Томас поедал яблоко и качал ногой, видимо пребывая в состоянии глубокой задумчивости. По крайней мере, на меня он не обратил ровным счетом никакого внимания, что было удивительно, учитывая его вечно бдящую натуру. Я успела полюбоваться почти мальчишеским мечтательным выражением на лице доблестного воина и присесть рядом с ним, когда воинствующий христианин изволил обратить на меня внимание. Присутствующий при этой сценке Эйнар даже усмехнулся самыми краешками губ, но тут же снова вернул серьезное выражение лица. Суровый. Мне даже страшно делалось в его присутствии, будто бы это не я взрослая тетка нагонявшая страх на целую аудиторию малолетних чародеев, а девчонка-ведьма под взглядом сурового наставника.
--
О, Римма! А мы-то как раз тебя ждали.
Я усмехнулась и передала радостно засуетившимся караульным корзину с едой. Вообще-то в мои обязанности это не входило, но, во-первых, отсюда со сторожевой башни открывался чудесный вид на далекий лес и близкое и такое ласковое в лучах весеннего солнца море, а во-вторых, болтать с умным Томасом было интересно. Так что каждое его дневное дежурство, я навещала его с напарником, обменивая стряпню на задушевные беседы.
День сегодня выдался солнечным, на небе ни облачка. Весна окончательно решилась остаться в этих местах подольше, согрев землю и небо и поддержав молодые листочки и травы в их неуемном стремлении расти и зеленеть. Есть от чего замечтаться! Я и сама едва смогла оторвать взгляд от бушующей за стенами жизни!
--
Эй... а это еще что? - рука размякшего под солнцем Томаса мгновенно метнулась к луку, а взгляд стал настороженно-жестким.
Я проследила за его направлением и обомлела. По дороге, даже и не дороге, а так, тропе, ведущей от леса, двигалась, вероятно, самая странная парочка, что приходилось видеть местным воякам. Мальчик лет четырнадцати отступал к крепости задом наперед, лишь изредка бросая настороженный взгляд на медленно приближающиеся тесовые ворота. Правая его рука была вытянута на уровне груди, на пальцах висел сияющий диск силового щита, уже, впрочем заметно потускневшего, а левая... левая его рука ухватила за шкирку огромного снежного барса, не давая ему, а точнее ей, упасть на землю. Коша едва перебирала лапами, но все же шла, упорно преодолевая неведомые мне силы, гнущие ее к земле.
Издав крик смертельно раненной выхухоли, я рванулась к лестнице. На моей памяти остановить Томирис мог только окованный сталью таран. Да и то не слишком успешно.
Полагаю, такой скорости развивать мне до сих пор не приходилось. Томас и Эйнар стартовали на секунду позже, отчего-то забыв о своих обязанностях и не поднимая тревогу. Впрочем, пока я бежала до ворот, пока судорожно соображала, как же их открыть, ребята успели ввести в курс дела парочку бродящих по двору воинов, и за приоткрытые ворота я выскользнула в приличной компании. Хотя в тот момент мне было все равно. Сердце стучало где-то в горле, а глаза были прикованы к худой мальчишеской спине приближающейся так медленно. Слишком медленно. Боги, какой же он худой! Весь в отца. Тот тоже был шкелет врастяжку.
И о чем я только думаю?
--
Торвальд, мать твою через колено! - подбежав, я поспешила подать голос, дабы не огрести от любимого отпрыска молнией, - какого лешего здесь происходит?!
--
Мам... Помоги. Томирис ранена.
Голос его срывался хриплым лаем, рука, держащая щит дрожала, но не опускалась. Совершенно ничего не понимая, я просканировала округу и наткнулась сразу на три источника магической силы прямо у себя перед носом! Невидимые маги отчего-то не атаковали, но окровавленный мех все-таки упавшей при моем приближении кисы красноречиво говорил, что так было не всегда.
Круговой щит сорвался с моих пальцев, будто сам собою. Все чему научил меня покойный супруг, будто огненными буквами вплавилось в мозг, не давая и секунды на раздумья. Так, посмотрим, кто тут у нас. Быть может, от глаз мальчишки они и скрылись, но вот мне совсем не нужны глаза, чтобы видеть.
Увидела. И даже узнала. Как же, четыре года назад все трое раз по семь приходили ко мне пересдавать травы и зелья. И уходили с тройками, поставленными из жалости и уважения к заслугам на их родной кафедре. Прирожденные воины. Сильные, отважные, с великолепной реакцией, но совершенно не способные мыслить творчески.
Однако, что мне проку сейчас от их интеллектуальной несостоятельности? Сын мой едва жив от напряжения, Томирис только шипит, но подняться не может. А я сама... что я могу-то? Мои щиты, правда, будут стоять намертво, даже если я вдруг умру. Фокус сложный, но уж что могу, то могу! Но это же не выход. Рано или поздно, но они пробьются ко мне и тогда. Что тогда? Что я смогу им противопоставить?!
--
К милости твоей взываю Боже! Не оставь меня без своей защиты.
Голос Томаса прозвучал так торжественно, что я даже не сразу его узнала. Только почувствовала, как меня обдало прохладной, смутно-знакомой волной его веры. Его силы. В руках его подрагивал крестик на серебряной цепочке. Я толком не помню, что же значит этот талисман, но действовать он действовал! Да еще как!
Чары невидимости опали, словно их и не было и перед нашей честной компанией встали три запыхавшихся бугая в обрывках одежды и ожогах. Ну-ну! А вы, ребята, думали, что так легко справитесь с Томирис? Да и Торвальд не опозорил чести отца.
Десяток обнаженных клинков за моей спиной окончательно решили исход дела в нашу пользу. Несостоявшиеся убийцы одновременно прочертили в воздухе заковыристые фигуры, и исчезли с легким хлопком. Все. Жить будем. Томирис!
Раненная киса лежала в пыли, явно намереваясь отойти к духам своих многочисленных предков прямо сейчас. Торвальд уселся на колени рядом с ней и смотрел на меня, явно ожидая чуда. Что ж, придется соответствовать!
В основном раны были чистые и неглубокие, пусть и многочисленные. Крови, она, правда, потеряла много. Но вовсе не это было причиной ее плачевного состояния.
Через весь бок тянулся мерзкий синюшный разрез, явно нанесенный зачарованным клинком. Поганый заговор въелся в плоть, подобно яду и теперь медленно но верно тянул из моей старой подруги силы убивая ее вернее удара в сердце.
Проще всего было бы прижечь рану, выжигая ядовитую магию, но чем? Обычно для этого использовали специальные зелья, но где та лаборатория, в которой я бы смогла их приготовить? Чем же? Просто огнем? Не поможет, слишком глубоко! Тут нужно что-то еще более жгучее чем огонь...
--
Да не шипи ты! Тоже мне неженка нашлась, - едва не плача, я заставила попытавшуюся было встать кошару плюхнуться обратно в пыль, - лежи уж, нечисть поганая!
Стоп. Нечисть!
Идея была совершенно антинаучной, но ведь наука сейчас бессильна, отчего бы не попробовать. Томас ведь говорил...
--
Томас! У тебя есть эта твоя святая вода? Или как там ее?
--
Есть. У меня всегда с собой...
--
Давай! - я не стала слушать его дальше.
Буквально вырвав из его рук склянку, я зубами вытянула пробку и немедленно, пока мой консерватизм не взял верх над отчаянием, от души плеснула на рану.
Раздалось шипение и рана буквально вскипела. Киса взвыла и попыталась вскочить, дабы объяснить горе-лекарше кто она есть, но сообразительный Торвальд прижал ее голову к земле. Умница моя.
--
Тихо, любовь моя, тихо, - обезболить, скорее, - сейчас я...
--
Поздно мам, она в обмороке. Здравствуй, я давно тебя не видел. Как жизнь? - наглый юнец едва дышал от пережитого, но язвительности не потерял. Очень надеюсь, что это у него не от его достопочтимой бабушки, моей обожаемой свекрови, чтоб ей повылазило!
--
Отлично! Ты какого здесь делаешь? Да еще в обществе этой полумертвой кошки? У тебя же сессия сейчас!
Но закончить воспитательную беседу мне не дали. И слава всем богам, ибо с перепугу я могла наговорить такого, что явно не предназначалось для ушей сына. Не то чтобы он таких слов не слышал, но ведь не от меня же!
Храфн с лязгом бросил в ножны меч и любопытно склонился над барсом, уже не умирающим, но еще бессознательным.
--
Ты познакомишь меня с гостями? - и яду столько, что хоть сцеживай да ревматизм лечи!
--
Ох, прости, - я последний раз погладила пушистый мех подруги, просто чтобы убедиться, что раны успешно регенерируют и встала, виновато глядя на сбежавшееся воинство, - это мой сын Торвальд и моя подруга Томирис. Она... оборотень... А вот что тут произошло я и сама не понимаю. Но надеюсь разобраться.
--
Что ж, - конунг протянул моему отпрыску руку, помогая подняться с земли, - добро пожаловать. Эй, кто-нибудь, отнесите барышню к Римме!
Не умереть от облегчения мне стоило многих трудов. Честно сказать, столь лояльного отношения к оборотню я не ожидала. Целая куча всевозможных суеверий равняла в людском представлении этих весьма разумных существ едва ли не с упырями! Да и то сказать, упыри-то когда-то были людьми, чего не скажешь об этих подлых тварях!
Но то ли я чего-то не знала об этом конкретном конунге и его людях, то ли просто ребята оказались умнее, чем я о них думала.
Эйнар подхватил очаровательную барышню (уж он-то понимал в этом толк!) на руки и понес прочь от лишних глаз, скорее любопытствующих, чем враждебных. Впрочем, хватало и таких.
Оно и понятно! Мало им было одного Тура в моей "свите", так теперь еще и оборотень! Хотя... о "мистической" сущности Эйнара парни догадывались, и, кажется, не слишком-то волновались по этому поводу, даже Томас и тот вроде бы не слишком тревожно косился в его сторону. Но одно дело воин-волк, главный герой целой кучи местных мифов и легенд, а другое дело совершенно незнакомая кошка непонятной национальности и вероисповедания! Если захотеть, то может получиться отличный повод для обвинения меня во всех известных смертных грехах и парочки преступлений против правды. Вон тот же Хелег...
Я обернулась на парня и тут же расслабилась. Ничего похожего на неприязнь или же хитроумные планы избавления от меня я не увидела. Любопытство. Чистое, искреннее, почти детское любопытство!
Что ж... в своем человеческом облике Томирис действует на мужчин просто сногсшибательно. Да я и сама, когда ее первый раз встретила, вела себя не лучше, оглушенная, ослепленная ее буйной, возможно даже через чур агрессивной красотой. Собственно, на то, чтобы восстановить хоть какие-то остатки собственного достоинства и начать вести себя разумно, а не брызгать ядовитой слюной от черной зависти, ушло тогда все мое самообладание любовно выпестованное годами долгих тренировок.
Но то в человеческом. В кошачьем же облике мужчины обычно реагировали на нее либо возбуждением-любопытсвом, будто чувствуя, какое чудо скрывается от их глаз под серебристой шкуркой, либо паническим ужасом связанным с немедленным желанием избавить мир от моей прелестной подруги. Но это трусы. Хелег трусом не был. Его дешевая самоуверенность просто не позволяла предположить, что такой замечательный он может не справиться с любой опасностью.
Так что на серебристую красотку мальчик взирал с любопытством, приличествующим его возрасту, но совершенно непристойной для его профессии и положения. Тоже мне, грозный сын грозного конунга.
Мне пришло в голову, что Хелег совсем не на много старше моего Торвальда! Ну сколько ему? Девятнадцать? А моему скоро пятнадцать. Вытянулся, уже выше меня ростом, а сам худющий...
--
Мам, сколько можно говорить, я не худющий, я изящный! - мерзкий мальчишка блеснул на меня голубыми очами с самым независимым видом, на который был способен, - и вообще, люди же кругом, держи себя в руках!
Я только усмехнулась. Борется за свою свободу, что ж, оно и понятно, большой уже! Да только помню я твои перепуганные глаза, дружок, когда ты понял, что в школе остаешься один, без любящей мамочки. И ведь совсем недавно это было, еще и полгода не прошло.
--
Не спорь с матерью! Худющий! Мне лучше знать!
Преступив порог своего уже родного домика, я в растерянности остановилась, наблюдая как Эйнар бережно укладывает свою ношу на мою кровать. И как он ее допер-то? Ведь тяжелая киса-то!
Но вовсе не этот факт подействовал на меня столь удручающим образом. Кровать-то одна! А нас теперь трое. Ну, допустим, мы с Томирис поместимся, если ей не вздумается принять человеческий облик, но куда девать Торвальда? На пол? Холодно же! Весна весной, но от земли тянет сыростью и прохладой. А класть его на кровать к Томирис... Ну... то есть можно, конечно, но... нет на то моего материнского благословения, чтобы мой мальчик, которого я родила и растила спал со всякими там... Пусть даже и в кошачьем виде! Ведь он-то прекрасно знает, как она выглядит!
--
Эй, Римма, - все еще ехидный голос Храфна вывел меня из невеселых размышлений, - ты сейчас, кажется, пытаешься меня обидеть?
--
Я?! Чем?!
--
Ну как, ты ж ведь размышляешь на тему как это вы тут втроем поместитесь? Вроде как сомневаешься в моем гостеприимстве? Что ж я места не найду для твоего ребятенка?
--
Ой... - я, кажется, даже покраснела, - прости, я не подумала. Спасибо тебе!
--
Да не за что, - он покосился на меня как-то удивленно, - кстати, постарайся смущаться почаще, ты становишься еще красивее.
Пока я тупо соображала, что же сие должно означать, наш высокий покровитель парой отческих фраз с матерными корнями отправил сочувствующих, возмущенных и просто любопытствующих соратников вон из переполненного даже нами самим домика, и с видом прокурора уселся на мой многострадальный сундук.
--
Ну что ты там топчешься? - это он мне? Кажется, да, - заходи давай, и объясни уже наконец, что тут происходит.
Голос его стал не то чтобы злым, но очень серьезным. Таким голосом когда-то в моем далеком детстве говорил мой папа со своими ярлами и воинами. И сейчас тело мое сжалось, словно ожидая удара, я вытянулась по струнке и приготовилась рапортовать. Но тут же вспомнила, что и сама ничего не понимаю.
--
Торвальд, кто эти люди? Стоп, это я и сама знаю! Почему они на вас нападали?!
--
А я знаю? - парень сделал приувеличенно-невинные глаза, но тут же прекратил паясничать, наткнувшись на мой "любящий" взгляд, - да правда, не знаю! Я ходил по базару, там в Мельсе, искал...
--
Без излишних подробностей!
--
Ну вот, я и говорю, ходил по базару, а там эти трое! Я и понять ничего не успел, как они начали в меня огненными шарами кидаться! Ни слова не сказали! Может, зря ты их отпустила?
От такой наглости у меня зачесались все еще подрагивающие от пережитого страха руки.
--
Отпустила?! Да это они нас всех отпустили! Тори воина! Высшей категории! Что ты им сделал?!
--
Римма, погоди, - мое возмущение легко перекрыл все тот же опасно-ровный голос конунга, - пусть расскажет, что было дальше.
--
Спасибо, добрый человек! А то эта странная женщина меня все время перебивает!
Я мысленно зарычала. Ну, как мысленно, Храфн ничего не заметил, а Торвальду мой рык ощутимо проехал по непочтительным мозгам.
--
Да понял я, понял! Больше не хамлю, - мальчишка жалобно скривился, и мое сердце мгновенно растаяло, - но дальше все еще более смутно. Я приготовился было умереть с честью, но тут откуда-то вывернулась Томирис. А здорово же она дерется! Никогда такого не видел! Эти трое придурков от нее порскнули во все стороны, что те мыши! Мам, а я так смогу?
--
Порскнуть? Ну... ты, в принципе, быстро бегаешь...
--
Мам! Драться!
Я только вяло ухмыльнулась. Тоже мне, важный сейчас вопрос! Другого времени для профориентации не нашлось!
--
Скорее всего, эти маги не захотели связываться с вами на людях, - Храфн задумчиво постучал пальцами по столу, заваленному неразобраными еще травами, - А что было дальше?
--
Дальше? Ну, дальше, Томирис достала талисман, вроде того, что ты мне оставила, когда уезжала, и перенесла нас прямо в ваш поганый лес. А через пару минут эти придурки опять появились. Ну... дальше, вроде бы все понятно...
--
Храфн, - я сама испугалась своего голоса и решила начать фразу заново, откашлявшись, - Храфн мы... мы сейчас уйдем. Только... можно я Тому тут оставлю? Она сейчас не в состоянии двигаться.
Конунг посмотрел на меня так, словно я заговорила на каком-то непонятном языке, удивленно склонив голову, как гигантская сова.
--
Куда?
--
Ну... пока не знаю...
И правда, куда? Мысли мои метались причудливыми загогулинами, отскакивая от стенок черепа и, кажется, порождая гулкое эхо. Куда идти, когда за тобой охотятся маги? Куда идти? К кому? Тома... моя Тома, лежит раненная, без сознания. Торвальд. Боги! Торвальд! Мой мальчик! Как же...
--
Можно к нам, - Тур, которого не смогли прогнать гневные тирады, подал голос, видимо, решив и тут не оставлять свою госпожу.
Его реплика произвела на меня весьма неожиданное действие. Я успокоилась, отбросив нарождавшуюся панику, и резко вскинула голову. Да хоть в лес, хоть в пустыню! Торвальда я им не отдам, даже если мне придется... а что, собственно, я могу? Да что угодно! Но моего сына они не получат!
--
Это куда ж? В пещеру что ли?! Вы с ума сошли?! - кажется, конунг разозлился, хотя я совершенно не понимала, на что, - куда ты собралась?! Жить надоело?! Думаешь, мы не сможем тебя защитить от каких-то сопляков-магов?!
--
Эммм... мам, не хотел бы критиковать твои идеи, но дядя дело говорит.
--
Благодарю Вас, молодой человек. Эй... Римма, ты чего, плакать собираешься? Такая большая девочка, а такими глупостями занимается!
Плакать я, конечно, не собиралась. Но удивилась сильно. Остаться здесь, в уже ставшем привычном месте, под защитой целой кучи вооруженных мужчин, было весьма соблазнительно. Кольчуги у всех заговоренные, мечи зачарованные, парни знают, во что ввязываются! Ну, только Томас на магию не рассчитывает. Да оно ему и не надо! Вон как лихо заклятье невидимости сбросил! Этот тоже себя в обиду не даст!
И все-таки... боевые маги! Всего трое, но кто знает, сколько их будет завтра?
--
Ннет... погодите... это неправильно. Ты обещал меня приютить, но не идти в бой за меня! И уж тем более твои люди вовсе не виноваты в моих проблемах...
Он щелкнул меня по носу. Просто протянул руку, сложил большой палец с указательным и щелкнул.
А потом встал, кивнул Торвальду и вышел, больше не споря с полоумной ведьмой.
--
Мам, ну ты даешь! Чего ты так всполошилась? Тут мы продержимся, а там уж и посмотрим, как быть. В конце-концов, меня-то никто не изгонял и покушение на меня считается преступлением! Так что если мы им начистим рыла, то никто ничего не скажет.
--
Ты вообще-то понимаешь, что говоришь? - я обессилено опустилась на то место, где только что сидел Храфн, - три мага нападают на тебя посреди базара. Неужели ты думаешь, что такая наглость возможна без поддержки сверху? Тебя хотели убрать кто-то в верхушке кланов. Да и... ох, погоди! Тот убийца!
--
Какой убийца?
Голос моей подруги прошелестел едва слышно, но ласкающие слух мурлыкающе интонации были отчетливо различимы.
--
Обычный, без всякой магии. Ждал меня на дороге, в дневном переходе отсюда. Профессионал, я едва с ним справилась. Сама не помню как. Защит на нем висело больше, чем на клановой казне.
--
Да ладно тебе прибедняться-то! Ты, если захочешь, кого угодно в грунт закатаешь.
Очаровательная молодая женщина уселась на моей кровати, поджав ноги и изящно оперевшись локтем о стол. Черно-черный шелк рубашки прильнул к белоснежному телу, очерчивая каждый его изгиб, завораживая даже меня.
--
Значит, убийца. И значит, теперь Торвальд. Я пока ничего не понимаю, но скажу тебе точно, это все не здорово. Совсем даже не здорово. Кому ты успела насолить кроме... Ну, ты понимаешь...
--
Да никому, вроде.
Я растерялась. И правда, кому я успела так перейти дорогу?
--
Мама... тут еще такое дело...
--
Да?
--
Они не убить меня пытались. Я только что понял. Они меня пытались взять живьем.
Мысли понеслись вскач. Пытались взять живьем. Как меня этой осенью. Вот только Элли у них больше нет.
--
Томирис, ты тут каким боком?
--
Ну, ты же сама просила меня присматривать за твоим отпрыском, - две черные звезды ее глаз впились в мою душу, завораживая, уводя куда-то далеко, в раскаленные глубины, выбраться из которых не под силу никому.
Ну, кроме встревоженной родительницы, знакомой с наглой кошкой не первый год.
--
И что же ты насмотрела?
--
Эти трое ходили за ним пару дней. То один, то другой, то третий. Я срисовала их, когда вытаскивала твоего сына из...
--
Если скажешь ей, я... я... - мальчик запнулся, выискивая чем бы таким он мог угрожать Томирис, но не нашел и скорчил такую жалобную рожицу, что даже мне захотелось махнуть рукой и не уточнять, откуда же был "вытащен" мой отпрыск, - ну пожалуйста, не говори ей!
Красавица удивленно воззрилась на него, слегка откинув голову и картинно вздохнув. Обычно этого хватает, чтобы мужчина забыл, как его зовут. Мальчишке хватило бы и меньшего, но, видимо, страх разоблачения был сильнее природных инстинктов.
--
Я должна это знать? - будь там что-то серьезное, коша не стала бы устраивать тут показательных выступлений, но... мало ли что.
--
Нет!
--
Он ходил в бордель. Но охрана его не пустила. Ну... он начал шуметь, молниями швыряться...
Этого следовало ожидать. Оставив этого не в меру талантливого подростка одного в городе полном магии, оружия и... и борделей, я не могла ожидать, что он будет паинькой. И все же, ему всего четырнадцать!
--
Я просто поспорил с друзьями. И вообще, Томирис, могла бы и промолчать. Ты посмотри, она и так бледная, как смерть!
Заботливый. Если б не любила, пришибла бы за такую заботу.
Но, по всей видимости, люблю его не я одна, и сейчас надо сосредоточиться на трех, как выразился Торвальд, "придурках", которые его тоже не убили. А уж с нравственностью и моралью еще будет время разобраться.
А сейчас надо разобраться с древними магическими кланами, немедленно возжелавшими общества моего сына. И меня самой тоже! Когда Элли меня похитила, я решила, что просто подвернулась кому-то под руку. Меня никто не будет искать, а если и будет, никаких следов не найдет. Ну, была тут заезжая ведьма, ну улетела на залетной виверне. Кому это интересно? Вот если бы еще дракон был, то еще можно было бы попытаться что-нибудь узнать, но виверна - тварь безмозглая, а значит, учетом полетов над человеческими поселениями не занимается.
И что же это за клан такой, который имеет влияние на кафедре боевой магии, проводит генетические исследования и исследования в демонологии?
Ответ у меня был. И он мне категорически е нравился.
--
Томирис....
--
Что? Мальчику надо же как-то развлекаться. А когда жарко стало, я же его вытащила... - красавица сменила свой чарующий взгляд на преувеличенно-невинный, но у нее плохо получилось. Не бывает невинных девиц с такой внешностью.
--
Послушай, а ты знаешь Элли?
--
Посланницу смерти? - Торвальд бодренько включился в диалог, явно радуясь, что тема "развлечений" пока закрыта, - я ее видел несколько раз в храме.
Час от часу не легче! А в храм-то он как попал?! Вроде бы особой религиозности в нашей семье не наблюдается. Или тоже с кем-нибудь поспорил?
--
Так знаешь? - реплику юноши я решила проигнорировать в педагогических целях.
--
Ну... - киса задумчиво поправила тяжелую с висюльками сережку, - видела несколько раз, еще когда ты училась. И потом пересекались... она что-то вроде жрицы смерти?
--
Посланница. Тут мелкий прав. Но не истинная. Истинные посланницы выходят из тьмы небытия, и являются частями этой тьмы. Дочерьми богини смерти. Элли же, скажем так, приемная дочь. Ее тело было изменено еще в материнской утробе, в результате чего, она почти перестала быть человеком. Ну... или не перестала. Честно сказать, я мало что могу тут сказать. Генетика, конечно, часть моей специализации, но тут все замешано на некромантии и мистике... в общем, мне не понять. Но я не к тому. Кто-нибудь знает, из какого она клана?
--
Эммм... мам... я знаю. Из моего.
Так я и думала.
Я осела на пол, рядом с Туром, тут же встревожено обхватившим меня за плечи. Ведь призрак мне намекал, дуре, а я не поняла. А потом и вовсе постаралась все забыть, как страшный сон. Значит, речь идет о его родственниках. Но почему? Что такого им надо от нас?
--
Два вопроса, - я отняла руки от лица и постаралась говорить ровно, - откуда ты знаешь, и кем она тебе приходится?
--
Мне она приходится тетей. Она папина младшая сестра. А знаю я это, потому что меня пригласили на собрание клана, почти сразу после твоего изгнания. Там я с ней и познакомился. С ней и с бабушкой. Вот уж мерзкая тетка. Мам, да что с тобой? Отпусти тролля, ты же ему руку сломаешь!
--
Вряд ли. Кости троллей выдерживают нагрузку до... оу..., - истерику стоило прервать и заняться делом, - пойду, посмотрю, чем смогу помочь в нелегком деле повышения нашей обороноспособности. Томирис, ты как? Тебя можно оставить, не боясь, что в обморок грохнешься?
--
Можно! - моя подруга поморщилась, видимо припомнив свои приключения, - чем, кстати, ты на меня плеснула? Жжет до сих пор. Святой водой что ли?
--
Ну да... ты знала об этом веществе? А я первый раз видела. Но, вроде бы подействовало, а ожог должен зажить, - я дотянулась до подруги и легко провела кончиками пальцев над тканью рубашки на боку, проверяя как заживает рана.
--
Заживет, никуда не денется. Но учти, что это только благодаря тому, что я именно оборотень. Если попытаешься так вампира полечить, то он у тебя умрет на месте. Святая вода убивает тьму. Ты не знала?
Убивает тьму? Надо бы запомнить. Вдруг да сгодится на что... и как это интересно можно убить тьму каким-то зельем? Надо бы попросить у Томаса еще такой флакон, для исследований. Интересно же!
--
Мам, - Торвальд состроил на своем благородном челе максимально простецкое выражение, - а у тебя еда есть какая-нибудь? А то я голодный... исхудал вот...
--
Еда? Еда есть! И сейчас Тур тебе покажет, где ее добыть. А тетя Томирис пока поспит. А то ее бледно-зеленая морда меня немного нервирует.
--
На себя посмотри! - киса откинулась на подушку, но возмущаться не перестала - тоже мне, первая красавица на три окрестные деревни!
--
Мне так нравится, как вы общаетесь! Сразу вспоминается родимое девчоночье крыло общежития!
--
Цыц!
Это мы сказали одновременно, и ехидный мальчишка ухмыльнулся донельзя довольный своим остроумием. Боги, и в кого же это он такой пошел?!
--
Вообще-то, характером он в тебя, подруга. А вот ты в кого? Ты же у нас из приличной семьи!
--
Правда? Мам, а ты мне не рассказывала!
Не рассказывала. Сама не знаю почему. Нечего вроде бы скрывать, приличная семья. Ну... дедушка - берсерк не в счет. И бабушка - ведьма. И дядя - шаман.
--
А ты не спрашивал, ты же у нас сын великого отца, - получилось немного злее, чем стоило, и я немедленно обругала себя за малодушие. Можно подумать сама не считала себя женой великого мага, забыв о том, чья дочь! - ладно, ты иди ешь, Томирис спи, а я пойду поколдую. И сын... присоединяйся, как отдохнешь. Ты же у нас в семье воин и защитник.
--
Ага, - она уже спала, но все равно не упустила случая съехидничать, - а твоя мама у нас такая беззащитная, такая нежная.
--
Так и есть. Спи уже, чудо!
Пора было действовать. Плохо, что придется ждать, пока враги сделают первый шаг. В Мельс меня не пустят, да и что я там буду делать? Штурмовать дом свекрови? Так на это никакой армии не напасешься. Плохо, что я не знаю, зачем же мы ей так понадобились. Хотя нет, зачем ей я более-менее понятно, но вот Торвальд. Неужели тоже в жертву принести? Он же ее внук! Хотя, что это я, достаточно вспомнить, как она обошлась с дочерью... и сыном... да и мужу, видимо не сладко пришлось, раз уж он помог моему супругу со мной связаться. Да уж, веселенькая семейка. И, что самое печальное, я совсем мало о них знаю. Только то, что общеизвестно. Клан древний, сильный, имеет множество магических и мистических тайн. В супруги своим детям они выбирали только носителей самой чистой "сильной" крови, тщательно следя, чтобы их гены не смешивались с чем попало. Но особенно дурной славы за ними не водилось. Ну, то есть, конечно, были свои скелеты в шкафу, но так ведь это в каком клане их нет!
Ворон прилетел, как только когда я закончила обмазывать своей кровью бревна ограды. Всего по паре капель на бревно, но все-таки к концу этого действа я уже шаталась как пьяная. Торвальд даже попытался поддержать меня под руку, но я решила, что для репетиции моей счастливой старости пока рановато, а значит, надо попытаться дойти самой.
--
Готовишься к осаде?
На этот раз он появился без всяких сверхъестественных эффектов. Просто слетел с ворот на землю, и даже заинтересованно ковырнул почву лапой, будто выискивая что-нибудь съедобное как самая обычная птица.
--
Готовлюсь, - отрицать очевидное бесполезно, - ты... я что-то не так делаю?
--
Ну... - ворон склонил голову на бок, - ты просила подсказку... так вот, сейчас самое время действовать.
--
Я готова. Что мне делать?
--
Реши сама. Но быстрее.
Эти слова долетели до меня уже откуда-то с небес, и переспросить что-то не представлялось возможным. И как я буду исполнять волю богов, если не поняла ничего? Действуй... да еще быстрее... но как именно? Чего они от меня ждут?
--
Мама... а... что это было?
--
Ворон.
--
А, понятно! - Торвальд глупо закивал головой, преувеличенно бодро улыбаясь, - а почему он разговаривал?
--
Потому что он говорящий, - ответить ему в тон было сложновато, но я справилась.
--
Ну мам!
--
Мне нужно найти Храфна. А ты иди пока займись чем-нибудь полезным... ну там... с людьми познакомься... Томирис проведай.
Он что-то еще попытался сказать, но я не слушала, будто под воздействием подавляющего волю заклятья. Да примерно так оно и было. Когда-то я продала свою душу и свою силу верховному богу своего народа. И по очень хорошей цене. Неожиданно хорошей. И сейчас пришло время предоставить так щедро оплаченный товар его законному владельцу. А Торвальд... ну... он бы все равно понял это рано или поздно. Лучше бы поздно, конечно, но так уж вышло.
Я уже бежала. Неслась вперед, не разбирая дороги и даже не пытаясь думать о том, куда же меня приведет жесткое, не рассуждающее чувство, поселившееся внутри, под самым сердцем. Только отмечала про себя как приближается лес, что я слышу звуки, что, скорее всего, это человеческая речь. Говорят спокойно, но угроза слышится в каждом слове, в каждом звуке. И еще один звук. Тихий, ритмичный, ровный... сердце. Но почему вверху? И дыхание, затаиваемое, ровное, едва слышное даже мне. Даже сейчас, когда я слышала каждый шорох, каждое дуновение ветра, трепет крыла самого маленького воробья. А его почти не слышу. Прячется в ветвях, таится...
А вот и Храфн. И еще один человек с ним. Незнакомый. Говорит быстро, зло. И боится. Он знает. Удерживает взгляд, чтобы не посмотреть, не выдать подельника, спрятавшегося в ветвях.
Стволы замелькали перед глазами, сливаясь в смутное мельтешение теней. Неслышимая, невидимая, почти выпавшая за грань этого мира, я скользила вперед, не разбирая дороги, зная, что успею. Успею, не смотря ни на что.
Чистая, звонкая нота пропела свою короткую песню и оборвалась, завязнув в моем теле. И остановилась, звеня оперением и дрожа испуганным древком. Все. Все хорошо. Хорошо.
Только отчего так надсадно звенит сталь? Зачем это все? Зачем крик и звук падения с высоты? Зачем страх и предсмертный хрип? Ведь все кончилось, да?
--
Римма? Ты жива? Потрепи... сейчас я...
--
Мама?! Мама ты чего, я же не помню как это исцелять...
--
Двоечник! Ну хоть кровь остановить можешь?
--
Могу... ой, не выходит... мама! Мама! Пожалуйста....
Я только усмехнулась, уже теряя сознание. У него получалось, просто не так быстро, как хотелось. Ничего, справится... да и не задето ничего особенно важного, выживу и с простой повязкой, а это они сообразят. Вот только больно будет, когда очнусь. Но то когда еще будет...
--
Эй, да что с тобой опять приключилось? Ты вообще можешь спокойно жить?!
Мой бывший муж возмущенно выдернул меня из вялого кружения пятен и звуков, в коем я блаженно пребывала, и слегка встряхнул, приводя... в сознание? Или как назвать это состояние? Реальность все еще оставалась где-то далеко, но соображать мне это не мешало. А жаль. Думать не хотелось совершенно.
--
Ну чего тебе еще? Ты - умер, я - нет. Что ты ко мне привязался?
--
Я привязался? Ну да, привязался... причем сильно.
Его лицо стало таким грустным, что мне стало стыдно. Чего я набросилась на человека, ему и так плохо!
--
Прости меня. Я просто... день как-то не задался с утра. Твоя мама пыталась похитить моего сына. Томирис ранена... И предчувствия у меня какие-то нехорошие. Что они задумали, а?
--
Не могу сказать, ты же понимаешь?
--
Понимаю. Но хоть что-то? - Не так просто плененному духу предать своих пленителей, да еще таких могущественных.
--
Они задумали это давно. Посмотри... - он болезненно скривился, но продолжил, - посмотри тот круг, которым... из которого мы с Элли...
--
Я поняла. Хватит, - вот уж не думала, что призраку можно сделать больно... надо бы раздобыть некроманта в консультанты, - не надо больше!
--
Не буду. Хорошо, что ты понятливая.
И откуда в нем берется такое количество комплиментов? И смотрит, как кот на сметану. При жизни я за ним такого не замечала. Вот, что значит, горбатого могила исправит! Действует поговорка. Или нет?
--
Я могу что-то для тебя сделать?
--
Можешь, - взгляд призрака мгновенно перестал быть трогательно-нежным и затянулся привычным злоехидным инеем, - догадалась, да? А я-то рассчитывал, что будет похоже на запоздалое раскаяние.
Вообще-то, было похоже. Но вот только я немного повзрослела с тех пор, когда его нежный взгляд плавил мое сердце за несколько секунд. Теперь такое не под силу никому. Как это ни печально.
--
Просто скажи. Если смогу... ты ведь понимаешь, я... еще одного обязательства не потяну...
--
И не надо. Просто... просто помни, что я был твоим мужем. И умер в браке.
--
А?
Ответить что-нибудь более вразумительное, я не успела. Нереальное пространство вокруг завертелось, вспыхнуло ослепительно-белым светом, и я вернулась в свое подпорченное, но все равно любимое и дорогое мне тело. Ладно, успеется еще...
Больно было. Но не слишком. Видимо, сынуля все-таки вспомнил, как обезболить. Или даже регенерацию запустил? Похоже, да. Умница моя!
А еще мне было тепло. Словно меня обнимал ласковый, уютный костерок. Да так оно, собственно, и было.
Два нежных уголька. Я видела, как эти глаза наливаются огнем ярости, как сияют алыми всполохами страсти, как превращаются в зеленые кошачьи. Много я видела выражений этих глаз. Самых прекрасных глаз в мире.
--
С возвращением, любимая.
--
Тома. Ты сейчас похожа на большую кошку.
--
Я и есть большая кошка, ты забыла? - глаза полыхнули зеленью, но вернулись к непроглядной черноте южной ночи.
--
Помню.
Мне вдруг захотелось к ней прижаться, уткнуться носом между ключиц и горько зарыдать, оплакивая не то неудавшуюся личную жизнь, не то раненную руку.
Она замурчала. Вообще-то человеческое горло совершенно не приспособлено для таких звуков, но когда такие мелочи останавливали Томирис?
И правильно, зачем слова, когда умеешь мурчать?
--
У меня была кошка в детстве. Большая рыжая крысоловка. Она иногда приходила спать ко мне.
--
Я уже ревную, - улыбка ее тоже была сегодня нежной. И почти не ехидной.
--
Не стоит. Ты - вне конкуренции. Я любила ее. Думала, что люблю. Но, стоило мне уйти из дома, так я ни разу о ней и не вспомнила.
--
А еще у тебя был отец.
Она обняла меня еще крепче, будто пытаясь не дать сбежать от разговора. Да я и не собиралась.
--
Был. Я сначала скучала по нему. Потом... потом тоже скучала. Мне было десять лет, когда я ушла.
--
Но он все равно остался твоим отцом, да? - киса говорила тихо и очень серьезно.
--
Да. Я не могла поступить по-другому. Ведь так? - слез не было, они стояли горячим комом в горле, но до совершенно сухих глаз не доходили.
--
Ты все сделала правильно.
--
Мне так одиноко - это позвучало очень жалобно, я даже сама удивилась.
--
Ничего. Теперь я с тобой, - ее поцелуй был едва ли не по-матерински нежным, без следа страсти. Ну... почти.
--
Ты со мной.
--
Больше не полезешь под стрелу?
--
Полезу. Я... я должна. Это цена.
--
Отдать жизнь? - она чуть отстранилась, но объятий не разомкнула.
--
Ну... не только жизнь... то есть... все, что ему понадобится.
--
Ого! А если ему что-нибудь неприличное понадобится?!
--
Тоже мне, беда!
Томирис улыбнулась и снова меня поцеловала. Все так же нежно и сочувственно. Она и правда все понимала. Даже лучше, чем я сама. Хорошая она, хоть и вредная.
В комнате было темно. Ночь укутывала стены, делая их невидимыми, оставляя нас в ирреальном, загадочном пространстве. В мире, где не было других источников света и тепла кроме прекрасной женщины в моих объятьях. Кроме черных глаз с затаенным пламенем в самой глубине.
--
Мне нравится твой взгляд.
--
Да?
--
Еще бы, - она чуть усмехнулась уголками губ, - а он ведь тебе нравится?
Я уже почти утонула в омуте ее тягучей нежности, почти уснула, убаюканная ее такой плавной сегодня страстью, тщательно контролируемой, греющей, поэтому не сразу поняла, о ком она спрашивает.
--
Нравится. Он красивый. И сильный. И еще... есть в нем что-то такое... правильное.
--
Тогда боги тут не при чем. Ты бы и так полезла под стрелу?
--
Не знаю... да и какая разница сейчас? Особенно если ты не перестанешь...
--
Не перестану. Я соскучилась.
--
А я - ранена. Тяжело. Тома... ладно, не так уж и тяжело...
Утро началось со стука в дверь. Оказывается, моя кошара с вечера подперла ее неизвестно как добытыми ею вилами, перекрыв доступ в помещение всем желающим, коих, судя по голосам за дверью, было не мало.
--
Римма, ты спишь?
--
Мама, вставай! Уже утро!
--
С тобой все в порядке?
Томирис усиленно делала вид, что она ослепла и оглохла, и вообще спит мертвым сном, свернувшись калачиком и укрыв нос пушистым хвостом. Так что открывать пришлось мне.
Боль в руке здорово осложнила этот процесс, кроме того, нащупывая в потомках хоть какой-нибудь предмет одежды, я умудрилась здорово ушибиться ногой о сундук, что тоже не прибавило мне благодушия, и дверь я распахнула, злобно шипя и угрожающе потрясая трофейными вилами.
--
Вот теперь я верю, что ты - могущественная ведьма! - Храфн оглядел меня с головы до ног и присвистнул, - всегда бы так! Волосы всклокочены, рубаха не подпоясана, глаза горят, сама шипит, в руках вилы! Хороша!
--
Римма, что-то случилось? Мы не вовремя? - чувство юмора Эйнара заметно уступало аналогичному чувству предводителя.
--
Простите, - я попыталась одновременно спрятать вилы и привести в порядок прическу, - я... неудачно встала.
--
Да, мы слышали... И твое мнение по этому поводу тоже. А меня за такие слова ты ругаешь!
--
И правильно делаю! Чего вы пришли-то в такую рань? Соскучились?
Они как-то странно переглянулись и синхронно повернулись куда-то вдаль. Я проследила за их взглядом и удивленно охнула. Напоенная моей кровью ограда светилась бледно-голубым, но вполне отчетливо различимым светом.
--
Давно оно так?
--
Ага! - голос Храфна никак не мог определиться между насмешливым и встревоженным, - С ночи. Торвальд сказал, что это последствия твоей магии, но как-то не уверено, так что долго мы не выдержала. И, судя по нецензурному выражению твоего лица, не ошиблись. Так чего нам ждать?