "покрывале", укрывшем долину от Мира, ни следа. Вокруг тишина. Сюда не залетают птицы и не ступают звери... Хотя, звери не беспокоили и на протяжении всего пути, уходили подальше, оставляя насиженные места, лишь почуяв "черного хищника". Но здесь... Здесь они и вовсе не обитают!
Наполняло стойкое ощущение, что оказался на границе Серых Граней. Словно Бесплотные следят за каждым шагом. А когда налетевший ветер подъял в воздух белые хлопья, ощущение только усилилось.
Но Холар двигался спокойно. Снег доходил до пояса, мышцы под черной шерстью, напрягаясь, перекатывались, но все же Инген не чувствовал в разуме Зверя настороженности, или опасения.
Взрывая снег, Холар двигался к восточной оконечности Призрачных гор, где в них упиралось полукольцо Каменного Ожерелья.
...Черный провал пещеры открылся за очередным скальным выступом. В спустившихся сумерках, пещера зияла тьмой распахнутой Бездны. Закатные лучи, заходящего за Хаугвир Дневного Солнца, тонули в глубине, выхватывая лишь очертания. Она походила на ход, прогрызенный в твердой скале гигантским червем, и, с одной стороны, выглядела естественной, созданной самой природой. Но слишком правильные формы заставляли разум усомниться. А когда над входом Инген узнал полустертые додревние руны, что сперва принял за трещины, сомнения в происхождении пещеры полностью развеялись.
Наследник чувствовал, что Холар не в состоянии прочесть надпись - что несколько удивило. Сам Перворожденный видел подобные символы лишь на каменных скрижалях в крепости Атеом. Тем де Сир, или Глас Небес, так называли этот язык наставники. Считалось, что это язык Древних драконов. И как раз это обстоятельство и вызвало удивление Ингена. Ведь изгнанные в Начале Времен Кровавые Боги - приспешники Морета! - должны бы знать язык Крылатых Змеев!..
Черные своды сомкнулись над головой, и тьма сменилась сумраком. Глаза Зверя "подстроились" очень быстро - Инген невольно восхитился: не каждый Перворожденный мог похвастать столь острым "ночным зрением"!
Туннель полого понижался, когти царапали камень, и звук эхом уходил в недра Призрачных гор, и множество раз отражаясь от стен, становился похожим на скрежет точильного камня по клинку. Словно там, в глубине, целое войско ждет и готовится к бою.
Глазами Зверя Инген видел глухие пустующие каверны по бокам основного хода, о назначении которых приходилось только гадать.
Сколько длился спуск? Сложно сказать. Сюда не проникал свет, не долетал ветер... Будто даже Богиня Венет не имела здесь власти!.. И все же воздух достаточно свеж, хоть и покрыт налетом запустения. Но не того запустения, которое создает тлен и застой, а, скорее, устойчивого ощущения, что здесь давно не ходил никто живой. Словно само время замерло в этом туннеле, навевая чувство, что пересек черту, что Ардегралетт - а с ним и Мир живых - остался за спиной.
А когда стены туннеля раздались в стороны, у Ингена перехватило дыхание; но Зверь дышал ровно, как прежде.
Своды огромной пещеры терялись во мраке, и даже зрение Зверя не могло охватить ее всю. Но сама по себе она не представляла особого интереса: такие можно встретить и в Южном Пределе. А вот то, что она скрывала от Мира, действительно потрясало - перед наследником раскинулся заброшенный город!
"Веймелард", - подсказало чужое сознание.
Покинутые невысокие дома жались друг к другу, словно боясь оставаться во тьме в одиночку. Узкие улочки разбегались в стороны от широкой центральной, протянувшейся на запад. А в глубине, примерно в центре, возвышался не то дворец, не то храм!
Именно к нему направился Холар, совершенно не глядя по сторонам - его нисколько не увлекал открывшийся вид.
Инген же, напротив, внимательно выхватывал из крепких объятий тьмы каждую деталь, до которой мог дотянуться взгляд обсидиановых глаз.
Здесь нет живых. И не было очень давно: сотни, а скорее тысячи лет. При этом город не выглядит запущенным. Дома стоят целые, хоть и покрытые густым слоем пыли. И если бы не налет времени, можно было бы решить, что жители покинули его только вчера.
Но впечатление обманчиво...
Потревоженный движением Зверя воздух коснулся пустой телеги, и та чуть дрогнула, качнулась. И дерево, и железо - на вид еще крепкое, без единого признака ржи - ухнув, осели прахом, подъяв свинцово-серые клубы. И все вокруг мигом всколыхнулось! Волна, словно от брошенного камня, покатилась во все стороны! И все, чего она касалась, сыпалось, вздымая серый туман и наполняя воздух мелкими хлопьями. Единственное, что оставалось целым - камень, который не брало само время.
Тьма ожила.
Пыль и тлен клубились, плавно кружа и медленно оседая. Словно в темноте восстал ото сна огромный могучий полоз. И сейчас глазам предстали его скользящие, покрытые чешуей бока. Он словно охватывал своими кольцами, готовясь раздавить... И в следующее мгновение стало тяжело дышать: хлопья забивали нос, проникали в легкие, оседали в горле.
Но это всего лишь тлен.
Зверь недовольно фыркнул.
Пробившиеся неведомым образом, призрачные лучи Ночного Солнца подсветили кружащие в воздухе частички, и они замерцали, словно адамантовая крошка - город обрел утерянное великолепие! Он все еще стоял пустым и покинутым, но уже не выглядел мертвым. Он перерождался, восставал из праха, стряхивал пелену сна, длившегося тысячелетия. И дворец в центре города, "разорвав" тенета запустения, некогда сковавшие его, "расправил плечи".
Инген любовался белым мрамором колонн, пронизанных черными жилами, похожими на проступившие сквозь тонкую кожу вены, которые придавали ему вид живого существа. Множественные башни покрывал сияющий металл, нисколько не тронутый временем, и искрящийся осевшей на нем пылью... "Драконья сталь", - подумалось наследнику... Окна черными провалами обозревали, раскинувшиеся вокруг, дома... Дворец возвышался, словно полководец над поверженными врагами: гордый, в своем величии, и надменный, в своем молчании.
Уши прижались, все тело напряглось, под черной шерстью взыграли мускулы, а сама шерсть встопорщилась. В мышцах и суставах возникло легкое покалывание, наполняющее истомой. Той самой, что, порой, бывает столь приятна, но усилившись многократно, перерастает в ноющую боль, и может обернуться нестерпимой мукой.
Воздух дрогнул. Хлопья качнулись, но плавного кружения не прекратили. Челюсть Зверя свело, клыки стиснулись в оскаленной пасти, наморщился нос. От возросшего напряжения по мышцам прокатилась дрожь. И внезапно все тело пронзила вспышка непередаваемой боли, острая игла впилась в разум, заволакивая сознание непроглядной чернотой!
Сила присутствовала в избытке, Холар чувствовал ее - в отличие от внешнего мира Ардегралетта... Но она не подчинялась! Он мог черпать ее без меры, без каких-либо ограничений. И она текла сквозь него, так же свободно, как должно, как прежде: тем же бушующим потоком срываясь с места по мановению мысли... Но при этом, она цеплялась за него, тянула жилы, рвала мышцы, выворачивала суставы...
Поток подхватил Холара, как ярящееся в шторме море подхватывает лодку и бросает на рифы раз за разом, пока не останутся одни щепки! Мир померк в глазах Зверя, и Инген понимал всю силу охвативших Холара мучений. Сила, что рвала сейчас "черного хищника" в клочья, способна не просто убить, но уничтожить само естество, стереть в порошок и развеять по ветру!
Но наследник все так же взирал на мир, на кружащий в воздухе тлен. Он не ощущал того, что ощущает Холар, разум остался чист и не замутнен. И он понял, что взгляд подчиняется, он видит не только то, на что смотрит Зверь... Совсем, как там, в Мелестане, когда Зверь взял на руки сына!
Но если там чужое сознание лишь потухло, и время замерло, словно муха в янтаре, то здесь, сама жизнь сейчас покидала тело, сочась вместе с Силой, которую черпал Зверь. И чем сильнее Холар старался подчинить себе "поток", тем крепче "потревоженный полоз сжимал свои кольца", явно не приветствуя столь нагло посягнувшего на тысячелетнюю безмятежность.
Сквозь пелену праха проступила фигура - Инген отчетливо увидел воина. Он возник из ниоткуда, словно соткавшись из окружающего мрака и серых хлопьев, что заполняли все вокруг. По графитово-серому нагруднику тонкой вязью струился едва различимый серебристый дракон. И то ли свет Ночного Солнца так ложился, то ли наполненный пылью воздух создавал такое впечатление, но Крылатый Змей выглядел живым! Чешуя его брони искрилась, и казалось, что он извивается по металлу, или, скорее, что под его кожей вздрагивают и перекатываются мускулы, заставляя чешуйки шевелиться и играть отблесками.
С плеч воина ниспадал плащ под стать его доспеху, слегка колыхался, словно дым в безветрие, и уходил во мрак, становясь этим самым мраком. А руки покоились на навершии эфеса хедмора [двуручный меч, клеймор], что стоял перед ним, будто вонзенный в камень пола. Вся стать воина говорила о силе и власти: гордая прямая осанка, расправленные плечи. Но - ни намека на презрение, ни надменности хозяина, которые зачастую выдает вскинутый подбородок - голова воина держалась ровно и даже как-то равнодушно.
Воин не двигался. Грудь ни разу не поднялась, и его можно было принять за каменную статую. Но Инген чувствовал пустой взгляд из-под глухого забрала, полностью скрывающего лицо. И смотрел воин не столько на Зверя, сколько на того, кем он когда-то был: на него, на Ингена! Воин видел обоих!
- Р-р-р-р! - рвался из груди Холара натужный рык.
Зверь дышал все тяжелее, и каждый новый вдох давался все с большим трудом. Мышцы и сухожилия напряглись до предела, еще чуть-чуть и лопнут. Сила, текущая через Холара, тянула с собой его жизнь, точно так же, как стремительный горный поток смывает мелкие камни. Но затмившая разум боль не позволяла понять этого. И Холар все не сдавался, пытаясь подчинить Силу, что убивала его.
А воин, все так же молча, неподвижно и равнодушно, наблюдал.
И Инген рванул "путы" чужой воли!
Но они не порвались, и даже не растянулись, как тогда в Мелестане, позволив вернуть контроль. "Стальные цепи" впились в кожу... Поток Силы дрогнул, словно разбившись о неподатливый валун, и разум Зверя очнулся, вырвался из увлекавшего течения; боль отпрянула.
"Еще бы чуть-чуть и встретился бы с Хозяином! - прочел наследник недоумение в мыслях Холара, и тут же мелькнуло: - Печать!"
Сиплое дыхание расперло грудь, покрытую иссиня-черной шерстью, и горло наполнилось пылью; Зверь недовольно фыркнул. Когти впились в ладони, и те наполнились липкой влагой, кровь просочилась сквозь пальцы, несколько капель сорвалось вниз. И Сила вновь пришла в движение. Но не та, что окружала плотно сплетенной сетью, а Сила Крови - второй раз Холар не рискнул черпать из опечатанного Источника.
Пыль и тлен, словно дождем прибило к каменным улицам и крышам домов забытого города, и дышать стало много легче. Но все еще тяжелое дыхание Зверя сбилось, он в замешательстве отступил, тело напряглось, хищно напружинилось перед опасностью: словно слепленный из той самой пыли перед Холаром предстал воин!
- Мокат... - протяжно зарычал Зверь, вонзая когти еще глубже в ладони; взгляд скользнул по сторонам. - Ты...
Голос запнулся: во тьме вырисовывались двенадцать фигур, облаченные в графитово-серые доспехи, едва различимые в полумраке. Они не пытались окружить, стояли вдоль широкой улицы, словно почетный караул. Прямоугольные щиты без гербов прикрывали тела от колен до шеи, руки сжимали чуть отставленные в сторону копья. А глухие забрала шлемов полностью скрывали лица, не оставляя даже прорези для глаз.
Когти Зверя с новой силой вонзились в ладони, наполняя их липкой влагой и высвобождая Силу Крови. Холар готовился выплеснуть ее всю, лишь только "туманные воины" качнутся в его сторону!..
Воины не шелохнулись.
Обсидиановые глаза прищурено следили за Мокатом, но и он не двинулся с места, неподвижно застыв посреди широкой улицы Веймеларда. Голова Зверя любопытно склонилась набок, но сжатые кулаки ничуть не расслабились; кровь струилась на усеянный тленом гранит, едва слышно отсчитывая мгновенья.
Инген в полной мере ощутил растерянность Холара перед замершим Набниром [от "нириен ом набель" - охотящийся в тумане]. Воины Тумана - так их иной раз называли в мифах. Одни из многих Бесплотных - тех самых, что бездумно существуют на границе Миров, которая известна, как Серые Грани. Они не мертвы, но и не живы. Они - те, кто лишен любого посмертия. Многие не служат ни одному Богу, часть - вполне безобидны. Но многие безумны. И если им каким-то чудом удается прорваться сквозь границу, всему живому лучше поостеречься: у таких преобладает лишь одна страсть. И чаще всего - ненависть... Даже самые древние мифы терялись в догадках, чем можно прогневать Богов настолько, чтобы навлечь на себя подобную кару?
Но Набниры - далеко не безумны! У Воинов Тумана есть Бог, которому они служат - и служат преданно! И Бог этот - Морет! Проклятый Бог... Воины Тумана отнюдь не безобидны. Их не убедить, не уговорить и не победить: над ними никто не властен, кроме Хозяина.
И именно это сейчас вызвало замешательство Холара. Если Набниры поставлены стражей - мимо них не пройти. И не важно, какому Богу ты служишь. Воины Тумана - та стена, которую не преодолеть! Даже Силы Крови не хватит...
И все же Холар сделал осторожный шаг, стремясь обойти Моката.
"Воин с драконом" не шелохнулся. Но двенадцать других одновременно шагнули вперед! Плавное и слитное движение, походило на перетекающий туман. За спиной Моката всклубилась мгла, словно порыв ветра, погасившего костер, качнул взметнувшийся дым... И плотно сбились двенадцать щитов!
Инген ощутил, как от напряжения дрогнули лапы Зверя - Сила Крови едва не сорвалась! Но так же отчетливо читалось сомнение - Холар готов выплеснуть все, что ему доступно, но лишь на защиту, выиграть время, чтобы убраться. Атаковать Набниров никак не входило в планы!
Воины вновь замерли, словно каменные изваяния.
Холар сделал еще один осторожный шаг, и Воины Тумана ответили тем же: мрак вновь подался вперед, копья чуть наклонились.
- Р-р-р! - вырвалось глухое рычание из груди Зверя.
Но он отступил! А затем еще, и еще.
Холар медленно пятился, а Мокат так и не шелохнувшись ни разу, равнодушно наблюдал.
- Я найду способ, - злобно рыкнул Зверь.
И, развернувшись, двинулся прочь из забытого города. Огромных трудов стоило, чтобы постыдно не обернуться.
Но к удивлению наследника, Холар двинулся не туда, откуда пришел, а ровно в противоположную сторону.
Туннель, один в один, как тот, что привел в Веймелард, сомкнулся вокруг; такие же небольшие пещеры попадались на протяжении всего пути. А когда стены раздались, и в нос ударил свежий прохладный воздух, Инген ошарашено узрел, как по небу навстречу друг другу спешат два Ночных Солнца. И даже в их серебристом свете мир вокруг показался ярче! Небосклон не скрывался за густыми облаками, и его усеивали тысячи тысяч мелких блестящих искр.