Аннотация: У Владислава происходит серьёзный, знаковый разговор с его прежним учителем и наставником. В результате чего у него, неожиданно, открываются совершенно новые перспективы.
Разговор с Мастером
Владислав поднял голову - справа от конторки, прямо перед ним, в проходе, стоял Мастер Дома Велимудр, предводитель Копья из рода Синегоров - статный, породистый человек лет уже пожалуй за сорок, но всё ещё с черными длинными, до самых плеч волосами, и коротко стриженной бородкой, в своей официальной мантии чёрного цвета с серебряными позументами. Велимудр, среди всего прочего, преподавал также и в начальной школе, для детей благородных семейств города, специализируясь на истории и предварительном ведании скрытых сил. Кроме того, у него были и какие-то обязанности в структуре Мастеров, но об этом уже посторонним знать совершенно не полагалось.
В их городе, при доме, было восемь Мастеров Дома, и девятый - Глава Мастеров. Иерархия у Мастеров также была закрыта для посторонних. Формально Главный Мастер был лишь предстоятелем Совета Мастеров Дома, и считался первым из равных. Он представлял Совет перед Наместником Братства, а также учувствовал, в качестве представителя Совета Дома, в Большом Круге Мастеров. У большого Круга тоже была своя иерархия, но о ней было известно исключительно мало. Мастера непосредственно не участвовали в управляющих структурах Братства Рыцарей Запада, но, фактически, являлись вдохновителями и оберегателями того особого порядка, на котором Братство изначально было основано.
-А, читаешь - пришёл, значит, приобщаться к мудрости, - с одобрением в голосе сказал он и рассеянно взял с конторки книгу, которую читал Владислав, - Ну - "Падение Чернограда", - продолжил он уже с некоторым пренебрежением, - ага, понимаю, готовишься - тебе это сейчас должно быть очень ко времени.
Владислав с удивлением посмотрел на Мастера.
- Да, знаю, знаю, сам же твой дед мне и сказал об этом, - прибавил он, заметив удивление Владислава. - Ведь мы с ним старые друзья, а ты и не слышал? Дед твой частый гость в кругу Мастеров, мы его все очень уважаем, хотя, конечно, его идеализм и несколько инфантилен. Да, я понимаю - я ему в сыновья гожусь, но в нашем деле возраст - не главное. У нас важен внутренний возраст, который мерится постигнутым и пережитым. И вот этот мой опыт твой дед очень и очень ценит в общении. Впрочем - не удивляйся, у нас есть и более серьёзный фундамент для дружбы, нежели просто занимательная болтовня. У нас есть общие дела, о которых тебе, впрочем, пока лучше не ведать.
Он положил книгу назад на конторку, и, наклонившись к уху Владислава, вдруг быстро и тихо сказал;
- Хорошо, что ты сюда зашёл сегодня. Мне нужно с тобой поговорить кое о чём. Зайди ко мне так, ненароком, минут через десять в мою рабочую залу, помнишь где это?
Владислав помнил хорошо. Ещё школьником он не раз бывал в этой, зале, и сам и с сотоварищами. Их учитель иногда устраивал там для класса практические занятия по начальной магии.
Велимудр повернулся, и стремительно вышел из читальни. Владислав следом, с большой неохотой, поплёлся сдавать служителю книгу. Описание последней схватки на склонах Огненной Горы было его самым любимым местом в книге, и он никогда не уставал его перечитывать снова и снова, всегда представляя себя на месте главного героя, и пытаясь вообразить себе всё это- звон столкнувшихся мечей, смертельный свист длинной эльфийской стрелы, глухой удар копья о деревянный щит, последний стон умирающих, и самое главное - гибель Властелина в огне и дыме, пожирающих его тело в последней агонии у ног торжествующего наследника и будущего короля молодого западного королевства. "А ведь мы даже и не знаем, как собственно он выглядел - этот почти единственный выживший свидетель Востока той исторической схватки! - думал Владислав, пробираясь между конторками к рабочему месту смотрителя зала. - он ведь нигде не оставил своего описания. Даже неясно, к какому роду он принадлежал. А ведь немного отыщется в истории Западного Рыцарства фигур, которые присутствовали бы при столь судьбоносных событиях! И что бы мы знали бы обо всём этом, не оставь он нам своего их описания!"
Рабочая зала Мастера Велимудра находилась в смежном крыле - практически сразу же за Книгохранилищем. Чтобы попасть туда пришлось снова спуститься на первый этаж, перейти в другое крыло по каким-то запутанным узким проходам, лесенкам и бесчисленным проходным комнатам, а потом снова подняться на этаж выше. Владислав постучал в дверь чёрного резного дуба, всю покрытую барельефами, изображающими мифические эпизоды из истории Западного Острова. На позволяющий отклик он потянул вниз огромную, вычурную ручку литой бронзы, покрытую слоем вековой патины, отворил правую створку, и тихо проскользнул в промежуточную нишу двери, а уже оттуда, через приоткрытую створку такой же двери - в залу.
Зала примыкала к внешней стене Дома, и была достаточно большой - в четыре набольших окна, сейчас закрытых ставнями. Впрочем, Владислав и не помнил их открытыми даже летней порой - Мастера не любили дневного света, и предпочитали освещение от свечей и масляных ламп.
Прямо посредине залы, у внешней стены, меж двух окон, располагался рабочий стол Мастера, того же резного чёрного дуба, как и всё остальное в Доме. Стол мастера был весь какой-то угловатый, с шестью низкими круглыми, утолщёнными посредине ножками, на которые и опиралась тумба стола, вся покрытая резными геометрическими узорчатыми элементами, в основном линейно-округлого свойства. Со стороны кресла, стоявшего с противоположной от посетите стоны, в столе был большой прямоугольный вырез, куда помещались ноги сидящего, а по сторонам выреза были встроены две тумбы с выдвижными ящиками.
Справа, также посредине залы, у стены пылал огромный камин, и эта стена, также покрытая резным дубом, была свободна от всякой мебели. Зато левая стена, как и стена с дверью, полностью была заставлена высокими, под самый потолок залы, резными шкафами, в которых, судя по всему, чего только не было!
Сейчас зала была освещена лишь двумя кованными подсвечниками, стоявшими по краям стола Мастера - по пять свечей в каждом. Центральная чуть повыше - остальные, идущие кругом вокруг центральной - чуть пониже. Стол был весь завален, манускриптами, свитками, отдельными листами папируса, какими-то оберегами, статуэтками, восковыми фигурками, бронзовыми измерительными инструментами всякого рода, и прочими предметами странной природы и непонятного назначения. Всё это было покрыто пылью (Мастер не дозволял служителю, убирающему его рабочую залу, ничего у себя на столе трогать, и поэтому пыль там вытиралась лишь им собственноручно - в те редкие периоды, когда он наконец решал навести у себя на столе порядок).
Над всем этим возвышались, как миниатюрные башни, на серебряных решётчатых подставках хрустальный шар - по правую руку сидящего, и такая же хрустальная пирамида - слева от него. Оба предмета поблёскивали в свете свечей багровыми искрам, и от них исходила ощущаемая даже Владиславом сфера зловещей силы и недоброго, наряжённого внимания.
- Ну, садись, Владислав, - Мастер показал на чёрный стул с высокой резной спинкой, стоявший перед столом.
Владислав сел, чувствуя себя несколько натужно. Первый раз в его жизни Мастер обратился к нему, как ко взрослому, и в его тоне не было той лёгкой снисходительности, с которой он обычно обращался без исключения ко всем школярам.
- Хорошо, конечно, что ты читаешь, готовишься к смене своей судьбы, - вздохнул его собеседник, - но, пойми, времени у тебя осталось уже не так уж и много, а такое развлекательное чтиво, как эта книга, лишь создаёт иллюзию полезной занятости.
- Но, - удивлённо поднял бровь Владислав, - вроде бы эта книга считается почти хрестоматийным трудом по истории того переломного времени..
- Видишь ли, - прервал его слегка поморщившись Мастер, - если уж говорить совсем начистоту, то ведь мы имеем здесь дело лишь с возможным переводом на общеяз. Возможным, - ещё раз подчеркнул он, - оригинал ведь с очевидностью должен был быть написан на языке Западного Острова.
-Но, как же тогда исторические свидетельства?. - начал изумлённо Владислав
- Эээ.. Первоначальный свиток, а это был именно свиток на папирусе, всплыл на поверхность лет через триста с гаком после гипотетического написания оригинала. Понимаешь - после падения Чёрной Крепости и развала империи её Владетеля мы, подлинные наследники Запада, оказались в очень тяжёлом положении. До этого момента мы чересчур полагались на его силу, слишком тесно связали своё служение с его имперскими структурами. А после падения, мы, мало того, что остались один на один с отщепенцами, королевства которых тогда только входили в свой рассвет, нам ведь ещё и пришлось отчаянно бороться за своё выживание с меньшими народами, в разного рода туземных королевствах, среди которых мы оказались рассеяны. В смуте того времени многие древние и славные роды были уничтожены, библиотеки разорены и сожжены, а знания и мастерство - утрачены. Нашим предкам тогда пришлось сосредоточится исключительно на выживании. Всё внимание уделялось практической и боевой магии, а ведание запредельного оставалось в небрежении, как это ни прискорбно. Мы от тех потерь и до сих пор по настоящему не оправились. Так вот, свиток с текстом "Падения Чернограда" был принесен в только что отстроенный столичный Дом Восточной империи, тогда лишь возникавшей на обломках нескольких древних варварских королевств, каким-то безвестным рыцарем одного из угасающих родов, и оставлен на попечение в книгохранилище. Владелец так и не объявился позднее. В описании остался корешок выданной ему расписки, по предъявлении которой он мог бы получить свою книгу назад, но данные на корешке, который кстати до сих пор хранится рядом с этим свитком, были накаряканы так небрежно, что с таким же успехом он мог бы остаться и незаполненным. В общем - когда лет через пятнадцать у Хранителя Книжного Зала дошли наконец руки и до этого свитка, то искать хоть какие-либо концы было уже совершенно бессмысленно.
- Но.. Не думаете же вы, - совершенно убитым голосом промямлил Владислав, - что всё это лишь художественные придумки? Вроде исторических пиес нашего славного автора Градислава? Но, ведь так живо и непосредственно написано! И потом - есть же возможность проверки по сохранившимся документам того времени!
- Проверки! - пренебрежительно махнул рукой Мастер, - с тех времён документов уцелела такая малость, что времена эти не зря называются "эпическими", имея ввиду - "легендарными". Что-то, конечно же, уцелело в книжных собраниях у отщепенцев. И поболее, чем у нас, разумеется. Но.. Как ты понимаешь - нам туда доступа никогда не было. Разве что в новой войне возьмём с боем эти архивы. Тогда да. Тогда многое, возможно и проясниться. В том числе и подлинность описаний этой книги. Которые, между прочим, именно как-то уж чересчур художественны, чересчур живописны в деталях. Вот если б это было безыскусное, полуграмотное изложение, очевидно вышедшее из-под пера простого, полуграмотного рубаки - вот тогда - да... Тогда это было бы куда как бесспорнее. Но - ведь автор этого текста, пересыпанного рифмованными строками, был явным поэтом, - тут он лукаво, искоса, быстро взглянул на Владислава, - а поэты.. Поэты - они такие, слишком живое воображение, и слишком творческое отношение к низменным фактам реальности. Эх.. - махнул он снова рукой, - знал бы ты сколько сотен свитков изыскательских представлений на соискание степени Мастера Знания было исписано на предмет выяснения возможной подлинности сего опуса! Горы! А воз сомнений и ныне там.
- Впрочем, ладно, не будем заниматься пустяками, - закруглил он тему. - Я тебя почему собственно позвал-то сюда. Я знаю, даже в деталях знаю, и что твой дед планирует, и как он на тебя всё это повесил. - Тут он запрещающим жестом ладони остановил встряхнувшегося было Владислава. - Я ведь что, я ведь тебя смотрел в младшие ученики Мастера при доме. В свои собственные ученики! У тебя есть тяга к знаниям, что в наши дни нечасто встретишь и среди детей Западников, и таланты есть определённые, да и - хоть убей, я плохо представляю тебя размахивающим мечём на поле брани, или ведущим отряд в атаку. - Он протестующее отмахнулся ладонью от встряхнувшегося было Владислава. - И уж тем более совершенно не представляю тебя в казарме, раздающим приказы, или принимающим чужие повеления. По моим наблюдениям ты - личность самодостаточная, рождённая для самостоятельной рассудочной деятельности. Таким как ты - прямая дорога в Мастера. Ибо каждый из нас, Мастеров, это как замкнутая твердыня в пустыне времени и пространства, среди таких же как он твердынь. Скрыто, вот тьме, ткущий тайные узоры своего потаённого ведания. И выносящий на свет лишь плоды его практического применения. Ну да ладно, - снова вздохнул он, - у твоего деда есть свои, вполне уважаемые и серьёзные резоны, и он, как глава клана, имеет право на тебя, и судьбу твою в самую первую очередь. Впрочем, - тут Мастер снова быстро и лукаво взглянул на Владислава, если б ты вошёл в полный раздор с ним, отказавшись от его предложения напрочь, то я, конечно же, не дал бы тебе совсем уж так пропасть. На дал бы - поверь. Правда, пришлось бы переселяться в Дом, принимать полное послушничество младшего ученика, и полностью отказываться от мира за стенами дома. Но - всё же, всё же.. Ну да ладно - что сделано, то сделано.
Владислав в продолжение этой тирады лишь вздрагивал, и неприятно ежился. Он снова полностью почувствовал себя бездумной игрушкой в умелых, ловких, безжалостных руках, безапелляционно решавших и решающих судьбу его, за его плечами. Впрочем, осознание того, что в случае плохого исхода он всё же не окажется совсем уж один на один с жестокой и безжалостной реальностью этого мира было достаточно согревающим душу. Всё-таки он, пусть и каким-то боком, но член единой семьи рыцарства Запада. Всё-таки он не перекати-поле, вроде того же Кима, которому в этой жизни кроме как на отца своего и положиться-то не на кого. Всё-таки он благородных кровей, пусть и весьма разбавленных. Всё-таки! Хотя - и за это также приходится жестоко платить. Вот такой вот безжалостной и полной зависимостью от старших в клане.
- Тут дело такое, в общем, - Мастер очевидно мялся не зная, как приступить к какой-то весьма щекотливой теме. Он взял со стола вычурный инструмент тёмной полированной бронзы, непонятного назначения, отдалённо напоминающий чертёжный циркуль, и бесцельно вертел его между пальцами правой руки, уставившись слепо глазами на лежащий перед ним на столе развёрнутой свиток древнего папируса, намотанный на деревянный, потемневший от времени полированный валик с шариками на концах.
- В общем, как ты понимаешь, - тут он наконец поднял глаза на лицо Владислава, и в упор взглянул на него, - дед твой обратился ко мне с просьбой просчитать кое-что для тебя - ну, там благоприятный день для начала похода, и всё такое прочее, а заодно проверить доступные горизонты твоего будущего. Так, по свойски. У меня, как ты понимаешь, есть свои особые возможности, да и опыт кое-какой имеется, - тут он совершенно машинально положил инструмент, который вертел в пальцах на свиток, и нежно погладил правой ладонью сверкающую округлость хрустального шара. - В общем, странная получилась у меня с этим всем история. Даже более, чем странная.
- Ну, скептически заметил Владислав, непроизвольно передёрнув плечами, он же наверное просил и для своих сыновей вас заглянуть, и посчитать удачу, перед их походом-то? И, вроде, несильно им помогло это?.
-Ты нет ровняй, не ровняй этот случай!, - сурово насупился Мастер. - Тут совсем другая вышла история. Ты ведь помнишь, кто возглавил их компанию-то? Вижу - помнишь! И как вся эта глупость была организована? Вернее - как она была совершенно не организована? Мы ведь тогда, в Доме, приняли посланника от Чернограда. Неофициального. Официальный-то больше с княжеской канцелярией общался. Нам были даны рекомендации, согласованы сроки, и выбор рекрутов. Но этим было невтерпеж ждать!, - голос Мастера внезапно поднялся до гневного крика, - им иерархия Дома видите ли была не указ! Не указ! Дескать - если придут сами, то Высочайший оценит рвение! Лучшие и первейшие места займут в гвардии! Дурашки малолетние!
Мастер нервно вскочил в прорвавшемся застарелом гневе, взметнул полами мантии, выскочил из-за стола, и семенящим шагом, на ходу разминая засидевшиеся в кресле икры, подковылял к камину, стал с левой стороны, опёршись рукой на каминную полку, уставился в пылающее пламя. Лицо его, словно высеченное из камня, забагровело в его языках.
Владислав тоже автоматически встал, и поплёлся вслед за мастером. Он стал чуть поодаль, справа от пылающего зева.
- В общем, сам пропал, и за собой многих молодых дураков уволок - снова не назвал он по имени вполне известную фигуру вдохновителя того злополучного похода. Надо же - зимой, через перевалы, без согласования через канцелярию заграничных дел с племенами горцев! Типа - мы-ста везде пройдём, и всем покажем и докажем! Что ж - тут гляди в шар, не гляди - а конец можно было по пальцам разложить! Оно того - с глупой головой и никакое тайное ведание не поможет!
Он обернулся, и снова в упор посмотрел на лицо Владислава.
- А вот сейчас твой дед решил подстраховаться. Тем более, что он полностью контролирует ситуацию. Но..
- Что - но?- Угрюмо спросил Владислав. - Всё так мрачно?
Мастер молча повернулся, и пошёл назад, к столу, сел в кресло, и с шумом придвинул его назад, вставив ноги между тумбами. Владислав тоже вернулся обратно в кресло для посетителей.
- Видишь ли, Влад... - Как-то нерешительно начал Мастер, - если б дело было так определённо, то я бы и разговора с тобой заводит не стал бы. Смысл? От судьбы, брат, не уйдёшь. Может - попробовал бы деда твоего отговорить, если б получилось. Но разговор вот именно с тобой ну совершенно ни к чему тогда был бы. Ты ведь судьбе своей сейчас всё равно не хозяин, и не ты решаешь, что и как.
Он снова взял со стола - в этот раз короткий - не более чем с полвершка, магический жезл резного дерева, с небольшой фигуркой какого-то чудища, венчающей его, и начал механически помахивать им перед своим лицом.
- В общем - видел я, что Чернограда ты скорее всего достигнешь, пусть и не без приключений. Но вот дальше - сплошная стена замкнутой тьмы. Не просматривается там ничего - ни линий судьбы твоей, ни образов хоть каких-либо. Я, честно сказать, такого в своей практике ещё не встречал никогда. Да и от других - ничего подобного ещё не слышал. В общем - игра становится гораздо более интересной и занимательной, чем это выглядело в начале. Чем бы оно ни кончилось, но это будет любопытный новый опыт, который принесёт нам определённо какое-то новое знание!
Владислав мрачно подумал, что это известная история - Мастер ради нового ведания родных мать и отца не пожалеет ввести в Круг Огня, на растерзание Демонам Ночи. Ну да что поделаешь - природа у них такая. Острого ума, но - безжалостны и бесчувственны ко всему, кроме постижения. Редко - жестоки, ибо и жестокость - это страсть, мешающая беспристрастности. Но - безжалостны до предела. Даже к самим себе.
Но сейчас его, впрочем, гораздо больше занимала своя собственная доля. Что Мастер на нём попросту ставит опыт для познавания он и так понимал. И что он скажет ему лишь то, что сочтёт полезным для этого исследования новых сил и обстоятельств - это тоже сомнения не вызывало. Но, может, Мастер решит и помочь чем, чтобы не упустить удачи нового для себя опыта?
- Так что удача твоего похода уже становится и для меня совершенно важным и личным делом, - неожиданно весело подмигнул ему Мастер. - Деду твоему я ничего не стал говорить. То есть не стал говорить ВСЕЙ правды. Ну, и ты тоже, думаю, с ним откровенничать на эту тему не станешь - не в твоих это интересах. Так что пусть это пока останется нашей маленькой тайной, я даже ничего на Совете Мастеров на сей счёт докладывать не стал. Может - оно дело и плёвое, и попросту что-то у меня там не сработало. А может - и нет. В общем - посмотрим. И я, и ты. Так что - так или иначе, - улыбнулся он, - наша связь ученика и учителя лишь переходит в новое качество. Вполне возможно.
Он положил жезл назад на стол, и сцепил пальцы обеих рук перед собой.
- Тут вот в чём дело ещё. Я знаю, что сбор рекомендательных писем у вас с дедом идёт не шатко, ни валко. А это, между прочим, дело исключительной важности. В Чернограде и вообще не любят незваных посетителей, а сейчас, перед войной, я думаю подозрительность там взлетела выше всяких пределов. Если туда прибыть с пустыми бумажками - вздёрнут на ближайших же воротах, и даже не задумаются. А всё, что вам удалось добыть до сих пор - всё это так, для самоуспокоения только. Тебе, для успеха НАШЕГО дела, нужна действительно серьёзная рекомендация. От серьёзного человека, к серьёзному лицу в Чернограде. Так вот - мне известно, что один из друзей молодости нашего Владетеля и Стража в Чернограде сейчас занижает важный пост в гвардии. Какой - не скажу, да тебе это и не важно. И откуда известно - неважно, и трепаться об этом тоже не стоит. В общем - я буду послезавтра сопровождать Главу Совета Мастеров на официальном приёме в доме Владетеля. Мы с ним в хороших отношениях, и я попрошу его замолвить слово перед Владетелем, чтобы он дал тебе рекомендательное письмо к этому своему другу. Такое - ничего не называя своими именами, но которое бы побудило этого друга со вниманием отнестись к тебе.
При всех этих раскладах и сомнениях - благодарность Владислава к мастеру была, тем не менее, совершенно безбрежной. Это был поистине жест княжеской широты и ценности. Впрочем, мастер от его выражений благодарности лишь небрежно отмахнулся.
- Мы ведь делаем одно дело, и поэтому не нужно никаких благодарений. Я сейчас, как ты понимаешь, уже лично заинтересован в успехе твоей поездки. И ещё, - он поднялся из-за стола, чтобы проводить Владислава к двери залы, - я распоряжусь, чтобы для тебя открыли двери тайного книжного собрания, и там тебя будет ждать, у смотрителя, книга по боевым заговорам. Выносить книгу и делать оттуда выписки - запрещено. Всё - только на заучивании. Многого ты уже не успеешь всё равно, да и без определённой предварительной практики всё это может оказаться малополезным, но - тем не менее. Всё лучше, чем читать древние художества. Не так увлекательно, но гораздо, гораздо практичнее. В общем - что сумеешь взять, то и будет твоё.
На прощанье мастер дружески пожал ему руку, уже у самой двери, чего раньше он никогда не делал, протягивая лишь ладонь для официального поцелуя - подчеркнув этим суверенно новое качество их будущих взаимоотношений, и Владислав уныло побрёл обратно, по бесконечным переходам, к выходу из Дома, совершенно опустошённый состоявшимся разговором, и чувствуя у себя на плечах тяжкий груз своей совершенно непонятной отныне судьбины.