Аннотация: Рассказ с конкурса "Эротик-Фол". Со сценами сексуального характера
- Уси-пуси, - засовываюсь через окно в машину и по пухлой щёчке глажу. - Спасибо, милый, ты доставил мне большущее удовольствие.
Ещё бы - пятьдесят за минет, а никто больше двадцати не платит. Лопух, одним словом, но я улыбаюсь - мало ли, вдруг ему ещё когда захочется. А этот довольный, приятно, наверное, чувствовать себя секс-гигантом. И тут я сдуру его в щёку чмокнула. Вот же скривился, животное, словно я не сперму его глотала, а дерьмо.
Быстренько рычагом своим рванул. Вали-вали, придурок, не очень мне твоей пятидесятки надо! Секс-гигант нашёлся - выдавил две капли, да и то кряхтя. Оттопыренный средний палец ему показала, надеюсь, увидел в зеркале.
Последняя сигарета осталась, а в час ночи новых хрен нарисуешь, если только в центре - там ночник работает, но попробуй туда доковыляй. Да и территория чужая - Мамы Карлы. Месяц назад одной из наших там всю рожу разукрасили. По делу, конечно, заявилась лохудра и клиентов сманивала. Вот из-за таких у нас и война не прекращается, попробуй туда сходи, особенно в униформе.
Оглядела себя - красотулечка, сказать нечего. Волосы красные... какие рыжие? - красные. Помада чёрная... стёрлась, наверное. Член сосать, это почти как мороженное - результат тот же. Посмотрелась в зеркальце - не видно ни хрена, столб фонарный светит себе под нос. Ну, и наряд у меня соответствующий, ничего особенного - униформой зовём. С юбкой самые большие неудобства - ни согнись, ни присядь, только и остается стоять, как пень, или расхаживать, как цапля по болоту. Трусов я ведь не ношу, после того как трое подряд порвали.
Курю нервно, какого ещё озабоченного извращенца ночка принесёт? И тут словно накаркала, - несётся по дороге ментовский уазик, пыхтит, как семидесятилетний дедок. Вот повезло, быстрее в переулок тёмный. Поздно - заметили, ещё и сирену включили, уроды. И почему на панели нельзя в кроссовках стоять? Хрена они б лысого поймали, а не меня. А на шпильках этих, трёхдюймовочках, куда денешься? Только носом по асфальту.
Остановились возле переулка, сирену не выключили - просыпайся район, смотри, как доблестная милиция тебя бережёт. Из машины вылезли, поглядывают в переулок, а я к стене прижимаюсь - авось пронесёт и не заметят.
- Эй, сука! Выходи, мы знаем, куда ломанулась!
Как же, сейчас - на коленках приползу.
- Выходи, б...ь! Хуже будет!
Да, я - б...ь, а ты - мусор вонючий. Молчу, конечно, не сунутся они сюда, в грязь, в дерьмо, постоят и дальше поедут, Маму Карлу трясти, например. Похоже, я их недооценила, старательные менты попались... или озабоченные.
Достали дубинки, идут, и тут что-то у них под ногами хлюпнуло. Ха - вступили всё-таки, дерьмо к дерьму липнет, чуть смех сдерживаю.
- Всё, шлюха конченная, тебе п...ц.
Пячусь вдоль стены, - ну же - коморка какая, дверь подъездная, подвальная яма.
- Ща, сука, фонарь включу - не уйдёшь.
Это я уже поняла, быстренько пятьдесят баксов в сапог сунула - заберут, если найдут, не побрезгуют. Ну и что, что бабки минетные, они и сами ради них сосать готовы. Вовремя успела, мент фонарик зажёг, ослепил. Осталось только руки в гору поднять и глазками жалобно моргать - не трогайте меня, дядечки, я на первом курсе учусь, мне семнадцать только, из деревни приехала, а денег нет. На работу б устроилась, да кто меня такую возьмёт... Я и слезу могу пустить, если надо.
- А ну, стоять, чмо!
- Дяденьки, не бейте, пожалуйста! Я ничего не делала, домой шла. Лекция поздно закончилась! - хнычу, и слезы впрямь текут.
А как же не унижаясь? Манька-раскладушка вон выпендривалась, мусорами их обзывала, придурками конченными, членами моржовыми. Всё спрашивала, сколько каждый у своего полковника отсосал. И допыталась - в больницу попала с переломами рёбер и сотрясением мозга. Дубинками отходили, что скотину, зубы выбили, как только в живых осталась?
Под руки схватили и к машине тащат. Бить, наверное, не будут, и на том спасибо.
- Какого хрена милиции сопротивлялась, сука? Не слышала, что тебя зовут?
- Дяденьки, так я ведь не знала, что это милиция, я думала извращенцы какие, маньяки.
В общем, что одно, то другое.
- Да? И сирены не слышала?
Конечно, глупо, не спорю. Ничего не отвечаю, хныкаю только. Дотащили до уазика, один, тот что пониже, полез сирену выключить.
- Ну, сука, сколько за вечер торганула?
- Н-нет, я не...
Головой трясу, а этот гад меня по лицу, хорошо хоть ладонью, а не кулаком.
- Хочешь, чтоб мы залезли кое-куда и проверили? - залез уже, зачем спрашивать.
Только парни отсталые, никто туда больше не прячет - первое место, где смотрят.
А под курткой на мне только топик остался. Высокий за зад лапает - карманы якобы ищет. И опять по лицу ударил.
- Где бабки, падла?
Меня аж развернуло, на капот бросило. Вот же гад - нос разбил, вся рука в крови. Ничего не нашел низенький в куртке, бросил на землю и ноги вытер.
- Это за то, что в дерьмо из-за тебя вступил.
Сволочи! Суки! Ненавижу!
- Поедешь в отделение, - говорит тоном, словно у него выхода другого нет, сожалеет якобы.
- За что? - плачу. - Что я сделала?
- За проституцию нелегальную.
Смешно сквозь слезы. Как будто легальная проституция бывает? Но понятно, что этот идиот ментовский сказать хочет.
- Так я ж легальная, легальная, - лепечу.
- Легальная студентка, - второй мент куртку под капот зашвырнул.
- Меня ещё полгода назад зарегистрировали. И не сама я, а под Вадиком. А его брат капитаном у вас работает.
Могла б и не пояснять, знают они, кто такой Вадик, и что им будет, если они меня к себе в кутузку потащат. И почему я раньше это ляпнуть не додумалась, глядишь, отпустили б, да ещё и извинений попросили. Обознались мы, студенточка, идите дальше со своими доцентами трахайтесь.
Длинный аж побагровел и опять по лицу вмазал, с другой стороны. За волосы схватил и головой об капот.
- Значит, сука, полюбовно договоримся, - и задом развернул.
Я сначала сопротивлялась, типа для вида, и ещё по привычке - некоторые любят в насильников поиграть. А потом... можно подумать меня не перли на капоте ни разу. Только б в жопу засунуть не додумался, извращенец херов. Пробовала я один раз туда - удовольствия мало, и за две сотни не соглашусь.
- Руки ей держи! - низенькому кинул, а сам меня мордой в капот.
Волосы на кулак намотал и дергает, будто скальп содрать вздумал. Юбку мне и задирать не надо, нагни раком и трахай - сервис. Слышу сквозь шум в ушах штаны гад расстегнул, ткнуть бы туда чем, да только хуже будет.
Не шибко длинный у парня, и не шибко толстый, так что-то невзрачное. Тем лучше, удары лицом об капот не сильно возбуждают. Да и вообще, в этой каторжной работе мало чего хорошего, ни одну из нас не заводит. Впрочем ... Светка-соска говорит, что тащится, когда минет делает. Конечно, она сама себя рукой дрочит - дешёвый приём. Да и врёт, может.
Ну, скоро там кончишь, насильничек, а то уже спина болит раком лежать, и нога онемела в воздухе. Стонет, что падла, слюни пускает, как псина. Они теплые, противные, словно сперма, и на спину мне текут. Он бы мне ещё в рот наплевал и на голову высморкался. Второй мент руки мои отпустил, а зачем их держать, если я не сопротивляюсь? И в штаны себе полез, приспустил. Подрочить что ли решил? Впрочем, зачем, ведь дырка свободная рядом.
Схватил за волосы и чуть к краю сдвинул.
- Ты, гляжу, заскучала уже, - и членом своим в губы тычет. - Сосать, живее.
А что? Проходила я такое, двое одновременно засовывали, а десять ждали в очереди. Нарвалась на компашку когда-то, думала подохну.
Раскрыла рот, а он сам его на член насадил. Зато вслед за напарником не потянется, израсходует стратегический запас, да и окончится это всё быстрее. А у этого инструмент покруче, в рот не влезает и до горла достает. Толстый, рот широко раскрывать приходится, тоже неудобство - скулу сводит. Голова мотается, что заведенная, кровь не вытереть, она в рот течет, на член капает. Я яйца глажу, стараюсь - давай кончай быстрее, мент поганый!
А тот сзади что удумал, - вытащил свою пипетку и ягодицы мои раздвинул, широко, до боли, словно порвать хотел. Хоть бы вазелин взял, придурок, и так мне не леденец в п...у толкал, а тут будто тупой ложкой аборт сделали. По самые яйца засадил, хер ментовский, хорошо хоть передний ртом моим заинтересовался, член у него побольше будет. Повезло, хоть в чем-то.
Засадил и сразу кончать начал, трясся, стонал. Член наружу выскочил и по ягодицам меня, сразу по левой, потом по правой, всю жопу обкончал, юбку, наверное, испачкал. А за ним и напарник впрыснул. Не хотела я его сперму глотать - дудки, не дождетесь. Да как по-другому? Гад крепко голову мою прижал, и влез, сколько смог. Перло из него перло, часть я проглотила, остальное по подбородку на грудь вытекло.
- Молодец, сука! - похвалили меня, с капота на землю сбросили и несколько раз ногами по рёбрам вмазали.
Уехали, а я ещё долго на дороге лежала, сперму выблевывала и кровь по лицу размазывала. Наконец, поднялась. Сумочка где-то в луже валялась, наизнанку вывернутая, по куртке они колесами проехались, но я всё равно её одела - не мерзнуть же на холоде. Где у меня носовой платок был? Надо сходить домой помыться, и вновь на точку - ночь длинная.
Стою перед краном почти в той же позе - нос целую капель устроил. Куртку в стиральную машину бросила, а надо бы в мусор, всю одежду испортили, сволочи. Чулки порвала, юбка и топик словно в грязи искупались - так просто не отстираешь. Всё Вадику про ментов этих настучу, пусть доплачивает за вредность, эксплуататор херов.
Звонок в дверь - кто это в два ночи? Соседка за солью или из подруг кого... как и меня? Не, это я только такая везучая. Хрен я вам открою, нечего по ночам путаться...
Однако какой настырный попался.
Ещё раз на себя в зеркало глянула, шморганула носом - кровь сглотнула и открывать пошла. А там, угадайте, не к ночи помянутый, Вадик - собственной персоной. Стоит лысая сволочь, сигаретой пыхтит - хоть бы девушке предложил, кавалер.
- Мать твою, стерва, ты где пропадаешь?!
Недоволен, морда небритая, как же - собственные шлюхи разбегаются, работать не хотят. Вот и приехал разбираться, учить уму-разуму.
- Вадик, я не сама! - закрываюсь руками на всякий случай, а кровь из носа опять закапала.
Нарвалась один раз на его подачу с левой - тяжёлая рука у нашего сутенёра.
- Да я уже вижу, - и дымом в лицо пыхтит, аж сглатываю - так курить охота. - Сама виновата, что садюга попался, раз мозгов своих нету.
- Да какой садюга?! То менты были - уроды! К себе на хату хотели свести, насилу отбрехалась.
- Менты? - аж зубы скалит, смешно ему. - Ладно, потом расскажешь, поехали, и так опаздываем.
- Куда?
- Поехали, потом узнаешь, - и за руку в коридор тащит.
- Вадик, да как я в таком виде? Дай хоть переоденусь.
- И так сойдет, времени нет.
- Погоди, погоди, сапоги одену...
Выходим и в тачку садимся, он - за руль. С места рванули, а я за зеркальцем в сумочку полезла, а там... ненавижу сук-ментов!.. всё перевернуто и испачкано. Даже ком грязи попался, совсем забыла - сама всё в темноте запихала. Вот оно - зеркальце, треснутое. Смотрюсь и чуть не плачу, мало того что из носа целая река на губу течет, так еще и под глазом опухать начало - точно фингал будет.
- Так даже лучше, - Вадик на меня взгляд косой кинул.
- Да куда мы едем, в конце концов?
- Дело на двести баксов...
- В жопу не дам.
- Ха, да кому твоя жопа немытая нужна? Ей красная цена - тридцатник. Тут дело тоньше, кореш один мой - некрофил хренов, на покойничках помешался. Да не на абы каких, старухи восьмидесятилетние ему не нужны - обязательно молодые и чтоб насильственной смертью.
- Что? - в страхе отпрянула. - А я то тут причём?
Посмотрел на меня плотоядно, словно на этом месте порешить решил.
- Так ты покойницей и будешь.
- Что? Как? Вадик, не шути так! Мне сегодня и так досталось! Останови машину?! Куда ты меня везёшь!?
- В морг, куда же ещё. Не психуй, дура, никто тебя убивать не собирается, полежишь на кушетке, словно жмурик, торкнут тебя пару раз, получишь двести баксов - чем не халява?
- Нет! - в панике трясу головой.
- Что? Может, мне тебя впрямь придушить? - и руку протянул, до горла не достал, так за топик схватился - за грязный.
Отдернул в отвращении и об моё колено вытер.
- На дорогу! На дорогу смотри! - ору.
Еле вывернулись. Попалась колымага навстречу, да ещё и на нашей полосе.
- Пидар херов!! - Вадик ему орёт.
А тот только протрубил в ответ.
- На, - платок протягивает. - Кровь с носа вытри.
Платок из чистого враз стал грязным.
- Почему я? - слезы и кровь по лицу размазываю.
- А кто тут стерва фригидная? Жаловались уже клиенты - сухо у тебя там, как в финской бане, и лежишь всё время, как рыба, - под юбку залез, гад. - И руки... - взялся головешками своими горячими, - холодные, как ледышки. Ничем от мертвеца не отличаешься.
Тут и к моргу завернули. Дверь нам какой-то очкарик в халате открыл, на Игоря - помощника Франкенштейна похожий. На смех пробило - Вадик - Франкенштейн, а я буду их чудовищем - всё подходит.
- А где же труп? - спрашивает, даже не поздоровался.
- Вот твой труп, - Вадик на меня показывает.
- Э... это как? - Игорюня рот раскрыл.
Вадик обнял его, будто брательника родного, того, который ментом поганым работает и крышей нашей по совместительству.
- А вот так, Игорёк, - ха, этого квазимоду впрямь Игорем зовут. - Положишь её на кушеточку, по лицу пару раз синькою мазанешь, и будет всем трупцам - трупец.
Отнекивался очкарик, да попробуй возрази Вадику, и время тикает. Короче, привели меня в комнату, а там шкафы в стене встроены, как я и представляла. Выдвинули одну кушетку.
- Раздевайся, - мне говорят.
- Чего?
- Ты чё как целка ломаешься, - сигаретой Вадик пыхтит. - Что я голой тебя никогда не видел?
Ты видел, а то чмо с линзами? Вон как смотрит, и очки поправил.
- Раздевайся, трупцов сюда только голыми пихают. Наверное, специально для некрофилов, таких как этот, - и Игорька в бок ткнул.
А тот захихикал. Голубой, мать его, у меня на таких нюх. Ну, тогда мне точно не о чем беспокоиться. Топик через голову скинула, грудью сверкаю, белой с грязными разводами. Как в ванну хочется!
- Вадик, - прошу. - Дай затянуться.
- Нельзя, стерва. Дымом вонять будет - мертвецы не курят.
За топиком юбка последовала - теперь на мне только чулки рваные и сапоги грязные. Игорек больше на Вадика поглядывает. А тот беспристрастен, ублюдок.
- Слышь, сука толстозадая, - заявляет. - Завтра же на диету, иначе выгоню коленом под зад.
На зад смотрю - жопа, как жопа - всем нравится. С чего он придумал, любитель худобы. Нагибаюсь и сапоги снимаю. Смотрите, падлы, на щелку мою, вдруг захочется.
- Хи. А она сегодня в попу давала, - Игорёк комментирует.
- Я ж говорю - красная цена тридцатник, так ломается чего-то.
Обернулась с негодованием и на кушетку уселась. Разглядели ж как-то, вот и нагибайся перед голубым после этого.
Всё - ни чулок, ни сапог - голыш голышом.
- Ну, чё? - Вадик спрашивает.
- Пойдёт, - вздыхает Игорь. - Сейчас синькой подмажу, только это... того...
- Что?
- Ну, начнет она стонать, кричать... а кончит если? Какого клиенту будет?
- Не боись, - зубы сутенёр скалит. - Эта стерва, наверное, ни разу за свою жизнь не кончила. Лежать будет, как мышь.
Врёт же, сука, словно не помнит, как в сортире общественном меня драл. Я так стонала, думала, все местные бомжи сбегутся и в очередь выстроятся.
Положили на спину, я ноги раздвинула - наверное, так легче будет.
- Сдвинь, - Игорь говорит. - Клиент заподозрит, а так он любит сам раздвигать.
А в это время какой-то тряпкой меня обтирает. Причем, везде.
- Только застони у меня, - Вадик на корточки возле лица присел, дым вдыхает, легонько по щеке шлёпнул. - Думай о домике в деревне, или... - достал две сотки из кармана и перед носом потряс, - об этом. А понравишься клиенту, ещё добавлю.
В самом деле, какая мне разница? Это клиенту плохо - это его обманывают. А мне - там трахают и здесь трахают, там никакого оргазма, только поясницу ломит, и здесь тоже самое.
А тут и Игорюня закончил. Поднялся и разглядывает, словно художник натурщицу. И чем он меня таким вымазал? Я и так сама по себе бледная, принципиально не загораю никогда, а тут натурально позеленела. Ну, покойница, другого и сравнения не надо. Лица, жаль не видно, оно, опухшее и с кровью в носу застывшей, наверное, вообще кульно выглядит.
- Короче, лежишь, как доска, и не шевелишься, - последнее наставление. - И смотри у меня... - кулак мне показал. - Закрывай глаза, не захрапи только.
Игорек за ручку схватился и в шкаф меня толкает.
- Не бойся, - говорит. - Щели там большие, не задохнёшься.
И всё померкло. Слышу - дверь хлопнула, Вадик с Игорем из комнаты вышли. Как же - заснешь тут - холодно, как в холодильнике. Конечно, специально, чтобы трупы подольше сохранялись. Только мне-то что с этого, я ведь не труп. Лежу, и зуб на зуб не попадает. Господи, где ваш некрофил хренов? Что бы я ещё раз за двести баксов на такое согласилась, и за пятьсот не пойду. Хотя... это ж целых пятьсот баксов!
И не свернешься калачиком, холодные пальцы между ног не зажмёшь. А может, попробовать, а когда зайдёт кто в комнату, я опять позу приму. Нет, опасно, могу не успеть. Но нашла выход - ладони под ягодицы положила. Вроде как теплее немного. Дрожу, конечно, и кожа вся в пупырышках.
Нет, так не годится. Придёт клиент, столик выдвинет, а я трясусь, будто меня из проруби вынули. Тоже мне - покойница. Думай о чем-нибудь приятном. Двести зелёных - не предел, Вадик сказал, вполне возможно, это и триста будет, а может, и все четыреста. Как двадцать членов подряд отсосать. Да, господи, где те двадцать членов, давай их сюда, не хочу я здесь лежать!
И тут словно этот пидар в нимбе молитву услышал. Слышу - дверь открылась и голоса какие-то. Всё, успокойся, вдохни последний раз глубоко, больше уже не получится. Сердце стучит, как заведённое - только этого не хватало. Это же чмо - любитель мертвечины - ко мне прижиматься будет. Услышит, мать его.
Всё, всё, не время об этом думать. Расслабилась, руки из-под ягодиц вынула и рот приоткрыла - так дышать легче.
Да будет свет в конце туннеля! Тепло в каждую квартиру!
Хорошо, хоть глаза у меня закрыты, пришлось бы зажмуриться - тут и сказочке конец.
- Вот она, лапонька, - голос Игорька, да такой противный, как это я раньше внимания не обратила. - Свеженькая, только привезли, я даже оприходовать не успел.
- Молодец, - и голос смутно знакомый. - А то нет ничего, нет ничего. Если сильно постараться - всегда найдётся.
Смотрю потихоньку сквозь ресницы - любопытно ведь. Неудобно, конечно, голова чуть набок служит - так больше реализма. Что там за хрен сейчас на меня взлезет? А этот уже и штаны расстегнул. Потом за ноги меня схватил и к себе подтянул, раздвинул чуть в сторону.
- Знатная п...нка! - а зачем церемонии разводить, женщин здесь нет, только мёртвые.
Полковник? Опять сквозь ресницы посмотреть пытаюсь - так и есть - начальник наш ментовский, и голос я его знаю, потому что хмырь этот по телевизору много раз выступал. А один раз, не поверите, сосала у него, но давно это было, я ещё тогда не под Вадиком, а возле ресторана тусовалась. Ну, там он меня и подцепил. Не вспомнит, конечно, а вспомнит - не пожалеет.
Мать его! Это что ж получается - меня сегодня два раза менты трахать будут? Вот вам и лучшее - детям.
- А давайте я гондон одену, - Игорёк предложил.
А меня чуть в смех не бросило, как представила эту картину. Но не дали, конечно, отогнали голубизну, кажется даже, подзатыльников надавали.
И тут полкан мне и впердолил - засунул, так засунул. Я чуть ойкнула, но вовремя осеклась. Чуть с первого толчка, блин, не раскололась.
Ну, ещё бы - после холодильника этого. Только лучше б ты, мент поганый, помалкивал, иначе сейчас тёпленькая буду. Навалился пузом, дышит, как боксёр после тринадцатого раунда, стонет, как дрочущий мальчик. И хозяйство у мужика ничего, помню, ещё тогда жалела, что на себе не опробовала - только в рот. Молодая была, желать мужского члена, да ещё и такого здорового - как глупо.
Что-то мне жарко стало, и воздуха еле хватает. Это потому, что о членах всяких думаю, нужно о постороннем - о родине-матушке, что из меня шлюху вырастила, о правительстве, которое всех имеет... Опять не то, так и до оргазма дойти не долго. Да что это я!? Когда это я оргазм в последний раз испытывала? Только с Вадиком в сортире... Вот хрень...
Ну, давай же, милый! Отдери меня, как стерву, как шлюху последнюю. А я такая и есть. Засади! Ещё! Сильнее! Давай! Плевать на всё, когда ещё такой оргазм испытаешь? Вот это мужчина - мужчина моей мечты. Небось все задницы ментовские через его член проходят. Вперёд, милый!
Чуть постанываю, не слышит никто, пыхтит мой любовник-некрофил, как паровая турбина. Ах, как хочется его ягодицы в ладонях сжать. А что мне мешает? Ну, скажем так, жопа тощая, весь жир, наверное, в живот ушёл. А так даже лучше. Худая и волосатая задница - что может быть прекраснее? Только член, вызывающий оргазм.
Полкан от неожиданности сразу и кончил. И я вместе с ним. Лежим, трясёмся, стонем, не скрывая. А хорошо-то как!
Вскочил мой сладкий любовник, чуть на полу не растянулся, в штанах запутавшись.
- Она... Она шевелится!
Мать твою! А остального ты не заметил? Как я извивалась под тобой? Как кончила, в конце-то концов?! Это же - событие! Наверное, это мой порыв сбило, и я за ним не вскочила, а могла ведь.
Рожа ментовская за дверь выбежала, а Вадик процедил сквозь зубы:
- Всё, тебе конец, сука.
Это я уже поняла. Сижу, слезы размазываю, а тут ещё кровь из носа опять потекла.
Обошлось, Вадик убедил как-то полкана, что тому померещилось. С меня только сто пятьдесят баксов вычел - своё я уже получила. Ну, и второй фингал под глазом поставил, но это не в счет.
Опять на панели стою, стену дома подпираю. Эх, какого сегодня извращенца ночка тёмная принесёт? А вот и скрип тормозов...