Строганов Василий Васильевич : другие произведения.

Мой мир. Мир Тора

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Часть 1 Пожалуй, познакомимся
  Глава 1 Представлюсь
  Добрый день. Я - Тор. Я был богом в те далёкие времена, когда ещё не было письма, а была только речь - чтобы воспеть в легендах моё прекрасное имя. Это были сладкие времена - тогда существовало только два понятия - смерть и жизнь.
  Я был жестоким богом, если убрать все формальности и мифологические погрешности. Я не щадил своих сыновей, я их посылал в самые холодные стороны, чтобы они несли моё гордое имя. Я их создал из любви - и любовь моя была сильнее, чем желание жить.
  И они платили мне тем же. Они убивали, грабили во имя одного - во имя меня, великого Тора, который восседал на своём троне в самой северной точке всего известного мира.
  Я был не один. Я восседал на троне вместе со своей любовницей Лизаветой. Это хорошая женщина. Я сделал её подобной себе - сделал её бессмертной.
  Я унаследовал свой трон от своих родителей. Точнее, я их убил и взял всю власть в свои руки. Это было жестокое время, в котором не было такого понятия как слёзы - иначе смерть.
  Я правил справедливо. Я давал полную свободу своим детям - давал им меч и посылал ветер - и они могли обрести всё, чего желала их бесконечная гордыня. И они это делали во имя меня - во имя зловещего Тора.
  И моя цель в одном - разобраться в своих воспоминаниях и в первую очередь в самом себе и попытаться понять, что было сделано мною от души, а что пришло лишь как варварское.
  Держитесь же крепче, о дети снегов, мы отплываем в самые далёкие уголки истории. И это путешествие вряд ли несёт в себе что-то хорошее и нежное, но правдивое - абсолютно точно.
  Глава 2 Вальтемар
  Вальтемар - мой гордый сын. Он родился на самом Севере. Потом его русы назовут варягом. Это гордое звание - русы не дураки. Они хитрые как лисы и смекалистые как древесный уголь. Они видят больше чем кто, прячутся острее, бегают быстрее.
   Вальтемар вырос в маленькой деревне. Он с детства растил бороду - такую, что у вождя племени не оставалось выбора, как признать Вальтемара самым свирепым из всех своих сородичей.
   Вальтемар с детства воспитывался сурово. Я отправил его отца в поход и сын, гордый мой сын, должен был питаться одной рыбой и топлённой водой. Ничего нельзя сделать - думал мой сын. А я видел, что он вырастет в свирепого воина, моего любимого сына. Моего любимого и воинственного сына.
   Ему чуть исполнилось восемнадцать, и он выбрал в жёны дочь вождя - Миральду. Она была красива и хороша собой - мало говорила, мило гарцевала и всегда следовала во всём Вальтемару. Чему следовало бы поучиться Лизавете.
   Первый поход я наметил на вторую половину года. Это был поход на соседское племя - там жили дикари - они не верили в Тора, всемогущего Тора. Вальтемар был призван научить их истинной вере - вере в топор, и вере в любовь - любовь отцовскую к своему сыну - любовь Тора к своим детям.
   И Вальтемар, как минул первый месяц от луны, собрал корабль, ровно пятьдесят пять воинов и отправился в плаванье. Плаванье было короткое - около сорока миль. Через неделю, во благо ветров Тора, корабль причалил к неизвестному до этого селению.
   Вальтемара встретили дружелюбно - пригласили к костру и в шатёр вождя. Вальтемар не стал перечить. Он отправился один, оставив своих воинов на корабле. Но тем не менее, всё было не так просто. Когда совет племени собрался вокруг вождя и Вальтемара, воины вылезли с дракара и окружили деревню. Они ждали одно лишь свиста, сигнала Вальтемара.
   - На что ты приехал к нам с далёких гор и снегов? - спросил вождь.
   - Я приехал с миром. Мы хотим наладить дружбу с вами, - ответил Вальтемар, как истинный викинг.
   - Мы готовы. Моя дочь - твоя жена, - говорил вождь.
   - Я готов взять её в жёны прямо сейчас и прямо здесь, - ответил Вальтемар.
   Все начали веселиться. Только хитрый Вальтемар, мой сын, не выпил ни капли. Когда всё разлилось весельем, Вальтемар дал свой сигнал - и воины засыпали всё пространство. Всё племя было вырезано. Сокровища доставили на корабль. А дочь вождя была умерщвлена - так велел Тор.
   На том месте осталось грузное пепелище. Каждый, кто видел - сразу приседал на колени и расчёсывал бороду с мыслями - "кто мог сотворить такое?" Такое могли сотворить только во угоду Тору.
   Своего героя племя встретило как и подобает - сразу был назначен новый вождь - повелитель снегов Вальтемар. Миральда сияла от счастья, но не подавала виду. Вальтемар ей всегда говорил "ты моя женщина" и Миральда остальное додумывала сама.
   Вальтемар планировал новые походы. Следующим должен был стать поход на Ксенос - это была крупная деревня, которая ставила в зависимость все окружающие населённые пункты. Тут был нужен уже чёткий план - действовать наобум я запретил. Моё имя должно греметь - а не тухнуть, как поросёнок на пруте. Поэтому был собран совет племени.
   Вальтемар ударил по столу и сказал "время думать было десять месяцев назад. Сейчас время воевать" и все всё поняли без слов. Были собраны все мужчины племени. Снаряжён дракар - продовольствия было не занимать.
   Остались одни женщины. Стариков не было - в снегах они быстро теряли силы.
   Дракар плыл ровно двадцать оборотов суток. И пристал к берегу. Но это был не тот берег, до которого хотели причалить. У меня, у Тора, была другая дума на этот счёт. Они причалили к берегу драконов. Это были демонические существа, которые восстали из самого пепла. Их создали мои родители и даже я не мог их приручить. По древнему преданию, кто мог покорить драконов, тот мог убить и самого Тора. И это была интересная игра - игра равного с равным.
   Вальтемар сказал своим воинам "берите ваши щиты, мечи и топоры. Нужно исследовать местность".
   Были заточены все мечи, щиты были обляпаны жиром рыбы - чтобы отскакивали стрелы. Но они не знали ещё, насколько опасна эта игра. Они не видели драконов - их никто не видел - точнее, никто не выживал. И эти предания моим сынам послал я - Тор.
   Неспешно корабль был привязан к скале. Воины собрались в круг, посередине стоял Вальтемар. Их было около ста - ста воинов, ста викингов от четырнадцати до сорока лет. И Вальтемар, их славный предводитель - стоял посередине. Он произнёс речь, в которой подбадривал своих людей и возвещал о том, что их ждёт вечная слава.
   Они осмотрели всю округу - но не нашли никакого присутствия человека. Воины начали дрожать, но Вальтемар бил тогда по плечу - и страх проходил как осадок с лица. Все воодушевились. И теперь им никто не был страшен.
   Я был в этот момент с Лизаветой, когда наблюдал за ними. Она меня всячески отвлекала - хотела внимания. Я не мог позволить себе такую вольность - я смотрел за своими детьми, которых искренне любил.
  Воины разбили лагерь. Провизия была почти вся съедена. В округе - ни лося, ни оленя, ни вепря. Делать оставалось нечего - только ждать. Страх пронизывал ноги моих детей. И так они становились смелее - и смотрели на своего вождя. Вождь расчёсывал бороду и улыбался во все свои зубы-клыки. Он думал в тот момент о Миральде, о том, как она обрадуется, когда они вернутся. Он даже мысли не допускал, что может быть иначе. Настоящий сын Тора, настоящий, злой, но добрый где-то глубоко в закромах. Как и подобает викингу.
  А небо гремело. Шквалистый ветер разрезал талмуды туч.
  Мои сыны смотрели на небо и ждали - они знали, что что-то должно сейчас произойти. Так и случилось. Но не в тот момент. Это произошло ночью.
  Ровно половина воинов и Вальтемар дежурили ночью у лагеря. Тишина говорила - "засыпай, мой сын, на камне, как ручная черепаха". Но тишину никто не слушал. Все слушали Вальтемара. "Не спать!"
  Внезапно со скалы упал камень и придавил одного воина. Он кричал от дикой боли - ему заткнули рот и начали ждать - что-то должно начаться.
  Начал идти обильный дождь.
  Мои воины собрались в круг, выставили щиты и ждали нападения. Так и случилось - но напали с неба. Это был дракон. Воины расплескались в стороны - никто, даже Вальтемар, не ожидал такого резкого разворота. Всё говорило - они, мои дети, умрут этой плаксивой и гремящей ночью. Но их бороды настолько очерствели от холода, что им было абсолютно всё равно, что произойдёт с ними - они хотели только одного - отстоять честь своего щита, своего племени.
  Они разглядели дракона. Их зрачки даже не дёрнулись. И они наставили щиты. Вальтемар крикнул - "стоять до последнего!". И воины поддержали этот клич. "Стоять" - кричала эта рать во всю свою глотку.
  Воздух раздулся от такого рёва. Дракон испугался - впервые за всю свою жизнь. И Вальтемар вцепился ему в кожу с внутренней стороны - и ткнул с размаху мечом. Первый повержен.
  Теперь мои дети знали с чем они сражаются. Они никогда не видели этих тварей, но догадались сразу - это драконы.
  Они кричали ещё громче. Вальтемар прокричал "ещё два сверху" и все воины сгруппировались, чтобы ответить на манёвр этих вездесущих тварей. Они теперь не боялись ни капли - они следовали во всём своему предводителю - девятнадцатилетнему Вальтемару.
  Когда один дракон чуть коснулся земли - в него тут же вцепились шестеро - и он пал. А второй не спешил. Он летал, прыгал со скалы на скалу. В него полетели мечи и топоры - и он упал, задавив старину Гарцена - старого воина и друга Вальтемара.
  Все готовились к ещё одной атаке - но она не последовала. И так они простояли до самого утра. Всем хотелось спать. И Вальтемар выделил несколько часов для сна, а сам сел на камень и ждал. Атаки снова не последовало. И тогда было решено самим провести нападение.
  Вальтемар велел собраться всем у костра. Он должен был дать напутствие своим братьям - братьям по крови, по племени и по вере.
  Он сказал: "Вы, урождённые от Тора, бога богов. Вы, которые были взращены, чтобы сражаться. Вы готовы идти за мной до самого конца, даже если этот конец будет - мучительная смерть?" И все ответили как один: "Да, Вальтемар, наш вождь и наш предводитель!"
  Войны затянули громкую песнь - такую, что если бы их увидел враг в тот момент, он бы застыл на своих ногах, а зрачки его мельтешили бы в ночи.
  Было принято решение - лезть в самое пекло - взобраться на гору, и ударить в самое логово. Где, по преданию, кипит лава и их несчётное количество.
  Щиты откинув на спину, мечи вложив за пояс, воины начали взбираться на скалу, конца которой не было видно. Первым лез Вальтемар. Все смотрели на него и хотели выделиться - кто-то шуткой, а кто-то - силой и выносливостью. Два воина погибли, сорвавшись со скалы. Но остальные безропотно следовали за Вальтемаром, их лидером, их примером.
  Вальтемар взобрался на вершину - и углядел там равнину - и тут же притаился. Его примеру последовали все. Вальтемар шепнул Нерванту - своему другу по беспокойному детству - "тише. Передай Шервантсону, что надо выждать некоторое время". Так и сделали. И, очевидно, совсем не зря. Показался первый дракон. Кто-то хотел пуститься в бой, но его придержали - "не время".
  Появился и второй. К слову, лава там не кипела. Там был лес, чаща. Потом выглянул и третий. Ждали ещё час, но ничего не поменялось.
  Вальтемар приказал разделиться на три отряда и убить каждого дракона, сомкнув их в кольцо. Так и было сделано. Вальтемар возглавил свой отряд. И под песню воины помчались, как дикая сёмга. Несколько мгновений - и три твари были умерщвлены. Теперь они были на открытом пространстве, и оставалось только ждать. Назад идти было поздно - они себя обнаружили - и теперь осталось собраться в круг, выставить щиты и смотреть по сторонам - в поисках диких тварей.
   Прошло какое-то мгновение, и появилась ещё одна тварь - её умертвил своим топором сам Вальтемар.
   Было принято решение углубиться в лес. Вальтемар повёл своих людей. Все были предельно насторожены. Одно лишнее движение ноги - и может быть смерть. Углублялись постепенно, чтобы не привлекать много внимания. Эти твари могли находиться где угодно. Так и оказалось. Два воина пали. Но дракон был поражён мощным и огромным топором Шервантсона. Все улыбнулись: "Шервантсон, молодец, наш человек". Шервантсон ответил скромной усмешкой.
   Воины шли дальше. Пока не обнаружили большую поляну. И все остановились и притаились - там было около десяти драконов. Что делать - был большой вопрос - воинов осталось порядка семидесяти. А драконов десять. Поэтому был принят самый разумный план - выжидать. Все смотрели на Вальтемара - он своим примером всегда воодушевлял своих воинов.
   Прошло порядка часа. Мои дети выжидали. И стало понятно - ждать - значит, долгая смерть. А напасть - значит, хоть какая, но надежда на победу. Поэтому, был проведён пересчёт. Было насчитано ровно шестьдесят восемь воинов. Было проведено разделение на отряды. Ударный отряд из десяти человек возглавил сам Вальтемар. Все рассредоточились в полукруг. И ждали команды - команды на атаку. Вальтемар был в центре - он отобрал лучших и вернейших воинов. И это должно было стать главное ударной силой.
   Провизия заканчивалась, поэтому приходилось питаться плотью и кровью драконов, которая пахла падалью и была неприятна на вкус.
   Все присели. Тут встал Вальтемар и крикнул "вперёд!" и полукруг моментом начал смыкаться. Это была дикая битва, битва муравья с мышью, битва викинга с могучим драконом.
   Пало несчётное количество моих бедных детей. Несчётное. Пал и Шервантсон. Но пал как герой. Он до конца держал свой оскал и топор в руках. Но битва была неравной.
   Все драконы полегли. Остался только Вальтемар с семью своими воинами. И так сбылась легенда - кто победит дракона, тот будет равен самому Тору. Вальтемар превосходил меня в хитрости и смекалке, и даже, может, в свирепости. Это был сын, которым я горжусь до сих пор. Мой любимый сын.
   Два дня Вальтемар и семь его воинов сдирали кожу с драконов, сбрасывали со скалы и укладывали на корабль - как свой трофей и как символ - того, что эти воины смогли невозможное. Невозможное до этого, но теперь это была объективная реальность.
   Корабль был запряжён. Паруса наставлены. И ветер понёс моих сынов домой, в долгожданный и уютный, как материнская утроба, кров.
   Миральда плакала. Она думала о своём муже. О своём добром муже.
   Тем часом корабль причалил к родимому обрыву. Вальтемар ступил ногой на родную землю. И все женщины увидели, что их мужья пали. Но пали достойной смертью. Смертью викингов, которые не боятся ничего, и даже меня, самого Тора. И это было волшебное состояние - женщины тряслись, но в душе улыбались - их мужья теперь сожжены. Сожжены каждый на своём корабле. Сожжены как герои, о которых останутся песни и легенды.
   Воины разгрузили добычу. И теперь было ясно - куда бы они ни причалили, их везде встретят как победителей - у них была шкура драконов. Это артефакт, который мог заворожить любого человека своим величием.
   Три недели воины зализывали раны. Было непонятно, что делать с женщинами. Вальтемар решил - настало время объединяться со своими братьями. И был собран новый корабль, на который попали и женщины - в знак того, что миссия не несёт воинственное свойство. И так они поплыли. Тёплый ветер нёс моих детей дальше. Всё племя плыло на одном дракаре, всё племя. Плыло прямиком на Ксенос - центр объединения того далёкого времени, о котором все историки молчат как мальчишки.
   Это было время, когда было необходимо объединить всех одной верой и одним топором - топором Тора.
   Это была тёмная ночь, когда на дракаре зажгли факелы в честь приветствия. И они увидели ответное приветствие. Дракар причалил. Первым вышел по обычаю Вальтемар. И сразу посмотрел в глаза вождю Ксеноса.
   Они обменялись топорами в знак того, что между ними - твёрдый мир. И Вальтемар показал добытые трофеи - шкуру дракона. Все пришли в изумление, и всё племя Вальтемара было приглашено к костру на трапезу.
   Все уселись у костра, и вождь Ксеноса - Ротмир - попросил рассказать племени историю о драконах. Вальтемар заливался радостным смехом, когда упоминал Шервантсона, этого могучего воина и доброго друга, который пал по стечению воли Тора.
   Затем начались танцы. Дети и женщины плясали и веселились вокруг мужчин. Мужчины точили топоры и рассказывали друг другу истории о войне. Ротмир принял Вальтемара как родного сына и в конце объявил его своим наследником, на что все мужчины двух племён радостно начали петь и веселиться вместе с женщинами.
   Сам Вальтемар не смог удержаться от пляски. Он схватил свою Миральду, и они закружились в танце. Вальтемар подсовывал бороду к её лицу, Миральда хотела ухватиться, Вальтемар пятился, и Миральда падала под смешок всех воинов. Это была волшебная ночь - наконец-то объединилось одно племя, которое вышло из одних истоков - от моих родителей. Так было положено начало новому царству - царству Тора.
   Ночь прошла совсем незаметно. Ноги сами подкашивались - невозможно было веселиться день напролёт. Все укутались в шкуры животных, Вальтемар укутал свою женщину - и все легли под шуршание громких чаек.
   Так прошла неделя. Девятнадцатилетнему Вальтемару хотелось новых приключений. И Ротмир пошёл ему навстречу - он выдвинул лучших воинов, пятьдесят отборнейшей мужчин, берсеркеров, которые всегда держат с собой зелье, которое я послал своим детям. Его состав очень прост - там были отборные грибы, которые превращали воина в подобие меня - свирепого и воинственного Тора.
   Корабль отплыл.
   Вальтемар приходил в каждую деревню и всех ставил в своё подчинение. Это был не просто воин. Это был человек с большой буквы, личность, могли бы сказать его потомки. Но тогда не думали о таких понятиях. Тогда жили, держа меч в правой, топор в левой руке, и щит на спине.
   Так были объединены порядка пятнадцати земель.
   Двадцатиоднолетний Вальтемар уже вернулся в ставший родным Ксенос. Там случилось страшное - от переморожения умер Ротмир. Единогласно Вальтемар был избран новым вождём. Но теперь вождём большой территории, а не Ксеноса и нескольких зависимых земель.
   Тело Ротмира было сожжено. Даже Вальтемар пустил скупую слезу, когда повалил дым. Вода приняла с дружескими объятиями Ротмира. Я сохранил о нём очень светлую память.
   Эта смерть стала как праздник. Праздник того, что Ротмир навсегда останется в памяти людей. И праздник того, что на престол восходит сильный воин, настоящий мой сын - Вальтемар.
   Только приняв свои полномочия, Вальтемар сразу объявил, что быть великому походу на Юг. До селе это были земли неизведанные. Викинг, по моему настоянию, всегда должен был идти только на север. Теперь был принят новое направление войны - страшный и неизведанный Юг. По преданию, там жили люди, которые ели других людей и которые делали своих женщин равными мужчинами. Но, как известно, истина всегда далека от подобного рода преданий, и так было и в те времена.
   И, к тому же, сын Тора всё доказывал делом и никогда не доверял слухам. Этим мы и отличались от всех диких народов, от всех варваров.
   Воины восприняли с большим чувством и воодушевлением речи Вальтемара.
   - Вы, дети Тора, - говорил Вальтемар. - Вы, которые родились с топором в руках. Вы станете царями всего мира. Мы знаем только снега и ветер. Теперь быть великому захвату южных земель. Вы готовы? Вы, мои верные воины, мои верные мужчины, вы готовы показать Тору, чего мы действительно стоим?
   И все затопали ногами. Заскрежетали щиты. И это значило больше чем самое значимое слово. Это значило - мои дети ни перед чем не остановятся, пока не дойдут до края мира, который лежал на Юге.
   Был устроен пир во всей стране. В каждой деревне и городке приносилась жертва Тору - были убиты по одной девственнице в знак признательности своему повелителю, владыке, отцу. И начался великий праздник, который должен ознаменовать новую эру в жизни моих детей - эру великого похода, похода в неизвестные земли. В те земли, где я уже не имел никакой силы и власти.
   Это была ошибка или большое свершение - мне не ясно до сих пор. Но это походу было суждено начаться.
   История делается не на словах, а на деле - это истина, которую никто никогда не сможет опровергнуть. И мои дети намеревались написать эту историю.
   Было собрано войско. Десять дракаров были готовы отплыть с порта Ксеноса лишь по одному движению пальца Вальтемара. Был дан залп труб - огромный рёв разошёлся по всей округе, что даже волны усилили свою мощь.
   Вальтемар плыл впереди. На его корабле сидели самые сильные и самые верные воины. Среди викингов все были равны по своим правам. Но только самый сильный, самый смелый, бесстрашный имел право носить великое звание - вождь.
   На корабле разгорелся нешуточный спор. Дервиль кричал "я привезу с собой десять голов варваров". На него все смотрели и спрашивали "а поместятся ли они в твою сумку из кожи барана?" На что Дервиль качал головой и становился угрюмым. Но Вальтемар своей могучей рукой обнимал Дервиля и говорил "ты всегда можешь у меня попросить вторую". И все воины кричали от удовольствия.
   Ветра ни сколько не помогали продвижению. Было такое чувство, что всё вокруг застыло, не хотело двигаться. Тогда приходилось стоять посреди моря и молить Тора о ветрах.
   И они появились. И так вся армада моих сыновей полетела на крыльях опьяняющих будущих побед на Юг. Они плыли нескончаемое число суток. Казалось уже, что небо сейчас обрушится, как вдруг снова появлялись ветра и несли моих детей дальше - дальше к новым великим свершениям.
   И скоро они упёрлись в землю. Это был неизвестный нам город. Люди там говорили на непонятном языке. Вальтемар сразу же распорядился, что он с десятью воинами выйдет приветствовать новых людей. Он взял бесстрашного Дервиля, и они сошли с корабля, в то время, пока остальные сидели на корабле и точили свои топоры.
   На встречу Вальтемару вышло много людей. Они кричали на непонятном языке. Их речь было не разобрать даже самому чуткому уху.
   Они были одеты в диковинные одежды - вместо шкуры животных на их грудях были металлические кружева.
   К Вальтемару вышел вожак племени. Они посмотрели друг на друга. Вальтемар достал свой топор и протянул его рукояткой вперёд вожаку - и он принял это подношение. Это был межплеменной язык - и это означало, что быть миру. Вальтемар распорядился пришвартовать все корабли и принять ночь в новом месте.
   Новые люди перепугались, когда увидели столько неизвестных им воинов. Но, тем не менее, позволили им принять ночлег в своих домах. Был, по обычаю, пир. Женщины нового племени плясали перед моими сыновьями, желая их увлечь в своё жилище. Только самые крепкие остались с Вальтемаром пить зелья, в то время пока остальные полностью отдались плотским утехам.
   На утро Вальтемар собрался с вожаком племени у костра. И после длительной беседы, суть которой очевидна, они объявили союз.
   Их женщины забеременели нашим семенем. Значит, они должны были родить будущих викингов. А семя викинга есть и моё семя.
   Этот союз, помимо очевидных политических выгод, нёс в себе и некоторые недостатки. Мои воины, входя к их женщинам, становились изнеженными, как укроп.
   И это было абсолютно непонятно мне. Через три года Вальтемар позабыл свою Миральду и взял в жёны новую женщину - Старлину. Вальтемару минуло двадцать шесть лет - и за время, что он пробыл на новой земле, он ни разу не брался за топор. Он полностью породнился с местным племенем - принял язык и все почести, что оказывались вожаку.
   Так мы стали одними из них, а они - одни из нас. Правильно это или нет, рассудит только беспощадное время.
  Глава 3 Старина Перун
   Перун был великий хитрец. В то время, пока я ковал оружие своим детям, он разжигал языки хитрости в своих. Русы были хитрее всех. И даже, пожалуй, умнее. Они всегда знали, как можно убедить в своих словах своих врагов и даже своих друзей.
   Когда Вальтемар прибыл на своих дракарах с горячим от ярости мечом, он встретил дружелюбных людей. И они его купили этим. Когда Вальтемар хотел выжечь это племя, чтобы остались только пни да дрова, Перун послал ему женщину, прекраснее которой не было на всём известном свете.
   И так был заключён союз. Союз викингов и руссов. Союз Тора и Перуна. И мы не могли с ним не встретиться. Перун послал своих гонцов в моё логово, и я принял их дружелюбно - они тщательно уверяли меня в том, что пришли с миром. И я им поверил.
   И потом состоялась наша встреча. На нейтральной территории. Я запряг свой дракар, и мы встретились ровно посередине озера. Он пересел на мой корабль. Я его принял настороженно.
   Он сразу сказал:
   - Я пришёл с твёрдым намерением заключить мир.
   Делать было абсолютно нечего. Мы сели с ним и посмотрели друг на друга. Он мне подмигнул. И так началась наша долгая беседа о судьбах двух наших народов.
   Он говорил дословно следующее:
   - Руссов создали мои родители. И затем, после того, как они погибли, мне досталось их место. Но посуди сам, Тор. А кто создал моих родителей? А кто поставил их на это место? Возможно, мы произошли от одного отца. Значит, мы с тобой братья, дорогой Тор.
   И он мог убеждать. Я действительно в это поверил.
   - И рассуди сам, о великий Тор. Зачем нам враждовать? Давай лучше объединим усилия и будем строить вместе мир, который располагается на наших землях. Вот к чему, Тор, нам воевать? Это ведь глупо.
   Я почесал бороду и нахмурился.
   - Не дивись, Тор. Есть старая и мудрая пословица: война - как лук, вызывает только слёзы.
   И конечно он достал после этого своё зелье, и мы вместе его распили. Я вспоминал, что я делал для своих детей. Как я их учил войне, обладанию мечом и женщинами.
   Я пригласил Перуна отплыть в моё пристанище и там рассудить более твёрдо - быть войне или быть миру.
   Мы плыли семь суток. Перун постоянно развлекал меня шутками. И, в конце концов, я даже смог улыбнуться.
   Перун был очень статен и красив собой, но также и умён - как настоящий рус. И в те моменты меня не покидало чувство, что вершились судьбы наших народов. Но я не привык просто так отказываться от своих ценностей и идей.
   Скоро мы причалили к моему жилищу. Это была самая северная точка всего известного мира. Перун неспешно сошёл с дракара, и я его повёл, как своего самого дорогого гостя, к своему дому, который стоял на дальних холмах.
   - Тебе холодно? - спросил я.
   Перун уже весь продрог, но, тем не менее, сказал:
   - Тут снега - это солнце. И поэтому, мне тепло.
   И он улыбнулся, после чего я улыбнулся ему в ответ. Возможно, была самая пора менять всё. Но для этого я должен был познакомить Перуна со своей любовницей - Лизаветой. Она всегда говорила, что думает. И она, надо признать, всё же была умнее меня. Поэтому, это был своеобразный шаг, проверка для Перуна.
   Мы зашли в моё жилище. Повсюду лежали шкуры убитых животных, в правом краю стояли мои старые как мир трофеи - пика, меч, и два топора. К слову, один из топоров был топором моего отца. Ныне покойного.
   Мы сели на каменном полу. Лизавета принесла питьё. И Перун улыбнулся.
   - У тебя хорошая женщина.
   Лизавета тоже улыбнулась. Царила очень приятная атмосфера, которой я дома не знал давно - Перун настоящий волшебник.
   И мы принялись за беседу. Надо сказать, в беседах я был не силён. Но Перун повёл меня, словно победитель, за своими мыслями.
   - Дорогой Тор. Мы с тобой - боги. Мы бессмертны. Мы самые смелые. Мы не можем умереть от обычных болезней. Нам ничто не страшно. Ты - повелитель северных ветров. Я - повелитель света и солнца на своей земле. К чему эта вражда? Ветер и солнце. Это был бы настоящий союз на все времена. К чему же тогда думать и обдумывать всё, когда тебе достаточно сказать лишь одно слово - и быть нашему союзу.
   Я почесал бороду. Честно сказать, я понимал только каждое второе слово из сказанных мне - я тренировал с самого детства руки и мышцы, а не словесный аппарат. Но, тем не менее, я мог чувствовать, что в этих словах - великий смысл. Поэтому я не стал прерывать Перуна, и он продолжал:
   - Тор! Дорогой мой Тор. Ты много сделал для своих детей. И чуть не совершил ошибку - ты хотел войны со мной. Но давай думать трезво. А кто создал твоих родителей? А моих? Значит, есть единый бог. Единый человек, который нас всех создал. Откуда у тебя берутся мысли в голове? Почему ты решаешь, что надо убивать или надо миловать? Я думаю, это наш единый отец, или наши единые родители, которые наблюдают за нами с самых высоких гор, с самых далёких звёзд. Поэтому... поэтому к чему нам вражда? Давай заключим мир между нашими народами. Ты готов к этому?
   Я не знал, что ответить. В это время Лизавета принесла нам кушанье - баранью печень, приготовленную на костре.
   Я посмотрел на Лизавету, а она посмотрела на Перуна. Они переглянулись.
   - Действительно, Торик. К чему эта война?
   Но я носил бороду, а не бакенбарды, поэтому не мог так просто отступить. И я ждал. Я ждал знака. Ждал знака как символа о том, что делать. Убить ли Перуна прямо сейчас отцовским топором или подарить ему этот топор. И поэтому я стал насторожен, воспринимая стократ оживлённее то, что происходит вокруг. И тут Лизавета плюхнула мне на колени миску с наваристым бульоном.
   - Хорошо, Перун. - ответил я. - Быть союзу.
   Перун так просто не мог успокоиться. Он знал, что слово викинга - как слово скворца. Оно летит, но за ним неизбежно летит, как клюв, топор. Поэтому Перун ожидал моего действия, а не слова. И под взором Лизаветы я дал Перуну топор своего отца, который был для меня самым священным артефактом.
   - Быть же миру! - сказал я.
   И Перун улыбнулся, и как будто всё жилище заполнилось светом. Может даже солнцем. И мы так просидели до зари. Я слушал истории Перуна о его тяжёлой молодости, как отец его очень рано оставил править, а сам погиб в тяжёлом бою с западными народам - с германцами.
   Так был положен камень будущего дома, общего дома для наших народов. С тех пор русы и викинги стали как одно целое. Мы, викинги, воспитывали в руссах воинов. Руссы воспитывали в нас ум и хитрость, смекалку и честность. И такому сокрушительному кулаку никто и ничто не смогло бы помешать. И так было решено нами с Перуном править вдвоём нашим теперь единым миром. Но наши сердца задались очень сложным вопросом - если мы были Богами, то кто был Богом богов? И даже Перун не мог дать точный ответ. А потом ответ пришёл и сам.
   Союзу был дан решительный толчок. Мы дали полную свободу своим людям. И потом пришло то, что мы с Перуном назвали истиной и одновременно утратой нашей власти - пришёл князь Владимир на Русь и крестил наши народы. Так люди перестали верить в нас. В Перуна и Тора. И так мы стали почти обычными людьми, которые хранили самую заветную на свете тайну - тайну о престоле богов.
  Глава 4 Растерянность
   Князь Владимир крестил Русь и прилегающие земли. С тех пор началась эра, которую сейчас можно характеризовать только одним словом - неоднозначная. Были сняты все монументы мне и Перуну. Люди отреклись от нас. И мы были счастливы в тот момент. Мы дали им настоящую свободу. В какой-то мере мы сделали людей похожими на нас. Мы сделали людей Богами. Богами своей жизни, своей семьи, своего государства.
   И так было решено мною с Лизаветой на семейном совете - прошло время, когда нужно было прятаться. Теперь можно было явиться своему народу в лице обычного человека. И мы решили так и поступить. Я взял свой топор, запряг свой дракар, посадил Лизавету к себе на колени и мы помчались, направляемые тёплыми ветрами.
   И спустя какое-то время мы оказались в Новгороде, где князем стал под чужим именем Перун собственной персоной. Он нас принял как родных - мы сидели и ели, а люди вокруг дивились - кто эти ободранные незнакомцы? И им было не суждено знать, кто мы и зачем явились.
   Мы сидели друг напротив друга. Перун принял имя Святослава и гордился своим новым именем и своим новым городом. Теперь он открыл себя людям.
   Его замок из дерева был действительно огромный - как десять, может двадцать моих жилищ. То и дело к нему в дверь стучались слуги и гонцы других городов - и он принимал их всех и каждого выслушивал. Но я пришёл к Перуну тоже за советом. И надеялся этот совет получить.
   - Что мне делать? - только и смог выговорить я.
   На что Перун по традиции улыбнулся и сказал:
   - Делай то, о чём всегда мечтал. Нам не зачем больше прятаться. Надо скрывать лишь одну тайну - тайну нашего происхождения. И тогда у тебя и у меня всё получится. Но ты должен ясно понимать одно - наши пути - они разные и лежат у каждого в свои земли. Поэтому, мой друг, мой добрый друг, я не волен тебе навязывать свои мысли, и ты должен всё решить сам.
   Я всегда решал за своих детей, но в тот момент не мог решить сам за себя. И это меня ужасно тяготило. Но тут Лизавета меня обняла руками и сказала Перуну:
   - Спасибо тебе, о дорогой Перун. Мы сами решим, что нам делать. Но я хочу, чтобы у тебя осталась добрая память о нас.
   - Я сохраню о вас самую добрую память, - молвил он.
   Теперь наступило время, когда нужно было постоянно передвигаться. Это время сулило и хорошие перспективы, но также и много разочарований.
   Перун обнял нас обоих и сказал:
   - Да прибудет с Вами Бог.
   На что я ответил:
   - Да прибудет с нами всеми Бог.
   С тех пор с Перуном мы долго не увидимся. Пройдёт несколько сотен лет, а я буду вспоминать своего друга. А он очень дорог моему сердцу.
   С того момента начался наш путь, который был полон самых смешанных чувств.
  Глава 5 Дружина
   Я вышел от Перуна, или Святослава, в глубоком раздумье. Мои спокойные мысли прерывались очень неспокойными. Но Лизавета меня держала за руку и не давала мне полностью поникнуть. Когда я совсем становился не похож сам на себя, она целовала меня в губы и улыбалась.
   Святослав дал нам лошадей. И мы, собрав провизию, отправились в Киев. Я хотел наняться в отряд киевского князя. Война у меня в крови - поэтому мне нечего было бояться.
   Дорогая была тяжёлой и долгой. Мы с Лизаветой чуть не загнали лошадей. Но во время останавливались и давали им пищу, чтобы они держались так же, как держались и мы.
   Спустя время мы прибыли в Киев. Мы представились жителями Новгорода, которые бегут от своего князя из-за угроз жизни. Я представился Игорем, Лизавета своим настоящим именем. Нас приняли очень хорошо, и я сразу изъявил желание быть частью дружины князя. Князь лично вышел посмотреть на меня. И увидев перед собой двухметрового человека с длинной бородой и секирой на спине, он не мог не принять меня. Мне сразу стали оказываться почести дружинника - я получал жалованье от князя, и Лизавета имела всё, что хочет иметь любая женщина - тёплый кров и своего мужа-воина
   Но наше мирное существование в Киеве не могло длиться вечно. Князь собирался в поход. И мне предстояла большая честь выступить в этом походе как полноправному дружиннику.
   Поход был против соседних племён - печенегов. Князь Владимир приветствовал дружинников и всячески вселял в нас веру и смелость. Мне такие обряды вовсе не требовались, но они оказывали благотворное воздействие на моих новых собратьев.
   Перед походом Владимир принял каждого из нас и просил дать клятву верности.
   Я зашёл в его вместилище предпоследним. Он посмотрел на меня, улыбнулся и спросил:
   - Ты - Игорь. Ты прибыл к нам из Новгорода. Готов ли ты сражаться, не жалея живота, за своего князя и за единую православную веру?
   И я с полным воодушевлением ответил:
   - Да, мой князь. Я готов положить голову за тебя и за единую православную веру.
   На что князь поблагодарил меня. И отпустил идти заниматься своими делами.
   Всю ночь перед отправлением Лизавета не спускала с меня глаз. Я не мог понять выражение её лица. И я спросил её:
   - Что с тобой, моя дорогая?
   И она ответила:
   - Тор. Мне не привычна эта роль содержанки. Ты стал обычным человеком. Но ты должен постоянно блюсти честь и гордость нашей семьи. Но ты совсем поник и не видишь перед собой целей. Ты - самый страшный и смелый воин. Но почему ты опустил голову и брови твои печалятся?
   Я ничего не ответил ей. Я её обнял, притянул к себе, и мы вместе легли на ложе. Так мы провели всю ночь.
   На утро нас разбудил трубадур, который объявлял своим громом - быть походу. И все жители Киева должны были выйти из своих домов, чтобы приветствовать воинов и благословить их на подвиги и победы.
   И так мы отправились в дальний поход. Нас было около пяти сотен воинов - и пеших и конных дружинников. Мы шли, и князь ни разу не давал нам даже секунды думать о поражении. Мы подбадривали друг друга старыми народными русскими песнями.
   Мне нравилось искусство руссов. Оно было не похоже на искусство викингов. Оно было более разумное, и, говоря правду, оно вселяло что-то необычное в мою душу. У меня вся грудь обливалась словно горячей слизью, когда я смотрел на древние курганы. Перун, однако, вложил всего себя в этот малочисленный, но храбрый и смелый народ.
   Мы остановились на сутки на ночлег. Князь собрал всех дружинников в своём вместилище и просил разделить с ним трапезу. Это, надо сказать, очень сближало нас всех. Я не был кровным родственником Владимиру, но он принимал меня как своего родного брата. И это тоже была черта, которую вселил в них Перун - гостеприимство.
   Внезапно, ночью, раздался гул. Все вскочили со своих мест, взяли мечи, топоры, и высыпали наружу. Так и было, худшие подозрения подтвердились - печенеги шпионили за нами от самого Киева и ловко выбрали момент для нападения. Я взял свой щит и топор и в ярости начал осматривать пространство.
   Вдруг со всех видимых сторон полетели стрелы. Я укрылся щитом, но одна стрела прошла прямо мимо моего уха . Ещё недавно я был самим Тором, и вот теперь я сел на колени. В кои то веки - подумал я. И убрал щит на спину, заприметив врага. Это был человек тёмно-жёлтого цвета кожи и с чернящими, как уголь, волосами. Я таких людей в жизни не видывал. И я помчался на него с топором, а он на меня на своём коне. Спустя мгновение его череп уже был расколот, а он сам повалился на землю.
   Но тут ещё два врага. Одному топором я отрубил ногу, и он корчился в муках. По второму я промазал, но задел его коня - и он повалился на землю, но резко вскочил. Уже без лука, но с мечом. Я направился к нему, и он от страха опустился на землю. Только я замахнулся, как мне крикнул Владимир:
   - Пощади его. Он нам пригодится.
   Я схватил за шкирку этого смуглого червя и швырнул его в руки Владимиру - пусть сам и разбирается, что с ним делать.
  Тем временем печенеги не сдавали своих позиций. Уже весь лагерь был мобилизован, и все стояли спина к спине, готовые отразить атаку. И она снова последовала. И опять в виде боязливых стрел, который летели будто с неба.
   Я крикнул:
   - Всеволод, дай коня!
   И через мгновение у меня оказался конь. И я помчался один в эти леса, чтобы лично взглянуть в лицо трусливому врагу. Меня поддержало около двадцати дружинников, остальные остались в лагере охранять обозы с едой и повозки.
   По мере углубления в лес у меня возрастало странное чувство - будто я гонюсь за призраком. Так и было. Я не увидел ни одного печенега. Верно, они уже отступили. Я со своими братьями был вынужден вернуться назад в лагерь. И там уже Владимир созвал собрание.
   Решался вопрос о наступлении. Я твёрдо поддержал позицию Игоря, который утверждал - не нужно прятаться и выжидать. Самая пора действовать. Но князь Владимир стоял на своём:
   - Если мы помчимся за ними сломя головы, мы победим. Но какой ценой? Нам надо заботиться о наших братьях. Мы не можем так просто рисковать своими людьми.
   И большая часть дружинников поддержала своего князя. Пришлось согласиться и мне.
   Всю оставшуюся ночь я не мог заснуть - я точил свой топор и расчёсывал бороду. Я думал, что я мог в тот момент, когда было организовано преследование, в одиночку с двадцатью воинами скакать дальше и наконец, настигнуть врага. И я не мог простить себе того, что этого не сделал. Поэтому всю ночь я сидел у костра и молил нашего единого Бога о ещё одной возможности доказать самому себе - что я Тор, что во мне течёт кровь моих родителей.
   Утром светило красное солнце, что при взгляде на него глаза не болели, а превращались словно в стёклышки. Мы похоронили раненных по старому русскому обычаю - закопав в землю вместе со всем вооружением. Мы отдали почести умершим. И это был ещё один повод для меня - отомстить за своих братьев.
   Князь Владимир объявил:
   - Пора выдвигаться. Пока что мы на нашей территории - нам помогают леса. Но когда мы выйдем в степь, нас встретит враг. Поэтому держите уши ваши как стрелы - всегда будьте готовы.
   Мы двинулись дальше. Колонна продвигалась крайне неспешно - нужно было экономить свои силы для открытой битвы в степи.
   И через трое суток мы вышли в степь. Разведчики за некоторое время до этого доложили, что вся печенежская рать уже стоит и готова принять бой с нами. Мы послали гонцов к печенегам с предложением сдаться нам и подчиниться руссам. На что те ответили "Нас больше. И мы вызываем вас на бой". Но им не удалось нас ни капли запугать.
   Князь Владимир построил свою дружину в лавинообразную фигуру. И мы были готовы дать бой. Печенеги - конный народ. Поэтому решающую роль Владимир в бою отводил коннице. Дружинник, который сражался пешим, должен был охранять тылы и обозы.
   Мы построились по приказу Владимира. Но каждому открытому бою по старой традиции непременно предшествовал бой богатырей. От нас вышел Миромир, ростом ниже меня, к слову. С печенежской же стороны вышел воин шире и выше меня, и, по всей видимости, ещё и горделивей.
   Под рёв воинов богатыри схлестнулись друг с другом. Бой был коротким. Миромир заломил тому руки, и свернул шею. И под крики и победные дрязги мы бросились в бой. Каждый второй печенег был убит. Кого не убили, мы взяли в плен. Я лично перебил головы десятерым, чем потом, конечно, не мог не прихвастнуть Лизавете.
   Так была добыта победа. Князь Владимир распорядился наградить каждого отличившегося воина, и в особенности Миромира.
   С победой мы прошли все земли печенегов и присоединили их к Киевскому государству, которым начальствовал наш добрый князь Владимир.
   Мы вернулись в Киев как победители. Нас встретили песнями, радостными свистами и весёлыми плясками.
   Война - тяжёлое искусство. И оно подвластно только сильным духом и крепким телом.
   Потом было проведено ещё несколько походов на дикие племена. И с каждого мы возвращались победителями. Князь Владимир лично выписал мне благодарственную грамоту от Киевского государства. И для меня была высокая честь принять эту награду, о чём я и сообщил Владимиру.
   Но тем временем могло случиться страшное. Минуло десять лет, как я верно служил Владимиру. И у него закрадывалось нездоровое подозрение о том, кто я, или что я. Я не испытывал боли. И самое страшное, что я не старел и на мне не было ни единой сединки.
   Так было решено мною с Лизаветой на семейном совете покинуть Киев и отправиться дальше, на Запад, где ещё не ступала наша нога.
  Глава 6 Дорога на Запад
   Я заблаговременно предупредил Владимира о своём намерении идти на Запад. Он поблагодарил меня за верные десять лет службы, наградил золотом, а самое главное - дал земельную карту западных территорий. Наша дорога пролегала через Польшу - в Германию.
   По легендам, там жили дикие и кровожадные племена. Но уже отошли те далёкие времена легенд, и там, как и на Руси, начали образовываться цивилизованные государственные объединения. Некоторые из них оставались языческими, но большинство же были христианскими.
   Мы шли уже очень долго с Лизаветой на своих лошадях. По дороге нам встречались деревушки, где мы и останавливались на ночлег, пополняя запасы еды. Но обещанных крупных городов мы не встречали. Маршрут пролегал через дремучие леса. Заросли становились всё гуще и гуще - и так мы поняли, что уже оказался в Германии.
   Но вдруг леса прекратились и начались территории запашных земель. Крестьяне на нас очень странно смотрели, но мы на них не обращали внимания. А на холмах виднелся величественный замок - я таких в своей жизни не видывал. Значит, мы верно ступили на Германскую землю - об этой земле ходила молва, что здесь живут великие цари и здесь стоят самые великие во всём мире замки.
   Мы вошли в замок через главный вход - он был отперт. И сразу направились в таверну, чтобы принять ночлег и вкусить сладкой пищи. Здесь, конечно, не подавался старый добрый русский сбитень, но было множество других интересных зелий.
   Наступила ночь. Лизавета заняла всю койку, и мне пришлось подвинуть её. Она промурчала что-то. Я молил Бога, чтобы он, наконец, послал нам спокойную ночь. Так и произошло. Мы спали очень крепким сном.
   Утро наступило очень ясное и бодрое - явный признак того, что день будет очень насыщенным. Но мы решили провести этот день в прогулках по городу и в посещении культурных мест. Там был местный цирк - кстати, очень интересный и удивительный. На представлении олень нагибал свою голову, и артист обрезал ему рога. Это было весело, честно говоря.
   Замковый город был небольшой - так что спустя два часа мы знали уже всех лавочников и ремесленников. Я купил Лизавете красивое кольцо зелёного цвета - продавец уверял, что это - очень драгоценный металл.
   И тут мы с Лизаветой приняли решение - мы захотели остаться на германской земле подольше. Эта страна казалась очень мирной и спокойной. И это сулило нам покой.
   Мы выкупили таверну у хозяина - на это пришлось потратить все наши деньги. И стали жить там.
  Тем временем годы шли со скоростью летящего копья - мы и не заметили, как минуло три года, как мы стали жителями Аугсбурга.
   И тут Лизавета стала очень навязчива - она настаивала на рождении ребёнка. Я упрямился, как только мог, но потом всё же уступил. И правда - почему нет? Пора Тору действительно остановить этот вечный бой, который происходил побольшей части с самим собой.
   Спустя некоторое время Лизавета забеременела. Я ей запрещал заниматься хозяйством - так сильно я беспокоился о своей кровиночке, о своём будущем сыне. Роды прошли с некоторыми отягощениями - Лизавета чуть не умерла. И родила мне дочку. Я не знал, что мне делать - плакать или радоваться. Но это был факт, перед которым я был поставлен. Дочь. Пускай будет так.
  Я нарёк её Ромулкой. Это было прекрасное имя, которым звали мать Лизаветы.
   Так и началась наша мирная жизнь. Я уже начал забывать, что такое топор в руках. Но узнал, что такое пелёнки и ночные капризы. Как хозяин таверны я жил не бедно, поэтому растить дочь и содержать Лизавету мне не составляло финансового труда. Но какой это был моральный урон - словами просто не передать.
   Тем часом Ромулка подрастала. Она очень любила меня. Она кричала "папа! Папа!" и я не мог ничего делать, как подчиняться ей и бежать на её зов. То она наложила в пелёнки, то нашла в молоке муху - она постоянно меня нервировала. Но мне это стало в большое удовольствие и даже счастье. Я действительно полюбил как самого себя, как небо эту маленькую девчушку, которую я нарёк Ромулкой.
   Она походила повадками на меня. Я бы даже сказал, она была вылитым Тором. Ей нравилось трогать мой топор и кричать "папа, а я тоже буду иметь топор, когда вырасту?". На что я её обнимал и целовал в головку и отвечал "несомненно, дочь". Я сильно привязался к этому ребёнку, и не отдал бы ни за какие богатства мира свою девочку.
   Надо сказать, что Лизавета ни сколько не ревновала такой моей любви. Она знала, что в моём сердце осталось место и для неё. И она даже очень сильно радовалась, когда я игрался с ребёнком и учил свою дочь жизни, рассказывая самые разные истории из мифологии и реальной жизни.
   Спустя семь лет моя Ромулка сильно подросла. Она была дочерью Тора и Лизаветы, а это значит, что она была ослепительно красива и хороша собою. Я её водил в местную школу учиться христианской грамоте и письму. Она всё схватывала на лету, будто воробушек ловит клювиком крошки, которые ему кидает прохожий.
   Мы прекрасно осознавали с Лизаветой всю опасность нашего мирного существования. Мы были готовы к дальнейшим переездам, тем более сейчас былая ясная цель ради чего мы это делаем - ради нашей краснощёкой Ромулки.
   Мне было, если честно, глубоко плевать на все события, которые тогда происходили. Я настолько отрешился от мира, что и не замечал, как история катилась вниз. Вниз в тёмные века.
   Но история историей, а жизнь - это совсем другая штука.
   Сменялись герцоги как перчатки в нашем замковом городе. Приходил один правитель и ужесточал налоги. Потом его свергали его же конкуренты, и так приходил новый, святее всех святых, и убивал ни в чём не повинных горожан лишь за то, что на него не так посмотрели во время объезда города.
   Тем временем Ромулка росла. Ей уже минуло двенадцать, и она стала потрясающе красивой. Я её всячески прятал от глаз местной знати, чтобы избегнуть опасности быть взятой в жёны каким-нибудь толстым идиотом.
   Но потом случилось страшное. Это было лето 1059 года.
   Сияло яркое обжигающее солнце. Небосклон был чист как ковшик. Ромулка сказала:
   - Папа, я пойду с ребятами на речку. Разреши, разреши, разреши!
   Я не смог ей отказать. Она так мило улыбалась. Этот образ и сейчас стоит передо мной.
   - Конечно, дочь. Но будь осторожна, - ответил я и поцеловал её.
   Минуло три часа. Ромулка всё не возвращалась. Минуло ещё два часа. И тут моё терпение лопнуло как кишка. Я отправился бегом на озеро. По дороге я встретил бегущих ребят, и они кричали наперебой "Ромулка! Ромулка! Утонула!" Я не поверил своим ушам и побежал быстрее на озеро. И что я там увидел - лучше бы я выколол свои глаза ещё триста лет назад. На глади воды плавало тело Ромулки. Я достал её, свою бедную доченьку, из воды.
   Я посмотрел на её безжизненное тело. Оно было совсем недвижимым. Я начал целовать её щёки, шею, головку. Но она не просыпалась. Она заснула в тот момент вечным сном. И в тот момент я хотел проклясть всё, во что верил. Я задавал себе один вопрос - за что? За что такое случилось со мной? Что я сотворил?
   Лизавета меня очень сильно поддержала в тот момент. И мы решили - нас больше здесь ничего не держит. Сразу после похорон мы отправились в самое лоно церкви, туда, где она сияла как колосс. Наш путь лежал в Рим. Если и можно найти ответы на земле, то очевидно лучшее для этого место было - город огней.
  Глава 7 Избавление
   Рим встретил нас, как и подобает встречать титану обычных пилигримов - смиренно принял в свои объятия. У нас остались деньги после продажи таверны, и мы могли позволить себе увидеть город с разных сторон.
   Но цель нашего путешествия была иная - мы направлялись в столицу папского государства, чтобы поговорить с кардиналом Бликвином. Мы наслышаны были о нём ещё со времён нашей жизни в Аугсбурге. По рассказам, это был исключительной мудрости человек, который половину жизни провёл в путешествиях, а оставшуюся её часть занимался изучением священных текстов Библии.
   К сожалению, я не научился письму к тому времени, поэтому сам в священной книги понимал ровно одну вещь - на ней изображён крест.
   В Ватикан попасть было не так просто. Но мы подкупили камердинеров и смогли ступить лёгкой поступью на его дорогу.
   Это был очень большой и красивый город. Повсюду ходили люди в изящных одеждах. Но в этом мы им не уступали - Лизавета была одета как германская принцесса - красиво, но выдержанно.
   Я заглянул в лавочку трубочиста и спросил, где можно найти кардинала Бликвина. На что он на чистом латинском ответил, что надо держаться всегда право, и мы сами увидим его жилище.
   Так и было. Возле его дома скопилось множество людей - все они шли к нему на приём и лечение. Говорили, что он мог одной молитвой исцелить любую болезнь. Я был очень заинтригован такой атмосферой.
   К глубокой ночи массы людей рассеялись и теперь мы могли поговорить с кардиналом с глазу на глаз в его кабинете. Он посмотрел на нас у порога, слегка удивился нашему виду, но пригласил дружелюбно к себе.
   Он указал рукою на кресла - мы там и расположились. Он угостил нас прекрасным вином - всё же, мы производили впечатление весьма знатных особ.
   Кардинал посмотрел на нас, ожидая, что мы сейчас начнём свой рассказ. Но я не спешил. Я решил успокоиться после длительной дороги и прежде всего, успокоить свои воспоминания - они нахлынули с бесконечной силой.
   Чуть сдерживая чувства, я всё же начал:
   - Святой кардинал Бликвин. Мы к вам явились не с пустыми руками, но и не с пустыми проблемами. Возьмите в дар вот этот мешочек полный золота в знак нашей признательности вашей персоне.
   Я достал из кармана мешок, полный до краёв золота и вручил кардиналу, на что тот меня поблагодарил.
   И я продолжал:
   - Мы все верим в единого нашего Бога, в единого нашего творца. У меня случилось горе - погибла моя дочь Ромулка. Она погибла не на войне, а утонула в озере. Я признаю - я совершал страшные грехи. Я убивал людей на войне, бессчётное количество. Но потом я полностью раскаялся в своих свершениях. Скажите, о святой кардинал Бликвин, за что господь посылает мне такие испытания? Я - обычный человек. И мои силы не бесконечны. Я понимаю, вы можете сказать, что это мой крест, который я должен нести, как нёс его Иисус. Я его несу, я от него не отрекаюсь. Но скажите. Разве Бог любит меня, нас, раз посылает такие испытания, которые могут сломать даже самого сильного воина?
   Кардинал задумался. Он не спешил с ответом. Он предложил нам ещё вина, на что мы с Лизаветой согласились. Вино раскрепощало, и я мог лучше понимать то, что чувствовал внутри себя. А чувствовал я огонь, как будто прямо в тот момент я горел на костре, в адском пламени.
   Кардинал, наконец, сказал:
   - Пути господни неисповедимы. Господь любит нас всех - мы его дети. Поэтому умерьте, о дорогой человек, свой пыл. Его замысел раскрывается только в момент смерти - тогда вы всё и поймёте.
   Я глубоко в себе рассвирепел. Я хотел достать свой меч и пырнуть этого кардинала, который позволяет себе такие речи. Но я всё же верил в единого нашего Бога , поэтому про себя прочитал молитву, и наконец, успокоился.
   - Понимаете, это вопросы бытия, которые очень сложны для понимания. Но верьте и знайте, что ваш ангел-хранитель всегда вам поможет в трудные минуты.
   И кардинал рассказал повесть из библии про Ноя. Он намекал, что я как праведник должен хранить верность Господу. Но потом он остановился, улыбнулся, и сказал:
   - Вы, верно, знаете, что сейчас творится в Иерусалиме, оплоте Господа? Этот священный город почти пал. В него вошли турки-сельджуки. И вы, как истинный христианин, в прошлом воин, не можете сидеть просто так на месте. Если вы намерены доказать Господу свою верность и хотите получить ответ от Господа, то вы просто обязаны там быть.
   - Но как я смогу этим что-то доказать Господу?
   - Господь любит всех. И особенно тех, кто проливает кровь во угоду его имени, - ответил Бликвин.
   И я стал полон решительности доказать Господу, что я не просто так живу на этом свете. Что я готов сражаться ради его имени в любой точке мира.
   И я сказал:
   - Мне нужно было пообщаться с вами, о Бликвин. Я хочу поблагодарить вас за беседу и твёрдо уверить, что я отправляюсь на следующей неделе в Византию, чтобы оттуда отправится в Иерусалим и доказать Господу на деле, что я преклоняю перед ним колени и готов идти за ним, нести его имя на любую землю.
   Кардинал улыбнулся.
   - Всё, чем я могу вам ещё помочь, это дать своё благословение. И я вас благословляю. Славьте же имя Господа на этих землях.
   Я поблагодарил Бликвина за эти слова. И мы с Лизаветой отправились в из Ватикана в Рим, чтобы перевести дух и провести последнюю мирную неделю перед длительным походом.
   Святой Папа Римский назвал этот поход крестовым. Так и было - мы шли и несли каждый свой крест во имя освобождения всей земли, всего сущего, но прежде всего - для спасения самих себя, наших заблудших душ.
   Неделя пролетела быстро. Я считал в уме каждую минуту - я был готов отправиться в любой момент, но я дал Лизавете возможность отдохнуть и настроиться на нашу общую цель. Лизавета очень устала - прежде всего душевно. Ночью она плакала, а днём с грустным лицом ходила по рынкам города вечных огней и приобретала вещи, которые хоть как-то могли заглушить боль от утраты Ромулки. Так она купила большую чашу и огромную бутыль вина.
   Момент отправления подошёл быстро. Мы отправились в портовый городок на востоке Папского государства, чтобы загрузиться на корабль, который отплывал в Константинополь.
   Корабль был большим - нас было порядка тысячи пилигримов и заблудших воинов. Под восторженные крики толпы мы отчалили.
   Южный тёплый ветер нёс нас прямо в Константинополь. Дорога была дальняя - мы плыли два месяца. Там я смог познакомиться со многими замечательными людьми. Но один человек произвёл на меня странное впечатление.
   Это была кромешная темнота. Я спускался вниз, в свою каюту. И, проходя мимо каюты нашего кардинала Вильдома, который покровительствовал этому походу, я услышал интересную беседу. И я не мог её не подслушать.
   - ... Вильдом, ты дурак. Пусть эти верующие остолопы верят во всё что угодно. Но у нас приказ. Мы должны распространить папскую веру и в Византии. А затем отправиться дальше в Иерусалим, завербовав в Константинополе новых наёмников. Ты дурак, Вильдом. Надо и дальше водить за уши эти верующие толпы. Мы сражаемся не за какого-то, Вильдом, выдуманного тобой Бога. Мы сражаемся за Папу. И ты должен постоянно держать это в уме, чтобы ты окончательно не соскочил с катушек и мы тебя не отправили куда-нибудь в далёкий восточный город к диким племенам.
   Вильдом ответил:
   - Я знаю, дорогой друг. Тебя послал Папа чтобы наблюдать за мной. И я последую его заветам.
   Потом разговоры прекратились. Я, чтобы не обнаружить себя, отправился в свою каюту. Там меня ждала чаша вина. Лизавета осталась в портовом городке ждать моего возвращения - женщинам на корабле в то время было не место.
   Я остался в очень странных чувствах после услышанного от загадочного друга Вильдома. Но я тогда не предавал большого смысла тем словам. Я просто хотел ступить наконец на святую землю и просить Господа делами об избавлении от того бремени, которым меня слепо одарила судьба.
   К слову, я знал мало о легендах еврейского народа. Об Иисусе я узнал от Перуна ещё в нашу бытность общения. И я действительно проникся этими идеями о существовании единого нашего творца. И я надеялся, что когда-нибудь он пошлёт своё благословение и мне, как своему сыну.
   Тем недолгим часов мы уже причалили в порт Константинополя. Нас встретили очень дружелюбно и оказывали много почестей. Я хотел посмотреть на достопримечательности этого древнего города, но за его стены нас не пустили, что вызвало у меня подозрения. Возможно, они не доверяли нам. Такое чувство подтвердилось и дальше - они хотели нас быстрее проводить дальше в святые земли, в старый город Иерусалим.
   Оно было понятно - это был период в истории, когда государства то образовывались, то затухали - затухали, погибая от меча.
   Через две недели наша армия направилась дальше на юго-восток по морю, чтобы встретиться с другими пилигримами и воинами и отправиться уже прямиком в святые земли.
   Дорога была непростая. Около пятидесяти человек погибли от жажды и морской болезни.
   Спустя несколько месяцев мы встретили целые полчища таких же, как и мы - охотников за веру. И приняв командование германского герцога, который руководил всем мероприятием, мы направились прямиком в Иерусалим.
   Незадолго до того, как мы подошли к городу, нас встретил гонец и сказал, что турки уже взяли город и что они готовы к решительной битве на открытой местности. Я воспринял это с большим воодушевлением. Всё же, Иисус Иисусом, но кулаки у меня давно чесались.
   Герцог Фламентий расположил нас на пустынных песках и построил в несколько шеренг, укрепив правый фланг нашей наступательной силы конницей. А сам же герцог с несколькими сотнями пехоты должен был охранять тылы. Ясно видно, что это был трусливый человек. Но в любом случае, битва предстояла не за него, а за нашего Господа. Мы должны были показать неверным, кто хозяин на той земле и научить их истинной вере - вере во Христа. Почти так, как Вальтемар учил вере в Тора.
   Турки же почти все были конными. И их было целая громада. Некоторые мои собратья уже опустили мечи и хотели бежать, но герцог Фламентий кричал из-за спины - "за Иисуса положим же головы!" и продолжал дальше сидеть на своём мягком седле из велюра.
   Турки начали наступление первыми. Они атаковали наш правый фланг. Но мы успешно отбили атаку. И наш центр, где находился и я, перешёл на марш - мы начали медленное, но верное наступление. А потом по команде Фламентия перешли на бег - и так схлестнулось два войска.
  Честно говоря, началась какая-то мясорубка. Турков было в два раза больше. Один турок повис у меня на руках, но я отрубил ему голову своим мечом. И я больше не сдерживал себя. Я лупил мечом во все стороны. Не отрицаю, что возможно я убил кого-то и из своих. Но это было, как если бы в кастрюлю супа налили бы кисель. Куда ни глянь - везде были турки. Эта битва точно была самой сложной из всех моих битв. И победа, казалось, не придёт к нам в этот вечер. Даже сам Фламентий бросился в бой, когда увидел, что дела совсем плохи. Мы подбадривали друг друга криком "За Иисуса! За веру!" и сражались как одичалые львы. После трёх часов нескончаемой битвы турки отступили, и мы вынуждены были также отступить - мы потеряли слишком много человек.
  Была вырыта большая яма, куда были сброшены тела всех убитых.
   Следующие сутки прошли в напряжении. Мы ожидали наглой вылазки из лагеря турок-сельджуков, но этого не последовало. Вместо этого они полностью укрылись за стенами Иерусалима. И нам ничего не оставалось, как осадить город.
   Осада проходила тяжело. У нас заканчивалась провизия, но ещё быстрее она заканчивалась у наших врагов. Через три месяца город был сдан, и мы вошли в его стены как победители.
   Первым делом каждый воин посетил святыню - гроб господний. И каждому кардиналом Вильдомом была обещана вечная жизнь.
   С нами был один известный в Италии художник, который решил изобразить войско и поклонение святым реликвиям на гобелене. Впоследствии это изображение омрачит много дней моего существования. Но это впоследствии, а сейчас же можно было полностью расслабиться и насладиться победой.
   Я вскоре отправился с некоторыми собратьями назад в портовый городок на Юге Италии. Мы прибыли спустя два месяца. Меня встретила Лизавета и мы целую ночь разговаривали - я ей рассказывал о своих приключениях на святой земле. На что она кокетничала и прижималась ко мне своей грудью.
   Я пришёл как победитель. Местные жители встретили меня как настоящего воина - в славе и овациях.
  Глава 8 Терзания
   Иисус распространил своё учение на весь цивилизованный мир. И настало новое время. Правда, время не как ожидалось - спасения. А время всеобщего хаоса и диктатуры Пап. Это было очень страшное время - за один кривой взгляд тебя могли подвесить за икры.
   И это также было время переосмысливания своих ценностей. Во всяком случае, для нас, богов. Перун принял это учение как своё родное и всячески распространял его на Руси.
   Но была и одна неожиданность. Ватикан узнал о существовании богов. И шла тотальная охота на нас. Нас искали по всем вшивым уголкам и никак не могли обнаружить. Пока не долетела первая весть - был зверски убит и загрызен собаками бог англосаксов Феох. И так началась настоящая охота.
   С момента моего вхождения в Иерусалим моя жизнь сильно изменилась. Теперь я не мог сидеть на месте, иначе меня легко можно было обнаружить. И сильнейшие подозрения подтвердились - на сторону Ватикана стал бог германцев Грунвал. И это была большая опасность.
   Так и было. Тот разговор в каюте отдавал чем-то знакомым. И потом я вспомнил, в чём дело. Это был тот самый Грунвал. Он предал наш престол - престол богов - и сейчас работал как ищейка на папу. Чем они его купили совсем неизвестно, но факт остаётся фактом - они его купили.
   И так началась беготня. Боги, которых осталось совсем малость, начали постоянное передвижение с целью сбить с толку этих вонючих псин. Это был вопрос выживания. Да, мы совершили множество грехов в прошлой жизни. Но Папы по сравнению с нами были просто дьявольскими гончими.
  Тем часом мы с Лизаветой отправились в Испанию в древний город Касабланка. Там мы и провели лето. Это было неплохое время - работать не приходилось - мы жили на трофейное золото, которое я привёз из Иерусалима.
   Но всё вышло не так гладко. Папа подослал убийц, охотников. И стало понятно - тайная папская разведка охватила всю Европу в поисках нас. И это заставляло меня с Лизаветой двигаться дальше - дальше на Запад, в Португалию.
   В Португалии укрыться было невозможно. В каждом городе стояла церковь. И церковники всё были готовы отдать во угоду Папе. И так мы оказались в западне. Словесный портрет гобелена, на котором я был изображён, был разослан всем сподвижникам папской орды. Нам же оставалось лишь одно - отплыть в Северную Африку, где Папа не имел никакой власти.
   Мы потратили все деньги, чтобы купить корабль. И благополучно отплыли в этот дикий, но безопасный для нас край.
  Глава 9 Спираль
   История, как известно, развивается по спирали. Никто эту спираль не видел, в том числе и я сам. Но все так говорят. И в этом есть доля правды.
   Мы прибыли в Северную Африку на корабле. У нас всё же осталось чуть-чуть денег, и их хватило, чтобы купить дом. Мы также могли себе позволить и несколько лошадей.
  Теперь эти земли и собственно город Карфаген, куда мы прибыли, были в составе арабского государства, где правил местный халиф. Дружбу с ним водить мы не намеревались, нам нужно было другое - нам нужен был отдых и крепкий сон.
   Лизавета постоянно подбадривала меня. Она говорила, что это больше счастье - то, что мы наконец можем вздохнуть спокойно. Но меня не покидали мысли о моей дочурке, о моей Ромулке, потеря которой обрушилась на нас совсем недавно.
   Но так распорядилась жизнь - её больше с нами нет. И нам оставалось жить с Лизаветой. Счастливо или не очень? Сложный вопрос.
   Наша жизнь в Карфагене приобрела нормальный размеренный характер. Лизавета ходила на базары и приносила оттуда обычно много сладостей - инжир и финики. Мне не нравились эти диковинные блюда, но она постоянно настаивала на том, чтобы я их ел, и всегда говорила - "это полезно". Ну, я и не спорил.
   Заниматься на этом краю земли было решительно нечем. Воевать - здесь не было войны. Поэтому я пытался найти новое для себя занятие. И им стали скачки.
   В Карфагене был ипподром, где проводились бега на лошадях. Это зрелище всегда привлекало массу людей. Люди приходили и тратили деньги чтобы посмотреть - кто же придёт первым, кому достанется почётный венец.
   Когда я впервые увидел скачки, я не совсем понял, в чём тут смысл - от чего такая радость за победителя. Пришёл первым ну и пришёл. Чего тут горделивиться?
   Арабы ещё к тому же были искусными ремесленниками. Они вытачивали такие прекрасные ножи и мечи, что я не мог не прикупить себе один. Это, как сказал мне торговец, был старый меч, которым владел какой-то арабский военачальник. И торговец очень гордился тем, что продавал такие старинные вещи с именем. Но сам этот меч был очень плох для войны. Это скорее было трофейное, или декоративное оружие. Зачем нужен меч, когда есть топор? На этот извечный вопрос не знает ответа никто.
   Здесь даже закаты были совсем иными, чем в Европе. А по наступлению ночи пустыня становилась настолько холодной, что туда лучше было не ступать в такое время суток.
   Вернёмся к скачкам. Я купил самую обычную лошадь. Её отдали мне почти даром. Лизавета её подкармливала. И постепенно этот обычный арабский жеребец превратился в настоящее сокровище, которое стало приносить нам деньги.
   Но об этом позже. Арабы были великими мастерами по разновидным пари. Они устраивали бега крыс, тараканов и так далее. Я много раз видел, как они сидели у дома и, собравшись в круг, кричали:
   - Мой придёт первым!
   - Да твой вообще и бегать то не умеет!
   Но в целом, это был хороший народ. Они были честным торговцами, несмотря на то, что обычно завышали в несколько раз цены на товары. Но они торговали с остальным миром тем, чего у этого мира не было - изящным оружием, почти идеальными лошадьми и верблюжьими одеждами.
   Лизавета на мой день рождения - праздник ветров и снегов - как раз и подарила мне такой сарафан. В нём я выглядел нелепо, но ей нравилось, и я решил не спорить в этом.
   Вернёмся к скачкам. Мы купили ещё одну лошадь, на которой я должен был участвовать самолично в этом виде развлечений. Мы подали заявку и её рассмотрели в ту же секунду.
   - Учувствуйте! Ради Аллаха! - сказал нам организатор.
   - Спасибо, - поблагодарили его мы с Лизаветой.
   Тем временем подходило время скачек, в которых я должен бы участвовать. Я своей внешностью очень выделялся среди толпы - все были с тёмными волосами, а у меня - рыжие. Все были не большого роста, а я был просто гигантом. И к нам относились с уважением. Это прекрасная страна - если ты гость, то тебе и окажут почести, соответствующие гостю.
   Скачки должны были пройти вечером. Куча людей уже собиралась у ипподрома. Лизавета меня подбадривала:
   - Тор, давай! Ты сможешь!
   Мне крайне приятно было это слушать. Она, эта женщина, моя прекрасная Лизавета всегда могла вселить в меня надежду нужным словом.
   Я взял своего коня и сказал ему:
   - Мы должны победить.
   На что конь естественно ничего не ответил и даже никак не отреагировал - это не самое умное животное.
   Нас построили в ряд. Сотни человек сидели вокруг овала, по которому должны были пройти гонки. Одни кричали, а другие просто сидели и ели зёрна пшеницы. Это дрянная привычка, надо признать. Есть зёрна пшеницы и плевать ими прямо под ноги.
   Человек, который заведовал всем мероприятием, объявил:
   - Люди! На счёт пять скачки начнутся! Итак, один, два...пять.
   И все понеслись, как умалишённые. Мой конь, которого я нарёк Гринжи, нёсся вторым. Я пришпоривал его в каждый момент, когда видел, что тот хочется остановиться, и он мчался ещё быстрее, ещё свирепее. Моя борода развевалась на ветру. Оставался последний круг. В лидеры вырвались мы с Гринжи и один араб, которого, как оказалось потом, звали Мехди.
   Мехди пришёл первым. Мы сошли с лошадей. И он подошёл ко мне.
   - Ты хороший наездник, - сказал он и протянул руку в знак приветствия.
   Я посмотрел на него и улыбнулся.
   - Спасибо.
   - Если ты хочешь, - сказал он. - Вы можете разделить со мной эту победу сегодня у меня в доме. Моя жена приготовит лепёшек.
   Я немного подумал и ответил:
   - Благодарю, Мехди. Я буду со своей женой.
   - Как тебе будет угодно.
   Мехди говорил на германском языке, поэтому мы друг друга понимали.
   Дома меня встретила Лизавета.
   - Ты хорошо скакал, но чуть не хватило, - сказала она.
   Я притянул её к себе и ответил:
   - Зато у меня хватило ума выбрать себе такую спутницу, как ты.
   Она улыбнулась и поцеловала меня.
   Тем часом уже близилась ночь. И нужно было идти к Мехди. Лизавета одела паранджу, как это и полагалось у арабов, и мы пошли к нашему новому другу.
   Он встретил нас на пороге дома и был очень рад меня снова видеть:
   - Дорогой друг. Заходи. Мой дом - твой дом.
   Мы расположились на коврах. Спустя несколько минут слуги внесли еду.
   - Ты выделяешься среди всех. Откуда ты? - спросил меня Мехди. - Из Германии?
   - Нет, я с Севера, - ответил я. - Я оттуда, где начинаются снега и заканчивается солнце.
   Он посмотрел на меня и вздёрнул брови.
   - А где это?
   - Далеко, - ответил я.
   - Насколько далеко?
   - На краю мира.
   Мехди улыбнулся.
   - Ты - хороший человек.
   - Но ведь ты меня не знаешь, - ответил я.
   - Я легко читаю людей. Я читаю их, как книги. Это видно в твоих глазах.
   Мы провели весь вечер за очень интересной беседой. Мехди рассказывал о своих походах, а я ему поведал о Севере. Только под ночь мы разошлись.
  Глава Плен
   Мы прожили очень спокойно около десяти лет. Карфаген был нормальный город для жизни - всё было спокойно и почти как с иголочки под присмотром местного халифа. Мне удалось в один из дней с ним познакомится. Халиф спрашивал меня о разных вещах, но больше всего просил рассказать о своей родине - о Севере. Я рассказывал ему много и он, как и Мехди, внимательно меня слушал. А в конце рассказа халиф сказал:
   - Север - это удивительно. Я молю Аллаха, что однажды мне удастся там побывать.
   Тем часом я стал местным придворным. Когда халиф узнал о моих способностях как воина, он просил меня, чтобы я стал его военачальником. Я услышал эту просьбу и принял предложение - мне предлагали очень хорошие по тем временам деньги и много почестей. Почему бы и нет - подумал я. Тем более Лизавета была только за это решение.
   Так мы провели пять лет. Я совершил за это время несколько походов. Изо всех мы возвращались победителями. Была одна битва, исход которой был неоднозначен - пало больше тысячи наших воинов. Но халиф тогда сказал:
   - Даже Мухаммед проигрывал.
   В целом, халиф почти всегда поддерживал меня. Но так не могло длиться вечно. Мне что-то внутри подсказывало, что что-то случится. Так и произошло. Но не сразу.
   Это была холодная ночь. Мы сидели в шатре халифа и ужинали. Было мясо верблюда и чайный напиток - мы пили и вкушали эту пищу с большим удовольствием. Как сейчас помню, халиф поднял плашку с чаем и воскликнул:
   - За нашего друга с Севера! За Тора!
   На что я улыбнулся и ответил:
   - Благодарю Вас, мои друзья.
   Мы сидели в шатре очень долго. Там был и Мехди. Но вдруг раздался звук трубы. Всем был понятен этот сигнал и без слов - пришёл враг. Но откуда - думал я. Все восточные племена были нам полностью подчинены. На западе - море. А угроза пришла как раз с Запада. Это были норманны. И моё сердце начало часто биться. Норманны - это викинги, осевшие во Франции. Я молил небеса, чтобы мне дали ответ. Как так? Я - бог викингов. И неужели я должен подняться свой топор против своих же детей? Но всё складывалось так, что должен был быть именно такой расклад.
   - Соберите людей. Срочно, - сказал халиф своим приближённым.
   Через час все солдаты Карфагена стояли на башнях, готовые отразить атаку. Норманны начали осаду города. Были подведены катапульты. И так началась длительная битва, которую я помню как сейчас. Я стоял в подвальном зале дворца халифа и смотрел на Лизавету.
   - Не волнуйся, Тор, - говорила она.
   А я смотрел в пол и сжимал свой топор.
   - Не волнуйся, - повторила она.
   На что я взорвался:
   - Как я могу не волноваться? Это - мои дети.
   Лизавета подошла ко мне и обняла меня.
   - Дети детьми, но сейчас уже не те времена, дорогой.
   Я снова опустил голову.
   - Что мне делать? - спросил я. И повторил тоже самое, обращаясь к небесам.
   Лизавета гладила мою бороду и всё так же говорила:
   - Не волнуйся, Тор. Будет видно, что делать. Это - война.
   - Да я и без тебя, женщина, знаю, что это -война.
   Лизавета ни чуть не обиделась. И я благодарен этой женщина за то, что она всегда знала, когда нужно быть спокойной, а когда можно позволить себе вольности.
   - Мы ударим первыми, - сказал я.
   - Тор, ты уверен?
   - Да.
   - Но мы всё ещё можем бежать отсюда.
   - И как я потом буду смотреть в глаза Мехди?
   - Они все будут мёртвыми к этому времени.
   - Нет, Лизавета. Я не могу так поступить.
   - Дело твоё, Тор. И ты знаешь, что я во всём последую за тобой.
   - Я это знаю и очень ценю, Лизавета.
   - Делай что знаешь, - сказала она.
   Я обнял её и затем пошёл к халифу.
   - Нам нужно ударить первыми, - сказал я, прекрасно зная тактические манёвры викингов.
   - Но мы растеряем множество наших солдат.
   - Нам просто необходимо сделать это.
   Халиф задумался, расчёсывая свою бороду. А потом ответил:
   - Ты - с Севера. И тебе, конечно, виднее. Так будет же так! Я даю тебе полные полномочия халифа. Распоряжайся, как знаешь.
   - Благодарю. У нас всё получится,- ответил я.
   Я приказал усилить стражу на башнях. И сам сидел в шатре халифа, разговаривая с его военачальниками.
   - Но если мы ударим первыми, у нас мало шансов выиграть, - говорил Абдулла, самый старый и верный солдат халифа.
   - Нам просто необходимо ударить первыми, - начал я. - Если мы сделаем иначе, мы рискуем проиграть. Наша конница растянет их фланги так, что в центр потом ринется решающая наша часть, и только так мы сможем выиграть. Верьте, я знаю, о чём говорю.
   Я посмотрел на всех присутствующих. И молвил:
   - Если вы хотите выиграть, то вы должны меня слушать очень внимательно. Халиф дал мне свои полномочия. А раз так...
   - А раз так, - сказал Абдулла. - Мы верно служим своему халифу. И готовы слушаться его во всём. Если этой ночью ты будешь нашим халифом, то мы это принимаем.
   - Да будет так! - сказали остальные.
   Я на минуту задумался, а потом сказал:
   - Итак, Абдулла. Ты приготовь свой фланг. Ты будешь слева. Собери две тысячи конных воинов. Приступай прямо сейчас. Я пошлю гонца к тебе, и ты будешь знать, что делать. Марсьен, ты будешь управлять правым флангом. Ваша задача с Абдуллой - растянуть их линии. И тут уже с главными силами я ударю в центр.
   - Так просто? - спросил Марсьен.
   - Да, всё именно так. А теперь - начинаем.
   Марсьен и Абдулла удалились. А я вышел к своим воинам, которых мне дал халиф и говорил им:
   - Вы, урождённые от Аравии. Вы будете биться за своего халифа так же, как бились бы за своих отцов и детей?
   Воины скрежетали зубами и отвечали:
   - Да, Тор! Мы сделаем это!
   В тот момент у меня чуть не навернулись слёзы. Я вспомнил те времена, когда я был богом. И от этого у меня начали трястись поджилки. Но сейчас нужно было найти всё своё мужество и действовать. В конце концов, если норманны войдут в город, они вырежут всех придворных, которых найдут. А я рисковал многим - я рисковал своей Лизаветой и своей жизнью. Поэтому слёзы - долой. Пора была действовать.
   Вы вышли из города, и я построил своих воинов в каре. По правую руку от меня был Марсьен, по левую же Абдулла. Я послал к ним гонца, чтобы тот сообщил, что они должны начать движение по сигналу. И я намеревался сейчас выжидать, чтобы дать этот сигнал. Должна быть полная сплочённость - только тогда мы сможем победить.
   Норманны тем временем полностью высадились с кораблей и построились в ряд. Они были полностью пешие. В их руках красовались старые скандинавские топоры. Я одел свой шлем, чтобы не видели моих рыжих волос, и объезжал своих воинов. Они были готовы биться на смерть - это было видно по их лицам. А я готов был вести их к победе.
   Раздался гул - это норманны стучали топорами и мечами о щиты. Это был верный признак того, что вот-вот начнётся наступление. Но мы намеревались ударить первыми. И я сказал гонцам "передайте Марсьену и Абдулле - пусть они начинают движение. Передайте им, что они должны растянуть их фланги". Гонцы отправились, а я остался с главными силами в центре.
   Абдулла начал движение. Чуть позже это сделал и Марсьен со своим войском. Они неспешно начали скакать вперёд. И тут на них выдвинулись фланги норманнов. На что они поскакали кто в право, а кто в лево, чтобы растянуть всю эту толпу. Но тут откуда ни возьмись появились конники норманнов. Этого я не предусмотрел. И они скакали прямо на наши фланги. Они были все закованы в тяжёлые доспехи. Я оторопел. Нужно было срочно действовать. И я решил повести в атаку свои ряды.
   - В бой! - крикнул я.
   И мы понеслись, как лавина. Это должно было стать кровопролитным сражением. Мы скакали, и ветер развевал наши волосы. И спустя пять минут мы врезались в их центр. И тут началась просто бойня. Наши люди валились, будто вьючных скот. У меня был топор, и я орудовал им как умалишённый. Я разбил уже десятки шлемов и щитов. И я кричал своим людям:
   - До конца! За халифа!
   Часть моих воинов испугалась и повернула назад. Но я с самыми смелыми продолжал сражаться. Я обернулся и посмотрел что происходит с нашими флангами. Они были почти полностью смяты норманнской тяжёлой конницей. "Боже, - сказал я про себя. - Дай мне силы".
   Я сражался как лев. Справа от меня летели двое норманнов. Мне пришлось соскочить со своего коня, так как он был ранен и уже не мог двигаться. И тут началась мясорубка. Я размахивал топором в разные стороны, поразив и одного нашего воина. Но тут на меня накинулось пятеро, и я был повален на землю. Они сняли мой шлем и уже замахнулись, чтобы отрубить мне голову. Но тут голос сзади сказал:
   - Пощадить его!
   На что меня приподняли под локти и швырнули в ряды норманнов. Они меня подобрали, заковали в кандалы и отнесли за поле боя. А я смотрел, что происходит на этом поле. А там было - полное поражение. Мы проигрывали битву. И, по всей видимости, мы её и проиграем - подумал я.
  Так и случилось. Спустя час сражение было закончено. Норманны вошли в замок и им никто не мешал. Оборону держать не стали - это было бессмысленно, так как почти всё войско теперь лежало в Карфагенских песках.
   После боя пленников вышел осматривать лично Рожер Второй, герцог норманнский. Когда он подошёл ко мне, он спросил меня на скандинавском:
   - Ты, видно, с Севера, здоровяк?
   Я немного помешкал, но всё же ответил:
   - Да, именно так.
   - Как тебя звать, воин? - спросил сопровождавший Рожера человек.
   Я покопался в памяти, чтобы подобрать себе по симпатичнее имя. И ответил:
   - Я - Горнассон.
   - Горнассон? Что за нелепое имя, пленник?
   - Это моё имя.
   Рожер сказал своему воину:
   - Пощади его. Выполни его просьбы. Он мне пригодится.
   Воин спросил о том, чего я хочу. И я ему ответил:
   - Моя жена. Лизавета. Она в городе.
   - Хорошо. Мы не тронем твою жену.
   Я слегка успокоился. Но тут воин Рожера спросил меня:
   - Какими судьбами ты оказался с Севера здесь, в Аравии?
   Я ответил:
   - Мы бежали от преследований.
   - От преследований кого? - последовал вопрос.
   - От преследований убийц, которых послал мой старый враг, чтобы убить меня.
   - Так ты получается из знатного рода? - спросил меня воин.
   - Так и есть, - ответил я. - Я из рода Вальтемара.
   Воин опешил. Он удивлённо посмотрел на меня:
   - Да, я знаю эту историю. Историю про Вальтемара. Но каким образом ты к ней относишься?
   - Это мой дальний родственник.
   - Удивительно, - повторил про себя воин. - Мы выполним все твои просьбы. Мы пощадим твою жену. Ты нам должен ещё многое рассказать, Горнассон.
  Глава 10 Сицилия
   Рожер являлся норманнским герцогом и одновременно королём Сицилии. Поэтому нас доставили на кораблях именно туда. По дороге я думал о своей Лизавете. Но опасения оказались напрасными. По прибытии мы с ней соединились - Рожер выполнил своё обещание.
   Лизавета прямо по прибытии выбежала из корабля и побежала ко мне. Я её поднял на руки. Она прислонилась к моему уху и сказала:
   - Тор, я очень рада тебя видеть. Если бы ты знал, как я переживала.
   - Я знаю, Лизавета. Для них я теперь - Горнассон.
   - Я запомню.
   К нам подошёл воин Рожера и сказал:
   - Горнассон, не время разводить ласки. Тебя звал Рожер и ты должен явиться к нему. А о твоей женщине мы позаботимся.
   Лизавету отвели в сторону. И мы с воином, которого звали Берсер, пошли к Рожеру, королю Сицилии. Мы вошли в его дворцовую комнату. Он сидел за столом и пил вино. Он подозвал меня жестом руки.
   - Садись, - сказал он. - Ты можешь, если хочешь, разделить со мной трапезу.
   Я посмотрел на него и ответил:
   - Для меня это будет большой честью.
   Я сел, куда велел Рожер - по правую руку от него. И Рожер спросил меня:
   - Мне сказали, что ты считаешь себя родственником легендарного Вальтемара, о котором остались лишь легенды и песни. Поясни мне.
   Он посмотрел на меня выжидающе. И я ответил:
   - Так и есть, господин король. Вальтемар - мой дальний родственник.
   - Ты можешь это как-то доказать? - спросил меня Рожер.
   И я действительно мог это доказать. У меня сохранился фамильный медальон Вальтемара. Я снял его с шеи и протянул Рожеру.
   - Ну и ну, Горнассон. Ты меня поражаешь.
   Рожер откусил кусок свинины и продолжал:
   - У нас остались лишь легенды о тех славных временах. Когда Тор управлял нашим народом. А ты, получается, родственник Вальтемара.
   Я ответил:
   - Так и есть, Рожер.
   - Но как так получилось, что ты оказался в Аравии?
   - Я бежал от своих врагов.
   - А кто твои враги? - спросил Рожер.
   Я замялся на минуту. А Рожер меня и не подталкивал к быстрому ответу. И я ответил:
   - Мои враги - враги Севера.
   - И кто они, Горнассон? Не юли со мной.
   - Мои враги - старые германские племена, с которыми воевал ещё Вальтемар, - соврал я.
   - Мне всё понятно.
   И Рожер добавил через минуту:
   - Ты можешь считать Сицилию своим домом. Мои люди тебя не тронут. Этой ночью я хочу предложить тебе остаться в моём дворце как гостю.
   - Я с удовольствием принимаю это предложение, - ответил я.
   Рожер разрешил мне удалиться. И я, встретившись с Лизаветой, расположился на втором этаже дворца Рожера. Лизавета легла на кровать и сказала:
   - Тор, когда это всё уже кончится? Я устала бегать.
   Я расчёсывал свою бороду и отвечал:
   - Я не знаю.
   - Но у меня уже нет сил, - сказала она.
   - Лизавета, будь же мужественна.
   - Тор. Все, кого мы знали, погибают. И так всегда. Что это за тяжёлое ярмо судьбы? За что Господь с нами так поступает?
   Я задумался и ответил:
   - Это не Господь, Лизавета. Это такие времена.
   - Да брось ты, Тор.
   - Лизавета, я верю в то, что нам осталось ждать не долго. И мы обретём, наконец, дом и спокойствие.
   - А что ты сказал Рожеру?
   Я ей рассказал, о чём шла наша беседа.
   - И верно ли я понимаю, что он ничего не знает о нашей вражде с Папой? Он не знает об этом, верно?
   - Верно.
   Лизавета присела на кровати.
   - Но что будет, если он узнает?
   Я не мешкая ответил:
   - В лучшем случае нас убьют.
   - А в худшем?
   - Какая разница. Мы всё равно будем мертвы. Поэтому нельзя допустить, чтобы они что-то узнали.
   На этом наша беседа закончилась. Лизавета легла на кровать. Я ей пожелал спокойной ночи, а сам провёл остаток ночи в размышлениях.
  Глава Сицилийские будни
   Рожер и его придворные относились очень почтительно ко мне и Лизавете. Можно даже сказать больше - мы с Рожером стали друзьями. Каждый вечер он звал меня к себе в свой тронный зал, и мы с ним всё время проводили за беседой. Мы разговаривали абсолютно о разных вещах, но чаще всего о мировой политике. Рожер очень уважительно говорил о Папе, на что я всегда отвечал:
   - Время рассудит, кто прав, а кто виноват.
   Каждый наш вечер заканчивался огромным количеством выпитого вина. После этого Рожера в спальную комнату отводили его слуги, а я шёл к своей Лизавете.
   Лизавета уже начала привыкать к Сицилии. Если и был рай на земле, думал я, то он очень похож на это место. По выходным, когда Рожер занимался своими делами, мы с Лизаветой гуляли по набережной и наслаждались видами этого места.
   Был тёплый майский день. Мы уже пробыли здесь два года. Лизавета шла по дорожке впереди меня. Затем она обернулась, подошла ко мне, и, обняв меня, сказала:
   - Тор, а давай останемся здесь.
   - Ты так думаешь? - спросил я.
   Лизавета ответила:
   - Ну конечно. Мы не нашли счастья и спокойствия в Аравии. Понимаешь, Тор? Давай останемся здесь ещё на несколько лет.
   - Но ты понимаешь, что мы должны постоянно передвигаться? Иначе они заподозрят. Если не про Папу, то о нашем происхождении.
   - Я это понимаю, Тор. Поэтому я и предлагаю - давай останемся здесь ещё на три, четыре года. Это прекрасное место. Я чувствую себя здесь как дома.
   - Я очень рад, что у тебя такие чувства, - ответил я.
   - Ну, так что? Ты согласен?
   Я ответил:
   - Пожалуй, ты права, Лизавета. Возможно, нам действительно стоит здесь остаться. А там...
   - А там и придумаем что-то ещё, - сказала она.
   - Точно.
   Наступил тёмный вечер. И Рожер позвал меня в свой дворец. Он по обычаю сел за стол полный яств и сказал мне:
   - Горнассон, мне нужен твой совет.
   Я стал внимателен как чёрт и ответил:
   - Спрашивай, Рожер.
   Рожер налил мне вина из бутыли и начал:
   - Горнассон, как ты знаешь, я - король Сицилии. Я - завоеватель Карфагена. Но бесконечная гордыня моих придворных гонит меня дальше. Они постоянно говорят, что я должен продолжить завоевания. Я могу углубиться дальше в Италию, или пройти дальше по Аравии вплоть до Дамаска. Понимаешь?
   - Так, - сказал я. - Кажется, понимаю. Но к чему ты клонишь?
   - А к тому, - сказал Рожер. - Что мне не нужно это золото и эти земли. Ты, викинг, и, наверное, как и остальные - презираешь такие мысли. Но ты меня понимаешь?
   - Я тебя прекрасно понимаю, - ответил я.
   - Но что ты скажешь? Как ты думаешь, как мне следует поступить?
   Я почесал бороду, выпил пару глотков вина и ответил:
   - Я считаю, дорогой Рожер, что ты должен слушать своё сердце. Ты - король. И тебе решать, что делать.
   - Ну а если поконкретнее, Горнассон? Ты, как потомок Вальтемара, много знаешь. И я уверен, что тебе есть что сказать.
   Я задумался. На мои глаза навернулась печаль. И я сказал:
   - Знаешь, Рожер. Я много путешествовал за свою жизнь. И я всегда молил Господа нашего о доме. И я очень надеюсь, что нашёл этот дом здесь, на Сицилии. Я думаю, ты думаешь точно также. Если ты чувствуешь сердцем, что это - твой дом, то будь всё остальное проклято. Пускай твои военачальники мечтают о походах. Не в этом смысл. Понимаешь, Рожер?
   - Я тебя понимаю. Но как понять, где твой дом? Ведь у наших родителей дома не было. Они брали корабль и плыли в самые далёкие и холодные страны. И там, где упадёт их топор - и был их дом.
   - Всё верно.
   - Так вот в чём вопрос, Горнассон. Способен ли викинг найти свой дом?
   И Рожер посмотрел на меня. Он меня обнял и повторил:
   - Способен ли викинг обрести свой дом?
   Я ответил:
   - Безусловно.
   Рожер спросил:
   - А ты уже нашёл свой дом за свою жизнь?
   - Я уже говорил, что мне кажется, что мой дом - это Сицилия.
   Рожер налил нам ещё вина. Он подозвал слуг, чтобы они ввели танцовщиц в тронный зал. Молодые девушки-пленницы танцевали перед нами. И Рожер сказал:
   - Выбирай любую. Я тебе её подарю.
   - Мне не нужно, Рожер.
   - Почему?
   - Я люблю Лизавету.
   Рожер улыбнулся.
   - Откуда такие чувства у викинга?
   - От Бога, видимо.
   Рожер рассмеялся.
   - Точно, - сказал он. - Такие мысли - только от Бога.
   И потом он спросил:
   - Как ты думаешь, если бы наш старый бог, Тор, был сейчас с нами, чтобы он сказал о нас?
   Я замялся. Мне было, что сказать на эту тему. Но я всего лишь ответил:
   - Мне кажется, что он был бы счастлив за то, в каких далёких землях оказались его дети.
   - Возможно-возможно, - сказал Рожер.
   Девушки танцевали под мелодичную музыку. Рожер подозвал одну и усадил её на колени. Он её поцеловал, спросил, откуда она. Она оказалась из Аравии.
   Через час мы разошлись. Я отправился в спальню к Лизавете. Она обняла меня, и так мы уснули.
   Так мы провели пять счастливых лет на Сицилии. Рожер правил городом-государством очень справедливо. Здесь развивалась торговля с материком, и все жители были счастливы жить в таком месте. Но нам нужно было двигаться дальше.
   - Неужели, пора? - спросила меня Лизавета.
   - Так и есть.
   - Но куда мы отправимся?
   - Я ещё не знаю.
   - Но Тор, это надо было решить давно.
   - Я думал об этом.
   - И что же ты думал? - спросила она.
   - Я выбирал между Францией и Испанией.
   - Мне кажется, что наш путь должен идти во Францию, - сказала Лизавета.
   - Почему? - спросил я.
   - Это богатая страна.
   - Но ты понимаешь, что Папа там очень силён?
   - Но ведь он нас не найдёт. Прошло уже много лет. Вероятно, они уже забыли о нашем существовании.
   - Сомневаюсь, - сказал я.
   - Но что тогда?
   - Тогда, может, назад в Аравию? - предположил я.
   - Ни за что, - ответила Лизавета.
   - Тогда остаётся путь во Францию.
   Лизавета задумалась на минуту и потом ответила:
   - Пожалуй, это - лучшее решение, Тор.
   - Значит решено.
   Я зашёл к Рожеру, чтобы проститься. Он очень опечалился, когда узнал, что мы уезжаем. Он просил нас остаться ещё на один год. Но мы с Лизаветой всё решили и намеревались отправляться дальше. Рожер одарил нас большим количеством золота. И мы отправились первым же кораблём.
  Глава 11 Путешествие
   Было лето, когда мы оказались во Франции. Это была особая страна - она была разделена между разными народами. На Севере были норманны, на Юге - франки. И они вели между собой непрекращающиеся войны. А если прибавить к ним ещё англосаксов, то получается просто каша.
   Но на этот раз я приехал в новую страну с твёрдым намерением положить топор на стол и заниматься чем-то иным. Я выбрал торговлю. Лизавета меня в этом полностью поддерживала.
   - Тор, а давай торговать тканями? - говорила она.
   - Я не против.
   Мы расположились в Бретани, в норманнской провинции. У нас с лихвой хватало золота, чтобы купить там дом. И на первом этаже нашего дома мы устроили магазин одежды. Это была очень разнородная одежда. От простых солдатских штанов до вычурных платьев.
   Сначала наше предприятие не пользовалось спросом. Несмотря на то, что мы закупали ткани из Парижа, у нас не спешили покупать. Местные жители были очень подозрительными в отношении всех приезжих. Не минула сия чаша и нас.
   Но прошло каких-то несколько месяцев, и наш дом стал самым популярным магазином одежды в округе. К нам приезжали герцоги. И наши портные, которых мы наняли, шили одежду на продажу.
   Это было хорошее место для торговли. Но вскоре сюда пришли франки и отвоевали у норманном эту территорию. Нас, торговцев, они не тронули. И мы как торговали, так и продолжали торговать.
   Именно там случилась одна история, о которой мне стыдно рассказывать. Стыдно не перед самим собой, а стыдно перед Лизаветой.
   Я сидел в трактире. Тогда ко мне подошёл хозяин этого места и предложил ещё выпить за счёт заведения. Оказалось, что я понравился его дочери, и она положила на меня глаз. Я оценил её внешность - она была очень красивой. Тогда я дал слабину, и сдался её помыслам. Мы провели с ней ночь. Наутро она мне сказала:
   - Скажи мне своё настоящее имя. Я не верю, что тебя зовут Оливер.
   - Меня зовут Тор, - ответил я.
   - Ты ведь не покинешь меня?
   - Не покину, - утешил я её.
   Мы пробыли ещё один день вместе. Затем я пришёл к Лизавете, и слава Богу что она ничего не заподозрила. Больше я не возвращался к той даме, но сохранил о ней определённую память.
   Мы продолжали заниматься торговлей. И весть о нашей лавочки дошла до короля Георга Второго. Он заказал у нас платье на балл. И мы принялись выполнять заказ. Когда он был полностью закончен, мы отослали костюмы его величеству. Он остался очень довольным, и пригласил меня в свой дворец на фуршет. Я решил не отказываться и согласился.
   Карета доставила нас в Париж. Я приехал туда вместе с Лизаветой. До селе о Париже я имел лишь представления, а теперь вживую созерцал этот чудный город. В Версальском дворце нас принял король.
   - Добрый день, - приветствовал он нас. - Я удивлён качеством этого платья. Как будто оно было сделано в Греции и было выплавлено самим Гефестом.
   Я был польщён такими словами. Мы поблагодарили короля за внимание и отправились гулять за город. И там состоялся определённый разговор между мной и Лизаветой.
   - Тор. Я - женщина.
   - И что? - спросил я.
   - А то, что в меня заложено самим Богом то, что я должна иметь детей.
   Я разозлился:
   - Не начинай. Не напоминай мне.
   Она же сказала:
   - Тор, я тоже грущу о Ромулке. Но прошлого не вернуть.
   Я спросил в лоб:
   - К чему ты клонишь?
   - К тому, что я была бы не против иметь ещё одного ребёнка.
   - Я не хочу.
   - Но почему? - спросила Лизавета.
   - Для меня потеря Ромулки была тяжёлым потрясением.
   - Я это знаю, Тор.
   Я остановился на мгновение. Под ногами лежала монета, и я её подобрал.
   - Знаешь, Лизавета. Я не перенесу ещё одной потери.
   - Но давай попробуем. Мы сейчас здесь. Ты посмотри на людей вокруг. Все имеют по трое, четверо детей. Почему мы не можем?
   - Не можем. Дети вызывают в нас слабость. А мы не можем быть слабыми.
   - Но что тогда это за жизнь, когда мы постоянно должны быть в напряжении?
   Я посмотрел на неё и тихо произнёс:
   - Это - наша жизнь. И мы ничего не можем с этим поделать.
   Тем часом мы решили расширить наш маленький бизнес. Мы открыли магазин тканей в самом Париже. И приходилось часто ездить в этот город, чтобы всё контролировать. Я нанял управляющего, чтобы дела шли проще.
   В один день, когда я заехал в наш магазин в Париже, к нам зашёл очень статный мужчина с тоненькими усами и спросил:
   - Какое у вас самое дорогое платье? - спросил он.
   Мы ему показали. И он сказал:
   - Я беру.
   Мы немного удивились. А удивились мы тому, что он говорил с большим акцентом и покупал платье, которое бы сам король считал бы носить за честь. Мы обменялись с ним приветствием, и я спросил:
   - Господин Хуан, откуда Вы и куда держите путь?
   Он ответил:
   - Я служу королеве Испании. А путь мой лежит в Индию.
   - Можно ли поподробнее? - спросил я.
   - Конечно, уважаемый Оливер, - назвал он меня моим вымышленным именем. - Наш капитан, капитан Христофор Коломбо, собрал большой корабль. И мы отплываем в сказочную Индию, чтобы приехать назад как победители и бешено богатые люди. Если вы изволите, то я могу дать вам один совет.
   Он посмотрел на меня и улыбнулся. Я ответил:
   - С радостью бы его выслушал.
   И он сказал:
   - Корабль ещё полностью не укомплектован. Нам требуются воины, матросы, капитаны. И если вы поспешите со мной в Испанию, то вы можете плыть с нами. И, даст Бог, вы станете сказочно богатым, как и мы.
   Я задумался. Действительно, деньги нам сейчас бы не помешали. Магазины приносили доход, но это был не сундук с золотом, а скорее небольшой кошелёк, который носит с собой любой герцог.
   Хуан оставил свои координаты в Париже - он намеревался пробыть здесь ещё неделю. И я рассказал обо всём Лизавете.
   - Это наш шанс, - сказал я. - Ты понимаешь, что мы можем стать очень богаты? Индия - страна шелков, миндаля. И многого другого. Лизавета, слушай же меня. Я чувствую благоприятные ветра. И чувствую, что это принесёт нам целое состояние.
   - А что потом, Тор? - спросила она.
   - А потом, Лизавета, мы сможем... - и я задумался, не продолжив фразы.
   - Тор, если потом мы, наконец, сможем жить обычной жизнью, то я принимаю это предложение.
   - Именно так. Я это и хотел сказать.
   - Тогда стоит ехать. Без каких либо вопросов. Если это принесёт нам богатство, то мы сможем потом купить замок, и жить там до конца веков. Растить детей и...
   Я её оборвал:
   - Не спеши так с умозаключениями.
   - Хорошо, Тор. Но разве это не достойная цель для нашего путешествия в Индию?
   - Весьма достойная. Но мы уже об этом говорили, Лизавета.
   Лизавета полностью поддержала эту идею. И поездка в Индию обещала стать очень интересной.
   Через два дня я зашёл в дом Хуана, в котором он остановился в Париже. На пороге меня встретил его слуга. Он сказал:
   - Хуан будет рад вас видеть, господин Оливер.
   Я зашёл в дом. Там была большая комната с интересными картинами на стенах. Я принялся их рассматривать. Но тут меня прервал Хуан:
   - Значит, вы уже решили?
   - Да, - ответил я.
   - И решение, насколько я могу судить, положительное?
   - Так и есть. Мы едем. Мы едем с моей женой Лизаветой.
   - Отлично, - сказал Хуан и удалился.
   Спустя несколько минут он принёс напитки в комнату. Там было вино и разные чаи. Мы уселись за стол. И он сказал:
   - Как вы уже знаете, мы плывёт под началом Христофора. Я его правая рука в этом мероприятии. Здесь, в Париже, я навещал мою тётушку Элину.
   - Понятно, - сказал я.
   - Так вот, - продолжал Хуан. - Через три дня мы отправляемся в Мадрид. Там уже почти собран весь экипаж. Я вас представлю Христофору.
   Он отпил чай с плошки.
   - Я смотрю на ваши руки, - сказал Хуан. - И вижу, что вы воин. Нам такие люди как раз нужны в этом предприятии. Я вижу по вас, что вы принимали участие в самых разных сражениях. Включая, возможно, норманно-франкскую войну, о которой я лишь мог читать и слушать.
   Я ничего не говорил. Говорил только Хуан.
   - И раз вы готовы присоединиться к нам в этом мероприятии, то я вас с удовольствием представлю Христофору, - подытожил он.
   Я устно дал согласие. Вскоре я покинул дом Хуана. И я отправился в наш магазин в Париже, где меня уже ждала Лизавета.
   - Тор, а что мы будем делать с нашим имуществом здесь? - спросила она.
   - Ничего. Возьмём лишь чуть-чуть денег, а всё остальное оставим управляющему - пусть управляет, коль уж мы его поставили.
   - Хорошая идея. Но, как я понимаю, Индия - страна, богатая шелками. Как именно мы станем богатыми? Ведь нам нужны деньги, чтобы привести оттуда ткани и продать их здесь в три раза дороже.
   - Я об этом не подумал.
   - Давай заложим всё ломбарде.
   Я подумал немного и ответил:
   - Да, это выход.
   Лизавета занялась этими вопросами. А я же собирал свои вещи в дорогу. У меня был топор, который я брал во все свои походы и битвы. И я не мог его не взять и в Индию. Пускай, к тому времени, как мы намеревались ехать в Индию, уже пришло огнестрельное оружие в Европу из Аравии, топор я хотел взять как символ того, что со мною было. И, в конце концов, как я уже убеждался в жизни, никогда не знаешь, что тебя может ожидать впереди. Вполне возможно, что мы останемся в Индии.
   Мы собрали наши вещи - а их было совсем не много. У меня была сумка с самым необходимым - топор, два пистолета и немного еды. Багаж Лизаветы был куда более увесистым. Она взяла разные травы, чтобы угостить ими индийских герцогов, и много всего другого.
   Мы отправлялись в восемь утра. Мы пришли за полчаса до этого к дому Хуана. Он вышел к нам и приветствовал:
   - Сегодня хороший день, Оливер. Посмотри, как солнце светит. Всё говорит о том, что поездка будет удачной.
   Спустя час мы уже ехали в его карете. Я смотрел в окно и вылавливал взглядом равнины, горы и пейзажи в целом. Лизавета же положила голову мне на плечо и гладила мой живот.
   По прибытии в Испанию нас встретили люди Хуана. Он велел закинуть нас багаж на корабль. Также он познакомил нас с Христофором. Я помню как сейчас нашу беседу.
   - Вы едете с нами, в сказочную и богатейшую Индию? - спросил он.
   - Да, - ответил я.
   - Хуан мне рассказывал о Вас. Он говорил, что вы превосходный воин.
   - Так и есть, - сказал он.
   И Христофор предложил нам своеобразную дуэль. Нужно было попасть с пистолета в мишень с расстояния двести метров. Я взял пистолет, и так как я был не особый стрелок, я промазал. Христофор попал с первого раза.
   - Так о чём говорил Хуан, когда назвал тебя превосходным воином?
   И я решил покрасоваться.
   - Вот о чём, - сказал я и достал свой топор.
   Христофор рассмеялся. Он явно не ожидал такого поворота. А я метнул топор с расстояния двести метров и попал в деревянную мишень, полностью расколов её. Христофор смотрел то на меня, то на мишень и потом сказал:
   - Прошу прощения, что позволил себе усомниться в твоём мастерстве. Но всё же...
   - Да, я понимаю, - сказал я. - Всё же, не мешало бы научиться делать так и с пистолета.
   - Верно.
   Наши вещи доставили на корабль. И через неделю мы должны были отплывать. И всю эту неделю я провёл на тренировочном полигоне испанской короны, совершенствуясь в стрельбе из пистолета и мушкета. К концу этого срока я мог мастерски поражать самый далёкие цели, на что получил добрую похвалу Христофора.
   И так мы отправились в плаванье. На корабле было множество самых разных людей. Днём все работали и занимались кораблём, вечером нам было позволено играть в карты и выпивать.
   Это были неплохие дни. Мы собирались вечером в каюте у Хуана и там играли в карты на испанские золотые монеты. К сожалению, я почти всегда проигрывал.
   - Не переживай, - утешал меня Хуан. - Даже Христофор проигрывал.
   - Да уж, - говорил я.
   На одной из таких посиделок я познакомился с Родриго. Это был коренастый мужчина тридцати пяти лет. Мы с ним часто спорили о разных пустяках. И в один из таких споров, когда мы говорили о Скандинавии, вспыхнула ссора.
   - Так ты считаешь, что всё, что есть сейчас во Франции, это всё - наследие викингов? - спросил он меня.
   - Да.
   - А как же франки, англо-саксы? Франки, который принесли настоящую культуру, - сказал он. Он был сам франком и поэтому очень ревностно к этому относился.
   - Это всё чушь. Все народы - они что-то приносили с собой. Но именно викинги принесли с собой главное искусство - искусство воевать.
   Так, будто костёр, разгорался наш спор. И в конце его я не заметил, как мы уже схватились, и началась драка. Он прыгнул мне в ноги, я одной рукой откинул его и уже лежал на нём, схватив его шею.
   - Что ты делаешь, Оливер? - громко спросил Хуан. - Отпусти его.
   Я продолжал держать шею Родриго своей рукой. Я её обвил, будто змея.
   - Мы - одна команда. На корабле не место дракам и ссорам, - сказал Хуан.
   - Успокоился? - спросил я Родриго.
   - Да, - прохрипел он.
   Я отпустил его. Родриго встал, и чуть снова не упал - я его сжимал очень сильно. Он откашлялся. И потом сказал:
   - Извини, если я задел твои чувства, - сказал он.
   Я посмотрел на него и сказал:
   - Ничего страшного.
   И так мы помирились, и с тех пор были не разлей вода в этом плавании. Мы с ним говорили на самые разные темы. И я даже могу сказать, что Родриго стал моим другом.
   В одну из наших бесед мы говорили о женщинах.
   - Я смотрю на тебя и твою жену. Вы - идеальная пара. Где вы познакомились?
   Я ему ответил, что в Скандинавии. Он удивился:
   - Там есть такие красивые женщины?
   Я улыбнулся.
   - Ты многого не знаешь об этой стране.
   - Видимо, так.
   И Родриго продолжил:
   - А я ещё не нашёл свою спутницу.
   - А ты искал? - спросил я.
   - Конечно, Оливер. Я каждый раз, когда иду в толпе в любом городе, выискиваю среди людей свою. Но так и не нашёл. Мне тридцать пять лет, а я так и не нашёл свою любовь.
   - И поэтому ты плывёшь в Индию? - спросил я.
   - Кто его знает. Возможно, и поэтому.
   Тем временем мы уже плыли больше двухсот дней. Было всё - и тёплые ветра, и штормы. Но самый сильный шторм нас ждал впереди.
   Это был обычный тёплый летний день. Матросы разгуливали по кораблю, в то же время не забывая выполнять свои обязанности. Мы с Родриго сидели на палубе и смотрели вдаль - Христофор дал нам такую вольность. Подошла Лизавета и сказала, что завтрак подан. Это было сухое мясо и сухари, которыми питались все на корабле. Мы спустились в столовую. Там уже собралось много людей.
   Вечером, как только солнце зашло, начался ливень. Христофор раздал свои распоряжения, и матросы сняли паруса - все чувствовали, что вот-вот и наступят волны. Так и произошло. Спустя десять минут появились просто волны-гиганты. Все затаились в ожидании, когда они ударят о корабль. Так и произошло. Корабль накренился. На палубе осталось считанное количество матросов, чтобы держать канаты.
   Мы с Родриго укрылись в каюте. Он посмотрел на меня и сказал:
   - Мне кажется, что это дурной знак.
   Я усмехнулся.
   - Отбрось сомнения, это просто ветер и просто волны.
   - Но меня не покидает ощущение чего-то непонятного. Мы уже давно должны были быть в Индии, а мы всё плывём и плывём.
   - Возможно, мы немного сбились с маршрута.
   - Немного? - сказал Родриго. - Картографы не знают, где мы. Христофор ходит сам не свой. И ты говоришь, что мы немного сбились с курса?
   Я посмотрел на Родриго и ничего не ответил.
   - Мне кажется, что мы плывём в никуда.
   - Что за чушь, Родриго? - спросил я.
   - Моя тётя рассказывала мне в детстве о кораблях, которых в плавании поглощают призраки и они исчезают навсегда.
   - Это - чушь, - сказал я.
   - Кто знает.
   - Но Христофор запретил команде даже думать так, как думаешь ты.
   - Верно. Возможно, это просто паника у меня в душе.
   - Это так и есть, - сказал я.
   - Ты прав, Оливер. Извини меня.
   В том, что это просто паника, мы убедились на следующий день. Все встали со свих кроватей, когда услышали голос юнги, который возвещал:
   - Суша! Земля! Земля!
   Все поднялись на палубу и увидели полосу земли вдалеке. Все радовались, как мальчишки. Не радовался лишь я. Мне показалось, что эти земли несут в себе не только славу и богатство, но и смерть. Но я никому, даже Лизавете, не рассказал о своём предчувствии.
   Спустя несколько часов мы причалили к берегу.
  Глава 12 Новый Свет
   Мы сошли с корабля и увидели пустоту. В том смысле, что мы ничего не увидели, кроме бесконечных джунглей.
   Христофор велел раскинуть укреплённый лагерь. Этим мы и занимались. Ко мне подошёл Родриго и сказал:
   - Оливер, извини меня за те слова, которые я говорил тебе, - сказал он.
   Я ответил:
   - Тебе не за что извиняться.
   - Но ты понимаешь, о чём я.
   - Да, я забуду всё, что ты говорил, - сказал я. - Не переживай.
   Мы продолжили усиленно работать. Мы нарубили древесины, чтобы возвести забор. Спустя несколько недель всё было готово. Христофор собрал всех на собрание и заявил:
   - Картографы говорят, что мы в Индии. И первое, что вы должны уяснить - мы пришли не с войной, а с миром. Поэтому при встрече местного населения запрещается применять оружие.
   И он продолжал:
   - Мы пришли с тем, чтобы открыть, наконец путь в Индию. И наша задача простая - мы закупим много товаров, составим подробный маршрут нашего путешествия и отправимся назад, в Испанию.
   Христофор велел всем разойтись. Ко мне подошёл Хуан и сказал:
   - Ну, вот мы и здесь, Оливер. Ты чувствуешь тоже, что и я? - спросил он.
   - Не понимаю, - ответил я.
   - Ты чувствуешь, что эта земля полна бессчётных богатств?
   - У меня смешанные чувства, - сказал я.
   Хуан не стал меня дальше выслушивать, а похлопал по плечу и удалился в свой дом, а я в свой.
   - Что-то мне это не нравится, - сказала прямо с порога Лизавета. - Если это Индия, то мы зря здесь оказались и вообще зря всё это затеяли.
   Я улыбнулся и обнял её.
   - Почему же? - спросил я.
   - Тор, посмотри на то, что нас окружает. Доверяй глазам, а не чувствам. Вокруг - непробиваемый лес. Позади - море со страшными волнами. Неужели, это и есть сказочная Индия? Но что здесь сказочного?
   - Мы здесь меньше месяца. Ещё не время делать свои суждения.
   Вечером мы заснули очень спокойным сном. Мы проспали больше двенадцати часов и встали только к обеду. И только на общем собрании узнали важную весть:
   - Это - индиец, - говорил Хуан, показывая присутствующим худого человека жёлтого цвета кожи. - Он зашёл в наш лагерь. Мы его примем как своего. Угостите его вином и мясом, и дайте ему всё, что он пожелает.
   Этот человек жёлтого цвета кожи, который называл себя Арменио, говорил на непонятном нам языке. Мы его усадили среди нас, и он вкушал пищу вместе с нами. Затем Арменио встал на ноги, что-то сказал. И все поняли, что он хочет уйти. Но он показывал жестом, что с ним должен пойти один человек. Вызвался Родриго.
   - Пускай так, - рассудил Христофор.
   Они удалились в джунгли и все остались в полном неведении. Спустя двое суток Родриго вместе с Арменио вернулись. Родриго было не узнать - он очень изменился в лице. И на собрании он сказал:
   - Я видел...этого не передать словами. Я видел такое количество золота, что даже королева Испании позавидует. Вы не поверите.
   Христофор оживился.
   - Говори дальше, - сказал он.
   - Эти люди. У них ничего нет из оружия. Они вооружены луками и копьями. Их стрелы отравлены. У нас же есть ружья и пистолеты. Мы за полчаса полностью рассеем это племя. И заберём всё золото и отправимся назад, в Испанию, и станем сказочно богатыми.
   Все, кто был там, оживились. Включая и меня. Мы начали расспрашивать о подробностях Родриго.
   - ... на сколько укреплён их лагерь? - спрашивал кто-то.
   - Там нет стен. Мы просто можем войти и выйти с сундуками.
   - ... но что у них есть из оружия?
   - Луки и стрелы - и больше ничего, - говорил Родриго. - Луки и стрелы.
   Мы расспрашивали Родриго, а он с обезумевшими глазами отвечал нам. Арменио тем временем просто стоял и смотрел на нас. Только Бог знает, что у него было в мыслях в тот момент. Но он нам улыбался и выглядел крайне дружелюбно.
   Христофор решил, что мы должны создать передовой отряд, который должен был отправиться вместе с Родриго и Арменио в их лагерь. Христофор собрал отборных воинов, включая и меня. И, когда мы уже отправлялись, он сказал мне:
   - Надеюсь, ты научился стрелять. Это тебе пригодится.
   Мы отправились сквозь джунгли в загадочный лагерь индийцев. Мы шли около часа. И, когда мы подошли к краю джунглей, моему взору открылось необычайное строение. Это было нечто похожее по описаниям на сказочные пирамиды в Египте. Это было очень величественное строение.
   Арменио звал нас за собой. И мы послушно шли за ним, каждый в душе представляя эти сундуки золота, о которых говорил Родриго. Одно лишь слово "золото" делало нас обезумевшими после стольких месяцев плавания и стольких месяцев лишений.
   Мы подошли к огромному шатру. Арменио жестом указал нам на то, что мы должны подождать. И через несколько минут велел нам зайти.
   В шатре мы увидели несколько человек, сидевших на земле. Главным из них, был, по-видимому, старец, сидевший в центре. Мы не понимали их языка - они переговаривались между собой. В конце этого разговора, который слышали пять человек из нас, которые находились в шатре, старец велел что-то сделать Армению. Через полчаса он вернулся, держа в руках сундук. Он его открыл. И мы увидели блестящее золото, которым был набит этот сундук.
   У всех, очевидно, сразу мелькнула мысль "и сколько у них этого?", но в слух мы её высказали только тогда, когда оказались по пути назад в наш лагерь. Мы решили не нападать, во всяком случае, в тот момент, и вернулись всё рассказать Христофору и нашей команде.
   Христофор внимательно слушал. У каждого первого, включая и его самого, была мысль - нужно отобрать их сундуки и плыть назад, в Испанию, за подкреплением. Тем более картографы начали путаться в своих словах. Одни говорили, что это Индия. Другие уверяли, что это неизвестные до селе земли.
   На следующий день Христофор собрал всю команду. И сказал:
   - Мы будем нападать. Всем через час быть снаружи, собранными и вооружёнными, - сказал он и посмотрел на меня.
   - Оливер запомнил дорогу, - продолжал Христофор. - Он нас приведёт к ним. И мы заберём у них всё золото, что они имеют.
   Все остались довольны таким поворотом. И все начали проверять свои пистолеты и мушкеты, чтобы те вдруг не заели. Спустя два часа всё было готово. Женщины остались в лагере.
   - Ты уверен в том, что ты делаешь? - спросила меня Лизавета, когда я уходил.
   - Я не знаю,- ответил я.
   - Золото тебя, как и всех остальных, сделало безумным.
   - Пускай так. Но оно сделает нас сказочно богатыми.
   И мы отправились. Мы шли по той же дороге, по которой нас вёл Армению. По пути один человек скончался от укуса змеи. Рядом со мной шёл Родриго и спрашивал:
   - Оливер, что ты сделаешь с золотом, когда вернёмся в Испанию?
   - Я не знаю, - отвечал я. - Я хочу купить себя замок где-нибудь во Франции.
   - А я куплю своей матушке новый дом, - сказал Родриго.
   Мы подошли к окраине джунглей и пригляделись. Люди как муравьи ходили по городу этих индейцев - и всё это мы наблюдали. Если бы они только знали, что сейчас начнётся, они бы разбежались по всем частям джунглей.
   - Тихо, - проговорил Христофор. - Соблюдаем тишину. Хуан, возьми двадцать человек, и растянитесь по правую руку от меня.
   Хуан выполнил приказ. Христофор продолжал:
   - Оливер, возьми людей, и сделайте то же самое по левую мою руку. Приготовьте мушкеты. Я дам сигнал, когда надо приступать к действию.
   Мы растянулись, чтобы охватывать взором как можно большее пространство. И Христофор дал сигнал:
   - Начинаем.
   Мы неспешно выдвинулись с леса и оказались в городе. Жители удивлённо уставились на нас. Христофор сказал громко:
   - Огонь!
   И это был сигнал к тому, что пора стрелять. Раздался гул - наши пули достигали целей. Люди начали бежать кто куда. Но мы беспощадно продвигались вперёд. Мы перезарядили мушкеты и дали ещё один залп. Даже птицы разлетелись в разные стороны, а змеи притаились.
   - Мечи!
   Христофор дал нам сигнал, чтобы мы сложили мушкеты. Перезарядить один мушкет занимало больше десяти минут. Поэтому мы откинули эти орудия и взялись за мечи, а я - за свой топор.
   Мы продвигались внутрь города и вырезали жителей одного за другим. Только впоследствии мы узнаем, что это вовсе не Индия, а новая земля - Америка, как её потом назовёт Христофор. И, таким образом, первое наше появление там было воинственным и полным крови.
   Мы гоняли индейцев по городу. Пока не вырезали всех. Мы с Родриго зашли в шатёр вождя. Вождь был один и сидел на земле. Родриго спросил:
   - Где сундуки?
   Но тот, естественно, ничего не ответил, так как не знал нашего языка. Родриго перерезал ему глотку, и вождь повалился наземь весь в крови, забрызгав стены шатра.
   Мы взяли около десяти индейцев в плен, чтобы привести их в Испанию и показать королеве. Мы спрашивали у индейцев, где лежало их золото. Мы показывали слитки, которые лежали в шатре вождя, и жестами рук пытались объяснить им, что нам требовалось ещё. Они нас поняли и показали подвальное помещение, где всё было просто усыпано золотом. Когда в него вошёл Христофор, он вздёрнул вверх брови и произнёс:
   - Ну, ничего себе. Ребята, поздравляю. Теперь мы - богачи.
   Он велел загрузить золото на корабль. Этим мы и занимались оставшиеся две недели. Христофор ожидал нападения индейцев, но этого не последовало.
   Загрузив золото на корабль, мы наставили паруса и отправились назад - делать в Америке пока что нам было нечего.
   В моей каюте меня ждала Лизавета. Она упрямо посмотрела мне в глаза и спросила:
   - Тор. Ты думаешь, что золото, добытое такой ценой, принесёт нам счастье?
   - А почему нет? - спрашивал я. - Это время войн. И мы добыли его на войне.
   - Возможно, и так, - сказала она. - Но вы вырезали ни в чём не повинных людей.
   - Они были виноваты в том, что...
   - В том, что имели много золота? - спросила она.
   Я не знал, что ответить. Но виноватым я себя не чувствовал.
  Я вышел на палубу и посмотрел вдаль. Передо мной открывалось море. И я подумал в тот момент, что наше будущее будет светлым как янтарь.
  Ко мне подошла Лизавета.
  - Тор, - начала она. - Разве не за то ты бился в Иерусалиме, чтобы возвысить имя Христа?
  - К чему ты клонишь?
  - К тому, что ты прямо нарушаешь заповеди, ради которых дрался.
  Я с этим согласился. И спросил:
  - Но если их не нарушать, то как иначе можно выжить в этом жестоком мире?
  - Заработать честно, - сказала Лизавета.
  - Что значит честно?
  - Ну, например, торговать тканями, как мы это делали в Нормандии.
  - И триста лет провести за этим скучным и муторным занятием? - спросил я.
  - А почему бы и нет? А ещё завести детей, растить их.
  Она остановилась на несколько секунд, поправила свои волосы и спросила:
  - Тор, что ты намерен делать с этим золотом по возвращении?
  - Купим замок, - сказал я.
  - И наконец остановимся в этой погоне?
  - А что остаётся делать? - спросил я. - Но ведь не мы гоним, а за нами гонятся.
  - Ты опять о Папе?
  - Именно, - сказал я.
  Лизавета подошла ко мне ближе и обвила меня руками за талию.
  - Но уже прошло столько лет, и мы можем наконец остановиться. Они потеряли все наши координаты. И, возможно, запутались. Так не будем же мы путаться - давай осядем где-нибудь, и создадим наконец полноценную семью. Помнишь, ты обещал, что женишься на мне, но так и не сделал этого.
  - Это я могу исполнить в любой момент, - сказал я.
  - Так что мы будем делать с этим золотом? - спросила она.
  - Пока не знаю. По прибытии решим.
  Она поцеловала меня. И корабль нёс нас дальше, но уже - домой.
  Глава 13 Возвращение
   Мы прибыли в Испанию. В честь этого события в Мадриде был устроен праздник и фейерверк со всех орудий. Христофор был вызван к королеве на доклад. Когда он вернулся к нам, он сказал, что большую часть золота мы должны отдать испанской короне. Конечно, многие с этим не согласились. Но делать было нечего, ведь вся экспедиция была предпринята на деньги королевы.
   И практически в тот же день было принято решение, что экспедиция будет повторена. Все - Хуан и Родриго вместе с Христофором - намеревались снова принять в ней участие. Отказался только один человек - я.
   Мы с Лизаветой получили достаточно золота, чтобы продолжить нашу жизнь уже на материке. Мы простились со всеми. Особенно трогательным было прощание с Родриго. Он спросил меня:
   - Старина, ты ведь меня не забудешь?
   - Конечно, нет, - сказал я.
   - Знай, если ты когда-нибудь окажешься на Мальорке, ты всегда можешь ко мне заглянуть, - сказал он.
   Он написал на бумаге свой адрес на этом острове. После этого мы и попрощались.
   Мы с Лизаветой решили вернуться в Нормандию. Прошло уже очень много лет с момента нашей там жизни. Возможно, управляющий нашими имениями уже давно умер. Но мы намеревались создать всё с нуля. И торговать уже не тканями, а вином с красивых и густых виноградников.
   Мы прибыли в Бурбон. У нас хватило золота, чтобы купить маленький замок с крестьянами. И мы упорно занялись выращиванием виноградников. Мы наняли лучших виноделов в округе, и когда пришёл первый урожай, то мы приумножили наше состояние.
   Надо признать, что это приносило очень хороший доход. Так у нас появились и завистники и почитатели. Почитатели покупали наше вино и везли его домой. Завистники же иногда устраивали диверсии - по ночам сжигали наши виноградники. Мы наняли стражников, чтобы они охраняли наши угодья.
   Каждое воскресение мы ходили в местный собор и беседовали со священником. В одно из таких утр я пришёл один в собор на разговор. Но там оказался не святой отец Мустальон, а иной человек. Я сел на сиденье и начал исповедоваться. Но в какой-то момент ширма открылась и я увидел не кого бы то ни было, а самого... Грунвала.
   Явно, я не ожидал такой встречи. Он сказал:
   - Не шуми, Тор. Мне нужно с тобой поговорить.
   Я хотел свернуть ему шею в тот момент, но остановил этот порыв.
   - Тор, мы с тобой заодно, верь мне, - сказал он.
   У меня сразу нарисовалось множество вопросов. И я спросил:
   - Какого чёрта ты работаешь на Папу?
   Грунвал ответил:
   - Я не работаю на него. Точнее... Тор, ты должен понять, что у меня не было другого выбора, как служить Папе. Он хотел вырезать всю мою семью - детей, жену. Но они погибли. И теперь я сбежал от Папы.
   - Но почему ты пришёл ко мне?
   - Тор, я надеюсь на твой ясный ум. Ты должен понять, что я тебе не враг.
   - Но а как же твой разговор, который я услышал на корабле по пути в Иерусалим?
   Грунвал остановился на минуту, видимо капаясь в памяти, и ответил:
   - У меня не было другого выбора.
   - Так почему ты пришёл ко мне?
   Он сказал:
   - Я предлагаю нам двоим объединить усилия. Очевидно, тебе одному будет тяжело бегать как перо по бумаге от Папы. Ты ведь знаешь, что это - мерзкие люди, и они ни перед чем не остановится, чтобы найти тебя и Перуна, а теперь и меня.
   - Но откуда мне знать, что ты не обманываешь?
   - Тор, послушай своё сердце. Зачем мне это? Я сам попал в западню. И я очень хочу, чтобы ты в неё не угодил. Я понял, что Папа меня просто использовал. Использовал для того, чтобы найти вас с Перуном, а после этого он хотел меня убить.
   - Понятно, - ответил я. - Но какую информацию имеет теперь о нас Папа?
   Грунвал ответил:
   - Ровным счётом никакой.
   - Как? А что с тем гобеленом?
   - На котором ты засветился? - спросил Грунвал. - Я сжёг его. Теперь от него остался лишь пепел.
   - Слава Богу, - сказал я.
   Я спросил:
   - Тебе есть где ночевать этой ночью?
   Грунвал ответил:
   - Нет.
   - Тогда ты можешь остаться у меня дома. Но только на одну ночь.
   - Хорошо.
   Мы направились в наш с Лизаветой замок. Карета ехала медленно, и у нас было время поговорить.
   - А куда делся отец Мустальон?
   - Он - мой человек, - ответил Грунвал.
   - Получается, ты давно знал, что мы находимся в Бурбоне?
   - Так и есть.
   Мы приехали в замок и вошли в зальную комнату, где была Лизавета. Она очень удивилась, завидя меня с Грунвалом. И спросила:
   - Какого чёрта он тут делает?
   Я ей всё объяснил. В этом мне помог и сам Грунвал. Лизавета сказала:
   - Всё ясно. Ладно, садитесь. Я прикажу служанке, чтобы она внесла ужин.
   Служанки внесли ужин - жареную свинину, макароны и вино. Лизавета меня отозвала в сторону, чтобы поговорить.
   - Ты уверен, что всё правильно делаешь? - спросила она.
   - Да. Посмотри на него. Он весь истощал.
   - Ты уверен, что он не работает больше на Папу?
   - Лизавета, это исключено. Посуди сама. Они хотели нас убить. И если бы Папа узнал о нашем нахождении здесь, он бы послал не одинокого бога, а своих крылатых убийц.
   - Ну а что, если это всего лишь попытка заставить нас раскрыть местонахождение Перуна?
   Я задумался.
   - Это и вправду возможно.
   - Так вот, Тор. Я бы не спешила раскрывать перед ним все секреты.
   - Но мы ведь и сами не знаем, где находится Перун.
   - Это верно, - сказала она. - Но теперь, что ты намерен делать?
   - Я думаю, что нам бежать никакого смысла нет.
   - Я тоже так думаю, - сказала Лизавета.
   - Я считаю, что пусть Грунвал останется с нами.
   - Смотри сам, Тор. Но я не считаю эту идею хорошей.
   - Я думаю, что он говорит правду.
   - Возможно, - сказала она.
   Мы вернулись за стол. Грунвал ел как зверь - он опустошил весь поднос с жареной свининой.
   - Ты, верно, сильно проголодался, - сказал я.
   - Я бежал сюда со всех ног. Я загнал своих лошадей так, что они повалились на землю.
   - Бежал от Папы? - спросил я.
   - Верно.
   - Но он точно не знает, где мы?
   - Абсолютно точно, - сказал Грунвал. - Я оторвался от погони и замёл все следы.
   - Это хорошо.
   Мы съели ужин, точнее то, что от него оставил Грунвал. Вечером я проводил его в комнату для гостей. Грунвал сказал:
   - Спасибо, Тор. Я не ожидал, что ты меня так примешь.
   - Пустяки, - ответил я.
   И удалился к Лизавете.
  Глава 14 Грунвал
   Это было много сотен лет назад. Солнце тогда светило меньше, но ветра дули чаще. Собиралось собрание богов. Бог англосаксов Феох выступил хозяином этого действа.
   Мы плыли много суток с Лизаветой на моём корабле. Я взял с собой своих детей викингов - Ронала и Принтума. Они смотрели за кораблём, направляли паруса, и так мы плыли на эту важную встречу.
   Лизавета посмотрела на меня. И только потом спросила:
   - Тор, а зачем мы вообще туда плывём?
   - Будет разговор, - ответил я.
   - Но ведь всё закончится так же, как и обычно, - сказала она.
   Я посмотрел на морскую даль. И после этого молвил:
   - Кто его знает.
   Феох нас встретил на берегу. Он был в хорошем состоянии духа и произнёс сразу, как наш корабль примкнул к берегу:
   - Я рад тебя видеть, о бог всех викингов Тор. Моё жилище в эти дни - твоё жилище.
   Я ответил:
   - Спасибо, дорогой Феох. Я с разумом буду использовать твоё гостеприимство.
   Феох повёл нас в свой шатёр. Это был укреплённый лагерь, который хорошо охранялся со всех сторон. Феох вошёл в своё вместилище. Там нас уже все и ожидали - видно было, что мы прибыли последними.
   Все встали, чтобы нас приветствовать. И представились. Именно там я и познакомился лицом к лицу с Перуном и Грунвалом.
   Мы сели в круг. Жена Феоха внесла кушанье, и мы ели, как волки - так мы были голодны после долгого пути. Феох сказал:
   - Теперь настало время для разговора. Итак...
   Все на него посмотрели. И потом он закончил фразу:
   - Перун предлагает нам всем мир. И заключить вечный союз между нами - богами своих народов. Кто что думает об этом, дорогие гости?
   Первым слово взял Грунвал и сказал:
   - Я думаю, это - глупости. Мои дети меня не поймут.
   И он посмотрел на остальных, ожидая их ответа. И слово взял Перун:
   - Наши дети нас поймут потом. Если мы заключим вечный и прочный мир, то наши потомки, наши люди потом нам скажут спасибо. Так чего же нам сомневаться и медлить?
   И тут в разговор вступил Феох, хозяин собрания:
   - Я могу говорить только за себя и своих детей. Мы - против мира. Мы собрались, чтобы решить торговые вопросы. Но тут Перун настоял, чтобы в теме беседы был и вопрос о мире.
   - Всё верно, - сказал Перун. - Но если мы заключим мир, то торговля пойдёт стократ быстрее, и наши дети ни в чём не будут нуждаться. Ты, о бог англосаксов, Феох. Твои люди куют отборные мечи - мы бы у вас их покупали. Ты, о бог германцев Грунвал, твои дети свирепы как черти - вы бы были нашими воинами. Ты, о бог викингов, Тор.
   И тут он посмотрел на меня и продолжил:
   - Твои дети воинственны, как шакалы. Они бы были нашими военачальниками. И другие. Посмотрите на то, как вы живёте. И скажите - разве мы должны и дальше точить железо, желая завоевать друг друга? Но чем же это закончится?
   Тут Феох вставил слово:
   - Закончится победой.
   - Но чьей? - спросил Перун.
   И тут начался спор. Каждый доказывал, что его народ и он сам - самый достойный. Молчали только мы с Перуном. Именно там началась вражда англосаксов и германцев - Феоха и Грунвала. Был положен кровавый камень наземь - и только Феох вышел с шатра, как он дал команду своих детям готовить войско для похода на соседнюю землю - на землю германцев.
   Грунвал был разъярён и он поспешил на свой корабль. Я его окликнул.
   - Чего тебе, Тор? - спросил он.
   - Это не правильно. Так не должны начинаться войны. На то мы и боги, что мы должны быть чуть-чуть выше таких слабостей.
   - Я не оставлю без внимания слова этого отребья, - сказал он.
   - Просто забудь их, - сказал я. - Ты погубишь и себя и своих людей этой войной. Эта война будет до последнего человека.
   - Я это знаю, Тор. Не учи меня жизни.
   - Я тебе желаю удачи, - сказал я.
   - Спасибо, дорогой Тор. Возможно, когда-нибудь мы встретимся, и я выпью вина в твою честь.
   С тех пор мы не виделись. Пока Грунвал не объявился в моём замке во Франции. И я принял его, несмотря на недавнее прошлое, связывающее его с папой, очень хорошо. Грунвал пробыл у нас больше дня - я разрешил ему остаться на неделю. Потом, когда минула неделя, я разрешил ему погостить у нас ещё одну.
   В один из дней мы расположились у камина, и пили горячее вино. Он смотрел некоторое время на огонь. И я спросил его:
   - Грунвал, как ты думаешь, что общего между огнём и жизнью?
   - Я не знаю, - ответил он.
   - Огонь всегда горит и всегда потом гаснет.
   - Причём здесь наши жизни? Мы ведь бессмертны.
   - Вот именно. И вопрос в том - хорошо ли это? Хорошо ли то, что мы приговорены гореть вечно?
   - А чем плохо? - спросил Грунвал.
   - Например тем, что мы так и не окажемся в раю.
   - Но откуда нам знать, что он есть?
   - Так сказал Иисус.
   - И что ты предлагаешь? - спросил он.
   - А ничего, - ответил я. - Забудь. Это я так. Свои беспокойные мысли вслух высказываю.
   И, спустя те минуты, когда служанка внесла ужин, Грунвал сказал мне:
   - Тебе больше не о чем беспокоиться. Папа вас больше не сможет найти. Так будь же спокоен, словно камень.
   - Я пытаюсь.
   - Но что мешает?
   - Я не знаю, Грунвал. Мне кажется, что никто из нас, богов не соблюдает и заповедей Христа.
   - Что-то ты слишком набожным стал, Тор. Прекращай.
   - Извини, Грунвал, - сказал я. - Но из песни нельзя выкинуть целый куплет.
   - Ты говоришь так же, как и твоя Лизавета, - сказал он.
   - Но ведь в этом есть доля правды.
   Грунвал, слегка задумавшись, ответил:
  - Везде есть люди. И везде одно и тоже.
   - Ну а если уехать на остров на Карибах? И там основать свой город.
   - У тебя хорошая фантазия, Тор.
   - Знаешь, Грунвал, - сказал я. - Ты ведь хорошо помнишь ту встречу у Феоха. А если бы мы тогда заключили мир? Ты представляешь, сколько мы бы тогда сэкономили усилий и спасли жизней?
   - Время упущено, Тор. Не надо думать и сожалеть о прошлом - это грех.
   - Да, ты прав Грунвал. Надо жить настоящим. У меня была дочь и она погибла.
   - Я не знал, Тор. Соболезную.
   - Не надо мне этих соболезнований. Я уже давно смирился.
   Грунвал задумался на минуту, посмотрел в окно и после этого сказал:
   - А вообще, ты прав, Тор. А если вот говорить о будущем, то каким ты его видишь?
   - Не знаю, честно.
   - Но хоть предположения?
   - Знаешь, Грунвал, я уже много чего предполагал. И каждый раз убеждался - это бесполезное занятие. Я думал, что нашёл свой дом на Сицилии - но тайна моего происхождения гнала меня дальше, иначе бы меня распяли, как Христа. И мы должны держать себя в руках, что мне иногда очень плохо удаётся.
   Грунвал сказал:
   - Да, но с этим порой у меня большие напряги.
   - Бери с меня пример.
   - Да. Ты - хороший пример, Тор.
   Служанка внесла пищу. Мы вкусили её и потом Грунвал сказал:
   - Тор, давай держаться вместе.
   - О чём ты, Грунвал?
   - Я о том, что нам вдвоём будет легче держаться перед разными штормами, - сказал он.
   - Не вдвоём, а втроём - ты забыл о Лизавете.
   - Точно.
   - Я не знаю, Грунвал. Мы столько лет не виделись. И тут ты объявился. Учитывая то, что ты служил Папе, я не знаю даже, что и ответить.
   - Христос учил прощать. Да и я ведь тебе всё объяснил уже.
   - Да, так и есть. Но мне надо посоветоваться с Лизаветой.
   Я сказал служанке, чтобы она её привела. Лизавета зашла к нам, посмотрела на меня и спросила:
   - Что такое, Тор?
   - Грунвал хочет остаться с нами. Ты не против?
   - Я?
   - Да.
   - Тор, это ты должен решить сам, - сказала она.
   Я посмотрел на Лизавету, а затем на Грунвала. Протянул ему руку и сказал:
   - Как пожелаешь. Ты можешь остаться с нами.
   Грунвал обрадовался и ответил:
  - Спасибо, Тор. Ты даже и не представляешь, насколько легче мне стало.
   - А раз так, - сказал я. - То ты теперь часть нас. Теперь и ты, и Лизавета - моя семья.
   Мы улыбнулись друг другу. Грунвал поднял бокал с вином вверх и сказал:
   - За Тора и Лизавету!
   И я его поправил:
   - За нас!
  Глава 15 Решение
   Мы с Грунвалом очень подружились за то время, что были в Бурбоне. У нас было множество общих тем для беседы. Оно и не удивительно, ведь мы были богами.
   Мы пробыли в Бурбоне пятнадцать лет. За это время мир нисколько не изменился. Всё также шли какие-то бестолковые воины одних с другими. То англичане отправят корабли к французским берегам, то французы отправят своих рыцарей в Британию. Конца такому беспределу умов видно не было.
   Тем часом, Грунвал очень помогал нам с нашими виноградниками во Франции. Он самолично ездил по нашим владениям и контролировал ход работ.
   Но потом пришло время, которое возвещало - нужно двигаться дальше. Мы уже слишком задержались на этой земле. И на совете, где были Лизавета и Грунвал, было решено ехать дальше. Но стоял вопрос - куда направить свои повозки.
   - Однозначно, в Англию, - говорил Грунвал.
   - Почему? - спрашивала Лизавета. - Что нам там делать?
   - Это - самая могущественная страна в мире. Там - полно возможностей. Мы сможем там всё что захотим. У нас много золота. И я считаю, что это - самый верный шаг.
   - Возможно, - вмешался я. - Но что конкретно нам там делать?
   - Например, можно наняться в гвардию короля и попытать счастья на Карибах.
   - Мы уже были в Новом Свете, - сказал я.
   - И ты знаешь, Тор, что это место сулит бешенное богатство.
   - А что же делать нам с этими деньгами?
   - Например, создать угольный бизнес. Выкупим месторождения угля и станем богатыми на всю нашу долгую жизнь.
   - Это хорошая идея, - сказала Лизавета.
   - Да, спору нет, - сказал я.
   - Значит решено? - спросил Грунвал.
   - Я согласен.
   Мы продали в два раза дешевле, чем оценивались, наши виноградники и прекрасный старинный замок в Бурбоне и отправились в порт, чтобы успеть на корабль до Британии. В порту было много оборванцев, которые любили менять места жительства и путешествовали по всей Европе. Некоторые из них называли себя паломниками, пилигримами. А некоторые прямо и говорили, что они - оборванцы и бомжи.
   Корабль плыл дольше обычного. Мы с Грунвалом уселись в каюте за партией в покер. Он меня постоянно выигрывал и это меня злило.
   - В чём твой секрет? - спросил я.
   - Играй в свою игру, Тор. И всё получится.
   Я так и не расшифровал эту загадочную фразу и продолжал проигрывать. Но тут в каюту вошла Лизавета и сказала:
   - Мы причалили. Пора идти.
   Мы приплыли в портовый городок на юге Англии. И там наняли карету, чтобы оказаться в Лондоне. Именно там набиралась элитная английская гвардия. По слухам, они намеревались плыть на Карибы, чтобы приструнить пиратов и вернуться назад с сундуками их золота. И мы хотели в этом участвовать.
   Мы с Лизаветой оказались в Лондоне впервые. Грунвал же знал город как свою собственную руку - он сразу нас повёл в отель, где мы и остановились.
   Ровно неделю мы гуляли по Лондону и осматривали его достопримечательности. Этот город произвёл на нас мощное впечатление.
   И только после этого мы отправились в министерство вооружённых сил, чтобы нас осмотрели и приняли решение - быть нам в элитной гвардии или нет.
   При входе стояло множество людей. Было очень много юношей. И даже стояла одна весьма привлекательная девушка. Невдалеке от этого места была таверна. И мы заняли место в очереди и отправились именно туда.
   Грунвал говорил:
   - Тор, у меня аж сосёт под ложечкой. Ты представь только. Карибы, пираты, золото. И потом угольный бизнес. Тор, жизнь воистину хороша!
   Я же не разделял его оптимизма:
   - Когда это всё закончится, тогда и будем судить.
   - Тор, ты говоришь как старикан.
   - Я много раз разочаровывался в жизни.
   - И что? И это значит, что ты должен быть унылым как сапог?
   - Вовсе нет. Это значит, что я не хочу спешить с умозаключениями. И тебе, Грунвал, я бы предложил набраться терпения и скепсиса.
   Грунвал засмеялся, опрокинул стакан с виски и сказал:
   - Посмотрим, посмотрим. Но мне кажется, что всё будет хорошо.
   Мы решили вернуться к дому, где проходила вербовка. Очередь уже почти вся рассосалась. И оставалось всего пять человек перед нами. Мы принялись ждать.
   Очередь дошла до нас, когда наступил вечер. Нас позвал внутрь человек, облачённый в английскую военную форму. Когда мы оказались внутри, мы увидели письменный стол, и три человека сидело за ним. Один из них сказал:
   - Итак, как вы знаете, мы набираем солдат в элитную гвардию короля, которая потом отправится на Карибские острова, чтобы курсировать между городами и оказывать помощь для противодействия пиратам. Расскажите нам о себе.
   И я начал:
   - Я, Леонард Вардио, родился во Франции. Вырос в семье военнослужащих. Вот, держите документы, подтверждающие это. С самого раннего детства я был со своим отцом, который служил...
   И я рассказывал эту выдуманную историю, подкреплённую меж тем реальными документами, около получаса. В конце этого самый главный из этих трёх человек, которого звали Джек, сказал:
   - Вы приняты.
   И тоже самое было сказано Грунвалу.
   После этого действа мы отправились назад в отель. Я жил в номере с Лизаветой, Грунвал же поселился в соседнем.
   Лизавета меня спросила:
   - И что теперь?
   - Теперь - новая жизнь.
   Но Лизавета чуть опечалилась.
   - А что будет со мной? - спросила она.
   Я, недолго думая, ответил:
   - Ты останешься здесь, в Лондоне.
   - А ты? Как скоро ты вернёшься?
   - Я вернусь как можно быстрее. Обещаю.
   - Я тебе почему-то не верю, Тор.
   - Отчего же?
   - Ты просто хочешь меня утешить.
   - Нет же, Лизавета. Успокойся.
   - Тор, ты ведь знаешь, что путь туда очень долог. И ты можешь вернуться и через пять, и через пятнадцать лет. Я вся умру от тоски по тебе, дорогой.
   - Стоп, Лизавета. Не распускай эти сопли.
   - Ну а что же мне остаётся?
   - Ждать. Просто дождись меня. У тебя хватит денег, чтобы купить себе поместье неподалёку от Лондона. Там ты и будешь меня ждать.
   - Тор, но я волнуюсь за тебя. Как ты там будешь без меня?
   - Я справлюсь.
   - Я буду за тебя молиться, - сказала она и обвила меня руками.
   Оставшееся время мы провели друг с другом, выпивая одну бутылку вина за другой. Мы общались и говорили. Лизавета не давала мне уснуть всю ночь. Потому что она знала - впереди предстояла долгая разлука.
   И курс был взят. Пираты и сокровища - это то, что нас ожидало в недалёком будущем.
  Глава 16 Карибы
   Карибские острова в то недалёкое время были испанской колонией. И король Испании обратился к английской короне с просьбой о военной помощи - так как с пиратами справиться было совсем непросто.
   И на нас лежала задача - помочь испанцам, наконец, одолеть безудержных и жадных пиратов.
   Мы прибыли в маленький портовый городок на Антильских островах. Мы расположились в гарнизоне. Наш командир был представлен командующему испанскими войсками в этом регионе. После официальных процедур нас отпустил погулять по городу. И естественно, мы отправились в местную таверну, где, по слухам, разливали отменный ром.
   Мы сели с Грунвалом за стол, заказали четыре стакана рома. Грунвал ущипнул за ягодицу официантку, на что та сказала:
   - Молодой человек, держите свои руки при себе.
   А Грунвал ответил ей:
   - Зайка, точно также могу посоветовать тебе держать такую красоту вдалеке от мужских глаз.
   Грунвал улыбнулся и обратился уже ко мне:
   - Тор...
   - Сейчас я Леонард, - поправил я его.
   - Точно. Леонард, смотри, где мы сейчас. Это - Карибы. А значит здесь можно всё! Давай же развлекаться!
   И вправду, в те времена о Карибах ходили слухи, что это самый настоящий притон - притон для пиратов и проституток. И видно было по глазам Грунвала, что он намеревался затащить последних как можно больше в свои грузные объятья.
   - Леонард, - сказал Грунвал и улыбнулся. - Сегодня вся ночь наша. Посмотри на красавиц за тем столиком. Одна на тебя так и смотрит, не переставая.
   - Мне всё равно, - ответил я. - Я хочу быть верным Лизавете.
   - Мало ли что ты хочешь, Леонард. Мужчина в путешествии - это свободный мужчина. Поэтому, самое время тебе, наконец, освободить свои инстинкты.
   - Ты можешь делать всё что пожелаешь, - ответил я. - У тебя нет обязательств.
   - А у тебя они какие?
   - Как какие? Одно имя - Лизавета - отвечает на твой вопрос.
   - Ах эта Лизавета. Вот ты думаешь, что она будет тебе верна до конца?
   - Во всяком случае, я в это верю.
   - Индусы верят в перерождения душ. Испанцы верят своей королеве. Люди всегда верят во всякую чушь.
   - Перерождение душ не такая уж и чушь, - ответил я.
   - Забавно, что ты не сказал про испанскую королеву, - сказал Грунвал.
   - А что она?
   - Делает, что ей взбредётся.
   - Это точно бесспорно, - ответил я, вспоминая своё путешествие с Христофором.
   Грунвал отхлебнул из стакана ещё рома и сказал:
   - Ты как знаешь, а я пойду сейчас к тем красавицам. Ты со мной?
   - Нет. Иди один.
   - Ну как знаешь.
   Грунвал подсел к двум барышням, которые сидели за соседним столом. И они сразу ему улыбнулись - Грунвал умел произвести хорошее впечатление. Он им рассказал, что он германский солдат Фредель, который сейчас волей судеб служит в элитном гарнизоне английской короны. Дамы на такую историю отреагировали положительно - одна из них села на колени Грунвалу с просьбой рассказать несколько историй, а вторая пошла за добавкой рома. Словом, Грунвал нашёл себя тем вечером.
   Я же, когда допил весь ром, решил выйти на улицу и прогуляться. Погода была хорошая, чайки летали в небе. Я подошёл к берегу океана и наблюдал потрясающей красоты закат.
   Я вспомнил о Лизавете. Мне было очень интересно, как она там без меня. И я надеялся, что она без меня - хорошо. Я никогда не любил женские слёзы и поэтому всячески пресекал такие порывы в своей женщине.
   Когда наступила ночь, я вернулся в таверну, но там было почти никого. Один старый испанский солдат о чём-то общался с хозяином. Я подошёл к ним и попросил ещё рома. На что хозяин ответил:
   - Пускай эта кружка рома будет за наш счёт. За английскую королеву!
   Я посмотрел на них и всё же сказал:
   - За английскую королеву.
   И сел за стол, чтобы прикончить эту кружку рома. И тут ко мне подсел этот самый испанский солдат и, обняв меня, посмотрел мне в глаза. Он спросил:
   - Представляешь ли ты, с чем вам здесь придётся столкнуться?
   Я задумался на мгновение и потом ответил:
   - Да. С пиратами.
   - А вот и нет, - ответил он.
   Я взглянул на него с вопрошающим видом.
   - Карибы губят людей, - сказал он. - Я был тоже молодым, когда впервые здесь оказался. И если бы я знал, если бы я знал - я бы в жизни не покинул родной Кордобы.
   - И что же здесь такое, что губит людей? - спросил я, приготовившись слушать очередной рассказ о нечестном золоте, отнятом у индейцев силой ружья. Но такого рассказа не последовало. Вместо этого старый испанец обнял меня ещё крепче и сказал:
   - Женщины. Меня погубили именно они.
   Я улыбнулся. И до утра я прослушал множество разных историй о его романах с местными куртизанкам. И напоследок, когда мы уже расходились, испанец пожелал мне удачи и сказал:
   - Леонард, будь осторожен с женщинами. Они губят настоящих мужчин.
   Я снова улыбнулся. И, пожелав ему удачи в ответ, отправился в гарнизон, где нас уже ждал наш командир.
   В восемь часов утра был назначен сбор солдат нашей гвардии. Командир построил нас в три шеренги и прохаживался взад-перёд. По солдатскому языку, такое действо называлось осмотр войск. Он вызвал пару ребят к себе. И спрашивал их о том, готовы ли они биться за английскую корону. И все дружно отвечали "да, сэр!".
   Был отдан приказ собираться на корабль. Нас ожидало патрулирование прибрежных зон, куда в последнее время очень зачастили пираты. Были разграблены два торговых судна, а их экипаж был полностью вырезан. И мы намеревались остановить этих бандитов.
   По слухам, самый опасный из пиратов был Джим Серая Борода. Говорили, что от одного его вида трясутся руки. Никто из нас, из солдат, этого Джима не видел. Но мы и не спешили с ним встретиться. Сейчас стояла другая задача - обеспечение безопасности в прибрежном пространстве.
   Нам платили жалованье. По меркам Британии того времени оно было очень хорошим. Но мы приехали на Карибские острова за сокровищами. И в нас с Грунвалом начали рождаться сомнения - а добудем ли мы эти богатства, за которыми явились? По закону, который был выпущен королевой, ровно десять процентов добытых трофеев может быть распределено между армией, а остальные же причитались королевской казне.
   И у нас с Грунвалом появились мысли - а не награбить ли здесь побольше золота и не сбежать ли? И как потом будет видно, примерно так и осуществилось.
   Но пока нас ожидало длительное двухнедельное патрулирование моря. Мы собрались на корабле, и командир дал сигнал к тому, что мы можем отплывать.
   В первый день мы встретили несколько торговых шхун, которые везли ткани из Европы. Мы их проводили до портов, а затем снова отправились выполнять свои задачи.
   Неделя прошла примерно так же, как и первые дни. Мы провожали торговые корабли до пунктов их назначения, и потом возвращались патрулировать прибрежные зоны островов.
   Но в один из дней, когда мы были на дежурстве, вдруг раздался голос юнги: "пираты!". Все мигом насторожились и начали вглядываться в чёрную точку, которая мелькала на полосе горизонта. Я взял подзорную трубу у одного из солдат и присмотрелся - действительно, в нескольких милях от нас плыл корабль с пиратским флагом.
   Наш командир отдал команду, чтобы мы наставили паруса, а пушки зарядили картечью - он намеревался взять судно на абордаж. В момент была приготовлена абордажная группа, куда входили и я с Грунвалом. Мы заняли свои места на палубе и помогали матросам наставлять паруса.
   Спустя час мы нагнали это судно. Они раздались прицельным огнём, и одна из наших мачт пошатнулась. Наш командир дал команду пушкам, чтобы они стреляли по вражеским парусам. Спустя несколько мгновений их паруса были почти полностью раздроблены, а значит, они уже никуда не могли от нас деться.
   Командир крикнул нам, абордажной группе, чтобы мы приготовились к захвату корабля. И мы на подвязных верёвках начали один за одним переправляться на вражеский корабль.
   Первым пошёл Грунвал. И на него сразу навалились со всех сторон. Он убил одного выстрелом пистолета в упор, а потом достал шпагу и начал отбиваться.
   Спустя несколько минут и я оказался на корабле. Мы бились с Грунвалом плечо к плечу. Я убил несколько человек - два или три.
   Мы явно выигрывали. Это не удивительно, ведь нас было больше. И через двадцать минут мы завладели кораблём. Наш командир переправился на вражеский корабль, и отправился осмотреть грузовые камеры в поисках трофеев и золота. Но там мы нашли всего два сундука, набитых всяким тряпьём и оружием.
   Командир дал команду, чтобы мы сорвали пиратский флаг с мачты и затопили корабль. Мы вложили взрывчатку, и спустя десять минут плыли назад в порт, по пути созерцая то, как медленно пиратский корабль погружался ко дну.
   В порту нас встретил губернатор города. Он поблагодарил каждого из нас за работу и пригласил вечером на торжественный ужин в нашу честь.
   Мы были в гарнизоне. Я надел парадный мундир и стоял перед зеркалом, причёсываясь. Ко мне подошёл Грунвал и сказал:
   - Леонард, как думаешь, мы получим здесь то, зачем гнались?
   Я ответил:
   - Не знаю, Грунвал.
   - Фредель, - поправил он меня.
   - Извини. Не знаю, Фредель. Мне кажется, что эта кампания затянется надолго. Ты посмотри, сколько ещё здесь пиратов. И то, что мы видели сегодня - эта маленькая галера с несколькими пушками - это только цветочки.
   - Так может плюнуть на всё и бежать?
   - Дезертировать что ли?
   - Ну, можно так сказать.
   - Мне не нравится такая идея, - ответил я.
   - Но разве лучше остаться здесь на пять-десять лет в постоянном напряжении?
   - Это не лучше. В любом случае, Фредель, всё потом сложится как-нибудь. Будем надеяться, что в нашу пользу.
   Грунвал также одел парадный мундир. И спустя два часа мы сидели в губернаторской вилле и ели рыбу. Губернатор сидел неподалёку от меня. Это был человек лет сорока пяти. Он о чём-то разговаривал с нашим командиром. Мы же с Грунвалом полностью отдались поеданию рыбы и всяких деликатесов.
   Потом Грунвал решил нас покинуть. Он встал и сказал мне:
   - Леонард. Пожалуй, я отправлюсь сейчас к своей подруге. Если хочешь, можешь со мной - их вообще-то две.
   - Нет, спасибо.
   - Как знаешь.
   И Грунвал покинул нас.
   После ужина я отправился с остальными солдатами в таверну - в настоящее вместилище настоящих мужчин. Там мы заказали по несколько кружек рома и сели за стол. Мы о чём-то поспорили с одним парнем, но если честно, я сейчас и не вспомню о чём. По-моему, он утверждал, что в войне между Австрией и Францией победит Австрия, а я говорил, что Франция.
   Там ко мне подошла одна девушка, весьма привлекательная надо сказать, и предложила сексуальные услуги. Я отказался, но она тут же подошла к другому солдату. И они, каждый довольный этой сделкой, отправились из таверны в закутки.
   У меня же была мысль посидеть ещё в таверне. Я выпил кружку рома, и пошёл заказать ещё одну. И там я опять встретил того самого старого испанского солдата. Я не спросил у него тогда имя, но теперь он и сам представился:
   - Меня зовут Анхель.
   - Я - Леонард.
   - Значит, будем знакомы, - сказал он. - Ты откуда?
   - Из Франции.
   - Надо же. А какая провинция?
   - Бурбон, - ответил я.
   - Красивые там места.
   - Так и есть.
   Мы заказали по кружке рома и сели за стол. Он посмотрел на меня и спросил:
   - А вы были уже на Тортуге?
   - Нет, - ответил я. - А что там?
   - Это место - настоящий ад. В бытность моей службы мы как-то отправились туда с инспекцией. Мы искали одного пирата. И там, когда мы зашли в таверну, была драка - на нас напала одна шайка.
   Он задумался и отпил ещё рома.
   - Это место также настоящая золотая жила, - продолжал он. - Там всегда полно пиратов. И у хозяина Тортуги, пирата Джима Серой Бороды, очень много золота. Правда, это золото никто не видел, но все так говорят.
   - Но почему тогда, если все знают, что там много золота и именно там скрывается Джим Серая Борода, никто не спешит туда отправлять своих солдат? - спросил я.
   - Потому что Тортуга - настоящий бастион. И нужны тысячи воинов, чтобы захватить этот остров. Тысячи.
   - Понятно, - сказал я.
   Моё воображение очень разыгралось. Анхель сказал, что там много золота. И я решил спросить его, знает ли он что-то ещё об этом острове.
   - Конечно, - ответил он и отхлебнул ром из кружки. - У меня есть карта.
   - Карта? - переспросил я.
   - Именно так.
   - И что на ней?
   - На ней маршруты того, как можно незаметно проникнуть в город, высадившись с обратной стороны.
   - И куда попасть? - спросил я.
   - И попасть прямо в город с неукреплённой стороны.
   - Это интересно, - сказал я.
   - Ещё бы.
   - Не буду спрашивать, откуда у тебя эта карта. Я спрошу другое - сколько ты за неё хочешь, Анхель?
   Анхель посмотрел на меня и сказал:
   - Ни сколько.
   - Как это понимать? - спросил я.
   - Ты мне нравишься, Леонард. Я тебе её просто так отдам.
   - Пожалуй, всё же спрошу. Откуда у тебя эта карта?
   - Я был на Тортуге.
   - Кем ты был на Тортуге?
   - Правой рукой Джима Серой Бороды.
   Я улыбнулся. Только сейчас у меня закралась мысль, что эти слова - просто бредни пьяного солдата.
   - Как так получается? - спросил я. - Ты служил испанской короне, и потом стал пиратом? Правильно?
   - Именно так. За долгую службу Испании у меня остались лишь ссадины да мешочек золота. И как ты думаешь, это разве достойная плата?
   - Нет, - ответил я. - Но пиратом быть - не самое лучшее занятие.
   - Это почему же?
   - Грабежи, убийства - вот кто такие пираты.
   - Но ты занимаешься тем же самым, только прикрываешься не своим желанием заработать, а старушкой Англией.
   - Возможно и так. Но на старушку Англию я плевать хотел.
   - Вот оно как, - сказал Анхель. - А ещё носишь этот мундир.
   - Я служу в иностранном легионе английской короны. Нас называют элитной гвардией. Но какую элитную гвардию пошлют на другой край света?
   - Ну а зачем ты здесь? Какие цели ты преследовал, когда нанимался в этот легион?
   - Естественно, побольше заработать.
   Анхель ухмыльнулся и положил мне руку на плечо.
   - Ты ведь сам понимаешь, что заработаешь ты тут или пулю в рёбра или столько золота, что тебе хватит лишь на один деревянный дом.
   - Так и есть, - сказал я. - Но что ты предлагаешь?
   - Когда я был молодым, - начал Анхель. - Я, как и ты, был одержим золотом. Я служил верой и правдой Испании в двух войнах. И потом меня послали сюда. Ты только представь мои ощущения. Вдруг, с насиженного места в Санта-Крузе меня отправляют сюда, на Карибские острова.
   - Я понимаю тебя, - сказал я.
   - Так вот. Я десять лет провёл здесь в постоянных войнах и сражениях. Можно даже сказать, что не было времени чтобы сходить в туалет.
   - И что дальше? - спросил я. - Как же ты оказался в команде Джима Серой Бороды?
   - Мы с ним познакомились на Тортуге, - ответил он. - И я решил служить ему. Он всю добычу делил поровну между всеми своими воинами. Это - потрясающий человек. И знаешь, Леонард, я считаю - что если ты на Карибах и если хочешь денег - то другого выхода, как служить Джиму, у тебя и быть не может.
   - Это интересно, - ответил я.
   - Ещё бы. Это очень интересно. И если ты сохранишь мой секрет, то я тебе могу рассказать о том, как найти Джима.
   Я задумался. Если бы мы нашли Джима и убили его, то наша военная миссия дальше бы шла как бумажный кораблик в речке. Но если бы я с Грунвалом нашли Джима и завербовались к нему, то мы бы вернулись с большими сундуками назад. Лизавета явно ждала того, что наша жизнь полностью изменится после моей командировки. Но служба Англии, действительно, сулила либо пулю в рёбра либо деревянный дом на окраинах Лондона.
   - И как же мне найти Джима Серую Бороду? - спросил, наконец, я.
   - О, ты всё таки просветлел, - сказал Анхель. - Джим имеет свой дом на Тортуге. Даже больше можно сказать, Джим - управляющий Тортуги, этого большого острова. Он там хозяин.
   - Но как попасть туда?
   - Для этого и нужна моя карта, - сказал Анхель.
   - Это крайне интересно, - проговорил я. - Интересно настолько, что я готов хоть сейчас ехать туда.
   - Вижу, как ты загорелся этой идеей. И я скажу, что ненапрасно.
   - Но у меня есть один вопрос, - сказал я. - Как ты оказался здесь, Анхель?
   - Это очень короткая история. Я всё своё имущество отдал церкви.
   - Что, серьёзно?
   - Ага.
   - Интересно, - сказал я. - Но слабо верится.
   - Это было несколько лет назад. Я влюбился в одну дамочку из Франции. Я ей покупал почти всё, что она попросит. И знаешь, что дальше? Я нашёл её в постели со своим кузеном. Когда я их застукал, я убил и её и своего кузена.
   - Даже не знаю, что и сказать, Анхель.
   - Ничего не говори. Мне деньги и золото больше не нужны, Я твёрдо решил, что умру здесь, на Карибах.
   Анхель выпил немного рома, и подкрутил свои усы. И потом сказал:
   - А что на счёт карты, то закажи для меня ещё рому, и я тебе её отдам. За просто так.
   - Пускай будет так, - ответил я.
   Я подошёл к хозяину и заказал у него две кружки рома.
   - Держи, - сказал Анхель, вынув свёрток из-за пазухи, и вручил его мне. - Это мой тебе подарок.
   - Благодарю. И в какие дни Джим бывает там?
   - Почти в любые, - ответил Анхель. - Он проводит всё своё время после сражений именно там.
   - Спасибо тебе, Анхель, - сказал я, желая направиться обратно в гарнизон. Время то было уже позднее.
   - Удачи тебе, - молвил он, не желая меня задерживать.
   И я с некоторым возбуждением отправился в гарнизон. По дороге я думал обо всём этом. И в конце, когда дошёл до своей постели, моя первая мысль перед сном была - нужно обязательно всё обговорить с Грунвалом. И что-то мне подсказывало, что он будет согласен.
   На утро нас ожидало построение и некоторые учения. После них командир нас отпустил, и мы с Грунвалом направились в таверну. Там, к слову, не было Анхеля.
   Мы сели за стол. Официантка принесла нам немного выпить. И я рассказал о нашем с Анхелем диалоге Грунвалу. Когда он дослушал всю историю до конца, он улыбнулся, поставил кружку на стол и сказал:
   - Тор, мы будем полными дураками, если откажемся от этого.
   Я ответил:
   - Грунвал, точнее, Фредель. Ты полностью прав. Но как мы окажемся на Тортуге, если мы служим сейчас Англии и имеем определённые обязательства?
   Грунвал отмахнулся.
   - Это всё ерунда, - сказал он. - Мы можем бежать отсюда. Мы можем взять паром до Порт-Ройял, и оттуда направиться уже на Тортугу.
   - Всё верно, Фредель. Но на нас тогда начнётся охота. Мы будем считаться дезертирами.
   - А не всё ли будет равно? Ведь мы к тому моменту окажемся на Тортуге в команде Серой Бороды. И заработаем столько золота, что сможем бежать в Россию. А там уже и откроем угольный бизнес. Да и вообще, будем делать всё, что захотим.
   - Ты прав, - сказал я. - Значит, ты согласен?
   - Я - да.
   - И я согласен. Когда бежим?
   - Чего тут тянуть, - проговорил Грунвал. - Завтра, как все лягут спать, возьмём паром до Порт-Ройяла. Но вопрос в другом. Ты уверен, что Джим Серая Борода будет в это время на Тортуге? И вообще, как мы его там найдём?
   - За это не беспокойся, - сказал я. - Я знаю, как его там найти.
   И в самом деле. Анхель сказал, что если мы проникнем в город с неукреплённой стороны и я покажу Джиму карту, то он нас примет на аудиенцию. Так что дело было за малым - решиться. И к тому моменту мы уже решились.
   - Значит, едем? - спросил Грунвал.
   - Едем, - ответил я. - Завтра берём паром и едем в Порт-Ройял. А оттуда уже прямиком на Тортугу.
   - Отлично, - сказал Грунвал. - Нас ожидает столько золота, что даже и представить наверное сложно.
   - Главное, не сглазить, Грунвал.
   - Это точно.
   Вечер мы провели в гарнизоне. Весь следующий день прошёл в построениях и манёврах на суше. Командир нас муштровал, как сидоровых коз. И под вечер, когда он нас отпустил, мы собрались с Грунвалом у гарнизона. Мы вышли оттуда, все облачённые в военную форму. И на местном рынке мы купили обыденную одежду, а форму сожгли. И мы отправились к причалу, откуда должен был уходить паром на Порт-Ройял.
   Порт-Ройял был городом, который в недавнем прошлом был полностью занят пиратами. И теперь, когда его освободили, туда ходили паромы.
   Мы сели на один из таких. Билеты стоили сущие копейки. Таким образом, мы благополучно отчалили от нашего бывшего места дислокации.
   Корабль шёл долго. У нас было время с Грунвалом, чтобы поговорить.
   - Какие у тебя ощущения, Тор? - спрашивал он.
   - Я думаю, что всё будет хорошо, - ответил я. - Проведём пару лет с Джимом Серая Борода, и потом отправимся назад.
   - Но в Англию нам путь будет закрыт, - сказал Грунвал.
   - Да, так и есть. И поэтому отправимся в Россию. Местные монархи очень лояльно относятся к иностранному капиталу. Прикупим себе несколько поместий, откроем какое-нибудь дело. К слову, придумаем потом, Грунвал.
   - Да. Но знаешь, Тор. У меня аж волнение в животе разыгралось от нашего с тобой предприятия.
   - Это почему? - спросил я.
   - Даже не знаю. Возможно, из-за будущей нашей добычи.
   - Но пока-то её нет у нас. Пока мы голые как индейцы. И надо будет потрудиться, чтобы добыть эти сокровища.
   - Да, - сказал Грунвал. - Надеюсь, наш труд будет хорошо оплачен.
   - В этом не сомневайся, - сказал я. - Джим, как говорил Анхель, очень щедр. Осталось только доплыть до Тортуги.
   Мы прибыли в Порт-Ройял через восемь часов. Мы сразу отправились в местную таверну, где можно было взять две койки для ночлега.
   Ночь прошла спокойно. Грунвал спал как убитая свинья, а я всю ночь провёл в размышлениях. Я думал о моей судьбе. О том, как был богом в недалёком прошлом. И о том, как судьба занесла меня в такие далёкие земли, как Карибы. И я не знал, что нас ожидало дальше. Судьба преподнесла уже очень много сюрпризов, и я был готов принять ещё несколько.
   На утро Грунвал был свеж как огурец. Он встал и одел свою одежду. И сказал мне:
   - Ну что, пора отправляться на Тортугу.
   - Да, самое время.
   Мы отправились в порт чтобы поговорить с моряками и выяснить, кто из них направлялся туда. Оказалось, что один старик вёз туда с десяток девах и всякую утварь. Мы уговорили его подбросить нас. Но он сказал, что ищет человека, у которого есть карта поселения, чтобы проникнуть в город. Потому что все знали, что Тортуга - неприступная крепость, и что проникнуть можно туда только с неукреплённой стороны. Но так как мало у кого была карта, то почти все подолгу блуждали в джунглях Тортуги, либо возвращаясь ни с чем, либо помирая от укусов всяких тварей.
   Карта у нас была. Поэтому мы быстро сговорились со стариком. Он очень обрадовался, когда узнал о карте, и пригласил нас в капитанскую каюту на ночлег.
   Мы плыли двое суток и приплыли на Тортугу. Капитан корабля, этот самый старик, сказал, что мы можем брать лодку и причаливать к берегу, а он же ожидал своего напарника и поэтому не спешил высаживаться. Он перерисовал карту - мы подумали, что в этом нет никакой опасности, и поэтому спокойно позволили ему это сделать. Тем более, что старик не внушал никаких подозрений.
   Мы подплыли на лодке к острову. Нас встретили джунгли. И мы достали карту, и пошли ровно по тропинкам к городу. Спустя несколько часов мы оказались у входа в город. У ворот стояла стража с ружьями - три человека. Я объяснил им всю ситуацию, показал карту, на что они ответили:
   - Если вы ищете Джима Серую Бороду, то он сейчас отдыхает. Но вы можете пока что осмотреть город.
   И я ответил:
   - С радостью это сделаем.
   Нас впустили в город. Город был средних размеров по меркам Карибских островов. Может, там жило тысячи две человек. Мы сразу отправились в таверну. Там мы заказали по паре кружек рома и только после отправились осмотреть город. На самой окраине стоял губернаторский дворец, где, очевидно, и находился Джим Серая Борода. Но так как он в тот момент предавался отдыху, то мы отправились дальше на осмотр города. Первым делом мы пошли в порт. Там, на местном рынке, торговали фруктами и разным оружием. Я присмотрел себе новый пистолет. Грунвал купил себе шлем принадлежности испанской армии.
   Мы шли по набережной. Я ел финики, а Грунвал рассматривал свои покупки. И он сказал:
   - Тор, посмотри. Это очень прекрасное место. Заметь, насколько богато здесь живут люди.
   - Да, я это вижу, - ответил я.- Но нам нужно встретиться с Джимом. Охрана сказала, что мы сможем его побеспокоить вечером перед после восьми часов.
   - Так. И где мы проведём это время?
   - А пошли в таверну.
   - А пошли, - сказал Грунвал.
   Мы снова оказались в таверне. И там мы себе уже ни в чём не отказывали. Мы взяли много еды и много алкоголя - благо, деньги позволяли. На Грунвала засматривалась одна девица. Но я удержал его рукой от того, что бы он шёл к ней.
   - Грунвал, помни о том, что главное это - умеренность.
   Грунвал отмахнулся и сказал:
   - Опять Тор ты со своими нравоучениями.
   И мы остались до вечера в таверне. Когда время подошло, мы отправились в губернаторский дворец, чтобы поговорить с Джимом. Стража нас пропустила после того, как мы показали им карту. Карту они сразу же изъяли.
   Мы вошли в большую комнату. Там, за письменным столом сидел мужчина, абсолютно выбритый и прилежно причёсанный. Он сказал нам:
   - Добрый вечер, господа. Представлюсь вам, я - Джим Серая Борода. Заходите, присаживайтесь. А главное - расскажите, зачем вы явились ко мне.
   Мы, несколько удивлённые тем, что перед нами был тот самый знаменитый Джим, присели на диван поодаль. И я взял слово:
   - Мы служили английской короне. И мы, не желая больше мириться с этой монархической властью, решили завербоваться к вам, Джим.
   - Но откуда у вас карта? - спросил он.
   - Нам её дал Анхель.
   Джим задумался буквально на секунду, и потом сказал:
   - Я помню Анхеля. Замечательный был человек и солдат.
   - Тоже самое он говорил и про вас, - сказал я.
   Джим улыбнулся. И потом сказал:
   - Коль всё так, то я принимаю вас в свою гвардию. Переоденьтесь же. В таких одеждах непозволительно ходить по такому прекрасному городу. Моя служанка даст вам денег. И на следующей неделе будем ваша первая вылазка в море под моим начальством. А теперь вы можете идти. Остановиться вы сможете в местном отеле. Скажите просто, что вы от Джима.
   Мы всё внимательно выслушали. И потом Джим велел нам удалиться. Мы отправились в отель. Джим сказал, что в следующий вторник мы должны будем загрузиться на корабль. И также он сказал, что нам выдадут всё оружие. Что же, очевидно, нас ожидало нечто стоящее.
   До вторника мы занимались всякими пустяковыми делами. Грунвал закрутил роман с местной девицей, я же в основном всё время гулял по городу и изучал малочисленные достопримечательности - церковь, галерею и порт.
   Во вторник мы, как и велел Джим, собрались с самого утра в порту. Джим явился через час. Он взглянул на нас и сказал:
   - Ну что, бойцы. Готовы к плаванью?
   И я ответил:
   - Не то слово, Джим.
   Мы погрузились на корабль. Джим велел нам занять место в каюте. У него была очень слаженная команда - каждый знал что делать. Джим сказал, что мы будем в абордажной группе. Что же, подумал тогда я, не в первой нам это. И корабль отчалил от Тортуги.
   В ходе плаванья мы сидели в каюте, которую нам выделил Джим. У него был большой корабль, примерно на пятьдесят пушек, и беспокоиться за нашу безопасность было не с чего.
   Во время плаванья мы натыкались на разные торговые корабли. Но Джим каждый раз говорил морякам, чтобы держали паруса выше - все знали, что если Джим и берётся за дело, то только за крупное.
   После семи дней плаванья мы, наконец, обнаружили это самое крупное дело. Плыл большой торговый галеон с большим экипажем. Джим сказал, чтобы все приготовились - было ясно, что он выбрал этот торговый корабль нашей целью. Были наставлены паруса и мы со всего хода летели к добыче. Джим приказал зарядить пушки картечью, чтобы поранить их паруса и сделать так, чтобы они от нас уже никуда не убежали. Когда мы поравнялись с тем кораблём, раздался оглушительный залп - и большинство их парусов были полностью изрешечены. Теперь дело было за нами - за абордажной группой.
   Мы подплыли поближе к тому кораблю. И на подвязных верёвках один за одним переправлялись на вражескую палубу. Нас встретило несколько десятков солдат. Я убил троих - одного с пистолета, который мне вручил Джим, и двоих заколол шпагой. Грунвал был менее расторопен - его жертвой пал всего один солдат.
   Спустя час мы полностью завладели кораблём. Джим переправился туда и велел выломать дверь в капитанской каюте. Когда мы это сделали, Джим вошёл туда вместе с нами, и перед нами предстал капитан торгового корабля. Джим сказал, чтобы мы его умертвили - что и было вскоре сделано.
   В каютах корабля оказалось множество шёлка, а в ещё одной мы нашли целый сундук испанских монет чеканки королевского двора. Мы погрузили всё добро на корабль, и оставили его плыть в море, но с полностью вырезанной командой. Таким образом, это был как корабль призрак. И только одно говорило, что там ступала нога Джима Серой Бороды - мы повесили свой флаг в виде черепа на его мачту.
   После этого мы отправились назад на Тортугу. Там мы выгрузили всё добытое, и Джим собрал после этого нас всех - а это было около двухсот человек - в своём губернаторском дворце. Он говорил:
   - Молодцы, ребята. Все сработали слажено.
   И когда он проходил мимо нас с Грунвалом, он сказал:
   - Леонард, ты особенно молодец. Я видел, как ты положил тех троих. Это было мастерски.
   И он похлопал меня по щеке.
   Джим велел, чтобы добыча была разделена между всеми поровну. И нам с Грунвалом досталось очень много денег по тем временам. Если говорить в вещественном эквиваленте, то мы могли купить добротное поместье где-нибудь в Португалии и жить пятьдесят лет практически безбедно.
   Это были времена, когда пираты жили лучше, чем короли. И в правду, мы могли себе очень много позволить. И, очевидно, с этим не могли мириться правительственные войска. Нас всячески выискивали, как недавно мы сами выискивали, служа Англии.
   Так прошёл год. Мы, как только обретали добычу, переводили всё в банк в Порт-Ройяле, чтобы в случае чего, смочь снять эти средства тогда, когда будем находиться на континентальной Европе. Так делали и остальные члены нашей команды, включая и самого Джима.
   О Джиме ходили легенды. Говорили, что это - самый настоящий кровожадный бандит. Доля правды в этом была. Он действительно не щадил никого, кто попадался к нему в руки. Но, с другой стороны, со своими людьми он был очень щедр, даже, можно сказать, по-отечески щедр. Никто из нас ни в чём не нуждался.
   Тем часом наша кампания затягивалась. Обретая богатство, мы стремились обрести ещё больше. И так было каждый раз. Когда мы видели даже небольшую торговую шхуну, у всех возникала мысль - "чем же можно поживиться с неё?". И, таким образом, наше приключение на Карибах обещало затянуться ещё на несколько лет.
   В то же время, была и другая опаска. Наши данные, меня и Грунвала, были разосланы по всему шельфу. Нас считали дезертирами и беглецами. Конечно же, доля правды в этом была, даже огромная доля. Но нам сейчас не было никакого до этого дела. Мы были с Джимом Серой Бородой, а значит, бояться было нечего.
   Так и было до недавнего времени. Но однажды, когда все спали в своих домах на Тортуге, раздался звон с башен. Все поднялись. И было понятно - это правительственные коалиционные войска, наконец, добрались до нас. Они хотели взять штурмом Тортугу.
   Мы поднялись с кроватей и отправились в губернаторский дворец. Там находился Джим и несколько его советников. Он расхаживал из стороны в сторону.
   - Джим, но ведь когда-то это должно было случиться, - сказал человек рядом с ним.
   - Я знаю. И у нас есть все силы, чтобы ответить. Но дело даже не в этом.
   - А в чём?
   - Они создали прецедент. Теперь нам не избежать таких нападений и впредь.
   И вправду, все очень боялись подплывать к Тортуге, поскольку знали, что это был укреплённый город-замок, который способен отразить любые атаки.
   Но в тот раз всё обошлось. Мы успешно отбили это нападение. И так благополучно продолжалась наша миссия - грабить, убивать и забирать. Но в один из моментов меня начала беспокоиться этическая сторона нашего дела.
   Это был сентябрь, тёплое осеннее утро. Мы плыли на корабле и увидели вдалеке торговую шхуну. По обычаю мы взяли её на абордаж, подплыв поближе. Все мужчины на корабле были вырезаны. Мы начали обыскивать каюты. И там, в одной из них, Джим нашёл женщину с ребёнком.
   - Пощади их, - говорил советник Джима, Роберт.
   Джим посмотрел на Роберта, толкнул его и сказал:
   - Я - Джим Серая Борода. И ты это знаешь.
   Джим бросил через плечо мне:
   - Леонард, умертви их. А я выйду.
   Но я сразу ответил:
   - Джим, я не буду этого делать.
   - Это почему? - спросил он, насупив брови.
   - А потому, что это женщина и это маленький ребёнок.
   - Я - Джим Серая Борода, - сказал на повышенных тонах он.
   - Мы все это знаем, - сказал я. - Но прояви же милосердие.
   Джим задумался на секунду. И через мгновение он достал пистолет и прикончил эту несчастную со своим чадом двойным выстрелом.
   Так у меня начали закрадываться сомнения. Одно дело, убийство взрослого мужчины. Другое же, убийство беззащитной женщины. Он мог бы взять её в наложницы - это бы все поняли - но убивать. Это уже было безрассудство.
   Когда я сидел на кровати в своём доме на Тортуге, ко мне подошёл Грунвал и похлопал по плечу. Он сказал:
   - Тор, расслабься.
   - Не могу, - ответил я.
   - Почему?
   - Я дрался на святых землях за принципы Христовы. А Джим их прямо нарушает. Мне не по себе от этого.
   - Все нарушают эти принципы, - сказал Грунвал. - Это - жизнь, Тор. И могу поздравить тебя, ты, как и все мы, живёшь в этом мире и этой жизнью.
   - Недавно мы о том же говорили с Лизаветой. Но я был на обратной стороне.
   - Так что же теперь, Тор? В тебе начала просыпаться совесть?
   - Не знаю, Грунвал. Но мне кажется, что это всё неправильно.
   - Почему же, Тор?
   - А потому. Есть всегда какие-то границы дозволенного. А у Джима...
   - А у Джима их нет, - подловил Грунвал. - Мы все это знаем, Тор. И именно поэтому он самый грозный пират в этих местах. Именно поэтому, Тор.
   У меня уже не оставалось сил спорить. Я лёг на кровать, и попросил Грунвала уйти. Я заснул очень беспокойным сном.
   Следующий день был полностью свободным - Джим дал время отдохнуть своей команде. Я сидел в местной католической часовне, которую построили на деньги от награбленного соратники Джима.
   В какой-то момент мои размышления прервал Грунвал:
   - Что делаешь здесь? Грехи что ли замаливаешь?
   Он улыбался во все свои зубы. Мне показалось, будто он издевается надо мной.
   - Нет, Фредель. Нет. Я просто в церкви, потому что здесь - покой и прохлада.
   - Вот оно что, - проговорил Грунвал. - Леонард, заканчивай эти игры разума. Они до добра не доведут.
   Он подсел рядом со мной и продолжал:
   - Мы здесь для того чтобы добыть побольше богатства.
   - Но ты ведь помнишь глаза той женщины перед смертью?
   Грунвал слегка удивился.
   - Тор, - сказал он шёпотом. - И ты после этого называешь себя богом всех скандинавов? Ты, который вёл кровопролитную войну, в которой погибло больше десяти тысяч твоих воинов - в битве против Феоха. Тор, ты что, чокнулся?
   - В том то и дело, Грунвал, - ответил я. - Что мы уже не боги. Мы - люди.
   - Только бессмертные, - сказал Грунвал.
   - Говори тише.
   - Хорошо.
   Священник в церкви проводил свою мессу. И у нас было время чтобы поговорить.
   - Я думаю, что нужно возвращаться.
   - Что? - не поверил Грунвал. - Сейчас? Когда всё только начинается?
   - Ты только и думаешь о золоте, Грунвал.
   - А ты играешь из себя святошу, Тор.
   - Мне нет нужды притворяться тем, кем я не являюсь, - сказал я. - И не я, а ты служил папским псам.
   - Не вспоминай об этом, Тор. Это уже переговорено сотню раз.
   - Ты прав, Грунвал. Нам не надо ссориться.
   - И я об этом.
   Священник читал молитвы. В церковь начали стекаться люди.
   - Пойдём, пройдёмся, - сказал я Грунвалу.
   Мы вышли на улицу и направились на набережную. Там было почти никого в те минуты.
   - Только не говори, что ты хочешь отправиться домой, - сказал Грунвал.
   - Я думаю об этом.
   - И в каком ключе ты об этом думаешь?
   Я ответил:
   - А в таком, что это будет бесконечное насилие, если мы здесь останемся.
   - Но ты знаешь, Тор, что Джим нас так просто не отпустит.
   - Да чихать я хотел на Джима, - не выдержал я.
   - Но тем не менее. Как ты хочешь уехать отсюда?
   - Доплыть до Порт-Ройяла, а оттуда уже до Лиссабона. Откуда мы направимся в Россию.
   - Вот оно как.
   - Ты ведь знаешь, Грунвал, что все наши деньги - в банке. У нас есть расписки, и мы сможем снять все деньги в Москве. Или в Новгороде. В общем, придумаем, куда отправиться. Но я говорю тебе точно - я уже сыт по самую макушку тем, что здесь происходит.
   - Вот так всё бросать на полпути? Мы ведь сами хотели этого всего.
   - Я не думал, что всё будет именно так, как происходит, - сказал я.
   - А что ты думал, Тор? Что здесь будут сказочные принцессы и ослики с ушками? Это - война, Тор. Не мне тебе объяснять, что стоит за этими пятью буквами.
   Я остановился возле пляжа и присел на корточки на песчаном берегу.
   - Я знаю, к чему приводит бесконечная жажда наживы. Помнишь, я тебе рассказывал о Сицилии и о Рожере? Знаешь, как он кончил? Он ввязался в войну на Севере Италии. И знаешь, что случилось, когда его схватили его же враги? Ему отрезали уши и закапали в нос и рот смолы - и он умер от страшных мучений.
   - К чему ты это?
   - А к тому, что пришло время - время остановиться и уехать в тихое место.
   - Ты как старая бабка.
   - Но те не менее, Грунвал, это - моя позиция. И я собираюсь драть отсюда через неделю, на первом же пароме до Порт-Ройяла.
   Грунвал посмотрел на солнце и молчал несколько минут. И потом сказал:
   - Если всё так, Тор. И ты ничего не можешь поделать с собой, то что мне остаётся?
   - Оставайся здесь и служи дальше Джиму. Я тебя не буду осуждать.
   - Я не смогу, Тор, здесь без тебя.
   - Это почему? - спросил я.
   - Я думаю потому, что я считаю тебя другом. А друзей в беде бросать - плохое занятие.
   - А какая у нас беда?
   - Беда с твоим душевным состоянием.
   - Ну это верно, - сказал я.
   - Так что же? - спросил Грунвал.
   - Я еду на следующей неделе. И я буду очень рад, если ты ко мне присоединишься.
   - У меня нет выбора. Я - с тобой, Тор.
   - Вот и договорились, дорогой Грунвал.
   Мы пошли в таверну, где уже надо было соблюдать условности - называть Грунвала Фределем, чтобы никто ничего не заподозрил. Мы взяли по три кружки рома - такое было у меня состояние. Желание напиться, одним словом.
   - Леонард, - сказал Грунвал. - Давай хотя бы это время, что нам здесь осталось, проведём по-царски.
   - Это как? - спросил я.
   - А так. Возьмём по проститутке. Снимем дорогие номера в отелях.
   - Даже не знаю, - ответил я.
   - Давай же. Чего нам уже сдерживать себя?
   - Я подумал сейчас о Лизавете.
   - И что же ты о ней подумал? Да брось ты это, дорогой друг. Женщины - это женщины. И надо ясно их разделять от реальной жизни.
   Я задумался на несколько секунд, потом сделал три больших глотка рома. И после этого произнёс:
   - Твоя взяла. По проститутке - так по проститутке.
   Грунвал вышел куда-то, и через двадцать минут у меня на коленях сидела голубоглазая шатенка, которую он привёл для меня.
   - Мальчики, развлекаетесь? - спросила она.
   Я, стыдно признать, немного застеснялся. У меня был опыт других женщин, помимо Лизаветы. Но всё равно, раскованно я себя чувствовал только с ней.
   - Леонард, давай. Обними её, - подталкивал Грунвал.
   Я обнял эту привлекательную особу. Так мы и просидели несколько часов. А потом Грунвал ушёл в отель со своей ненаглядной, которую привёл для себя. А я остался сидеть с девушкой, которую, как потом оказалось на утро, звали Рита.
   - Пойдём и мы в отель, - сказала она. - Твой друг мне хорошо заплатил. И я намерена доставить тебе истинное и полное удовольствие.
   Я немного поупрямился. Затем заказал ещё выпить - и себе и ей. И после этого мы всё же пошли в отель.
   На утро я проводил девушку. Она осталась очень довольна проведённой ночью. Но это всё - мелочи.
   Неделя шла очень медленно. В один из дней меня вызвал к себе на аудиенцию Джим. И я пришёл к нему, и он сразу заявил:
   - Леонард, через месяц мы планируем поход на Антильские острова. Ты только представь, сколько золота мы добудем. Что ты об этом думаешь?
   Я ответил:
   - Это - замечательно.
   - Рад видеть в тебе такой настрой, - сказал он.
   Я не хотел никому говорить о моём намерении покинуть Джима. Точнее, это представляло бы большую опасность - мы все видели случай, когда одного человека из его команды подвесили за ноги на главной площади. И он провисел ровно неделю, пока не умер. И все знали, что именно такая кара ожидала любого, кто решит изменить Джиму.
   Неожиданно Джим сказал:
   - Леонард, я кое-что знаю.
   Я напрягся. И он продолжал:
   - Я знаю, что ты хочешь покинуть наш остров и мою команду. Это - правда?
   Я замялся на мгновение. Я не знал что ответить. Поэтому сказал всё, что думаю.
   - Это так.
   В душе я удивлялся, откуда Джим это узнал. То, что ему об этом рассказал Грунвал - это было полностью исключено. Значит, нас услышали, когда мы говорили в церкви.
   - Почему ты этого хочешь? - спросил Джим.
   - Мне стало противно насилие ради насилия, - сказал я абсолютно те слова, которые витали в моей душе.
   - А как же золото? Тебя это не подкупает, Леонард?
   - Всему есть предел. В том числе, и золоту. Мне больше не надо.
   - Понятно всё, - сказал Джим.
   Он подозвал меня сесть с ним за стол. Наши глаза находились друг напротив друга. Джим достал из тумбочки бутылку и стаканы.
   - Ты не против? - спросил он.
   - Нет.
   Он налил два стакана виски.
   - Леонард, ты знаешь, у меня такие же мысли как и у тебя.
   Я не поверил своим ушам.
   - А как же та женщина, которую ты убил? И тот младенец почти зародышеского возраста?
   - Я не могу себя контролировать в такие моменты.
   - В какие моменты? - спросил я.
   - В моменты, когда все смотрят на меня. Все знают, что я - Джим Серая Борода, гроза всех наших врагов. Вот как бы ты поступил в тот момент вместо меня?
   - По крайне мере, я бы взял ту женщину с собой на корабль и отправил бы в Порт-Ройял.
   Джим залпом осушил стакан и налил себе ещё.
   - Но я не мог так поступить.
   - Почему?
   - Потому что всегда поступал жестоко. За что меня и уважали.
   - Тебя уважают не за это, Джим.
   - А за что? - спросил он.
   - А за то, что ты справедливый капитан. Ты справедлив к своим подчинённым. Но..
   - Что ещё за "но"?
   - Но также ты и жесток. И потому тебя все бояться.
   Джим поднял на меня свои глаза.
   - Кроме тебя, Леонард? - спросил он.
   - По всей видимости, да.
   Джим достал ещё одну бутылку - предыдущая была полностью прикончена.
   - Знаешь, Леонард, о чём я думаю? - спросил он.
   - Я не умею читать мысли.
   Джим улыбнулся.
   - Я думаю, что хочу закончить с этим. С пиратством. И собрать все свои деньги и отправится куда-нибудь в другое место.
   - Это - правильное решение, Джим.
   - Я тоже так думаю, - ответил он.
   К Джиму пришли какие-то люди. Он велел охраннику, чтобы тот передал, что его следует подождать.
   - Я думаю, что поход на Антильские острова будет моей последней работой, - сказал он. - И поэтому я прошу тебя, Леонард, побудь с нами ещё две недели. А потом мы распустим всю нашу команду. Было время воевать, теперь настало время успокоить свою плоть.
   - Я рад слышать такие слова от тебя, Джим, - сказал я.
   Джим ещё раз улыбнулся. Он сказал:
   - Значит, у нас остались эти две недели. Леонард, можно у тебя попросить совета?
   - Конечно, - ответил я.
   - Куда бы ты направился, будь у тебя столько золота, сколько у меня?
   - Даже не знаю.
   - Ну, Леонард. Предположи хотя бы. Вот куда ты потом направишься?
   - Я направлюсь в Россию.
   - А почему именно туда?
   - Потому что это спокойное место.
   - И чем же оно спокойное?
   - После правления Петра Россия стала самой мощной державой в регионе. Я думаю, что так ещё будет долго. А посему - там можно спокойно жить.
   - Интересные мысли, - сказал Джим. - Но это уж слишком экзотическая страна.
   - А вообще, Джим, решай сам. Чтобы потом не винить никого в неправильном решении.
   - Знаешь, Леонард? Когда мне было шестнадцать, я впервые оказался здесь, на Карибах. Я служил юнгой на одной шхуне. И мне всё мерещилось золото в голове. Даже больше - почти каждую ночь мне снились сокровища. И вот теперь, Леонард, когда я обрёл это всё, я понял - что этим не должно всё заканчиваться. Этим должно всё только начинаться.
   - Золотые слова, Джим, - сказал я.
   - Так что же, Леонард? Решено? Две недели и ты можешь плыть домой. Даже больше тебе скажу - мы поедем вместе до Лиссабона.
   - Было бы отлично, - ответил я.
   - Пока время есть. Занимайся, чем хочешь. Запомни, после этого похода мы не будем нуждаться ни в чём всю свою жизнь. Так что стоит предпринять эту затею, но уже точно в последний раз.
   - Договорились, Джим. Две недели я буду с тобой.
   - Начнётся заваруха, - сказал он. - С нами будет ещё десять кораблей. Так что, считай - Антильские острова почти в наших руках.
   Джим проводил меня до выходной двери. И сказал напоследок:
   - Всё у нас получится.
   Эти две недели до похода на Антилы прошли со скоростью летящей пули. Вся Тортуга, все местные головорезы только и делали, что судачили о предстоящей вылазке. Сюда начали стекаться корабли, и таким образом, наша флотилия достигала порядочным размеров. И это позволяло надеяться - надеяться на то, что наша вылазка на Антилы пройдёт успешно.
   Задача была простой. На Антилы из Испании прибывала тортовая флотилия. И наша задача была перехватить их по их пути на остров Негрого.
   Задача облегчалась тем, что, по слухам, эту флотилию собирались сопровождать всего два галеона испанской армии. И вскоре слухи подтвердились - в порт Тортуги вернулась шхуна, капитан которой говорил - "всё в порядке, ребята. Их всего два".
   В тот день я проснулся на несколько часов позже, чем обычно. Я хорошо позавтракал в тот день. Эти минуты мне помнятся до сих пор. Ещё бы, такая крупная операция. А главная, это последние мои мгновения на Карибах. Даже от местного воздуха меня уже начинало тошнить, не говоря уже обо всём, что сопровождало моё пребывание там.
   Ко мне подошёл Грунвал. Он принёс флягу рома.
   - Тор, пока ещё есть время до отправления. Давай выпьем по кружке.
   - Я не против, - ответил я.
   Мы пошли в дом Грунвала, который он снимал у одного места в наше пребывание там. Мы расселись, как цари, в комнате на нижнем этаже.
   - Ну, какие чувства?
   - Радостные, - ответил я.
   - Так хочется домой?
   - Очень хочется.
   - Скоро будем там, - подытожил Грунвал.
   Мы прикончили бутылку, и отправились переодеваться и собирать оружие для нашего предприятия.
   Когда я стоял перед зеркалом в доме, который снимал с ещё четырьмя пиратами, такими же, как и я служивцами Джима, у меня закралась неприятная мысль. Я посмотрел на своё отражение и немного огорчился. Мне показалось, что я немного, но постарел. Об этом говорили морщины на моём лице. Бороду я уже давно не носил - не в моде она была в тех местах, в которых я был. Но тем не менее морщины довели меня до неприятной мысли - я устал бегать. Я искренне скучал в тот момент о том времени, когда мы с Лизаветой жили на самом Севере. И о тех мгновениях, когда я приезжал в деревни своих детей викингов и меня встречали как настоящего бога. Всегда закатывался банкет в мою честь, ходили танцы и рекою лилось зелье. Но теперь... Но теперь всё было уже не так. И до сих пор свыкнуться с этим не так просто. Но, что сделано то сделано. Как говориться, топор летит - значит, его в твоих руках уже нет.
   Я выбрал обычную одежду для этого действа. Но взял самую лучшую, трофейную саблю из своего сундука - ту, которую добыл в одном из сражений. Зарядил свой пистолет - и всё было готово к тому, чтобы дело завершилось успехом.
   Джим встретил нас уже на корабле. Он был весь, можно сказать, при параде. На его голове была бандана - такая, которую одевали моряки, чтобы не морозить мозговые полушария.
   Джим произнёс речь:
   - Дорогие мои собратья. Мы находимся в нескольких мгновениях от того, чтобы плыть домой. Плыть домой к вашим жёнам, сыновьям, любовницам, бабушкам. И я прошу вас, дорогие мои подданные, проявите же отвагу в этом бою. Да здравствует настоящая свобода!
   Команда встретила эти слова с большим воодушевлением. И так мы отчалили.
   Мы плыли около суток, пока не увидели Негрого на горизонте. Наша задача была полностью перекрыть путь в порт и из него - чтобы никто не мог предупредить наших врагов.
   И, спустя два дня нашего стояния, мы увидели на горизонте первый корабль. Сабля была воткнута - время было действовать. Корабль Джима, на котором мы находились, повёл всю нашу армаду в бой.
   Через час уже раздался первый залп с наших орудий. Задача была простая - обезвредить два вражеских галеона. А дальше - а дальше торговые шхуны сдадутся сами.
   Мы взяли один галеон на абордаж. На его борту нас встретила отборная испанская гвардия - по всему было видно, что континентальная Испания серьёзно отнеслась к этой заморской кампании.
   Бой проходил тяжело. Нас было сорок человек, врагов же - около двух сотен. Нам нужно было дождаться, пока остальные корабли присоединяться к нам и высадят свой десант на галеон.
   Мы бились как дикие лисы - я метко жалил саблей. Я умертвил три-четыре человека. После этого я посмотрел на Грунвала - он был в самой гуще событий. И мне показалось, что ещё немного - и он свалиться навзничь.
   Поэтому я рысью метнулся к нему и начал помогать отбиваться. Тем часом, нас прижимали к борту. Нас оставалось около двадцати, тогда как врагов почти не убавилось. Ещё несколько мгновений - и нас поджидала бы участь рыб, которые плавают в океане.
   Но, слава Богу, всё обошлось. Нас поддержали ещё два корабля. И, таким образом, силы стали полностью равны. Мы начали теснить вражеские ряды. И спустя час я лично заколол последнего солдата. Дело было сделано - теперь на этом галеоне мы были хозяевами.
   Оставался второй галеон. Но там ситуация развернулась таким же образом - он был схвачен.
   Ясно было видно, что эта флотилия не ожидала нашего нападения. И, поэтому, неожиданность стала нашим большим козырем.
   Экипаж на испанских торговых судах нисколько не противился тогда, когда мы велели им следовать под нашим конвоем на Тортугу. И оно было понятно - одно неверное слово, и они все были бы вырезаны.
   Мы прибыли на Тортугу. Наши люди разгрузили все шлюпки. На них оказалось как никогда много золота - видно, испанская корона направляла солидную финансовую помощь своим отдалённым колониям.
   Джима спросили:
   - Джим, старина. Что будем делать с командой этих кораблей?
   Джим, казалось, на несколько секунд задумался, и потом ответил:
   - Отпустите их.
   - Что? - не поверил своим ушам Нестор, его главный советник.
   - Отпустите.
   - Ты уверен, Джим?
   - Абсолютно.
   - Но почему? - спросил Нестор.
   - Пора начинать писать новую страницу своей жизни, - ответил Джим.
   Так и было сделано - все эти люди и капитаны тортовых кораблей были отпущены. Правда, без содержимого своей посылки. Но это уже для них были мелочи - ведь Джим сохранил им жизнь, хотя по всем пиратским законам должен был поступить иначе.
   На следующий день собралась большая вечеринка в губернаторском дворце Джима. Вся Тортуга отмечала этот успех. Джим подошёл ко мне и сказал, чуть погодя:
   - Леонард, ты уже точно решил, что едешь?
   Я ответил:
   - Да. А что?
   - Я вот пока ещё сомневаюсь.
   - Джим, нисколько не сомневайся. Это тебя до добра не доведёт.
   - Я знаю. Но мне тяжело всё это бросить. И, в конце концов, кто будет управлять Тортугой?
   - Назначь приемника.
   - Но кого?
   - Того же Нестора. Он бы продолжал твою славу, если ты всё ещё хочешь эту славу сохранить.
   - Моя слава - единственное, что у меня есть, кроме золота.
   - Пора начать всё сначала, Джим, - сказал я.
   - Да, ты всё же прав, Леонард. Я так и сделаю. Уверяю тебя, мой дорогой друг.
   Всю оставшуюся часть дня мы просидели с Грунвалом в углу, обговаривая то, чем будем заниматься в России. Я хорошо знал географию этой страны. И потому я убедил Грунвала в том, что наш путь лежит в Краснодарскую губернию Российской империи, где правили справедливые казаки и где можно было бы спокойно заниматься своими делами. Грунвал, чуть поспорив, в итоге согласился.
   Через неделю мы отплыли от Тортуги. Джим, как потом стало известно, уплыл несколько раньше. Но он всё же решился. И именно поэтому я до сих пор сохраняю уважение к этому незаурядному человеку. Он смог сделать то, чего не могли многие люди - он смог остановиться.
   Через четыре месяца мы были в Лиссабоне. Оттуда, отправив Лизавете письмо в Лондон, мы отправились в Варшаву. В письме говорилось, что Лизавета должна нас там встретить. Так и произошло - мы встретились в одном из отелей этого города.
   Лизавета сразу подбежала ко мне, как увидела, и начала целовать мою шею и лицо.
   - Тор, я так соскучилась по тебе.
   - Я тоже.
   - Я рада, что ты жив, здоров.
   - Всё прошло хорошо, - сказал я ей. - Теперь мы богаты. Мы сможем сделать всё, что захочет наша душа. И теперь мы едем на Кубань.
   - На Кубань так на Кубань, Тор.
   На следующее утро мы взяли карету до Москвы, чтобы оттуда направиться прямиком в Кубанскую губернию.
   - Нас ожидают сладкие дни, - сказал я Лизавете по пути.
   Так и оказалось впоследствии. Но глубоко жаль, что длилось это не как мы ожидали - не вечность.
  Глава 17 Россия
   Мы приехали на Кубань, и почти сразу у нас состоялась встреча с губернатором города. Все средства, которые поступали из Европы в Россию, контролировались императорской канцелярией во избежание промышленных войн.
   Мы поселились в местной гостинице. И на следующий день нас ожидал губернатор со своими вопросами и расспросами. Он принял нас в торжественной обстановке. И спросил:
   - Кто вы есть, дорогие друзья?
   - Я - Георгий Викторов, - сказал я.
   У нас уже были подготовлены подложные документы. Благо, с такими деньгами как у нас такие пустяковые вопросы становились совсем несущественными.
   Мы все хорошо говорили по-русски, поэтому могли вести с этим государственным чиновником различные беседы. Грунвал представился как Павел Авронтьев, Лизавета теперь была Ритой. К слову, для облегчения повествования, во всех следующих главах я буду называть себя своим настоящим именем, Грунвала - Грувалом, а Лизавету - названную так в честь своей бабушки - Лизаветой.
   - Куда вы хотите вложить своё состояние? - спросил губернатор.
   У нас, по все пересчётам, было около миллионов рублей. Это была огромная сумма по тем временам. К слову, Аляску продали США всего за сумму, в семьдесят раз превышающую наше состояние к тому времени.
   - Мы пока ещё не решили, - сказал я. - Нам нужно время, чтобы освоиться здесь.
   Губернатор ответил, правда, немного замешкавшись перед этим:
   - Наши края гостеприимно примут вас. Будьте в этом уверены.
   - Мы в этом не сомневаемся, - сказал я.
   Вечером мы были приглашены на балл, где собирался весь местный бомонд. У меня мелькнула мысль в тот момент - а превышает ли наше состояние общее имущество всех присутствующих там? Наверное, если оно и отстаёт, то не на много.
   Неделю мы провели в изучении местных порядков и обычаев. Лизавета ходила на рынок и почти каждый раз приносила какие-то вязанные шапочки, рукавички. Ну что же, это женщина, а женщины, как известно, падки на всякие безделицы.
   В один из вечеров Грунвал предложил:
   - Тор, давай купим здесь местную ферму. Разведём хозяйство, будет торговать зерном с Европой. И так мы будем только приумножать наше состояние.
   - Неплохая идея, - ответил я. - Будет чем заняться тягучими днями.
   Спустя неделю все формальности были улажены. Мы завладели поместьем одной из местных знатных особ и приобрели огромные территории запашных земель, где собирались сеять пшеницу и рожь.
   Дни проходили очень размеренно. По вечерам Лизавета брала уроки игры на пианино. Спустя месяц она заявила, что хотела бы стать пианисткой, на что я улыбнулся и сказал:
   - Как твоей душе угодно.
   Грунвал помогал мне в наших делах. Усиленно за работу мы взялись не сразу. Мы дали перед этим себе несколько недель для отдыха. К слову, путешествие на Карибы дало свой отпечаток - теперь всё тело ныло, видно, от смены географических полюсов.
   Именно в один из первых наших дней на Кубани у меня состоялась дуэль с одним господином. Это было на одном из баллов, которые устраивал губернатор.
   Этот мужчина лет тридцати подошёл к моей Лизавете и начал говорить откровенную пошлятину. За что сразу получил удар в челюсть. Я хотел придавить его прямо на месте. Но нас в какой-то момент разняли. И после этого состоялся наш поединок.
   Это было в парке. Судья отсчитал сорок шагов. И после этого я обернулся и убил этого, можно сказать, негодяя выстрелом в грудную клетку. От этого он через полчаса и скончался.
   После этого случая меня начали уважать на Кубани. Но быстрее всего летела весть, что приехали богатые иностранцы и скупают всё, что попадается им на глаза. Мы так конечно не делали, но молва такая штука - если она уже началась, то никак не закончится, пока не будет найден новый повод.
   Тем часом дела шли в гору. Грунвал предлагал приобрести также и несколько угольных шахт в соседней губернии. Но потом, обсуждая это на семейном совете, мы отказались от этой идеи.
   Говоря о времени. Это был 1793 год, когда мы полностью обосновались на Кубани. Была только одна опаска - то, что люди будут смотреть на нас и думать - "почему это у меня седая голова, а этот богатей даже и не стареет?".
  Но мы это всё, разумеется, предусмотрели. Мы намеревались пожить здесь лет десять-пятнадцать, а затем отправиться дальше. Дальше по России. Благо, это большая страна.
  Лизавета же сравнивала Францию с Россией, и говорила, что наши дни во Франции были более насыщены. Возможно, всё возможно.
  Именно на Кубани я познакомился с местным атаманом Степаном. Это был хороший человек. Мы раз в неделю собирались у него дома и общались большей частью о политике. Всех беспокоила ситуация во Франции - к власти там пришли военные. Но мы были в далёкой России, так что нам не было до этого никакого дела. Во всяком случае, в то время.
   Мы втроём - я, Степан и Грунвал - очень подружились, каждый между собой. Наши встречи по пятницам стали приятной традицией.
   Степан служил императорской короне и получал жалованье от государства. С этим человеком не боязно идти плечо к плечу на поле боя - думал я.
   Словом, жизнь наша приобрела спокойный характер. Новые друзья, баллы, фуршеты - всё это сопровождало нас каждый день. И от этого было очень приятно на душе.
   При нашем там пребывании император издал указ о повышении налога - Россия готовилась к войне с французами, и посему казне нужны были деньги. Мы восприняли это спокойно - это делало нас беднее, но не настолько, чтобы бежать колесом на другой край света.
   Так минули пятнадцать лет. Мы приумножали наше богатство, занимались возделыванием земель. Грунвал - я стал это ощущать - стал по-настоящему мне близким человеком. Мы часто спорили одинокими вечерами и говорили обо всём на свете. Словом, мне полюбился он, как родной брат, которого у меня никогда не было.
   Тем часом мы переехали в другую губернию - мы переехали в Смоленск. Мы продали своё имущество на Кубани, и отправились туда. Всё же, нас гнало вперёд вполне определённое чувство - чувство самосохранения. В Смоленске было всё практически под копирку с наши Кубанскими временами - мы встретились с губернатором и он предложил нам несколько предприятий, куда можно было вложить деньги. Мы приняли это приглашение и вложили часть наших денег в производство алкоголя. Конечно, алкогольными магнатами мы не стали, но мы играли весьма существенную роль в том регионе, в котором находились.
   Как потом оказалось, место - Смоленск - было выбрано не совсем удачно. Это было близко к западным рубежам России, и это означало лишь одно - если вдруг начнётся война, но мы могли оказаться в эпицентре событий. Но войны пока ещё не было, так что мы жили вполне себе спокойно.
   Тем временем долетали вести из беспокойной Европы. Говорили, и это мы читали в газетах, что Наполеон - французский император, поставил на колени почти все страны Европы, включая и Швецию. А это означало, что он подобрался практически в притирку к границам Российской империи.
   В то время в России правил император Александр. Он распорядился усилить бдительность на границах и начал потихоньку стягивать войска в приграничные районы. Основной базой дислокации войск стал Белорусский округ, та точка, где и должны были разыграться настоящие боевые действия. Смоленск был очень близок к этому месту, и посему, войска стояли и на наших землях, в которых мы и находились в то время.
   - Не бери в голову, Тор, - говорил Грунвал. - Я не думаю, что Наполеон рискнёт идти в такие далёкие земли. Уверен, он сможет остановиться и поймёт, что это - глупости.
   - В том то и дело, Грунвал, - не каждый человек способен на это. Не каждый может остановить свою бесконечную гордыню. И посему я практически уверен, что быть войне.
   В то время мы уже обосновались на Смоленщине, и намеревались жить в этом регионе.
   У нас было много крестьян в подчинении. Но был издан императорский указ, который возвещал о том, что каждый десятый крестьянин должен быть призван в армию. И так мы решились некоторой части наших рабочих рук. Но дело было важное - поэтому мы приняли эту весть со спокойной душой.
   Так наступил 1812 год. В тот год возник некоторый паритет между Францией и Россией - армии обоих были настолько сильны, что было бы безумством сталкивать эти два корыта лоб в лоб. Но Наполеон не выглядел человеком, который решает всё разумом - поэтому здесь, в России были готовы к любому повороту событий.
   И этой войне было суждено начаться. Две могучие армии столкнулись на реке Неман. Так произошла первая битва, которая положила начало настоящему могуществу России в мире.
   В тот день мы сидели на веранде нашего прекрасного поместья в Смоленске и вели беседу. В один момент в дверь постучали - это был посол от губернатора. Он заявил с порога:
   - Французская армия напала на Россию. Каждый уважающий себя дворянин просто обязан пожертвовать деньги на эту кампанию, господа.
   Я ответил:
   - Проблемы нет. Мы выделим средства на эту войну.
   Воевать снова нам не хотелось, и посему мы решили просто откупиться от участия в этой кровопролитной войне. Но вскоре эта кампания приняла иной разворот - Наполеон захватил всю территорию Белоруссии и продвинулся вплоть до Смоленска. Мы вынуждены были бежать. Так мы покинули всё наше имущество и все наши земные угодья. И именно так мы были вынуждены волей-неволей принять участие в этой битве двух титанов на стороне России.
   Мы завербовались в армию Багратиона. Это был сильный человек - по описаниям историков. Мне же он показался обычным солдафоном. Правда, этот самый солдафон стал впоследствии очень известен на своей родине.
   Вскоре состоялось сражение у Смоленска.
  В тот день у меня было хорошее настроение. Я проснулся в нашем лагере в нескольких километрах от этого города - меня разбудила своим прикосновением Лизавета. Она шепнула:
   - Тор, вставай. Сегодня у тебя много дел.
   - Я знаю, Лизавета. Надеюсь, эта битва положит конец этой войне.
   Спустя четыре часа наша армия была полностью расквартирована. Командование этой частью было передано Барклаю де-Толли. Багратион же выдвинулся на южные рубежи России, чтобы там противостоять французскому нашествию. Но, впрочем, об этом хорошо рассказано в учебниках истории.
   Армия была построена. Генерал де-Толли объезжал войско, давая напутствие своим генералам. Я стоял во втором ряду. И когда генерал подъехал со своими советниками к нашему взводу, я увидел в его свите чертовски знакомое лицо. Я присмотрелся - и мои мысли подтвердились. Это был Перун. Я крайне, крайне удивился.
   Де-Толли подъехал к нашему взводу. Перун был рядом с ним - по правую руку. Спустя несколько минут он тоже меня заметил. Он что-то шепнул де-Толли, а потом жестом руки подозвал меня.
   - Ничего себе. Тор собственной персоной. Какими судьбами? - спросил он.
   - Жизнь занесла, - ответил я. - А ты как? Я очень удивился, когда тебя увидел. Ты так и не покинул Россию, получается?
   - Не совсем, дорогой Тор.
   Обстоятельства не давали нам поговорить. Вот-вот должна была начаться битва.
   - Тор, я тебя потом найду. Сейчас не то время и не то место.
   - Понимаю, дорогой друг, - ответил я.
   - Я найду тебя, Тор. Обещаю.
   И Перун пришпорил коня и отправился в свите де-Толли дальше объезжать войско. Я вернулся к также удивлённому, как и я, Грунвалу. Грунвал сказал:
   - Ну, ничего себе. Вот кого не ожидал увидеть, так это Перуна.
   Сражение тем временем было готово начаться. И потом генерал дал свою команду - "к бою!". И битва началась.
   Не буду описывать все подробности этой бойни - все битвы похожи как два котёнка друг на друга. Скажу лишь то, что это сражение мы проиграли и вынуждены были отступать назад к Москве.
   С Перуном в то время мы так и не смогли поговорить. После этого он пропал на очень долгое время.
   Так наступил декабрь. Война полностью была закончена - крестьяне были распущены по домам, а генералов наградили орденами и поместьями с крепостными.
   Мы вернулись в Смоленск и продолжали заниматься своими делами. Наше поместье французы почти не тронули, не считая того, что были осушены почти все бутылки вина из наших погребов. Но это, очевидно, мелочи.
   И мы начали снова мирную жизнь. Постепенно налаживали дела по хозяйству. Кстати говоря, именно в Смоленске я пристрастился к литературе.
   В этот город как-то приехал известный поэт. Его имя всем было известно - это был Пушкин. Он выступал с литературными вечерами по всей России, и в тот раз навестил и наш город.
   У дома культуры столпилось множество людей. Все хотели разглядеть его лицо, взять автограф. А кто-то совсем свихнулся, и хотел просто прикоснуться к одежде поэта. Меня, как знатного мецената и инвестора провели без очереди.
   Я сидел с Лизаветой в первом ряду. Пушкин рассказывал, активно жестикулируя, свои произведения. К слову говоря, Грунвал пропустил это мероприятие - к искусству его совсем не тянуло.
   Когда вечер закончился, был объявлен праздничный фуршет в доме губернатора, куда были приглашены все знатные особы. Центральной фигурой там стал, разумеется, сам Пушкин. Его окружили в полукруг у стены, и каждый хотел поговорить с ним. Кто-то показывал ему свои стихи, на что известный поэт морщился и отвечал - "так писать - только бумагу портить".
   Там у нас завязалось знакомство. Он подошёл ко мне после фуршета и спросил:
   - Почему это все так заинтересованы в моём присутствии, а вы со своей дамой остались равнодушны к этому? Вы не любите поэзию?
   - Поэзию? - спросил я. - Да как-то не особо.
   - Удивительно, - проговорил Пушкин. - Ну а что вы читали? Как вам слово о полку Игореве?
   - К сожалению, этого я не читал, - ответил я.
   Лизавета просто стояла рядом и облокотилась на меня.
   - Как же, и вы себя после этого называете образованным человеком? - спросил Пушкин.
   - А я и не говорил, что я - образованный.
   Пушкин рассмеялся во весь голос.
   - Я бы хотел вас пригласить к себе в дом, в котором я остановился в этот четверг. Что вы скажете?
   Лизавета повисла у меня на руке, всеми жестами показывая, что я должен согласиться.
   - Было бы здорово, - ответил я.
   Пушкин спросил, как зовут мою спутницу. Я ему ответил. Он посмотрел на Лизавету и улыбнулся - все знали, что Пушкин - известный сердцеед. Но Лизавета не оставила ему никаких шансов - её лицо было лишено всяческих движений.
   В следующий четверг мы отправились в гости к знаменитому поэту. Он нас принял хорошо - слуги повесили мой пиджак в гостиной, и после этого мы смогли пройти в главную залу его дома. На столе было много яств - мясо, овощи, и даже деликатесы из Аравии.
   После того, как мы вкусили пищу, состоялась наша беседа. Мы говорили о минувшей войне, но больше всего Пушкин хотел меня пристрастить к поэзии.
   - Смотри, Тор, - говорил он. - Стихи писать - как камушек поднять с земли - просто до безумия. Давай, попробуй сочинить четверостишие.
   Я поморщился от такого предложения.
   - Вот смотри, Тор, - не успокаивался Пушкин. - Берём предложение "вода точит камень". А концовку? Придумаешь?
   - "Камень выбросил гусар", - ответил я.
   - Хорошо, но только у тебя получилось без рифмы. Смотри. "Вода точит камень. Костёр горит как пламень. В гнезде сидят борзые. Умельцы удалые". Вот и всё. Просто, это очень просто, Тор.
   Лизавета с интересом слушала Пушкина.
   Через несколько часов, откланявшись, мы разошлись по домам. Дома сидел угрюмый как комод Грунвал, развалившись перед камином. Я спросил, в чём дело. На что он ответил:
   - Да ничего. Просто грусть на сердце.
   - Что случилось, Грунвал? Говори прямо.
   Он задумался на минуту. Видно было, что нечто нелёгкое терзало его душу. И он ответил:
   - Я вспоминаю сейчас свою семью. Сегодня по календарю день рождения моего сына. И от этого мне грустно - что я не смог их сберечь. Свою жену и своего сына. Грустно, что невозможно передать словами.
   - Грунвал, - сказал я. - Ты никогда не рассказывал, что с ними случилось. Я думаю, пора снять эту ширму секретности в этом - тебе не надо ничего скрывать от меня.
   - Их убили, - ответил он. - Это было утро. Они возвращались с приходской школы. Разбойники. На них напали разбойники на дороге. И знаешь, что самое паршивое, Тор?
   - Что же? - спросил я.
   - А то, что в тот день я должен был ехать с ними. Но меня задержали с заданием. Папа велел, чтобы я занимался делами его тайной канцелярии.
   - Не напоминай про Папу, - сказал я.
   - Но, тем не менее, это кусок моей жизни.
   - Так что же? Перестань, Грунвал. Такова жизнь. Слышал о судьбе?
   - И что? Конечно, слышал.
   - Так вот. Есть череда событий, которые никак нельзя изменить. Об этом недавно я целую книжку прочёл известного западного философа. Так что если этого нельзя было изменить, так к чему тогда вся твоя грусть?
   - Тор, ты говоришь о таких вещах, как эмоции, словно ты говоришь об одуванчиках. Всё гораздо сложнее.
   - В этом спору нет.
   - В общем, Тор. Мне надо побыть одному.
   - Уверен?
   - Да, - ответил Грунвал.
   - Как знаешь.
   Я отправился в спальную комнату к Лизавете. И так прошла та ночь.
   С Пушкиным мы больше не виделись. Но потом долетела весть, что он погиб на дуэли. Молва говорила, что это было в высшей степени несправедливо. Но, несмотря на моё положительное мнение об этом человеке, я считаю, что пулю он заработал сам - своей неконтролируемой жизнью. Но оставим Пушкина спокойно лежать в своём гробу - он достоин того, чтобы о нём говорили, и говорить о покойнике лучше в положительном ключе.
   Тем часом шли годы. Мы перебирались с места на места. Сначала был Саратов, потом мы отправились на Юг, но уже не на Кубань, а в Ашхабад. И так мы путешествовали по России весьма продолжительное время.
   Мы застали в России первую мировую войну. Это было ужасно, честно говоря. Почти в каждом селении были калеки после сражений на этой непонятной мне войне. Не минула сия участь и наш город, в котором мы в то время находились. Но все войны имеют свойство заканчиваться. Так закончилась и эта.
   Но если бы всё было так просто, то это была бы не жизнь, а выдуманный фельетон. Случилась октябрьская революция. Началась гражданская война. Все дворяне объявлялись врагами рабочего класса и подлежали немедленному свержению со своих постов - это в лучшем случае.
   Наш город долго сохранялся за бывшими царистами - за белыми офицерами. Но нам - мне, Грунвалу и Лизавете - было ясно, что мы можем стать следующими в этой непонятной чехарде, которую стремились принести красные.
   И посему, в один из дней, мы собрали наши вещи, предварительно переправив часть денег, которые у нас имелись на руках, в США, и отправились на поезде во Францию. Большое благо, что железные дороги в то время контролировались белыми войсками, иначе нам было бы не избежать расправы.
   Из Франции мы направились в Лиссабон. В Лиссабоне стоял корабль, который отплывал в Нью-Йорк. По всему континенту ходила молва, что в США очень свободное иммиграционное законодательство. А если совсем точным, то этого законодательства там и вовсе не было. Поэтому мы могли спокойно прибыть в эту страну, не имея никаких сомнений в том, что сможем там остаться.
   И курс был взят. Из России мы отправились в Нью-Йорк, оставив в прошлом множество приятных воспоминаний. И снова мы бежали. Когда закончится этот бег на шпалах - ясности тогда не было.
  Глава 18 США
   Естественно, что нам не удалось перевести весь наш капитал в США. Почти всё наше состояние было арестовано большевиками. Но мы не отчаивались - у нас оставалось достаточно денег, чтобы жить спокойно несколько лет.
   В порту по прибытии нам выписали новые документы. Теперь мы были официальными подданными Соединённых Штатов. Америка того времени была очень либеральной - она заботилась о том, чтобы население страны увеличивалось, пускай и за счёт иммигрантов.
   Квартиру в Нью-Йорке мы быстро обжили, и спустя два месяца нашего нахождения в этом городе мы знали почти все его закоулки.
   У Грунвала появилась идея - он предложил выкупить места на местном центральном рынке и торговать бананами из Эквадора. Нам с Лизаветой идея очень понравилась, и было решено так и сделать.
   После выкупа площадей на рынке у нас осталось почти ничего из денег. И мы стали полностью зависимы от дохода от торговли.
   Не могу сказать, что мы шиковали в то время. Особенно если сравнивать нашу бытность в России. Но жили мы вполне себе нормально.
   Как-то утром Грунвал вернулся с прогулки очень оживлённым. Он говорил:
   - Тор, ты слышал о таких вещах, как биржа?
   - Биржа труда что ли? - спросил я.
   - Нет же. Фондовая биржа.
   - Первый раз слышу, - ответил я.
   Грунвал заметно оживился.
   - Идея простая. Ты вкладываешь деньги в какое-то дело. Ты даже можешь не знать толком, куда. И спустя месяц ты получаешь доход.
   Я спросил:
   - Какое это имеет отношение к нам?
   - А вот какое. Давай продадим наши палатки на рынке и сыграем на бирже. Такого больше нигде нет, только в штатах. Из ста долларов мы сможем сделать двести, а то и все триста. И всего за два-три месяца.
   - Это интересно, - ответил я. - Ну а какой же риск?
   - А почти никакого, - уверял Грунвал.
   - Точно?
   - Почти.
   - Что значит почти? - спросил я.
   - Ну, риск всегда есть. Даже когда ты выходишь из дома, есть риск, что тебе на голову упадёт сосулька.
   - Так получается риск примерно такой же, как и с падением сосульки?
   - Примерно такой же, - говорил Грунвал.
   Нам с Лизаветой идея понравилась. Мы продали половину наших палаток и вложили деньги в малоизвестную фирму, которая занималась кинопоказами. Тогда это дело было самым новым из всех - и нам показалось, что это должно принести нам доход.
   Так и получилось. Из ста долларов мы сделали даже не двести и не триста, а все пятьсот.
   Грунвал очень увлёкся областью кинопрокатов. И спустя месяц мы снова вложили деньги в это дело и снова получили доход. Так продолжалось до тех пор, пока Грунвал в один из дней не проиграл почти всё наше состояние.
   - Как так получилось? - спрашивали мы с Лизаветой.
   - Я даже не знаю, - отпирался он. - Наверное, не наш день был.
   - Не списывай всё на такую чушь, - говорил я.
   - Ну что же, Тор. У нас ещё остались палатки на рынке. Будем продолжать этим заниматься. Так как ничего больше не остаётся.
   Так прошло десять лет. Каждый будний день мы вставали рано, чтобы идти на рынок и руководить оболтусами, которых наняли в своё дело.
   Лизавета выказывала некоторое беспокойство. Она вспоминала нашу жизнь в России и говорила:
   - Там мы были почти царями. А здесь же мы - одни из многих.
   - А разве это плохо? - спрашивал я.
   - Нет, это не плохо. Но разве так должны жить боги?
   - Лизавета, - сказал я. - Мы больше не боги. Мы - обычные люди. И пора бы уже с этим свыкнуться.
   И делать было нечего - постепенно мы с этим свыкались. Даже мне, Тору, это давалось не так легко, как можно было бы предположить.
   И так, непреклонно, шли наши размеренные будни. Минуло пятнадцать лет, как мы оказались в Нью-Йорке. И это вынуждало нас двигаться дальше. Но занятие мы оставили прежним - мы также торговали бананами по уже отлаженной схеме и в Детройте, а потом в Сан-Франциско.
   И всё бы так и продолжалось, если бы не началась Вторая мировая война.
  Глава 19 Последняя битва
   Основные боевые действия развернулись в континентальной Европе. И так было до тех пор, пока японцы не напали на штаты. Это было настоящее зверство - Перл Харбор был полностью залит в крови. И президенту ничего не оставалось, как объявить войну гитлеровской коалиции.
   По всем городам набирались солдаты. Это было не добровольно - какой же человек, будь он даже трижды дураком, согласился бы ввязаться в такую авантюру?
   В Сан-Франциско, где мы и находились в то время, действовал пункт по вербовке. Это была местная школа, закрытая на время летних каникул. Нами было получено письмо, в котором говорилось "вы должны явиться для прохождения военной комиссии".
   У этой школы скопилось множество людей. Это были совсем молодые парни. Подошла наша очередь. Нас в большом холле встретил наш будущий командир. Его, к слову, звали Рональд. Он спросил:
   - Чем болеете?
   Я ответил:
   - Ничем.
   - Прихотливы?
   - Нет.
   - Держали раньше оружие?
   - Да.
   - Вы нам подходите, - сделал заключение капитан.
   И так мы с Грунвалом были приняты во взвод капитана Рональда. Было два варианта, куда нас могли отправить. Первый был совсем неприглядный - мы могли курсировать между берегами штатов и Японией на военном корабле. Но это нас минуло. Вместо этого мы должны были отправиться в Италию на подмогу местным войскам.
   Крейсер доставил нас до берегов Северной Африки. Там, к тому моменту, уже были расквартированы войска англичан. И наша англо-американская армия двинулась дальше, пока мы не дошли до берегов Ливии. Все войска, которые нам встречались по пути - а их было совсем малость - были разбиты нашими мощными дивизиями.
   И так мы оказались на Сицилии. Я вспомнил эти места, на которых ещё недавно, по меркам бесконечности, мы гуляли с Лизаветой, и на меня нахлынула ностальгия. Но пускать слезу было не время - в самом разгаре была Вторая мировая.
   На Сицилии мы не встретили практически никакого сопротивления. И после того, как мы освободили этот остров, мы отправились дальше - на Юг Италии.
   Серьёзная битва развернулась у подходов к Неаполю. В один из моментов битвы нас окружили войска противника - а это было порядка тысячи человек. Нас же было около сорока, и мы должны были под командованием Рональда выйти из этого окружения.
   Мы прорывались очень смело. По большому счёту, мы вели диверсионную войну. Нами предпринимались некоторые вылазки, но лишь с одной целью - с целью выявить места, через которые можно было бежать. И мы выявили эти места. И так наш взвод благополучно покинул это неблагоприятное расположение.
   Мы сделали небольшой привал - солдатам был необходим отдых. Ко мне подошёл Грунвал и сказал, улыбнувшись:
   - Ну и в заварушку мы чуть не угодили.
   - И не говори, - ответил я.
   - Что же дальше?
   - А дальше, думаю, будет ещё больше.
   - Вот и я так подумал, - сказал Грунвал.
   - Ну ничего, и не из таких дел мы возвращались живыми.
   - Дай то Бог, Тор.
   - Не беспокойся, Грунвал. Я уверен, конец войне - совсем скоро.
   Тем часом мы соединились с основными силами и продолжили движение. Самая серьёзная битва развернулась за Рим.
   Немецко-итальянское войско двинулось на наши построения. Сначала шли танки. Но мы, окопавшись в окопах, успешно отбили эту атаку. И теперь было наше время - время наступать. И мы начали теснить неприятеля.
   Когда мы вошли в город, нам оказывалось жёсткое сопротивление. На крышах было множество снайперов. Но мы, под командованием капитана Рональда, успешно ликвидировали несколько таких точек.
   В один из дней мы расположились в жилом квартале, в одном из зданий. Здание было полностью заброшено - об этом говорили пустые квартиры. Грунвал вышел на улицу, чтобы принести еду.
   Я ожидал его, сидя с другими бойцами, в одной из заброшенных квартир. Но он долго не возвращался. Я начал беспокоиться. Выйдя на улицу, я ничего не заметил. Но потом прошёл за угол и увидел Грунвала, который стоял, не шелохнувшись.
   Я сразу подбежал к нему. Он сказал:
   - Тор, осторожно. Здесь - мины.
   - Что? - переспросил я.
   - Здесь - мины. И я стою как раз на одной.
   - Вот чёрт, - только и смог выговорить я.
   Я побежал быстрее пули, чтобы привести сапёра. Когда тот пришёл, он покачал головой.
   - Будет очень сложно вытащить его из этой ловушки. Мина заложено очень умело.
   - Так что же? - спросил я. - Мы так и бросим моего друга умирать?
   - Нет, я всё же попытаюсь его вызволить, - ответил сапёр.
   Около двадцати минут он возился с этой бомбой. И потом сказал:
   - Отойдите подальше, сейчас будет решающий момент. Это так, на всякий случай.
   Мы с солдатами, которые собрались вокруг этого, отошли поодаль. И спустя мгновение раздался взрыв.
   Я не поверил своим глазам. Я протёр их руками, но картина, которую я видел, оставалась прежней.
   Взрывом накрыло Грунвала и сапёра. Я подбежал к Грунвалу. Я начал дёргать его руку. Но он лежал, лежал совсем недвижимо.
   - Грунвал, старина, - говорил я.
   Но никто не отзывался.
   На моё плечо легла чья-то рука. И твёрдый голос сзади сказал:
   - Успокойся, ему уже ничем не помочь.
   - Да что ты такое говоришь? - возопил я.
   - Он - мёртв. Протри глаза, парень. Это - война.
   Меня оттащили от того места, потому что была большая опаска, что поблизости могли быть снайперы, которых мы не успели обнаружить.
   Факт оставался фактом - Грунвал был мёртв. Грунвал погиб. Мой старый как жизнь друг упал навзничь, накрытый неизбежной взрывной волной. Это для меня было большое потрясение.
   Тело Грунвала было доставлено в госпиталь, откуда его отправили на корабле в Америку, укатанного в гроб. Таков был закон войны - о мёртвых не сожалеть и думать о живых. Но, благо, о мёртвых хоть как-то, но заботились.
   И так я остался один в этой кампании. Война подходила к концу. Пришла информация, что советские войска взяли Берлин. И таким образом на войне была поставлена точка.
   Я вернулся к Лизавете в Сан-Франциско. Когда она встречала меня с корабля, она сразу заметила, что со мной нет Грунвала.
   - Он погиб? - спросила она.
   Я утвердительно кивнул головой.
   - Очень жаль.
   После потери Ромулки Лизавету, казалось, совсем ничто не может потрясти.
   Из Сан-Франциско мы переехали в Даллас. И там, с очерствевшими как медь сердцами, продолжали коротать наши вечера.
  Глава 20 Спокойствие
   Вспоминая о Грунвале, моё сердце наполнялось печалью. Это был человек, а если быть точнее, не совсем человек, с которым я провёл множество вечеров сидя перед огнём камина и рассуждая о жизни. Я могу даже с полной смелостью сказать, что я любил Грунвала - любил абсолютно братской любовью. Как раз такой любовью, о которой и говорил Иисус.
   С Лизаветой мы прожили в Америке достаточно много лет. Мне эта страна казалось какой-то не совсем понятной. Люди здесь тратили годы на то, чтобы сколотить себе состояние, и затем проводили остаток дней своих возвещая о том, какими они великими являются. Возможно, в этом и был дух всей Америки в целом.
   Мы с интересом наблюдали за событиями в России. Придя так внезапно, власть советов лопнула в один день.
   Мы наблюдали за атмосферой, растянутой в России, по телевизору. В Америку весть о падении Советского Союза восприняли с большим воодушевлениям. Восприняли с воодушевлением эту весть и мы с Лизаветой.
   Падение режима большевиков означало одно - в Россию наконец пришла свобода движения капитала. Сотни бизнесменов начали стекаться в эту страну. Подумывали о переезде и мы.
   Наше состояние к тому моменту достигало вполне себе нормальных размеров. Вообще, за свою жизнь, я научился относиться к деньгам весьма спокойно. Что такое деньги? Они часто утекают, как вода сквозь пальцы, и уносят за собой судьбы несчастных людей.
   Тем временем мы в очередной раз сменили место жительство. Сменили один крупный город на другой. Мы не изменяли своему занятию - мы так же занимались торговлей бананов из Эквадора. Можно даже сказать, что мы стали олигархами этого дела. Но, естественно, не в таком глобальном масштабе, как может подуматься.
   Как-то мы смотрели с Лизаветой вечером какой-то американский телесериал по ТВ. Лизавета сказала:
   - Хватит, Тор. Я не могу больше так.
   - Ты о чём, дорогая? - спросил я.
   - Мне осточертела эта страна.
   - Понимаю, - ответил я. - Ну а что же остаётся?
   - Давай вернёмся в Россию, - сказала она.
   - Ты думаешь?
   - Да. Посмотри на людей вокруг - они похожи на дурных обезьян.
   - Обезьяны есть везде, Лизавета.
   - Я это понимаю, - сказала она. - Но всё же. Моя душа хочет туда. Я не могу больше здесь находиться. Так чего же медлить?
   - Я согласен в принципе.
   После этого разговора мы занялись приготовлениями нашего отправления в Россию. Мы сделали себе новые подложные паспорта. Благо, имея деньги, такая проблема становилось совсем пустяковой. И спустя месяц мы сели на самолёт, который следовал в Москву.
   Мы с Лизаветой договорились, что отправимся в какой-нибудь далёкий и тихий уголок. И этим уголком должен был стать Екатеринбург.
  Часть 2 Казнь
  Глава 1 Воспоминание
   По приезду в Екатеринбург мы сняли квартиру на окраине. И было по всему видно, что вот оно - тот момент, когда можно полностью расслабиться. Войны между странами ждать не приходилось по вполне понятной причине - в мире появилось ядерное оружие, которое сделало возможным полный паритет всех ведущих держав мира.
   Мы дали себе время - время, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Прошло два месяца, и нам с Лизаветой начала нравиться жизнь в новом для нас городе. Лизавета в один из дней заявила:
   - Тор, а может нам устроиться на работу?
   - На какую? - поинтересовался я.
   - Да на любую. Не будешь ведь постоянно сидеть без дела. Может, в бизнес податься?
   - Интересная идея. Но мы не настолько свободны финансово.
   - А давай откроем свою парикмахерскую здесь? Для начала.
   - Идея интересная.
   На том мы и порешили. Спустя месяц мы провели ремонт в заброшенном здании почти в центре города. И так мы начали принимать первых посетителей.
   Лизавета намеревалась осуществить свою давнюю задумку - стать пианисткой. Для этого она брала уроки в одной из местных музыкальных школ. Что же, впереди у нас была целая вечность, и посему все сомнения отметались как картошка зубилом.
   Жизнь начала течь настолько спокойно, что я даже и не заметил, как становился немного сентиментальным. Я часто возвращался в воспоминаниях к очень далёким временам, когда я был воином, пилигримом, да и много кем другим. Но больше всего мою душу тяготили воспоминания о моих родителях.
   Это были хорошие люди, если слово люди и применимо к нам, богам. Отец меня очень любил и постоянно подбадривал, когда я делал только первые шаги в управлении своим народом. Он часто журил меня за то, что я был порою очень мягок. И так он воспитывал во мне необычайную жестокость, которую я передал и своим детям - викингам. И, говоря откровенно, эта жестокость, которую отец в меня всаживал, сыграла с ним очень злую шутку.
   Мать моя ни в чём не перечила отцу и всегда с ним соглашалась. Пускай это была женщина, но в ней отчётливо текла скандинавская кровь - она знала, что в доме главный - мужчина с топором, а не женщина у котла.
   Но в один из дней я решил, что мне мало власти, и что я хочу большего. Я задумал то, за что себя до сих пор проклинаю тревожащими ночами - я задумал убить своего отца и свою мать.
   Это было совсем другое время. Тогда, среди людей, это считалось абсолютно нормальным. Все стремились к абсолютной власти и хотели получить её любой ценой. Не минул этот круговорот и меня.
   Это было тёплое по меркам Севера утро. Отец подозвал меня, чтобы я помог ему вынуть рыбу из реки.
   - Торик, держи сети. Сейчас мы достанем огромную рыбину.
   Отец улыбнулся, и я помог ему вытащить сеть. Нам попалась очень большая рыба.
   - Тор, вот чему бы тебе следовало бы поучиться, так это рыбалке. В этом ты совсем не силён.
   - Знаю, отец, - отвечал я.
   Затем мы направились жарить рыбу у костра.
   - Тор, знаешь, о чём я мечтаю? - спросил меня отец.
   - Нет. О чём?
   - А о том, что в один прекрасный день я передам всю свою власть тебе. И мы будем с матерью тобою гордиться, дорогой сын.
   - И когда же будет этот день? - спросил я.
   - Ещё не скоро, Тор. Не торопи событий. Не стремись так быстро стать таким же, как и я.
   Но откладывать дело было нельзя - у меня юлила селезёнка - я очень хотел поскорее обрести всю полноту власти.
   На следующее утро я встал раньше всех. Я вошёл в спальню к своим родителям. У меня в руках был нож. И так я совершил самый паршивый поступок в своей жизни - гонясь за властью, я умертвил своих родителей. Когда я перерезал горло своему отцу, он неожиданно открыл глаза. И единственное, что он смог произнести, была фраза "зачем, Тор?"
   На этот вопрос я до сих пор не нахожу ответа. И в том, что я совершил в те далёкие дни, я буду раскаиваться всю свою жизнь. И ни одна молитва, ни одна исповедь не сможет успокоить мою душу.
   Странная штука. Я каюсь за то, что совершил в полном уме и с абсолютно ясной головой. Я много раз молил Бога, чтобы он простил мне ту ошибку. Но Бог так и не заговорил со мной, и мне становилось абсолютно ясно, что после смерти моя дорога лежит в ад.
  Но на то и дана жизнь - это время, за которое можно искупить свои грехи. Это не безобразные индульгенции, а именно время искупления. И я чувствовал, что если грехи и будут мне отпущены, то перед этим я должен буду совершить множество добрых дел. Хотя, что такое добро? Абсолютный его критерий не знает никто в мире. Как он выглядит? Что нужно делать, чтобы творить именно добро? Но, впрочем, это всё - философия. А с ней лучше не связываться.
  Жизнь научила меня принимать её такою, какая она есть, и радоваться каждому дню, проведённому под солнцем. А принимать её так означает и себя принимать ровно таким, каковым я являюсь.
  История моей жизни крайне сложна. Я погряз в грехах, погряз в телесных удовольствиях. И затем я отрёкся от того, что делал. Я принял веру господнюю, веру в Иисуса. И я культивировал в себе это диковинное для человека свойство - любить ближнего своего.
  История совсем позабыла нас, богов. Вместо этого за точку отсчёта принимался Иисус. Все события разворачивались таким образом, что в свет были принесены его истины. Его простые как строение топора истины.
  Прошлое - это было крайне жестокое время. Я убил своих родителей, и после этого я раскаялся. Но такова была обстановка в том время - выживал лишь сильнейший. И волею судеб я выжил и дожил до наших дней. Грунвал пал, пал и Феох. Пали множество других богов, включал Рапсона, бога кочевых народов. И на всём белом свете нас оставалось лишь трое - я, Перун и Лизавета.
  Я не знал, обрету ли я спасение. Я не знал и того, когда мне суждено умереть. Но одно было очевидно - Папа ни перед чем не остановиться, чтобы найти нас. Его люди были как борзые псы - они рыскали по всем уголкам земли, чтобы обнаружить нас и подвесить за колено.
  Но пока нам удавалось избегать встречи с его солдатами, с солдатами Папского престола. Мы всё же знали, что нас может настигнуть пуля в любой момент. Но всё же мы находили в себе силы, чтобы радоваться жизни. И мы предпринимали все меры предосторожности, чтобы избегнуть участи быть убитыми. Мы меняли паспорта, меняли места жительства.
  С тех пор, как на нас была объявлена охота, минули сотни лет. Если говорить о том, как мы их провели - то было мало моментов, когда мы могли дышать спокойно и спать крепко. Нас постоянно гнала вперёд тревога, которая искусывала наши души и говорила "беги!".
  Глава 2 Жизнь
   Мы стремились получать от жизни все удовольствия, которая она только могла нам предоставить. Наша жизнь в Екатеринбурге была похожа на наши жизни в других местах. Мы также, как и во Франции много лет назад, почти ни в чём не нуждались. Также, как и в Сан-Франциско, посещали выставки, музеи, театра. Словом, почти ничто нас не выделяло из общей массы, не считая моего двухметрового роста.
   Прошло полгода с тех пор, как мы оказались на новом месте. Лизавета научилась хорошо играть на пианино. Даже больше, она иногда выступала в маленьких ресторанчиках со своим умением. Как-то она сказала:
   - Тор, наконец-то я осуществила свою мечту играть на пианино. Я так счастлива. И интересно, почему я раньше этим не занималась?
   - Я рад за тебя, Лизавета, - отвечал я.
   Наш парикмахерская стала самой популярной в городе. Каждый день я шёл туда, чтобы наблюдать, нет ли недовольных клиентов.
   И таким образом, полностью обеспечив нашу финансовую независимость, можно было наконец-то предаться настоящему отдыху. Каждую неделю мы с Лизаветой выезжали за город на тамошнее озеро.
   Как-то в один их таких дней мы сидели у берега озера и общались. Но тут Лизавета меня остановила и сказала:
   - Тор, знаешь, что меня больше всего гнетёт?
   - Что же? - спросил я.
   - А то, что ты никогда мне не говоришь, что любишь меня.
   - Но ты ведь знаешь, что это так и что ты дорога моему сердцу.
   - Я это знаю, Тор. Но мне, как женщине, важно слышать такие слова от тебя. И знаешь, что ещё?
   - Что же? - спросил я.
   - Ты так на мне и не женился, хотя обещал.
   - Это совсем не проблема, - ответил я. - Что скажешь на счёт того, чтобы обвенчаться на следующей неделе?
   - Я была бы счастлива, - сказала она.
   - Значит, решено.
   На следующей неделе мы пошли в церковь, где священник нас и обвенчал. Идти в загс не было нужды - мы с Лизаветой не любили всю эту бумажную волокиту.
   И так мы стали официально мужем и женой. Мы прожили вместе долгие и долгие годы, и теперь несправедливость была устранена - теперь Лизавета резонно могла говорить, что я её муж.
   Так шли дни. Ничего особо примечательного в то время не случилось. Обычная жизнь, жизнь обычных людей, которые живут в России.
   Но меня не покидала одна мысль. Я думал о том, где сейчас Перун. Та встреча, которая произошла в 1812 году, заставила меня насторожиться. Перун служил российской короне, и это было очень странно. Но Перун и сам был весьма странной личностью, поэтому я даже и не знал, что думать. Очень жаль, что к тому моменту мы больше не виделись.
   Тем часом наступило лето. И мы решили отправиться в отпуск. Для этого была выбрана страна, в которой мы ещё не успели побывать - это был Египет.
  Глава 3 Отпуск
   Это было августовское утро. Мы прилетели в Египет и намеревались там погреться и отдохнуть от городской суеты. Давным-давно мы не бывали в тёплых странах.
   Мы взяли номер в лучше отеле города. Лизавета распаковывала наши сумки - а она в них набрала столько добра, что можно было подумать, что мы едем туда навсегда.
   - Тор, я взяла тебе плавки. И тапочки - ты как обычно всё забываешь, дорогой.
   Это было золотое для нас время. Мы, вдали от всей суеты, наслаждались погодой и обществом друг друга. Денег у нас хватало на всё - и на изысканные обеды в дорогих ресторанах, и на длительные, но не очень увлекательные экскурсии.
   Так мы впервые увидели пирамиды, о которых мне рассказывал ещё Рожер на Сицилии. Лизавета, завидя такие грозные строение, спрашивала:
   - Интересно, кто мог построить такое?
   Мы, боги северных народов, оставались в неведении о том, что творилось на Юге, и, в частности, в Египте. Какие там были боги, кто там правил в стародавние времена - это оставалось для нас тайной. Но по всему было видно, что это были интересные личности. И очень жаль, что судьба нас с ними никак не связала. И верно одно - они уже давно были мертвы, иначе мы бы с ними встретились рано или поздно.
   Отец мне кое-что рассказывал о Зевсе - о боге всех греков. Он даже говорил, что они дружили и общались в один период времени. Но потом в какой-то момент это общение прекратилось.
   Вот в чём мой отец был немногословен, так это в рассказах о своих родителях. Когда я его спросил "где же мои бабушка с дедушкой?", отец только развёл руками и ответил:
   - Тор, не занимай свой ум ненужными рассуждениями. Тебе ещё жить да жить. Лучше топором научился бы владеть - это тебе по-настоящему пригодится в жизни.
   И мне было непонятно, отчего такая скрытость. Но, тем не менее, факт оставался фактом - я не видел никогда своих бабушку и дедушку. Единственное, что я о них знал, это то, что, перед тем как переселиться на Север, они жили на каком-то острове в толще океана. Возможно, это была та самая Атлантида, от которой возможно и пошли потом мы, боги. Я не знаю, честно говоря. И больше всего я не люблю говорить о том, чего не знаю - зачем пускать пыль в глаза?
   Тем временем мы были в Египте. Наш распорядок дня был очень простой - сон, пляж, рестораны. Как-то Лизавета мне сказала:
   - Тор, а давай сходим на дискотеку, развеемся.
   Я не знал, что и ответить. На дискотеках я никогда не был, но Лизавета всё же меня уломала пойти. И я пошёл. Мы танцевали вплоть до самого утра. На меня пристально смотрели некоторые барышни, но в тот вечер, да и вообще всю свою жизнь душою я был только с Лизаветой.
   Был один случай, который мне запомнился на этом курорте. Все сидели на пляже, как вдруг издалека раздался крик:
   - Тону! Помогите!
   Люди, бывшие на пляже, просто смотрели на это с тщедушной пустотой. Я же сразу нырнул в воду и поплыл спасать беднягу. Когда мы вышли на берег, он сказал мне большое спасибо. Это я к тому, что мне часто вспоминались в пору моих душевных терзаниях слова отца Мустальона, с которым мы общались во Франции. Он всегда говорил "Тор, добро должно начинаться каждый день". И я стремился его делать каждый день. Я очень жаждал, наконец, обрести душевное спокойствие и душевное спасение. Псы моего разума постоянно грызли меня изнутри. И у них была благодатная почва - я был, возможно, самым грешным из всех существующих на земле людей.
   Во время нашего отпуска в Египте у меня закрадывалась мысль, что что-то должно было произойти. Ну не может быть всё так идеально, как у нас вырисовывалось. И это грызло меня, мой разум. И, как потом оказалось, мои мысли подтвердились с убийственным реализмом. Но это потом. Хотя то, что случилось потом, меня оставило душевным инвалидом и по сей день.
   Я не знаю, существует ли Ангел Хранитель, но тогда он мне ничего не сказал, а был молчалив, как обычно.
  Глава 4 Лизавета
   Это было более пяти тысяч лет назад. Я единолично находился на своём престоле и правил своими детьми скандинавами. Я был абсолютно один. Все решения предпринимал, ориентируясь лишь на свою в то время безмерную гордыню и своё желание воевать.
   Наша первая встреча с Лизаветой произошла в один из дней, когда я выехал для проверки того, как исполняются мои поручения моими людьми. Я, как обычно, приехал в одно из селений, в котором должна была состояться встреча с вождём деревни. Меня встретили, как и подобало встречать верховного начальника, своего бога - был устроен пир на всё поселение и все девственницы племени были выведены для того, чтобы я выбрал ту, с которой проведу эту ночь. Я внимательно осмотрел этих девушек. И мой взгляд застыл на одной из них. Она сидела в углу, поодаль от всех остальных, и расчёсывала свои волосы.
   Я спросил у вождя:
   - Кто эта женщина?
   На что тот ответил:
   - Это - моя дочь.
   - Но почему она не стоит с остальными? - спрашивал я.
   - Я подумал, Тор, что вам хватит и этих девушек.
   - Ты что, не преклоняешь колени передо мной, перед Тором?
   - Конечно, преклоняю, уважаемый и всеми нами любимый Тор.
   - Так отчего же такая вольность?
   Вождь замялся на мгновение. И потом ответил:
   - Прошу всемогущего Тора простить меня.
   - Ты прощён, - ответил я. - Приведите эту девушку в мой шатёр.
   Была ночь. Девушка вошла ко мне в шатёр и сразу села в стороне от меня.
   - Как тебя зовут? - спросил я.
   - Я - Лизавета.
   - Странное имя для наших мест.
   - Меня так назвали в честь моей бабушки по материнской линии, которая ведёт свой род с южных земель.
   - Это всё интересно, - ответил я. - Но теперь самое время, чтобы ты разделась предо мной.
   - Я не буду этого делать, - ответила она.
   - Почему же? - спросил я.
   - Потому, что я не уверена в том, нравитесь ли Вы мне.
   - Да что ты такое говоришь, женщина? Тебе не нравлюсь я, самый свирепый из всех воинов на всём известном свете? Я, Тор, от взгляда которого даже оленья кожа морщится?
   Она слегка испугалась. Видимо, она боялась, что я мог её убить в тот момент. Но я смилостивился. И так, совершенно без плотских утех, мы проговорили с ней вплоть до самого утра.
   Наутро я сказал вождю:
   - Я забираю твою дочь. Она будет со мной.
   На что вождь почтительно склонил голову предо мной и ответил:
   - Как великому Тору будет угодно.
   Так Лизавета стала моей женщиной. С тех пор мы с ней не расставались, и она была предана мне, как может быть предан охотничий пёс своему хозяину.
   То, что меня пленяло в этой женщине - её своеобразный нрав. И это было даже вызовом для меня - суметь укротить эту женщину. Не могу сказать, удалось мне это или нет. Но то, что я благодарен судьбе за то, что она меня связала с ней - это для моей жизни неоспоримый факт.
  Глава 5 Сообщение
   Это был сентябрь. Листва наливалась силой ветра, и в воздухе царила безмятежность. А если говорить о моей душе, то там был абсолютный покой.
   Я, как обычно, встал с самого утра. Лизавета приготовила мне вкусный завтрак. Затем она пошла на свои уроки пианино, а я поспешил справиться о том, как шли дела в нашей парикмахерской.
   На пороге меня встретил наш управляющий. Он сказал:
   - Тор, всё в порядке. Сегодня сделаем обычную кассу.
   - Работайте. Но, не дай Бог, увижу какие-то недочёты.
   - Всё понял, - ответил он.
   Я остался сидеть в нашем офисе в парикмахерской. Я просматривал разные газеты. В одной говорилось про Владимира Путина и о том, пойдёт ли он на президентские выборы. Ну а какое мне дело до него - подумал я. Дальше была статья о пользе церкви в решении каждодневных дел. Но церковные аспекты меня волновали постольку поскольку, гораздо больше в жизни меня волновали совестливые оттенки бытия.
   Затем я удалился на обед. Я сидел в ресторане и ждал, пока принесут заказ. Подошла официантка и сказала:
   - Не беспокойтесь, Тор. Сейчас всё принесут.
   Я продолжал сидеть всё также. И вдруг в голову врезался вопрос - откуда эта девушка знает моё имя? Я насторожился. И сразу набрал номер Лизаветы. И я услышал фразу "абонент временно не доступен". Что за чертовщина - подумал я.
   Официантка принесла заказ. Я приступил к еде, отметая беспокойный мысли. И тут раздался короткий звонок на моём телефоне - пришла смс.
   "Тор. Бегите. Папские псы вас обнаружили. Бегите с Лизаветой куда глаза глядят. Срочно. Я вас потом найду" И стояла подпись "Перун".
   Я вскочил со своего места, как ужаленный. Сбылись самые худшие наши прогнозы - Папа нас обнаружил. Выйдя из ресторана, я заметил за собой хвост - за мной наблюдал человек в чёрном костюме. Я наскоро влез в такси и сказал с лёту:
   - Петровский бульвар, дом 3.
   И мы поехали скорее в нашу квартиру, где меня должна была ждать Лизавета - она всегда в это время возвращалась с уроков.
   Я быстро забрался по лестнице. Подошёл ко входной двери. Она была открыта. Я был весь в смятении, был как будто в дурном сне. Я сразу забежал в прихожую, но там никого не оказалось. И затем я вошёл в зал. И то, что я там увидел, меня чуть не повалило с ног наземь. Лучше бы я был слепцом - подумал я.
   На полу лежала, вся истекая в крови, Лизавета. Я подбежал к ней.
   - Что случилось, зайка?
   - Тор, сзади, - сказала она.
   Я посмотрел за спину и увидел человека в маске с пистолетом.
   - Кто ты? - спросил я.
   Но он не ответил. Он нацелил на меня мушку своего прицела. Спустя мгновение раздался выстрел - выстрел с моего пистолета, который я всегда носил в своём носке. Он упал замертво.
   - Тор, на кухне ещё один, - еле проговорила Лизавета.
   Я выбежал на кухню и заметил там ещё одного негодяя. Я в момент оказался возле него, и заломал ему руки.
   - Кто ты, ублюдок? - спросил я.
   Я сорвал с него маску. Это был мужчина лет сорока среднего роста.
   - Вам никуда не деться, - сказал он. - Мы вас найдём в любой стране, в любом городе. Тор, ты попался.
   Я не выдержал и пристрелил выстрелом в затылок этого ублюдка. И я вернулся в комнату к Лизавете.
   - Держись, родная, - сказал я ей на ушко. - Держись, мы справимся.
   - Тор, мне осталось немного, - произнесла она тяжёлым шёпотом. - Уходи, пока есть время. Я чувствую, что мои дни уже сочтены.
   - Да что ты такое говоришь? - возопил я. - Не сдавайся.
   У неё была прострелена печень и ещё одна пуля была в ступне - по всему было видно, что убийца хотел, чтобы она умерла мучительной смерть.
   - Тор, пообещай мне одно. Пообещай, что ты будешь счастлив без меня.
   - Как я могу такое обещать? - вспыхнул я. - Ты любовь всей моей жизни.
   - А раньше ты такого мне не говорил, Тор. Пообещай же, пообещай.
   - Не могу.
   - Тор, мне осталось не много. Пообещай же.
   Я поцеловал её в лоб и ответил:
   - Обещаю.
   И вскоре она умерла у меня на руках.
  Глава 6 Бегство
   Настало время бежать. Разводить размышления было некогда. В том числе было некогда заботиться о бездыханном теле моей Лизаветы. Вот-вот могли ворваться папские агенты и умертвить меня.
   Я выбежал из подъезда и сел в такси, стоящее рядом.
   - Куда едем? - спросил таксист.
   - Едем хоть куда. Быстрее.
   Он не стал спорить, и так мы тронулись.
   Я успел взять новый подложный паспорт, как раз тот, который мы приготовили на случай непредвиденных обстоятельств. В кармане было достаточно денег, чтобы полностью покинуть Россию. И я принял такое решение. Таксист доставил меня в местный аэропорт, где я купил билеты в Гавану - самая дальняя точка, до которой можно было долететь.
   Я сидел в аэропорту и судорожно перебирал пальцы. В тот момент я не мог до конца осмыслить то, что со мной только что произошло.
   Лизавета. Любовь всей моей жизни. Мертва. И я даже не буду знать, где находиться её тело, чтобы прийти и почтить её память. Очевидно, в открытую дверь нашей квартиры зайдут наши соседи и обнаружат её. И всем будет разослан мой словесный портрет - папские псы умеют заметать следы, и подозрение в убийстве падёт на меня.
   Но впрочем, это все были несущественные мелочи по сравнению с тем, что произошло. Я сидел в аэропорту, и в какой-то момент по моей щеке скользнула слеза. Я стёр её, и людям вокруг, наверное, казалось, что моё лицо не отражает ровным счётом никаких эмоций. Но что творилось тогда в моей душе - это был балаган слёз и разочарований в жизни. Я задавал небесам вопрос - за что? Почему все, кто мне был дорог, теперь мертвы?
   Диктор в аэропорту произнесла:
   - Посадка на самолёт Екатеринбург-Гавана открыта. Пассажиры, пожалуйста, проследуйте на таможенный досмотр.
   Спустя час я сидел в самолёте и смотрел в окно. Из иллюминатора я видел, как плывут облака. И тогда я пожалел, что я человек, а не безмятежное облако где-нибудь в отрешённом небе.
  Часть 3 Старина Перун
  Глава 1 Долгожданная встреча
   В Гаване я остановился в доме у одного из местных жителей. В отель заселяться была большая опаска - Папа мог знать, под каким именем я теперь был, и мог с помощью своей агентурной силы вычислить меня.
   Моя цель была в одном - дождаться, пока объявиться Перун. Абсолютно явно было то, что у Перуна есть какой-то план. И у меня также был такой вопрос - откуда Перун узнал о том, что случилось? Он наблюдал за мной? Это был вопрос, на который я вскоре получил ответ.
   Был конец сентября. Чуть меньше месяца, как я оказался на Кубе. В один из вечеров в дверь квартиры, которую я снимал, постучали. Я подошёл, чтобы открыть. И на пороге я увидел Перуна собственной персоны.
   Он без слов подошёл ко мне и обнял своими руками.
   - Не переживай, Тор. Я понимаю тебя. Но сейчас не время разводить кисель.
   - Я это знаю, - ответил я.
   - Я рад тебя видеть живым. Я знаю, что случилось с Лизаветой. И глубочайше тебе сочувствую, дорогой друг.
   - Спасибо за поддержку, - ответил я.
   Мне казалось, что мы и вовсе не расставались с ним. Как будто эта тысяча лет проскользнула как мельтешащий свист. Я был очень рад видеть Перуна. Как, очевидно, и он меня.
   Мы пошли в ресторан, который находился совсем рядом. Я удивлялся тому, как Перун меня нашёл. На что он ответил:
   - Я наблюдал за тобой.
   Я спросил:
   - И как долго ты это делал?
   - Долго, - ответил он.
   - Но как? Как ты следил за мной?
   - Объясню потом.
   И я задал ему следующий вопрос, который мерцал в моей голове:
   - Чем ты занимался всё это время, что мы не виделись?
   - Всю эту тысячу лет? - спросил Перун.
   - Да.
   - Это сложно объяснить. А впрочем, ты и сам скоро всё увидишь.
   Так мы отужинали в ресторане. И Перун сказал:
   - У меня за городом стоит самолёт.
   Я удивился.
   - Ничего себе, - произнёс я.
   - Да. Нам нужно ехать, Тор. Здесь остаётся опасность, что Папа может нас обнаружить.
   - Я это понимаю, - ответил я. - Но куда мы направимся?
   - В Норвегию, Тор. Всё продумано. Просто доверься.
   Перун был не один. Потом к нам явился и его водитель.
   - Сергей доставит нас в аэропорт, - сказал Перун.
   Мы сели в машину, которая понесла нас за город.
  Глава 2 Норвегия
   Пройдя таможенный досмотр в аэропорту Осло, я упросил Перуна погулять по городу. Когда-то...когда-то это были мои земли. И когда-то именно здесь умер Ротмир. А в нескольких сотнях километрах была та гора, на которой обитали те самые драконы, которых умертвил Вальтемар.
   Тем часом Перун меня торопил. Он хотел быстрее добраться до, как он выражался, "своего секретного объекта".
   Перун набрал по телефону своего человека, и за нами заехала машина. И первым делом мы поехали туда, куда я меньше всего ожидал. Мы поехали в резиденцию президента Норвегии. Это был для меня огромный сюрприз.
   У входа в резиденцию нас встретила охрана, но Перун одним словом оставил их так же стоять как игрушечных солдатиков. И мы вошли в это большое и нарядное здание. И прямо у входа в зал для гостей нас и встретил президент Норвегии, как потом выяснилось. Первым делом он пожал руку Перуну, а затем посмотрел на меня и его глаза слегка расширились. То ли от ужаса, то ли от удивления. Но, как я потом узнал, это было от радости.
   Он спросил меня:
   - Это Вы и есть?
   Я почесал свою вновь отращённую бороду.
   - Я - Тор. А Вы, стало быть, президент этой страны?
   - Так точно, - ответил он. - Я - президент независимой Норвегии. Независимой, потому что Вы... Потому что Вы, когда-то давно...
   - Отказался от своего престола, - сказал я.
   Президент улыбнулся.
   - Именно так. И народ Норвегии ценит это.
   Но тут Перун похлопал по плечу президента и сказал:
   - Олоф, кончай придуриваться. Покажи Тору его комнату. Мы у тебя остановимся на пару дней. Ты не против?
   Олоф перекрестился.
   - Конечно, нет. А потом вы...
   - Да, Олоф, а потом мы с господином Тором проследуем дальше, уже в наше жилище, которое твоя страна нам любезно выделила.
   - Всё, как вы пожелаете, - ответил президент.
   Пока мы шли в наши апартаменты, я не мог не удивляться в душе. Президент Норвегии, моя беготня в то время, пока Перун делал что пожелает. Но делал это, как видно, весьма грамотно.
   - Эй, ты чего? - спросил Перун. - Верно, удивляешься?
   - Как тут ещё и не удивляться с тебя, дорогой Перун, - ответил я.
   - Да, соглашусь. Эта тысяча лет прошла весьма продуктивно.
   - Вижу, - улыбнулся я.
   Когда мы попали в свои апартаменты, я первым делом включил телевизор, чтобы услышать родную скандинавскую речь. И по первому же попавшемуся каналу мелькал Олоф на какой-то международной встрече Евросоюза. И тут я снова удивился.
   - Ну, ничего себе, Перун, - только и смог выговорить я.
   - Ты ещё не видел наш секретный бункер, - ответил он.
   Оставшуюся часть дня мы провели в разговоре. Перун рассказывал, как он коротал одинокие вечера в компаниях с фото-моделями. А я всё удивлялся. И под конец не мог не задать ему вопрос:
   - Ну а ту, единственную, нашёл всё-таки? Или нет?
   На что Перун даже загрустил.
   - Знаешь, Тор. Я всегда тебе завидовал. Я завидовал твоим ропотным отношениям с Лизаветой. Очень жаль, что она теперь мертва. Но это была по-настоящему хорошая женщина.
   - Знаю, - ответил я.
   - И знаешь что? Теперь таких женщин больше нет. Наверное, закрылся завод по их производству, - пошутил Перун. И он продолжил:
   - Не те нынче времена. Но это никак не мешает получать от этого удовольствия. Ты как всегда со мной не согласен в этом, дорогой Тор?
   Я задумался.
   - Конечно, нет. Какое это удовольствие, Перун, в беспорядочным половых связях? Ну, какое? Для тебя секс, как я заметил, стал как религия. Но ты ведь помнишь...
   - Да, Тор, я помню, ради чего мы отреклись с тобой от трона. Ради Иисуса. Но секс никак не мешает моей вере в Иисуса.
   - Это сложный вопрос, - ответил я. - Иисус ведь учил совсем другому. По Библии, жена должна быть только одна.
   - Так и есть, - улыбнулся Перун. - Жена у меня будет только одна.
   И Перун был как обычно остроумен. Он привёл мне множество примеров. Он имел на это право. Как и я. Мы прожили больше десяти тысяч лет. И мы кое-что знали о мире, в котором жили. Мы были свидетелями, как строились и рушились могучие империи. Как умирали полководцы, как гибло несчётное количество людей в бестолковых воинах. И мы, каждый из нас, имели собственное мнение на счёт всех этих событий.
   Но я давно хотел у Перуна спросить, чем он занимался во время Второй мировой войны.
   - И не спрашивай, Тор, - ответил Перун. - Я знаю, что ты воевал в это время. Но я устал держать меч. Я устал от этой постоянной беготни. Тем более ты теперь знаешь, чем я действительно занимался. Вот этот Олоф. Ты думаешь, он просто так стал президентом такой богатой страны, как Норвегия? А кто, по-твоему, спонсировал его, когда он был кандидатом?
   - Неужели ты? - удивился я.
   - Именно так. И таких примеров не один и не два, Тор. У меня настолько много денег, что ты даже и представить не сможешь, в скольких сундуках они бы уместились. Но деньги - ничто, по сравнению с тем, что есть власть.
   - А я ведь всегда думал, что ты занимаешься чем-то таким, - сказал я.
   - И твоё чутьё тебя, как всегда, не подвело.
   Ночь наступила очень быстро. И мы с Перуном спокойно предались сну.
  Глава 3 Грусть
   Я сидел в комнате в президентском дворце в Осло и смотрел телевизор. Я никак не мог отвлечься от одной мысли, что сверлила мою голову. Я потерял Лизавету. Сначала Ромулка, потом Грунвал, и вот теперь моя по-настоящему вторая половинка.
   Жизнь - странная штука. Сначала она делает подарки, а потом, как жадная ханжа, сама их и забирает. Но такова реальность. Я остался совсем один. Но я был не одинок - со мной был Перун. И это вселяло некоторый оптимизм.
   В дверь постучали.
   - Войдите, - сказал я.
   Это был Перун. Он принёс бутылку вина.
   - Будешь? - спросил он.
   - Не откажусь.
   Он сел на диван вместе со мной. И после этого сказал:
   - Я знаю, о чём ты сейчас печалишься. Но её уже не вернуть.
   - Знаешь, что самое печальное, Перун?
   - Что же? - спросил он.
   - А то, что я это умом понимаю, но никак не могу отпустить её. Она словно влита в моё сердце.
   - Не переживай, Тор. Время лечит. В этом я много раз убеждался.
   - Я знаю. Но рана настолько велика, что неизвестно, сколько понадобится этого времени.
   - Знаешь, Тор, - сказал Перун. - Я потерял множество своих жён за эту тысячу лет. И жизнь научила меня относиться просто к тому, что ты имеешь, и с кем дружишь, с кем спишь в конце концов.
   - Но Лизавета не какая-то там девка. Мы с ней прожили не одну тысячу лет.
   - Я это знаю, Тор. Но всё же советую тебе не запылять свой разум. Тебе ещё жить да жить.
   - И очень печально, что мне остаётся жить. Я бы хотел умереть вместе с ней.
   - Да что ты такое говоришь, Перун? Такие мысли попахивают чем-то несуразным.
   - Ну а что мне, Тору, остаётся? Я потерял всё, что когда-либо любил.
   - Но у тебя остаюсь я.
   - Как раз это меня и утешает, Перун. Я ценю дружбу с тобой.
   Перун налил мне вина в стакан. И я залпом его осушил.
   - Смотри, не пристрастись к алкоголю.
   - Буду стараться. Хотя это очень сложно в моём положении.
   - Ищи прекрасное в окружении себя - это поможет тебе, Тор.
   - А что прекрасного в моём окружении?
   - Всё, что создал Бог. Заход солнца, небо, дождь. Всё это прекрасно. Я научился за последнюю тысячу лет воспринимать мир в положительном цвете.
   - Надо будет мне этому у тебя поучиться, - сказал я.
   - И вообще, Тор. Не время унывать. Весь мир - он перед нами.
   - Как это перед нами?
   - Я тебе много чего не рассказывал, Тор. Последняя тысяча лет прошла очень продуктивно.
   - Интересно было бы послушать, - сказал я. - Вот как ты познакомился с Олофом?
   - Эта было просто. Я его встретил, когда тот учился здесь, в Осло, в институте.
   - И дальше что? - спросил я.
   - А дальше я его взял под свой колпак.
   - Но как он стал президентом?
   - А вот для этого я использовал своё влияние.
   - Странно звучит, - сказал я. - Что это за влияние такое, что ты можешь ставить своего президента?
   - А вот об этом, Тор, ты сам скоро всё узнаешь. Завтра едем в нашу штаб-квартиру.
   - Что за штаб-квартира?
   - Увидишь, Тор. Не гони пока лошадей.
   - Но сколько таких у тебя примеров, как Олоф?
   Перун улыбнулся и ответил:
   - Много, Тор.
   - Насколько много?
   - Десятки.
   Перун допил своё вино. А затем, пожелав мне приятного дня, удалился.
  Глава 4 Бункер
   Машина президента отвезла нас на самую окраину города. Перун вышел из машины и решительно повел меня. Через полчаса ходьбы я увидел несколько снегоходов. И Перун сказал:
   - Бери один и следуй прямо за мной.
   Я залез на один из них. Было очень морозно. То ли минус двадцать, то ли минус тридцать.
   Спустя два часа езды мы оказались будто бы на необитаемой равнине. Перун соскочил со снегохода, жестом велел сделать мне тоже самое. И подозвал к себе.
   - Веришь в чудеса? - спросил он.
   - Нет, - ответил я.
   - Но как ты назовёшь вот это?
   Перун достал какой-то прибор из карманов своей одежды, нажал на красную кнопку, и на снегу появилась дверь, подобная двери, которая ведёт в подвал.
   - Открывай первый, - сказал Перун.
   Я открыл эту дверь и увидел длинную лестницу. Возможно, она была и все триста метров длинной.
   - Спускайся, а я за тобой, - сказал Перун.
   Я начал спускаться. Ступеньки были удивительно сухие и не скользкие. Я спускался возможно уже минут десять. А Перун сзади приговаривал:
   - Ну и стар же ты стал, Тор. Всё делаешь очень медленно.
   - Жизнь не сахар, - ответил я.
   Спустя некоторое время ступеньки закончились, и я увидел дверь с какой-то аппаратурой на ней. Там было несколько кнопок. Перун нажал на одну из них. И то, что я увидел, было удивительно до самых мурашек. Это был словно подземный город. Множество людей ходили то туда, то сюда с какими-то документами. Когда дверь открылась, все уставились на нас.
   - Добрый день, дамы и господа, - сказал Перун. - Босс вернулся! А ну-ка все за работу!
   И люди, будто муравье, начали ходить по помещению, сидели у компьютеров с крайне умными выражениями лиц. Возможно, там было около трёхсот человек. А может, зная Перуна, и десятикратно больше.
   Я шёл за Перуном. Спустя пять минут мы оказались в просторном кабинете. Он был без окон - оно и понятно, ведь мы находились глубоко под землёй. И я уставился на Перуна.
   - Скажи мне, дорогой друг. Что это такое, что я видел своими собственными глазами?
   Перун улыбнулся, как всегда улыбался, и ответил:
   - Это - мой маленький секрет. Даже Олоф точно не знает, что это. А это - мой город. Здесь все люди - мои агенты, которых я вербовал последние пятьдесят лет. Дети детей моих агентов, если быть точнее. А если быть ещё точнее, то это, можно сказать, мозги всего научного мира. Мы здесь совершаем открытия, опережая время на пятнадцать-двадцать лет.
   - Ну ничего себя, - только и смог вымолвить я.
   Меня это сильно удивило. И постепенно в моём незатейливом мозге начала складываться вся картина происходящего за последнюю тысячу лет. И поэтому я спросил Перуна:
   - Но как же Папа? Неужели они сидят, сложа руки?
   Перун растирал свои продрогшие от холода ладони. И сказал:
   - Вот именно, мой дорогой Тор. Моя структура была создана как противовес папской машине. Они имели всю власть в мире, какую хотели. Насколько я помню, даже ты, Тор, служил Папе, когда шёл в крестовый поход в Иерусалим. Даже ты, Тор. Что уж говорить об обычных людях.
   - То есть... - не совсем понял я и выразил своё непонимание.
   - То есть, Тор, это как борьба света со тьмой.
   - А ты кто в этой борьбе?
   - Догадайся сам, Тор.
   - Значит ты есть свет. А Папа - тьма. Но тогда у меня другой вопрос, - сказал я.
   Перун самодовольно ухмыльнулся.
   - Говори. Я отвечу на все твои вопросы, - сказал он.
   - А на сколько велико влияние Папы на сегодняшнюю ситуацию на планете?
   Тор нисколько не сомневаясь ответил:
   - Ты даже представить себе не можешь, насколько оно велико.
   - Но получается, что вся история за последние десятилетия - это борьба твоей структуры со структурой Папы? - спросил я.
   - Почти. Было только одно исключение. Гитлер. Но он уже мёртв. И если говорить о сегодняшнем мире - то сейчас это именно так и есть. Президент в этом мире почти не может быть независим. Он или за Папу, или за нас.
   - Ну а тайный сценарий развития мира? - спросил я. - Есть ли он?
   - Тор, дорогой, - начал Перун. - Мир не так прост, что можно написать какой-то сценарий. Об истинном положении дел знает, может, миллион человек среди шести миллиардов. И сценарии развития постоянно рушатся. Потому что наши силы, наши и силы Папы, если быть точнее, постоянно противодействуют.
   - Но как же демократия? - спросил я. - Как же свободное волеизъявление народов?
   - Это чушь, - сказал Тор. - Демократия есть только одна - демократия мешков с деньгами. Кто даёт будущим президентам деньги и делает их известными, раскручивая их? А даём или мы, или Папа. Тут не может быть трёх сторон. И даже Россия, так любимая мною и тобой, играет в эту игру. Даже Россия со всей её природной мощью.
   - И на какой она стороне? - спросил я.
   - А как ты думаешь?
   - Не знаю.
   - Я встретил Володю Путина ещё когда он учился в Ленинграде.
   - Ничего себе.
   - Да. Мы его вели долгое время. Папа не сидел сложа руки, он хотел поставить своих людей там. Но мы его опередили.
   - Но сейчас, - начал я. - Сейчас какой период в истории? Кто сейчас побеждает? Кто в проигравших?
   - А сейчас, - резко обрезал Перун. - Сейчас решающий период. Практически все известные страны мира поделены на сферы влияния. Или Папа или мы. Осталось по пальцам пересчитать тех, кто действительно независим.
   - Ну а что дальше? - спросил я. - Вот, допустим, ваши люди захватят всю планету и сбросят Папу с его поста. А что дальше то будет? Что будет с обычными людьми?
   - А дальше - разберёмся.
   И тут я уже глубоко задумался. И начал высказывать все свои мысли Перуну в лицо.
   - Но как же наше отречение от трона? Перун! То, о чём мы с тобой договорились много лет назад. Как же это?
   Перун открыл барную стойку, достал бутылку и налил себе. Он предложил и мне, но я отказался.
   - Если бы мы просто так отдали людям всю власть, то начался бы хаос. И надеюсь ты понимаешь ту мысль, которую я хочу сказать.
   - Не совсем, - ответил я.
   - А мысль в том, что людям необходим Бог. Мы не можем знать, существует ли Бог в действительности, как нейкая мистическая сила. Или как что-то ещё. Но людям необходим Бог уже сейчас. И в человеческом, людском обличии. Бог, которым бы всем управлял. Иначе будет..
   - Иначе будет хаос, - подхватил я.
   Перун искренне улыбнулся.
   - Всё верно, дорогой мой друг. Иначе - хаос.
   Перун налил себе ещё алкоголя и похлопал меня по плечу.
   - Но мне не верится в твои слова про Путина. Он кажется таким независимым, когда видишь его по телевизору.
   - Ну, этого у Володи не отнять, - сказал Перун, улыбнувшись. - Что ещё сказать, наш человек. Мы тщательно фильтруем людей перед тем, как предложить им работу.
   - Работу?
   - Да, именно работу. Работу на нас.
   - Ну а как же, например, НАТО? США? Их скрытая война с Россией?
   - А вот США это уже папский обитель, если можно так сказать.
   - Но что это за цирк тогда, Перун? Почему президенты, например, тех же России и США встречаются, говорят друг с другом с умным видом, а хотя они прямиком зависят от вас, от тебя. Что это за цирк, Перун?
   - Это не цирк, Тор. Это - мир, в котором мы с тобой живём.
   Но я не унимался.
   - Подожди, Перун. Давай поподробнее. Когда началась эта борьба?
   - Ты интересно мыслишь, Тор. А борьба эта началась тысячу лет назад. С тех пор, как я был князем в Новгороде.
   - Но почему вы не можете договориться с Папой?
   - А вот это - сложный вопрос. Это началось настолько давно, что сейчас такой возможности, как договориться, у нас нет.
   - Но когда закончится эта война?
   - Никто не знает, - ответил Перун. - Никто не знает, закончится ли она вообще.
   - Ну а как же военные конфликты? Как же война США с Афганистаном?
   - А вот это уже папские прихвостни. Это - их методы. Они стремятся на всё воздействовать силой. Вспомни, Тор, историю. Ты сам видел, чем оборачивались крестовые походы под Папским руководством. Это были бесчисленные и бессмысленные убийства, казни, повешенья. Мы так не работаем. У нас совсем другие методы.
   - А война в 1812 году? Наполеон - это тоже Папский прихвостень?
   - Именно так.
   - Но почему бы не организовать покушению на Папу? - спросил я.
   - А это ничего не даст, - ответил Перун.
   - Но почему?
   - А потому, что за Папой стоит целая разветвлённая структура. И если мы бы убили Папу, то появился бы новый Папа. Говоря проще, Папа - это просто символ их организации. Сейчас он уже не решает многих дел - за него думает его канцелярия.
   - Странно это всё, Тор, - проговорил я. - Я жил эту тысячу лет, и я не знал всего этого.
   - Но ты мог бы догадаться, - сказал Перун.
   - Как?
   - А так. Вот почему, ты думаешь, когда встречаются Барак Обама и Владимир Путин, они не принимают практически никаких решений? Хотя обеим странам, обеим народам выгодно было бы сотрудничество в торговле и так далее.
   - Потому что Путин - это ваш человек, а Обама - человек Папы?
   - Именно.
   - Так получается, что все эти международные встречи - это просто показуха для народа?
   - Именно так. Если бы люди узнали истинную картину мира, они бы нас четвертовали. Они бы нас нашли - и четвертовали. Поэтому никому не выгодно, и Папе и нам, чтобы хоть малюсенький слушок об этом проскочил куда-нибудь.
   - Но как же пресса, журналисты? Неужели они ни о чём не догадываются?
   - Журналисты в любой стране, Тор, слуги политиков. А так как политики - наши слуги - то и журналисты, получается, служат нам.
   - Ну а третья мировая? Начнётся ли она?
   - А она, Тор, уже давно началась.
   - Как так? - спросил я.
   - Сейчас войны идут другим путём. Сейчас войны - это экономические войны. И как только закончилась Вторая мировая, тут же началась и третья. Ну а если говорить в более глобальном масштабе, то война никогда и не заканчивалась со времён самих крестовых походов.
   - Ты меня удивляешь, Перун, - сказал я.
   Мы развалились на диване. И так мы проговорили довольно долго времени. В конце Перун сказал:
   - Мне нужно завтра ехать в Москву. Ты со мной?
   - А что там? - спросил я.
   - Нужно провести важные встречи.
   - Да, я с тобой, Перун.
   - Решено. Едем вместе.
  Глава 5 Московия
   Самолёт доставил нас на частный аэропорт в пригороде Москвы. По приезду Перун сказал:
   - Ну, вот мы и в Москве.
   - А что здесь? - спросил я.
   - Надо встретиться с одним человеком, - ответил он. - Ты его знаешь.
   - Кто же это?
   - Это - Владимир Путин.
   Мы сели в машину, которая нас встретила в аэропорту. На ней были государственные правительственные номера - это меня несколько удивило.
   Спустя два часа мы подъехали не куда-нибудь, а к московскому Кремлю.
   - Не удивляйся, Тор, - сказал Перун. - Такие встречи - часть моей жизни. А теперь и твоей.
   - Да уж, - только и смог выговорить я.
   Машина минула стены, которые окружали Кремль, и так мы оказались внутри. Машина остановилась, и к нам подошёл человек в чёрном костюме.
   - Вы куда? - спросил он.
   - К Володе, - ответил Перун.
   - Владимир Владимирович вас уже ждёт, - сказал человек.
   Он открыл дверь, и Перун вышел наружу. За ним последовал и я. И так мы направились уже в сам Кремль.
  Мы шли по долгому коридору, и упёрлись в дверь. Перун постучал.
   - Войдите, - сказал голос за обратной стороной двери.
   Перун вошёл, за ним и я. И так я увидел самого Владимира Путина.
   - Привет, Володя, - сказал Перун. - Что, опять весь в работе?
   Путин улыбнулся, встал из-за стола и подошёл к Перуну пожать руку.
   - Да, - ответил Путин. - Россия требует.
   - Познакомься, это - Тор, - сказал Перун, показывая на меня.
   - Сам Тор собственной персоной? - не поверил Путин.
   - Именно.
   - Это для меня большая честь, - сказал Путин, пожимая мне руку. И он продолжал:
   - Так зачем вы явились, мои дорогие гости?
   - С визитом, Владимир Владимирович, - ответил Перун. - Проверить, как идут дела.
   - Дела идут хорошо, Перун, могу вас заверить.
   - Вот об этом мы завтра и поговорим, - заключил Перун.
   Путин сказал, что мы можем остановиться в одной из комнат для гостей в Кремле. Туда мы и направлялись.
   Комната была очень просторной. Перун сказал:
   - Вот уж этот Володя. Вечный выдумщик.
   - Ты о чём, Перун?
   - Да, например, о том, как он с Медведевым с выборами провернул. Кстати, идея была моей. Я сказал Володе "Как так, тебе ещё и шестидесяти нету, а ты хочешь уходить?". На что он ответил "дорога молодым всё-таки". И тут я настоял, чтобы он остался у власти.
   - Забавно, - проговорил я.
   - Да, Тор. Вот так вот и идут дела в России. Пока не нажмёшь - не поедет.
   - А давно ты знаком с Путиным? - спросил я.
   - О, Тор, и не спрашивай. Больше тридцати лет. Он ещё совсем мальчишкой был, когда мы первый раз встретились. Он учился в институте на правоведа, и мне порекомендовали его мои люди, которые занимались вербовкой. Мой агент мне сказал "такого человека ещё и поискать надо". И так состоялась наша встреча.
   - А что было на встрече?
   - Да ничего особенного. Обычная встреча с будущим моим агентом. Я его спросил "будешь на нас работать?" На что он засомневался чуть-чуть, и потом всё же согласился. С тех пор он и мы идём спина к спине вот уже тридцать лет.
   - А откуда появился Медведев? - спросил я. - Он - тоже ваш агент?
   - А вот Дмитрия Анатольевича нашёл уже сам Путин. Понимаешь, тут такое дело. Мы вербуем агента, а он может вербовать уже своих агентов под себя. Так мы и работаем.
   - Но какая цель в этом всём?
   - А цель, Тор, простая. Тут так - или мы или Папа. И так повелось уже давно. И если бы Папа правил Россией, то от этого было бы хуже всему русскому народу.
   - Почему? - спросил я.
   - А потому. Россия Папой рассматривается как сырьевой придаток. А в нашем же видении Россия - центр мира. И идёт противоборство. Если смотреть с внешней стороны, то борьба идёт между США и Россией. А если посмотреть в суть, то...
   - То между вами и Папой?
   - Верно, Тор. Вот видишь, ты и сам всё понимаешь.
   - Ну а почему Путин не может вас послать ко всем чертям?
   - Это ведь очевидно, Тор. У него тогда не будет той мощной поддержки, которую мы ему оказываем. А это - очень много, Тор. Это - очень большая помощь. Он получает наши разведданные.
   - А что же ФСБ? - спросил я.
   - ФСБ - структура, созданная на основе КГБ. А КГБ - у её истоков стояли как раз мы.
   - Так как давно вы работаете в России?
   - Со времён моего княжения в Новгороде, Тор.
   - А Сталинские репрессии - это тоже вы?
   - А вот это уже сам Сталин. Он совсем с катушек съехал в последние годы своей жизни. И поэтому мы были вынуждены его убрать.
   - Ну а потом? Хрущёв, Брежнев - тоже ваши люди?
   - Конечно, Тор. Всё именно так. Последним независимым ни от кого царём России был Пётр Первый. Но он, как ты знаешь, уже давно мёртв. И в России мы - хозяева всего.
   - Ну а почему русский народ живёт беднее тех же американцев?
   - А вот для этого мы всё делаем. Но понимаешь, Папа имеет просто бешенную власть в мире. Все финансовые структуры - МВФ, Европейский союз - это всё отростки от США. А если это отростки от США, то это отростки и от Папы.
   - А почему вы не можете поставить своего президента в США? Вот вкиньте все деньги в это, и поставьте. Почему?
   - Всё не так просто, Тор. Папа контролирует всё в этой стране. Включая прессу, научные исследования, армию. И поставить туда своего президента - практически невозможно. Как и ему поставить своего в России.
   - Значит, достигнут уже определённый паритет?
   - Именно, Тор.
   - И что же дальше?
   - А дальше остаётся засучить рукава и работать. Если мы, например, изобретём новый вид оружия, помимо ядерной бомбы, то мы вырвемся вперёд в этой гонке, и США будут вынуждены признать наше превосходство.
   - Получается, решение есть только военным путём?
   - Опять же, не совсем, Тор, - ответил Перун. - Борьба идёт во всех сферах. В тех же финансах. У нас сейчас в планах сделать Москву финансовым центров Евразии. И это будет означать одно - появиться новый мощный центр. И со временем доллар станет ненужным. А если так, то и могущество США пойдёт на убыль.
   - Но когда же, когда же закончится эта война, Перун?
   - Никто не знает. Возможно, понадобятся и все триста лет. Не знаю, Тор.
   - Но должно же это когда-нибудь закончиться, - сказал я.
   - Вот именно. С надеждой на это мы и живём.
   Перун включил телевизор, и там по телеканалу Россия показывалась встреча Путина с французским президентом.
   - О, Франсуа Олланд, - проговорил Перун. - Ещё тот хитрец. Но Володя это понимает, и поэтому встреча закончится как всегда - просто поговорят и всё.
   - А Евросоюз? - спросил я. - Они за кого?
   - Очевидно, за Папу.
   - Но как же Норвегия? - спросил я.
   - А вот это - одно исключение. И единственное.
   - А есть ещё исключения?
   - Да. Это Украина. И Ющенко, а теперь и Янукович. Это всё - люди Папы.
   - Получается, весь мир разграничен совсем не так, как на карте?
   - Совершенно верно, Тор.
   - Но остались ли независимые государства?
   - Да, - улыбнулся Перун. - Это - Мадагаскар. И Северная Корея. И всё.
   - А Китай?
   - С Ху Дзинь Тао я познакомился ещё во времена СССР.
   - Ну а Индия?
   - Тоже наша страна, - ответил Перун. И продолжил:
   - Тор, не стремись всё сразу понять. Этого у тебя не получится. Не спеши.
   Но я не унимался.
   - Но вот тот же США. Там же существует две партии - республиканцы и демократы.
   - А это - чушь, Тор. Это - большая иллюзия, созданная Папой. Он стоит за каждой из этих партий.
   - И так в каждой стране?
   - Именно, Тор. Политические партии - это иллюзия того, что у народа существует какой-то свой голос.
   - Так получается, демократии как таковой не существует?
   - Получается так.
   - А как же Россия? - спросил я. - Тут ведь тоже множество всяких партий. Справедливая Россия, Единая Россия, те же Коммунисты.
   - А вот это - уже наша работа. В каждой из этих партий стоит наш человек. В каждой. Если народу не понравится Путин, мы поставим другого человека, но тоже своего. Вот и всё. Но Папа не успокаивается. Он постоянно посылает своих агентов, чтобы они создавали другие организации в противовес нам здесь, в России. Но это - бессмысленные шаги. Как и то, если бы мы начали также работать в США. Это было бы обречено на провал.
   - Это всё крайне интересно, Перун. Ну а история? Как ты начал таким заниматься?
   Перун ответил:
   - А я и не прекращал. Со времён моего княжения в Новгороде я этим занимался. И даже Пётр Первый не такая уж и независимая фигура. Я был его советником. Я служил ещё его отцу.
   - А он знал о существовании богов?
   - Естественно, Тор.
   - И почему он ничего не предпринял против вас?
   - А зачем, Тор? Я ведь был богом руссов. И неужели у него могла закрасться мысль, что я буду работать против своих же детей?
   - Ты прав. Конечно, не могла.
   - Вот именно, Тор.
   - Так получается, если взглянуть под другим углом, то борьба идёт между людьми и богами?
   - Именно так. В России не смогли полностью отказаться от нас. И это большая победа России. Если на Западе всех богов уже давно умертвили, то здесь я - царь и бог - в одном обличии.
   - А как же крещение Руси Владимиром?
   - Это была попытка вырваться из нашего влияния. Но, как ты видишь, этого не получилось.
   - Ну а если говорить о правде, Перун. За кем правда?
   - Правда за нами, - не сомневаясь, ответил Перун. - Вся суть в том, дорогой Тор, что людям нужен Бог. И нужен им в земном обличии. Человек - вечно сомневающееся создание. Мы же с тобой, Тор, можем немного абстрагироваться от этого, ведь мы прожили с тобой десятки человеческих жизней и имеем определённую мудрость.
   - Это верно, - сказал я. Но у меня возник вопрос:
   - А если тебя, не дай конечно Бог, убьют, Перун? То что тогда? Кто будет править всем этим?
   - Я уже давно назначил своего приемника, Тор.
   - И кто же это?
   - Это - ты, Тор.
   - Я? - удивился я.
   - Да, Тор. Ведь полностью я могу доверять только тебе. Если вся власть попадёт в руки человека, то начнётся полный беспредел. Он будет тешить свою гордыню, убивать людей. Яркий пример этому - Сталин. Он подумал, что может быть независим от нас. И так он оказался в могиле.
   - Вы его убили, верно?
   - Верно, Тор. А что нам было делать? Он совсем свихнулся.
   - Ну а Ленин? Тоже ваш человек?
   - Мы его спонсировали. Да, Ленин был нашим агентом.
   - А зачем было убивать Николая Второго?
   - Люди требовали перемен, Тор. И тут сыграл принцип - чтобы сохранить власть, дай народу то, чего он хочет. Николай Второй тоже был нашим человеком, как и Ленин. И мы решили - что время царей прошло. И поставили Ленина.
   - Но почему началась война между красными и белыми?
  - Народу нужно было показать, что всё всерьёз, что Ленин действительно их истинный лидер.
   - Понятно, Перун.
   - Но ты должен понять, Тор, что Папа - вот настоящее зло на земле. Его организация - это просто машина зла. И если он придёт к полной власти на земле, то начнутся убийства и наступит полная диктатура его окружения. И этого никак нельзя допустить, Тор.
   - Получается, Перун, что ты лукавил тогда, ещё тысячу лет назад, когда говорил, что нужно полностью отречься от нашей власти во спасение людей?
   - Не совсем, Тор. Не ищи подлогов там, где их нет. Я видел, каким путём шла история. И ты сам это видел. Начались войны, крестовые походы. И если бы я не вмешался, то началась бы полная анархия на земле. Точнее, началась бы управляемая анархия под властью Папы. Пойми одно, Тор, люди - жестокие создания. И то, что я делал - это во благо их же самих. Если когда-нибудь я предстану перед нашим единым отцом, перед Богом, то я уверен, что он нисколько не осудит меня.
   Тем временем наступил вечер. И я заснул, пытаясь осмыслить всё то, что я увидел и услышал минувшим днём.
   На следующий день состоялся наш разговор с Владимиром Путиным. Он сидел в кабинете в тот момент, когда мы вошли к нему.
   - Заходите, - сказал он сразу. - Рад вас видеть.
   Перун ответил:
   - Володя, не надо этих церемоний. Ты ведь знаешь, что наши разговоры всегда носят предметный характер.
   - Я это знаю, Перун.
   - Со мной будет Тор, Володя. Ему ты можешь рассказать всё то же, что и мне.
   Мы сели напротив Путина за стол. И Перун спросил:
   - Как идут дела?
   Путин слегка замялся, и потом ответил:
   - Всё хорошо, Перун. Скоро выборы, и ты это знаешь. Вот, по твоему напутствию я на них и иду.
   - Всё правильно, Володя, - сказал Перун. - Ты знаешь, что мы поддержим тебя. И мы задействуем все общественные организации, чтобы помочь тебе победить.
   - Благодарю, Перун, - ответил Путин. - Дмитрий Анатольевич не будет баллотироваться второй раз - я с ним уже говорил.
   - Это хорошо - сказал Перун. И продолжил:
  - Володя, ты ведь знаешь, что ты победишь. Так что не беспокойся.
   - Это верно, - ответил Путин. - Но мне важно знать, как выстраивать дальше политику. И для этого мне нужны твои советы, Перун.
   - А что тут думать, - сказал Перун. - Всё, как обычно. Поменьше разъездов, побольше дела, Володя. Так же, как ты и работал свои предыдущие два срока.
   - Понятно, - ответил Путин.
   - Мы за тобой будем присматривать, Володя, - сказал Перун. - Ты и сам знаешь, чего мы от тебя ожидаем. Так что не подведи нас. Ты знаешь, что у нас на тебя большие надежды. Не подведи нас, Володя.
   - Могу тебя заверить, Перун, что всё будет сделано, как надо.
   На этом мы и попрощались. Я спросил Перун, когда мы вышли:
   - А как он принимает решения? Он во всём с вами советуется?
   - Не во всём, но во многом, - ответил Перун. - Мы постоянно предоставляем ему данные о международной ситуации. Наши агенты есть во всех странах мира - поэтому мы в курсе всего того, что происходит.
   Перун улыбнулся и продолжил:
   - Завтра - встреча большой восьмёрки. И Володя едет на неё. Поэтому нужно было с ним встретиться, чтобы заверить его в нашей поддержке.
   - Но почему нельзя было просто позвонить? - спросил я.
   - Такие вопросы лучше решать при личной встрече, - ответил Перун.
   Машина доставила нас в аэропорт. И так мы отправились назад в Норвегию, страну, которая стала нашим обителем.
  Глава 6 Отдых
   - Ты, верно, очень вымотался, Тор, - сказал Перун, когда мы сошли с трапа самолёта, прилетев в Норвегию.
   - Так и есть, - ответил я.
   - Сегодня устроим вечеринку в нашей вилле близ Осло.
   - А что там будет?
   - Как, что, Тор? Музыка, девушки, алкоголь. Всё то, что и надо.
   - Я не знаю на счёт девушек.
   - Почему? Из-за Лизаветы?
   - Да.
   - Но её ведь с нами уже нет, Тор. Она мертва. И чем скорее ты это признаешь, тем лучше тебе будет.
   - Я это понимаю. Но всё равно не могу забыть. Не могу забыть эти несколько тысяч лет, что мы прожили вместе.
   - Понимаю, Тор. И не так уж много времени прошло с её смерти - это я тоже понимаю. Но развлечься, развеяться тебе я думаю, всё равно стоит. Иначе очерствеешь. Посмотри на себя. Ты опускаешь с каждым днём головы всё ниже и ниже.
   - Ну а что мне остаётся, Перун?
   - Если так будешь продолжать, то рано или поздно ты сломаешься.
   Я с этим согласился.
   - Так что, - продолжал Перун. - Выкидывай все эти дрянные мысли. И сегодня мы идём развлекаться.
   - Развлекаться - так развлекаться, - проговорил я.
   Машина доставила нас из аэропорта в загородный дом Перуна. Это было огромное жилище, которое было окружено высоким забором.
   - Это - я, - сказал Перун охраннику, и нас спокойно пропустили.
   Когда мы оказались внутри виллы, Перун сказал:
   - Располагайся. Я пока что всё организую. Алкоголь, музыка и девушки - что ещё может быть лучше, Тор?
   - Даже не знаю.
   - А вот в том то и дело, что ничего, - заключил Перун.
   Спустя час явились музыканты. Это были пианист, барабанщик, и девушка-певица. Мы расположились в холе, и они пели для нас.
   - Ну, что скажешь, Тор? - спросил меня Перун. - Какие впечатления от поездки в Москву?
   - Странные, - ответил я. - Рушатся мои представления о мире.
   - А каким ты себе представлял мир?
   - Справедливым, если честно, - сказал я.
   - Получается, сейчас ты считаешь, что всё несправедливо?
   - Я не знаю, Перун. Но я думал, что политики действительно принимают решение.
   - А они их и принимают, - сказал Перун.
   - Да. Но они смотрят на вас. Смотрят или на тебя или на Папу.
   - Это так. Ну а что в этом плохого?
   - Например то, что остаётся забытым голос народа.
   - А почему ты думаешь, что мы не беспокоимся о народе? - спросил Перун. - Я ведь ещё тысячу лет назад был богом. И только и занимался тем, что хлопотал о своих детях. И теперь я делаю почти то же самое, что и раньше, правда немного иначе.
   - Я не знаю, Перун, не знаю. Но мне кажется, что не так всё должно быть в мире.
   - А как?
   - Должна быть свобода.
   - Не путай свободу и хаос, Тор, - сказал Перун.
   - Да, ты прав, Перун. Ты прав. Как и всегда.
   Тем временем появились танцовщицы. Они танцевали танец живота перед нами. Это были очень симпатичные девушки.
   - Хочешь себе одну на эту ночь? - спросил Перун.
   - Нет.
   - Тор, не играй из себя святошу. Это - нормальные вещи. Любой мужик бы тебя понял.
   - Я ещё не отошёл от потери.
   - Будешь так сто лет отходить, а жизнь будет идти мимо.
   - Не будет, - сказал я. - Мне нужно время, чтобы отойти. Не могу я так взять и забыть Лизавету.
   - Ну, как знаешь, Тор. А я себе уже присмотрел одну девушку. Вон та, справа. Как тебе?
   - Красивая.
   - Да, и я проведу с ней эту ночь.
   - А ты спрашивал, согласна ли она?
   - Конечно, согласна. Это же проститутки.
   - А мне казалось, что это - танцовщицы.
   - А это, Тор, одно и то же.
   Спустя час мы разошли по разным комнатам. Перун взял девушку, на которую положил глаз, и повёл её в свои покои. Я же заснул один, возвращаясь в мыслях к тем моментам, когда я был с Лизаветой.
   Это было хорошее время. Если говорить прямо, то мы любили друг друга. И вот отныне этой любви больше не суждено сбываться. И от этого становилось не по себе. Но, правильно сказал Перун - можно и сто лет забывать Лизавету. Поэтому я намеревался побыстрее прийти в форму и начать снова жить. Я ведь жил как-то до Лизаветы. Придётся снова этому научиться.
  Глава 7 Посвящение
   - Вставай, мой друг, - раздался голос над ухом.
   Я приподнялся. Передо мной стоял Перун. Он держал еду на подносе. Я окончательно открыл глаза, и не мог не согласиться на такой приятный и неожиданный сюрприз, как завтрак.
   - Сегодня у нас тяжёлый день, Тор, - проговорил Перун. - Я должен многое тебе показать.
   Позавтракав, мы вышли на улицу прогуляться.
   - Как настроение, Тор? - спрашивал Перун.
   - Нормально.
   - Забываешь уже Лизавету?
   - Можно и так сказать.
   - Знаешь, Тор. Я потерял много жён за свою долгую жизнь. И могу тебе сказать, что женщины - оно конечно прекрасно, но на них свет клином не сошёлся. Желаю тебе поскорее выздороветь душевно, Тор.
   - Спасибо.
   - Знай, что ты всегда можешь у меня посоветоваться. И знай, что я всегда окажу тебе поддержку.
   - Я это знаю, Перун.
   - Сегодня у нас тяжёлый день. Предстоит разобраться с одним делом.
   - С каким?
   - Узнаешь, Тор. Но дело первостепенной важности.
   - Что-то связанное с политикой? - спросил я.
   - Можно и так сказать. Это касается всего. Ну, впрочем, ты и сам скоро узнаешь.
   Перун позвонил по телефону, чтобы за нами заехала машина.
   - Как тебе, кстати, мой бункер, который я отстроил?
   - Это - фантастика. Честно, Перун.
   - Я знаю. Я вложил много сил в это.
   - Ну а кто всё-таки эти люди, что там находятся? Я правильно понимаю, что они и живут там?
   - Правильно, Тор. А эти люди - мои агенты. Так же там много учёных. И ты даже представить себе не можешь, сколько потребовалось сил чтобы отгрохать такое строение. Строительство этого началось ещё во Вторую Мировую.
   - А почему именно тогда?
   - Тогда была большая опаска, что Гитлер захватит всю власть в мире. Он не контролировался нами, он не контролировался и Папой. И если бы Гитлер пронюхал, что мы существуем, то он ни перед чем бы не остановился, чтобы найти нас.
   - Ну а Папа? Они имеют нечто похожее?
   - Возможно. Мы точно не знаем, Тор.
   - А Папа знает, где находится ваш, если можно так сказать, офис?
   - Конечно, нет, Тор. Это - абсолютно секретный объект. Ни одна разведка мира не знает, где это и что это.
   - Я понимаю, к чему такая секретность, - сказал я.
   Тем временем в дому подъехала машина.
   - Пора отправляться, Тор. Нас ждут много дел.
   - Едем же, - сказал я.
   Спустя два часа мы оказались в секретном бункере Перуна.
   - Пойдём, дорогой друг, - взял меня за руку Перун.
   Через минуту мы уже были в огромной комнате напичканной множеством аппаратуры. В центре неё стоял большой экран. Там было множество людей. Были и старики, и совсем юные парни, и даже пару девушек.
   - Господа, - громко сказал Перун. - Рад вам представить своего давнего друга. Это - Тор.
   Люди, находившиеся в помещении, начали перешёптываться. Перун жестом руки их успокоил.
   - Это - наш друг. Прошу любить его и уважать так же, как и меня
  И Перун продолжил:
  - Все знают о том, что планирует совершить Папа. Но мы должны его опередить. Иначе начнётся просто чертовщина. Мы во что бы то ни стало должны это предотвратить. И все вы знаете почему. Мне доложили, что это дело должно скоро принять совсем другую скорость. И в наших же интересах сделать так, чтобы этого вообще не произошло. И это не только в наших интересах, это - в интересах всего мира.
  Похоже, все действительно знали, о чём говорит Перун. Все, кроме меня. Мне оставалось лишь слушать. Перун продолжал:
  - Через три месяца в Бразилии Папа планирует объявить, что на землю пришёл Христос во втором перерождении и полностью узурпировать всю власть вокруг себя. Мы же, как борцы добра, должны этому помешать. Сергей, покажи нам этого мальчугана из Бразилии.
  Человек в очках, сидевший возле компьютера, вывел на монитор изображение с камер-шпионов. На экране появилось два человека - мужчина лет сорока пяти и совсем ещё юный мальчик.
  - Итак, агенты. Наша задача в том, что мы должны захватить мальчика и доставить его сюда. Живым или мёртвым - это уже вопрос совсем второстепенный. Мы должны это сделать.
  Я опустил голову в низ. Я сам был когда-то отцом. И тут такое. Убить совсем маленького мальчика. Может, Перун переборщил?
  - И у нас появился новый агент, - продолжил Перун. - По правую руку от меня стоит мой давний друг - Тор. И мы поручим ему совершить это похищение.
  Я удивился. Перун ничего об этом не рассказывал мне до этого. И тут просто меня ошеломил. Я не знал, что и сказать.
  - Все должны понимать, - продолжал Перун. - Что Папа не будет сидеть сложа руки. Мальчик сейчас растёт и занимается обычной жизнью - он ходит в школу, в церковь, на празднества. И задача состоит в том, чтобы выкрасть его и не оставить следов. Папа, конечно, сразу смекнёт, что это совершили мы. И захочет нанести ответный удар. И тут мы должны полностью скрыться и продолжать свою закулисную игру в политике.
  Перун чуть остановился, посмотрел на меня. Он похлопал меня по плечу и сказал:
  - Этот человек - ему вы можете доверять, как мне. Ваши отцы, ваши деды служили мне верной службой. Так выполним же свою священную миссию.
  Раздался шквал аплодисментов. Люди хлопали и улыбались. Не улыбался только один человек среди них - не улыбался я. Я ещё до конца не мог осмыслить всего того что услышал. Но спорить я не хотел - я верил, что Перун знает, что делает, и знает, что говорит.
  Через час помещение полностью опустело, и мы остались с Перуном вдвоём. Прислуга внесла стол, на котором было много самой разной еды. И мы сели с Перуном за него. Он явно ожидал, что я начну спрашивать у него бесконечно много. Но он, как и я сам, недооценил мои мозговые способности. И постепенно у меня в голове начала складываться полная картина происходящего. Папа, Христос, новое пришествие. Я, кажется, понял, к чему всё вело. К полному захвату всего христианского мира Папой. К тотальному контролю. Через безобидного девяти летнего мальчика. Это был интересный разворот.
  Перун прервал моё молчание:
  - Я вижу, что ты понимаешь, о чём мы только что говорили.
  Я задумался.
  - Да, я всё понимаю. Но данные - точные?
  Перун впервые за всё время, что я его видел, взорвался:
  - Данные самые точные, - начал он. - Всего три месяца, и ты можешь не узнать мир, в котором мы живём. Ты понимаешь, чему это угрожает?
  - Но, насколько я помню, - не унимался я.- Христос, когда он жил на земле, он воскрешал людей и ходил по воде. Этот девяти летний мальчик явно этого не умеет. Так к чему же нам беспокоиться?
  - Ты не понимаешь всей картины в целом, - сказал Перун. - Этот мальчик, его родители - это всё агенты Папы. И даже люди, которые преподают у этого мальчика в школе - все агенты. Это некая законспирированная реальность. И люди, которых он уже через три месяца будет воскрешать - это всё те же агенты. Это всё иллюзия, которую хочет создать Папа вокруг этого мальчика, чтобы окончательно собрать всю власть в свои руки.
  Я понял всё до единого слова. Но у меня оставался вопрос:
  - Но почему именно я должен похитить этого мальчика? Он на вид совсем безобидный.
  - А потому, что я больше никому не могу доверять так же, как тебе, Тор. Это - очень важная для нас, для всего мира задача. И всё должно пройти без сучка, без задоринки, Тор. Одна ошибка - и через несколько месяцев мир полностью изменится.
  - Но как Папа заставит в это поверить весь земной шар?
  - А всё просто, Тор. Они всё предусмотрели. Решительно всё. Что он скажет, когда его покажут по телевизору - всё. И это должно начаться с США. Ты представь, СМИ заявляют, что пришёл новый Христос. И не какие-нибудь там газетёнки, а главные государственные телеканалы Америки. И простому человеку ничего не останется, как им поверить. А когда ещё покажут якобы чудеса, которые он будет творить - то это будет просто бомба. Пойми, Тор, Папа - далеко не дурак. Он всё-всё предусмотрел. И это будет удар ниже пояса всему тому, что мы делали последнюю тысячу лет. Понимаешь?
   - Да, я всё это понимаю, Перун. И мне предстоит похитить этого мальчика?
   - Именно так, Тор.
   - Но почему ты не поручишь этого своим агентам?
   - Потому что, Тор, нужен человек, который верен во всём и всё полностью понимает. Одна ошибка - и вся операция как коту под хвост.
   - Похитить этого мальчика - единственный выход?
   - Именно так, Тор.
   Я задумался на мгновение. И потом произнёс:
   - Я берусь за это дело, Перун.
  Часть 4 Дорога домой
  Глава 1 Слежка
   Мне были предоставлены все мыслимые ресурсы для этой операции. По плану, я должен за два месяца втереться в его ближайшее окружение, а затем передать мальчишку в руки агентов Перуна. И он должен был, живым или мёртвым, попасть в бункер, где его судьбу решит Перун.
   Морально-этический кодекс осуждал бы такие действия. Но я искренне верил, что это приведёт к наилучшему раскладу событий. Так и должно было быть.
   Я остановился на конспиративной квартире в Рио-де-Жанейро. К слову, это был самый удивительный город из всех, что я видел. А самую высокую точку этого города венчала статуя Иисуса Христа с распростёртыми объятиями. И вправду, где, как не здесь должен родиться будущий спаситель всего человечества. Пускай и взращенный в секретных коридорах Ватикана.
   Первое время у меня была задача изучать город и докладывать о том, что я видел, людям Перуна. Я с этой задачей справился на ура. Так минула первая неделя.
   Вторая же неделя - был период более активных действий. Я сидел в своей квартире и изучал видео материалы, которые мне доставляли агенты. Я видел, как этот мальчик, которого звали Лео, играл в прятки с друзьями. И сколько я ни придирался к деталям видео, я в действительности не мог углядеть, что же плохого в этом девятилетнем мальчишке. Возможно, он и есть новый Христос? Мне надо было отметать все такие мысли. Что было две тысячи лет назад - никто точно не знает. Поэтому я занял выжидательную позицию и просто наблюдал.
   Так прошла вторая неделя. Я изучил этого мальчика так тщательно, как это только было можно в моих условиях. Я знал, что он любит до самых глубоких подробностей. Я смотрел за ним, когда он спал, когда ел, ходил в туалет - камеры наших агентов были расставлены по всему его дому. По всем возможным маршрутам его следований. Словом, мы знали всё о нём.
   Но о начале операции должен был сказать сам Перун. Он должен был через своих людей передать эту информацию. Это должно было быть молниеносно и неожиданно. Должна была создаться такая обстановка, что никто ничего не должен знать.
   Тем временем прошёл уже месяц с тех пор, как я оказался в Рио. Этот город мне сильно полюбился. Я даже подумывал о том, как буду коротать размеренные деньки своей жизни в этом месте, когда всё закончится.
   Это было утро, когда в дверь моей конспиративной квартиры постучали. Я открыл. На пороге стояла женщина лет тридцати. Она передал мне конверт. Я неспешно сел на диван, открыл и прочитал одно короткое слово, которое было там написано:
   "Приступай"
   И внизу подпись : "Перун".
   Наступила пора действовать. По заранее заготовленному плану я отобедал в престижном ресторане в центре Рио. Затем за мной заехало такси. Было около двенадцати часов дня - а значит мальчик ещё в школе. Откуда я и должен был его забрать.
   Люди Перуна к этому времени окружили всю школу. Повсюду стояли снайперы. Просто убить мальчика - означало вызвать панику и шумиху вокруг наших действий. Поэтому такой расклад не годился.
   Таксист припарковал машину возле школы. И я принялся ждать. Ждать пришлось недолго. В школе раздался звонок, и все ребятишки высыпали на улицу. А я по своему планшету наблюдал за каждым действием этого мальчишки. Он пошёл в столовую. Что же, пускай отобедает.
   Через тридцать минут он вышел на улицу. И тут наши люди его подхватили на руки, затолкали в багажник такси, в котором я сидел. И разъехались в разные стороны на велосипедах.
   Таксист гнал во всю мощь, пока мы не оказались на аэродроме в пригороде Рио. И задача была простой - лететь с мальчиком на самолёте в Норвегию.
   Мы не учли одного - за нами гналась полиция. Поэтому было принято решение взорвать такси.
   Через час мы сидели в самолёте. И я решил взглянуть на мальчика. Я развязал ему руки, снял запонки с ушей. Достал кляп со рта. И на меня взглянул неожиданной милости ребёнок:
   - Привет, - он улыбнулся.
   Я сильно удивился. Как он мог сохранять такое спокойствие, когда даже я, Тор, слегка да волновался?
   Из беседы с мальчиком выяснить ничего не удалось. Мы мило пообщались, и я решил вставить ему назад кляп.
   И всю дорогу до Норвегии я пробыл в своих воспоминаниях и мыслях. А главное - я с уверенностью смотрел вперёд. Главная угроза всему человечеству была ликвидирована. Но меня всё не покидала мысль. Неужели всё так просто? Неужели это и есть победа? Ответ найти в то время не удалось.
  Глава 2 Победа
   Когда я вошёл в нашу бункер-штаб квартиру, я встретил там Перуна. У самого порога он начал меня благодарить и возносить. Видно было по нему, что он очень обрадовался. Буквально через час в бункер доставили и мальчика. Он был слегка раздосадован, но тем не менее улыбался.
   Нас с Перуном это удивило. Какая улыбка, когда он схвачен и теперь его никто не найдёт? Но мальчик, этот девятилетний сорванец был как неприкаянный. Он смотрел по сторонам и его глазки забавно бегали.
   - Ты что, дурачок? - спросил у него Перун.
   - Сам ты дурак, - рассмеялся мальчик.
   Наши люди проводили его в специальную комнату, которая блокирует все сигналы, исходящие из неё. И мы с Перуном остались одни в большом помещении. Он опять позвал прислугу, чтобы нам принесли еду и напитки. И уставился на меня.
   - Ну, что скажешь? - спросил меня Перун.
   Я задумался.
   - Дорогой друг, ну неужели всё так просто? Неужели вот и конец папскому влиянию?
   Перун задумался.
   - Ну не совсем, - ответил он. - Ещё многое предстоит сделать. Но мне кажется, что вот уже эта точка Х, после которой вся война пойдёт легче. Нам осталось их убить, уничтожить. Или отстранить от влияния. Только и всего.
   - И что же делать в целом? Насколько их много?
   - Их тысячи, - ответил Перун и задумался.
   - Но что же делать? - спросил я.
   Перун сразу и не нашёлся, что сказать. Но, почесав голову, всё же ответил:
   - Пока что - ничего. Нужно выждать некоторое время. Пока ты, Тор, можешь заниматься своими делами. Тебе ничто не угрожает. Мы уничтожили всю информацию о тебе. Все данные о том, где ты был, где работал. Затёрли информацию о твоих поддельных паспортах. Теперь ты по-настоящему свободен, Тор. Занимайся пока своими делами.
   - Но вот по твоим представлениям, чем мне сейчас стоит заниматься? - озадачился я.
   - Например, тебе не помешало бы найти женщину.
   Я чуть не разозлился.
   - Возможно, ты прав, Перун
   Перун положил мне руку на плечо.
   - Старина, это жизнь. Мы не виноваты, что столько наших друзей и жён погибло. Мы не виноваты в том, что мы боги. И мы должны быть сильными и не поддаваться этим эмоциям. Они не пусты, вовсе нет. Но эмоции губят душу. Пойми же это, дорогой Тор. Перун опрокинул стакан вина и продолжил:
   - Так что, Тор, можешь заниматься своими делами абсолютно спокойно. Тебе не о чем беспокоиться.
   Я спросил:
   - Ну а где мне её искать, свою женщину?
   - Где хочешь, там и можешь искать. Ты в полной безопасности. Мои люди выдадут тебе новый паспорт на гражданина США, и ты можешь спокойно путешествовать по миру. Во всяком случае, ближайшие два месяца. А там... а там посмотрим.
   Я задумался. И вправду. Сейчас стоило чуть-чуть отойти от дел. У меня оставался единственный вопрос:
   - Что будет с этим ребёнком?
   - Не переживай, Тор. Мы его подержим ещё два месяца, как раз до той даты, когда планировалось объявить о втором пришествии Христа. И отпустим назад, к родителям, в Рио. Не переживай. С Лео всё будет в порядке.
   На этом мы закончили наш разговор. Перун на прощанье дал номер одной симпатичной девушки, своей старой подруги. И я намеревался ей позвонить, когда буду в штатах. А туда я отправлялся на следующий день.
  Глава 3 Тёплый дом
   Эта особа, о которой говорил Перун, жила на небольшой вилле близ Майами. Туда я и направлялся.
   Я ехал уже больше трёх часов на новеньком кадиллаке, который прикупил на деньги, которые дал Перун, и был полностью поглощён раздумьями. Где-то глубоко в душе я чувствовал себя несчастным. Мне действительно больше всего не хватало в тот момент как раз женского тепла и ласки, которые я утратил почти безвозвратно. Мне казалось, что больше никто не сможет заменить мне мою Лизавету. Но, к счастью, как потом оказалось, это было не так.
   Я подъехал к вилле этой женщины и остановил машину. Я вышел, положив ключи в карман, и уверенной походкой направился ко входу. Я позвонил в дверь, и спустя несколько минут мне открыла очень прелестная девушка, в которую я почти сразу и влюбился. Но оказалось, что это была служанка. Как хорошо, что я не поднял её в тот момент на руки и не начал кружить - а мне ведь хотелось.
   Служанка завела меня в дом и усадила в гостиной. Спустя пару минут явилась и хозяйка дома. Честно говоря, моя челюсть так и хотела отпасть. Это была потрясающей красоты женщина, лет сорока пяти, правда.
   Служанка принесла бутылку вина и два бокала и мы сели друг на против друга. Эта женщина, подруга Перуна мне подмигнула, что ввело меня в некоторую краску.
   - Так ты и есть тот самый Тор, о котором мне так много рассказывал Перун? - спросила она с приятной улыбкой.
   Я хотел похвастаться своими подвигами, но потом решил сдержать этот порыв и просто ответил:
   - Да, это я. Тор собственной персоной, - и я тоже улыбнулся. Настолько приятно, насколько это можно было делать в мои жёлтые зубы.
   Мы провели с ней остаток дня. Она спрашивала меня о моих приключениях. Перун говорил, что я могу ей рассказать всё, что пожелаю. Чем я и воспользовался. Я рассказывал ей и о Владимире. Рассказывал ей о многих вещах из своей жизни.
   Также я рассказал этой милой и красивой женщине, которую, как оказалось, звали Джени, о своих переживаниях. Я много ей рассказывал и о своих родителях. А она всё подливала мне вино, не жалея своих нежных ладоней.
   - Знаешь, в своей жизни я жалел только об одном поступке - о поступке, связанным с моими родителями, - сказал я Дженни.
   На что она понимающе закивала и даже протянула мне свою мягкую как мох руку. Я её пожал в знак признательности.
   - Спасибо, дорогая, что ты меня понимаешь, - сказал я.
   Мы и не заметили, как пришла тёмная ночь. Она пригласила меня спать в своей спальне, но я отказался и выбрал диван в гостиной. Но играть золотую и добрую хрюшку я совсем не намеревался.
  Глава 4 Счастье
   Прошло ещё две недели, а я и не заметил, как влюбился окончательно и бесповоротно. Эта женщина творила просто чудеса с моей внешностью - я стал статен, гладко выбрит каждый день. И с моего рта красовались красивые керамические белые зубы. Она мне каждый день говорила, что я прекрасен собой. А я ей говорил, что она моя королева.
   Во истину, Перун знает толк в женщинах. Я спросил её, спали ли они, на что она засмеялась и ответила "конечно, нет. Мы просто друзья".
   Она умела создавать совершенно особенную атмосферу.
   Мы планировали провести один месяц на каком-нибудь далёком острове в океане. И ничто нам не должно было помешать.
   Мы купили билеты на самолёт и отправились. Мы летели больше двадцати часов и оказались в Новой Зеландии, в этой чудной и маленькой стране. Джени сняла нам номер в красивом отеле. В деньгах нужды не было - всё обеспечивал Перун.
  Мы решили прикупить дом неподалёку от океана. Я уже почти отходил от того, что произошло за последние месяцы. Я не знал, радоваться или печалить виски - но образ Лизаветы постепенно стирался с моей памяти. Время творит чудеса - это верно. Прошло не двести лет, нет. Прошло меньше. Дело было в другом. В тот момент я в душе согласился Перуном, что такова наша жизнь. Кто-то уходит из неё, а кто-то приходит. И это повторяется до тех пор, пока мы сами не уйдём в мир иной.
  Дженни была очень хороша собой. Я считал, что это достойная замена моей Лизавете.
   Мы провели больше недели на этом прекрасном острове в толще океана. Джени мне готовила завтрак каждое утро. Как раз так, как моя Лизавета. Но Лизавета готовила всегда яичницу, а Дженни же приготовляла для меня вкусные тосты с джемом. В общем то, есть такое свойство мозга - хорошее из памяти может вытеснить только хорошее
   Я загорал на пляже, когда Дженни меня позвала к себе в дом. Она по обычаю сделала тосты, и мы сидели на веранде и общались. Тут позвонил телефон. Это был Перун.
   - Привет, старина. Как у вас дела? - спросил он.
   - Дела отлично. Спасибо, Перун.
   Последовала пауза. А за ней - прямой вопрос в лоб:
   - Когда женитесь?
   Перун вогнал меня в краску. Но я сказал:
   - В следующем месяце.
   Перун удивился.
   - Зачем так долго ждать? Я буду шафером, верно? Не обидишь ведь старину Перуна?
   Я улыбнулся.
   - Конечно, нет, дорогой друг. Да, свадьбу сыграем раньше. Например, в следующий четверг.
   - А ты спрашивал, согласна ли Дженни?
   - Я уверен, что да.
   - Я рад за вас.
   Перун положил трубку. Я посмотрел на Дженни. Она мне улыбнулась. Я подошёл к ней, обнял её, поцеловал и спросил:
   - Выйдешь за меня?
   Дженни улыбнулась своей прекрасной улыбкой и ответила:
   - Да, Тор, мой дорогой Тор. Я выйду за тебя.
  Глава 5 Свадьба
   Мы выбрали Норвегию для празднеств. В одной из вилл Перуна мы и собрались. Людей было немного - человек десять. Все - старые друзья Перуна. Он хотел создать для меня видимость праздника. Но я то понимал - во всём мире у меня есть только один друг - Перун. Не считая старину Врангеля из Новосибирска. Но его звать было опасно - мы не знали, возможно он был в обороте Папских псов.
   Мы с Джени занимались приготовлениями к свадьбе. Был приглашён духовой оркестр, чтобы развлекать наш слух. Он играл просто потрясающую медленную музыку. И пока гости ещё не собрались, я пригласил Джени на медленный танец. Она с радость согласилась. Мы куражились, как пташки. Она крепко обнимала меня.
   - Тор, - говорила она. - Я тебя люблю. Я в тебя сразу влюбилась как увидела. Клянусь, нас ничто не разлучит.
   На что я поцеловал её в губы. Это был страстный поцелуй. Возможно, один из самых лучших и самых запоминающихся в моей скромной десяти тысячелетней жизни.
   - Тор, я запомню этот день навсегда. Это самый счастливый день в моей жизни.
   Возможно, в те моменты, я был действительно счастлив. Спустя час в дом явились гости и сам Перун. Он с порога пожал мне руку и обнял меня.
   - Дружище, я рад за тебя.
   - Спасибо, Перун. Я знаю, ты всегда радуешься за меня в моменты моих побед и всегда грустишь также как и я в моменты моих неудач. И я очень ценю это, дорогой друг.
   Мы снова обнялись.
   Тем временем гости уже расселись за стол. И подошёл представитель Норвежского загса, чтобы зарегистрировать наш брак. Он спросил меня:
   - Вы, Тор, уверены, что берёте в жёны Дженни Патервиль?
   Он назвал меня моим паспортным именем. Я улыбнулся и ответил:
   - Да.
   Тоже самое он спросил и у Дженни. Она, сияя от счастья, так же ответила "да".
   - Ваш брак признаётся зарегистрированным. Будьте же счастливы!
   И тут раздались крики "ура!". Громче всех кричал Перун, одновременно открывая бутылку с шампанским.
   - Подставляй бокалы, - крикнул он.
   Сначала он налил нам с Дженни, а затем и всем остальным. Что же, отныне мы были мужем и женой. Я, Тор, и моя замечательная жена - Дженни Патервиль.
   Ко мне подошёл Перун и спросил:
   - Ну, как тебе теперь в новом качестве мужа?
   - Нормально, Перун. Я чувствую, что всё так и должно быть.
   - Это отлично, - сказал Перун.
   - Как-то всё очень хорошо, даже и не верится.
   - Расслабься, Тор. Тебе не о чем беспокоиться.
   - Да, я это понимаю.
   - Папа теперь может кусать локти - он проиграл.
   - Давай не будем о Папе в такой день, - сказал я.
   - Хорошо. Извини, Тор.
   - Да ничего. Я тебя понимаю. Столько лет ты провёл в этой борьбе.
   - Да, и не говори, - проговорил Перун. - Я рад за тебя. Рад, что ты наконец нашёл девушку.
   - Конечно, она мне не заменит моей Лизаветы. Но всё же...
   - Тор, он мертва. И всё тут.
   - Да. В душе я уже это признал.
   - Вот и отлично. Так расслабься же и не беспокойся ни о чём.
   - А вот с этим - с расслаблением - у меня всегда было плохо.
   - Учись, Тор. Это - важное умение в жизни.
   - Я согласен.
   - А что на счёт детей? - спросил Перун.
   - В смысле? - не понял я.
   - Будете заводить?
   - Мы ещё не говорили об этом.
   - Я считаю, что это тебе необходимо.
   - Я уже потерял одного своего ребёнка, - проговорил я.
   - Я знаю, Тор. Но теперь - другое время. Теперь ты под моей защитой. И тебе ничто не грозит.
   - Да, ты прав, Перун. Возможно, и заведём детей. Но я не хочу гнать лошадей. Хочу чтобы всё было как у всех.
   - А всё и будет так, Тор. Главное, как говориться, не переживать. И всё будет.
   - Спасибо тебе, Перун. Спасибо тебе за то, что ты меня всегда поддерживаешь.
   - А у меня есть другой выбор? Мы ведь друзья. И при чём друзья, проверенные временем.
   - Да, это верно, Перун.
   - Знай, что ты всегда можешь на меня положиться, - сказал Перун. - Просто знай это, и тебе от этого станет спокойнее.
   Празднества продлились вплоть до утра. Мы выпили почти весь алкоголь, который нам привёз Перун. И только под самое утро, когда начали просыпаться птицы, мы улеглись. Каждый в своей комнате, разумеется. И меня ждала Дженни в очень красивом прозрачном белье.
  Глава 6 Разговор
   Перун попросил заехать меня в один из своих особняков в пригороде Осло. Когда я приехал, я увидел, как он расхаживает по коридору. Он был очень обеспокоен - это читалось на его лице. Как будто съел сырую картошку.
   - Тор, ну а как ты думаешь? - спрашивал он. - Мы положили конец этой войне, украв Лео?
  Я затянул сигарету, что делал крайне редко, и думал. Действительно, меня не покидало ощущение, что всё не так просто.
   - Честно, Перун. Я даже и не знаю. Возможно, это не конец. Возможно, это лишь начало новой войны.
   Перун ходил против своего обыкновения очень обеспокоенно.
   - Они планировали это последнюю сотню лет, - сказал Перун. - Они спланировали знакомство его родителей, которые сами же являются агентами Папы. Они всё спланировали. Любую фразу на уроке, которую скажет Лео. Они предугадали наши действия. И кажется абсолютно нелепым, что мы так просто одержали победу.
   - Во-первых, не победу в войне, а победу в битве, - сказал я. - А во-вторых..
   - А во-вторых, ну не может быть всё так просто.
   - А почему нет? - теперь уже не унимался я. - Возможно, это и есть прорехи в их плане.
   - Сомневаюсь, я сомневаюсь в этом, - сказал Перун. - Вообще, сейчас непонятно, что ждать дальше. Мы вышли на этого мальчика относительно недавно - год назад. И мы чуть не поперхнулись, когда узнали весь план. Это ужасно. Ты представляешь себе, что они хотели сделать? Они хотели подмять под себя весь цивилизованный мир. Весь.
   - Поясни.
   Перун выпил вина и продолжал:
   - Представь только. Папа Римский обьявляет, что пришёл новый Христос на землю. А он обладает просто бешенным влияниям на католиков. А затем и православные признают Лео вслед за ними. И весь мир становится у ног это мальчишки. А фактически - у ног Папы.
   И тут уже было время не соглашаться мне.
   - Ты думаешь, что всё должно было быть вот так просто? Просто мальчик. И просто его признают новым Христом?
   - На то и были агенты вокруг него, Тор. Они всё спланировали. Что он скажет в первый день, кого, якобы, воскресит. Вокруг него, куда ни плюнь, были агенты. Куда ни плюнь. Ты это понимаешь?
   - Да, я всё понимаю. Но...
   - Не надо этих но. Я считаю, что с любых точек зрения, мы поступили абсолютно правильно.
   - В этом я согласен. Но ты лишил Папу его главного козыря. И что он теперь будет делать?
   - Вот этого я точно не знаю, - ответил Перун.
   - А предположения? - спросил я.
   - Разные.
   - Говори.
   - Может быть всё, что угодно. Абсолютно всё, что угодно. Мы следили за этим мальчуганом целый год. К нам перешли некоторые агенты Папы, и они рассказывали нам такие подробности, что становится не по себе. Агенты папы всё спланировали - даже дату смерти бабушки Лео. От этого и не по себе.
   Я задумался. Передо мной только сейчас во всей своей полноте предстал этот зловещий план. И я не знал, что ответить Перуну. Он был прав, как всегда.
   - Но явно я вижу, чего не будет, - сказал Перун. - Папа явно просто так не сдастся. Он будет до конца разыгрывать свои карты. И я уверен, что в его рукаве есть ещё козыри. Мы недооцениваем соперника.
   - У меня такие же мысли, Перун. Надо выждать. Возможно, это ещё не всё, что мы знаем.
   - Возможно, - ответил Перун, и так же, как и я, затянулся сигаретой.
   Перун спросил:
   - Ну а какой твой совет, Тор? Что сейчас делать?
   - Я думаю, что ты прав, что собираешь просто ждать.
   - Это у меня всегда плохо получалось - просто ждать.
   - А что ещё остаётся? - спросил я.
   - Да, ты прав. Значит, будем ждать. Займём выжидательную позицию.
  Глава 7 Ребёнок
   В один из дней Дженни заявила мне, что она беременна. Я обрадовался этой новостью.
   - Ты уверена? - спросил я.
   - Абсолютно, Тор. Получается, через девять месяцев родиться маленький Торик. И ты станешь отцом. Представь только, Тор.
   - Я рад этому, Дженни.
   Я сразу же рассказал об этой новости Перуну.
   - Значит, сегодня - пьянка? - спросил он меня.
   - Значит, да.
   - Я заеду за тобой через пару часов. Поедем в мой любимый ресторан в Осло.
   - Договорились.
   Через два часа Перун действительно заехал. И мы отправились на его машине в самый центр Осло, где было множетсво ресторанов и кафешек.
   - Вот. Ресторан "Лилия". Мой любимый здесь. Тебе понравится.
   Перун вышел, за ним вышел и я, и мы направились в этот ресторан. Сразу у входа нам почтительно улыбнулась девушка и сказала:
   - Лучшие места - ваши места, господин Перун.
   И так мы оказались в спокойной и затемнённой зоне помещения. Официант принёс хорошего вина, и мы сидели с Перун и смотрели друг на друга.
   - Известно уже, мальчик или девочка?
   - Пока что нет, - ответил я. - Да и какая разница. Как Бог пошлёт.
   - Это - правильный настрой, - сказал Перун. - А знаешь, у меня ведь тоже был ребёнок.
   - Да? Ты ничего об этом не рассказывал.
   - Я знаю. Это был 1233 год, год рождения моего сына Павла.
   - А что потом? Он погиб?
   - Не совсем. Он умер от кори - такая болезнь, которая ничто не щадит. И дети к ней особенно падки.
   - Сочувствую, Перун.
   - Спасибо, Тор. Но это уже было так давно, что я с трудом достаю из памяти эти эпизоды.
   - Ну, тогда, значит, не будем об этом.
   - Да, давай лучше о хорошем. Например о том, что ты скоро станешь отцом.
   - Ну не так уж скоро. Девять месяцев, всё таки.
   - Это да. А придумал уже имя?
   - Я ещё не говорил об этом с Дженни, - ответил я. - Придумаем, это не проблема.
   - Ты будешь хорошим отцом, Тор, - сказал Перун и похлопал меня по плечу.
   Мы просидели всю ночь. Разговаривали решительно обо всём - Перун хороший собеседник. Под конец он отвёз меня в дом, который любезно выделил нам с Дженни здесь, в Осло, а сам поехал решать свои, как он выразился, "важные вопросы".
  Глава 8 Лео
   Только я спустился в наш бункер, Перун с порога заявил:
   - Тор, я не могу общаться с этим мальчуганом. Может, ты попробуешь?
   - А в чём дело? - поинтересовался я.
   - Помнишь того мальчика Лео, которого мы похитили? Поговори с ним. Возможно, ты найдёшь к нему подход. Он сто процентов что-то знает, но не говорит.
   - Хорошо, без проблем, - ответил я.
   Перун повёл меня в кабинет, в котором находился Лео.
   - Дядя Тор с тобой поговорит, - сказал он ему.
   Войдя в кабинет, я увидел Лео. Он сидел на стуле и улыбался.
   - Чего улыбаешься? - спросил я.
   - С вас нельзя не улыбаться, - сказал он.
   - Это почему?
   - Такие серьёзные ходите.
   - А как надо?
   - Попроще, ребята, вам надо быть.
   - Это мы уже сами определим, - сказал я.
   Я сел напротив него, и посмотрел ему в глаза. Его взгляд решительно ничего не выражал, и поэтому я спросил:
   - Что ты знаешь?
   Он повертелся на стуле и после этого ответил:
   - А что вы хотите узнать?
   - Что планирует Папа? - сходу спросил я.
   - Если бы я даже знал, я бы вам всё равно не сказал.
   - Не юли со мной.
   - Я ничего вам не скажу.
   Я пообщался с ним ещё минут пятнадцать, и вышел, не узнав ровным счётом ничего.
   - Ну что? - спросил меня Перун.
   - Он ничего не сказал.
   - Он что-то явно скрывает.
   - Может, отправь к нему психолога? - предложил я.
   - Уже пробовали. Он никому ничего не говорит.
   - А что он может скрывать? Ему ведь всего девять лет. Ты думаешь, что Папа ему что-то рассказывал?
   - Не исключено, - сказал Перун.
   Он помедлил немного, и потом продолжил:
   - Остаётся детектор. Проведём его через детектор лжи. И там он точно нам всё расскажет.
   - Только не пытайте его, - сказал я. - Он ведь ещё ребёнок.
   - Посмотрим, - ответил Перун.
   - Эй, Перун. Это ведь неправильно. Он ещё мальчик. Посмотри на него.
   - Нам нужна правда, - сказал Перун.
   - Но не такой же ценой.
   - Правда не имеет цены.
   Он удалился. Я остался в его кабинета рассматривать журналы. Спустя час он вернулся.
   - Ну что? - спросил я.
   - Ничего. Опять ничего. Когда включили детектор, он начал молчать. И ни словца нам так и не сказал.
   - Оставь его в покое.
   - Да, по всей видимости, у него мы ничего не накопаем. Ладно, будем думать что-то ещё.
   - А что говорят твои агенты?
   - Они говорят, что нет никакой активности со стороны Папы. А это - очень странно.
   - Да, - согласился я. - Может, Папа просто в растерянности?
   - Навряд ли, - сказал Перун. - После стольких лет вражды. Тут не до растерянности.
   - Но в чём тогда дело? - спросил я.
   - Я не знаю, Тор, честно. Не знаю. Будем выжидать. Больше ничего не остаётся.
   Перун удалился решать свои вопросы. А я рассматривал огромную карту мира, висевшую на стене, и вглядывался в пометки Перуна на ней.
  Глава 9 Повседневные дела
   Перун позвал меня в один из своих домов. Сразу, как я пришёл, он сказал:
   - Сегодня надо поработать. Дела в России появились.
   - Какие? - спросил я.
   - Сейчас расскажу. Располагайся пока что.
   Он налил мне вина, и я вошёл в гостиную. Там стоял большой стол и большой телевизор на всю стену.
   - Видишь, демонстрации в России, - сказал он. - Того и гляди, начнутся скоро беспорядки. И нам надо это предусмотреть.
   - И как мы это предусмотрим?
   - А всё просто. Нужно создать запасной аэродром. Создать новую партию, которую хочет видеть народ.
   - Понятно, - сказал я.
   Перун расположился на стуле, и крутился на нём.
   - Какие идеи?
   - У меня?
   - Ну да.
   - На счёт партии?
   - Да.
   - Я не знаю, - сказал я. - Так а что сейчас в России?
   - Ну посмотри. Демонстрации на Болотной.
   - Твоя цель в том, чтобы создать противовес Володе?
   - Именно так.
   - Получается, ты будешь работать и за него и против одновременно?
   - Такова наша ситуация, Тор. Надо всё контролировать. Иначе нас может опередить Папа. И если он захватит, не дай конечно Бог, власть в России, то тогда пиши пропало.
   - Понимаю. Так в чём состоит задача?
   - Сейчас и будем думать, Тор. Для начала, нужно совершенно новая политическая партия. Народная партия. В противовес Единой России.
   - Понятно. И в чём конкретно наша задача?
   - А в том, что мы должны всё с тобой продумать, Тор. Мои агенты сейчас докладывают, что ситуация в России в ближайшие десять лет может поменяться. И Володя из героя может превратиться в изгоя. Вот это нам и надо предусмотреть.
   - А в чём моя задача?
   - Будем с тобой думать, Тор, что делать.
   - Понятно, - сказал я.
   Перун отпил вина из стакана, и продолжал:
   - Нужно для начала придумать название новой партии. Как тебе такое - Партия Неокоммунистов?
   - Звучит забавно. Но мне кажется, что можно придумать и получше.
   - Это верно. Твои версии?
   - Ну, я не знаю.
   - Нужно что-то такое, чтобы охватывало как можно большее количество людей. Справедливая Россия уже есть. Есть и ЛДПР. Нужно что-то новое, кардинально новое. И то, что бы поддержали люди.
   - Как тебе партия Социалистического Капитализма?
   - Это как? - спросил Перун.
   - Ну вот так. Возьмём два совершенно обратных понятия, и сделаем из них одно.
   - Интересно звучит. Продолжай, Тор. Что с идейной программой?
   - Ну, например, объявить, что все ресурсы - собственность народа. Я уверен, что много людей последует за этим.
   - Да, хорошая идея. А кого лидером поставим?
   - Это уже надо у тебя спросить, Перун. Ты ведь знаешь, кто у тебя есть в арсенале.
   - Да, это верно. А знаешь, мне нравится эта идея. Партия Социалистического Капитализма. ПСК. Хорошо звучит. И очевидно, она сможет стать популярной. Да, ты молодец, Тор.
   - Признаю, - улыбнулся я.
   - Да, мудрости тебе, однако, не занимать. Так а что с идейной программой?
   - Ну, все ресурсы - собственность народа. Ввести ещё и ограничение зарплат - и всё, дело в шляпе. Толпы народа, уверен, последуют за этим.
   - Значит, решено, - сказал Перун. - Наши люди регистрируют новую партию. И, таким образом, если Володя уходит, тут снова приходим мы.
   - А зачем копать под Володю, Перун? Он же сейчас очень популярен.
   - Ты, Тор, знаешь ведь эту политику. Это как было с Наполеоном. Сначала - популярен, а через год - в ссылке. Надо всё предусмотреть. Мы смотрим даже не на годы, а на десятилетия вперёд. И пойми одно. Что вся Единая Россия - она всё завязано под одного человека, под Володю. И если Володя, не дай конечно Бог, умирает, то вся эта структура становится пустой. Нет у них лидера, способного заменить Володю. А мы вырастим своего, нового лидера. Так же, как мы растили и Володю.
   - Мне понятен ход твоих мыслей, Перун, - сказал я. И после этого спросил:
   - Получается, ты уже всё распланировал для России?
   - Не совсем, Тор. Тут многое зависит и от того, что скажет народ. Нам надо всегда держать руку на пульсе. Иначе можем остаться не у дел. И что захочет народ - это мы им и дадим.
   - А Папа? Он будет на это просто смотреть?
   - Конечно, нет, Тор. Это не скоротечная игра, здесь требуются десятилетия. И Папа уже предпринимает определённые усилия. Даже больше - он уже создаёт организации в России, которые могут через тридцать-сорок лет уже играть серьёзную роль в политике. И, естественно, мы ему оставим мало шансов, играя на опережение.
   - Понятно, Перун.
   - Пойми, Тор. Мы должны все нюансы продумывать, чтобы не остаться у разбитого корыта. Всё должно быть предусмотрено. И даже если партия, которую мы только что придумали, Партия Социалистического Капитализма потерпит крах, то будут и другие партии, которые создадим мы же, и которые смогут подхватить маятник.
   - Ясно.
   - Ладно, ты не загоняйся так, Тор. Это дело не одного дня и даже не одного года. Но я дам своим людям команду проработать твоё решение. Оно мне кажется весьма мудрым и занятным. Возможно, такая партия - единственный выход для России. Нужно, чтобы народ полностью поверил в эту идею. Как было и при большевиках. Сейчас, когда существует Газпром и другие, народу трудно доверять власти. И именно поэтому, Тор, Володя не будет вечным. Ему, почти уверен, суждено вскоре покинуть власть в России. Так что мы должны быть готовы к такому повороту.
   Мы продолжили с Перуном обмениваться мнениями по этому вопросу. Когда наступила ночь, он предложил мне остаться у него. Я позвонил Дженни, своей жене, и сказал, что не приду в этот день домой ночевать.
  Глава 10 Крепкий мир?
   Мы втроём - я, Джени и Перун - играли в бильярд, когда у Перуна зазвонил телефон.
   - Я еду. Да, всё понял. Уже еду, - ответил Перун.
   Он наклонился ко мне и сказал:
   - Скажи Джени, пусть доигрывает одна. Нам нужно ехать
   Я не стал спорить - по нему было видно, что дело действительно серьёзное.
   Машина неслась будто мы ехали не на Мерседесе, а как минимум на Макларен. Перун молчал всю дорогу и судорожно перебирал костяшки на своих пальцах. Я даже и не мог предположить, что случилось. А машина всё гналась вперёд, ничего не замечая на своём пути.
   Когда мы оказались в бункере, я увидел тех же людей, что и всегда, но теперь они выглядели иначе - некоторые улыбались, а некоторые обеспокоенно ходили взад-вперёд.
   Перун направился в своей кабинет, и я пошёл за ним. Он открыл дверь. В кабинете находились самые верные агенты Перуна, его доверенные лица - Сергей и Габриэлла.
   - Садитесь, Перун, - сказала Габриэлла.
   - Вы не поверите, - сказал Сергей и улыбнулся.
   Габриэлла же была более сдержана.
   - Вам звонил... Папа, - сказала она, чётко проговаривая каждое слово.
   Перун на всякий случай переспросил, ничего ли он не путает.
   - Нет. Мы сразу отследили звонок. Он был сделан с Папского дворца в Ватикане.
   Перун задумался.
   - Что делать сейчас? - спросил он.
   - Очевидно, перезвонить, - сказал Сергей. - Он очень хотел с Вами поговорить.
   Перун сел на стул, и некоторое время крутился на нём.
   - Что же, пускай так и будет, - сказал он и взял телефон в руки.
   Я в это время просто стоял в стороне и пытался понять, что происходит, но так и не мог. Вероятно, не могли и все остальные.
   - Это Перун, - сказал он в трубку. - Кто на линии?
   Он замолчал.
   - Так, я слушаю Вас.
   Минуты две Перун ничего не говорил, внимательно слушая, а потом положил трубку.
   - Это конец, - сказал он.
   Но его никто не понял и все попросили уточнения.
   - Конец чего? - спросил Сергей.
   А Габриэлла просто уставилась на своего шефа, ожидая объяснений. Перун не спешил что-то говорить. Казалось, он что-то обдумывал в своей голове. И затем он сказал:
   - Габриэлла, проверь почту нашей резиденции в Осло. Должно прийти письмо.
   Габриэлла удалилась. Остались мы втроём. Я всё же решился и спросил:
   - Перун, что случилось?
   Перун не ответил. Я не мог понять по его выражению лица, то ли он грустит, то ли радуется. Это было невозможно разобрать.
   - Не время объяснять, - сказал он.
   Спустя двадцать минут в кабинете появилась Габриэлла. Она была озадачена - это читалось по её лицу.
   - Пришло...и там...
   - Я знаю, - сказал Перун.
   Я не выдержал:
   - И что же там?
   Перун посмотрел на меня и сказал:
   - Там список всех агентов Папы. Список. Всех. Его. Агентов.
   - И как это понимать? - спросил я.
   - Папа...
   - Сдался? - спросил я.
   - Я не знаю, - сказал Перун. - Я не знаю.
   - Это перемирие? - спросила Габриэлла.
   Перун задумался.
   - А я думаю, что это победа, - сказал он и наконец-таки улыбнулся.
   - Победа! - подхватил Сергей.
   - Победа, - сказал про себя Перун. - Да, чёрт возьми, я тоже думаю, что это победа.
   - А он спрашивал что-нибудь про Лео? - спросил я.
   - Ничего, - ответил Перун.
   - Возможно, это для него был удар ниже пояса, - сказал Сергей.
   - Это определённо так, - сказала Габриэлла. - Старик не выдержал и сломался. И сломалась вся их система. Теперь, когда у нас есть список...
   - Теперь он нам и не понадобится, - сказал Перун. - Зачем он нам?
   - Так что произошло? - спросил я. - Верно ли я понимаю, что Папа сдался?
   Перун ответил:
   - Похоже, что всё именно так.
   - И что же теперь? - не унимался я. - Что нам даст этот список?
   - Теперь, когда мы знаем, кто на него работает - а в списке указаны и те люди, которые были у нас, но работали на папу, - теперь мы можем очень многое.
   - И что, например? - спросил я.
   - Например, расквитаться с предателями. И, к тому же, мы теперь знаем, как он выстраивает свою игру в штатах. А это значит, что мы сможем занять это поле.
   - Так а что его заставило так поступить?
   - Я не знаю, честно, - ответил Перун.
   - Возможно то, что мы разоблачили его план с Лео, и теперь он просто не знает что делать? - спросил Габриэлла.
   - Это возможно.
   - Но так ли всё просто? - спросил я. - Вы тысячу лет боролись друг с другом, и теперь вот он объявляется, что всё кончено?
   - Я не знаю, - ответил Перун. - Но мне кажется, что он сдался. Он понял, что эта борьба бессмысленна, и решил нам уступить. И теперь мы...
   - Хозяева в этом мире?
   - Да, чёрт возьми, - ответил Перун. - Теперь здесь, на планете Земля, мы можем всё. Всё, что захотим.
   - И что ты намерен делать? - спросил я.
   - Пока не знаю.
  Глава 11 Мы - победили
   Перун попросил меня заехать в его дом в пригороде Осло. Я не мог ему отказать. Швейцар встретил меня на пороге и провёл в кабинет Перуна. Когда я зашёл, я увидел как никогда весёлого Перуна. Он стоял, держал в руках стакан алкоголя и насвистывал про себя какую-то песню.
   - Привет, - сказал я.
   - О, Тор. Заходи. Я тебя ждал.
   Он усадил меня на кожаное кресло, а сам расхаживал по кабинету. Он что-то говорил про себя, но я не мог понять, что.
   - Перун!
   - Подожди, Тор. Я кое-что обдумываю.
   Я не стал его прерывать. А он всё ходил и ходил взад-перёд. А затем уставился на глобус, который стоял на столе. Он подошёл к нему и тыкнул пальцем в какую-то точку.
   - Хочешь, куплю тебе здесь целый квартал?
   Я присмотрелся, куда указывал его палец. Он указывал на Южную Африку.
   - Нет, - ответил я.
   Перун снова крутанул глобус и опять остановил его своим указательным пальцем. Теперь он указывал на Австралию.
   - А здесь?
   - Не нужно, Перун.
   Он остановился и вопрошающе посмотрел на меня.
   - Тор, теперь мы здесь хозяева. Мы можем всё, что хотим. Убрать президента любой страны и поставить своего. Не этого ли мы хотели?
   - Как раз таки мы этого и не хотели, - сказал я.
   - Не усложняй всё.
   Я задумался. Мы действительно тысячу лет назад отреклись о своего престола богов в пользу всечеловеческого блага.
   - И ты знаешь, к чему это привело бы, если бы мы так и сидели, сложа руки, - прочитал Перун мои мысли. - Это привело бы к полной диктатуре Папского окружения. А это - злее зло, чем наше.
   - То есть, ты признаёшь, что мы - это зло?
   Перун посмотрел на меня.
   - Если брать в расчёт, что существовало в мире, то мы - самое доброе зло.
   Я обдумал несколько раз эту фразу и потом спросил:
   - Но что дальше?
   - А дальше - отпуск! - сказал Перун. - Дальше - мы будем отдыхать так, как захотим.
   Перун стал очень весел. Он налил себе ещё алкоголя.
   - Отбрось все сомнения, - сказал Перун. - Мы победили. Мы - победители. Теперь мы можем делать всё, что заблагорассудится. Во всех смыслах этого слова
   Я улыбнулся.
   - Получается, мы пришли туда, откуда и вышли?
   - Именно так.
   - Но хорошо это или плохо? - спросил я.
   - Я не знаю. Не время думать о таких мелочах. А теперь...
   - Что теперь?
   - А теперь будем думать, что делать с Америкой. Теперь, когда мы знаем, как работает эта система, то мы можем нанести свой удар. И, пожалуй, изберём там своего президента.
   - Но как?
   - А вот как. Профинансируем какого-нибудь сенатора. Вкинем в него, пускай, и все десять миллиардов. И всё. Дело готово. Я сейчас как раз рассматриваю несколько кандидатов. А выборы в Америку уже в этом году. Так что, Тор, нам надо успеть всё подготовить. Этим и будем заниматься.
   - А что с Европой? - спросил я.
   - А что с ней? - удивился Перун.
   - Ну, кризис ведь. Европе требуются деньги.
   - А потом и разберёмся. Первоочередная задача - это США. Чем сейчас и следовало бы заняться. Как тебе вот этот человек?
   Перун протянул мне фотографию седого мужчины лет сорока.
   - Кто это? - спросил я.
   - Один сенатор. Мы с ним давно сотрудничаем. И, скорее всего, это - следующий президент Соединённых Штатов Америку.
   - Но как именно ты собираешься его сделать президентом?
   - А всё просто, Тор. Народ в Америку - очень доверчивый. Вкинем денег, его будут показывать каждый день по ТВ, и вот - через три месяца он уже президент.
   - А что Папа?
   - А Папа уже вне игры, Тор.
   - И война закончена?
   - Да, Тор. Война, можно сказать, закончена. Теперь осталось довершить начатое.
   - Но начатое, заметь, не тобой, а Папой. И тебя это не беспокоит?
   - Понимаешь, силы человека - они ограничены. И Папа не выдержал и сдался. Пришёл, как распятый. И теперь, мы, боги, вернём мир к тому, откуда он и вышел.
   - А что в конце? Вот поставим своего президента в штатах, и что дальше?
   - А дальше, Тор, возможно, мы сможем уже показать себя. Но это дело очень далёкого будущего, так что сейчас не время об этом думать. Нужно заняться насущными вопросами.
   Перун улыбнулся и продолжил:
   - Как ты смотришь на то, Тор, если я передам тебе все дела, которые касаются Евросоюза?
   - И что я буду делать? - спросил я.
   - Будешь делать то, что должен. Ставить своих политиков. Ты справишься, я с этим уверен.
   - Ну, пожалуй, я соглашусь.
   - Молодец, Тор. Будем, как единая команда, работать бок о бок. У нас всё получится. Это - вне сомнений. Начни с Франции и Германии, нужно поставить туда своих людей. Сделай это. Габриэлла тебе даст всю информацию. Мы добьёмся успехов - это определённо.
  Глава 12 Суждение
  Прошло две недели с тех пор, как Папа предоставил всю информацию о своих агентах. Я занимался вопросами по Европе. В частности, я был очень озадачен делами Франции. Перун передал в моё ведение целый отдел, и я получал самую свежую информацию о ситуации в Евросоюзе.
  В один из дней Перун позвал меня в свой особняк. Я принял приглашение. Перун, завидя меня, спросил:
  - Тор, как идут дела?
   - Всё хорошо. Сейчас решаем ситуацию с французами.
   - У нас всё получится, - сказал Перун. - Главное - побольше спокойствия и уверенности. И всё будет хорошо.
   Он пригласил меня войти в дом. Посередине гостиной стоял большой бильярдный стол. Перун предложил мне сыграть одну партию, на что я ответил:
   - С удовольствием, дорогой друг.
   Перун выигрывал меня. Он спрашивал меня о делах, а я ему отвечал.
   - Так а что с Францией? Ты уже выбрал, кого поставишь президентом в этой стране?
   - Сейчас как раз обсуждаем этот вопрос с агентами, - ответил я. - Но у нас есть одна кандидатура.
   - Отлично.
   - А как у тебя дела с США? - спросил я.
   - Всё отлично. Этот конгрессмен, которого я тебе показывал, со всем согласился. И он уже выдвинул свою кандидатуру на пост президента. Осталось подождать несколько месяцев, и у нас там будет свой президент.
   - А что с Обамой?
   - А он, без поддержки Папы, очевидно, не сможет выиграть выбору. У него банально не будет финансов.
   - Значит, всё идёт к победе? - спросил я.
   - Именно так. Каких-то пять лет - и конец. Мы всё сможем сделать. И Россия станет центром мира - всё будет так, как мы хотели. Вот так-то, Тор.
   - Да, Перун. Во истину говорят, что пути господни неисповедимы.
   - Да, так всё и есть, Тор.
  Мы играли дальше и больше не разговаривали о делах. Перун спрашивал:
  - А как твои дела с Дженни?
  - Всё хорошо. Совсем скоро ожидается пополнение в моём семействе.
  Мы доиграли в бильярд, и расположились за столом, попивая алкоголь. Было примерно восемь часов вечера. И тут неожиданно постучали в дверь.
   - Войдите, - сказал Перун.
   Вошёл мужчина-швейцар и был очень обеспокоен. Если говорить точнее, то он был бледен, как труп.
   - Перун, вы должны это видеть. Вы просто обязаны это видеть. Там...Христос... вы должны это видеть. Безотлагательно.
   Перун обеспокоенно побежал в комнату, в которой работал телевизор. Там был эфир телеканала Евроньюс. И показывали мальчика, который шёл...по воде. Я не поверил своим глазам. Как не поверил и Перун. Перун переключил канал - и там тоже самое. Показывали белобрысого мальчика, который шёл по воде. Перун судорожно щёлкал каналы - и по всем была одна и та же картинка.
   - Что это такое? - спросил я у Перуна потерявшим силу голосом.
   - Это...
   Перун замолчал.
   Диктор по телевизору говорил:
   "... И, наконец, свершилось! Господь явил нам своего сына! Этот девятилетний мальчик ходит по воде и исцеляет людей от всех болезней! Возрадуйтесь же!"
   - Это монтаж! Это трюки! - воскликнул Перун.
   Диктор продолжал:
   "..Этот девятилетний мальчик, наш спаситель, исцелил целое множество людей. Он делал немых говорливыми, а инвалидам возвращал дар ходьбы. Возрадуйтесь же, верующие и не верующие! Пришёл тот час, о котором говорили в Библии!.."
   На картинке по телевизору мальчик шёл по реке, и вокруг неё собрались тысячи и тысячи людей - их было, казалось, бесконечно.
   - Перун!
   Перун не мог выговорить ни слова. Он стоял и заворожённо глядел в телевизор. Он переключал каналы, и, казалось, он не мог успокоиться. И не мог в это поверить.
   - Перун! - я толкнул его по плечу.
   Перун повернул ко мне свою голову, и я увидел глаза, полные слёз.
   - Ты понимаешь, что мы чуть не совершили? - спросил он меня.
   Я не совсем его понял.
   - Мы чуть не убили нового Иисуса.
   Я оторопел.
   - А кто тогда такой Лео?
   Перун с обеспокоенным лицом ответил:
   - Это фальшивка.
   - Но зачем? - спросил я.
   - Чтобы защитить истинного Спасителя. Защитить от нас.
   Я понял всё, что происходило. Я был будто бы во сне. Но у меня тем не менее никак не мог выветриться из головы вопрос. В первую очередь, перед самим собой.
   - Так кто мы, Перун? Белые или тёмные?
   Перун посмотрел на меня промокшими от слёз глазами. Затем посмотрел на телевизор. И после этого произнёс:
   - Тор, похоже на то, что мы оказались вторыми.
   - Так кто же, получается, победил?
   Перун ответил, судорожно перебирая костяшки на пальцах:
   - Никто не победил, Тор.
  - И что же будет дальше? - спросил я.
   - Одному Богу известно. Одному Богу.
  Эпилог
   Через неделю после того, как объявился новый Христос, Перун был найден повешенным в своём доме в Осло. Когда я это услышал, я не поверил своим ушам. Вот, казалось бы, был момент, когда можно было прекратить все усилия и просто довериться Богу. Но, видно, гордыня Перуна не позволила ему это сделать. При нём была найдена предсмертная записка, в которой была написано красным карандашом "катись всё к чертям".
   В мире же началась суматоха. Спешно начали прекращаться все войны. Сначала США вывели свой контингент из Афганистана, а потом и из Ирака. Мировые лидеры выступили с заявлением, что создаётся новая организация, которая объединит в себя все страны мира. США и Россия выступили инициаторами этого соглашения.
   Я же не знал, что делать дальше. Мир изменился за считанные дни - прошла всего одна неделя, и всё стало так непохоже на то, что было совсем недавно. Папа Римский заявил, что слагает свои полномочия в пользу этого девятилетнего мальчика. Патриарх Московский и всея Руси выступил с таким же заявлением. Их поддержали и религиозные лидеры ислама, которые признали нового Христа как посланника Бога.
   А я, в один из дней, собрал свои вещи и взял яхту, на которой собирался плыть хоть куда, но подальше ото всех событий и этого мира. Дженни меня не поддержала - она, как и все из людей, спешила поклониться этому девятилетнему мальчику.
   И факт свершился - пришёл новый Христос. Люди заслужили это спасение. Сбылось то, о чём говорил Перун. Люди обрели своего бога, своего живого бога.
  Ну а я, как последний из поколения старых богов, отправился, гонимый ветрами и обуреваемый старыми воспоминаниями, в далёкие-далёкие дали океана на своей небольшой яхте.
  Радовало лишь одно - мой ребёнок должен был родиться в новое время и в новом мире. Ну а я через пару лет его навещу. Даже мне нужно время, чтобы побыть наедине с собой. И, наконец, осмыслить всё то, что произошло за мою долгую и не совсем счастливую жизнь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"