Меня зовут Ксюша. Вчера мне исполнилось ровно два года. А еще вчера мне принесли сестренку. Но обо всем по порядку.
Мы все ее очень ждали, правда, мама с папой обещали, что у меня будет братик. Я уже мысленно с этим смирилась и даже обрадовалась.
Но даже столь знаменательное событие в семье не остановило взрослых отправиться в летний поход - с байдарками и палатками. Я очень люблю такие походы. Мне нравится и солнышко, и речка, и белый донской песочек. У кромки воды можно лепить волнистой грязью красивые башенки, в которых обязательно живут принцессы. Я принимала участие в таких поездках на природу, и когда находилась в мамином животике, и год назад, в одиннадцать месяцев, хотя детали я помню уже смутно. Поверьте, это очень интересно! И почти не опасно!
Многие взрослые могут ужасаться и хвататься за головы: "Как же так! С детьми! На природу!". Эти взрослые совсем не понимают, как занимательно смотреть на меняющиеся пейзажи за бортом байдарки, ведь иногда можно заметить и ужа - такой черненький с желтыми пятнышками на голове, и лягушку, и черепаху. Мне как-то поймали живого рака, и он жил у меня в банке. А однажды к нам в палатку пробралась на запах молока из моей бутылочки мышка, и папа ее ловил. Я очень смеялась!
Эти взрослые совсем не понимают, как здорово раскачиваться на волнах, которые оставляют за собой проплывающие мимо корабли, как соблазнительно показывать на обгоняющие нас баржи, с восторгом восклицая: "Хочу попа кати!" (несмотря на то, что я для своего возраста разговариваю очень даже бойко, моего словарного запаса иногда не хватает), как чудесно читать бакенам стихи "Бакен-бакен-бакен, я тебя люблю", приподнимаясь на носу байдарки.
Да что они понимают, эти взрослые...
В этот раз автобус приехал поздно, и когда я шла, держа маму за руку, по засыпающему селу, мне было довольно тоскливо. Я не могла понять, куда мы идем, мне хотелось спать, я устала. К тому же неприятностей доставляли выглядывающие из-за заборов собаки, которые лаяли на нас. "Где моя кроватка, хватит уже гулять", - ныла я, крепче прижимаясь к маминому округлому животу. Бабушка, глядя на мое уныние, дала мне дельный совет, как справляться с этим ужасным внезапным лаем. После этого я повеселела и шла по деревне, гордо и твердо говоря: "Цыц, собака!". И они, правда, замолкали!
Нет, как же я все-таки люблю просыпаться утром, выбираться одной из палатки и идти разбирать содержимое пищевых ящиков. Меня, конечно, ругают иногда, когда находят в ящиках разбитые яйца и рассыпанную муку, но это мелочи по сравнению с тем удовольствием, которое я получаю от самого процесса. А еще (ведь все мы ждем моего братика) я училась укачивать будущего младенца. В качестве объекта обучения восхитительно подходил мамин кроссовок. А потом так забавно было наблюдать, как мама бегает по берегу и ищет под ивовыми кустами свою обувку. Маме, видимо, было не очень забавно, но что они понимают, эти взрослые...
Вернувшись в начале августа из похода, мы с еще большим нетерпением ожидали братика. Но братик, кажется, совсем не хотел появляться. Но однажды бабушка, одевая меня как на обычную прогулку, сказала, что мы идем провожать маму за братиком. Мы прошли большой парк (этот парк я знала, мы здесь часто гуляли) и зашли в неизвестное здание. Нам навстречу вышла тетя в белом халате. Я подошла к ней и, дергая за полу этого жуткого белого одеяния, попросила то, что мы так долго ждали.
- Батика дай!
- Чего-чего? - не поняла тетя.
- Батика дай, - настаивала я, пребывая в смятении, почему эта тетя так странно, почти испуганно на меня смотрит.
- Чего ребенок хочет? - сдалась она, обращаясь к бабушке.
- Братика, - объяснила бабушка. Ну, бабушка меня всегда понимала.
- Нет, - рассмеялась тетя, - Мама его еще не родила. Пойдемте, Оля.
Как - пойдемте? Маму уводили по коридору, мне казалось, что меня обманули.
- Мамочка! - заплакала я.
- Пойдем, Ксюш, - бабушка крепко взяла меня за руку, - Мама сейчас будет рожать братика. А мы потом придем.
- Мамочка!
Ох, как мне было плохо, как я плакала. Как бабушка не пыталась меня успокоить - и на качелях катала, и мороженое покупала. А я все твердила: "Где моя мама". Наплакавшись вдоволь, я уснула. Не помню, чтобы я когда-нибудь еще так сильно рыдала.
А потом мне сказали, что родился не братик, а сестренка.
"Ну, сестренка - так сестренка, - решила я, ничуть не расстроившись, - какая разница".
Папа приносил мне записочки от мамы. Мама рисовала домики, младенцев, завернутых в одеяло, цветочки и солнышки, все это подписывая. Круглые глазки, круглая мордочка, овал пеленок - "это твоя сестричка", гласила надпись. Я читать не умела, мне прочитывала бабушка.
Еще мы ходили к тому зловещему зданию, где находились мама и сестренка, и мама махала рукой нам из окошка.
А вчера - в мой день рождения - мы забрали их из роддома. Бабушка заплела мне две косички, подвязала их белыми бантиками, нарядила меня в парадное синее платьице, папа купил маме цветы. Все-все были очень красивые и радостные. Дедушка не расставался с фотоаппаратом. Ну, фотографироваться я любила и вспышек не боялась. И вообще вчера был прекрасный день! Позднее лето, розовые гладиолусы, солнечные зайчики, скачущие по мелкой синей клеточке моего платья, разлапистые листья каштанов, качающиеся над головой. Мы встречали людей, они нам улыбались, и мы - им. Но они даже и не подозревали, как мы были счастливы! Ведь мы шли за сестренкой.
Сестренка оказалась просто свертком, который тут же взял на руки папа. Теперь папины руки стали занятыми..., мое детство кончилось. Я - теперь большая. Старшая.
Я заглянула под откинутую на лице пеленку, не увидела, впрочем, ничего примечательного. Но была рада. И мама снова была с нами!
- Смотри, какая у тебя сестра, - сказала мама уже дома, когда я сидела над кроваткой и смотрела на новую часть нашей семьи, - Только ты ей в глазки пальчиками не лезь.
"Вот еще, - подумала я, - Это еще зачем?".
Но вслух просто согласилась.
- Смотри, какая она хорошая!
Пока ничего хорошего я не замечала. Сестра лишь пребольно щипалась и изредка хныкала. И что они понимают, эти взрослые...
"Но, наверное, что-нибудь все-таки понимают", - соглашусь я с высоты своих двух годков. Ведь никого дороже, роднее и ближе, чем моя младшая сестра, у меня нет...