Все знают, как они коварны. Каждый, кто хотя бы раз сталкивался с их кознями, вряд ли захочет встретиться с ними еще. Нет такой подлости, на которую не идут ведьмы в своих происках. И хотя ведьмы пошли не те, - времена помельчали и ведьмы тоже - все-таки они способны причинить немалый, можно сказать, опасный урон любому жителю и даже целому приходу. Тем более, если это приход, подобный нашему - отдаленный и небольшой, местоположение и ранг которого не позволяют надеяться на защиту патриарха, а тем более, короля. Надеемся мы только на Бога, да еще на самих себя - кто еще защит нас, когда придет беда. А то, что это беда, сомневаться не приходится. Мы многое пережили, случались тяжелые времена, но такого еще не было.
Нельзя сказать, что ведьмы внезапно свалились на наши головы, нет. Они издавна жили в наших краях, и мы, не то чтобы их не боялись, но почти к ним привыкли. Да и то сказать, они и сами не спешат с нами встречаться. Встретиться с ведьмой - редкий случай, не сулящий, впрочем, ничего хорошего. "Увидел ведьму - жди беды", - говорят в народе. А беда не припозднится, можно не сомневаться, а уж какой она будет - можно только гадать. Случится пожар, засуха, падеж скота или чья-то смерть, а может, что и похуже. Последний раз, на моей памяти, ведьмы устроили наводнение, заставив колдовством выйти из берегов небольшую реку, которая затопила деревню. И хотя тогда погибло всего несколько человек - в основном, стариков и детей - жертв могло быть гораздо больше, если бы настоятель не приказал бить в колокола, чтобы жители спаслись в стенах храма. Храм стоит на горе и такой большой, что сразу может вместить в себя все население деревни. Он наша защита от злодеяний, не важно, от кого они исходят - врагов или нечистой силы. В былые времена там укрывались от неприятельских полчищ, а сейчас он служит как оплот от бесовских козней приспешников дьявола. Можно сказать, что храм - наша святыня, и вот теперь ведьмы посягнули на нее. А ведь раньше они никогда себе такого не позволяли. Самое большее, на что отваживались ведьмы, - прохаживаться вдоль ограды храма, да дразнить церковного сторожа, просовывая руки сквозь железные прутья, пока он, вконец разозленный их выкриками и ужимками, не выскакивал с длинной суковатой палкой, припасенной им на этот случай, и они с гоготом и свистом убегали к себе в лес. В такие дни настоятель приказывал отслужить молебен для защиты от нечистой силы, и ведьмы долго потом не появлялись поблизости в своем истинном обличии, а обернувшись вороньем, каркали с деревьев, да под видом бродячих собак рылись в церковной помойке, расположенной на задах храма, но никогда не отваживались заходить за его ограду.
Впрочем, церковный сторож, много лет отслуживший в храме, после припоминал, что иногда видел в молельном зале небольшого зверька вроде куницы, который при его появлении сразу прятался, да раз или два под куполом наблюдал движущуюся тень, наподобие птицы, но и только.
И вот теперь ведьмы ворвались в храм. Это случилось в будний день, настоятель отсутствовал, прихожан тоже почти не было - только несколько крестьянок и служителей храма, которые и стали свидетелями этого омерзительного зрелища. Церковный свечник, истинно верующий, соблюдающий все каноны и посты, участвующий в церковных праздниках и таинствах, впоследствии показал, что несколько молодых ведьм, числом восемь или девять, влетели в молельный зал, запрыгнули на амвон и, стоя спиной к алтарю, в непосредственной близости от святых икон, принялись приплясывать и выкрикивать хулу в адрес церкви и короля. Пляски были не церковными, ведьмы прыгали, скакали, задирали высоко ноги, наносили руками в воздух бесовские удары. Все они были в неподобающих одеждах, c обезображенными лицами. Свечник, который почувствовал внутреннюю боль, вместе с амвонщиком и другими служителями попытался пресечь бесчинства, совершаемые ведьмами, и вывести их из храма, но те вырывались и продолжали свои кощунственные выкрики и приплясывания, нагло передвигались по солее, а так же глумливо крестились, что глубоко оскорбляло и унижало чувства верующих.
Сторона защиты (сейчас ведьм еще и защищают), впрочем, утверждала, что ведьмы не приплясывали, а только пританцовывали, что, хотя и является грубым нарушением внутреннего распорядка в церкви, но все же не содержит в себе того оскорбительного оттенка, которым всегда сопровождается приплясывание. Защита так же не нашла ничего крамольного в том, как крестились ведьмы - они делали это согласно установленным канонам, осеняя себя трехперстием и кланяясь.
В конце концов, ведьмы сами разбежались, так же неожиданно, как и появились. Но трех все-таки удалось поймать. Теперь все они находятся в темнице и ждут суда.
Надо сказать, будь это еще полсотни лет назад, то после короткого дознания, с применением пыток или без оных, предъявления формального обвинения и вынесения приговора все три ведьмы были бы сожжены в срубе или на костре, сварены живьем в кипящем масле или - в случае мягкого приговора - повешены на площади или сброшены в реку с высокой стены. Так поступали с ведьмами еще в недавнем прошлом. Да и теперь, случись такое в синагоге или в мечети, сами верующие в праведном гневе разорвали бы их на куски.
Но времена поменялись. И теперь находятся люди, которые просят снисхождения для ведьм. Нашлись даже такие, которые осмелились утверждать, что никакого преступления-то и не было. Они не совершили никаких насильственных действий, никому не причинили вреда. Где же тут преступление? Если бы они действительно хотели его совершить, то прибегли бы к колдовству, как и подобает ведьмам. Конечно, они нарушили внутренний распорядок храма и нанесли верующим моральный вред, но не более того. Это ведь не преступление, а только проступок, хотя и совершенный, разумеется по бесовскому наущению.
Нельзя согласиться со стороной защиты в этой части. На это можно ответить только одно: "Зло должно быть наказано". Вор должен сидеть в тюрьме, а ведьма умерщвлена.
Но разве нас просто обворовали? Разве верующие не были оскорблены до глубины души? Разве этот, так называемый проступок, не сопровождался крайним цинизмом, что только усиливает оскорбление в их адрес? Разве не было совершено сознательное осквернение храма? Разве не является насмешка над верой преступлением? И потом, чего можно ожидать, когда ведьмы - если хотя бы на мгновение это представить - не будут подвергнуты самому суровому наказанию и вскоре выйдут на свободу? Оставят ли они свои бесовские занятия и уйдут в леса? Или, осмелев от безнаказанности, вместе с другими ведьмами станут врываться в храмы и глумиться над чувствами верующих? Тысячи ведьм станут среди бела дня нападать на храмы, тысячи ведьм в срамных одеждах устроят дьявольские пляски в церквах, и никто не сможет их остановить? Не будет ли это страшным преступлением против Бога и церкви, а поскольку всякая власть от Бога, то и против самого короля? Не будут ли подорваны сами основы государственного устройства? Может, забыты еще какие-то доводы? Может, кто-то хочет возразить? Может, все хотят возразить?
Не знаю, не знаю....
Признаюсь, что сам я не большой любитель ходить в церковь, и, заслышав поутру звон колоколов, зовущих к утренней службе, только корю себя за нерадивость, да поворачиваюсь на другой бок - когда всю неделю тяжело работаешь, хотя бы в воскресенье хочется поспать подольше. Но, что касается защиты веры, тут совсем другое дело и, случись подобное еще раз, я первым приду к стенам храма, вооруженный веревкой, пращей и посохом.