Аннотация: Во тьме - лишь в призрачном тленьни нездешнего света, и происходит встреча - лицом к лицу, Владислава и нынешнего предводителя Кольценосцев.
Беседа во тьме
От раскрытого окна через всю комнату пахнуло резким, ледяным дуновением, заставившим его болезненно вздрогнуть, и разом загасившем слабое тление язычков пламени на свечах. В комнате воцарилось почти полная темнота, чуть разбавляемая белесым светом лунного диска, едва проникавшим внутрь со двора. И в этом разом обрушившемся, совершенно полном помрачении, Владислав с ужасом слушал постепенно приближающиеся к столу шаги, и - почти на грани восприятия, еле-еле различал очертания фигуры, чуть более тёмной, чем воцарившийся в комнате мрак.
Он всё сжимал и сжимал в немеющей ладони рукоять своего меча, осознавая с полной ясностью всё бессилие этого жеста. От приближающейся фигуры исходила совершенно явственная сфера необоримого ужаса, перед которым его сознание замерло, как птица под взглядом змеи. Наконец медленно приближающаяся фигура остановилась по ту сторону стола, и на какое-то время в комнате воцарилась совершенно непереносимая тишина.
Затем, вдруг, на кончиках погасших свечей вспыхнуло ледяное, голубоватое пламя, залившее пространство возле стола светом, словно бы исходящим, гнилостным тлением, от разлагающегося древесного ствола - только гораздо боле ярким. И в этом призрачном освещении - весьма напоминающим то, которое царствовало там - в подвальном круговом коридоре, Владислав ясно узрел, наконец, что вошедший был облачён в такой же чёрный балахон с глубоким, наброшенным на голову капюшоном, который он уже видал на нём однажды - там, на водопадах. В тени капюшона лица было совершенно не видно, но у Владислава не возникло и малейшего сомнения о том, кто именно сейчас предстал перед ним.
От двери, так и оставшейся распахнутой настежь, продолжало тянуть ледяным сквозняком. И вот когда Владислав почувствовал, что он уже начинает попросту сходить с ума, от этого непереносимого ужаса, застывшего у него в сердце предчувствием неотвратимости беды, в совершенно звенящей тишине комнаты, вошедший наконец перевал молчание своим, весьма напоминающим тихий змеиный шип голосом:
- Можешь присесть! Ничего не бойся. Меж нами всё остаётся так, как и договаривались. Ты нам нужен только в этом теле. Так что - успокойся!
Обливаясь ледяным потом, и весь дрожа, Владислав упал в кресло. Его собеседник остался стоять перед ним, что, видимо, не доставляло ему ни малейшего неудобства.
- Эти тела, - продолжил свою речь пришедший Кольценосец, - совсем не то, что нам нужно. В конечном итоге - да, они сослужат свою службу. Но нам нужно вернуть свою прежнюю плоть! В этих телах мы может обитать лишь опосредовано. Да, мы входим в них взором, через древний камень. Мы управляем ими. Мы можем сообщаться с этим миром. До определённой степени. Но мы не можем обитать в них, как в своих собственных. И в них - мы не сможем выйти из этой долины. Защитить её - да. А вот покинуть - нет. И ещё - мы не чувствуем через эти тела. Ибо мы не пребываем в них непосредственно. А прежние тела нам может вернуть лишь древняя сила, обитавшая в Кольце. То есть - Хозяин Кольца. Тот, кто вернёт его в мир. Если.. Если это ещё возможно. - И тут Владиславу показалось, что тот вздохнул тяжело и как бы болезненно. - Так что - не бойся. Стать Хозяином Кольца, вернуть его в этот мир может лишь обладающий в этом мире своим собственным телом. Ты можешь стать новым Хозяином Кольца. И в этом мы тебе окажем всемерную поддержку. Если - если ты и дальше будешь следовать по этому пути. Тогда, тогда мы - тебе во всём и всегда будем оказывать помощь.
Владислав молчал, всё ещё будучи не в состоянии сбросить с себя оцепенение от недавно пережитого ужаса. Ледяные капли пота катились у него по мокрому лбу, и, соскальзывая по совершенно пропитанным этим потом бровям, начинали уже попросту заливать ему глаза. Он, судорожным движением, наконец провёл по бровям тыльной стороной ладони, выжимая из них холодную влагу этим своим движением, протёр кулаками глаза, и снова заворожено уставился во взирающую на него из-под капюшона непроницаемую тьму, совершенно скрывающую лицо собеседника.
Кольценосец, видимо, таки осознал наконец, что он попросту подавляет Владислава своей, нависающей над ним, фигурой. Он пододвинул к себе один из лёгких стульев, стоявших вокруг столика у окна, и присел по ту сторону столешницы. Но вот капюшон так и остался надвинутым ему на голову. И из-под капюшона этого на Владислава по прежнему продолжала слепо взирать совершенно непроницаемая темень.
- Я, - Выдавил наконец Владислав из себя плохо слушающимся, аж сипящим от напряжения голосом, - всё же не понимаю - почему именно я? Почему.. Почему, скажем, не Тайновед? Или.. Или вы могли дождаться других.. Да.. Они вроде должны прийти сюда скоро? Я.. Я не понимаю..
- Они, они не придут скоро. - Совершенно бесцеремонно прервал его бормотание собеседник по ту сторону стола. - Во всяком случае - не так скоро, как надеялся твой.. Твой прежний начальник. Мы видели. Там, у ВАШИХ, у них сейчас большие проблемы. Мир стремительно меняется после падения Хозяина. Им сейчас - удержаться бы в том, чем они были раньше. Все малые народы всколыхнулись. Все вдруг захотели свободы - все. - И тут из-под капюшона раздался короткий, жестокий, словно удар арбалетного болта, смешок. - Да и.. Нам ведь подходит не всякий. Совсем не всякий. Это.. Это как - молодое дерево. Его можно гнуть туда и сюда. Оно - податливо. А старое - старое просто сломается. Если попробовать его выгнуть слишком сильно. Ну - считай, что тебе очень повезло. - И тот же жестокий, словно бы режущий плоть резким ударом хорошо отточенного клинка смешок вновь раздался из тьмы в капюшоне.
- А.. А что же собственно произошло-то? Там - за горами? Сейчас-то можете сказать? Мне-то наверное знать нужно. Для пользы дела.. Если.. Если я отправлюсь на поиски?.. Что там и где искать-то? - Запинаясь, еле-еле выдавливал из себя Владислав, всячески избегая смотреть в разговаривающую с ним темень.
- Мы сами ведаем не очень много. - Сурово прервал его бормотание Кольценосец. - Мы ведь - лишь исполнители. Не более. Мы слуги кольца. Хозяин отдавал распоряжения - мы повиновались. Очевидно - проникший за горы полурослик, всё же, вернул тогда Кольцо к его началу. Туда, где оно когда-то, по воле Хозяина, и родилось. Впитав в себя силу изначального, чёрного пламени. Что до сих пор бьется в недрах земли. И доступ к которому возможен лишь там - в отверстии, в конусе Огненной Горы. Откуда это пламя вырывается, всё ещё, наружу. Что там, как там - мы не знаем. В горе есть, сбоку - отверстие входа. Туда - к древней мастерской Хозяина. К его древнему, глубинному убежищу. Последний его приказ нам был - со всей мочи нестись к горе, и - войти в это отверстие. Схватить полурослика. Отнять кольцо. Но - мы не успели. Да. Не успели! - И тут в комнате раздался тяжёлый, шипящий вздох. - Видимо - он низверг там кольцо в извечное пламя. Видимо. И - сила вернулась к своим изначальным истокам.
- Но.. Но если кольцо было таки уничтожено! В пламени! На что же вы рассчитываете тогда?! - Вскричал, в совершенном исступлении, Владислав.
- Изначальную силу не так-то просто уничтожить. - Тихо прошелестел ему в ответ голос. - Её можно вернуть к истоку. Но и после этого, насколько нам ведомо, её всё ещё можно вернуть и обратно. Раз обретя облик и телесность - она будет существовать в своём, особом, образе - в изначальном пламени. Сливаясь с ним, но - не смешиваясь вновь. И - её можно таки пробудить. Если - если понять, как это сделать. Пробудить именно там, гам, где она первоначально и обрела свой облик. В мастерской Хозяина. И - ты, ты должен туда как-то войти, посмотреть, и - попробовать понять как.
- Но как? Как я пойму-то!? - Вскричал Владислав с отчаянным изумлением, - Да и как я войду-то? Там же было такое сетопредставление! Может - вход уже давно и завален-то!
- Нет, не завален. - Решительно ответил Кольценосец. - Вход уничтожить почти невозможно. Подобраться к нему - да. Это может быть сложно. Но вход есть. Всё на той же стороне горы. Которая была обращена к Цитадели. Мы - мы не можем туда войти. В этих телах. Нам нужен тот, кто туда войдёт, и - принесёт нам подробное описание всего того, что там увидит. Даже и не надейся всё понять и узнать сразу же! Но когда ты вернёшься - тогда мы и сможем - тут, вместе, всё обсудить и - прикинуть. И ты пойдёшь затем туда вновь. Уже более вооружённый нашими советами. Снова попробовать и исследовать. Будешь ходить столько, сколько понадобиться. А что делать?
- Но.. Но возможно вы можете ТАМ, у себя - отыскать Высо.. Хозяина? Может быть он - расскажет? Что и как? - С робкой надеждой осведомился Владислав.
- Нет. То есть найти мы, возможно, и сможем. Но - он ничего и никому не расскажет. Никогда.
- Но, но почему же?! - Изумился Владислав. - Разве... Разве он не хочет, чтобы Кольцо вновь вернулось бы в мир? Чтобы весы вновь качнулись бы в нашу сторону? Разве нет?
- Да, он хочет. Конечно же. Больше всего на свете. - Тут в голосе у отвечавшего зазвучала совершенно явственная язвительность. - Но.. Он хочет, чтобы оно вернулось именно на ЕГО руке. И только - на ней.
- А.. А разве это всё ещё возможно? - Осторожно осведомился Владислав.
- Нет. Это мы знаем совершенно точно. - Решительно отрезал Кольценосец.
- Но.. Но вот вы же смогли вернуться. И - даже надеетесь обрести свои прежние тела, в конце-то концов! - Продолжал недоумевать Владислав.
- Это.. Это - как бы сказать покороче? Это сложно объяснить так - сразу. - Пренебрежительно отреагировал собеседник. - Он - это бытие совсем иного рода. Отсоединив часть своей сущности, и даровав ей самостоятельное бытие в извечном пламени.. В общем - это была как бы внешняя оболочка внутреннего образа Великого кольца. С ТОЙ стороны. Сгоревшая сейчас в пламени. И теперь суть кольца воспримет себе в оболочку тот образ, который будет привнесен ИЗВНЕ. А вот ИЗНУТРИ - изнутри он этот образ в кольце уже воссоздать не сможет. Да и кроме того - чтобы вернуть ему тело.. Ну, это лишь в силах для вернувшего Кольцо, и одевшего его на свой палец. Того, у кого в этом мире есть своё собственное тело. А такой вряд ли захочет потом... Ну.. В общем - не бери это себе в голову. Просто поверь мне на слово - что ему сюда уже никогда и ни за что не вернуться.
- Но.. Но ведает ли об этом он сам? - Поинтересовался Владислав. - Может быть, он всё ещё надеется, всё ещё думает..
- Нет. - Хмуро отзывался собеседник. - Он знает это лучше всякого иного. Кто, как не он? Конечно же, он ведает!
- Но тогда.. Тогда почему?!
- Потому, что в его представлении Хозяином может быть только он. Он - и никто другой. - Насмешливо ответил Кольценосец. - Для него порядок - это только он сам. Всё остальное - лишь тень его порядка. Другое развитие хода вещей его не устроит в любом случае. Нет его - нет, и вовсе не нужно никакого иного порядка! В общем - если бы обретение кольца зависело бы ТОЛЬКО от него, то у нас не было бы и малейшей надежды. Но - по счастью это не так. Совсем не так. Отделив от себя изначальную силу, и даровав ей отличный от себя образ, он потерял над ней полную власть. Он усилил её силою огня изначального. Безмерно усилил. Но - и расплатился за это возможностью утери, отделения этого образа от его безраздельности. И в этом - наша величайшая надежда. Только - в этом. Но вот к нему обращаться за помощью в этом деле - бесполезно. Совершенно бесполезно - поверь!
На какое-то время в комнате воцарилась гнетущая тишина, разбавляемая лишь чуть слышным, непрерывным плеском потока в камнях за окном . Владислав вдруг, со всей определённостью, осознал совершенную неподъёмность той ноши, которую на него сейчас вот пытались возложить. Но он также, с полной обречённостью, осознавал и то, что сойти с этого пути ему уже не дадут ни в коем случае. Эти - эти его смогут теперь достать где угодно. Вот это он постигал совершенно ясно.
Да и - хватит ли и у него самого теперь сил и воли отказаться от такого искушения? Вот ведь в чём вопрос. Ведь тогда - что иначе? Приползти, как насекомое, назад - в родной город? С чем? С парой мешков золота - и то, если ещё удастся его довезти-то туда в одиночку. И что дальше? Прошвыриваться всю жизнь по кофейням, переливая из пустого в порожнее с теми, кто, как он это хорошо уже уразумел на примере Кима, никогда не были ему ни по настоящему близки, ни, тем более - дружественны? Так - шушера случайная, если не с кем время провести более. Сидеть приживалом в имении деда, робко поджидая времени, когда, наконец, таки унаследуешь никчемный титул захудалого семейства с жалким земельным наделом?
Да и потом-то что? Нет - прав всё-таки был Тайновед- и кому она нужна в самом деле, такая пустая жизнь? Тогда, в этом смысле, у него всё как-то определилось, вроде бы, сразу же после поражения. Ведь ещё пару дней назад у Владислава таки была бы вполне определённая надежда занять, со временем, вполне достойное место в нынешних рядах западников. Невеликое - но всё же. Получше того, что ему светит по его происхождению - в любом случае. При важном деле, и с какими-то возможностями роста в нём на будущее. С мощной поддержкой за спиной. А теперь - кто его туда примет? Беглеца-одиночку, который даже толком не сможет объяснить, чем он тут занимался, и отчего вернулся один-одинёшенек. Но - вчерашний день однозначно отрезал для него все иные пути в этой жизни. Он сам, он сам их себе безвозвратно отрезал! Своими собственными руками! И теперь - куда? Только одна дорога - как ни крути!
Но вот тот путь, который для него сейчас и определился - этот путь действительно завораживал и притягивал одновременно, как бездонная пропасть под ногами стоящего у неё на самом краю. Тут, на этой дороге - всё же, таки была для него ВОЗМОЖНОСТЬ, что и говорить! И КАКАЯ возможность! Достаточно призрачная сейчас, конечно - кто же спорит. Но - всё же. Такая, ради которой и жизнь положить ведь не жалко! Даже если и сгинешь, пытаясь достичь этой цели, то ведь и гибель такая будет и славной, и великой! Да и - впрочем.. Как там говорил Тайновед - ты, затем, лишь навсегда вольёшься в ряды вечного, бессмертного воинства? Что сказать - ведь и сейчас-то он, видимо, уже обеспечил в этом воинстве себе гораздо более значительное место, чем это было ещё только пару дней тому назад. Рядом.. Рядом с этими.. С Кольценосцами - внезапно осознал он. Да - действительно, вряд ли теперь пути их разделимы при любом исходе. И от осознания этого на него вдруг, как волна внезапной дурноты, навалилось чувство совершенно тоскливой обречённости. Он ещё толком не до конца осознавал, что это значит - остаться существовать лишившись своего живого тела. Но воспоминание о том несчастном комотделения, с которым ему пришлось повстречаться тут столь недавно, было слишком, слишком красноречивым. Да и кое-что он успел здесь повидать и сам - и без этой-то встречи.
- Выйдешь в путь как можно скорее, - Прервал его размышления тихий шипящий голос. - Сейчас как раз удобный момент. Остатки нашей разбитой армии уже успели разбежаться кто куда. Те - кто выжили. Там - за горами. Враги же там разрушали наши укрепления. Но они уже почти закончили. И - в любом случае, сейчас они переместились все туда - в теснину духов. Там они и заканчивают всё крушить напоследок сейчас. А вот там, куда ты пойдёшь - их уже нету. А другие - другие ещё прийти не успели. Опасаются их. Так что - пока что там пустынно. Одиночке будет несложно проскочить. Там, в столе, в левой тумбе, есть карты. Достань-ка их - я объясню тебе дорогу.
Открыв тумбу, Владислав действительно нашёл там целый ворох карт. Под руководством Кольценосца он отыскал среди них ту, на которой была изображена долина за горами. Кольценосец, впрочем, карт не касался, а лишь указывал, какую именно ему там нужно было найти. Разложив нужную карту на столе, Владислав склонился над ней, в этом совершенно призрачном, истекающим мертвенно-бледной голубизной свете, в котором, тем не менее, все предметы в комнате, включая и рисунок на старинном, шуршащем под руками пергаменте, проступали с необыкновенной, предельной чёткостью.
- Отыщи там наш город. Сможешь? - Непроницаемо взирая прямо на него, и даже не пытаясь взглянуть на карту тихо диктовал ему что нужно сделать Кольценосец.
В картах Владислав разбирался прекрасно - благодаря полученному у Мастера образованию, а эта была составлена, к тому же, очень умело и прекрасно вырисована. Он без труда отыскал на ней, слева, русло реки, и в стене гор, тянущихся с нею рядом, нашёл узкую, изогнутую щель долины, по которой к реке сбегал поток. Город был там отмечен мастерски вырисованной, и хорошо узнаваемой башней, в которой они сейчас находились.
- Видишь - там обозначен перевал? - Продолжил Кольценосец, убедившись, что Владислав определился на карте. - Тот, который тут можно прямо из окна увидеть.
- Да, вижу. - Отозвался тот.
- Там - на другой стороне, в склоне горы, есть древние лестницы. Ты их, впрочем, наверняка уже и наблюдал отсюда. По ним поднимешься до прохода в скале. Он там пробит в её толще. По проходу выйдешь с той стороны гор. Пройдёшь мимо крепости, охраняющей перевал. Она сейчас совершенно пустая. Видишь её на карте?
- Да, вижу, - отозвался Владислав, найдя рисунок башни с другой стороны гор.
- Вдоль неё ведет дорога, сходящая на равнину. По ней ты спустишься до перекрёстка. Он хорошо обозначен и на карте, и на местности. Тебе нужна будет дорога, ведущая, через равнину, от кряжа - прямо к Огненной горе. Она была запретной, но сейчас там тоже уже никого нету. По ней-то ты прямо к горе и дойдёшь. Вверх по горе также поднимается дорога. Она может быть и полностью разрушенной. Тогда обойдёшь гору слева, и поднимешься по склону. Отверстие должно быть именно с этой стороны, но - не доходя до вершины. Это всё у тебя займёт дня четыре-пять. Вряд ли больше. Выходя возьми еды ну, скажем, недели на две. Но так - в самый обрез. Потому что всё это тебе самому на спине тащить и придется. Вода - посмотри на карте, там должны быть обозначены места тайных водосборов, использовавшихся для перемещающихся войск. Запомни где они расположены - думаю, отыщешь их там без особого труда. Переоденешься - у вас там должно быть барахлишко наших врагов. Если что - прикинешься отставшим от их армии. Бумаги у вас там тоже должны быть. Какие ни есть. Так что - провернешься как-то. Оружия особо не бери - будет только мешать. Не думаю, что понадобится, а если и понадобится - то мало чем тебе там поможет. Так - чтоб от случайных одиночек отбиться. Не больше.
- Может - попробовать на коне? В объезд? - Робко поинтересовался Владислав, которому вовсе не улыбалось тащиться пешкодралом в такую даль.
- Нет. В любом случае - тебя там внутрь ни за что не пропустят. И действительно - а чего там, за горами, честному воину их армии искать-то - без прямого указа, и казенной надобности? Только нарвёшься на неприятности, если попытаешься. И тогда тебя там уже точно задержат. И - вытряхнут из тебя всё. Так что - только пешком, через перевал. Другого пути - нету. Даже и не думай!
- Хорошо, - вынужден был мрачно согласиться Владислав. - Но вот лошади.. Что с ними будет? Их же кормить надобно. А пока я вернусь...
- Не беспокойся, о лошадях мы позаботимся. - Успокоил его собеседник. - Это ведь наши кони, они ко всему такому привычны. Не помрут от нашего присутствия. В общем - задача, думаю, тебе ясна. Найти Щель в горе. Пройти туда как можно дальше. Запоминать всё, что сможешь там встретить и увидеть. И - вернувшись, доложить мне. А дальше - будем уже решать по ходу. Прежний Хозяин тебе тут помогать не будет. А кроме него эту премудрость ведали, разве что, лишь те, кто ковал кольца для Перворожденных. Но - ведь и у нас тоже опыт есть в подобных делах. И - немалый. Так что - не переживай. Думаю - сдюжим. В конце-концов нам же не заново всё начинать, а только восстановить уже существующее. Лишь бы ты оттуда в теле вернулся. - И тут он хмыкнул так, что Владислава от его смешка продрало совершенно ледяным холодом. - Вопросы-то есть? Я имею ввиду - по делу, конечно же.
Владислав мрачно подумал, что вопросов ещё будет целая тележка - по ходу самого дела, но пока лишь молча покачал головой. Чего там - цель понятна, дорога тоже. А всё остальное - пока что во тьме неизвестности. Так что, пока что выяснять и правда - нечего.
- Хорошо! - удовлетворённо отозвался Кольценосец - Не вешай головы! Если провернёшься с толком, то тебя ещё ждёт великое будущее!
Владислав чувствовал, что слова эти его не особо обнадёжили. Он, всё так же мрачно, лишь глядел перед собой, на карту, непрерывно пробегая глазами по ожидавшему его пути, и всё более и более грустнея от мыслей о предстоящем.
- Карту хорошо запомни, но с собой не бери! - Строго заметил собеседник. - Если что - она тебя запросто погубит. И - да, кольцо своё также оставь здесь, оно тебя тут дождётся. С собой не бери ни в коем случае!
Владислав молча стянул с пальца кольцо, уже успевшее въестся в плоть, и положил его на столешницу.
- Да, кстати! - И здесь Кольценосец также снял у себя с пальца правой руки кольцо, взблеснувшее кроваво-чёрным рубиновым отблеском в этом эфемерном освещении, и положил его рядом с принадлежавшим Владиславу. - Нужно тебе сказать - кинжалы, которыми ты орудовал так лихо - это ведь не простые клинки. Лезвие там - вовсе не сталь. В отличие от рукояти - оно не совсем вещественно. Да впрочем, думаю, ты и сам это уже наблюдал. Лезвие там - это сгусток тьмы изначальной. Извлечённой из инобытия - сюда. И воплощённой в образ лезвия. Когда ты берёшь кинжал в руки - тьма эта, в определённом смысле, частично в тебя входит. И - с тобою сливается.
Тут Владислав аж содрогнулся, вспомнив ледяные токи, побежавшие по его руке, после того как его ладонь сжала рукоять кинжала.
- Да, - Продолжил Кольценосец задумчиво, - И вот -в слиянии этом, при ударе, когда клинок входит в плоть - ты как бы проникаешь, совместно с этой изначальной тьмою, вовнутрь того, кого ты им ударил. И - как бы ВЫСАСЫВАЕШЬ его. До - до самого дна! И всё, что было его - всё это становится навсегда твоим! Навсегда и невозвратно! Как только кончик лезвия найдёт его сердце. И разорвёт соединение сознания с телом. Так что, теперь это кольцо - также твоё! И не просто владение им, как предметом. Но также - и вся заслуга и достоинство награды, с ним связанной! Так что теперь ты заслуженно входишь и в братство этого кольца также!
Тут Владислав снова содрогнулся от пробравшего его ужаса.
- Сейчас, до определенного момента, это особого значения не имело - потому что братства также были заморожены. Они существовали силой великого Кольца. Но вот после того, как ты вернул в этот мир нас - через себя, они, эти братства, в тебе обрели определённое существование. Через - связь с нами в том мире, которую ты обрёл этим возвращением. И сила их - через тебя, теперь также частично может возрождаться. Так что - бери, носи, владей с честью, и - по праву! Барства - это также сила немалая. Пока, правда - только для тебя и в тебе. Но и это значит многое. И помощь они тебе, и - через тебя, могут оказывать немалую и в этом мире. С ЭТОЙ стороны существования! И - не медли! Выходи завтра - чем раньше, тем лучше!
Тут он поднялся стремительным, но ловким и изящным - как бросок атакующей змеи, движением, бесшумно отставив стул назад - к столику, и - даже не взглянув на Владислава, не оборачиваясь более, покинул комнату, растворившись во тьме, царившей за так и оставшейся распахнутой дверью. И от этого движения по комнате повеяло ледяным холодом. Владислав даже не успел заметить как - но, с удалением Кольценосца, словно бы от этого ледяного сквозняка, пошедшего по комнате, как-то разом погасло и призрачное пламя в свечах. И комната тут же погрузилась в почти непроглядный сумрак.
Какое-то время Владислав, совершенно оцепенев, сидел в этой темноте, чуть разбавляемой просачивающимся сквозь окно слабым лунным светом. Он уже успел, за прошедшие дни, как-то притерпеться к тому давящему ужасу, которое поражало сознание всякого, оказавшегося рядом с этими чудовищами. Но сейчас, когда тот покинул комнату, Владислав ясно чувствовал, как ум его постепенно высвобождается от того тяжкого оцепенения, в которое его погрузило посещение комнаты Кольценосцем.
Мысли в голове у него текли вяло, неспешно. Глаза его зацепились за кольца, лежавшие рядышком, на расстеленной карте - еле чуть видным силуэтами на её светлой поверхности. Значит так - оказывается, он теперь также и вполне заслуженный носитель кольца рубинового! Что ж - если верить Кольценосцу, то это всё ещё кое-что значит. И - не только в смысле чести, но и в смысле вполне употребительном. Что ни говори - а и ограбил он, оказывается, к тому же, Тайноведа. И знатно так ограбил. Как обычному бродяги с большой дороги ограбить-то кого-нибудь и не снилось-то! Да и - не только ведь его..
И.. И что это значит - "всё его принадлежит тебе отныне"?! Кольцо, награда - ладно. Но что ещё? Тело, душа, сознание, память? Вроде бы он не чувствовал в себе никакого такого добавления сейчас. Но - кто знает? Кольценосец ведь не счёл нужным вдаваться в подробные разъяснения. Но вот если это "всё" включает также и тело, скажем, то что же из этого следует тогда? Что и нынешние тела Кольценосцев принадлежат, всё же, именно ему - Владиславу?! И что тогда из этого проистекает, и что это ему тогда даёт? А.. А если один из них, скажем, ударит его таким же кинжалом, то - что тогда, и что кому принадлежать будет после этого, в конце-то концов? Да - хорошая загадка, что ни говори. И - вряд ли ему на сей счёт те дадут хоть малейшее разъяснение. С чего бы им такое дать? И то удивительно, что Кольценосец об этом всём таки проговорился, даруя кольцо. Случайно, или - и тут есть свой расчёт? Кто знает, кто знает...
Он содрогнулся, сбрасываю с себя оцепенение, и, малость повозившись, таки зажёг пламя в подсвечнике. И в этом тёплом, столь привычном человеческому глазу освещении, занялся тщательным изучением лежавшей перед ним карты. Кольца он, всё же, спрятал в средний ящик стола. Хотя - вряд ли за время его будущего отсутствия тут мог бы побывать хоть кто-либо посторонний.
Он постарался запомнить тщательно все детали предстоящего пути, и - особенно, расположение водосборов. Как он ещё хорошо помнил - с водой на той равнине, что лежала за горами, дело обстояло весьма скудно. А много воды с собой не утащишь, что и говори. В одиночку-то! Потом, тщательно свернув её в свиток, он спрятал карту назад, в ящик стола - к остальным пергаментам.
Потом он - почти что бездумно, извлёк, зачем-то, из схрона ларец с древним венцом, открыл его, взял венец в руки, и долго сидел, глядя неотрывно в мягкое лучисто-багровое сияние великолепного камня. Что-то в этом сиянии было столь завораживающее, что в голове у Владислава всё начало потихоньку плыть, словно бы размываемое неторопливым потоком кристально-чистых вод. Сознание его, расслабившись, вдруг как бы очнулось в мире сверкающего, ярко-алого пламени, струившегося вокруг него множеством неторопливых вихрей, постепенно сливавшихся в подобие великолепной, величественной, круглой залы с высоким, крутым сводом.
И в самой средине этой залы, на возвышении из трёх ступеней, стоял, сотканный из этих же светлых течений, престол, во всём подобный тому, который сейчас находился по другую сторону этой реальности - в соседней комнате. Владислав вдруг почувствовал неодолимое притяжение этого престола. Его охватило сильнейшее желание подойти - и угнездиться на нём навсегда, навечно. Он всем своим существом потянулся было к престолу, и - разом выпал в эту ужасную, чуть кровавящуюся неярким отсветом язычков пламени на свечах чёрную тьму, царящую здесь, по ЭТУ сторону.
Он встал, пошатываясь, нетвёрдо держась на ногах, и полуслепо поковылял к выходу, всё ещё чувствуя у себя в сознании неодолимость притяжения сияющего престола, который ещё продолжал мерцать перед его внутренним взором.
Там, за распахнутой створкой двери, царствовала почти полная, молчаливая темень, чуть серебрящаяся, всё же, лунным светом, просачивающимся сквозь открытые окна, и отражающимся от золотой стены напротив. Он постоял на пороге, некоторое время, постепенно приучая глаза к этой темени, а потом - почти что на ощупь, осторожно двинулся к престолу. Наткнувшись на него, он взобрался по ступеням, и примостился там, как-то сбоку - словно ребёнок служки, незаконно проникший в престольную залу древнего королевства, и с пугливым любопытством, в полном сознании творимого им, пытающийся, всё же, хоть на мгновение, но ощутить себя настоящим королём.
Затем он быстро, одним движением, возложил венец себе на голову, и так и застыл, слепо глядя в чуть серебрящуюся перед ним поверхность зеркальной стены. Тишина вокруг царила совершенно ватная. Его вдруг пронзило осознание того, что он сейчас - единственный живой человек не только в башне, или этом городе, но также и во всей этой долине. Единственный живой человек, в отнюдь не пустом пространстве, наполненном множеством вполне ощутимо реальных призрачных бытий, каждое из которых было просто чудовищем!
Он продолжал слепо пялиться в чуть серебрящуюся темень, и вдруг соседняя стена словно бы озарилась изнутри ярким, совершенно золотистым светом! Он вздрогнул, и разом увидел, что свет этот, заполнивший уже всю залу, высвечивает там, за противоположной ему стеной, словно бы совершенно такое же пространство, завершающее и дополняющее, вытянутым овалом, неполноту усечённости этой залы. И там - по другую сторону, он ясно разглядел человека, сидящего на совершенно таком же престоле, и с совершенно таким же венцом, как и у него, на великолепных, льняно-золотистых волосах, спадающих тому на плечи густыми прядями.
Человек этот был в багряном плаще, накинутом поверх древнего воинского доспеха, и глаза его - пронзительно голубые, сияли как звёзды на благородном овале его хорошо вылепленного лица. Но - что-то лежало во глубине этих глаз - какая-то багрово-чёрная тень иногда просвечивала сквозь их незамутнённую ясность, и тогда взор его становился жесток, безжалостен, и совершенно непереносим.
Они глядели молча друг на друга какое-то время. Взор сидящего словно бы высвечивал Владислава, проникая его до самого дна его душевных побуждений. И он читал в этом взоре удивление, смешанное с отвращением, неприятием, и, в то же время - с определённой долей уважения. Так мог бы смотреть отец на своего сына, утерянного, и вновь обретённого в стане непримиримых врагов, где тот уже давно стал опытным, повсеместно признанным воителем.
Потом взгляд его скользнул чуть выше головы Владислава, и, словно бы притянутый лунным светом, струившимся из окон над головой Владислава, человек этот враз подался весь вперед, и ярко-голубое пылание, разом охватив его тело, моментально его испепелило - без малейшего остатка. Престол же, на котором он сидел, как-то вдруг высветился тем самым рубиновым пламенем, которым он присутствовал в недавнем видении у Владислава, после чего тому вдруг показалось, что он уже сидит там - на той стороне, и смотрит в сверкающую золотом, великолепно отполированную стену перед собою.
Какое-то время он парил в этом видении почти бессознательно. Мысли его растекались безвидным, всё проницающим вокруг потоком. Он чувствовал башню, стены Детинца, и всю площадь города там - за ними, как часть самого себя, как часть своего собственного тела. Тело это было словно бы пронизанным, охваченным тяжкой, смертельной проказой. Он с ужасом ощущал разлагающее, тлетворное гниение во всяком его члене, трупные яды, переносимые гниющей, разлагающейся кровью - по изъеденным этими ядами дырявым кровеносным сосудам. Он корчился в тяжких, совершенно непереносимых судорогах, силился скинуть с себя, отряхнуть гниение этой убивающей его постепенно хвори, и - не мог, мучительно не мог избавится от тяжкого, удушающего его сознание дыхания смерти, постепенно охватывающей коченеющие члены всего его тела.
Последним, отчаянным усилием он вскинулся, стряхивая с себя наваждение - и опять очнулся в почти непроницаемой темени престольной залы, весь содрогаясь от царящего в ней стылого, недвижного холода. Сдёрнув с головы венец - отчаянным, резким движением, он посидел ещё некоторое время на леденящем его спину сквозь одежду престоле, после чего медленно, с трудом поднявшись, он поплёлся к чётко очерченному во тьме яркому четырёхугольнику распахнутой двери, ведущей в рабочую комнату.
Подойдя к ней, он тщательно осмотрел её, и увидел то, чего не заметил вначале - задвижка снаружи также могла быть открыта ключом, с помощью механизма, скрытого в толще дверного деревянного массива. Ключа ему, понятное дело, Кольценосец так и не оставил. Он чётко осознал, что его наивные попытки отгородится от их возможных посещений тут будут всегда абсолютно бессмысленными. Он был полностью в их власти отныне - везде и во всём. И его единственной возможностью всё же выйти из этого рабства была лишь призрачная надежда стать таки однажды их НОВЫМ хозяином.
Подойдя к рабочему столу он тщательно упрятал венец в шкатулку, а шкатулку - в схрон, открывающийся птичьей головой. Тайновед так и не успел показать ему тот, в котором он обнаружил эту шкатулки. Ни сообщить ему - было ли там ещё что-то Теперь это знание навсегда, видимо, ушло с ним туда, откуда живыми уже никогда не возвращаются. Так что ему остался в распоряжении лишь венец, да оба наградных кольца в ящике стола, которые он даже не потрудился переложить в схрон к венцу. У него не возникло сейчас ни малейшего желания ни спрятать их туда, ни даже, хотя бы, вновь прикоснуться к ним. Впрочем - он ни на мгновение не усомнился в том, что они так и останутся здесь лежать навечно, дожидаясь его возвращения - если оно, конечно, когда-нибудь всё-таки состоится. В чём у него сейчас не было совершенно никакой уверенности.
Потом его посетила та совершенно ясная и простая мысль, что, в его случае, как раз было бы гораздо правильнее и лучше расстаться с жизнью всё же где-нибудь вне стен этого города - ибо, по крайней мере, тогда это уж точно будет вовсе не смерть от угольно-чёрного клинка завороженного кинжала в руке у одного из Кольценосцев. Ибо, после сегодняшнего разговора, у него сложилось совершенно чёткое представление о том, что смерть от такого кинжала есть самым худшим из того, что только может случиться с живым человеком. Впрочем - и не с живым, наверное, тоже. Хотя - если тело твоё мертво, то что тебе всё ведовство этого мира? Тут он вспомнил ночного посетителя, там - бесконечно далеко, когда они, с ещё живым Тайноведом обитали в командирской комнате гвардейской сотни, и его прежняя уверенность в этом вопросе была сильно поколеблена. Но вот мысль о том, что ещё совершенно неизвестно, что может произойти с живым человеком в древней кузнице прежнего Хозяина великого Кольца ему сейчас попросту не пришла в голову.
Затем он подошёл к окну, и долго вглядывался в тёмный скальный массив напротив. Где-то там вверх поднимались те крутые лестницы, по которым ему завтра предстояло взбираться к неведомому ему перевалу. Луна уже спряталась за скалами, и её отражённый, рассеянный свет, мешаясь с ярким светом звёзд, лишь едва-едва серебрил контуры окружающих долину гор. Во дворе Детинца стояла сплошная темень, и ничем не нарушаемая тишина. Даже плеск воды внизу, казалось, совсем уж как-то затаился меж камнями.
Он долго, пристально глядел в эту темень ничего не воспринимающим взором, напряжённо размышляя обо всём, услышанном им сегодня от Кольценосца. Мысли текли вяло, постоянно ускользая в полусонном тумане - ему вдруг до безумия захотелось немедленно, тут же, провалиться в забытье сна. Махнув рукой на все эти размышления, он прикрыл ставни, и разжёг камин, навалив туда все остававшиеся ещё в комнате дрова. Его просто трясло от холода, и он не собирался снова мёрзнуть оставшуюся часть ночи. Завтра его ждало множество дел, но он решил, тем не менее, проснуться уж тогда, когда получится. В конце-концов - кому-кому, а ему спешить совершенно некуда - с мрачным ожесточением подумалось ему вдруг. Если его ждут победа и слава, то они от него никуда не уйдут и так. А если смерть - то смерть его может и подождать. Чего уж там!
Хорошо подсохшие дрова разгорелись как-то неожиданно хорошо и славно, и от очага разом ощутимо потянуло теплом. Раздевшись до белья, он залез под грубые, шерстяные одеяла, обернул их вокруг себя плотным свёртком, и тут же провалился в полное небытие.