Под сапогами похрустывал ледок утреннего заморозка. На дворе стоял ноябрь, но первый снег ещё не выпал - зима в этом году не торопилась. Жухлая трава по краям тропы давно почернела и легла на землю, лес, к которому двигались мы, печально махал серому небу голыми ветвями. Но снега вымолить не мог.
Я догнал проводника и спросил:
- Старик, ты как нас поведёшь?
- Не ваше дело, господин хороший. - Он недобро глянул на меня исподлобья. - Ваше дело - только переводить.
Я промолчал. С одной стороны, он прав, но вот с другой...
- Старик, не обижайся, - начал я снова немного погодя. - Спрашиваю только по одной причине: мне нужно, чтобы ты провёл нас рядом с этим местом... - И я как можно точнее и подробнее обрисовал маяк.
Проводник так долго молчал, что я уже думал, что откажется. Но он вдруг сказал:
- Хорошо.
Мы вошли в лес.
Неясное томление в груди потихоньку нарастало. Значит, цель становилась ближе. Я несколько раз глубоко вдохнул, чтобы хоть чуточку расслабиться.
Поляки тихо переговаривались, сапоги топали по твёрдой промёрзшей земле, изредка слышался хруст ломаемой ветки. Казалось, что всё спокойно. Но появилось ощущение чего-то давящего, нависшего над нами. Возможно, тому виной был лес. Чёрный предзимний лес с безжалостно обнажёнными деревьями и бледным небом, видневшимся в просветах над нами.
Застрекотала сорока. Я наклонился на ходу и почесал щиколотку - боли почти не было, но под небрежной повязкой неприятно зудело.
...Поляки схватили меня, когда я пытался скрыться в придорожной канаве. Перелом не позволял мне передвигаться быстро, поэтому и не удалось спрятаться до того, как они подъехали. Если бы я мог услышать их раньше... Эх, что сожалеть. Так или иначе, но мне всё равно требовалось попасть сюда, а без поляков - кто знает? - возможно, я прибыл бы в этот лес не так скоро и в менее комфортных условиях.
Неудачи обрушились на меня ещё в момент выброски. То ли приборы барахлили, то ли нам дали неточные координаты... Пятьдесят вёрст - такой погрешности быть не может. В шутку экипажа я не верил - свои ребята, не должны...
Двадцать вёрст из пятидесяти я преодолел самостоятельно. Прячась от людей, обходя каждую деревню - время неспокойное, военное, того и гляди, убьют. Не эти, так другие.
Я пробовал идти вдалеке от дорог - так оно спокойнее. Вот только дождь почти непрерывно поливал сверху, а снизу меня пропитывала влагой сырая трава. А если ещё учесть, что я не привык ходить по пересечённой местности...
В конце концов я плюнул и вышел на дорогу. Поначалу казалось, что стало легче, но скоро выяснилось, что это обман. Несколько раз я падал в грязь, поскользнувшись на раскисшем грунте, а затем вывихнул правую ногу.
Некоторое время спустя меня догнали поляки. Дорога как раз пошла вниз с холма, и я не видел, что происходит сзади. А услышал слишком поздно...
Сорока не утихала. Казалось, она весь лес хочет поставить в известность о нашем вторжении. Поляки бросали на неё хмурые взгляды, но терпели. Да и что они могли сделать? Разве что подстрелить - но тогда шуму будет ещё больше.
Чем дальше, тем лес становился гуще. Вскоре лиственные деревья сменились елями. Стало заметно темнее. Гнетущее спокойствие окружающего леса начинало раздражать поляков. Они принялись нарочито громко переговариваться, но их командир образумил самых шумных. Остальные замолкли сами.
Лишь изредка кто-то начинал клясть эту негостеприимную землю, эту затяжную войну и этот глупейший поход. Тихо, чтобы не злить командира. Но всё равно слышно было хорошо.
Поляки искали какого-то местного боярина. Насколько я понял, они считали его одним из претендентов на пустовавший уже два года русский трон. Местная политика меня не интересовала. Может, они хотели взять под свой контроль этого боярина, вероятно даже - ради выкупа. А может, хотели попросту ликвидировать, чтобы расчистить дорогу к царскому престолу своему претенденту.
Старик неутомимо шагал вперёд. Я обернулся - и не увидел замыкающих. Слишком узкая тропа, слишком часты повороты. И слишком растянулся отряд по тропе.
...Боярину лет шестнадцать было, если не ошибаюсь. Мать привезла его в родовую вотчину, Домнино, и неизвестно, надолго ли, поэтому поляки торопились. Глупостью было бы не использовать такой шанс - пока боярин не под прикрытием городских стен, он практически беззащитен перед вооружённым отрядом.
Но в Домнино выяснилось, что боярин с матерью недавно уехали. Полякам схватили местного старосту и начали расспрашивать его... С моей помощью, конечно.
Когда я свалился на обочине - правая нога отозвалась пронзительно-острой болью, - они приблизились и окружили меня. На ломанном русском обратились ко мне... То, что я - чужой для них, сомнений у поляков не вызывало. А кому ещё быть в глухом заброшенном краю, как не местному жителю, то есть русскому? Я ответил на чистейшем польском. Они удивились. Они не знали, что со мной делать.
Дождались командира. Тот посмотрел-посмотрел на меня, и решил:
- Толмачом будешь.
То ли они потеряли своего переводчика, то ли его и не было - я не вникал. Пока что поляки не пытались меня убить, и это было здорово. Остальное мне было малоинтересно. Надолго задерживаться с ними я не собирался. Потом выяснилось, что поляки движутся именно туда, куда было нужно мне. И я остался...
Старик всё так же, без малейших признаков устали, шёл впереди. Вполне может быть, он мог пройти так целый день - с утра до вечера, лишь изредка останавливаясь для того, чтобы перекусить. Но мне казалось, что проводник нарочно выматывает поляков. Хотелось досадить им хотя бы таким образом? Или надеялся на то, что уставшие поляки немного смогут навоевать? Меня, если честно, это не интересовало. Я собирался уйти раньше - до того, как отряд настигнет боярина. Правда, и ко мне пришло утомление, хромота становилась всё сильнее. Но я терпел.
Ропот поляков становился громче. Наконец мы вышли к болоту, посветлело, и командир приказал остановиться для отдыха. Старик с явным сожалением повиновался. Мой перевод не потребовался - приказ был и так ясен.
Разожгли два небольших, почти бездымных костра. Согревая озябшие руки, я думал о том, сколько ещё предстояло пройти. Выходило, что всего лишь одну-две версты. Томление в груди, которому и названия, по-настоящему, не было, да и не могло быть, усилилось настолько, что у меня начало перехватывать горло.
Я передвинулся от костра подальше, немного подышал ртом - пар вырывался клубами - вытер пот со лба.
- Что, соколик, тяжко? - раздался сбоку притворно-сочувственный голос проводника.
- И не говори, дедушка, очень тяжко, - так же фальшиво отозвался я.
- То ли ещё дальше будет...
- Угу. Мы все умрём.
Старик долго на меня смотрел. Потом сказал:
- Да. Придётся, - и отвернулся.
Я не стал развивать тему. То, что смерть - это неизбежность, ясно любому. Так было всегда. Молодые ещё верят в собственное бессмертие, но, становясь старше, начинают всё больше в этом сомневаться. А потом вдруг понимают, что - мы все умрём.
Поляки ели молча, жадно глотая пищу, обжигаясь горячим чаем, торопясь набить желудки. Я старался не смотреть на них, чтобы не проявилась моя брезгливость. Есть не хотелось.
Проводник вынул из-за пазухи маленькую корочку, пожевал... Я вдруг понял, что у него не хватает зубов. Поляки, вроде, не выбивали. По крайней мере, при мне.
...Допрос шёл уже некоторое время, когда позвали меня. Старик - деревенский староста - отвечал на каждый вопрос не сразу, после небольшой паузы. Или намерено злил поляков, или иначе не мог - степенность въелась в плоть и кровь. А может быть, давал возможность боярину с матерью убраться подальше.
Поляки жаждали догнать их. Близость добычи пьянила. Командир несколько раз останавливал тех, кто хотел избить старосту. Но допрос явно затягивался, время утекало, как молоко в решето. Я пытался растолковать старосте, что поляки уже на грани, что ещё немного - и польётся кровь. Но было видно - он и сам это понимал.
Наконец командир не выдержал и приказал взять заложников. Вот тут старик забеспокоился.
Я перевёл ему:
- Есть дорога короче?
- Нет, - качнул головой староста. Помолчал. - Но есть путь через болото.
- Кто может нас провести через болото?
- Я.
Мы стали собираться.
Я вспомнил подготовку к высадке на Землю. Гипнокурс двух-трёх местных языков - стандартная процедура. Удаление имплантов - вот это мне очень не понравилось. Но уровень техники аборигенов ещё не поднялся до такого уровня, поэтому споры были бесполезны. Удалили, и я почувствовал себя калекой.
Зато меня переделали так, что я стал ощущать маяк. Добавили ещё одно чувство. Мне объяснили:
- Названия пока нет, это новая разработка. Кодовое обозначение тебе не скажу, но для себя... Можешь считать, что это "любовь".
Название мне не понравилось. Но другого придумывать не стал.
Вот эта "любовь" и вела меня к болоту, в котором находится маяк.
В деревне остались трое поляков. И лошади, которые были в отряде - все пять. Я рассказал старику, что троих поляков оставили не столько ради присмотра за лошадьми - хватило бы и одного, - сколько для того, чтобы заложники находились под очень хорошим наблюдением. Тщательно разъяснять не потребовалось...
Проводник жевал голыми дёснами корочку ржаного хлеба. Больно, наверное. Я отошёл в сторону. Присел на повалившееся дерево, сунул руки под мышки. Сзади, из глубины леса послышались торопливые шаги, а потом стало ясно, кто это. Нас догнали двое из тех, кто оставался в деревне. Их одежда пахла гарью.
Я не стал ничего говорить проводнику.
Эти двое сразу же подсели к костерку и начали быстро-быстро поглощать остатки варева из котла. Я отвернулся, посмотрел на болото. Кое-где виднелись чахлые тонкие деревца, но на простиравшейся моховой равнине они были незначительными штрихами. Здесь царила бескрайняя осенняя тоскливость.
Я подумал, что где-то там ждёт меня космический маяк, и сердце забилось чаще. Безысходная нежность к этому болоту охватила душу. "Любовь", твою мать. Избавление придёт лишь когда я окажусь рядом с маяком.
В ноздри ударил резкий запах мочи. Поляки тушили костры. Я отошёл подальше в сторону. Теперь нужно было держаться в хвосте отряда, чтобы легче было сбежать, когда я увижу маяк.
Проводник направился в болото. Поляки один за другим потянулись следом. Я хотел было замкнуть цепочку, но два мрачных здоровяка не позволили мне это сделать. Пришлось идти впереди них. Я начал соображать, как теперь бежать, когда двое надзирателей - за спиной. Ничего дельного в голову не приходило.
Я решил положиться на удачу.
...Моей задачей было отключение маяка. Мало того, что он был установлен не на тот объект, для которого предназначался - ошибка исправимая, бывает, что уж... Но планета оказалась населённой - и это уже было серьёзно. А самое опасное - в том, что ошибку не сразу обнаружили. Редко посещаемый сектор. По времяисчислению аборигенов прошло около сорока лет.
Автоматический корабль по установке маяков был повреждён, когда попал в метеоритный поток. Но этого никто не заметил, поскольку работа продолжалась. И лишь некоторое время спустя выяснилось, что маяки устанавливаются совсем не там, где планировалось.
Маяк же на Земле вообще подавал неверные сигналы, и было принято решение его ликвидировать. Мою кандидатуру сочли подходящей для выполнения этой операции.
Так как все импланты у меня были удалены, единственным способом связаться с кораблём на орбите был маяк, точнее, встроенная в него аппаратура. Я никак не мог понять, отчего нельзя было придумать что-то вроде этой "любви", но двухсторонней, для сообщения с Центром. Может, не успели ещё...
Пока удача меня не подводила. Мелкие неприятности - не в счёт. Я жив, относительно здоров, и уже рядом с целью. В общем, всё в порядке.
Я старался ступать точно в след впередиидущего. С одной стороны, до непролазных топей ещё, кажется, не дошли, но с другой - мне ошибаться нельзя. Лучше уж перестраховаться. Мох пружинил под ногами, идти было легко.
Свинцовое небо с бледным пятном на том месте, где должно быть солнце - над головой. Огромная равнина, заросшая белесым мхом - вокруг. И мы - отряд поляков, проводник-русский, я... Если обернуться, видна полоска леса позади. Всё.
Я вдруг засомневался в реальности происходящего. Слишком непривычно было, слишком непохоже на то, что окружало меня раньше. Раньше... Когда-то давно, в другом мире... А был ли он? Уверенность в этом пропала. Единственное, что меня успокаивало - такую сложную, полную мельчайших деталей картину я написать бы не смог. Значит, это на самом деле.
Под ногами захрустел ледок - сухой мох кончился, теперь предстояло идти по сырому. Мы достигли топких мест.
Один из поляков впереди решил отойти в сторону - не успел в лесу, видимо, справить нужду. Провалившись по колено в двух шагах от тропки, быстро вернулся обратно. Все стали гораздо осторожнее.
Я начал выбиваться из сил. Нет привычки к долгим походам. На открытом месте стало так холодно, что даже ходьба не помогала согреться. Правая нога совсем ослабла, я ждал, не подвернётся ли она вдруг?
Где же маяк?
Стоило мне только вспомнить о нём, как сразу обдало жаркой волной обожания и восторга. Я застонал и скрипнул зубами. Убил бы этих... Которые... Маяк близко, это понятно. Что будет, когда я подойду к нему вплотную? Предчувствия были самые плохие.
Впереди раздался крик. Все заторопились вдруг скорее узнать, что случилось. Я подумал - вот он, мой шанс, но, оглянувшись назад, увидел, что бежать не удастся. Эти двое за моей спиной не позволят. Спрятаться негде, место открытое. Кругом - топь.
Я решил выждать ещё.
А потом увидел, из-за чего кричали. Мы пришли к маяку. Старик решил выполнить мою просьбу чересчур буквально. Я взглянул - вон этот гад, в сторонке держится... Поляки сгрудились вокруг маяка.
Я подошёл поближе и увидел маяк во всей красоте... И меня скрутило. Я просто упал на мох ничком и скорчился в попытке уйти от "любви". Тщетно.
Кажется, я потерял сознание...
Тьфу, что ещё за красота у маяка - всего лишь металлическая пирамида в два человеческих роста высотой. За сорок лет наполовину погрузился в болото. Ржавчина потихоньку начинала разъедать металл - даже лучшие сплавы не выдержали настолько агрессивной среды, какая существовала в этом болоте.
Я приподнял голову, огляделся. Никого.
Никого живого не осталось. Поляки лежали в разных позах, но все были мертвы. Я поднялся на ноги.
Далеко в стороне послышался стон. Я подошёл. Старик - ещё живой, но явно умирал. Я спросил:
- Что здесь произошло?
- Эта штука... - прошептал он. - Она всех убила.
- А ты почему ещё жив?
- Я знал, что она... будет убивать... Хотел уйти... Она меня... краешком задела...
- Откуда ты знал?
- Я ещё... ребёнком был... Моего отца... здесь...
До меня дошло. Автоматическая защита маяка от агрессивных проявлений флоры и фауны. По всей видимости, заряды уже потрачены, и пока снова произойдёт накопление энергии, я должен покончить со всем этим.
- Старик, почему ты это сделал?
- Тебе... не понять, чужак...
Что ж, ладно. Не понять, так не понять.
Я направился к маяку. Нужно открыть его, добраться до приборов и дать сигнал на орбиту. По этой прямой наводке прилетит шлюпка, заберёт меня и маяк.
Старик за моей спиной захрипел. Я не обернулся. Он своё дело уже сделал.