Васильев Александр Валентинович : другие произведения.

Всадник Мёртвой Луны 017 (Перевал)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оказавшись, наконец, снова в изначальной точке своего похода в Чёрную Страну - Пригорске, Владислав составляет планы на преодоление Великих Гор и возращение под сень отеческого дома. Он вовсю наслаждается жизнью, и - как ему представляется, полной безопасностью своего нынешнего положения. Но - за ним, в его беспечности, здесь наблюдает множество недоброжелательных глаз.
  Перевал
  
  Мост опустили едва лишь первые лучи выглянувшего над чёрно-серым краем высокой стены укрепления солнца ударили в небо золотистыми копьями ясного, светлого дня. На небосклоне опять не было и единого облачка, и день обещал быть жарким, но - не парким. Пройдя стражу в воротах, где начальник караула, лишь заглянув в подорожную, ни малейших препятствий ему чинить не стал, Владислав, по некотором размышлении, решил, в этот раз, всё же не наведываться в город, а остановиться именно здесь - в торжище. Кроме всего прочего - за въезд в торжище не взымалась плата, ибо здесь зарабатывали на постоях и складировании товаров. Не то, чтобы несколько серебряных монет имели для Владислава сейчас хоть какое-то значение - но всё же. К тому же именно здесь и собирались вместе караваны торговцев - для безопасного совместного преодоления перевала. Так что - с этой точки зрения, поселиться тут было бы гораздо удобнее. Чтоб не мотаться туда-сюда подыскивая подходящих попутчиков.
  Владислав - в любом случае, решил здесь всё же задержаться на несколько дней, и - наконец отдохнуть и душой и телом ото всех тех страшных, жутких и предельно опасных приключений, которые ему пришлось пережить на своём пути - начиная с того момента, как он, со своим бывшим спутником, покинули Звездоград. Наконец-то ему никуда не нужно было спешить, никого и ничего опасаться - или, по крайней мере, ему сейчас так представлялось, и возможность просто так себе побездельничать, которую ему так резко пресекла стажа внутренней безопасности в Белгороде, казалась ему сейчас вполне достижимой.
  Он знал, что тут есть специальный постоялый двор, где останавливаются оказавшиеся в этих местах, по каким-либо делам, Западники. Но после всего, случившегося с ним на покинутом Посту - у Задней Калитки, у него сейчас не было ни малейшего желания соприкасаться со своими сородичами слишком близко. Конечно - если что, то его здесь разыщут очень быстро, коли захотят. В этом он не сомневался. Но и мозолить глаза тем, кто мог проявить излишний интерес к его недавнему прошлому ему тоже совершенно не хотелось. Был здесь и постоялый двор, где останавливались люди из Загорья. И он даже хорошо ведал где именно - со своего прошлого визита. Но ведь именно там его и будут искать в самую первую очередь! Нет - и это его также совсем не устраивало.
  И тут ему пришла в голову мысль, что можно ведь попробовать затаится в каком-нибудь таком подворье, где останавливались на постой наёмники в караванную стражу, которые пока ещё не определились со своей дальнейшей службой. Тут ему даже особо не нужно было придумывать себе никакой байки - благо он хорошо успел ознакомиться с их бытом, да и какой-никакой послужной список имел уже у себя за плечами. Так что там он был бы и как бы среди своих, и - в то же время, имел бы отличную возможность раствориться в торжище, и - спрятаться от не чересчур настойчивого, но слишком уж назойливого взгляда.
  Чтобы не оставлять за собой излишнего следа, он осведомился у начальника стражи лишь где тут есть приют для Западников. А расспросы о приюте для наёмников караванов отложил до первого попавшегося ему на пути караван-сарая. Там ему дали толковые указания - гостиниц, где останавливались наёмники оказалось аж две - более пристойная, для удачливой и благополучной братии, и - приют для опустившихся и поиздержавшихся неудачников. Он сразу же решил, что первое ему нравится куда как больше, хотя второе место, возможно, было бы и правильнее выбрать, если он собирался здесь как-то спрятаться. Впрочем - если его действительно захотят разыскать специально, то вряд ли ему поможет такая незатейливая хитрость - тут же решил он.
  Постоялый двор, который он для себя выбрал, размещался в одном из переулков, рядом с главной торговой площадью - почти что в самом центре укрепления. Расположение у него было крайне удобное - с одной стороны непосредственно рядом с местом главного сбора торговцев и караванщиков, а - с другой стороны, переулок был достаточно тих, ибо застроен был в основном небольшими гостиницами и питейными заведениями для чистой, небедной публики.
  Улочка была достаточно узкой, и лежала ещё в серой полутьме, запутавшийся меж двух и трёх этажными строениями тёмно-серого камня, с острыми черепичными крышами тёмно-багрового цвета, так что Владислав даже спешился, когда свернул на неё с уже громыхающей, залитой солнечным светом и сплошь заставленной торговыми шатрами и деревянными ятками главной площади. Пройдя её примерно до середины, он узнал, по описаниям, нужную ему вывеску на трёхэтажном, серого тёсаного камня - с деревянной клеткой, проглядывающей меж ровными рядами хорошо пригнанных, положенных на известковом растворе блоков доме, открывшемся ему по левую руку.
  Там был - слева от главного входа, отдельный арочный въезд на конюшню, располагавшуюся в цокольном полуподвальном помещении, а - с высокого крыльца, широкий, стрельчатый проём, ведущей в трактир. Над крыльцом вилась затейливая, кованая из стальных прутьев решётка балкона, на который выглядывали две двери, забранные сейчас ставнями, и обрамлённые окнами. Остальные окна на втором этаже также были забраны решётками весьма затейливой ковки. А вот все окна третьего этажа, под высокой крышей - с многочисленными чердачными отдушинами, были обрамлены небольшими полубалкончиками той же решётчатой, кованной работы.
  Обе створки двери, тёмного дерева, крест-накрест покрытые частыми железными полосами с многоугольными шляпками гвоздей, были уже распахнуты. Так что он, оставив коня на коновязи рядом с крыльцом, проследовал вовнутрь, где всё ещё ярко пылали факелы в держаках на стенах.
  Трактир здесь занимал чуть ли весь первый этаж. Многочисленные окна в фасадной стене всё ещё были закрыты ставнями, и зала, вся сплошь заставленная опорными квадратными колоннами, сводчато расширяющимися кверху, была погружена в полутьму. Многочисленные круглые столики были раскиданы в полном беспорядке, вперемешку со стульями с высокими спинками. Центр залы, угнездившись меж четырёх колон, занимала высокая деревянная стойка, обставленная высокими круглыми одноногими табуретами на железных разлапистых крестовинах. За стойкой, посредине, стояла круглая, высокая, многополочная как бы колонна из дерева, сплошь заставленная в нишах напитками, посудой, и разнообразнейшими закусками, над которыми спокойно вились целые мушиные стаи. В зале уже было полно публики, завтракающей за столами, но табуреты возле стойки были пустыми.
  Владислав подошёл к стойке, и спросил у скучающего служки на раздаче где хозяин. Тот крикнул в темноту - к задней стенке, и оттуда тут же появился высокий, поджарый человек средних лет, с густой бородой, стриженной скобкой, и чуть курчавящимися, чёрными как смоль волосами крывшими голову как бы округлой папахой. Лицо у него было вытянутое, смуглое, глаза тёмные, неопределённого цвета, а одет он был в чёрный, наглухо застёгнутый лапсердак, такого же цвета узкие штаны, и коричневые невысокие сапожки с поднятыми острыми носами.
  Он посмотрел на Владислава строго, без малейшего заискивания, свойственного обычно хозяевам постоялых дворов при виде возможного постояльца, быстро ошарил его глазами, и осведомился неторопливо, густым, важным голосом - чем собственно он может ему служить.
  Владислав сообщил, что хотел бы здесь остановится. Тот, не отвечая, всё продолжал внимательно изучать его, видимо, будучи не в состоянии сразу же определиться в своём к приезжему отношении. Наконец он вымолвил неторопливо:
  - У нас, господин хороший, тут по преимуществу своя публика на постое бывает. Значит - в основном наёмная охрана для караванов. Так-с значит! Ну - понимаете же!
  - Так что ж, - Солидно отозвался Владислав, - Как же! Потому к вам и пришёл. Я ведь что - я как раз и приехал сюда искать караван торговый. Чтобы наняться, значит.
  - А вы что же - уже нанимались где, али как? - Отозвался тот, всё ещё продолжая цепко ощупывать Владислава внимательным взором.
  Смущала его, прежде всего, именно броня пришельца. Наёмники - народ сугубо практичный, и к вооружению подходят без излишних изысков, но весьма определённо и достаточно однозначно. Всегда предпочитая что-либо наиболее современное, прочное, удобное для боя но - не чрезмерно дорогое. На этом же бронь была какая-то уж совсем несусветно древняя. Может - конечно, и по бедности где прибарахлился старьём по дешёвке. Но этот явно не выглядел опустившимся и совсем уж безденежным. Да сюда такой бы и не припёрся, если ведал куда идёт. Сапоги у него были определённо самой лучшей выделки. А вот плащ - да, уж совсем тряпка. И - что-то плащ этот ему сильно напоминал, только он сразу так не мог вспомнить, что именно.
  - Да нанимался уже, как же! Отозвался Владислав. Последний раз вот с караваном припасов ходил к Чернограду. Аккурат умудрились там оказаться тогда, когда там всё рухнуло. Еле ноги унес! Сейчас вот сюда добрался, ищу караван, чтобы домой уйти, в Загорье!
  - А, так ты из Загорья, значит, парень! - Отозвался тот. - Ну да, я смотрю и говор у тебя ихний! А что ж ты к тем, из чёрной страны нанялся-то, а? Как ты к ним попал-то?
  - Да я сюда с караваном из Звездограда пришёл, значит. - Начал неторопливо объяснять Владислав. - Уже хотел было назад наниматься - нас тут рассчитали. Да вот попался человек - предложил к тем примкнуть. Хорошие деньги обещал, да и вообще... Выглядело-то оно так, что они там - на самом подъёме! Думалось, мож пристроюсь на постоянке к ним. Чем туда-сюда мыкаться-то. А тут вот такое!
  - А ты давно этим занимаешься-то? - Продолжал допытываться хозяин.
  - Да не то, чтобы. - Неохотно отозвался Владислав. - Собственно только что начал было. Потянуло, значит, постранствовать, посмотреть мир. Взял вооружение, что в семье нашлось, переправился в Зведоград на корабле - в охранении, и - вот там и подыскал себе место. Взяли в обучение, так что много не заработал. Думал вот - с черноградцами лучше пойдёт. А оно вот как вышло-то!
  - Ну да что ж, - Рассудительно ответил собеседник. - Радуйся, что живым остался. Да ведь и опыт приобрёл немалый в походе том, не так ли?
  Да уж, подумал хмуро Владислав - опыта он приобрел выше всякой крыши. Но, вымучено улыбнувшись, подтвердил:
  - Да, конечно. Но - вполне мог там и сгинуть. Когда всё рухнуло и выжившие побежали - каждый уже только сам за себя самого.
  - Что-то ты там как-то долго странствовал, нет?.. - Снова отозвался хозяин испытующе глядя ему в глаза. - Те кто там уцелели - те ведь давно тут уже промелькнули?..
  - Да я в руки к белгородцам попал, как они туда вошли укрепления рушить-то. - С готовностью отозвался Владислав. - Не то, чтобы пленили - я ж с ними не воевал-то, так - только караваны охранял с припасами. В общем - решил с ними уйти, как они к себе шли. Посмотреть что у них и как там. Мне не то, чтобы рады были, но и не препятствовали. Так что я в Белгороде какое-то время промыкался. Посмотрел что да как. Но - там мне места не нашлось. Они пока торговли не ведут ни с кем, а так - кому там лишнее копьё нужно? У них ведь и своих хватает. В общем - Кисло скривился Владислав, - Решил вернуться на Восток. Да и - домой потянуло после всего этого. А там - там уже посмотрим.
  - Ну, брат - повидал ты всякого, значит! - Развёл руками хозяин. - Мало кто на востоке может похвастаться тем, что видал Белгород. А ещё меньше - тем, что оттуда вернулся обратно. А ты - эвона, и Черноград, видал, и - в Белгород наведался!
  - Да Чернограда-то я, собственно, и не видал толком - Пожал плечами Владислав. - Нас ведь внутрь не пустили. Постояли у ворот, пока возы разгрузили, и - сразу же назад, в обратную дорогу. Там не своим внутрь входу не было. Да и лишнее любопытство - отнюдь не поощрялось. Запросто ведь вздёрнуть могли, али голову отчикушить! Только дай повод! - И он перекривился.
  - Ну да, наслышаны мы здесь были про ихние порядочки-то, наслышаны! - Сочувственно потрепал хозяин его по плечу ладонью. Так что, брат, радуйся, что они тебя к себе не прихватили! Хорошего в той службе мало было бы, при любых раскладах!
  - Да, я это быстро там осознал-то. - Хмыкнул Владислав. - Так что - сожалений особых нет. Ноги унёс - и ладно. Так что, можно буде у вас тут на пару деньков расположится-то?
  - А чего - ж можно конечно. - Добродушно отозвался хозяин, видимо, вполне удовлетворённый беседой. - Тебе как - сколько соседей в комнате устроит? По самом дешёвому разряду тут у нас восемь коек в комнате тулится, знаешь ли. У нас ведь заведение солидное - постой не дешёвый. Так-то!
  - Да мне бы отдельную комнату, на одного! - Пробурчал Владислав
  - На одного?.. - Протянул тот. - Тут я даже и не знаю, есть ли у нас сейчас свободные нумера-то на третьем этаже. Хотя - тут он хитро прищурился, уж точно могу предложить тебе самые лучшие наши нумера - у самой лестницы, на втором этаже. Там, брат тебе не то, что своя койка, там - в лучших-то нумерах, у тебя и своя спальня будет, и гостиная, и даже помывочная со своими удобствами, которые служка постоянно чистит и водой снабжает! Так-то! - И тут он хитро глянул на Владислава. - Были бы деньжата! - И тут он выкатил цену номера аж в полушку серебряной монеты за ночь, явно ожидая увидеть смятение на лице молокососа.
  - Да, - Ответил Владислав, не дрогнув ни единым мускулом лица. - Конечно. Беру этот ваш нумер. Меня устроит!
   Цена была, разумеется, просто королевская. Но - отнюдь не заоблачная. А набитому сейчас злотом и драгоценностями Владиславу это было, в общем-то - совершенно всё равно. Что пара полновесных серебряных грошей, что даже пара золотых монет. В конце концов - подумал он, чего ради он будет себе отказывать? Он - человек, за которым сейчас стояла вся сила Мёртвого Града, он - возможный владыка Великого Кольца, и - допустим, даже владыка всего этого мира (тут же змейкой проскользнуло у него в сознании). После случившегося там, на Посту, кода он осознал всю ужасную мощь охраняющего его Кольценосца, он уже не особо и опасался светить своё денежное благополучие. Кроме того, ему крайне захотелось полюбоваться на то, какое впечатление это произведёт на самодовольного хозяина гостиницы.
  И его ожидания оправдались совершенно в полной мере. Хозяин выпучился на него, как баран на новые ворота, и - некоторое время только моча хватал ртом воздух. Потом, быстро взяв себя в руки, он понимающе усмехнулся:
  - Да, вижу, что ты там времени даром не терял, когда безвластие-то настало! Что - успел прихватить неплохо из бесхозного, пока там все метались-то небось?
  - Да так. - Неопределённо пожал плечами Владислав. - Как уж вышло.
  - Что ж, - Быстро перешёл на деловой разговор хозяин. - Если возьмёшь больше чем на три дня, то - я человек честный, дам тебе треть цены скидки с общей стоимости проживания.
  - Ну, давайте дней, скажем, так - на пяток, чуть подумав согласился Владислав. - В конце концов я после всех этих своих похождений нуждаюсь в отдыхе. Да и пока подходящий караван ещё найду..
  - Ну, в Загорье-то караваны каждый день уходят. Сейчас большая торговля юга с севером разворачивается. Многое идёт и через Звездоград, но не все предпочтут сплавляться морем. Там, ближе к югу, власть слабая на берегах, ну и - морские ушкуйники пошаливают. Так что берегом надёжнее. А перевалы сейчас власти крепко оседлали. Что наши, что Загорские. Так что горцы попритихли пока что, - криво усмехнулся тот.
  - Ну, тем лучше, - Качнул головой Владислав. - Проще будет рассчитать время постоя. И - всё равно мне здесь отдохнуть не помешает. Так что - пока что пять дней, а там уж - посмотрим дальше! А пока что - сразу же и рассчитаемся! - И он небрежным жестом потащил кошель из-под плаща.
  Хозяин был вполне впечатлён. Получив две полноценных монеты он тут же выдал ему назад две восьмушки, и принялся с любопытством изучать полученные деньги.
  - Надо же! - Выдохнул он. - Действительно - чеканка Западного Королевства! И - судя по году, очень и очень недавняя! Я ихних монет почитай что и не видел у нас! У них торговлишка-то в основном через север шла. Да и - не особо они торговали-то в последние времена, насколько мне ведомо. Не до торговли им было. Ты, парень, там эти деньги получил-то, что ли? В Белгороде? И любопытно - а за что, если не тайна-то?
  - Так - кое что продал из барахлишка, что к рукам прилипло. - Неохотно отозвался Владислав, не очень-то довольный догадливой допытливостью хозяина.
  - Ну, - С уважением в голосе отозвался тот, Вижу - парень ты не промах! Рад буду с тобой поболтать при случае, коли охота будет. Мож что интересное и расскажешь! А пока что - я пошлю с тобой служку, чтобы он коняку твою внизу пристроил. А сам пригляжу за комнатой, пока вы там будете заняты. Чтоб её прямо ко вселению и подготовили. В стоимость твоего заселения входит, кстати, и полный пансион - когда у нас тут общие застолья для постояльцев три раза в день происходят. Но если уж захочешь чего особого подать в комнату, то тут надо платить отдельно. А у нас и вина есть на любой вкус, и яства не хуже чем в лучших заведениях года кухарь может приготовить. И подешевле выйдет, чем по городу шляться-то. Хотя, как я понимаю тебе это и не столь уж и важно? - С хитрой усмешкой осведомился он.
  - Там посмотрим, - Неопределённо махнул рукой Владислав. - А сейчас я бы, по быстрому, перекусил бы чего-нибудь, и - хотел бы поспать. Я целую ночь был в дороге, так соснуть не мешает.
  - Ночь! - Изумился хозяин, уставившись на него во все глаза. - Что ж за караван такой, что ночью сюда двигался?!
  - Да нет, не караван - я сюда в одиночку добрался. - Отрицательно качнул головой Владислав.
  - В одиночку! От Поста?! - Глаза у хозяина стали уж совсем круглыми. - Ты чего ж это, братец, всегда ночами путешествуешь, или вдруг приспичило с чего-то?!
  - Да так.. Ночью не так жарко по дороге ехать-то, - Краем губ усмехнулся Владислав, подавая тому подорожную.
  Тот осторожно взял её, развернул, внимательно изучил всё, там написанное, медленно, с трудом вычитывая по буквам, и - шевеля при этом губами. Потом достал книгу учёта постояльцев, и аккуратно переписал туда имя Владислава.
  - Собственно, возвращая бумагу сказал он, это ведь не обязательно. Так - по желанию постояльца. Если уж тебя пропустили сюда, то это не наша забота, кто ты, и что ты. Но - таки да, таки вижу, что ты ещё вчера днём был там, на посту, судя по дате на бумаге. Ну, парень! И он с весёлым изумлением вновь взглянул ему прямо в лицо, - Ты, видать, таки непрост, непрост! Что ж - тем более я рад тому, что ты выбрал нашу гостиницу. Люблю, знаешь ли, интересных людей из воинского сословия у себя принимать. А ты, видать, не из пугливых, однако же. Ратным искусством как владеешь?
  - Да так - за себя постоять могу если что, - Неохотно откликнулся Владислав.
  То ещё раз кинул на него внимательный взгляд искоса, и кликнул служку, поручив тому "устроить по благородному коня уважаемого господина ратника".
  Когда они спустились с крыльца, то служка - молодой, ловкий, разбитной парень, в белой поддевке, перепоясанной чёрным шёлковым шнурком, с шитыми цветными нитками узорами на воротнике, щегольских чёрных сапожках, и серых портках, сам ловко взял его коня под уздцы, и тот, видя рядом хозяина, вполне спокойно позволил тому отвести себя в конюшню. Там служка быстро снял с него всю сбрую, и заверил "господина хорошего", что тут конюхи озаботятся о коне "по самому первому разряду". Оставив попону - для чистки и стирки, Владислав, всё же, настоял на том, что он хочет забрать сбрую и седло с собой в комнату, невзирая на горячие уверения служки, что тут с его барахлишком ничего не может случиться, и что наоборот - его приведут здесь в полный порядок. Но Владислав, после обнаруженного тайника, всё же хотел ещё раз досконально изучить седло и уздечку, прежде чем передавать их в чужие руки.
  Поднявшись, в сопровождении служки, по скрипучей деревянной коробке лестницы на второй этаж, Владислав был препровождён им к своему жилищу. Прямо возле лестницы там были, чуть разнесенные по отношению друг к другу, две массивные, двустворчатые арочные двери резного чёрного дуба, и - к находившейся по леву руку его услужливо и сопроводили. За дверью обнаружилась весьма просторная горница. Окно здесь заменяла высокая, узкая дверь на балкон, сейчас широко распахнутая. В горнице нашлось место и для круглого обеденного стола с четырьмя стульями с резными, высокими спинками, и для нескольких ларей - открытого, с посудой, и нескольких закрытых, уютной кушетки, маленького столика для напитков, рядом с ней, а также и конторки рядом с балконной дверью - чтобы днём можно было бы работать при уличном освещении. Стены были затянуты материей светло-зелёного оттенка, а в левом от входа углу был огромный, высокий, украшенный каменными изваяниями, с дубовой полкой, заставленной какими-то безделушками, нерастопленный по теплому времени очаг. В светлице его поджидал хозяин, на скору руку показавший ему где здесь и что - в одном из ларей, к удивлению Владислава, оказались даже книжные свитки, письменный прибор, и стопка листков писчей бумаги.
  Затем хозяин, отворив двери рядом с очагом, ввёл его в спальню. Оказалось, что задняя стенка очага выходит туда же - отапливая заодно и эту комнату. Там была огромная двуспальная кровать под балдахином с плотными, чёрного сука занавесями, оголовьем прижимающаяся к противоположной входу стене, просторное окно, выходившее на тот же балкон, что и дверь в горнице, а справа от кровати - вместительный ларь для одежды, по левую - невысокий столик с подсвечником, и табуретом под ним. Почти в самом углу, рядом со столиком, была небольшая, узкая дверца светлого дерева с засовом, ведущая в маленькую, вытянутую вдоль стены комнату, в которой стояли ночной горшок, рукомойник и дубовая бадья для помывки, уже наполненная чистой горячей водой. Комнатка эта имела отельный выход в коридор - для того, чтобы её могли бы приводить в порядок не беспокоя постояльца.
  - Размещайтесь, господин хороший! - Тожественно, с чувством, произнёс хозяин. - Чувствуйте себя как дома! У нас сейчас там общий завтрак как раз в разгаре. Впрочем, по приезде-то, если не хотите спускаться, служка может вам и занести оттуда что-нибудь. Вот - у двери колокольчик, звякните. Всякий раз как захотите помыться, тоже звоните - бадью вам тут же и наполнят. Уборка комнаты и смена белья - каждый второй день, в ваш отсутствие. Или - по требованию. В общем - располагайтесь! Если что - немедленно обращайтесь ко мне. А захотите вниз спуститься как-нибудь, с охотой и погутарю с вами. Он по отечески потрепал Владислава по плечу, и удалился.
  Кликнув служку, и выспросив того, что есть внизу съедобного, Владислав заказал себе мясного пирога из телятины, горячей овсяной каши с вишнёвым враньем, чаю, и сластей. Всё было ему тут же и доставлено. Каша действительно оказалась аж кипящей, пирог - горячим и свежим, только что с выпечки, а чай принесли в заварнике, с кувшином кипятку для разбавления, и молоком в отдельном кувшинчике. Сласти тоже не подкачали.
  В общем - Владислав надивиться не мог порядку, царящему здесь, всё более и более убеждаясь в правильности выбора гостинцы. Впрочем, здесь - в пределах Пригорска, и вообще-то все эти ужасы прошедшей войны на Западе не ощущались даже и отдалённым эхом. Тут всё вокруг было наполнено давно устоявшимся, вековой добротности покоем и непрестанным житейским довольством.
  По быстрому утолив голод в горнице, Владислав, уже соловея, наскоро ополоснулся в бадье, где вода так и не успела остыть - чуть даже попросту не уснув там. После чего тщательно прикрыл ставни спальни, залез за балдахин, прихватив с собой сумочку с драгоценностями - на всякий случай, и первязь с оружием - по уже устоявшейся привычке, задёрнул занавеси, закопался в белоснежное бельё, где толстое, тёплое шерстяное одеяло было полностью спрятано в пододеяльнике, и ту же, мгновенно провалился в липкий сон без малейший сновидений.
  Проснулся он уже под самый вечер, когда на улице почти стемнело. Очнувшись ото сна, он понежился ещё немного в постели, наслаждаясь чувством уюта, полной безопасности, и отсутствию всякой необходимости поспешать хоть куда-нибуть. Его буквально грела мысль о том, что вот - наконец, он таки вышел благополучно из под сени смертельной опасности, буквально преследовавшей его все последние месяцы его жизни. Что ему уже не надо будет постоянно хоронится, лгать, опасаться внезапного удара из тьмы неизвестности, и с ужасом размышлять постоянно, что же именно такое его поджидает за всяким извивом событий грядущего дня. Сейчас и всё то, что пришлось ему пережить в Ченограде, и кошмары Мёртвого Города, и неустанная погоня последних недель отодвинулось в его памяти в безопасные глубины навсегда прошедшего.
  И даже воспоминание о нисхождении в глубины Огненной Горы, завершившемся такой полной неудачей, уже не давило его непрестанным ощущением несвершённого, и тяжкой потери несостоявшегося ожидания. Лишь сияющее присутствие Кольца, парящего над престолом, ни на единый миг не отпускало его сознание, однако же лишь согревая его постоянным обетованием неизбежности их слияния в грядущем. Это была как бы ласка невидимой матери, плавными вонами накатывающая, в звуках колыбельной, на доверчивое, покойное младенческое сознание. В которой скрывалось обещание неизреченно прекрасного и неисчерпаемого грядущего.
  Лениво встав, и ополоснувшись до пояса у рукомойника, а также полностью растершись там толстым, махровым полотенцем, он неторопливо оделся в более-менее свежее бельё, порты и рубаху, подумав при этом, что наверное не помешает прикупить немного на дорогу, хотя грязное у него служка и так забрал в стирку, привычно натянул на себя полный доспех и перевязь. Затем, пристроив чехол с Дальнеглядом у себя под мышкой, он накинул плащ, и заперев двери, спустился вниз.
  В гостинице уже везде горели масляные лампы, и обеденная зал была ярко освещена. У самой лестницы он увидел сидящего за столиком, в обществе весьма солидно выглядящих и хорошо одетых и вооружённых тесаками на перевязях людей хозяина гостиницы. Поприветствовав всё общество, он осведомился у хозяина, как долго будет гостинца открыта на вход. Тот его успокоил, что в любое время его сюда впустят по первому же требованию. Он поблагодарил хозяина, и сразу же неторопливо вышел на улицу, всё ещё чувствуя себя заспанным и несколько разбитым. Сидящие за столиком проводили его весьма пристальными взглядами.
  - Так что, это и есть твой новый постоялец? - Поглядев в лицо хозяину обратился к тому крепко сбитый наёмник с коротко стриженной седоватой бородкой и ершиком сероватых волос на округлой, какой-то бугристой от мускулов голове с широкими скулами, одетый в кафтан и порты чёрного бархату, с небольшим, широким тесаком в чёрных ножнах, и кинжалом на кованном медными бляхами поясе.
  - Да, он самый. - Подтвердил тот.
  - Совсем ведь молокосос! - Откликнулся другой, бритый, весь одетый в серое, толстое сукно, с длинным узким клинком в ножнах серой же кожи, который он поставил у себя меж ног. - А ты о нём тут такие страсти рассказываешь! Хорошо он тебе по ушам поездил, однако же! - И он громко, но, при этом, как-то сдавленно рассмеялся.
  - Ну, не скажи, не скажи, - Недовольно поморщился тот. - Я ведь его подорожную лично видал - он точно прибыл с Запада. И - видал бы ты его лошадь! - Тут хозяин наставительно поднял палец. - Я нарочно сходид на конюшню - посмотреть. Я таких прежде не встречал лично, хотя и наслышан был. Этот - точно из Чёрной Крепости. Да и сбруя.. Которую хозяин, кстати, себя в комнату забрал, конюху не доверил.
  -Ну - из Крепости! - Усмехнулся серый. - Так что ж, что из крепости? Мало ли их после разгрома бесхозных осталось-то? А у парня денежек, судя по всему, куры не клюют. Прикупил где-то по дороге. И всех-то делов! А мало ли что он бает-то!
  - Он-то как раз ничего особо и не рассказывает, - Усмехнулся хозяин гостинцы. - Темнит парень как может. А то, что рассказывает - то выглядит как-то очень уж несообразно его виду, и тому, чем от него так и штыняет. Ине поймёшь - где правду говорит, где наполовину, а где - и заливает. Он-то как раз себя выдаёт за простого наемника при караванах. Но - вот ты из командиров отряда, да и не простого, а известного. А вот ты у меня в этом нумере не останавливаешься. И - даже и не думаешь. А этот - недрогнувшей рукой готов был выложить его полную стоимость. И кошель у него аж звенит от монеты. Да думаю - там и не только кошель. Потому как при любом кошеле, даже набитом золотом, деньгами так не сорят. Если - если их действительно заработали тяжкими трудами. А с какими бы караванами этот парень там не ходил, выше простого ратника он вряд ли мог бы подняться. Даже - и не до предводителя тройки копейщиков. Не выглядит он на это. А таким сам знаешь как платят-то. На такие доходы - не забалуешь!
  - Ну так, при развали и разброде-то, мог бы просто поживиться случайно, когда всё вокруг бежит и барахлишко бросает-то, нет? - Рассудительно заметил человек в сером суконном одеянии.
  - Знаешь ли, - Тихо, недоверчиво покачав головой вмешался молчавший до этого человек в тёмно-сером бархатном одеянии, даже за столом сидевший в плоской, бесформенной шапочке с орлиным пером, - Когда армия бежит, когда каждый - только за себя, в таких обстоятельствах не то, что уцелеть, а ещё и поживиться за счёт остальных может лишь хорошо сбитое, крепкое с друг другом товарищество. Одиночки в таком случае попросту обречены. Даже - если они, сами по себе, и матёрые волки. Не знаю, как ты, а я такого на службе своей насмотрелся. Тут не всё так просто, в этой истории. И парень этот не зря темнит. И потом - купить коня из Чёрной Крепости, это - наверное и возможно. Но что толку-то? Ты вот не знаешь, а я имел дело кое с кем из их прежней гвардии. Сталкивался - правда, нечасто, к счастью, и - почти что случайно. Так вот, я тебе уверенно скажу - кони там не простые были. То ли выращены так, то ли ведовство какое там, но эти кони к чужим не привязываются. Только - к своим. Из крепости. Не привязываются, и служить их чужому заставить невозможно. Никак. И это, братец, ни за какие деньги не купишь. Так что ту историю его, которую он тебе, по твоим словам, пробаял, - И тут он повернулся к хозяину гостинцы, - О том, что он, дескать, лишь караваны туда сопровождал, я бы за чистую монету, на твое месте, аж никак не принимал бы. Уж поверь моему опыту!
  При этих словах тень набежала на лицо хозяина, он опустил голову долу, и - крепко задумался, лихорадочно вспоминая и прокручивая вновь у себя в голове всю беседу свою с этим странным постояльцем.
  - Ну да! - Недоверчиво усмехнулся собеседник, одетый в серое сукно. - Ведовство! Кто его это ведовство видал-то! И потом - как крепость эта жуткая гигнулась-то, то ведовство-то, мож, и рассеялось-то! Если и было там какое. И теперь - то просто лошади как лошади. Безо всяких там особых изысков!
  Человек в сером бархате лишь чуть презрительно усмехнулся. Но доказывать ничего не стал.
  - Да и вообще,- Продолжал расхохориваться говорящий. - Оно если парень мошной набит, то ведь того - зря он по ночам бродит-то. Тут места спокойные, но - И тут он хитро усмехнулся, - Всякое ведь бывает-то, а? Если, скажем, стая крепких ребяток нему подкатит-то, за вымя пощупать, то сразу же и выясниться - какой он там таинственный и могучий воитель! - И тут он разразился злым, язвительным, намекающим хохотом.
  Собеседники глянули на него косо. Видно было, что здесь его хоть и терпят, но не столько от большого уважения, сколько от некоторой опаски. За столом, на некоторое время, воцарилось неловкое, тяжёло молчание.
  И в этот момент из-за соседнего столика поднялся одиноко сидевший там среднего роста, и - явно преклонных лет человек, в тёмно-зелёном кафтане полувоенного образца, с седоватым, коротко стриженным ершиком, с выбритым подбородком, но с длиннющими - как перевёрнутый полумесяц, и совсем уж седыми усами, и - держа в правой руке уже почти пустую глиняную кружку с пивом он неторопливо, как бы бочком приблизился к столику с гостями хозяина. Все недоумённо подняли на него глаза, и тут один из молчавших до сих пор - также в возрасте, с лопатообразной, пегой от начинающейся седины бородкой, облачённый в какую-то совершенно бесформенную хламиду, тщательно приглядевшись, чуть хмыкнул изумленно, и негромко воскликнул:
  - Да не может быть! Ты ли это, Дубрава?
  - Да, я, он самый! - Охотно подтвердил подошедший.
  - Ну - добрая встреча! - Ответствовал тот, и - повернувшись к хозяину добавил - Это вот мой старый знакомый. Мы вместе начинали - на востоке, к ратному ремеслу приобщаться, да потом судьба развела! Сколько ж мы с тобой не виделись-то, Дубрава?
  - Да уж и не чаял, что встречу-то! - Ответил тот . - Всё приглядывался, да подойти не решался, не был уверен, что и вспомнишь.
  - Ну, коли так - то подсаживайся к нам, чего там! - Солидно прогудел хозяин гостинцы. - Всех угощаю по такому поводу! - Он махнул служке, который тут же приволок поднос полный пивных кружек, а затем услужливо принёс от пустого столика стул новому гостю.
  Все основательно приложились к пиву, после чего новоподсевший, крякнув - пиво было отменно крепким, сказал:
  - Я собственно, чего подошёл к вам - всё же. Я вот тут - не желая, но - краем уха вашу беседу услышал. А ведь я-то этого парня знаю!
  - Да ну! - Изумлённо воскликнул хозяин. И как - давно ли? Хорошо ли?
  - Не то чтобы давно, - Раздумчиво, неторопливо ответствовал тот. - Мы тут ранешней весной, с робятами, подрядились караван из Звездограда сюда сопроводить. Обычно-то мы ходим с караванами на север - там ведь наша родина, а тут вот вдруг предложили хорошие деньги. Тогда-то - с востока на запад, большая движуха была. Много чего везли. А вооружённых сопроводителей не хватало - много ведь народу ушло с армиями на запад. Ну - мы и подрядились. С тех пор тут и крутимся - туда-сюда. В общем - караван был большой, богатый. Охраны требовалось много, набирали с бору по сосенке. Ну и - подрядились также этот вот парень, а - с ним тогда его то ли служка, то ли - оруженосец был. Совсем уж восточных кровей. Он ведь и тогда особо на простого, нуждающегося ратника - из нашего вольного брата, живущего только на заработанное кровью и потом жалование, отнюдь не смахивал-то.
  - Нда, - раздумчиво заметил человек в облачении из тёмно-серого бархата, - В нём явно какая-то порода чувствуется. Вот только не могу пока понять - какая же именно.
  Остальные молча, внимательно, напряжённо слушали рассказчика.
  - Он тогда ведь ещё совсем щенком был, - Продолжил подсевший, густо смочив усы в пиве, в уже почти что переполовиненной кружке. - Слуга его - и тот пообтёртее смотрелся, хотя тоже ещё пацан был. В общем - когда выезжали, то сразу же и выяснилось что боец из него уж совсем никудышной. Без никакого опыта - даже на коне гарцевать и то совсем не обучен. Видно было, что он не живёт с воинской службы, и к каравану пристал скорее уж по своей личной надобности. Но - парень рвался подучится ратному делу. И мы их с охотою натаскивали их к бою - чтобы, в случае чего, от них хоть какая польза была бы. Ну и - понятное дело, щенок болтал беспечно и без умолку. Спецом его никто особо не расспрашивал - наше ли дело? Но, в конце концов, по многим обмолвкам таки догадались, что они потом собираются дальше на запад двигать - понятно куда и зачем.
  - В Чёрную Крепость! - Возбуждённо вскричал неприятный тип в сером суконном костюме. - На службу наниматься небось!
  - Да он же - из этих, из Западников! - Тихо пробормотал - как бы про себя, человек в сером бархате. - Ну конечно же!
  - Ну да, эт мы тоже быстро тогда раскусили, - Продолжил, напряжённо щурясь прямо пред собой рассказчик. - Но, по большому счёту, нас это мало тогда взволновало. Товарищ он был неплохой. Служка его тоже вроде ничего так был, хотя - и явно себе на уме парень. И всё оно так себе шло - развлекались, упражняли их в ратном искусстве, балагурили, подтрунивали, пока - пока нас, уже почти что на подходе, не перехватили однажды, в дневном переходе, горцы!
  - Ну да! - Разом вскрикнуло товарищество. - И - как же вы тогда выкрутились-то? - Заинтересовался тут упорно молчавший до сей поры человек в чёрном бархате.
  - Вот тут, господа хорошие, и вся изюминка этой истории-то! - Мрачно процедил рассказчик. - Горцев-то там была целая орда! Не просто разъёзд случайный. Ну - мы-то возы сбили в круг, схоронились, готовились к отпору. Горцы ведь - не простые ушкуйники, сами ведаете! От них ведь просто так не откупишься! Они пока всех не посекут, али не похватают - чтоб в рабство увести, разговаривать не будут. Зверьё, одним словом! А любая сеча, даже самая кровавая - им только в радость!
  Все сидящие за столом - без малейшего исключения, лишь сокрушёно качнули головами, услышав эти слова. Что такое налёт горцев здесь все представляли себе очень хорошо.
  - По правде говоря, - Снова приложившись к кружке продолжил тот свой рассказ. - Мы уж думали, что - усё. Не пожат, так в полон уведут в горы. А оттуда вить уже ввек не выберешься! - На лицах слушателей промелькнула, при этих словах его, общая тень единого ужаса. - И вот тут, парень-то этот, снимает со спины свой лук, заряжает совершенно чёрной стрелой из своего кочана, и - стреляет прямиком в их предводителя! - При этих слова его все дружно вскрикнули. - И - понимаете ли, ведь горцы-то ещё даже на уверенный выстрел пока что не подобрались-то! Ещё никто из них даже стрелы на тетиву не положил-то! А предводитель - тот вообще на холмец выехал - чуть осторонь!
  - Ну и что же? - Нетерпеливо воскликнул одетый в серое сукно.
  - Лук у парня славный-то был. Из этих - степняковых, особых. - Отозвался тот , угрюмо поглядев на вопросившего. - У нас там многие на лук тот облизывались. И стрелял он великолепно. Видно - вот в этом-то он таки много упражнялся. И он до того таки дострелил! - Тут все слушатели напряжённо уставилась на рассказчика. - Но, понятное дело, что на таком-то расстоянии - даже из самого лучшего лука, да ещё когда на противнике панцирь и кольчуга, так стрелять-то - только смех один! Ну - мы все так тогда и подумали разом, когда стрела-то от панциря у горца энтого звонко отскочила! - Тут рассказчик замолк, и обвёл всех внимательным взглядом. Народ внимал молча, но на лицах буквально горело плохо сдерживаемое нетерпение. - А горец-то, возьми, покачнись - и с седла наземь брык-то кувырком! Замертво!
  - Ну да! Убил, что ли?! - Аж подскочил слушатель в сером сукне.
  - Ну, попервах-то никто ничего не понял. - Всё более и более мрачнея от воспоминаний продолжил рассказчик. - Мы там, за возами-то, попросту окоченели. Понимая лишь одно - что теперь-то пощады никому не будет. А горцы-то тоже - кинулись к упавшему, окружили, подняли рассматривают. Тот - как труп. Но - видимо, и не мертвый, всё же. Потому как тот, кто у них за старшего остался, на нём воротник-то ратный отстегнул, стоял, слушал, рукавицу подставлял - определить дыхание. А потом встал с колен, повернулся к нам, поглядел - и!.. Я в своей жизни много чего видывал-то, господа хорошие, значится-то. Но.. Но такого ужаса, и такой ненависти на лице человеческом мне ни до того, ни опосля видеть ещё не приходилось! И тут-то этот - сразу же, взмахнул рукой, крикнул что-то по своему, горцы подхватили ихнего предводителя - повернулись, и - будто ветром их сдуло! Только мы их и видели! - Тут он поднял газа от столешницы, и обвёл внимательным взглядом лица слушателей, на которых застыло всеобщее выражение крайнего, запредельного изумления.
  - А ты, братец, того, не заливаешь ли? - Недоверчиво пробормотал, покачивая головой, наёмник в сером суконном одеянии. - Горцы? От единого выстрела! Ускакали! Да и что за выстрел-то такой?! - В смятении закрутил он головой.
  - Ну, Стежок, - Осуждающе, и - с явной угрозой покачал головой тот, что признал подошедшего, - Я бы на твоём месте язык-то попридержал бы. Дубрава - человек среди нас известный. И - за слова свои отвечает. Обидеться ведь может! Да и я за него ведь могу вписаться! - Дубрава при этом, лишь угрюмо промолчал, даже не глянув на засомневавшегося.
  - Ну, чего там..Чего.. - Сразу же отступил Стежок. - Я ж ничего, Стрелок, я так.. Без злого умыслу. Но.. - Согласись, такую историю сазу переварить-то, как же!.. Горцы! Орда! И - бежали! А так да, извиняюсь. Хотя мне и трудно в такое поверить. Не обессудь!
  Остальных видимо, история незнакомца поразила не меньше, хотя они и воздержались от прямых суждения. Но тут заговорил человек в тёмно-сером бархате.
  - Да.. Я, вить, собственно, о таком слышал. О таких стрелах. Видеть - нет, не приходилось лично. Но достоверно знаю, что такое ведовство существует. У Западников. Там стреле достаточно лишь коснуться человека - в любой броне. Даже - не достать до тела. Это будет почище любого яда! И - как заговорить-то ещё! Я думаю, что та стрела не убила горца, а только низвергла в беспамятство. Но - могла бы и убить, если б то было бы в воле стрелявшего. А так - весьма мудро. Второй-то горец сразу понял посыл. Опытен был наверняка - в такого-то рода делах. Дескать - уберётесь поздорову - оклимается ваш предводитель. А нет - так и сгинет без возврату. Его как бы в заложники взяли-то этим выстрелом. Да и если всё же напасть, то кто там ещё знает, что этот ведун дополнительно сотворить-то сможет? Нынче далеко и не всякий Западник древним ведовством владеет. Но во те, кто владеют - от этих много чего можно ждать! - И он мрачно покосился на входную дверь, через которую не так давно вышел в город этот столь загадочный постоялец.
  - Да, мы так и подумали, покумекав-то. - Мрачно подтвердил рассказчик. - С одной стороны - да. Чудесное спасение! Как бы скулить поводов нетути. Но! Кого из обычных людей такое соседство порадует? В общем - с того моменту меж этими двумя и всеми нами как кошка чёрная пробежала! Товарищества - как не бывало. Не то, чтоб кто что им сказал, али как. Но - держались сторожко, осторонь, уже аж до самого конца. И - при расставании никто не плакал. Лишь вздохнули с облегчением. Я-то тогда думал, что вижу его последний раз в жизни! И тут вдруг - нате! А тут ещё вы его обсуждать начали. Ну - не удержался в общем. Влез в беседу! - И он, последним глотком, опорожнил свою кружку окончательно, озабоченно глянул на её донце, и - поставил на стол. Хозяин под знак слуге, и тот притащил рассказчику новую полную кружку, за что тот благодарственно кивнул ему.
  - Вот странно, что он сюда заселился-то, - Задумчиво заметил ратник в сером бархате, - Ведь Западники чужих обычно сторонятся. У нас тут Дома-то ихнего нету, в городе, слава Высокому Небу. Но - здесь, в торжище, издавна есть у них своя гостиница. Куда чужих не пускают, но где они сами всегда останавливаются. А этот мало того, что не туда пошёл, а тут заселился, так ещё и себя за вольного ратника выдаёт зачем-то. Чудеса.. - Задумчиво протянул он.
  - Кто их, этих Западников поймёт-то? - Отозвался человек в чёрном бархатном облачении. - Я с ними имел дела определённого рода. Признаться. Но - так никогда и не мог до конца уразуметь их взаимных раскладов. Так что - кто их поймёт? Что там у этого на уме, и почему он осторонь держится? Уж точно не из какой-либо особой любви к вольному ратничеству. - Усмехнулся он тут. - Но и не похоже - что особо скрывается. Впрочем - он же, наверняка, успел в Чернограде как-то освоится, среди тех. А там - уж совсем, совсем другой народ был. Хоть вроде и тоже из Западников. Так что - вполне возможно, что меж теми и теми тень до сих пор лежит. Но в общем - и тут он покосился на Стежка, я бы тут не советовал бы особой любознательности проявлять. А уж тем более - с ним связываться. Он и сам по себе не прост. А уж Западники - если ихнего тронуть, никогда этого так просто не оставляют. Тень там или не тень - а перед чужими они всегда слитно держатся.
  - При этих его словах над столом повисла тяжёлая тишина. Стежок раздражённо дёрнул лицом, пожевал губами но говорить ничего не стал. Хозяин внимательно оглядел товарищество, после чего сказал:
  - Да мне-то что? Постоялец он солидный, платит сполна. Не бандит, не шушера с большой дороги, - И здесь он мельком скользнул взглядом по насупленному Стежку.- И то ладно. А что западник, да себя за вольного ратника выдаёт, так что ж? Наверняка на это у него свои причинные есть. Которые меня ну никоим образом не касаются!
  Предмет явно исчерпал себя, да и тема была не такая, которую хочется обмусоливать легкомысленно до бесконечности. Поэтому дальше разговор за столом продолжился уже в совершенно ином направлении.
  И лишь когда гости - запоздно, уже разошлись потихоньку, и за столом остались лишь хозяин, и человек в сером бархатном платье, хозяин, оглянувшись по сторонам, осведомился у того очень тихо:
  - Что ж, сообщать об этом странном Западнике будем, али как?
  Тот задумчиво помолчал, а потом обронил:
  - Сообщить, конечно же, нужно. Куда ж без этого-то? Но - вряд ли кто-то на что-то подвигнется. Да и смысл? Закона он не нарушает. А что выдаёт себя за вольного ратника, так что ж? Это никому вить не возбраняется. Да и, по правде говоря - у него для этого есть определённые основания. Он ведь ратничал при караванах - пусть и недолго. А всю свою подноготную раскрывать - он никому не обязан. Но сообщить кому нужно о таких любопытных делах - вопросов нет. А они пусть там себе и думают. Хотя - я убеждён, что дальше просьбы продолжить наблюдение дело никуда не продвинется. С Западниками никому вить пересекаться неохота, как справедливо заметил Ступица. Без совсем уж крайней нужды.
  - Ну тады лады! - Подвёл беседе итог хозяин.- Мне-то уж точно - чего беспокоится-то? Монету он заплатил сполна. Неприятностей от него тоже вроде бы ждать не следует - если он и сам таится, то чего ж ему бузить-то? А что ты думаешь?
  - Думаю - что да. То есть - что нет, вряд ли что от него какая беда тут произойти сможет. Ну - мне так представляется. Чуйка у меня такая.
  - Ну и лады, - Добавил Хозяин зевая, - У меня тут ещё дела есть, а ты как хочешь. Можешь меня тут подождать, если охота.
  - Да нет - я пожалуй уже и сосну. - Ответил тот поднимаясь. - У меня завтра будет хлопотный день - нужно бы выспаться.
  
  Выйдя на улицу Владислав с ходу погрузился из прохлады общей залы гостинцы в задушливую тяжесть раннего вечера - небо было ещё светлым, хоть солнце уже и зашло. Поздняя весна здесь чувствовалась вовсю, невзирая на то, что укрепление жалось к горному хребту. В плаще было невыносимо жарко, но нести сумку с Дальнеглядом на всеобщем обозрении ему очень не хотелось. Хотя вечер-то будет наверняка прохладным - тут же подумалось ему.
  Он свернул направо, прошёл по улице, и - вышел на главное торжище укрепления. Прямоугольная площадь была вся застроена трёх и четырёхэтажными домами с крутыми черепичными крышами - исключительно в три окна, внизу которых размешались бесчисленные лавки с товаром самого разнообразного свойства. В центе площади возвышалась, рядом с довольно скромным, двухэтажным зданием городского управления, многогранная башня, на которой в разные стороны смотрели многочисленные циферблаты главных городских часов под конусовидной черепичной крышей, увенчанной флюгером стражника с трубой у губ, которой он указывал направление ветра над городом. Площадь вся была заставлена бесчисленными деревянными ятками, отрытыми прилавками, да и просто возами, с которых всё ещё вовсю торговали, невзирая на надвигающуюся ночную темень - при свете многочисленных факелов, закрытых фонарей, и кованных городских светильников, где на высокой ноге стояли чаши, наполненные горящими деревянными плахами, которые туда постоянно подбрасывали специальные смотрители.
  Владислав сразу же припомнил, что он собирался пополнить свои запасы белья. Осведомившись у первой попавшей ятки, где торговали кожевенными изделиями всевозможных пошибов, где тут можно приобресть качественное платье, он пересёк площадь, без труда отыскав нужную ему вывеску, и зашёл в большую, уходящую вглубь дома несколькими комнатами лавку, всю завешанную самым разнообразнейшим платяным товаром. Вышедший ему навстречу хозяин с недоумением окинул его непонимающим взглядом, и вежливо осведомился, чего же господин хороший здесь ищет.
  Ещё только пересекая площадь Владислав то и дело ловил на себе немало недоумевающих взглядов. Он уже настолько привык ходить в броне, что даже не задумался, как же он будет выглядеть здесь в полном вооружении. А тут народ ходил в основном в матерчатых облачениях самого различного пошиву, и даже кинжалы на поясе были далеко не у всех. Видимо - городская стража дело своё знала, и необходимость постоянно быть настороже, и самому заботится о своей безопасности тут отсутствовала совершенно напрочь. Так что даже ратные люди с охотой оставляли всё своё вооружение дома. Но Владислав без брони чувствовал бы себя уже как голый, поэтому он решил не обращать на недоумение окружающих никакого внимания - лишь снял шелом с головы, и спрятал под плащ, угнездив в него сумку с Дальнеглядом.
  У недоумевающего хозяина Владислав попросил показать ему летние нижние порты и рубахи. Расспросив о ценах он обнаружил, что здесь всё было куда как намного дешевле, чем в Белгороде. Да и выбор товара был несравненно шире. Он заказал себе - на смену, ещё четыре великолепных рубахи, тонкого полотна, с плетёными кружевами в уголках воротника, нижние порты отменного качества, и затем попросил показать ему дорожные плащи. Здесь он выбрал летний плащ тёмно-фиолетового бархата, с подкладкой из плотной алой ткани, отороченный по краям собольим мехом - один из самых дорогих в лавке. Хозяин, видимо, уверившись в его платежеспособности подобрел, и стал предлагать множество иного товара.
  Дав уговорить себя ещё на полный костюм чёрного бархату, и выбрав к нему такого же бархата круглую шапочку с орлиным пером Владислав решил на этом, пока что остановиться. Хотя цены и выбор здесь были не пример лучше, чем даже в княжестве. Так что - возможно, до отъезда не помешало бы закупиться здесь поосновательнее, подумалось ему. Особенно же - если удастся пристроится при каком-либо караване.
  Пересекая площадь он успел разменять на серебро две золотых монеты, так что кошель его был сейчас весьма увесист. Что произвело на торговца самое благоприятное впечатление. Пакуя обновы в холщевый мешочек, он просто рассыпался в благодарностях, лучших уверениях, и непрестанных приглашениях заходить ещё как-нибудь. Владислав попросил отправить покупки к нему в гостинцу (название которой ещё больше укрепило благорасположение купца к своему покупателю), лишь сменив плащ на новокупленный. Старый он попросил сунуть в мешочек, решив, всё же, сохранить его на память о своих приключениях.
  Покинув лавку, он стал решать, куда же ему двинуть дальше. Купец, когда он спросил его об этом, посоветовал ему один из лучших трактиров в городе, где собирались торговцы первого ряда, воинские начальники и вся городская верхушка. Затем у Владислава было намерение поискать какую-либо приличную кофейню - он вдруг почувствовал, что безумно соскучился по столь давно оставленному беспечному времяпровождению за чашечкой крепчайшего кофею. Но об этом он решил осведомиться уже в трактире.
  Обедоужин превзошёл его самые лучшие ожидания. Всё-таки в разорённом войной Белгороде даже самые лучшие заведения, по сравнению с издавна непрерывно благоденствующим на перекрестии важнейших торговых путей Пригорском явно оставляли желать лучшего. Предложенный ему выбор блюд казался просто бесконечным - было такое впечатление, что по заказу там могут тут же сготовить что угодно. Повара были большими знатоками своего дела - в чём он убедился, когда ему принесли заказанное. Да и продукты были первейшей свежести и лучшего происхождения. Заказав на пробу - в малых винных бокалах драгоценного цветного, тонкого, витого стекла несколько вин на пробу - из предложенного на вопрос, что у них тут есть из лучшего, он выбрал, затем, одно из них - по уверениям полового восемнадцатилетнее, откуда-то с юго-запада, действительно - насыщенное, несколько тёрпкое - хотя самую чуточку, и по вкусу напоминающее свежесцеженную кровь. Сдобрив ужин двумя небольшими кубками этого напитка, он, заодно, заказал также выслать ему кувшин в гостинцу. Когда сверх счёта - весьма солидного, он добавил ещё и сверху, то его проводили до входа как самого дорого гостя. Опять же - приглашая заходить к ним почаще.
  Выйдя из трактира - уже когда здорово стемнело, он, к своему изумлению, обнаружил, что торговля хоть и приутихла, но всё равно множество яток и лавок, освящаемых масляными лампами, были всё ещё открыты. Поистине - здесь был никогда не непрекращающийся праздник всеобщего торжища! По рассказам полового, настоящих кофеен в городе было несколько, но исключительно - при, или рядом с караван-сараями где останавливались купцы из Эмирата, и сопредельных, родственных им стран с юга. Кофею ему могли бы сготовить и здесь, собственно. Но Владиславу, всё же, очень уж хотелось окунуться в давно забытые ощущения подлинной, настоящей кофейни. Где народ собирается не выпить и закусить, а просто поболтать обо всём на свете, и расслабится - взбадриваясь исключительно этим волшебным напитком. Как он понял, там, где на постое были купцы из княжества, там тоже было что-то вроде кофейни с кондитерской. Но - не совсем настоящей, ибо там также и наливали. Да и пока его не очень-то тянуло туда, где его могли и признать как своего, и - излишне им заинтересоваться.
  Найдя ближайшую кофейню, и зайдя туда, он убедился, что там действительно сидела только сугубо юго-восточная публика. На него там посмотрели с некоторым удивлением - видимо такого рода гости там не часто появлялись. Но чиниться особо не стали, и вскоре он уже сидел за одним из столов с чашечкой тонкого, костяного фарфора в руке, наполненной благоухающим кофеём - действительно крепчайшим, тёрпко-кисловатым на вкус, и хорошо, умело обжаренным, а рядом стояло блюдце с великолепными, медовыми сластями.
  Впрочем, тут хоть и не выпивали, зато потягивали какую-то тлеющую травку, с тошнотворно-сладковатым запахом, которую вдыхали через особые, вытянутые сосуды, наполненный водой. Владиславу этот вид одурманивания был хорошо знаком - в княжестве власти его хоть и не приветствовали, но охотников до него попадалось немало. Каковые, впрочем, употребляли это зелье, там отнюдь не публично, как вот здесь. Но вот у Западников это пристрастие считалось признаком позора и явного вырождения, потому Владиславу никогда и не приходило в голову даже попробовать, что это такое. Тем более, что он не раз наблюдал, до чего то пристрастие доводит людей, и как оно на них влияет.
  Говорил здесь народ меж собою исключительно на своём собственном, гортанном наречии. И особого желания пообщаться с новоприбывшим никто не проявил. Но Владислава это вполне устраивало. Он с наслаждением погрузился в резкие звуки их народной музыки которую наяривали расхаживавшие по зале музыканты, краем газа наблюдал как в центре её, на небольшом возвышении, полуголые, звенящие ожерельями из монет красавицы кружились в томных, обволакивающих сознание удушливой сладостью танцах, и буквально чувствовал, как из головы у него постепенно выветривается всё то смертельное напряжение, которое не отпускало его уже многие месяцы - начиная с того ужасного дня, когда он обнаружил в гостинице исчезновение Кима. Непрерывный водоворот страшных и мучительнейших испытаний, подхвативший его в тот момент, как ему сейчас представлялось, ныне явно подошёл к своему неизбежному концу. И он таки сумел вынырнуть из этого жуткого, затягивающего водоворота событий живой, да ещё и с неплохой мошной - в качестве награды за всё перенесенное!
  Сейчас ему не хотелось и думать ни о Кольценсоцах, ни о Чёрной Крепости, ни - даже, о великом и прекрасном Кольце - там, в недрах Огненной Горы, и тех манящих, дурманящих сознание далях, которые ему могло открыть возможное им обладание. Но, тем не менее - Дальнегляд, этот обериг неведомой древности, всё же был у него здесь, под самым боком, и как он ни старался, он никак не мог выкинуть из себя полностью совершенно явственное ощущение его хоть и невидимого, но - совершенно непрестанного притяжения.
  Кофейня, судя по всему, работала круглосуточно. Народ постепенно сменялся, но музыка и пляски продолжались беспрерывно. Уже было глубоко за полночь, и сна у Владислава было ни в едином глазу, но он хорошо понимал, что этот ночной распорядок жизни, к которому он уже успел приспособиться, ему придётся сейчас существенно изменить, если он таки собирается выехать отсюда с каким-либо караваном. А никого желания попробовать проверить, сможет ли его защитить Колценосец на диких дорогах, кишащих горцами днём и ночью, он отнюдь не испытывал.
  Так что он, всё же, решил не дожидаться здесь утра, а вернуться к себе в гостинцу, и попробовать там как-то уснуть всё же.
  Как только, после стука в дверь, его рассмотрели через окошко - благо возле входа горели две закрытых масляных ламы, освещавших крыльцо, его тут же, немедленно впустили внутрь. Всунув привратнику, стесняющимся, неловким движением чешуйку мелкой серебряной монетки, принятой с большой благодарностью, Владислав прошёл внутрь. Здесь уже было пусто - видимо ночные гуляки для веселья предпочитали, всё же, другие места, но - совершенно неожиданно, Владислав буквально наткнулся на хозяина, одиноко, вполоборота сидевшего возле стойки, на которой пальцы его правой ладони ласкали небольшую рюмочку с какой-то - видимо, настойкой.
  Хозяин даже чуть привстал ему навстречу - молча поприветствовав его, без особого подобострастия, с но с какими-то совершенно новым выражением пристального, даже как бы чуть опасливого внимания, скрытого на самом дне его глубоко посаженных в провалах глазниц зрачков. Владислав, который после обильных излияний и сытного обедоужина пребывал сейчас в самом благодушнейшем настроении, дружески, с широкой улыбкой, кивнул ему в ответ.
  - Тут вам приказчики кое-что приносили, - Негромко сказал он, смотря на Владислава всё с тем же, хорошо скрытым, внимательным напряжением во взгляде, - И я взял на себя смелость распорядиться занести это всё вам в нумер.
  - Да, да - замечательно! - Улыбнувшись ещё благожелательнее ответствовал Владислав. - Вы не распорядились бы разбудить меня завтра, скажем, часу в десятом? - Попросил он.
  Хозяин лишь моча кивнул ему в ответ, и на том они и расстались. О явной, хоть и с очевидностью тщательно скрываемой перемене в отношении к нему хозяина гостиницы Владислав задумался лишь уже тщательно запирая за собою двери. И вот тут настроение у него сразу же, и - совершенно бесповоротно испортилось.
  Рассеяно посмотрев на тщательно уложенные на столе покупки, он, сняв перевязь, отыскал в посудном ларе небольшой кубок цветного стекла, сковырнул перочинным ножом, найденным там же, сургуч с затейливой печатью с горлышка бутылки, извлёк зубами оттуда пробку из коры какого-то южного дерева, мягкую и пористую, как губка, присел к столу, наполнив кубок на две трети, вдохнул в себя терпкий, острый аромат вина, так пришедшийся по нраву ему ещё там - в трактире, сделал небольшой глоток, и тяжело, напряжённо задумался, продолжая сжимать кубок у самых губ обеими ладонями.
  Что-то тут явно было не так, что-то явно произошло здесь за время его отсутствия. Но вот что? Его угнетала та мысль, что - возможно, самым разумным сейчас было бы попробовать вызвать на разговор Кольценосца, и - попробовать выяснить, что именно может быть известно тому о произошедшем. Но от мысли этой его буквально передёргивало - от леденящего ужаса и выворачивающего душу отвращения, так не хотелось ему снова вызывать в присутствие этот жуткий признак запредельного мака.
  Он всё продолжал мрачно сидеть за столом, постепенно прихлебывая крепкое, вкуснейшее винцо, и всё более и более хмелея. Наконец он почувствовал, что глаза его стали слипаться, голова отяжелела, а перед глазами поплыла серая пелена. Он привстал со стула, и тут же понял, что ног под собой не чувствует совершенно. Но - при этом, мысли у него текли хоть и чуть замедленно, но совершенно ясно и плавно, и он хоть и захмелел основательно, всё же совершенно не чувствовал себя ни в малейшей степени просто грубо напившимся - явный признак благородности употреблённого им напитка.
  Пошатываясь из стороны в сторону, и словно бы носимый невидимыми волнами, как корабль в бурю, он добрался до спальни, запер - хоть и с трудом, непослушными пальцами, все там засовы на обеих дверях, кое-как разделся догола, водрузил на тумбу возле изголовья кровати Дальнегляд - прямо в сумочке, скользнул под одеяло, и - тут же провалился в хмельное забытье, махнув на всё рукою, и решив, что - уж по крайней мере, во тьме ночи Кольценосцы не допустят к нему никого, а всё остальное он уже будет решать утром, на более ясную голову.
  
  Прямо в шестом часу утра - только лишь открылись с ночи двери гостиницы, и хозяин только успел спуститься вниз из своей спальни, как в залу, вместе с со свежим струями ночного воздуха, с улицы вошёл посетитель, словно бы только и дожидавшийся этого момента там - снаружи. Это была совершенно неприметная личность в тёмно-сером, грубой ткани дорожном плаще, в который он кутался от утренней свежести, такого же цвета и ткани широкополой шляпе, натянутой им почти что на самые глаза, и чёрных, дорожных сапогах для верховой езды, с простыми колесчатыми шпорами, хотя никакого коня он снаружи не оставил на коновязи, с очевидностью придя сюда пешком - явно откуда-то из города.
  Увидев хозяина - которого он с очевидностью тут же опознал, он стащил шляпу, обнажив длинные волосы пепельного цвета, обрамлявшие продолговатое, породистых очертаний лицо с маленьким ртом, носом с небольшой горбинкой, и широко расставленными глазами серо-стального цвета, и тут же вежливо с ним поздоровался. Хозяину он сразу же очень и очень не понравился - своей уверенной, жёсткой манерой держаться, и совершенно властными, подавляющими всякое возможное сопротивление движениями. За его спиной хорошо ощущался призрак крайне могущественной, властной силы, из разряда тех, с которыми связываться простому человеку - себе дороже.
  - Чем могу вам служить, господин хороший? - Кисло осведомился он.
  - Мне с вами нужно кое о чём поговорить. Приватно. - Неторопливо, тихим, бесцветный голосом отозвался тот, подойдя к хозяину почти вплотную, и явно стараясь быть не услышанным прислугой, с любопытством поглядывавшей на происходящее.
  - А с кем собственно?.. - Начал было на повышенном тоне хозяин, недоброжелательно глядя на незваного посетителя.
  - Я дам вам все нужные пояснения, - Ответил тот нимало не смутившись, и - не выражая ни малейшего недовольства тем не особо любезным приёмом, которым с ходу встретили его просьбу. - Только.. Только - желательно не здесь. А там.. Ну, где мы были бы совершенно избавлены от праздных ушей. - Тут он быстро скользнул глазами по сторонам. - И, уверяю вас, это было бы также и в ваших интересах.
  Хозяин гостиницы, хоть и не очень неохотно, но, всё же, проводил незваного гостя в одну из небольших комнат у задней стены общей залы, с маленькими, забранными ставнями, и сейчас закрытыми окошками, выходящими во внутренний двор, захватив с собой подсвечник, в котором пылало пять свечей. Угощения он тому нет предложил, да тот и не стал об этом просить.
  Они сели за обеденный стол. Некоторое время помолчали, изучая друг друга внимательными взглядами - недовольным, пытливым со стороны хозяина, и спокойным, совершенно непроницаемым - со стороны гостя.
  - Так чем собственно?.. - Наконец начал хозяин.
  - Видите ли, - Перебил его пришедший, - Я хотел бы вас расспросить об одном вашем постояльце - молодом человеке, который у вас тут заселился вчера.
  - А собственно!.. - Вскинулся было хозяин, но посетитель тут же, моча, распахнул свой плащ, под которым показалась короткая куртка для верховой езды, такого же, как и сам плащ тёмно-серого сукна, и извлёк откуда-то там свёрнутую в трубочку бумагу, с привешенной к ней свинцовой печатью.
  Неохотно взяв и развернув бумагу, хозяин, беззвучно шевеля губами, принялся тщательно изучать написанное там. Гость терпеливо дожидался, всё также спокойно и доброжелательно глядя на него своими серыми глазами.
  -Что ж, - Наконец оторвался от прочитанного хозяин гостинцы, и поднял на пришедшего взгляд, в котом читалась усталость и полная покорность судьбе, - Мы с приказом городской стражи предпочитаем не ссориться в любом случае, и уж если они так настоятельно просят нас о содействии вам.. Расспрашивайте! Чем смогу - помогу.
  - Тогда расскажите-ка мне всё, что вам удалось узнать об этом вашем постояльце. И что он вам сообщил лично, и все ваши от него впечатления В общем - всё, что вы о нём знаете. Желательно - не пропуская ничего. Он ничего такого не натворил, нет - не в этом дело, - Тут же упредил он возможные расспросы со стороны хозяина, - Просто.. Просто он возвращается с запада, а.. В общем - это, в любом случае представляет определённый интерес для... Для нас, в общем..
  Хозяин, собственно, сразу же догадался, с кем он имеет сейчас дело. Но он также понял и то, что вряд ли посетитель образуется, если он начнёт высказывать ему свои догадки, или - пробовать выудить из него какие-либо однозначные подтверждения своим догадкам. То, что эти люди решились, всё же, действовать непосредственно, а не, скажем, под прикрытием приказа городской стражи, а - лишь опосредованно через него, говорило либо о том, что они придают этому делу исключительную важность, либо - что не хотят без нужды расширять круг посвящённых в это дело. В любом случае - вряд ли излишнее любопытство с его стороны было бы приветствуемо ими. А бумага однозначно гарантировала, что если люди эти на него обидятся, то городская власть его спасать и покрывать от них не станет. Ибо и сама с ними ссорится отнюдь не желает.
  В общем - он полностью изложил пришедшему не только то, что услышал от самого постояльца, но также и услышанное о нём во вчерашней беседе, справедливо рассудив, что о ней приславшие этого человека вполне могут узнать, или - даже уже знают и от какого-либо иного её участника. А вот если вдруг всплывёт, что он это от них утаил, то подобная утайка может вызвать с их стороны настороженность, и желание докопаться до возможных причин этой утайки. А такое пристальное внимание с их стороны ему было уж совсем ни к чему. Да он, собственно, и не видел хоть какой-либо малейшей причины от них что-либо утаивать. Если уж городская власть настаивает на его содействии им.
  Тот выслушал его не перебивая, и даже почти не задавая уточняющих вопросов. Помолчал немного, что-то обдумывая. Потом внул из-под плаща кошель, достал оттуда полновесную серебряную монету и молча выложил перед хозяином.
  - Хорошо, - сказал он, посмотрев ему в глаза. - Спасибо. Вы нам очень помогли. Но.. У меня к вам теперь будет ещё одна небольшая просьба.
  - Да, пожалуйста, - С готовностью ответил хозяин гостиницы, накрывая монету ладонью, и подтягивая её к себе.
  - У вас здесь, насколько мне известно, проживает человек, который посредничает меж хозяевами караванов и желающими наняться на службу - за определённое вознаграждение? - Гость внимательно взглянул в глаза хозяину.
  - Да.. Собственно.. Да, есть такой. - Замялся тот. - Я в эти дела, вообще-то, не вмешиваюсь. Это не моё дело, как вы понимаете.. В общем.. Да..
  - Да нет, что вы, и не моё также, разумеется. - Успокоил его гость. - Я лишь хочу, чтобы вы, когда ваш постоялец спустится вниз, намекнули бы ему ненароком о такой возможной услуге. Ну - о том, что он может получить надёжное поручительство, а не заниматься сам поисками подходящего ему каравана. И что ручательство этого человека надёжное, вполне уважаемое и ценимое всеми наёмными охранниками. Ну, в общем - направьте его к нему. А я сейчас хотел бы встретиться, предварительно, с этим человеком, ну - и переговорить с ним кое о чём. Где я его мог бы найти?
  - Он.. Он вниз обычно спускается часам к десяти. Ну - у него на постоянке снята такая же комнатка, как мы сейчас сидим, тут же - рядом. Он там не спеша завтракает, ну и - заодно, принимает всех, кто с ним переговорить хочет. Так - по дружески. Ну - вы понимаете?
  Да. - Ответил посетитель. - Понимаю. Но мне было бы лучше с ним переговорить до этого. Когда он там встаёт, не знаете?
  - Ну, часов в девять уже должен бы проснуться - я так думаю. - Ответил хозяин.
  - Да, это кстати. Когда вы говорите этот молодой человек просил его разбудить? В десять? Прекрасно. Мне в любом случае нужно будет сейчас.. Ну, в общем - сходить, кое о чём распорядиться. К девяти я буду у вас, если вы не возражаете, и мы вместе поднимемся к этому.. Как его бишь тут кличут?
  - Железко! - С охотой отозвался хозяин. - Настоящего имени никто не знает, да и..
  - Ну и хорошо, значит - поднимемся к этому Железко, и я с ним перекинусь парой слов. А когда этот парень сойдёт вниз, то я буду вам весьма благодарен, если вы, не откладывая дела, его так, ненавязчиво, направите к этому Железко. Договорились?
  Хозяин кивнул, гость пожал ему руку, в знак скреплённого договора, и - уже заметно торопясь, покинул комнату. Хозяин посидел ещё некоторое время, задумчиво глядя на монету, покачал головой, вздохнул, и тоже вышел в залу.
  
  Владислав проснулся от деликатного стука в дверь - со стороны помывочной. Сонно промычав какую-то маловразумительную благодарность, он опять упал головой на подушку. Больше всего ему хотелось снова провалиться в забытье, но - нечеловеческим усилием, аж скрипнув внутри, он всё же сбросил ноги с кровати, и - пошатываясь, поднялся. В комнате было не то, чтобы холодно, но достаточно промозгло. В голове шумело, но никаких особых последствий от вчерашней выпивки он сейчас не чуввтвовал. Что также свидетельствовало о благородстве напитка. Он с уважением посмотрел на почти пустой бутыль, и однозначно решил, что никогда в жизни не будет жаться на цену приобретаемого вина.
  Сполоснувшись в помывочной, где для него только что приготовили бадью с чистой и горячей водой, он растёрся полотенцем, и начал одеваться в купленные вчера обновы. Впрочем - куртку от нового костюма он, всё же, решил не одевать - так как погода обещала быть жаркой, а ему придется ходить в плаще не снимая его, чтобы скрыть там сумочку с Дальнеглядом. Под плащ он, всё же, таки натянул кольчугу поверх рубахи, и - повязал перевязь. Шелом он тоже решил, на всякий случай, носить с собой под плащом. А всё остальную бронь рискнул оставить, всё же, в гостинице.
  Спать ему хотелось просто отчаянно. Поэтому он перемещался по комнатам заторможено, совершенно как сонная осенняя муха, и поэтому вниз спустился лишь часам к одиннадцати. Тут он сразу же наткнулся на хозяина, который приветствовал его очень оживлённо, и немедленно предложил подсесть к нему за столик, кликнув служку, дабы тот принёс их "лучшему постояльцу достойный того завтрак". За завтраком хозяин развлекал его разного рода байками из своей жизни - оказывается он в молодости тоже охранял караваны. А потом, скопив кое-какую деньгу, решил осесть здесь, и начать кормиться с более спокойного - торгово-гостиничного ремесла. Владислав по большей части ел моча, лишь иногда издавая односложные восклицания, долженствующие показать его заинтересованность в рассказываемом.
  Уже под самый конец, когда Владислав допивал вторую чашку крепчайшего, невероятно вкусного чёрного чаю с небольшими кусочками пахлавы, хозяин вдруг хлопнул себя по лбу, и сообщил, что он как-то запамятовал сказать ему сразу же, что у них тут есть человек-посредник, который помогает всем желающим отыскать выгодные контракты с караванщиками - за определённую мзду. И что это очень простой и надёжный способ, который избавляет парней от необходимости самим бегать, высунув язык, по караван-сараям в поисках лучшего места. Да и караванщикам это также крайне удобно. И что этот человек как раз сейчас тут вот, в особой комнате, и принимает всех желающих. Так что - если у него есть такое желание, то он его вот прямо сейчас туда и направит.
  Вот так и вышло, что не успевший опомниться Владислав вскоре уже осторожно заглядывал в небольшую комнатку, где за столом сидело человек шесть степенных, собранных, знающих себе цену наёмников, по очереди вступавших в разговор с плотным, низеньким, облачённым в коричневый кафтан человеком, с окладистой пепельной бородой, стриженными под скобку седоватыми волосами, и быстрыми, цепкими, очень приветливыми глазками под густыми чёрными бровями.
  Человек кивнул ему приветливо, указывая на один из пустых стульев, которыми была заставлена комнатка. На столе перед ним стояла большая глиняная кружка с пивом, к которой он, время ото времени, неторопливо прикладывался. А рядом, на блюде, возвышалась горка чищенных раковых шеек. Посетители, впрочем, себе еды тут не заказывали. Чувствовалось, что они сюда пришли совсем за другим.
  Пока Владислав слушал неторопливые, обстоятельные беседы, протекавшие меж этим человеком, и - по очереди, с каждым из просителей, он имел достаточно времени, чтобы обстоятельно обдумать все достоинства и недостатки открывшейся для него возможности найма. Судя по количеству пришедших, тут действительно было хорошо налаженное дело. Так что на расставленную лично для него ловушку это было совсем не похоже. Хотя - после вчерашних смутных впечатлений, его как-то несколько насторожило вот это, столь внезапно проснувшееся благорасположение хозяина. Впрочем - подумал он, почему бы и нет? В конце концов вполне может быть, что хозяин здесь и сам в доле. Недаром же это происходит у него в гостинице. Да и где ещё собственно это можно было бы проворачивать лучше, чем тут?
  Когда до него наконец дошла очередь - за это время к нему за спину успело пристроится ещё человека три желающих пообщаться о найме, он обстоятельно изложил этому Железко свои ожидания. Поскольку он не нуждался в жаловании, то ему представлялось самым лучшим пристроится к каравану скорей уж в качестве независимого сопровождающего - пусть даже за это придется и доплатить ему самому.
  Сразу же выяснилось, что как раз через четыре дня ожидается весьма удобный для него караван - не очень большой, но достаточно богатый, чтобы позволить нанять себя надёжное охранение. Там уже было достаточное количество стражников, но поскольку Владислав согласен был пристроится за свой кошт, то Железко был совершенно уверен, что они с удовольствием примут лишнее копьё, и даже не станут драть с него больше незначительной платы за место у общего котла. Да и не будут особо придираться к отсутствию поручительства, и - доказательного боевого опыта. Им вполне хватит, для доверия, и его подорожной. В общем - несколько беспокоившая Владислава тема поиска подходящего каравана - для продолжения его дальнейшего путешествия, разрешилась совершенно просто и нехлопотно. Железко оговорил для себя плату в размере лишь осмушки серебряной монеты - за свои хлопоты, поскольку тут не было необходимости выбивать жалованье. И даже не стал требовать её немедленно, соглашаясь ждать до заключения договора с вожатым каравана, от которого он брался сам получить согласие. Впрочем, когда Владислав таки настоял на немедленном вручении ему платы за его услуги, то он принял монету с большим видимым удовольствием.
  В общем - в это утро Владислав, сердечно попрощавшись с хозяином гостиницы, и так горячо возблагодарив его за оказанную помощь, что тот, даже - неизвестно почему, сконфузился, и принимал его благодарности со смущённым лицом и опущенными глазами, покинул гостиницу, и отправился на прогулку в самом лучшем расположении духа. Всё складывалось на удивление замечательно, и он теперь с улыбкой вспоминал посетившие его вчера опасения. Видимо - он теперь ещё долго, обжёгшись основательно на молоке, будет дуть на всякую воду. И то хорошо, что он не стал вчера тревожить тень Кольценосца. А то - была бы ему ещё та ночка!
  Оставшееся до отъезда время Владислав провёл здесь как нельзя лучше и веселее. Он посещал театрики, которых тут оказалось великое множество - от простых и непритязательных балаганов, до весьма серьёзных, где собиралась вполне образованная публика, доезжавшая даже из стольного града. Ходил также и по многочисленным торжищам и лавкам, больше любуясь на неисчислимое разнообразие всякого товара собиравшегося здесь со всех уголков мира. Но- памятуя о предстоящем путешествии через горы, где весна ещё только-только начиналась, он озаботился также и тёплой обновой, начиная от тёмно-зелёного зимнего плаща на медвежьем меху, больше напоминавшего запашную шубу, и кончая шерстяным сподним.
  Тут было великое разнообразие сбруи, всякого оружия, броней, но как ни велик был соблазн, он решил не менять ничего из привезенного с собою. Кстати, он нашёл таки время подробно исследовать сбрую, приобретённую вместе с конём, но больше, к его разочарованию, там никаких других тайников не обнаружилось.
  Он посещал, по очереди, все самые лучшие едальные и питейные заведения города. Под конец даже рискнул сунутся туда, где собирались купцы из Княжества, с удовольствием пообщавшись там с земляками, среди которых обнаружилось даже несколько человек вполне благородного сословия. И единственное место, которого он избегал со всем тщанием - это была гостиница, где тут гнездились западники. Он уже твёрдо решил, что до возвращения домой ему лучше со своими не пересекаться. А там - уж увидится.
  Большим подспорьем ему оказалась и небольшая библиотека в его временном жилище. Там все свитки были на общеязе, и - кроме большого выбора просто увлекательного чтива, из произведений ему совершенно до сей поры не знакомых, то ли из северных краёв, то ли местных искусников и поэтов, там было немало и серьёзных трактатов, посвящённых размышлениях о судьбах человеческих, загадках мироздания и морально-нарвственных основах бытия. Западники, в основном, интересовались исключительно собственным наследием, принесенным в Среднеземье ещё с легендарной прародины, о составлявшим в основном древнейшие легенды сугубо мистического свойства, уставы родовой чести и наставления практического ведовства. Размышления о морали и нравственности, вне этих уставов, воспринимались ими как примитивное словоблудие малообразованных дикарей. Но сейчас, перечитывая в свободное время размышления мыслителей с разных концов обитаемого мира, Владислав нашёл для себя много весьма увлекательного, и такого, что побуждало к его к серьёзным размышлениям. Так что он даже решил, по возвращении, отвести себе определённое время для настоятельного изучения этой отрасли человеческого ведения малых народов.
  О том, что с вожатым каравана всё согласовано - Железко уведомил его на следующее же утро, не поленившись лично посетить его сам. Он подробно растолковал, где именно его будут ждать, в восьмом часу, в день отъезда - именно в те сроки, как он и замышлял изначально, и кого там найти, и что ему сказать. Поскольку Владислав присоединялся к каравану как просто сопровождающий, то вожатый не возражал особо против того, чтобы тот откололся от каравана, когда они будут проходить мимо его родного города - ведь всё равно самый опасный участок пути там будет уже полностью пройден.
  Так как Владислав, всё же, таки не удержался от множества разнообразнейших покупок, то, в последний день, он прикупил себе и вьючную лошадь, благо за неё много и не потребовали. Поэтому в утро окончательного расставания с гостиницей он покинул её ведя с собой на поводу и вторую коняку, достаточно основательно загруженную. Хозяин, почему-то, так и не вышел с ним попрощаться. Да, впрочем, и все предыдущие дни он хоть и был очень приветлив с Владиславом, но никаких позывов с его стороны к более близкому общению так и не последовало. Такие странные перемены в отношении с его стороны Владислава немало подивили. Но - в конце концов, он решил, что с какой стати это его должно заботить? Так что он с хозяином толком так и не сумел попрощаться.
  Караванвожатый его встретил весьма приветливо. Никаких нареканий лишня лошадь у него не вызвала, как Владислав немного опасался - всё же лишний корм, что ни говори. Тот даже не стал определять Владиславу место в охранении, предоставив тому самому решать где и когда он может лучше всего помочь в прикрытии каравана. Караван был невелик - всего-то пять возов, и - судя по всему, не сборный, а одного хозяина. Но стражи было человек с двадцать - видимо везли там что-то достаточно ценное. И - что особенно неприятно удивило Владислава, как вся верхушка каравана, так и вся стража - все на поверку оказались исключительно Западниками! Видимо, караван доставлял что-то очень важное из расположения западников здесь, в укреплении, в главный Дом Княжества. Потому что из Северной Империи караван шёл бы через Звездоград, а на северо-западе, куда, собственно, и уводила северная дорога из Пригорска, западников, как было известно Владиславу, отродясь не водилось.
  Когда он выяснил всё это, его опять начали грызть беспокойство и смутные сомнения. Конечно же - это могла быть и простая случайность. Но - он всё же предпочёл бы путешествовать с совершенно иными людьми. Но когда это выяснилось окончательно, то менять что-либо было уже поздно.
  Впрочем - в караване к нему не проявили никакого такого особого интереса, как он изначально начал опасаться. Что его, всё же, несколько успокоило. В первый вечер, на привале, он предпочёл больше помалкивать и внимательно прислушиваться к происходящему. Но на второй день молодость, всё же, взяла своё. Караван двигался медленно, конные воины постоянно то носились туда и сюда, то останавливались, чтобы потравить байки от скуки. Так что к вечеру Владислав коротко перезнакомился там со всей молодежью.
  Как выяснилось, парни там были в основном с северо-востока - из поселений Западников в Империи. Было несколько человек и из Звездограда. Как он понял из разговоров, все они были вольнонаёмными, призванными - в разных общинах, военными вождями Запада, и направленными, сразу же после падения Чернограда, в эти пределы для отслеживания происходящего, и присмотра за - с большой тревогой ими ожидаемого, проникновения сюда влияния отщепенцев. Как он ни пробовал темнить, но его происхождение новые знакомые раскусили достаточно быстро. Так что ему таки пришлось как-то с ними объясниться. Впрочем - его похождения не вызвали здесь ничего, кроме огромного, и вполне благожелательного интереса - тут в основном была зелёная молодёжь, которая ещё не успела понюхать настоящих военных испытаний. И которая, поэтому, сразу же окружила его вполне восторженным вниманием. Впрочем, Владислав держался очень осторожно, отделываясь лишь общими рассказами, и не вдаваясь в излишние подробности.
  Если первую ночь отряд провёл ещё в чистом поле, лишь поднявшись на холм - уже началось предгорье, и расставив возы кругом - для отражения возможного нападения, то вторую ночь они уже провели на укреплённом посту, окружённом стенами, и имевшим свою стражу. Древний торговый путь как раз и пролегал от одного такого укрепления к другому. Все они, вплоть до самого перевала через главный хребет, принадлежали Пригорску, который, таким образом, держал торговый путь под своей полной защитой. Участки пути меж укреплениями днём находились под постоянным наблюдением многочисленных конных дозоров, высылаемых из придорожных крепостей. Так что мытные сборы караванщики здесь платили вовсе не понапрасну. Укреплённые посты как раз и были рассчитаны на дневной переход каравана, и их непрерывная цепь, забираясь всё выше и выше в горы, обеспечивала относительную безопасность непрерывного торгового потока. Так что горцы в основном предпочитали ШАЛИТЬ на равнинах, простиравшихся от гор к северу, и которые были слишком обширны, чтобы их можно было бы взять под такую вот постоянную защиту. И где караванам приходилось, в основном, рассчитывать только на свои силы. Хотя и здесь, в горах, также случалось всякое.
  По мере подъёма дороги, непрестанно петлявшей по склонам огромных гор, воздух становился всё более и более разряжённым и холодным, особенно по ночам - а виды вокруг, всё более и более дикими и прекрасными. Владислав, невзирая на то что жил, можно сказать, у самого подножия Великих Гор, всё же никогда в них не углублялся. Так - небольшие вылазки в ближайшие предгорья - с парой ночевок, с друзьями, в самой ранней молодости - туда, где настоящие горы ещё, по сути, и не начинались. А вот здесь ему открывалось, постепенно, всё неизреченное величие их главного хребта. Взметнувшиеся к небу, близкие каменные стены сжимали со всех сторон узкую полоску дороги, пролегающей то по дну глубочайших ущелий, то вьющейся по краю каменной пропасти, в далёкой глубине которой бежал пенный поток реки. Покрытые вечными снегами вершины взметались своими пиками - у них над головами, в недостижимую вышину, и здесь уже приходилось опасаться возможной засады буквально за каждым извилистым поворотом. Нужно было постоянно пребывать начеку. Что, впрочем, отнюдь не препятствовало непрерывному чесанию языками.
  В третью ночь, когда небольшое товарищество близко перезнакомившейся меж собою молодёжи, включавшее теперь в себя и Владислава, сидело, тесной группкой, в одной из маленьких, низких комнатёнок караван-сарая вокруг небольшой железной печурки, в которой весело пылали обломки какого-то хвойного дерева из лесу с ближайшего склона, к ним, прямо рядом с Владиславом, подсел воин из более старших - лет около сорока, но ещё крепкий, с чёрной бородой, длинными волосами, забранными в косицу, и породистым, продолговато вытянутым лицом, очень резко напомнившим Владиславу его бывшего начальника отряда - на службе в Чёрной крепости.
  Сидевшие у огня весело перекрикивались меж собою, непрерывно травя какие-то безумные байки. Пришедший их вежливо слушал некоторое время, и когда товарищество совершенно перестало обращать на него внимание, он наклонился к уху Владислава, и тихо поинтересовался:
  - Тут вот бают, я слышал, что ты был на службе в Гвардии Чёрной Башни?
  - Был. Да. - Односложно отозвался Владислав, которого неприятно насторожил такой вот поворот разговора.
  - Я чего интересуюсь, - Доверительно продолжил подсевший тихим шепотом, - Я ж ведь сам там служил, аж до самого падения Крепости. Восемь лет протрубил. А ты в каком подразделении-то был? А то я тебя что-то и не припоминаю.
  - Да я не по строевой части, - Неохотно отозвался Владислав. - Да и прослужить-то успел совсем ничего. Только этой весной там появился. И - мы по большей части в походах-то были. Так что я, можно сказать, в Башне почти и не появлялся. Так - в лечебнице в основном там вылеживал - опосля ранения. В первом же походе поймал стрелу. Не успел долечится, как тут война началась. Меня и забрали снова в поход.
  - Что, не долечившегося забрали? - Поразился собеседник. - С чего бы это такая спешка? Война войной, но о здоровье гвардейцев на службе заботились крепко, вроде бы. Нет?
  - Да я порученцем был при командире отряда. - Неохотно продолжил Владислав. - А он не захотел искать нового. Как война-то вспыхнула. Вот и выдернул из лечебницы. Сказал, что долечусь в дороге.
  - Это где ж в дороге-то? - Удивился тот. - На поле боя, что ли?
  - Да мы ж были не строевой частью. Наше дело была глубокая разведка. Да всякие такие скользкие поручения. Вот он и решил, что пока вновь в дело пошлют, я успею оклематься. Ну, а если и не успею, то это будут уже исключительно мои заботы. - И Владислав раздражённо махнул рукой.
  - Ну, рисковый он был, однако же, - Поразился собеседник. - Я ж сам из младшего командирства-то. Хорошо представляю себе, как в походе без порученца остаться. Или у него была замена в отряде на примете, на случай чего?
  - Да нет, не было. Откуда? Так - понадеялся, что выдюжу. У него с начальством там свой раскладец сложился. Да и у нас в отряде порученец был всё равно - как один из наших выразился, матерьял расходный. А с расходниками-то чего церемониться? - Процедил сквозь зубы Владислав, заново горячо переживая весь ужас своего тогдашнего положения.
  - Что ж за отряд-то такой? - Снова поразился собеседник.
  - Ну, - Решился на откровенность Владислав, чувствуя что собеседник его к себе чем-то очень располагает, - Если слышал такой - отряд Тайноведа. Дальняя разведка.
  - Ну да! -Аж подскочил сидящий радом, так что все умолкли, и уставились на них. - Он помахал товариществу рукой, успокаивая их, и когда все снова принялись за прерванную беседу, то горячо зашептал в ухо Владиславу. - Ну, парень, мы-то, в строевых частях, таки были наслышаны об этом Тайноведе, и о его парнях! Ходили байки шепотком. Ну, ты понимаешь -любопытство там не поощрялось. Отнюдь. Но - кое-что всё равно просачивалось. Я просто в себя прийти не могу - встретить человека из отряда мастера самых тайных дел, и самых скрытых походов! Ты ж наверняка много чего рассказать-то можешь!
  Да я-то только в двух походах и успел поучаствовать. - Отнекнулся Владислав. - В первом же стрелу получил в плечо, а во втором и вообще - мы еле ноги тогда унесли. Нас отщепенцы тогда почти что накрыли. Чудом выскользнули. Готовились вот к третьему заданию, да всё рухнуло. - Притворно вздохнул он. - Потом вот скрывались в лесах, на том берегу реки. А затем я от них ускользнул, когда Тайновед погиб-то в стычке с отрядом отщепенцев, ещё с несколькими парнями, уж очень мне всё надоело. Да и смысл был с ними оставаться, после всего что случилось? Решил вот домой податься. Уже самостоятельно.
  Собеседник глядел на него во все глаза.
  - Слушай, друг, - Сказал он. - Сейчас мы всё равно толком не поговорим. Но давай завтра, в дороге, скучкуемся. Нам ведь есть что друг с другом вспомнить-то, нет?
  Вот так и вышло, что все последующие дни, да и вечера тоже, он всё больше и больше проводил время в непрестанных беседах со своим новым знакомым. Утром тот представился Владиславу Остромиром из рода Градостроев, Воином Копья Тайного Урочища, что в землях княжества Звездограда. Видимо - он уже успел унаследовать титул, как старший в своём роду, и поэтому было не совсем понятно, почему он продолжает служить здесь, а не вернулся после крушения Чернограда в своё родовое поместье. Скромное родовое имя и условный титул Владислава не вызвали у него никакого ослабления интереса к его носителю. Видимо - прежнее положение того на службе у Чернограда в его глазах всё ещё значило гораздо больше, чем все древние родовые взаимоотношения.
  За время пребывания в торговом укреплении, уже хорошо наученный предыдущим горьким опытом, Владислав имел достаточно времени для того, чтобы разработать более-менее непротиворечивую легенду о своей службе в Чёрной Крепости, уже хорошо понимая, что - по возвращении домой, расспросы, и - даже, возможно расследования со стороны своих будут совершенно неизбежны. И вот теперь ему неожиданно представилась, как он полагал, великолепная возможность обкатать эту легенду на внимательном, знакомом в общем с обстоятельствами, и поэтому способном выявить в беседе все её слабые стороны слушателе.
  Впрочем - тот поначалу даже не столько расспрашивал, сколько сам рассказывал. И ему было что рассказать. Он начинал с простого бойца в отряде, откликнувшись на очередной призыв Чернограда к молодым Западникам. Много ходил в походы - в основном на север, где у Чернограда было мощное укрепление, за которое у там постоянно шла борьба с врагами. Повидал и дикие северные народы, и гномов, и - даже эльфов. Встречался с ними в бою. Был несколько раз ранен, один раз -даже очень серьезно. Но - всякий раз возвращался в строй. Постепенно дослужился до командира отделения, и - даже, попутно, исполнял должность первого помощника и заместителя своего сотника. По его словам - его уже и самого метили в сотники, в случае освобождения места, что в открывшихся военных действиях себя ждать не заставило бы. Да - вот, не судьба!
  Он принял участие в самой последней атаке на армию отщепенцев - у Чёрных Ворот, где его сотню немало потрепали. Они атаковали порядки врага с востока, и поэтому - когда всё рухнуло, смогли организованно отойти к дороге, уводящей к Пригорску. Смятение, по его рассказу, было страшное. Войска бежали в ужасе, порядки смешались. Многих просто подавили в этом бегстве, особенно пеших. Страшно опасались преследования и мести от отщепенцев. Но у тех, видимо, на это не хватило сил. Да и смысл-то, в общем?
  Их сотник сразу же взял на себя полное командование, и дал приказ уходить домой, отступая к Пригорску. Но отступление выдалось непростым и кровавым. Огромным толпищем, в том же направлении, бежали также и остатки восточняков. Обозов ни у кого не было - то есть запасов еды никаких. То, что встречалось в укреплениях на дороге - на такую прорву народа рассчитано не было. Дорога узкая. Все рвутся проскочить первыми. За каждое укрепление, за каждый мешок муки, за каждый сухарь, за каждую торбу овса разгоралась страшная резня. Там леса попросту должны быть усыпаны трупами - если звери уже растащить не успели за это время.
  Владислав удивился, что такого не припомнит. Ну - значит, кто-то уже успел там пройтись мародёрствуя - обирая тела от доспехов и остатков одежды, предположил собеседник. А тела видимо относил от дороги. Бросал в овраги и засыпал камнями. По мере обирания. Владислав, подумав, согласился. Что это вполне могло так случиться.
  - Нас-то в общем сотник спас, - Рассказывал тот. - Тогда выживали те, кто смог сорганизоваться в крепкий отряд. Ну и - полюс, мы были, всё-таки, конными. То есть - успели проскочить по дороге первыми, снимая все сливки. Потому что те, кто шли за нами, особенно же пешие восточяники, тем вообще полный голяк оставался. Не без того, что вынуждены были уйти в леса, в поисках дичи, чтобы хоть как-то прокормится. Потому, наверное, и трупов на дороге мало осталось. А может - и друг друга ели, кто знает? В такой нужде всякое случается. Гвардейцев, кстати, вообще-то очень немного спаслось. Многие полегли тогда - в битве, у Белгорода. Многие наверняка оказались похоронены под рухнувшей Башней. Я сам не видел, но говорили, что её падение было страшным. Кто-то - как вот ты, оказался на том берегу. На Корабельном острове стояла большая стража из наших. Из тех тоже никто не выбрался.
  - Нашей то сотне очень повезло, что нас выделили в охрану Чёрных Ворот ещё в самом начале войны. Там мы там и простояли до этой роковой битвы. Народ-то страшно ворчал и злился, что так и не поучаствуем во взятии Белгорода - без добычи и развлечений во взятом городе останемся. А оно - вон как повернулось-то! Кто же знал, что именно это нашим спасением станет. Пусть и далеко не все вышли к Пригорску. А вот когда вышли, то нас тут же окружила их стажа - и разоружила. Только под условием сдачи оружия нас и пропустили за Укрепление. Отобрали всё, вплоть до кинжалов. Но, впрочем - обещали вернуть при отбытии из города восвояси, да и грабить не стали. Впрочем - нас и грабить-то смысла не имело. Мало у кого были с собою деньги. Мы ж всё сбережённое в Башне держали. У каждого там был свой денежный ящик. Казалось тогда - куда уж надёжнее? С собой у каждого было лишь то последнее жалованье, что получили перед самой битвой, и в крепость не успели свезти. Так - слёзы. А тут - жить как-то надо, и лошадей прокармливать. Мы, сбережения ради, стали лагерем за укреплением. Благо - весна сейчас. Даже шатров ведь с собой не было. Так - какие-то обрывки неизвестно чего на палках, где мы от дождей и холода жались.
  - А потом прибыли посланники от нашего собщества. Не то, чтобы они к нам со всем сердцем. Но - помогли всё же. Тем, кто хотел уйти домой дали с собой на дорогу какое ни есть воспомоществание. Но многие согласились и здесь на службу к ним пойти. Прибывшие-то с востока, они решили тут начать укореняться потихоньку. И им опытные воины весьма нужны оказались. Особенно поначалу. Дом-то власти им вряд ли разрешат теперь в Пригорске отстроить. Даже - со временем. Они к нам, к Задникам здесь с очень большим подозрением и недоверием всегда относились. Но - взять в наём караван-сарай, да пару гостиниц - для представительства, всё же разрешили. Но - даже не выкупить. Впрочем - и они ведь тоже отщепенцев опасаются. Помнят-то ещё те времена, кода те их давили постоянно с запада. Так что - пока что с ними сотрудничаем как-то. Всё-таки - есть определённый общий интерес, что ни говори.
  Впрочем, когда Остромир, в свете дня, разглядел на его руке наградные кольца, то тут уж он просто как клещ вцепился во Владислава с просьбой поделиться с ним его подвигами и приключениями.
  - Ты уж извини парень, но у меня просто глаза на лоб выпазят! - Всё никак не мог он успокоится. - Я и с изумрудным-то кольцом не многих в своей жизни встречал. А уж - рубиновое-то! И это - всего-то за пару месяцев службы! Ну брат - не прост ты, не прост! Видимо - не зря тебя сразу же в отряд к Тайноведу определили-то!
  Вообще-то Владислав и не видел особого резону скрывать свою историю. Во всяком случае - первую её часть. Он не стал утаивать и того, что в отряд Тайноведа попал чисто по случайному обстоятельству. За что и заработал там прозвище Счастливчика. И всю историю - до их отправки на Корабельный Остров, он также изложил полностью. Но вот второе задание он раскрывать не стал. Ибо тут уже были тайны, всё ещё имеющие продолжение в настоящем. Заранее хорошо продумав все подробности, он сообщил, что их заданием было встретить флот, поднимавшийся по реке, присоединиться к тем, когда они штурмом возьмут гавань, войти в город с передовыми отрядами, и - захватить все тайные архивы в Детинце Белгорода, взяв их под охрану, и - позаботится об их сохранности до подхода тех, кто ими потом должен был заниматься.
  В этой истории они там едва-едва не попались в руки врагам, слишком поздно обнаружив, что на кораблях прибыли вовсе не те, кого они ожидали. И что в последний момент он лично спас положение, выстрелив в предводителя, на преследующем их корабле, заговоренной стрелой, уложившей того замертво. И пока те разбирались что и к чему, приостановив преследование, они таки успели ускользнуть - буквально чудом.
  Что потом их вывели, через Остров, на другой берег. Что после ожидаемого разгрома армии вторжения они должны были, под видом отряда отщепенцев, пуститься в тайный набег, выискивая всё ещё сопротивляющихся, и наводя на них поисковые отряды. Что после падения Острова они скрывались в болотах, на краю северных лесов. Что однажды нарвались на большой отряд прочёсывающий местность, в поисках таких вот как они. Что тех не удалось обмануть подложными бумагами. Что завязалась схватка, в которой полегли, или же были ранены и захвачены в плен и Тайновед, и большая часть бойцов отряда. Что он еле ушёл к берегу реки с двумя товарищами. Что потом тайно их покинул ночью, и - следующим днём, на комеле поваленного дерева, выкинутого на берег, переправился на другую сторону реки. Что там ему посчастливилось обнаружить своего нонешнего коня, вольно пасшегося на заливном лугу. Что он приманил его, оседлал, и - таким вот образом, смог отправится в обратный путь - домой.
  - Внимательно выслушав его рассказ, тот некоторое время размышлял напряжённо, а потом сказал:
  - Да уж, парень. Ну и пришлось же тебе пережить однако! Я уж и сам-то много чего повидал, но такие переделки и меня впечатляют! Хорошо хоть жив остался-то! Конь-то наверняка принадлежал кому-то из нашей сотни. Из тех, что полегли в последней битве. Других гвардейцев там тогда не было. Случаем где какой знак, или имя на сбруе не обнаружил-то?
  - Да нет, не обнаружил ничего такого. - Отнекнулся Владислав. - Хотя и всё обсмотрел тщательно.
  - Да, жалко. Мы часто метили свою сбрую. Хотя - какая уже сейчас разница? - Вздохнул тот.- Много там тогда наших полегло-то. Удивительно как конь с голоду не околел-то за это время. И не отощал. И как его волки не задрали. Хотя - там волкам и так было поживы вполне достаточно. А ты-то чем питался всё это время?
  - Владислав рассказал об обнаруженных остатках овса на покинутом складе, отнеся это происшествие, впрочем, к самому началу пути.
  - Что ж - повезло вам, парень. И тебе, и коню. - Рассудительно заметил тот. - Но, всё же, что-то я ну хоть убей меня - не могу поверить, что кольцо с рубином тебе за такое малое дело дали. С изумрудом - да. Там всё было бесспорно. Но - за простое спасение вашего отряда?.. Нет, темнишь ты что-то парень. Хотя, - Развёл он руками, - тут дело твоё. Не хочешь говорить всей правды - что ж поделаешь? Верю - у тебя могут быть на это резоны. Не мне тут решать, что можно сообщать посторонним о тех ваших тех делах, а что нет. В любом случае - верю, что кольцо тебе вручили заслуженно. Неправедно наградное кольцо себе присвоившие на этом свете не заживаются - это всем у нас известно было. Но непрост ты парень, очень непрост! - Покосился он на Владислава при этих словах. - А впрочем, мне-то чего? Чем счёл нужным поделиться - и за то спасибо! Одно это приключение на реке чего стоит! С такими личностями познакомиться. Тайновед! Гришнак! Кольценосец! А с какими врагами-то тебе там столкнуться пришлось! Ох, парень - всё это записать непременно нужно! - Добавил он. - И - переслать туда, наверх. Для ознакомления и сохранения в архивах. Я так понимаю, что из тех, что поведать бы всё это могли, в живых уже никого и не осталось!
  - Да, - Неохотно согласился Владислав. - Странная вышла история. Когда уже всё кончилось, то Тайновед мне сообщил тихо, что тогда была у нас возможность захватить само Великое Кольцо. Оказывается, именно поэтому нас тогда на перехват этого отряда и выслали.
  - Великое Кольцо! - Аж прикипел в седле его собеседник. - Да ты, парень, к таким тайнам прикоснулся! Я ведь об этом Кольце только смутно и неверно слышал! А ведь у нас говорят, что именно оно-то Высочайшего и погубило в день той роковой битвы! Хотя - никто точно ничего об этом пока что и не знает. Нет, точно тебе нужно сообщить старшим обо всё что ты тогда увидел и услышал!
  - Ты мне лучше расскажи-ка про эльфов и гномов. - Попросил его Владислав. - Я ж ведь о них только легенды и слышал-то. Гномы, говорят, у вас там, на севере, ещё встрчаются. А уж эльфы - для меня существа сугубо сказочные!
  - И лучше, чтобы они для тебя только сказочными и остались навсегда - поверь мне! - Мрачно отозвался собеседник. - Я-то однажды поучаствовал в стычке с отрядом, где они были. Нас послали сопровождать важный груз на север, к той древней крепости, где прежде, много столетий тому, скрывался Высочайший. Крепость та была в постоянной осаде врагов, и даже была до этого ими захвачена - на время. Но тогда она была снова в руках у Высочайшего. Хотя пограничные стычки, и попытки врагов захватить её снова - не прекращались. Вот мы и попали в такой переплёт. Тогда в бою полёг почитай что весь наш отряд. Я тогда и получил одну из своих ран - длинной тисовой эльфийской стрелой. И ни кольчуга, ни панцирь мне не помогли нисколько! Потому только и уцелел, что меня конь из боя вынес. Разгром был полный. Раненый, истекающий кровью, я добрался до орочьей рубежной засеки, и меня там перевязали. Стрела вошла в грудь - справа, пробила лёгкое, почти вышла с другой стороны, но никаких важных артерий, по счастью, не пересекла. Стрелу протолкнули чуть дальше, переломили, и вытащили по частям. У орков есть очень действенные целебные снадобья - надо признать, на все случаи жизни. Но - хорошо, что там было также и несколько наших, из гвардии - за ними присматривали. А то схрумали бы они меня, как подстреленную дичь. В два счёта могли бы. Они нас, гвардейцев, всегда ненавидели. Как, впрочем, и мы их тоже, что тут скажешь.
  - Что, они людей едят? - Изумился Владислав.
  - А то ты не знал! - Захохотал собеседник. - Для них это - лакомство. Только зазевайся - потом и косточек не сыщут.
  - А что же эльфы-то? Ты их вблизи-то видал-то? Продолжал расспрашивать Владислав с огромным любопытством.
  - Нет, судьба миловала! - Отозвался тот, поморщившись. - Только - мёртвых. Несколько раз. Но на них и мёртвых-то смотреть страшно, что там говорить! Красивы - волшебно. Даже мёртвые. Эт у них не отымешь. Но красота их - страшна, и нам совершенно враждебна, парень! А уж если в бою, нос к носу - схлестнуться! Нет, на счастье не приходилось. Тогда они нас просто как куропаток издали перестреляли-то. Даже не приближаясь. Лес, а они за деревьями хоронятся, стрелы отовсюду летят из полумрака! Жуть! Иногда - даже и сейчас, этот бой ко мне в ночных кошмарах возвращается! Эх, страшен был тот поход! Хорошо, что живым назад привезли, хоть и прошпиленным насквозь. Впрочем, за него меня тогда щедро наградили. И деньгами и подвеску золотую дали. Подвеску до сих пор храню у сердца. А деньги - что ж. Пропали со всеми многолетними накоплениями, когда Башня рухнула, - Тяжко вздохнул он. - И лёгкое хоть и зажило, но иногда всё же чувствую старую рану. Особенно же - к непогоде!
  Они неторопливо всё ехали и ехали за возом, в центре каравана, и беседа их текла и текла, перескакивая с предмета на предмет. Не только прошлое обсуждалось ими. Вспоминали дом, обговаривали проблемы рыцарства Запада, ближайшие цели, и возможное дальнейшее развитие дела Запада в будущем. В свете окончательного падения Высочайшего. Кутались в меховые плащи - воздух стал морозить даже и днём, оглядывались на близкие вершины, невероятные кручи, стремительные водопады, то там то тут открывавшиеся за очередным извивом дороги. Пережидали неожиданно налетающие вихри непогоды - снег пополам с дождём, ледяные удары ветра. Ночью грелись бок о бок в тесных клетушках караван-сараев, не прерывая беседы. И сближались всё более и более, невзирая на столь существенную разницу в возрасте, положении и жизненном опыте.
  Восьмой день их путешествия перевалил уже далеко за половину, когда караван, наконец, вышел к перевалу через главный хребет. Леса остались уже далеко позади. Здесь были лишь дикие камни, ещё не стаявшие с зимы снежники, да вечно покрытые снегами вершины вокруг. У самого перевала - в склоне одной из гор, когда-то образовалась огромная высыпка. Её рукотворно сравняли, затем расширили за многие века, и - построили тут торговый город, окружённый крепкими стенами невероятной толщины, с высокими башнями, и с большим прямоугольным двухэтажным сооружением из крытых торговых рядов посредине, вокруг которого, вдоль стен, жались многочисленные постоялые дворы, складские помещения и кменные, хорошо утеплённые дома с толстыми стенами, и - небольшими лавочками внутри.
  Здесь, на перевале, встречали два торговых потока из противоположных частей света - с севера, и с юга. Многим купцам, часто, не очень-то и хотелось двигаться дальше, и поэтому тут издавна было устроено огромное оптовое торжище, где можно было быстро скинуть товар, загрузится чужим, и тут же обернуться назад, не утруждая себя дальним путешествием в чужие земли. А потом торжище обросло небольшими лавчонками, для нужд задержавшихся здесь, и в городе появился даже некий такой круг постоянных обитателей. Он часто менялся - укореняться здесь было невеликое удовольствие, и прибившиеся сюда стремились, разбогатев как можно скорее, убыть в места более привлекательные для жизни. Но - впрочем, случалось по разному.
  Тут можно было неплохо развлечься в многочисленных харчевнях, и даже задержаться надольше - при желании или необходимости, в отличие от укреплений, расположенных на пути по обе стороны хребта. Тут постоянно кипела своя, особенная жизнь. Тут располагалась многочисленная стража, охранявшая это торжище - находившееся под номинальным покровительством Пригоска, но обладавшего весьма существенной долей действительной самостоятельности. В том числе и во взыскании мыта с торговых сделок, тут совершавшихся. В общем - место было бойкое, и для предприимчивых людей весьма привлекательное. Учитывая постоянные завидущие глаза горцев - здесь каждый житель был готов в любой момент выйти на стены для вооружённой защиты от возможного неприятельского налёта. Так что постоянные обитатели этого места всегда были готовы защищать свои права на независимость с оружием в руках. Хотя и от покровительства Пригорска тоже отказываться отнюдь не спешили. Пусть оно им обходилось и недёшево.
  Караван вышел к городу ещё засветло. От главного тракта здесь, вправо, ответвлялась дорога, выходящая прямо к городским воротам. Которые тут всегда были крепко заперты, и открывались лишь для того, чтобы впустить вовнутрь очередной караван - да и то только после того, как стража окончательно убеждалась, что это действительно просто мирные торговцы.
  Привратное укрепление, состоящее из двух мощнейших башен, меж которыми была зажата арка крепких, окованных железом двустворчатых ворот, с небольшой калиткой в них, отделялось от дороги достаточно глубоким рвом, полукругом опоясывающим высыпку. В ров стекала река, сбегающая, по правом краю высыпки, с какого-то ледника - выше по склону горы, приютившей у своего подножия это поселение. А слева река, через канал во рву, стремительно убегала куда-то вниз - уже в сторону Княжества. В общем - укреплён город был вполне основательно, и мог выдержать не только длительную осаду, но и даже хорошо организованный налёт.
  Мост через ров, впрочем, днём - до заката, всегда был опущен, хотя поднять его на цепях, по знаку со всегда бдящего сторожевого поста в привратной башне и могли в любую минуту. Тем более, что перед мостом, полукругом, упираясь в ров, стояло небольшое укрепление с также всегда закрытыми воротами, ограждавшее его от возможного внезапного вражьего наскока. Ибо с горцами ухо всегда приходилось держать востро.
  Погода к вечеру испортилась. Извивистую долину перевала, врезавшуюся в тело хребта меж заснеженными горными пиками, всю заволокло серым туманом, моросящим мерзким дождиком, иногда срывающимся в мелкую снежную крупку. Всем им пришлось ждать довольно долго под этим дождиком, пока закутанные в плащи стражники ходили меж возами, проверяя, не прячутся ли там, случаем, вооружённые люди. Потом, последовательно, открылись ворота, и караван неторопливо втянулся в город. Вооружённая стража вошла последней, так как она до конца прикрывала его со стороны дороги - на всякий случай.
  Для не желающих задерживаться в городе больше одной ночи - сразу же по правую руку от ворот, располагались обширные крытые стайни, куда можно было завести возы не разгружая, и где можно было разместить на ночь, а заодно - почистить и привести в порядок вьючный скот и лошадей. Тут же - сохранения денег ради, можно было и переночевать на возах. Но Владислав решил, всё же, поискать здесь возможности более удобной ночёвки. Он уже по горло был сыт ночами на голых соломенных тюфяках, под прикрытием вонючей попоны. Остромир согласился составить ему общество, и они - пройдясь чуть далее стаен, очень удачно отыскали небольшую, уютную двухэтажную гостиницу, где взялись почистить их лошадей, привести в порядок сбрую, а также выделили им на двоих небольшую клетушку под островерхой черепичной крышей - за вполне приемлемую, в данных условиях, цену.
  Вообще говоря, Владислав был бы не прочь даже и переплатить, поискав себе что-нибудь получше. Но его спутник с очевидностью не склонен был швыряться монетой, так что пришлось согласится и на это предложение. Впрочем - постели там были заправлены чистым белоснежным бельём, в клетушке было тепло, сухо и опрятно, и Владислав решил не заморачиваться тесностью их временного жилища. Тем более, что ему было приятно провести эту ночь с новоприобретённым другом, а для этого можно было и малость ужаться.
  Они заранее заказали себе ужин при этой же гостинице - на поздний вечер, решив сегодня побаловать себя от уже надоевшего им однообразия общего котла при караване, где кормили не то, чтобы так уж плохо, но весьма однообразно, после чего Остромир поднялся наверх - в клетушку, передохнуть с дороги, а Владиславу вздумалось побродить перед ужином - посмотреть город.
  На дворе всё ещё было серо - день пока ещё не ушёл окончательно. Дождь уже перестал моросить, но всё ещё в воздухе стояла липкая, омерзительно сырая лёгкая дымка тумана. Владислав пересёк относительно широкое пространство, отделявшее торговые ряды в центре укрепления от остальных строений города, жавшихся к оборонительным стенам, и вошёл туда через один из многочисленных проходов. Ряды оказались скорей уж многочисленными складскими помещениями, где хранились товары, предназначенные исключительно для оптовой торговли. Многие двери, напоминавшие скорее небольшие ворота, были распахнуты, и там сидели хозяева товара, или - приказчики, рядом со столами, на которых были выложены отдельные образцы товаров. Рознично тут ничего купить было нельзя. Было множество питейных, чайных и даже несколько кофеен, в которых завсегдательсвовали те же купцы, или - же посредники, в основном для налаживания отношений с возможными покупателями товара.
  Потолкавшись малость, и поглазев по сторонам, Владислав вышел наружу с противоположной стороны, свернул налево, и начал неторопливо обходить ряды, поглядывая на многочисленные лавочки на противоположной стороне этой единственной круговой улицы укрепления. Вот тут уже можно было приобрести товары и в розницу, хотя во многих лавках это также была лишь одна из возможностей дать оптовому покупателю оценить товары из запасов, находящихся у них на складах. На дворе уже почти стемнело, и в лавках зажглись масляные лампы, свет которых пробивался через щели в ставнях их закрытых окон, а у входа, над дверью, непременно пылал зажжённый факел, освещающий вывеску.
  Людей на улице почти и не было. Поэтому шаги кованных железными подковками подошв новеньких сапог Владислава в тишине, царящей здесь, раздавались очень отчётливо. Когда он проходил мимо очередного входа в лавку, то дверь её обязательно приоткрывалась - непременно вовнутрь, и оттуда выглядывала наружу рожа приказчика, или хозяина с внимательно прощупывающего его полувопросительным взглядом. Владислав был вынужден всякий раз отрицательно качать головой и ему это, признаться, начинало уже порядком надоедать.
  До привранной башни, обозначавшей выезд из города, уже оставалась лишь пара домов. В очередную дверь высунулась очередная голова, узкие, неуловимо чем-то ему очень знакомые глаза бросили на него короткий, с прищуром взгляд. Буквально малую запинку они, застыв, глядели друг на друга, после чего тёмная фигура проворно юркнула за двери, и те стремительно захлопнулись. Владислав, очнувшись от кроткого ступора, яростно бросился вперёд, и ударил в неё, с размаху, всем своим телом. На той стороне не успели задвинуть запор, и дверь прогнулась внутрь. Владислав снова ударит в неё, вламываясь в помещение, и отбрасывая припиравшего её с той стороны прямо в самую середину комнаты, ярко освещённой несколькими, свисавшими с тёмного - голого, тёсаного камня, сводчатого потолка закрытыми, кованного железа масляными лампами. В их свете, видимый до последней пуговки на своём чёрном лапсердаке, посреди лавки, стены которой были сплошь заставлены дубовыми полками со штучным товаром свёрнутых в рулоны, разнообразнейших тканей, застыл, полусогнутый от ужаса, сжавшийся, заслоняющий лицо обеими руками никто иной, как его старый, так жестоко обманувший и предавший его совсем недавно - бывший его дружок Ким.
  Какое-то мгновение Владислав молча, задыхаясь от нахлынувшей ярости, в упор смотрел не того, схватившись судорожно ладонью правой руки за рукоять кинжала. Потом Ким, также молча, повалился перед ним на колени, затем упал, скрючившись на каменных плитах пола, и лишь потом завыл отчаянно, перемежая вой с нечленораздельными криками о помощи, и - мольбами о пощаде.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"