- Прадед у тебя был... ого, какой мужик был. Бородища черная, лопатой... В двери боком входил, прямо плечи не помещались. Как скажет что, стекла в хате звенят. По два мешка пшеницы зараз мог бегом тащить. Кулаком быка двухлетку с ног валил. Три дома имел, лавку держал. Одних лошадей... Даже карету свою... И при коммунистах не последним человеком стал. Сто один год прожил... При любой власти не бедствовал... Во, какие люди были... А тут... я же всю жизнь рядовым инженеришкой пробегал... жж... начальничкам подтирал. Все они су... измывались... гаадыы...
Отец Дениса всхлипнул, пьяные слезы катились по небритым щекам.
- А не сказал... Отцу, деду твоему, может и сказал. Только сгинул тот на фронте. А мне не сказал... А как бы жить могли...
- Бать, ты бы спать шел, и я пойду, - Денис приподнялся было с табуретки.
- Сиди! - отец стукнул ладонью по столу, звякнули грязные тарелки. - Что, не веришь, да? Есть тот клад! Семейный, заговоренный, удачу приносящий. Еще прапрапрадед твой нашел! И жили, хозяйство всем на зависть!
Отец опрокинул в рот полную рюмку, хотел налить еще, не попал горлышком бутылки в стакан, пролил большую часть мимо. Водка хрустальной струйкой потекла на пол.
- Клад тот сам меня хотел найти... да я не понял... молодой был, глупый... идеалист - комсомолец... эх... - отец уронил голову на локоть лежавший на столе. - Ммм... - вскинулся он было, но через секунду отключился окончательно. Правая его нога безвольно проехались по мокрому линолеуму, уперлась в плинтус, на вылинявшей штанине трико темнело свежее пятно.
- Угомонился, что ли? - подумал Денис, тихонечко выскользнул из кухни, на цыпочках прошел в свою комнату, прикрыл дверь, запустил компьютер.
- Ну вот, двенадцать часов ночи почти, опять ничего не успею...
В сумочке на столе лежали новые диски с играми, выклянченные у приятеля, Денис, наконец, достал долгожданный "фаркрай", который вроде бы круче любой "кваки" и "анреала". Вот только железо потянет или нет? Пора бы видюху сменить, денег надо. Родители на апгрейд компьютера жались, а много ли может подработать студент? Ведь еще в кафе сходить охота, за Танькой поухаживать, сотка вот тоже, древность, полтора года модели... эх, "деньги зло и зла всегда не хватает", вот если бы тот клад действительно существовал...
И тут по спине побежали мурашки, прямо в левое ухо зашептал некий шершавый голос:
Коль хочешь клад семьи найти,
скорей в сто первый дом иди,
что на баскачкинской стареет,
на перекрестке. В подземелье,
там в старом зеркале найдешь
искомый путь, коль ты не врешь
в своем желании. Как знать,
захочешь ли судьбу отдать
ты в руки темных духов клада.
Иное счастье хуже ада.
Затылком Денис ощутил влажный холод, словно повеяло из открытого люка зимнего, промерзшего погреба. Денис медленно обернулся через плечо, никого. Неподвижно висели воздушные колокольчики в проеме двери, ни следа, ни тени. Шепотом спросил:
- Эй, кто тут?
Но не услышал ничего, кроме шелеста воздуха от вентиляторов компьютера. Страх запоздало овладел телом, захотелось спрятаться, хотя бы под одеялом. Денис, поколебавшись, набрал телефон подруги.
- Але, привет.
- Привет, привет...- было слышно, как она зевнула. - Че так поздно...
- Ты в мистику веришь?
Девушка возмутилась:
- Я весь вечер ждала, когда позвонишь, не дождалась, а ты теперь какую то чушь спрашиваешь.
- Сейчас мне кто-то на ухо шептал. Из воздуха.
Таня сказала со смешком:
- Это тебе дымок из воздуха нашептал? Ты где травку достал?
- Да ты что, я дурью никогда не балуюсь...
- Ага, и что шептали?
Денис смутился:
- Ну... про клад семьи. Про какой то дом сто первый на Баскачке...
- Клад семьи?
- Да это отец как выпьет... вообще он не пьет, ну, раз в месяц если сорвется, но до отключки. Так вот, как выпьет, все рассказывает историю про клад семейный, волшебный там или заговоренный, и что прадед почему-то не сказал, как его найти. Этот клад помогает богатым становиться, удачу притягивает. И тут голос этот, про клад. Я аж испугался, был бы пьющим, подумал что "белочку" поймал.
- Чего поймал? - не поняла подруга.
- Ну, белую горячку.
Она помолчала минуту, спросила:
- И что думаешь?
- Не знаю. Стихи эти... Голос этот стихами говорил. Только неправильными какими то. Не запомнил, блин. Суть: типа пойти в тот дом, и, там в зеркале увидишь, где клад и так далее.
- А какой дом говоришь, сто первый? - переспросила Таня.
- Да.
- Есть на улице восьмого марта, она раньше баскачкой называлась, сто первый дом. Старинный такой, купеческий. Девчонки говорили, там гадалка живет. Не шарлатанка, настоящая. Все что скажет - правда. К ней уже пол группы гадать ходило.
- А ты ходила?
- Я? Нет. Кстати, подружки рассказывали, та гадалка по зеркалу гадает. Твой голос упоминал же зеркало?
Они болтали еще минут двадцать, уже на другие темы, но вторым слоем в мыслях у Дениса прочно стояло эхо того голоса.
* * *
Засыпанная слоем желтых листьев деревянная лестница зловеще скрипела, когда Денис осторожно, опасаясь подскользнуться, спускался по стертым ступеням в полуподвал дома номер сто один. Дверь сама распахнулась перед ним, за ней никого не было.
- Проходи, проходи.
Раздался голос из глубины подвального помещения. Денис нерешительно шагнул за порог. Под потолком ярко вспыхнули современные энергосберегающие лампы, наголо ввинченные в электропатроны времен ленинской электрификации. У стены, держа руку на черном, старинном выключателе стояла женщина средних лет, в вязаном пестром платье, обтягивающем еще неплохую фигуру. Взгляд Дениса почему-то застрял на ярко розовых тапочках, надетых на босые ноги гадалки.
- Все-таки пришел? - сказала она.
Денис удивленно спросил:
- Вообще-то я... Вы меня ни с кем не путаете?..
Женщина его перебила:
- Ты Денис. А меня Жанна зовут. Ты проходи, садись.
Она показала рукой на два дутых кресла, захвативших углы на синем, однотонном ковре. Денису было не по себе, однако он прошел в комнату и опустился в одно из кресел. Жанна внимательно рассматривала его.
- Богатым быть хочешь?
Денис ответил с вызовом:
- А что, это плохо?
Гадалка покачала головой.
- Нет, почему. Только богатство - богатству рознь. Одно трудом зарабатывается, другое воруется, а случается, смертоубийством добывается.
- А если по наследству достанется? - спросил Денис.
- По наследству... Бывает и так. Но к каждому наследству груз предков добавляется. Наследство наследству рознь, и груз этот тоже разным бывает. Что, если не по силам наследнику этот груз тащить? Или иметь этот груз страшнее, чем потерять само наследство? А случается, не поймешь, кто хозяин и кто кого имеет, человек наследство или наследство человека.
- Как на уроке философии, - пробормотал Денис. - Вот вы тут мистику рассказываете, разве так бывает?
- Ты, разве, сюда не за мистикой пришел? Я не имею права отказать тебе, мне придется раскрыть, где лежит клад вашей семьи. Иногда не я решаю, что нужно, а что нет. Однако, есть у меня свое... правило. Хочешь сначала узнать про клад? Как достался, с чем достался, и какой груз на нем висит? Я покажу, как его обрела ваша семья. Только тебе выбирать, брать это все или нет. И я не покажу, что в будущем станет с тобой и с кладом. За все будешь отвечать сам.
Денис сидел растерянный. Не таким представлял он себе разговор с гадалкой. Странно и жутковато как-то стало.
- Идем, - она поманила за собой, приподняв белую занавесь у стены.
Он неохотно пошел за ней. За перегородкой оказался подвал, с пыльным светом из мутных окошек под потолком, затхлым воздухом, паутиной, мокрицами, снующими под ногами. В подвале, окруженная кольцом из толстого мохнатого каната, стояла маленькая белая юрта. Она была тут неуместна, детище степных просторов в подвале. Жанна откинула полог, махнула рукой, приглашая внутрь. Дениса вдруг пробрал озноб. Мысли возникавшие в голове не блистали оптимизмом:
- Кто же ставит юрту в подвале? Вдруг она маньячка? Сейчас даст топором по башке и привет, еще один: "ушел из дома и не вернулся"...
Согнувшись пополам, он протиснулся в узкий проход. В темноте раздался звук чиркающей спички, желтый свет керосинки упал на разнокалиберные сундуки, незнакомую деревянную утварь, застеленный войлочным ковром пол. Закрепив пузатое стекло над фителем, Жанна уселась на подушки, жестом показывая ему садиться рядом. Откинула крышку сундука, достала сверток. Пушистая ткань, словно сама, соскользнула на пол, открыв плоский металлический предмет.
- Держи крепко.
Жанна протянула его Денису, это оказалась бронзовая рама с затейливым узором. То, что было в нее вставлено, казалось кусочком космоса, черного, бездонного и страшного.
- Смотри вглубь этого зеркала, я помогу тебе открыть его, и оно покажет, как твои предки получили клад семьи. Будешь видеть, будешь чувствовать, будешь слышать, только берегись провалиться или проговориться!
Гадалка разложила на коленях крупные каменные четки и тихо стала шептать что-то на непонятном языке. Бронзовая рама вдруг потяжелела, в непроглядной тьме зашевелились мутные серые разводы, и вдруг в лицо Дениса ударил пылью жаркий степной ветер. Как живая открылась картина:
По степи вьется извилистая дорога, на ней две свежие колеи на толстом слое пыли, она прилипает к кованым колесам груженой товаром телеги, поднимается и тут же опадает наземь, оставляя в дрожащем от жары воздухе серое облачко, которое тут же развеевается ветром. Тот пропитан особым запахом позднего лета, разросшейся полыни, цветущей лебеды, отколосившихся и высохших степных злаков. Ностальгический запах прощального летнего тепла. В начавшей желтеть траве стрекочут кузнечики, вьются и жужжат надоедливые мухи. Отмахиваясь от них хвостами, две лошади, гнедая и каурая, неспешно тянут телегу, на которой устроились два мужика в одинаковых белых рубахах, в похожих штанах из грубого полотна, только у одного они были заправлены в стоптанные сапоги, а у другого обмотаны онучами от запачканных глиной лаптей. Первый правил упряжкой, второй полулежа наблюдал как высоко, в выцветшем бледно-голубом небе кружит черный силуэт орла. Вдруг, первый, который помоложе, толкает другого локтем.
- Смотри.
- А?
- Вон, слева.
- Святый, господи. Там раньше котлубашка* была...
- Была да сплыла.
- Теперь там, кажись, прорва**...
- Подъедем?
- Стоит ли... берега там сейчас обрывистые и дна лучшему ныряльщику не достать... сорвешься, затащит, и поминай, как звали.
- Так у нас воды уж нет, наберем. Она, считай - родниковая.
- Если так только...
Лошади заартачились, встали как вкопанные саженей за тридцать до края.
- Не хотят идти, чуют адово дно... - проворчал тот, что был постарше. Молодого же, распирало любопытство. Много он слышал про прорвы, что иногда вдруг возникают на степной равнине вроде ни с того ни с сего. Там, где подземные реки или озера подмывают или растворяют своды над собой и земля рушится в неизвестные глубины. Видел одну однажды, но то была старая, с затянувшимися, обсыпавшимися берегами, поросшими камышом и осокой. А вот свежую, только возникшую, видел впервые. Обрыв из чередующихся слоев глины и мела был всего в сажень высотой над чистой поверхностью стеклянно прозрачной воды, но продолжался под нею отвесно в темную глубину. Саженей на шесть, семь спуск можно было разглядеть, далее все скрывал мрак.
Лег на край обрыва, перегнувшись, зачерпнул ведром хрустальную воду.
- Ледяная, даже сверху.
Старший отозвался:
- Тогда погоди лошадям сразу давать. И сам не пей.
Тут раздался шорох, следом громкий всплеск. По воде пошли кольца волн - обвалился небольшой участок обрыва.
- Смотри.
На обвалившемся выступе, сливаясь с еще не просохшей от подземной влаги почвой, почти вровень с поверхностью воды, торчал край сундука. Мужики переглянулись. Управились они быстро. Достали из телеги заступ, рукавицы. Молодой веревкой обвязал сундук, что бы не ушел на дно, если что. Потом осторожно копали, разгребали руками, наконец, подняли и оттащили чуть подгнивший, оббитый медными узорными полосами сундук в сторону от прорвы. Молодой откинул прозеленевшие медные петли, крышка не открывалась, тогда, вогнав в щель нож, он воспользовался им как рычагом, и крышка нехотя поддалась.
- Вот так да. Так тут не деньги...
Разочаровано протянул старший. И тут, из ниоткуда, из воздуха, в спину зашептал голос:
О, смертные, мой дар зря не блестит,
ценнее он и серебра и злата,
судьбу к богатству мигом изменит,
за это скромная нужна оплата.
Удачу может для себя просить,
тот, кто права заявит на сундук,
но жертву должен будет он убить,
желает свежей крови клада дух.
Хозяином, кто хочет, может стать,
не забывать он должен одного,
кровавых жертв ему не избежать,
иначе клад востребует с него.
Молодой присвистнул:
- От ведь соблазн нечистый...
Услышал, как старший вздохнул:
- Спаси и помилуй...
- Эй, ты чего?
Повернувшись он увидел, как старший с размаху опускает на его голову заступ, но в последний миг, прежде чем на голову обрушилось зазубренное лезвие, молодой все же успел закрутить в броске свой остро отточенный нож.
Затем, наполовину в обмороке, ничего не соображая, оставляя за собой кровавый след, он пополз к телеге, ожидая последнего удара. Полз, как будто там было спасение, цепляясь скрюченными пальцами за трещины рассохшейся без дождей земли, царапал стебли полыни, обрывал сухие былинки ковыля, полз, пока черный туман не затмил глаза, и тело не обмякло на колючий травяной сор и крупинки почвы. Но никто не подошел его добивать. Очнулся он через несколько минут. Шатаясь поднялся, подошел к товарищу. В шее у того торчал нож. По лицу и глазам уже бегали степные муравьи, подземная нора которых оказалась рядом. Они суетливо мельтешили вокруг раны и брюшки у них были красно-алыми, то ли по природе такого цвета, то ли налитые кровью, как у насосавшихся комаров.
-Молодой упал рядом на колени.
- Это ж теперь мне грех навечно нести. И всем потомкам моим, кто от меня не отречется...
Исчез дующий в лицо ветер, пошла белесая муть, потом поверхность стала такой же угольно черной, какой была вначале. Жанна полулежала на подушках, устало перебирая четки. Она протянула Денису смятый тетрадный листок в косую линейку, с мелкими чернильными пятнами, такие тетради, наверное, выпускали лет сорок назад.
- Вот, здесь записано, как найти к кладу дорогу. Иди теперь, все что нужно, я сказала.
* * *
Денис в раздумьях шел по улице в районе старого города. Под ногами у него шуршали сухие кленовые листья, ветер подхватывал их, растаскивал по старому асфальту, порывами раскачивал самодельные качели из лысой тракторной покрышки, заставлял кланяться разноцветные астры на самодельной клумбе. Выскочив из под ворот перебежала дорогу взъерошенная рыжая кошка. Добавляя прогулке специфического колорита, за дощатым, некрашеным забором послышался скрип колодца и звук воды, барабанящей по дну жестяного ведра.
На маленьком пустынном перекрестке Денис остановился, вынул из кармана смятый тетрадный листок, и, не разворачивая, порвал его на мелкие клочки, ветер подхватил и унес новую игрушку, торопясь смешать ее с свежеопавшей листвой.
- Привет, у меня для тебя три супер новости, обалдеешь: первая, я твои старые железки загнал, не угадаешь за сколько! Пятьсот баксов! Какой то чудик пришел, типа ремонтирует древние компы и ему этот хлам нужен, даже не торговался. Вторая, есть разовый заказ, на программу по тестированию, ты такие делал, пять сек доработаешь под их вариант, дают семьсот президентов. И третья, щас ты упадешь, есть постоянная работа в инофирме, как раз по твоему профилю. Две штуки зеленых в месяц по контракту, это для начала, а там, если себя покажешь...
Денис сначала обрадовался, но потом в груди у него почему-то стало холодно...
* котлубашка - в диалекте уральских казаков - впадина, промоина, небольшое понижение местности, иногда по весне заполняемое талыми водами.
** прорва - в данном случае так называют карстовые провалы, иногда заполненные подземными водами.