Балуй Василий : другие произведения.

Древо Жизни. Глава 1. Софья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 1. Софья

   По ходу мистического рассказа Румии, все вели себя по-разному. Наталья рассеянно смотрела в окно, вертя в руках салфетку, и была где-то далеко. Ее подруга и хозяйка квартиры Жанна, которая и устроила им эту встречу, напряженно слушала, глядя то на Румию, то на Софью, этими многозначительными взглядами как бы подытоживая важность сведений.
   Сама Софья старалась поддерживать на лице выражение вежливого интереса, но ни разу девочку не перебила.
   За разговором они пили зеленый чай: на столе перед ними стоял небольшой глиняный чайник с азиатским иероглифом и по такой же чашке. На каждой из чашек был свой, отличный от других, иероглиф. Когда чайник опустел, замолчала и Румия.
   - Можно еще чая? - спросила Софья и улыбнулась.
   - Конечно, - поднялась Жанна.
   - Я помогу, - сказала Наталья. Румия покосилась на Софью и поднялась следом.
   Софья прошлась по комнате, чтобы немного размяться. Они сидели здесь уже больше двух часов. Все это время говорила, в основном, Румия, но устали все. Софья открыла окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Остановилась возле комода, на котором были разложены забавные и бесполезные мелочи - бижутерия, цветные камешки, крошечные фигурки животных и языческих божков. Все было педантично расставлено в идеально-ровную линию и поддерживалось в безупречной чистоте, которую не нарушала ни мужская, ни детская рука. Типичное жилище старой девы, среди операционной стерильности, корзиночек, салфеточек и геометрически совершенных посудных композиций которого ни одна мужская особь не нашла себе достаточно места, чтобы задержаться здесь хотя бы на несколько дней. Или ночей.
   - Я со своими проблемами даже не спросила, что у тебя новенького, - неожиданно услышала Софья голос Натальи из кухни. Она старалась говорить тихо, и если бы Софья сидела на прежнем месте, она бы их не услышала.
   - Да все по-прежнему, - ответила Жанна. - Я надеюсь, успеем поговорить еще.
   - Нет. Мы потом сразу домой.
   - Жалко. Я по тебе соскучилась.
   Наталья помолчала.
   - Скажи мне, откуда ты знаешь Софью?
   В гостиную вернулась Румия, и Софье пришлось сделать вид, что она заинтересовалась золотистой фигуркой карликового Будды.
   -... общих знакомых, - поймала она ответ Жанны. - Разговорились, она попросила устроить вашу встречу.
   - Сама? Я думала, это ты ее уговорила.
   - Нет, она сама.
   - То есть ты все ей рассказала?
   - Нет, конечно, - неискренне ответила Жанна. - Она... ты знаешь, она, скорее сама все угадала. Идем, а то нехорошо - ушли, болтаем...
   Софья, стараясь не суетиться, вернулась к своему креслу.
   Все снова устроились вокруг журнального столика. Жанна разлила чай по чашкам. Несколько минут все молчали, дули в чашки и пили обжигающий улун. Румия явно устала говорить. Жанна не знала, как начать беседу. Наталья ее начинать и не хотела. Поэтому Софья спросила сама:
   - Румия, это все, что ты хотела рассказать?
   Девочка стрельнула взглядом в сторону Натальи, но та на эту немую просьбу о помощи никак не отреагировала.
   - Нет, - сказала Румия. - Есть еще кое-что что.
   - Слушаем.
   - Кое-что мне рассказал сам Юрка.
   Софья кивнула.
   Румия облизнула нижнюю губу и уставилась в свою чашку.
   - Да, - сказала она. - После той истории... Юрка как-то зашел ко мне. Недели через две. Ему нужно было с кем-то переговорить, обсудить. И он не знал с кем.
   - И он решил, что ты подойдешь лучше всех, - сказала Софья. - Почему? Не потому же, что твой брат спас его?
   Румия задрала подбородок и с вызовом посмотрела на Софью. Но Наталья ее опередила:
   - Потому что раньше Румия дружила с Юркой. Это сейчас не важно. Давайте ближе к делу.
   - Он влюблен в меня до сих пор, - буркнула Румия.
   - О, - сказала Софья и улыбнулась. - Понимаю.
   - И к тому же, - сказала Румия. - Юрка хотел предупредить меня. Он боялся, что со мной случится что-то такое... такое же, как с ним.

***

   Железная рука обхватила Юрку под мышками и болезненно дернула вверх. Движение родило в левой ноге такую боль, словно Юрке оторвали ступню. Раскрыв рот, он беззвучно заорал, захлебываясь и совсем ослепнув в облаке пузырей. Но уже через мгновение пробкой выскочил на поверхность, замолотил руками, взбивая пену. Рука не отпускала.
   - Тихо, ты! - рявкнул кто-то Юрке прямо в ухо. Тот вывернулся, помогая себе ногами, попал коленом в мягкое.
   - Ай, зараза! - выругался тот же голос. - Что ж ты делаешь?
   Но больше Юрку уже ничего не держало. Он быстро и шумно доплыл до берега. Греб даже тогда, когда уже чувствовал под ногами землю, но не мог остановиться. Поскользнулся на глине, упал, вцепившись в сухой берег.
   К нему бросилась Румия, помогла встать, но Юрка оттолкнул ее, взвизгнул:
   - Отойди от меня!
   Он отполз подальше от воды, спрятался среди пирамидок из одежды и обуви купающихся. Его трясло.
   Ленька и остальные из его компании испуганно топтались у бревна, не решаясь подойти. Только Ленька спросил:
   - Ты как, чувак?
   - П-пошел в жопу, - трясущимися губами отозвался Юрка. Он нашел свою майку, раздражаясь и скрипя зубами, распутал ее и неловко натянул, всю вымочив.
   Из воды выбрались спасатели - Таир и еще двое из компании старших.
   Таир подошел к Юрке.
   - Как дела, утопленник?
   Юрка, обхватив себя руками, только помотал головой.
   - Ну, ты брыкаться, - сказал Таир. - Чуть обоих нас не утопил. Ногу, что ли, свело?
   - В траве, - невнятно ответил Юрка, - в траве запутался...
   - В траве? - удивился Таир. - Ты по дну, что ли, ползал? Там глубины метра три.
   Юрка ничего не ответил.
   - Ладно, - поднялся Таир, - оживай. Только в воду сегодня больше не суйся.
   Таир презрительно взрезал плечом юркину банду, из которой ни один не сунулся в воду, когда тот начал тонуть. Они засобирались и потянулись к поселку. Юрка, уже чуть успокоившись и отогревшись, вспомнил, что так ничего и не сказал Таиру, но кричать в спину "спасибо" было уже глупо.
   Он тронул пальцами левую лодыжку. Она покраснела и казалась больше правой.
   Ленька и остальные, один за другим, забирали одежду, одевались и молча уходили. На берегу, кроме Юрки, остались только Данил с Румией.
   - Дэн, идешь? - спросила Румия.
   - Иди, я догоню, - отозвался тот.
   Но Румия не ушла. Боялась за своего задохлика.
   Данил не боялся. Он присел рядом с Юркой на корточки, заглянув в лицо. Юрка не выдержал его страшный слепой взгляд с расплывшимися зрачками.
   - Что? - зло спросил он.
   - Встретимся еще, - тихо, одними губами проговорил Данил.
   - Чего?
   - В следующий раз это будет не нога. В следующий раз это будет... - Данил очертил пальцем невидимое ожерелье на шее Юрки.
   Но сам Юрка смотрел на ту его руку, которой он опирался о землю. Он увидел, как в расставленных пальцах Данила шевельнулся скрученный стебелек вьюна. Юрка не видел, какова длина этого ростка, а потому не знал, что случилось дальше - то ли вьюн просто заскользил по траве к его ноге, то ли он начал расти на глазах прямо из кулака Данила - в тот момент и то и другое было одинаково безумным и возможным.
   Вьюнок, щекоча кожу мягкими треугольными листочками, коснулся ноги Юрки, оплел ее поперек чуть выше лодыжки и нырнул под икру, болезненно стягивая кожу.
   Юрка, взвизгнув как поросенок, вскочил на ноги, срывая с себя росток и втаптывая его в землю.
   - Данил! - крикнула Румия.
   Тот поднялся.
   Румия мгновенно оказалась рядом.
   - Что ты делаешь?
   Данил поднял обе ладони.
   - Даже пальцем его не тронул.
  

***

  
   Софья слушала Румию рассеянно. Эмоций в ее рассказе было куда больше, чем полезных деталей, но ситуация, в целом была понятной. Да и вообще, смуглая татарочка с лицом беспринципной старлетки Софью интересовала мало. С ней-то все как раз было ясно: молода, смазлива, влюблена, напугана. Представилась, как "девушка Данила" и с вызовом посмотрела на присутствующих.
   Наталья Ларина почти все время молчавшая и открывающая рот только тогда, когда к ней прямо обращались, интересовала Софью куда больше, и ей она уделила особое внимание.
   Изредка их взгляды пересекались. В такие моменты Наталья, несколько мгновений выдерживала взгляд Софьи, но всегда первой отводила глаза и перемещала внимание на говорившую Румию или предметы интерьера. Софья же спокойно продолжала изучать ее лицо.
   Она еще не вынесла окончательного мнения касательно этой женщины, но сомневалась, что и в этом случае придется глубоко копать. Софья считала, что хорошо разбирается в людях.
   Наталье было около сорока. Говорила мало, со всеми по-разному. С девочкой - скорее покровительственно, явно считая ее молодой дурочкой и не воспринимая всерьез. С подругой Жанной - чуть снисходительно, даже свысока. Так бывает, когда встречаются две старых девы, одна из которых год назад вышла замуж. Да, решила она, видимо, тут было что-то похожее.
   С ней же самой Наталья вела себя настороженно и даже подозрительно. Что ж, имела полное право. Ее сын считает садовое дерево своим лучшим другом. А девушка сына утверждает, что этот друг дает ему силу и власть над миром и людьми. Такое не станешь рассказывать первому встречному.
   Софья дождалась, пока Румия закончит свой второй рассказ, пока информация не осядет в умах всех присутствующих, и задала давно приготовленный вопрос:
   - Наталья, - сказала она, - Жанна сказала, что вы обращались с Данилом к психиатру. Это правда?
   Жанна отвернулась от Натальи, посмотрев куда-то за окно.
   - Н-нет, - после паузы ответила та, - не к психиатру. Психологу.
   - Что он сказал?
   - Ничего нового. Ну, знаете, эту постную кашку, которой они кормят всех беспокойных мамаш без разбора: комплексы, гиперкомпенсация. Особая деликатность отношений в пубертатный период.
   - Вы с этим не согласны?
   Наталья задумалась. Думала она явно не над вопросом. А над тем, насколько откровенной может быть с Софьей. Софья надавила:
   - Вы сами верите в то, что нам здесь рассказала Румия?
   - Нет, - буркнула Румия.
   - Помолчи, пожалуйста, - чуть поморщилась Наталья и тронула Румию за руку. - Какая разница, во что верю я? Важно, что там, на озере, что-то случилось. Что-то страшное. Мальчик чуть не утонул и две недели боялся выходить из дома. Он живет в соседнем доме, его отец часто заходит к нам. Румия считает, что это сделал Данил. И сам Юрка тоже считает виноватым Данила.
   - А вы? - спросила Софья.
   - Нет, - ответила Наталья. - Я в это не верю. Данил здесь не при чем. Но мне нужно услышать мнение... хм, специалиста.
   - Данил мстил, - снова вставила Румия. - Мстил Юрке за меня и за то, что тот спилил его дерево.
   Софья вопросительно посмотрела на Наталью. Та устало пожала плечами:
   - Давняя история. Так что вы скажете?
   Софья ответила не сразу.
   - Ситуация настолько безнадежна? - подняла Наталья бровь. - Или вы сейчас выйдете из комнаты и вызовите психиатрическую бригаду? Не беспокойтесь, я привыкла к такой реакции. Слишком давно мы в этом... - она не договорила и неопределенно покачала рукой.
   - Расскажите мне немного про ваше чудо-дерево. Какого оно рода?
   - Ягодный тис.
   - Тис? - удивилась Софья. - Странный выбор для садового растения.
   - Прямо слова моего мужа. Только он использовал слово "дебильный" и уже, так сказать, постфактум. Вообще, мы искали долгоживущее дерево. Захотелось. Мы купили его, ничего о нем не зная. Мало того, что оно оказалось очень капризным, и никак не хотело приживаться, так еще и ядовитым. Представьте, каково это с маленьким ребенком, который везде лазит и все тащит в рот.
   Софья попыталась вспомнить, что она знает про тис, и была вынуждена признать, что, практически ничего, какие-то обрывки из энциклопедии. Она не могла вспомнить даже его внешний вид, хотя в памяти отпечатался контраст ярко-зеленой кроны и кроваво-красных ягод.
   - И давно он у вас растет?
   - Мы купили и посадили его через полгода после рождения Данила.
   - Купили?
   - Да, - кивнула Наталья и отхлебнула из своей чашки. - На сельскохозяйственной ярмарке в пригороде.
   - Вы сами его выбрали или вам посоветовали?
   - Я понимаю, о чем вы говорите. Человек, который нам продал это растение - знаете, такой мужик, чисто толстовской наружности, даже с бородой лопатой - очень нас уговаривал на тис. Рассказал кучу чудесных историй про могущественные древние народы, поклонявшиеся тису, чуду-дереву, как вы сами сказали, способному раздвигать границы времени. Ну, чисто поэзия. Вот мы уши и развесили. Потом, когда вся эта история только началась, но еще не стала безумной, я ездила несколько раз на эту ярмарку, но того человека не нашла.
   - А ваш муж?
   - Мой муж?
   - Как он относится к этой истории?
   Наталья покусала губу.
   - Хотите знать, верит ли он?
   Софья чуть наклонила голову.
   - Когда Данил был еще маленьким, - сказала Наталья, - и жаловался нам, что постоянно слышит какой-то голос в голове, Сережа несколько раз хотел дерево срубить. Мы думали, что Данил жует хвою. Оттуда и голос.
   Софья задумалась.
   - У тисового сока есть галлюциногенные свойства? - спросила она.
   - Потом я выяснила, что - нет, - ответила Наталья, - или, по крайней мере, я такой информации в интернете не нашла, поэтому-то дерево мы и не тронули. А потом, когда Данил подрос, уже он не дал. Да мы, признаться, и сами махнули на это рукой.
   - Почему?
   - Ребенок вырос. Когда он был маленьким, он всем встречным и поперечным рассказывал про свою дружбу с чудесным деревом. Взрослые улыбались этим историям, а сверстники обзывали Данила Астериксом.
   - Мне кажется, друида в том мультфильме звали как-то иначе.
   - Мне тоже. Но у детей своя логика. В общем, некоторое время мы старались не обращать внимания, пока это не стало навязчивой идеей. Данил заставлял нас ездить на дачу, где мы посадили тис, каждые выходные. Если, вдруг, на неделе поездка не удавалась, у него случалась истерика, подскакивала температура, очень резко - до тридцати девяти-сорока. Первый раз мы даже скорую вызвали. Потом я как-то сама справлялась. Я в таких случаях всегда ложилась спать с ним. И Данил всю ночью разговаривал во сне со своим деревом. - Наталья немного помолчала, глядя в пустую чашку, потом отставила ее. - Мы обратились к психологу. Результат, вы, впрочем, знаете. А потом Данил повзрослел, поумнел, и о дереве говорить перестал. Мы даже подумали, что он наигрался в друида, пока... - Наталья замялась. Софья придвинулась. - В общем, в начале лета он пытался резать вены. С ним тогда случился... какой-то приступ, сам он ничего не помнит. Но верит, что с ним это сделал тот же человек, что изуродовал его дерево.
   - Потому что они одно целое - Данил и дерево.
   Софья посмотрела на Румию, но та снова умолкла, уставившись в стол.
   - А потом Румия рассказала мне эту историю про Юрку, - подытожила Наталья.
   Софья сделала паузу, прежде чем задать следующий вопрос. После последних слов Натальи, она решила, что это будет правильным.
   - Все обошлось?
   - Да. Слава богу, все обошлось.
   - Сейчас вы часто бываете на даче?
   - Каждые выходные. У нас там стройка полным ходом, есть, чем заняться.
   - Понимаю... Что ж, полагаю, я готова взглянуть на ваше чудо-дерево, - сказала Софья.
   Наталья явно не это ожидала услышать.
   - Дерево? Я думала вы поговорите с моим сыном.
   - Если бы Софью интересовали люди, - напомнила Жанна о своем присутствии, - она бы тоже стала психологом, правда?
   - Правда, - чуть улыбнулась Софья, - мои интересы, как я уже говорила, сосредоточены немного в другой плоскости. Плоскости, так сказать, непознанного.
   На лице Натальи появилось странное выражение. Словно ей предложили купить мутной бурды в бутылке из-под пива и сказали, что это магический фильтрат.
   - Что же до вашей истории, - торопливо проговорила Софья, - если то, что Румия нам здесь рассказала, правда, - Румия при этих словах несколько раз быстро кивнула, - то, очевидно, корень проблемы - дерево, извиняюсь за невольный каламбур. Дерево, а не мальчик. Психолог вашу проблему решить не смог. И вы правильно сделали, что обратились ко мне.
   - Но вы поговорите с Данилом? - с нажимом спросила Наталья.
   Софья вздохнула и сдалась.
   - Конечно. Думаю, с этого мы и начнем.

***

   Пока Наталья хлопотала на кухне, Софья, деликатно испросив разрешения, осмотрела квартиру. Прежде всего, ее интересовала комната Данила.
   Она открыла дверь и несколько минут рассматривала комнату с порога.
   Внутри стоял сумрак и прохлада, благодаря заботливо задернутым плотным шторам. Различались только крупные предметы мебели и общая обстановка - выступающий на свет из коридора угол письменного стола, притаившийся у занавешенного окна диван темного цвета - то ли зеленый, то ли синий. И неестественный порядок.
   Софья пошарила по стене рукой.
   - Где включается свет? - громко спросила она.
   Наталья выглянула из кухни.
   - За шкафом, - сказала она.
   Софья сунула руку за шкаф, тянущийся вдоль стены, и нащупала кнопку выключателя. Вспыхнул избыточно яркий свет. Софья поморщилась.
   Обстановка в комнате была очень простой, даже казенной. Словно хозяин заходил сюда исключительно по долгу службы - в данном случае для выполнения уроков, предпочитая личное время проводить в других местах. Диван (все же - синий). На диване - подушка в наволочке с изображениями луны и солнца. Стол с несколькими выдвижными ящиками, на ящиках множество наклеек машин, мотоциклов и каких-то монстров. На столе - стопка учебников и отдельно - тетрадей. Стакан с ручками и карандашами. Безукоризненная симметричность, с которой были разложены учебные инструменты, невозможная для подростка, выдавала заботливую материнскую руку.
   Софья открыла лежащий сверху учебник, пролистала несколько страниц с геометрическими фигурами и без интереса захлопнула. Этот звук родил отклик под столом в виде подозрительного шороха. Софья отступила на шаг и заглянула под стол. Около ножки стола сжался белый комок ненависти с красными глазами и голым розовым хвостом. Софья внутренне вздрогнула - скорее от неожиданности, чем от страха - и, видимо, это вылилось в какое-то движение тела, потому что белая крыса шарахнулась в сторону, прошмыгнула вдоль шкафа и выскочила из комнаты.
   Софья тронула скакнувшее сердце. Конечно же, не было никакого комка ненависти. Просто в красных крысиных глазах трудно ожидать других эмоций.
   Софья развернулась, посмотрев в ту сторону, где исчез грызун. Прикрыла дверь, осмотрев ее внутреннюю сторону. На ней висел большой глянцевый плакат с атлетически сложенным мужчиной в боевой стойке. По периметру плаката наличествовали изображения этого же ахиллеса в других стойках и костюмах. Имя на плакате Софье ничего не сказало. По некрашеным краям плакат пожелтел и в нескольких местах надорвался.
   Уже выходя из комнаты, Софья заметила, что обои за шкафом и на остальных стенах немного отличаются оттенком. Видимо, их недавно переклеивали, но на одну стену не хватило. Ее просто закрыли шкафом, но полностью скрыть густую детскую мазню, выполненную маркерами или цветными фломастерами, не удалось.
   Комната оставила странное ощущение - в какой-то момент жизни она отстала от своего хозяина, оставшись в его детстве. Возможно, именно из-за этого тот неохотно проводил здесь время.
   Софья закрыла за собой дверь, и как раз вовремя - в коридоре раздался сигнал домофона.
   - Софья! - громко позвала из прихожей Наталья.
   - Да-да, - отозвалась та, - иду.
   Наталья - в фартуке и подобранными заколкой волосами - уже стояла перед дверью, вытирая руки полотенцем.
   - Осмотрелись?
   Софья кивнула.
   - Данил не любит, - сказала Наталья немного смущенно, - когда кто-то входит в его комнату.
   - Даже если это вы?
   - Терпит. Но все равно не любит.
   - Понимаю. Я заметила, у него есть домашнее животное.
   - Вы про крысу?.. Дунька, скорее, уже мое домашнее животное. Не напугала она вас?
   - Нет. Сядем на кухне?
   Наталья хотела что-то ответить, но тут позвонили в дверь. Она исчезла в коридоре и через несколько секунд вернулась, отступая в прихожую спиной.
   - А где твои ключи?
   - Не нашел, - ответил негромкий детский голос.
   - Ты их не дома оставил?
   - А, вот. В другом кармане.
   - Как в школе?
   - Нормально.
   Данил стоял как раз напротив входа на кухню, где ждала Софья. Она ожидала, что сейчас он повернет голову и увидит ее. Но мальчик ее, как будто, не замечал.
   - Давай, переодевайся, мой руки, - сказала Наталья, - будем обедать. Кстати, - она посмотрела в кухню. - У нас гость.
   Данил, наконец, увидел Софью. Рассмотрела и она его.
   Мальчик был, пожалуй, мелковат для своего возраста. Щуплый, с бледным, смазливым личиком, в котором пока еще было больше детского, чем юношеского. Глаза у него были от матери - карие, теплые. Глаза эти смотрели на Софью спокойно и даже как бы по-хозяйски.
   - Здравствуй, Данил, - сказала Софья.
   - Здрасьте.
   - Это Софья, - сказала Наталья. - Моя знакомая. Посидишь с нами?
   - Посижу, - буркнул Данил и пошел переодеваться.
   Софья от обеда отказалась и попросила чая. Через несколько минут вернулся Данил - он уже сменил одежду на домашнюю, чисто вымытые руки его влажно поблескивали. Он сел к стене напротив Софьи. Пока мать вертелась у плиты, соображая ему обед, Данил наклонился к ножке стола и поднял с пола крысу Дуньку, посадив себе на плечо. Крыса тут же спряталась за шеей хозяина.
   Софья даже смогла улыбнуться, когда на нее изучающе уставились две пары глаз - доброжелательно-карие и злобно-красные.
   Софья поставила перед сыном тарелку и сказала:
   - Убирай.
   Данил без споров опустил крысу на пол и взялся за ложку. Пока он ел, Софья молча пила чай. Когда Наталья попыталась завести общую беседу, Софья только покачала головой. Ей не нужна была помощь.
   Только когда Данил очистил тарелку, и мать налила ему чая, Софья попросила себе еще полбокала и сказала:
   - Данил, вообще-то я приехала к тебе.
   Данил развернул конфету и поднял глаза.
   - Правда?
   - Да.
   - А-а.
   - Поговорить о дружбе, о друзьях, - сказала Софья. Она сделала паузу и добавила: - Необычных друзьях.
   - Вы про Дуньку, что ли?
   - Нет, я не про твою крысу.
   - А про кого?
   - Данил, - сказала Наталья, - дурачка не включай. Софья хочет помочь.
   Данил посмотрел сначала на мать, потом на Софью.
   - Кому? - спросил он.
   - Тебе.
   - Я в порядке.
   Софья жестом попросила Наталью не вмешиваться.
   - Твоя мама рассказала мне про твое дерево. У тебя ведь дерево?
   - Ну, есть.
   - И ты считаешь его своим другом?
   Лицо Данила поскучнело.
   - Вы врач?
   - Нет. Вернее, не совсем.
   - Будете лечить меня от невидимого друга?
   - Я же сказала, я не врач. Я совсем по другой части. Специалист по... деревьям, если хочешь.
   - Ботаник, что ли?
   Софья улыбнулась.
   - Нет. Не ботаник. Специалист по... ну, если хочешь, по таким деревьям, как у тебя.
   В глазах мальчика мелькнуло что-то вроде интереса.
   - И что, много таких деревьев вы повидали? - спросил он.
   - Встречаются, - уклончиво ответила Софья. - И не так уж, чтобы редко. Но сейчас я хочу поговорить о твоем дереве.
   - Ну, давайте.
   Софья ненадолго задумалась над первым вопросом.
   - Как вы общаетесь?
   Мальчик пожал плечами:
   - Ну, разговариваем. Обычно.
   - Обычно деревья не разговаривают, согласись.
   - Обычно нет, - согласился мальчик.
   - А твое, значит, говорящее?
   - Ну, да.
   - И как оно с тобой разговаривает?
   - Обычно разговаривает.
   - Голосом? - терпеливо продолжала расспрашивать Софья.
   - Ну, да.
   - А почему тогда кроме тебя никто не слышит этот голос?
   - Это же мое дерево.
   Софья помолчала.
   - Логично, - сказала она. - Ну, и о чем вы разговариваете?
   - О разном.
   - О погоде? Компьютерах? Крутых машинах?
   - Обо всем. Вася может говорить обо всем. Он все знает.
   Наталья чему-то нахмурилась, но промолчала.
   - Вася? - спросила Софья. - Ты так называешь свое дерево?
   - Ну да, - развязано ответил Данил и улыбнулся матери, - Василий Палыч.
   Софья предупреждающе посмотрела на уже открывшую рот Наталью и чуть качнула головой.
   - Значит, все знает, - сказала Софья.
   - Ну, может, не все, - ответил Данил, - но много.
   - И все тебе рассказывает?
   - Ага.
   - Ты, наверное, отличник в школе. С таким-то помощником.
   - Не совсем, - чуть покраснел Данил. - Просто он не всегда может мне подсказать.
   - Ага, понимаю. Вы должны быть рядом?
   - Ну, типа того. Когда мы рядом он всегда помогает.
   - А о чем ты любишь говорить с Василием Палычем больше всего?
   Данил покосился на мать и ответил:
   - Да обо всем говорим.
   Софья кашлянула.
   Они заранее обсудили это с Натальей, поэтому той не нужно было объяснять и повторять. Она поднялась изо стола:
   - Забыла, хотела позвонить отцу. Поговорите пока, я сейчас.
   Данил испуганно посмотрел на мать и тоже приподнялся.
   - Данил, посиди со мной, пожалуйста, - сказала Софья.
   Мальчик сел обратно. Он как-то весь сжался и будто уменьшился в размерах.
   Наталья вышла, закрыв за собой дверь.
   Почти минуту после ее ухода они молчали. Данил кусал заусенцы на пальцах и смотрел в стену, прислушиваясь к звукам из смежной комнаты. Оттуда доносилось бубнение - Наталья, и правда, кому-то звонила.
   - Значит, только с Василием Палычем ты можешь разговаривать на все темы, я правильно поняла? - нарушила Софья тишину. - Он же не папа с мамой. Не будет лезть в душу с дурацкими вопросами или, еще хуже, советами. Не учит жизни, не достает. Одним словом, твой лучший друг.
   Данил молчал.
   - А кроме, как разговаривать, что еще может твое дерево? Что вы делаете вместе?
   Данил посмотрел на Софью, но тут же отвернулся и грубо ответил:
   - Гуляем.
   - Прости?
   - Гуляем, - громко и по слогам повторил он.
   Софья положила подбородок на сплетенные ладони, рассматривая мальчика.
   - Прости еще раз, - сказала она. - Я правильно поняла: Василий Палыч выбрался из земли, стряхнул землю с корней и пошел с тобой гулять рука об руку?
   - У него нет рук. Но, в общем... да.
   - Но никто кроме тебя этого не видел?
   - Нет. Это было ночью.
   На кухне повисла долгая тишина.
   Софья отвернулась к окну, помешивая ложечкой пустоту в бокале.
   Мальчик внимательно следил за ней, хотя и старался делать это незаметно.
   - Данил, ты, верно, думаешь, - сказала Софья, поймав его вороватый взгляд, - что все вокруг тебя, мягко говоря, неумные.
   Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Данил отвел взгляд, быстро глянув куда-то в прихожую, потом снова посмотрел на Софью.
   - Ты сидишь тут и придумываешь какие-то байки, - продолжала говорить Софья, - тратишь свое и мое время, а мое время стоит очень дорого.
   - Да? - без интереса спросил Данил.
   - Да. Получается, что тебе этот разговор совершенно не нужен. И мы вообще зря его начали.
   - Конечно, зря.
   - Твоя мама за тебя волнуется.
   - Это нормальное ее состояние. Она волнуется, даже когда рекламу по телевизору смотрит. Синдром повышенной тревожности.
   Взгляд Софьи немного смягчился.
   - Откуда ты слова-то такие знаешь?.. Данил, ты неглупый мальчик. Мы с тобой знакомы всего ничего, но я вижу, что мальчик ты весьма неглупый. Только актер из тебя не очень.
   - В смысле? - неискренне улыбнулся Данил.
   - В смысле, что я не школьный психолог. Я не верю в то, что ты заигрался в детство.
   Она подняла руку, когда мальчик пытался что-то сказать.
   - Не перебивай, пожалуйста. Я еще не закончила.
   Данил скрестил руки на груди и молча уставился на нее.
   - Психолог на твои россказни... как вы там говорите... "купился"? Он купился, верно? Потому что ему было плевать на тебя и твои подростковые проблемы. Гуляет с деревом, ну и пусть гуляет. Сначала с деревом, потом, глядишь, и с девками начнет.
   Данил криво улыбнулся.
   - Но мне это ты зря рассказал. Про прогулку, я имею в виду. До этого ты говорил правду, по крайне мере, большую часть. А теперь врешь как по бумажке. Я правду ото лжи отличить могу, поверь.
   Скулы его пошли красными пятнами. А уши пылали.
   Софья наклонилась над столом, чуть приблизив свое лицо к лицу мальчика, а руки - к его рукам:
   - Ты не хочешь никому о нем рассказывать? Боишься?
   Данил молчал.
   - Ты боишься за себя? - спросила Софья. - Или за него?
   Данил не ответил. И Софья решила немного ослабить хватку.
   - Видишь, ли, - чуть мягче сказала она, - история с прогулкой была лишней. Она, как бы тебе сказать... не вписывается в тот массив знаний об окружающем мире, которым я обладаю. Я понятно говорю?
   Данил не ответил и на этот раз.
   - Кроме того, - сказала Софья, - у меня есть доказательство, что твой друг - не придуманный.
   Это его проняло. Он сглотнул.
   - Какое еще доказательство?
   - Свидетель.
   - Мать, что ли?
   Софья покачала головой.
   - Нет.
   - Мия?
   - Нет.
   Данил нахмурился, но больше вариантов у него не было.
   - Данил, я не хочу вмешиваться в ваши отношения. Не собираюсь вам мешать. И уж конечно, тебе нечего опасаться, что я могу причинить вред твоему дереву. Я занимаюсь прямо противоположными вещами. Помогаю. Могу помочь стать вам еще ближе. Но так, чтобы при этом не страдали окружающие.
   Данил молчал почти минуту, глядя в стол. Потом, видимо, какая-то мысль пришла ему в голову. Он поднял лицо:
   - Хотите поговорить с Кранном?
   Софья была уверена, что разговор будет долгим, что мальчик будет бесконечно изворачиваться и нагромождать одну нелепую ложь на другую, и была готова к этому. К чему она была не готова, так это что победа достанется так просто, поэтому не сразу поняла, о чем речь.
   - С кем? - спросила она.
   - С Кранном. С моим деревом.
   - А что стало с Василием Палычем?
   Данил покраснел.
   - Я придумал... придумал это дурацкое имя, чтобы вы отстали. Психолог после Василия Палыча сразу отвалил.
   - Ага, - сказал Софья, - понимаю. Очень умно. Кран? Это ты его так назвал?
   - Нет. Он сам, в смысле это его имя. То есть, не совсем его, ни в одном человеческом языке нет звуков, чтобы правильно произнести его имя. Поэтому он придумал это.
   - Значит, Кран?
   - Вы неправильно говорите, - сказал Данил. - Не Кран. Кранн.
   Имя прозвучало у него скорее как "Крэнн".
   - А полностью "Кранн Безад".
   Брови Софьи поползли вверх.
   - Кран Бе... "Crann Bethadh"?
   - Ну, да, - энергично кивнул мальчик. - А я что сказал?
   - И ты знаешь, что значит это имя?
   - Конечно. "Древо Жизни". Это на древнекельтском.
   Софья думала всего несколько мгновений.
   - Да, Данил, теперь я очень хочу поговорить с твоим деревом.

***

   До Семеновки, где располагалась дача Лариных, ехать от города было чуть больше тридцати километров. Выехали они с утра, чтобы не попасть в пробку.
   Машину вела Наталья. Данил сидел рядом с ней и клевал носом.
   Софья устроилась сзади. Она по пути хотела задать Данилу еще пару вопросов, но к тому моменту, когда они созрели, мальчик уже спал. Будить его она не стала.
   Пока они крались по городу, застревая на светофорах, Софья смотрела в окно. Когда же автомобиль вырулил на трассу, Софья задремала вместе с Данилом. Сказалась бессонная ночь.
   Проснулась она от внезапно наступившей тишины. Софья открыла глаза и выпрямилась, выглядывая через запотевшее стекло.
   Наталья повернулась к ней с водительского сиденья.
   - Приехали, - сказала она. - Данил, просыпайся.
   Софья протерла стекло, увидела светло-коричневую, высушенную утренним морозцем дорогу, по другую сторону которой стоял покосившийся штакетник и угрюмо-серый деревянный домик, каких полно можно наблюдать вдоль трассы в заброшенных селах. Через лобовое стекло не было ничего видно, кроме забора из коричневого профлиста.
   Она первой выбралась из машины, поплотней запахнула пальто, обхватив себя руками и осматриваясь.
   Деревня, судя по всему, была очень старой. Именно деревня, а не дачный массив. Большинство домов были еще деревянными, когда-то крепкими хозяйскими постройками, теперь же - жалкими развалюхами с просевшим фундаментом, осыпающимся фасадом и колотой шиферной крышей, заросшей зеленым мхом. Но было уже и много более новых кирпичных построек.
   Софья поправила толстый шарф под пальто и надела вязаную шапку, которую до этого держала в руках. За ее спиной лязгнул замок и заскрежетали ворота.
   - Идемте? - спросила Наталья.
   - Да-да, - тут же отозвалась Софья и вошла во двор вслед за Натальей и Данилом.
   Почти у самой двери Наталья споткнулась о брошенную тачку и тихо выругалась.
   - Даня, убери ее с дороги, пожалуйста, - попросила она.
   - Строитесь? - вежливо спросила Софья.
   - Да, - сказала Наталья, - строимся, строимся и никак не построимся. Беда с этими строителями.
   Центральное место участка занимал незаконченный короб будущего дома из пеноблоков. Он был поднят лишь до оконных проемов, оставляя ощущение, что дом скорее недоломали, чем недостроили. Судья по огороженной площади, резиденция планировалась солидная. В дальнем углу участка притаилась вторая личинка дома - строительный вагончик.
   - Здесь ваши строители живут? - спросила Софья, кивнув в сторону вагончика.
   - Нет, - ответила Наталья, - мы сами здесь ночуем иногда, когда тепло. А строители все местные.
   У ворот перед домом планировалось что-то вроде палисадника - там уже торчало несколько чахлых на вид, тонких деревьев. Тис был посажен несколько в стороне, ближе к забору. Данил был уже там.
   Софья подошла ближе.
   Она заметила, что верхушка у дерева была спилена. Вспомнила, что Румия что-то рассказывала о том, что эта была месть Юрки, но сейчас ничего спрашивать не стала.
   - Он что-нибудь говорит? - спросила она у Данила.
   - Нет.
   - Не хочет разговаривать?
   Данил пожал плечами:
   - Он никогда не разговаривает, когда рядом есть кто-то посторонний.
   Софья оглядела дерево.
   - А ты можешь заговорить с ним первым? - спросила она.
   - Уже пытался.
   - Это нормально? Он часто тебе не отвечает?
   - Иногда Кранн думает о чем-то своем и отвечает не сразу, может даже на следующий день. Но отвечает всегда.
   - Что ж, - сказала Софья, - будем надеяться, что на этот раз столько нам ждать не придется.
   Наталья остановилась рядом с Софьей. Было видно, что ее игра в живую природу не забавляет.
   - Какой у нас план?
   - Данил, - сказала Софья. - Покажи мне, пожалуйста, как ты с ним разговариваешь.
   Мальчик перевел взгляд на мать, потом снова посмотрел на Софью.
   - Давай, не тяни, - сказала Наталья. - Иначе мы тут все окочуримся от холода.
   Данил подошел ближе к дереву, но руками не прикасался. Сколько Софья не напрягала слух, никаких слов она тоже не услышала. Зато слышала свое бешено колотящееся сердце. И еще - лязг пронизывающего ветра, взявшего в оборот кусок жести. Софья отметила для себя этот звук - непрерывное "зыг-зуг, зыг-зуг". Этот звук она запомнила.
   Данил отступил от дерева и обернулся.
   - Ничего, - сказал он, - он мне не отвечает.
   Софья посмотрела на Наталью.
   - Подождете меня в машине? Вы и Данил?
   - Он не хочет с вами разговаривать, - сказал Данил.
   Софья улыбнулась мальчику, как можно теплей и дружелюбней.
   - Я все же попробую. Нет, так нет.
   Данил опустил глаза.
   - Идем, мам, - сказал он.
   Софья оставалась на месте все то время, пока Ларины шли по участку; слушала, как лязгнул замок, скрипнула, а потом захлопнулась дверь из профлиста. Потом хлопнула дверца машины. Один раз.
   Она обернулась и увидела возвращающегося Данила. Он подошел к ней и протянул что-то в ладони.
   - Что это? - спросила Софья, взяв сморщенную горошину темного цвета.
   - Это его ягоды, - ответил Данил. - Так вам будет легче... ну, говорить с ним. Не бойтесь, косточку я вытащил, а ягода съедобна.
   Софья убрала ягоду в кармашек.
   - Спасибо.
   Данил вяло махнул рукой и развернулся уйти.
   - Данил.
   Он обернулся.
   - Кранн ведь ответил тебе?
   Данил мигнул.
   - Но попросил сказать неправду, да? Чтобы я уехала, несолоно хлебавши, и все у вас осталось по-прежнему. Ягоду тоже он велел дать?
   - Нет, - неохотно ответил мальчик. - Ему это не понравилось.
   - Вот как, - сказала Софья, тронув лежащую в кармашке горошину пальцами. - Спасибо. Значит, он не хочет говорить со мной?
   - Нет.
   - А ты хочешь?
   - Вам не обязательно это делать, - ответил Данил и протянул руку за ягодой.
   Софья не шелохнулась.
   - Знаешь, я все же попробую.
   Данил круто развернулся и зашагал к воротам.
   Неожиданно, налетел резкий встречный порыв ветра. Он пригнул к земле молодые деревца, холодный воздух скользнул по лицу Софьи, проникнув под шарф и обхватив горло. В этот момент Софья почувствовала запах дерева. Это было неожиданно, и даже не потому, что тис был чуть ли не единственным хвойным деревом, не обладающим соответствующим запахом. Все дело было в том, что это был не растительный запах - скорее, что-то напоминающее жженую проводку. К нему примешивался чуть более слабый аромат какой-то острой пряности.
   Ветер также неожиданно утих, деревья успокоено распрямились.
   Софья вдохнула полной грудью ледяной воздух, медленно выдохнула через нос и подошла к дереву ближе. До него оставалось не более трех шагов. Без особого любопытства она рассмотрела светло-зеленую крону с мясистой хвоей, с особым вниманием - верхушку. Оказалось, что она была не очень аккуратно и явно торопливо спилена, укоротив дерево где-то на полметра.
   Софья обошла дерево со всех сторон. Ничего неординарного, если не считать странного запаха, в нем она не обнаружила, впрочем, такого расчета и не было. Софья привыкла к тому, что чувства обманывают.
   Она широко распахнула глаза, "фотографируя" в памяти образ дерева. Работать ей предстояло именно с этим образом, а не с физическим деревом. Одновременно, она пыталась успокоить перевозбужденный разум и проникнуться к дереву симпатией и дружбой.
   Потом она сделала еще один короткий шаг и - первую попытку "увидеть" дерево.
   Аура обычного дерева - вне зависимости от породы и лишь немного отличаясь по интенсивности от возраста - оставляет приятное ощущение погружения в уже остывающую, но еще теплую воду. Сейчас же Софья почувствовала, что наткнулась на что-то вроде желе, которое тут же спружинило и резко отшвырнуло ее назад.
   Софья сделала паузу, чтобы восстановить внутреннее равновесие и контакт с деревом. И сделала новую попытку.
   "Дерево, милое, любимое, - мысленно проговорила она заученную формулу, - поговори со мной, пожалуйста".
   И снова чуть пододвинулась. Теперь между ними оставался ровно один шаг. И дерево должно было решить - стоит ли Софье делать этот шаг.
   В практике Софьи отрицательного результата не было ни разу. Но уже предварительный анализ ауры показал, что это дерево нет смысла сравнивать ни с чем, что ей приходилось видеть раньше.
   В молчаливом ожидании прошло какое-то время. Софья не знала, сколько именно, но, видимо, немало - от ветра у нее здорово закоченело лицо и руки.
   Пока что дерево никак не реагировало на ее присутствие. Тогда Софья, поколебавшись всего мгновение, достала ягоду, положила в рот и тщательно разжевала. Ягода оказалась практически безвкусной, жесткой и пересушенной. Однако эффект оказала мгновенный.
   Сначала Софья почувствовала тепло на руках. Вязкий кисель ауры дерева стал поддаваться и вдруг просто исчез. Софья "провалилась" вперед и с ней случился приступ паники. Все шло необычно, слишком резко и непредсказуемо. Она не контролировала ситуацию. Точнее, ее контролировал кто-то другой.
   Внутреннее движение дало толчок к движению физическому - Софья вплотную подошла к дереву.
   Первое, что она почувствовала и по чему поняла, что ее приняли, это дыхание дерева. Она видела циркуляцию углекислого газа, воды и минералов, бурление соков в ксилеме, стремительное деление и рост. Картина давно ей знакомая, мало меняющаяся от раза к раза, но дающая ощущение прикосновения к чему-то, что недоступно обычным людям. И, верно, именно это вызывало в Софье в такие моменты чувство упоения. Она могла бы наблюдать за дыханием дерева очень долго, быть может, даже бесконечно, и дерево не прогонит ее... но она была здесь не для того. Она пришла задавать вопросы.
   И Софья решилась задать первый вопрос:
   "Дерево, милое, любимое, расскажи, как давно ты здесь?.."
   Ответ мог придти в любой форме - на практике Софьи это бывала и мысленная словоформа, будто тусклые воспоминания прошлого, могло быть слуховое или обонятельное наваждение. Дерево выбрало самую интересную для человека форму - зрительный образ.
   Софья увидела мужскую фигуру в брезентовой штормовке и резиновых сапогах, идущую через участок. В руках мужчины была штыковая лопата с длинным черенком.

***

   Молодой мужчина в брезентовой штормовке и высоких резиновых сапогах долго ходил по огороженному рабицей участку, несколько раз останавливался и оглядывался на Софью. Его лицо показалось Софье знакомым, хотя она была уверена, что никогда с ним не встречалась.
   - Дальше, - услышала Софья женский голос, и мужчина пошел дальше, неловко ступая по перепаханному участку и спотыкаясь о крупные комья.
   Софья никак не могла понять, чьими глазами видит картинку. Судя по положению над уровнем земли, она была либо очень низким взрослым человеком, либо подростком.
   Мужчина остановился, воткнул лопату в землю и повис на ней, глядя на Софью.
   - Здесь нормально?
   - Здесь нормально.
   Мужчина посмотрел по сторонам.
   - Или, может, у забора? - спросил он.
   - Или у забора, - ответил тот же голос.
   Софья качнулась и совершила короткий полет вокруг мира - перед глазами мелькнула красная ткань и две крупных пуговицы. Потом появилось еще что-то. Лицо. Софья узнала его и вздрогнула.
   Огромное как луна лицо наклонилось к ней, заслонив собой окружающий мир. Бледные некрашеные губы растянулись в улыбке:
   - Сейчас папа закопает, наконец, твое дерево, и будем кушать.
   Софья поняла, что она видит мир глазами Данила.
   И тут же поняла, почему лицо мужчины показалось ей знакомым: внешнее сходство отца с сыном было поистине дьявольским - то же бледное лицо, темные кудри, мягкие детские черты лица.
   Сергей Ларин поплевал на руки, как делают колхозники с трудолюбивыми и бесхитростными лицами в старых советских фильмах, и начал неумело ковырять землю, раскидывая ее в разные стороны.
   - Нужно сразу воды принести, - сказала Наталья.
   Сергей замер с занесенной лопатой.
   - Воды?
   - Да. Нужно будет сразу полить его.
   Сергей молча воткнул лопату в землю и исчез из поля зрения. Потом он снова появился, на этот раз с ведром в руке и скрылся с ним за заросшим бурьяном пустырем.
   - Погуляем немного? - сказала Наталья, опуская Данила на землю, но не отпуская руки.
   Софья почувствовала страх, и только спустя мгновение поняла, что это был не ее страх, а Данила, который здесь еще никогда не был. Он сделал несколько неровных косолапых шагов и запищал, просясь на руки.
   Вернулся Сергей с полным ведром воды. По пути он также прихватил саженец. Софья увидела, что дерево было лишь чуть ниже своей теперешней высоты, а значит, за эти годы выросло лишь незначительно.
   - Где у нас... предмет? - спросил Сергей.
   - В доме.
   Сергей ненадолго исчез внутри уже знакомого Софье строительного вагончика. Он вернулся с черным пластиковым пакетом с плотным и мягким содержимым. Потом примерил саженец к яме, выправил. Наталья, поставив Данила на землю, вытряхнула из пакета содержимое прямо под корень тиса - синевато-коричневый кусок плоти. Увидев его, Софья сильно вздрогнула и подалась назад, но наткнулась на все тот же вязкий кисель.
   Это была плацента, послед. Они закопали под деревом плаценту Данила. Они...
   Софья попыталась тут же прервать связь, выйти из тела Данила, вернуться. Она задергалась как муха в паутине, но вязкий клейкий кисель держал ее крепко. Держал и заставлял смотреть.
   "Дерево..."
   Оно заставило ее замолчать. Софья скорее поняла, чем почувствовала, что оно хочет, чтобы она увидела все до конца.
   Она подчинилась. И продолжала смотреть.
   Пока Наталья, надев перчатки, придерживала дерево в ямке, Сергей аккуратно засыпал его землей со всех сторон примерно на три четверти глубины. Потом хорошо полил и снова засыпал до поверхности.
   Наталья усадила сына себе на бедро и развернула лицом к саженцу.
   - Смотри, какое дерево, - услышала Софья ее теплый шепот у себя в левом ухе, - твое дерево. Ты будешь за ним ухаживать. А оно будет расти вместе с тобой и заботиться о тебе.
   Данил энергично заболтал ножками, реагируя на голос матери.
   Сергей собрал в кучу все инструменты и отнес в вагончик. Потом достал из нагрудного кармана штормовки сигареты с зажигалкой и выпустил утомленную струйку дыма в угасающее небо, наблюдая за женой и сыном.
   Наталья подсела ближе к дереву, чтобы Данил мог лучше рассмотреть саженец.
   Софья увидела пухлую короткопалую ручонку, потянувшуюся к дереву. Ей показалось, что в этот момент она тоже что-то почувствовала. Тепло. Или движение. Внутреннее движение дерева навстречу руке Данила.
   - Твое дерево, Даня, - снова услышала она шепот Натальи.

***

   Дерево вытолкнуло Софью на поверхность воспоминаний.
   Произошло это резко и неприятно, словно хозяева дома, до этого вполне любезные и гостеприимные, вдруг отобрали у нее чашку с чаем, открыли дверь и вытолкали на лестничную площадку без пальто.
   Софья на некоторое время затаилась, приходя в себя. Ее собственные мысли путались. Ясным и несомненным было только желание прервать контакт и уйти, но столь же ясным было намерение дерева продолжить разговор. Оно не хотело его. Разве не Софья настояла? Разве не она отведала его плода, чтобы разговор состоялся?..
   Хорошо, подумала Софья. Я здесь. Я буду воспринимать все, что ты хочешь, чтобы я увидела, услышала и почувствовала. Я согласна и больше не буду пытаться уйти.
   Дерево ответило высокомерным молчанием. И тут же обрушило на нее новый образ.

***

   - Кто звонил? - голос принадлежал Наталье.
   Мир обрел детали и краски.
   Вокруг Софьи были густые зеленые заросли американки, похожие на бамбуковый лес. Прямо перед глазами - кустарная песочница с игрушками.
   Бамбуковый лес отпрыгнул в сторону, когда человек, глазами которого она смотрела, повернул голову, оглянулся. Оказывается, он сидел за вагончиком - почти вплотную к его обшарпанной бледно-зеленой стене с отваливающейся кусками краской, похожей на чешуйчатый бок дракона. Этот образ родился не у Софьи, и она догадалась, что снова видит картинку глазами Данила.
   - С работы, - ответил голос Сергея.
   - Вызывают?
   - Да.
   Пауза.
   - Когда едешь?
   - В понедельник. Здесь поработаю.
   - А-а...
   - Проведу время с семьей.
   - О-о!
   Из вагончика донеслось подозрительное мычание.
   - Вы там целуетесь, что ли? - громко спросил Данил, заставив Софью внутренне вздрогнуть от неожиданности. Мычание оборвалось.
   - Да, Данил, мы целуемся, - счастливым голосом ответила Наталья. - А папа остается с нами на выходные.
   - Хорошо, - вдохнул Данил.
   - Данил! - позвала Наталья. - А ты где?
   Он выбрался на площадку перед вагончиком. Мельком Софья успела оценить, что на участке мало, что изменилось с того времени, как Сергей и Наталья посадили здесь дерево. Появилось больше молодых деревьев и какие-то кусты. Но в целом участок был все так же пуст.
   Родители, обнявшись, сидели на крыльце вагончика.
   - Я здесь, - сказал Данил.
   - Привет, джедай, - сказал Сергей. - А камень тебе зачем?.
   Данил посмотрел на большой угловатый камень в своей руке.
   - Это не камень, - сказала он.
   - А что?
   - Метеорит.
   - Понятно.
   - Он упал из космоса прямо на мою башню.
   - Ситуация, - нахмурился Сергей. - Повреждения значительные?
   - Башню придется строить заново, - вздохнул Данил. - Ты мне поможешь?
   - Сделаю бутерброды, - сказала Наталья, неохотно высвободившись из объятий мужа и исчезая внутри вагончика. Сергей достал сигареты и закурил, щурясь в небо, как кот.
   Данил помялся.
   - Пап, ты мне поможешь?
   Сергей открыл глаза, перевел взгляд на сына.
   - Да, - сказал он, - иди, я покурю и приду.
   Данил перемялся с ноги на ногу и снова скрылся в зарослях.
   Он восстанавливал разрушенную башню из песка и камней и прислушивался к голосам - Сергей разговаривал с каким-то мужчиной. Внятно Софья различила только конец разговора:
   - Думай, - сказал незнакомый мужской голос.
   - Да я подумал уже, Петр Ильич, - ответил Сергей.
   - Тебя сумма не устраивает?
   - Не в сумме дело.
   - А в чем?
   Данил отполз назад, оценивая взглядом получившийся зиккурат. Вышел он немного кривоватым на один бок, но высоким, а самое главное - надежным.
   - Данил...
   Мальчик оглянулся.
   - Что?
   Голос раздался из-за спины, словно, человек стоял прямо за Данилом. Но оглянувшись, он никого не увидел.
   Данил отряхнул колени и выбрался на солнце.
   - Меня этот полковник достал уже, - услышала Софья тихий голос Сергея изнутри вагончика. - Гэбист хренов.
   - С чего ты решил, что он гэбист?
   - Во-первых, он разговаривает, как будто карандашом пальцы ломает.
   - Не выдумывай.
   - А во-вторых, мне Артур Громов сказал.
   - Я бы слова Артура делила на три.
   - Я уже поделил.
   - Мам, ты меня звала? - спросил Данил.
   Наталья оглянулась.
   - Что? Идем кушать. Будешь бутерброд с колбасой?
   - Нет, - буркнул Данил.
   - А с сыром?
   - Не хочу.
   - Ладно, - сказала Наталья. - Немного поиграй еще, и кушать. Что он хотел? - спросила она у Сергея.
   - Купить наш участок для сына, - услышала Софья за спиной ответ Сергея. - Я сказал, что мы уже начали строиться, и земля не продается.
   - А мы уже начали строиться?
   - Получается, да, - невнятно отозвался Сергей с набитым ртом. - В смысле, начнем в этом году.
   - Что начнем?
   - Ну, строиться. Фундамент, там, положим. Или еще что.
   - Данил...
   Мальчик застыл на месте. Выронил из пальцев камень и заставил себя снова оглянуться назад.
   Софья, которая уже все поняла, никак не могла помочь ему в этот момент, не могла даже ничего подсказать.
   - Я же сказал, что не хочу есть! - крикнул Данил.
   Сергей, в этот момент появившийся из вагончика, удивленно посмотрел на сына.
   - Я слышал. Играй спокойно, никто тебя не трогает.
   - А зачем зовете?
   Сергей помолчал, вглядываясь в лицо сына.
   - Я тебя не звал.
   - Тогда мама!
   - Что "мама"? - спросила Наталья.
   - Данил... - позвал тот же голос в третий раз.
   Мальчик раздраженно топнул ногой.
   - Хватит! Хватит меня звать!
   Родители переглянулись.
   - Данил, не кричи, - сказал Сергей. - Никто тебя не зовет.
   - Зовет! Я слышу!
   - Тебе послышалось, - мягко проговорил Сергей. - Такое бывает.
   Мальчик исподлобья посмотрел на отца.
   - Правда? - спросил он.
   - Правда, - ответил Сергей.
   - И у тебя?
   - И у меня.
   - И у мамы?
   Софья не услышала ответ Сергея. Она видела, как шевелятся его губы, произнося какие-то слова, но они уже не доходили до слуха мальчика, а значит - и ее.
   Данил снова слышал тот голос. И теперь слышал только его. Голос звал его за собой.
   Данил повернул голову, посмотрев в дальний конец участка. Взгляд его проскользнул по грядкам с огурцами, ненадолго задержался на смородиновых кустах и остановился на нескольких деревьях, растущих у забора. Деревья покачивались в унисон, как опытные синхронные пловцы; ветер ерошил их жидкие молодые кроны, показывая белую изнанку листьев.
   Слушая голос, Данил подошел к деревьям, не сразу определив, кто - или что - именно его завет.
   Голосов будто стало большое. Пять или даже больше. Больше десяти. Невнятные и спутанные - некоторые из них шептали, другие увещевали, третьи же кричали - коротко, хрипло. Страшно.
   Но чем ближе мальчик подходил, тем меньше становилось голосов, а те, что оставались, становились более внятными и четкими. И они постепенно слились в один. И этот голос повторил в четвертый раз:
   - Данил.
   - Да, я здесь, - услышала Софья испуганный детский голос.
   Она так и не узнала, в чем была суть этого первого контакта, о чем был их первый разговор или какую информацию дерево успело передать мальчику. Дерево не посчитало нужным показать этого.
   В какой-то момент сзади раздался голос:
   - Даня!
   Голос был приглушенный и искаженный, словно говорили через подушку. Crann Bethadh, растворив в себе сознание мальчика, крайне неохотно отпускало его.
   Сильная рука развернула мальчика.
   - Эй, джедай, - тихо повторил Сергей. Он присел на корточки перед сыном, заглянув в лицо. - Как дела?
   Видимо, Сергей увидел в лице Данила что-то такое, что его испугало. Он легонько встряхнул его, ловя взгляд:
   - У тебя болит что?
   - Папа, - проговорил Данил, с усилием разлепив губы, - дерево со мной разговаривает...
   Софья начала куда-то проваливаться. Но она еще успела различить разом побелевшее лицо Сергея, раскинувшего руки, ловя потерявшего сознание сына.
   Мир завертелся, и его никак нельзя было остановить. Нельзя было даже закрыть глаза. Можно было только ждать. Вращение постепенно замедлялось. Потом мир снова обрел глубину и детальность. Сбоку, из темноты, выплыло лицо Натальи. Она наклонилась над сыном и поправила одеяло.
   - Сколько? - тихо спросил другой голос. Сергей. Софья глазами Данила увидела его, сидящего за столом. Его лицо было темно-синего цвета как у висельника и светилось.
   Данил хотел закричать, но из пересохшего горла выплеснулось какое-то вялое сипение. Он попытался отодвинуться к стене.
   - Тихо, тихо, - ласково сказала Наталья и снова поправила одеяло. - Я здесь, я с тобой.
   Данил увидел раскрытый ноутбук, стоящий на столе перед отцом, свет, отражающийся в его очках, и успокоился.
   - Тридцать девять и три, - сказала Наталья.
   - Перекупался?
   - Не знаю. А я никаких таблеток не брала.
   - Сходить к Громовым?
   - Они уехали в обед.
   - К гэбисту пойду, - поднялся Сергей.
   Тихо скрипнула дверь. Наталья возилась у стола. Потом снова села на кровать к Данилу и положила ему на лоб холодное мокрое полотенце.
   Данил уставился в металлический потолок. Смотреть там было совершенно не на что, но так легче было забыться. Потом он закрыл глаза. И уже когда снова почти провалился в забытье, Софья услышала тот же голос:
   - Данил.
   Мальчик открыл глаза и сухо сглотнул.
   - Да, я здесь...

***

   Потом Софья снова оказалась в пропасти, вращаясь вместе со всем миром вокруг Crann Bethadh, которое ткало из этой первозданной тьмы картины прошлого. Образы хищной стаей атаковали ее сознание. Трудно было сосредоточиться на чем-то конкретном. Самым краем восприятия она видела, как меняется и растет мальчик, как растет само дерево, как при этом усиливается их связь и зависимость мальчика. Еще более-менее четких образа было два. Первый - глазами Сергея, чего Софья никак не ожидала увидеть. Каким образом дерево смогло проникнуть в сознание кого-то, кроме Данила, она пока даже предположить не могла.
   Софья увидела школьную доску, большой плакат на стене со схемой строения клетки, немолодую женщину с гладко зачесанными назад волосами, в очках с тонкой оправой.
   Сплетя пальцы рук, женщина говорила, внимательно глядя в глаза:
   - Я веду их класс, Сергей Анатольевич, уже четыре года. Все дети, понятно, перед глазами. И все это время я вижу, что с Данилом что-то происходит.
   Софья почувствовала, как растерян Сергей.
   - Он совершенно потерял интерес ко всему. Раньше он был крепким середнячком, выполнял задания, задавал вопросы, чем-то интересовался. Сейчас постоянно витает где-то, делать ничего не хочет, грубит преподавателям. При этом уровень его знаний, не сказать, что низкий. Скорее, специфический. Мальчик у вас очень эрудированный, причем по любому предмету, но дело тут не том, откуда он черпает свои знания - заучивает ли "Википедию" или смотрит общеобразовательные фильмы. Важно, что в таких знаниях нет системы. Они есть вообще, и смысла в этом немного.
   Женщина с гладко зачесанными волосами автоматическим жестом поправила очки.
   - В отношениях с другими ребятами тоже есть серьезные проблемы. Класс у нас дружный, и раньше у Данила было много друзей, он отлично ладил даже с девочками. Сейчас он стал изгоем. Любая попытка контакта вызывает у него скуку и зевоту, а если настаивать - агрессию. Он просто сидит и спит с открытыми глазами на всех уроках. Потом встает и идет домой. Вернее, тело идет домой, потому что сознание здесь и не появлялось, если вы понимаете, о чем я.
   - Понимаю, - тихо ответил Сергей.
   - Я не могу достучаться до него. Помогайте.
   - Как?
   - Какие у вас отношения?
   Под взглядом педагога Сергей, помолчал, подбирая слова.
   - Не очень близкие. Работа отнимает у меня все время.
   - Вы нужны мальчику. Сейчас вы нужны ему, как никто другой.
   Сергей кашлянул.
   - Вы говорили на эту тему с моей женой?
   - Неоднократно. Но результата не вижу. Поэтому решила теперь поговорить с вами.
   - С матерью у него гораздо более близкие и, как мне кажется, доверительные, отношения, - сказал Сергей, помолчав. - Боюсь, я здесь вам совсем не помощник. Может... может, есть еще какие-нибудь варианты? Рекомендации?
   - Психолог. Пускай даже наш штатный, тем более, что он уже в курсе проблемы.
   - Отличный вариант, я считаю, - облегченно отозвался Сергей. - Давайте попробуем. Оставлять все как есть нельзя, я считаю, просто не имеем права.
   Педагог долго смотрела на него и ответила неожиданно холодно:
   - Хорошо. Давайте попробуем...
   Второй образ был снова от лица Данила. Он начался с крика, от которого мальчик проснулся. Никто из родителей на этот звук не отреагировал, а значит, он мог ему просто присниться. Софья уловила мысль мальчика о матери - ее не было рядом. Она была в гостях у Громовых, живущих на смежном участке. Он был один.
   Потом они - Данил и Софья - услышали зов дерева. Оно звало мальчика. Зов был той же пугающей, неакустической, природы.
   "Данил", - тихо прошелестел зов в голове мальчика, почему-то причиняя невыносимую боль. Боль родилась где-то в затылке, заволокла разум и распространилась по всему телу, сковывая мышцы. Мальчик упал с кровати на пол, свернувшись эмбрионом, захрипел, задыхаясь. И здесь Софья тоже не могла ему помочь. Она могла только наблюдать и строить предположения. Неужели эта неестественная связь довела мальчика до эпилепсии?
   Приступ был коротким. Некоторое время Данил еще лежал на полу, успокаиваясь, потом поднялся, оперевшись о кровать. Вспыхнул свет настенного светильника, что-то или кто-то приблизился к лицу мальчика. Потом Софья поняла, что Данил просто подошел к окну и смотрит сквозь свое отражение в стекле. Уже довольно взрослый. Значит, то, что она сейчас увидит, случилось совсем недавно.
   "Данил".
   Мальчик сильно зажмурил глаза и ответил мертвым голосом:
   - Да.
   "Ты мне нужен", - в голосе дерева была боль.
   Данил открыл дверь вагончика. В лицо дохнуло холодной сыростью, в комнату проник шорох листьев и звон цикад.
   Данил босиком шагнул в темноту, двигаясь по прямой. Под ногами хрустели и сминались цветы.
   Внезапно, он замер на месте, почувствовав чье-то присутствие. Сначала они с Софьей слышали только шуршание ветвей. Потом к этому звуку добавилось чужое сдавленное дыхание и неровный стук чужого сердца. Стук усиливался и становился оглушительным.
   Данил сделал шаг в сторону куста сирени. Тотчас же из-за него метнулась приземистая тень и приникла к забору. Она повисла на железном столбе, ловко, по-обезьяньи перебрала ногами и перекинулась через забор, с хрустом приземлившись на той стороне. Послышался стон и ругань.
   Данил не преследовал беглеца. Его сковал новый приступ. Он со сдавленным воплем упал на землю, поджав ноги к животу, в котором словно перемешивали угли ложкой. Приступ отступил также неожиданно, как и нахлынул. Но еще несколько минут Данил лежал на земле, успокаивая тело, чувствуя, как холод земли проникает под намокшие майку и трусы. Он очень боялся, что, стоит ему пошевелиться, боль вернется.
   Но что-то заставило его подняться. Вытянуть и согнуть руку, опереться о нее, перевернуться на бок, подставить вторую руку, встать на колени и подняться во весь рост. Двигался он словно в трансе, плохо контролируя собственное тело.
   Мальчик подошел к дереву, вытянул руку вперед и тут же ее отдернул, наткнувшись пальцами на свежий неровный спил на стволе. Отступил на шаг, споткнулся на чем-то. Темнота перед ним опрокинулась и сменилась звездным небом, медленно вращающимся перед глазами.
   Данил пошевелил рукой, извлек из-под себя спиленную верхушку тиса, некоторое время рассматривал ее, поднеся почти вплотную к глазам, потом отшвырнул в сторону.
   Двигаясь как марионетка, он вернулся в вагончик и принес из него старый кухонный нож с обломанной ручкой. Щербатое лезвие тускло блестело в свете звезд.
   "Мы одно целое, - прошелестел голос дерева, - Уйду я, уйдешь и ты".
   - Мы одно целое, - тем же мертвым голосом повторил Данил, коротким движением полоснул лезвием по запястью левой руки и дико закричал. Он кричал несколько минут, давясь воздухом, катаясь по земле и разбрызгивая кровь вокруг себя, пока не грохнула калитка и не появилась фигура матери и еще одна неясная тень за ее спиной.
   - Даня... - крикнула Наталья, но этот звук уже как бы не относился к ним. Софья быстро становилась здесь ненужной и посторонней. Шум удалялся. Голоса тухли. Запахи испарялись.
   Она уходила, а вернее ее прогоняли, показав все, что хотели.
   ... Софья со стоном втянула воздух. Она почувствовала пустоту вокруг себя. И внутри себя. Словно из нее извлекли все внутренние органы, плотно набили пустотой и посадили в банку. И велели ждать. Но не сказали, чего именно.
   Софья ждала, но долгое время ничего не происходило. Вернее, она не сразу поняла, что именно происходит вокруг нее. Кто-то наблюдал за ней. Кто-то крутил банку со всех сторон, внимательно рассматривая экспонат. И Софья догадалась, кто именно.
   Потом банка открылась, и Софья снова начала осознавать себя. Она снова была внутри дерева, была по-прежнему слита с ним, видела и слышала его дыхание.
   Дерево, показав все, что она просила и не просила, затаилось, выжидая.
   - Я поняла, - вслух сказала она. - Мальчик начал взрослеть, и ты становилось ему нужным все меньше. Тогда ты решило одурманить его, привязать к себе кровью и страхом.
   Дерево не отреагировало.
   - Но зачем ты мне это показало? Теперь я знаю правду. И могу ее рассказать.
   Софья вполне понимала, что сейчас ее сознание для дерева - открытая книга, в которой оно может читать без усилий все ее желания и эмоции, чувствует ее ложь. Видимо, поэтому оно никак не отреагировало на последние слова.
   Тогда она решила, что видела уже достаточно и сделала новую попытку прервать контакт и сформулировала свое желание в мыслеобраз.
   "Я хочу уйти".
   Ответа не было. Тогда Софья несколько раз повторила этот мыслеобраз, но дерево никак на него не реагировало.
   Тогда Софья изменила мыслеобраз.
   "Что со мной будет?"
   Бурление соков дерева стало оглушительным - такой эффект бывает, когда резко подскакивает давление и кровь шумит в ушах. Софья почувствовала движение воздуха и холод ни лице, будто подул устойчивый северный ветерок.
   Дерево проявило изобретательность. Оно показало Софью себя со стороны, но та так и не поняла, от чьего именно лица - птицы ли, насекомого или же своего, собственного, если на секунду допустить безумную мысль, что деревья могут видеть. Картина была видна сверху, с расстояния двух метров от земли. И картина это была очень странная. Софья не знала ни одного живого существа, обладающего таким зрением.
   Здесь не было естественных линий, свойственных природе, а были лишь уродливые контуры, какие может оставить слепой от рождения человек, пытающийся нарисовать разбудивший его кошмар. Софья видела угловатую треугольную тень, приникнувшую к большому желтому пятну, но узнала себя и дерево.
   Однако, у нее остались собственные ощущения - именно они и давали основную информацию. Она по-прежнему чувствовала ледяной ветер. И холод земли, поднимающийся по костям от земли. И кровь, истекающую ленивыми струйками у нее из ноздрей и замерзающую на верхней губе.
   Софья отступила. Мысленно, конечно, потому что сейчас ее физическое тело ей не принадлежало. Как, впрочем, и сознание.
   За спиной снова был вязкий кисель, который не пускал ее назад, а потом облепил ее намертво. Страх вернулся. Дерево заставило вернуться страх, заставило по-настоящему испугаться Софью за свою жизнь.
   "Отпусти", - испуганно подумала она.
   Желтое пятно в ее мыслеобразе стало ярче и начало расти, медленно растворяя в себе ее собственную крошечную треугольную тень.
   "Я больше не хочу!"
   Сквозь собственный вопль Софья услышала, как взвыл ветер. И еще какой-то звук. "Зыг-зуг". "Зыг-зуг". Звук внешнего, живого мира.
   Софья ухватилась за этот звук, сосредоточилась на нем, заставила себя забыть, где находится, слышать только этот металлический, но живой, реальный звук.
   Ледяной ветер ощупал ее щеки, губы, горло, и вдруг тараном ударил прямо в лицо, отшвырнул назад, опрокинув на спину. Софья чувствовала, как из нее, лежащей на земле бесформенной кучей, с каждым выдохом выходит жизнь, и какая-то искристо-белая пленка похоронным саваном укрывает с головы до ног.
   Она услышала чей-то крик. Потом увидела массивное серое и бесформенное пятно. Огромное, как гора.
   Человек-гора катился по направлению к Софье, утробно рыча. Лицо у него было все черное, будто в крови.
   Тиски вокруг тела стали невыносимо болезненными, Софья была уверена, что слышит хруст собственных костей. И сознание окончательно покинуло ее.

***

   Софья очнулась от боли. Ужасно болели все мышцы и особенно - голова. Но еще никогда Раза не испытывала такого наслаждения от боли, от того, что сама может шевелить пальцами, веками, губами. Еще она чувствовала холод, и это было волшебно. Колючие прикосновения ледяного крошева, сыплющегося с неба, ласкали лицо. Снег.
   - Эй! - услышала она густой, немного гундосый голос, и кто-то легонько похлопал ее по щекам. Потом приподнял голову, подложив что-то под затылок. - Эй, вы живы?
   Софья что-то промычала в ответ и попыталась сфокусировать взгляд на источнике звука. Над ней склонился темнолицый мужчина. Взгляд его метался по лицу Софьи.
   - У вас кровь, - сказал он с легким акцентом. - Вы упали?
   - Нет, - слабо ответила Софья. - Помогите мне встать. Пожалуйста.
   Мужчина мягким и в то же время сильным движением поднял Софью на ноги. Снег, покрывший ее тонким одеялом с головы до ног, посыпался на землю.
   - Сами стоять можете? - спросил он.
   Лязгнула калитка. Софья увидела быстро идущую к ним Наталью и бегущего за ней Данила.
   - Баграт, что случилось? - еще издалека закричала Наталья. Потом она увидела залитое кровью лицо Софьи, и ее рука потянулась ко рту. - Господи...
   Баграт - уже давно не молодой и неуклюже толстый кавказец, заросший щетиной почти до глаз - придержал Софью, которую все еще качало от слабости.
   - Я во двор захожу, смотрю - она на земле лежит. Родственница ваша?
   - Как ты прошел мимо нас?
   - Я через заднюю дверь зашел. А вы чего в такую рань здесь делаете?
   Наталья не ответила. Она опасливо рассматривала Софью.
   - Софья, вы... вам, наверное, умыться нужно. Только у нас тут вода перекрыта... Баграт, можно к тебе заехать?..
   - Можно. Я сейчас только инструменты заберу, - ответил кавказец и пропал за кирпичной стеной строящегося дома.
   - Не нужно воды, - сказала Софья.
   - У вас все лицо в крови.
   - Не нужно воды, - повторила Софья. - Отвезите меня в больницу.
   Софья не стала дожидаться ответа Натальи и пошла к калитке, не оборачиваясь. Наталья за ее спиной перекрикивалась с Багратом - договаривалась, что он закроет ворота. Софья села на заднее сиденье машины и, глядя в зеркало заднего вида, как могла, оттерла верхнюю губу и подбородок от крови, но все равно остался след, будто она ела арбуз. Потом она поплотней закуталась в куртку и закрыла глаза. Ее начала колотить лихорадка.
   Несколько минут ничего не происходило. Потом щелкнула водительская дверь.
   - Данил, - сказала Наталья. - В машину. Бегом.
   Они тронулись.
   Софья приоткрыла глаза и, стуча зубами, попросила:
   - Можно включить печку?
   Наталья тронула колесико регулятора, прибавляя температуру. Воздух в салоне быстро разогревался. Софья почувствовала себя намного лучше, хотя по-прежнему ужасно болела голова.
   - Кто это был? - спросила она.
   - Баграт? - отозвалась Наталья. - Наш бригадир. Он руководит стройкой. И присматривает за участком.
   - Местный?
   - Да.
   Наталья поймала ее взгляд в зеркале.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Отвратительно, - честно ответила Софья.
   - Так что там случилось?
   Софья заметила, как при этом вопросе Данил тоже чуть развернул лицо в ее сторону.
   - Все пошло не так, как я планировала.
   - Значит...
   - Почему вы не сказали мне, что положили под дерево плаценту? - прервала Софья.
   На лице Натальи появилось растерянное выражение.
   - Откуда вы... а это важно?
   - Вам посоветовал это сделать человек, у которого вы купили дерево?
   - Не помню. Может быть. Значит, вы все же чего-то добились?
   Софья снова закрыла глаза и стиснула зубы. В голове пульсировала боль.
   - Я хочу отдохнуть.
   Наталья не настаивала.
   Молча въехали в город. Тихо играла музыка в магнитоле, и поскрипывали дворники, едва справляясь с усиливающимся снегопадом. Софья попросила высадить ее на остановке, ближе к центу. Наталья остановила машину, посмотрела через лобовое стекло на дорогу.
   - Софья, здесь нет никакой больницы, - сказала она, - я этот район хорошо знаю.
   - Я передумала, - сказала Софья, и прежде чем захлопнуть дверь, добавила: - Не ищете меня, я сама вам позвоню.
   Через стекло пассажирской двери она случайно увидела лицо Данила.
   Мальчик улыбнулся ей.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"