Вам когда-либо что-нибудь доказывали? А сами Вы пробовали кому-нибудь хоть что-то доказать, кроме как учителю и в тетрадке по геометрии? И как, получалось? Вот-вот...
Давно и повсеместно известно, что "доказывать" - значит, вообще говоря, - "переубеждать". Но при том переубеждать, "выводя истинное из истинного же при помощи формально-логических схем вывода". Феномен доказывания, таким образом, рассматривается как нечто присущее только и исключительно человеку и поэтому, само собой разумеется, как нечто принципиально двойственное. Он является к нам как бы заранее и окончательно состоящим из компонентов объектно-объективного и объектно-субъективного, т.е. в виде регулярного воздействия на личность при помощи авторитета общепризнанных умственных операций, своеобразного авторитета "правильного мышления".
Все это, несомненно, так. Точнее - в том числе и так.
Столь же давно и повсеместно известны аргументы против такого понимания доказывания. Как и само привычное понимание существа доказывания, эти аргументы в совокупности тоже носят двойственный характер. Отчасти они связывают нас с подразумевающимся само собой утверждением о нереальности "выведения истины ante factum неизвестной из истины, ante factum известной". Кое же в чем с отрицанием приемлемости "транзита истины inter impar", т.е. с сомнениями в возможности адекватной передачи идентичного (истины) между неидентичными - людьми.
Не слишком углубляясь в историю предмета , разумно было бы предположить, что если структура отрицания некоего феномена (или его значений в смысле интерпретаций) идентична структуре положительного утверждения о нем (или о его интерпретациях), то отрицание ничуть не более обосновано, чем собственно утверждение. Что вовсе уж переводит проблему доказывания в сферу некоего чисто академического интереса.
Тем не менее, проблема доказывания существует уже хоть бы потому, что я о ней говорю, или - как минимум, - для меня. Иное дело то, в чем, собственно, состоит эта проблема. По-видимому, вполне ясно, что ограничиться упоминанием о проблеме недостаточно. Увы, недостаточно и объявить о некоем "неясном умственном неудобстве, которое я испытываю всякий раз, как речь заходит о доказывании...", о жалких результатах всех без исключения попыток всех без исключения почти что людей что бы то ни было другим людям доказать и т.д. Принято ясно и кратко разлагать проблему на компоненты , а потом эти компоненты рассматривать так, будто только и непременно теперь, в процессе рассмотрения, исследователя посетила мало сказать - визия проблемы и основных путей к ее разрешению, но хотя бы к адекватной постановке. Что, в сущности, одно и то же.
Вот это-то "принятое" я принимать и не желаю. Собственно говоря, для меня "принять" означает отказаться от афирмации убеждения, полученного путем, ныне уже известным мне лично и непосредственно. И, что, несомненно, важнее, отказаться от распространения своих убеждений на третьи лица. В привычном современности стиле высказывания, принятом в роде познания "наука", это означает "отказаться от написания Очерков как таковых". А я их, как видите, написал. Следовательно, от убеждения не отказываюсь и пытаюсь его распространять.
РАЗДЕЛ I
констатации
(как бы впервые осознав)
Я знаю то, что я знаю. То, что я знаю, я знаю по неизвестным мне причинам и узнал я об этом не до конца известным мне образом. Тем не менее, я это (некое условное "это") знаю и мне вполне достаточно самого знания, или как самого знания, так и следствий, будущих мною полученными в случае, если я постараюсь связать это знание с неким иным знанием, бывшим во мне еще ранее, и жить (т.е. разнообразно действовать с учетом этих знаний) с ними.
Вот и все о гносеологии как таковой.
Однако, хорошо это или плохо, я живу не один. Почти все мои со-жители по миру сему так или иначе изъявляют свое желание "то-то понять", "о том-то узнать", "в том-то утвердиться". Иногда они с тем обращаются ко мне, иногда к другим людям. Но при этом все почему-то полагают, что кто-то должен был за них узнать, потом узнанное изложить, потом вытерпеть сомнения слушающих в истинности излагаемого и проглотить подозрения относительно чистоты намерений излагающего . А на закуску еще и выслушать полицейского типа очерк доноса о происхождении источника знания и благородстве методов узнавания. Зато они при всем при этом почти никогда не предпринимают действий, непременно долженствующих воспоследовать из узнанного - пусть хотя бы из воспринятого негативно. Проще (в значении "честнее") говоря: дослушают, довозмущаются, варежку закроют и отправляются восвояси продолжать ничего не делать по предмету или в связи с предметом, только что обсужденным.
Вот и все о доказывании, как оно есть как процесс, т.е., как ни смешно, - о философии как таковой.
И все это, по моему мнению, решительно никуда не годится!
Поэтому для тех, кто еще не метнул книгу в угол -
РАЗДЕЛ I I
констатации I I
(как бы впервые решившись объясниться)
01. Никто за тебя ничего узнавать не обязан.
02. Если кто-то что-то узнал, то тебе, в свою очередь, не обязательно у него об этом спрашивать, т. е. использовать чужой труд узнавания.
03. Если же по каким-то причинам тебе интересно, о чем кто-то иной узнал - спроси (прочитай, набери номер справочной, поедь в ашрам, поступи в институт и пр. ), но не полагай, что:
03.а. тебе обязаны отвечать,
03.б. тебе обязаны отвечать в привычной тебе форме и в угодном тебе количестве,
03.в. ты имеешь право на спор или какие бы то ни было коммен тарии,
03.г. именно тебе надлежит оценивать источники знания, методы его добывания и перспективы применения,
03.д. ты вообще имеешь право все это знать.
04. Узнав - действуй. А так как в любом случае ты узнал (пусть и не согласившись, т.е. узнал негативно ) - действуй в любом случае!
РАЗДЕЛ I I I
констатации I I I
(как бы впервые искренне)
Дорогой мой!
Есть только два вида познания и я, к счастью, об этом осведомлен. Это "Откровение" (если ты имеешь на это право, т.е. готов взять на себя полную ответственность перед Богом и собой за применение познанного, а именно - за действия, которые ты неизбежно предпримешь, узнав то, что узнал) и "озарение" - если ты много потрудился в неясно осознаваемом тобой направлении и с достаточно чистыми намерениями, но совершенно не представляешь, что с этим познанным делать, кроме как премии получать. Впрочем, можешь подставить на место "Откровения" и "озарения" иные угодные тебе термины. Под твою, естественно, ответственность.
Есть только один метод познания и я, к счастью, уже об этом осведомлен. Это постоянное (умственное, физическое, иное деятельное) усилие в желанном или угадываемом направлении. Пока - если будешь того удостоен! - тихий голос за правым плечом не (под)скажет тебе ТО САМОЕ.
Есть только усилие и надежда на то, что усилие не пропадет даром.
Есть только один признак того, что усилие приложено в верном направлении, и я, к счастью, о нем осведомлен. Это ощущение красоты происходящего в любом разумном понимании этого слова: ощущение гармонии, соразмерности и т.д. То есть, ощущение переживания происходящего как факта эстетического.
Все прочее вздор. Иногда блестящий. Иногда вымученный. Иногда до отвращения серьезный. Иногда пошлый. Но всегда - вздор. И я, к счастью, об этом осведомлен. И хочу, чтобы об этом узнал и ты.
РАЗДЕЛ I V
констатации I V
(как бы вспомнив о дипломе кафедры логики)
Всякая замкнутая система рассуждений либо полна, либо непротиворечива. Сегодня в мире этом нам известны как бы три основных способа (чуть было не ляпнул - метода) познания, в том числе и через рассуждение: научный (логический), эстетический (художественный) и этический (религиозный). Что, впрочем, огрублено до полуузнаваемости. Так сказать, модель... И если каждый из них по отдельности либо полон либо непротиворечив или, проще говоря, будучи удовлетворительным для нас - противоречив, а будучи непротиворечивым - неполон, то есть, для применения неудовлетворителен, то как быть? Да так, да попросту: заполнять те места, где способ грозит перестать быть непротиворечивым или не может стать удовлетворительно-полным, рассуждениями (как минимум, связующими звеньями) из другого способа. А почему такие заполнения в целом не подлежат действию того тезиса я расскажу позже. Пока поверь, что не подлежат. Так просто, что даже глупо было раньше этого не знать, не правда ли?
Так вот:
РАЗДЕЛ V
малое предупреждение
Все, что ты увидишь дальше, основывается на только что сказанном. Поэтому или нажми "control+alt+delete" или переверни страницу букшелфа и собери внимание в кулак.
А теперь -
БОЛЬШОЕ
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Читатель, я расскажу тебе то единственное, что стоит знать. Конечно, ты, скорее всего, не поверишь, что стоит знать что бы то ни было "единственное". Тогда, первый и последний раз идя у тебя на поводу, я высказываюсь с виду совершенно иначе:
Читатель, я расскажу тебе то самое главное, что стоит знать.
Если ты сомневаешься, что я один из тех, кто знает "самое главное", - иди себе с Богом и поищи того, кто, по твоему мнению, это знает. Если ты сомневаешься, что феномен (системного) доказывания, он же (в этом слое жизни), - эквивалент целеобразования, то есть эстетика человека, - это именно самое главное (и единственное), что стоит знать, то иди себе с Богом и поищи это самое, главное (и единственное), самостоятельно. А уж если ты вообще сомневаешься, просто сомневаешься, читая это, так, как привык во всем сомневаться по причине наследственной или благоприобретенной принадлежности к некоему слою людей и задолго до сего момента, иди себе с Богом. А сомневайся без Него. И не оттого говорю я с тобой не так, как установлено среднекультурным бытом между людьми средневежливыми, как общепринято между средненьким автором и усредненненьким читателем, что нахамить хочу, или себя показать, или стараюсь возвысить важность дела своего такими дешевыми ухватками. Просто-напросто, как известно всем, знающим единственное, что стоит знать, - любое сомнение разрешается в пользу отрицания.
Прочие слушайте.
Я расскажу это самое, то единственное, что стоит знать, в несколько приемов и при этом каждый раз буду говорить, в сущности, одно и то же.
Только не всегда сказал это я. Иногда я только пересказываю чужое и уточняю его, присвоив, как свое.
Только делать это я буду на разных языках изложения, как бы пользуясь разными инструментами. Потому, что на разных стадиях познания человек пускает в ход разные инструменты. И свои, и не свои, и простые, и всякие. До каких уж дорос... Оттого чаще всего мы будем разговаривать на языке эстетики, и своей, и не своей, и привычной, и всякой. И лишь носителем смысла, передаваемого с помощью "языков изложения" и прочего укрепившегося в понимании человека простейшего инструментария, будет выступать обыкновенный язык, как мы привыкли его называть и понимать. Чаще всего русский. Но не всегда. Итак
ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО СТОИТ ЗНАТЬ
Единственное, что стоит знать, это что есть истина и что есть заблуждение, а также, натурально, как их различать.
Я это уже знаю (по мере достоинства своего), а вскоре и ты узнаешь. Правда, узнаешь с пренеприятными оговорками во времени и при не вполне приятных условиях , так что дочитаешь ли до "момента истины" - не ведаю.
Прежде всего, что есть истина знать, в привычном смысле слова "знать", - нельзя. Истину не "знают", не "узнают", выучивая, заимствуя и т.д. Истину познают в значении "усваивают", присваивая, то есть - живя . А потом, познав и присвоив, живя, живут себе дальше. Живут по ней, по истине то есть. Таким образом, истина в целом, истина intra hominum, не существует для этих самых "хоминумов" как привычное им абстрактное и "всехное" целое.
Зато применительно к одному хотя бы хоминуму, она существует броско и явно. Тогда она суть непознаваемое концептуально, но доступное и полное, ясно и зримо объемлющее причастного к ней деятельное содержание и повседневное фактическое обрамление его жизни. То есть, для него, - повседневный фон предметной жизни. Поэтому и истина бывает то в активной, то в пассивной формах. Конечно, лучше бы их не разделять, но тебе так привычнее.
Истина активная всегда явлена фрагментарно, всегда дозирована по душевным возможностям причастного вместить ее в себя, т.е. по степени его продвижения к Божественному Свету. И потому необсуждаема. Истина пассивная ... об этом ниже, об этом, собственно, все остальное.
Всегда фрагментарное, дозированное по стадиям логического рассуждения и фазам общего умственного развития познающего, т.е. по фазам развития социальной личности заблуждающегося, собственно активное заблуждение, проявляется, как ни странно, так же, как и заблуждение пассивное. Об этом, опять-таки, ниже.
Кстати сказать, по заблуждению тоже живут, потому, что -
ЗАБЛУЖДЕНИЕ ЕСТЬ ИСТИНА, ЯВЛЕННАЯ ВО ИСКУШЕНИЕ.
То есть, заблуждение есть истина, во-первых, существенно превышающая возможности человека, даваемая сверх меры вместимости его самого, - см. об этом как минимум у Дионисия Ареопагита и Григория Сковороды. Во-вторых же, заблуждение это истина, предстающая в форме, которая позволяет человеку сделать из явленной ему истины как выводы правильные, так и выводы неправильные. По обеим, естественно, причинам. При этом выводы неправильные всегда делать легче и проще. Но, тем не менее, заблуждение всегда есть истина. Всегда за несоразмерностью нам объема являющейся истины-заблуждения, за соблазняющей нас и совращающей объективной формой, в которой истина явилась нам , стоит сама истина ad Pater, ее реальная, непреходящая и несоразмерная нам всем суть. Поэтому так трудно отделить от заблуждения, принять и полагать руководством именно истину как таковую. Истину приемлемую hic et nunc по объему данности и форме явления. Но при том, все же, истину, несоразмерную нам самим, большую нас, не подразумевающую нас как соразмерную и потому значащую часть себя - очень обидно, кстати! Так сказать - "истинную истину". Увы, слаб язык...
Следовательно,
ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО СТОИТ ЗНАТЬ
- это приметы заблуждения.
Так как все, что не заблуждение как истина соблазняющая, - все истина sensu stricto;
что, кстати, чуть ли не единственный случай, когда принцип исключенного третьего верен.
Следовательно, главное и единственное важное, что я тебе расскажу теперь, это
О ПРИМЕТАХ ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Их всего шесть. Кстати, человеку, как он жив в мире сем, невозможно (в значении "недопустимо"), иерархизировать эти приметы, полагать одни более, а другие менее важными для всех. Хоть бы оттого, что не им (человеком) расставлено по местам. Поэтому прошу принять к сведению, что порядок следования примет в этом материале отражает всего только мое мнение о важности этих примет для меня самого. То есть, мое мнение о степени вредности этих примет применительно ко мне, жившему, познававшему, руководствовавшемуся. Я располагаю их "по убывающей вредности". С моей, опять таки, точки зрения.
ПРИМЕТА ПЕРВАЯ:
симпатичность
Заблуждение всегда глубоко симпатично. Не слыхивано еще ни про одно заблуждение, не вызвавшее в человеке особо теплых, "домашних" чувств к себе.
"Человек рожден для счастья, как птица для полета", "мужчина и женщина равны", "Человечество стоит на пути прогресса", "тише едешь - дальше будешь", "в здоровом теле здоровый дух" и прочие. Имя им легион! Все они мгновенно покоряют некую слабую струнку в сознании , принуждают к проявлению симпатии к этому заблуждению, к приятию его как полной истины по сродству натурального инстинкта симпатии. Еще бы! Ведь соблазн явленной истины в том, в частности, и состоит, что она опирается на человека как на некий конечный абсолют, на человечество как оно есть сегодня - как на меру всех вещей, на несовершенства мира - как на высшую ценность. Это, увы, симпатично с самого Возрождения. Этакая симпатия как характеристика одиночества инвалида во Вселенной ...
ПРИМЕТА ВТОРАЯ:
возвышаемость
Заблуждение, воспринятое как несомненная истина, явно и несомненно возвышает воспринявшего заблуждение. Заблуждение возвышает, так как решительно ясно, что именно всплеск самоуважения, внезапное осознание своей значимости, своей роли в мире, своей ценности - это то самое, на что легче всего купиться слабому и податливому на "полугрех" принятия заблуждения и на "полный грех" дальнейшего упорствования в нем . Именно резкое и не слишком заслуженное (на халяву, Сэр!) возвышение в собственных глазах есть источник упорствования в заблуждении. "Человек - это звучит гордо" (вне контекста, кстати!), "лучше умереть стоя, чем жить на коленях", "жизнь коротка - искусство вечно", "смелым судьба помогает" и т.д. Все это весьма возвышенно. Все это возвышает принявшего.
Лучше бы ему возвыситься иначе или вовсе унизиться ...
ПРИМЕТА ТРЕТЬЯ:
связывание круговой порукой
(моральная со-ответственность)
Заблуждение, как, впрочем, всякий тезис, всякая теория, всякий реализованный феномен вообще, соединяет, связывает людей. Это нормально. Куда хуже другое: описанные выше чувства симпатии к дармовой истине, осознание своей ничем иным не заработанной значимости (в том числе и через "возвышенность"), связывает людей в круг, который служит (им) как бы единственным и оттого последним редутом обороны людей уже ценных против низменного и обесценивающего их прочего мира. Круг этот становится важнее, ценнее даже самой истины , важнее и ценнее даже самого заблуждающегося человека, иначе не-ценного, скоро уж он, круг сей, значит уже все, а внешность его, то есть реальный мир, включая самого человека, не значит почти ничего. Ничего кроме всего плохого. Возьмемся, мол, за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке!
И берутся. И пропадают вместе.
ПРИМЕТА ЧЕТВЕРТАЯ:
логичность
Нет ничего связнее, логичнее и последовательнее заблуждения. Возможно, потому, что даже в малых проблесках истина сплошь и рядом открыто и несомненно несоразмерна нам, т.е. отрицает наше простое повседневное понимание. А заблуждение "больше" нас самих, но при том нам соразмерно. Оно как бы больше нас "по объему", но при сем меньше нас "концептуально". Мы - как бы объемлющая его система. Мы - как бы критерий правильности его, заблуждения, то есть. Мы - как бы та самая совокупная практика, которая, якобы, больше всякой теории и поэтому (?) суть критерий ее истинности.
Выводимое ли при помощи логики, взятое ли феноменалистически, эмпирически ли связанное с неким довносимым контекстом, - всегда заблуждение льстит умному человеку именно своей "умностью", т.е. "концептуальной меньшестью его самого", познаваемостью в значении выводимостью , безукоризненностью источника (см. предыдущие приметы) и ясностью следствий из него. Великий (хоть и неосознанный) эзотерик и прекрасный математик Гедель отразил структурные пределы истины, а точнее - факт несуществования морфологической грани между истиной и заблуждением, в утверждении о том, что любая формальная система или полна или непротиворечива. А люди согласились лишь на то, чтобы считать его непомерное разуму достижение "тезисом". Относящимся, к тому же , разве что к системам арифметическим. Притом, наравне с чисто формально-логическим тезисом Черча. Оно и понятно: тезис-мезис!
ПРИМЕТА ПЯТАЯ:
резкий прирост возможностей
Возможно, не все поверят... но многие и без меня знают, что принявший заблуждение немедленно вознаграждается. Его наградою становится резкий прирост разнообразных личных возможностей в мире сем. Ясное осознание собезьянничанной истины, желание следование ей во всем, позволяет ему невольно и нежданно-негаданно умножить силы, играючи обретать отныне то важное для него, заблуждающегося, на что ранее и в мыслях не покушался. Принятие заблуждения имеет смысл потворствования природе, т.е. усиливает возможности человека как структурного элемента неразвитой природы , сообщая ему как бы дополнительные силы и возможности самой неразвитой природы. Человек становится со-царем ее со всем отсюда вытекающим.
НО - ... неизбежно вступает в силу уравновешивающий момент, провиденциальная расплата, которая в нашем тексте выступает в виде
ПРИМЕТЫ ШЕСТОЙ:
"слабоотрицательный градиент" или путь сильного
Соблазн и должен проявляться как соблазн. Принявший заблуждение быстро привыкает к умноженным силам, к новым возможностям, к быстрому обретению и уверенному удержанию обретенного. И тут-то начинает действовать провиденциальный момент слабоотрицательного градиента: всякое новое достижение приходит чуть-чуть труднее. На самую чуточку. Это кажется не страшным: сил все равно немеряно. Человек вкладывает в дело на обретаемом им пути чуть больше. А получает столько же. Потом приходится вкладывать еще чуть больше. А получает он опять столько же. И, наконец, наступает момент, когда человек вкладывает уже все наличное , а получает чуть-чуть меньше, чем раньше. Затем еще чуть-чуть меньше получает он, уже перенапрягая все силы, затем...
И никуда не деться. Путь ведь в действительности определен, не истина в привычном понимании! Стыдно как-то, раньше все получать, играючи, а теперь оскоромиться ... что люди скажут? Все-таки, я стоял на пути сильного!... и стоять буду...
И все. Предержатель "истины", потенциальный со-брат, со-водитель путей истины настоящей, а ныне акцептор истины ложной, заблуждающей, становится полным чувства чести носителем "бремени белых" (a la Мальчиш-Кибальчиш?), рабом лжи. Лжи, воспринятой в качестве составной части собственной жизни, т.е. - в качестве истины личной. Ибо невыносимо стыдно дать горделивейшей части замосозидаемой жизни имя лжи. Круг соблазна замкнулся и заточил принявшего соблазн.
Впрочем, все не так мрачно. Провиденциальные силы Божьей Благодати всегда с нами. Они всегда даже с теми, кто поддался соблазну, принял заблуждение, замкнулся в круге присвоенной лжи. Но выход из такого круга не моих рук и слов дело. Это дело всякого, "взявшегося за руки" и потому "пропадающего непоодиночке".
А я вновь указываю на цель нашей встречи.
Не имея возможности быть точным, в том числе и потому, что активная истина непознаваема, но лишь присваиваема, я должен постараться быть ясным. Вот и выпадает мне ясно описать разнообразные отрывочные (см. выше) свидетельства об истине пассивной. А да будет тебе известно, приметы истины пассивной, т.е. истины манящей, истины потенциальной, суть всплески красоты, как уж мы ее понимаем. Истина потенциальная манит не видением сил и властей, как это делает заблуждение, а видением красот, стройностей, гармоний. Блики истины манящей на поверхности мира сего суть эстетические переживания. Ее носители - любые феномены, могущие такие эстетические переживания вызвать, от книг и тканей до закатов и государственных переворотов. Ее слуги в мире (всяком) мною видимом, те конкретно, до которых может дотянуться мое перо: литераторы, критики, политики , исполнители и прочие реализаторы чужих художественных произведений как своих или иные воспроизводители художественных феноменов, в том числе также любимые женщины, желанные дети (или наоборот), холодное пиво и теплое кресло. Терминология, впрочем, навсегда неважна.
Я хронологически непоследовательно покажу почти все блики истины манящей, явленные мне когда бы то ни было попущением или милостью Божией.
Причем, явленные вне зависимости от окончательности увиденного. То я имею в виду, что сплошь и рядом более или менее стройное движение в избранном направлении оканчивалось естественным тупиком логического движения. Тогда приходилось просто бросать вычисляемые операции и удовлетворяться ощущением близости с результатом. Именно ощущением близости С результатом, а вовсе не близости К результату. Симпатическим ощущением закрытой для этого ключа двери, за которой расставлены вещи совершенно ясные, свои. И проявлялось это либо через стихи, либо через визии государственного устроения и соответствующие социально-прикладные действия, либо через всплески наукообразных рассуждений об эстетике. Об эстетике всегда конкретного человека. Почти никогда об эстетике вообще. Что, впрочем, вполне нормально. А почему нормально - увидите.
А также - вне зависимости от первоавторства или первопричины появления излагаемого для себя. То есть вне зависимости от того, кто или что подало тот первый толчок, подсунуло тот первый факт или предмет, над которыми рассуждение заметило, а неназываемое целое приняло и перевело в ныне звучащие слова блик истины манящей. Но в полной зависимости от системной хронологии.
Именно системная хронологичность, какие бы замуты ни вносила она в порядок, содержание и фабулярность изложения, есть то единственное, что позволяет показать именно последовательность и принципы последовательного с точки зрения развития личности, появления бликов истины манящей в плане провиденциальности, а не такие или иные свойства или мнение автора в связи с его физическим возрастом. То есть, практически полная системно-хронологическая последовательность означает и являет путь присвоения истины манящей вне зависимости от того, каким родом деятельности занимался человек в момент явления ее и как все это связано во времени физическом.
На том Очерки можно бы и закончить, сказав верующим в красоту - QUOD ERAT DEMONSTRANDU, - да жалко бросать...