"Уже давно покончено с войной, но всё ж велик наш долг перед солдатом..."
-- Здесь тихо... тихо... слишком тихо... -- приговаривал про себя рядовой. На относительно пустой вершине холма вели наблюдение двое солдат: Константин, он же сержант, ветеран Первой Мировой, и Игнат, новобранец. Последний стоял, разглядывая пустую даль, прищурив хищно глаза, будто уже готов был впиться в шею какого-нибудь фрица и со всей животной яростью оторвать ему голову. Константин, который держал в своих руках винтовку Мосина, недавно полученную в штабе, сидел рядом с молодым двадцатилетним пареньком, покуривая табак.
-- Наслаждайся тишиной, Игнат, пока есть возможность. Скоро все это превратится в пепел и грязь... Сначала танки проедут, вон там, -- Константин показал на дорогу, которая шла через вершину холма, -- Потом вот здесь фрицы пойдут -- потопчут поля, уничтожат посевы, займут дома... -- Константин указывал вдоль дороги, а затем и на заснеженные поля, что виделись внизу, словно на ладони.
-- Да, эти свиньи ничего после себя не оставят... Все пожрут, собаки, фашисты! -- воскликнул Игнат, взмахнув гневно рукой.
-- Тихо ты, оставь злость на врагов, а то сейчас все растратишь и потом ещё сострадание к ним испытывать будешь, -- усмехнулся грустно Константин, потихоньку вставая с насиженного места. В отличие от других солдат, Константин старался не оставлять каких-либо видимых следов еще со времен Первой Мировой. По его мнению, следы либо выдают тебя врагу, либо говорят, что ты предатель. Также Константин, помимо сержантских погон, выделялся мощным телосложением. Рост его был не особо высоким, из-за чего казалось будто он набрал лишний вес. Зеленые, почти изумрудные, глаза красили суровое, пережившее революцию, лицо. Гигантский шрам от губы до уха был виден более отчётливо на свету, нежели в тени деревьев. Константин ближе подошел к бойцу, похлопав его по плечу:
-- На самом деле, мне тебя жаль. Ты попал в очередную резню, в которой выживут немногие, а выживших расстреляют.
-- Что за бред ты говоришь?! -- воскликнул в ужасе и недоверии Игнат, выпучив карие глаза.
-- Бред? Ты серьезно надеешься на то, что нас не перестреляют всех, словно белых, как после революции? Я очень сильно сомневаюсь, -- Константин сжал кулак и отвел взгляд в сторону минного поля, находящегося за деревьями, -- Ладно, не буду тебе засорять мозг своими мыслями. Пойду проведаю, как там мины поживают. Скоро вернусь.
С этими словами сержант поправил свой шлем и, быстро развернувшись, направился к спуску с холма. Игната сильно задели его слова, хоть разговор был не очень долгим. Да что там -- совсем коротким! Но он заставил его сомневаться. Многие старорежимные солдаты говорили о том, что революция -- "безбожное дело", что это было неправильно и Российская Империя должна была выжить. Рядовой не хотел придерживаться в этом вопросе чьего-либо мнения -- он просто никогда об этом не думал. Однако не ожидал услышать от обычного сержанта ничего подобного. Игнат считал, что его товарищи по духу придерживаются строгого ленинизма, а другие, меньшинство -- недобитые белогвардейцы. Может, действительно до большевиков жилось лучше, раз даже простой сержант против? Мысли парня прервал неожиданный голос другого солдата, явно намеревавшегося застать обоих на холме.
-- Товарищ сержант! Товарищ сержант! Лейтенант Раден прибыла в расположение! -- кричал он, взбираясь на холм.
"Раден?" -- удивился Игнат. Он лишь по слухам знал лейтенанта "Фортуну" (так прозвали Мирославу после выигранных битв во время начала наступления нацистов) и не мог поверить своему счастью: служить под командованием лучшего советского лейтенанта для него было столь неожиданно, прекрасно и в то же время страшно. "А что, если лейтенант вышвырнет меня? А вдруг я не буду достойным бойцом, а лишь обузой?" -- и самое последнее: "А если я не выживу?.."
Пока Игнат размышлял, боец уже успел подойти.
-- А где товарищ сержант? -- спросил он.
-- Пошёл к минному полю, -- Игнат указал за деревья.
-- Ладно, тогда сам передашь? Лейтенант приказала всех собрать в расположении, пока она разбирается с планом действий и боеприпасами, -- он с воодушевлением посмотрел на Игната.
-- Хорошо, передам... -- боец уже хотел развернуться и побежать обратно, но Игнат схватил его за плечо и шепотом спросил: -- Слушай, а ты не видел её? Говорят, она красивее некуда...
-- Хотел бы, но не успел разглядеть, -- ответил тот и направился быстрым шагом в лагерь.
Игнат еще несколько минут постоял на месте, представляя по-настоящему небесную красоту лейтенанта. Давно идёт молва про ее ослепительные золотистые переливающиеся волосы, воодушевляющий строгий, но юный взгляд.
"Поистине, лучшая из лучших..." -- прошептал Игнат давно услышанную фразу из песни, улыбнувшись яркому солнцу. Остыв через пару минут, он все же направился к минному полю.
-- Товарищ сержант! Вы где? -- позвал он громко, осматриваясь. Однако нигде не было даже намека на присутствие боевого товарища. -- Да где же он? Не мог же он просто взять и... -- неожиданно из кустов вылез сержант, сияя изумрудными глазами.
-- Скучал видимо, да? -- усмехнулся он, прикуривая трубку. -- Чего новенького произошло?
-- Что ты, мать твою, там делал?! -- спросил Игнат, попятившись от удивления назад.
-- Проверял, есть ли кто в кустах. Мало ли, разведчик какой или немец с пушкой наперевес. Так, что нового, что старого? -- спросил весело сержант.
-- Нас вызывает лейтенант Раден в расположение, -- ответил Игнат, сменив тон на более серьезный.
-- Хм, хорошо, идем, -- бросил Константин и направился к блиндажам, а удивленный краткостью ответа Игнат пошагал следом.
Прибыв в расположение, первое, что они увидели, были спрятанные под снегом легкие танки "Т-40". Их было не очень много, но и не мало: достаточно чтобы разбить нацистских свиней в пух и прах.
-- Ух, какие игрушки нам притащили товарищи власть имущие! Жаль, правда, что не "тридцать четверки", но тоже пойдет, -- усмехнулся сержант, осматривая внимательно закамуфлированную машину войны.
-- Ух ты! Их только недавно взяли на вооружение, а они уже у нас! -- воскликнул Игнат, восторженно проводя рукой по корпусу танка.
-- Именно так. У вас, -- к ним подошёл майор СМЕРШа и с ним два бойца. Обычный контрразведчик, необычным было лишь слишком добрая улыбка, но глаза оставались холодными.
Игнат с сержантом дружно отдали честь офицеру.
-- Шагом марш, лейтенант ждать не будет! -- приказал майор и проводил бойцов внимательным взглядом.
Наконец Игнат с сержантом дошли-таки до подразделения. Закрытый высокими деревьями, и от этого почти невидимый издалека штабной блиндаж был хорошо закамуфлирован. Бойцы уже стояли в строю, всех их объединяло общее веселье и воодушевление. У Игната потеплело на сердце. Но он вспомнил, что враг близок к столице, и посуровел.
Они с сержантом встали в строй.
-- Как думаешь, как выглядит товарищ лейтенант? -- взволнованно шепнул Игнат Константину.
-- Если честно, мне плевать, как она там выглядит. Война кругом... -- сурово ответил сержант.
-- Ну да... -- тихо сказал Игнат, смущённо кивнув.
Появление самого лейтенанта Мирославы сгладило его конфуз.
-- О... боже... -- тихо прошептал Игнат, замерев. Лейтенантом была девушка лет двадцати от роду. Глаза цвета индиго сияли на солнце, а прищуренный взгляд говорил о недюжинном уме. Веснушки добавляли шарма, бледные губы растянулись в задумчивой улыбке, будто она обдумывала какой-то хитроумный план, который позволит застать врагов врасплох. Форменная гимнастёрка ладно сидела на фигуре, единственное, что портило картину, так это пыль и следы копоти, покрывающие форму -- Мирослава вернулась с боевой операции совсем недавно. За спиной висела винтовка Мосина, обычная, ничем не примечательная рядовая винтовка. Это было поразительно: немногие, если вообще кто-либо из офицеров, носили обычное оружие и использовали его в бою. Однако лейтенант была из подобного меньшинства и даже гордилась этим: для нее быть наравне с обычными солдатами, ощущать их боль и скорбь было важнее всего в боевом опыте, так она могла наладить отношения со своим взводом, со своими бойцами и поднять боевой дух каждого. На портупее висело несколько боевых ножей и две гранаты, на особый случай.
Девушка встала рядом с двумя незнакомыми сержантами -- скорее всего, это были новые назначенцы. Она негромко переговаривалась с ними, держа в руке карту.
-- Нет, не видели, товарищ лейтенант, -- поспешно ответил Игнат, опередив сержанта.
-- Не было и намека на их присутствие, товарищ лейтенант, но позвольте спросить, для чего мы прибыли в лагерь? -- Константин в нарочитом удивлении сложил руки на груди.
-- Товарищ сержант, вам план обороны будет майор Бензинов рассказывать? -- сказала грозно девушка, сверкнув глазами. Сержант лишь молча закатил глаза.
-- Слушайте бойцы, на повторение у меня нет времени! Сегодня нам предстоит защитить эту высоту, для предотвращения наступления фашисткой девяносто восьмой механизированной дивизии во главе с генералом Фридрихом Сеейнштуцном. Многие о нём даже не слышали, не говоря о том, чтобы увидеть его на поле боя. Эта немецкая тварь отличается особой тактикой: для начала он выводит пехоту на разведку боем и определений основных позиций противника, затем выводит легкие и быстрые бронетранспортеры для изматывания врага и ликвидации основных противотанковых орудий. После чего сразу выводит свой командирский танк "Panzer IV", уничтожая все на своем пути, заодно обходя бронетехникой с флангов, -- на этом лейтенант сделала паузу, указывая пальцем на карту, а именно на фланги основных линий обороны с вершины, где были мины, -- Эта собака не сможет использовать драгоценную бронетехнику на третьем этапе на флангах, так что нам нужно сосредоточить основные артиллерийские орудия на самых вершинах, -- Мирослава указала на точки на карте, -- На первом этапе нам нужно распределиться так, товарищи, чтобы разведка боем прошла безуспешно: левый и правые фланги будут под контролем сержантов Широковых, которые распределят отряды в засаде между деревьями. Ваша цель -- не допустить проникновения врага вглубь, убейте каждого проклятого фрица! Задача ясна?
-- Так точно! -- ответил взвод.
-- Продолжаю. На втором этапе, после провала пехотной атаки, немцы ненадолго отступят, однако вскоре пойдут снова на нас. На этот раз в их рядах будут машины, чтобы их остановить вам, товарищ сержант, -- девушка посмотрела на Константина, -- понадобится взять под контроль гаубицы и обстрелять их еще на подходе. Нельзя допустить проезда хоть одной машины, вам ясно?
-- Да, товарищ лейтенант.
-- Отлично. Когда атаки будут отбиты, начнется наступление немецких танков. Тогда вашей задачей будет сдерживание фашистов до самого прихода "Т-34" под командованием генерала Городнянского. Вам может показаться, что задача самоубийственная, так оно и есть. Но нам придется её выполнить, каким бы смертельным оно ни было. Они попрут, скорее всего, по главной дороге, не щадя никого на пути. И вы не щадите: каждый убитый фашист приближает победу всей Красной армии. Помните об этом и пусть ваши сердца ничто не сломит, товарищи! -- Мирослава отдала честь бойцам.
-- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? -- спросил один боец.
-- Разрешаю.
-- Когда ждать немцев?
-- Разведка доложила, что фашисты уже через несколько часов прибудут к вершине, нам нужно поскорее занять позиции.
Те, кого назначили на фланги, сразу отправились за гаубицами, прочие бойцы проверяли оружие, не были исключением и Игнат с Константином.
-- Товарищ лейтенант, а можно вопрос? -- спросил немного испуганно молодой боец.
-- Не можно, а разрешите, -- лейтенант строго посмотрела на него.
-- А что мы будем делать после прихода "тридцатьчетвёрок"?
-- Готовься к бою, -- сказала девушка, тяжело вздохнув и направившись в землянку.
-- Ну что же, идем? Или еще поглядишь на нашего лейтенанта, а? -- с саркастической усмешкой сказал Константин, повесив винтовку на плечо.
-- Очень смешно. Конечно, идем... -- ответил угрюмо Игнат, шагая в сторону оборонительной вершины, иногда оглядываясь назад, дабы посмотреть на сияющие на солнце золотистые волосы лейтенанта. Когда же девушка скрылась в своей землянке, он грустно и тихо вздохнул, больше не оборачиваясь.
Через некоторое время оба уже находились на холме, укрывшись за мешками песка, готовые к бою. Вокруг находились и прочие бойцы, так что на поддержку можно рассчитывать. Игнат огляделся: зловещее затишье, будто перед бурей, солдаты с ненавистью глядели вперед, представляя грядущий бой, истекающих кровью врагов и трупы проклятых фашистских тварей. Они уничтожали их родину. Они убили столько невинных людей, столько солдат. Они -- враги, фрицы.
Неожиданно они услышали шаги позади. Подошёл худощавый боец, примерно такого же роста, как и Константин. От его голубых, будто чистое небо, глаз исходил будто какой -- то домашний уют, светлые, словно выжженные волосы отливали золотом, напоминая локоны Лейтенанта Фортуны.
-- Привет, я -- Лёха Солдатов, из тринадцатой армии. Могу я тут осесть? -- сказал он с доброй улыбкой и кивнул на пространство между двумя бойцами.
-- Садись, парень, -- сказал Константин и пододвинулся к Игнату, дав место новенькому.
-- Благодарю. Как вас величать?
-- Константин, -- буркнул сержант.
-- Очень приятно.
-- Ты из бывших, что ли? -- заинтересовался сержант, -- Больно говор у тебя интеллигентный.
-- Я сирота, -- уклончиво ответил тот и помрачнел.
-- Понятно, -- проговорил Константин, плюнул себе под ноги, скривив зубы.
-- А я Игнат. И мне не понятно.
-- Подрастёшь -- поймёшь, -- отрезал сержант и добавил: -- И про ГУЛАГ и про другое.
-- А что есть ГУ...
-- Немцы! Готовьсь! -- внезапно раздался тревожный окрик Мирославы. И ей вторил залп выстрелов из гаубиц: фашисты на подходе! Издалека казалось их немного, но затем за первой волной гренадеров, обстрелянных ПТО, показалась целая орда. Они спешно стремились к нашим укреплениям, на ходу хаотично разбегаясь по полю, чтобы не дать противнику прицелиться. Белая форма нацистов сливалась с пейзажем, затрудняя обстрел. Немецкая речь была слышна отовсюду.
-- Вашу мать! Игнат! -- крикнул Константин товарищу, подпихнув его, дабы тот очнулся от ошеломления. Лёха не замешкался, а тут же начал стрелять, как следует целясь. Грохот выстрелов из всех наших орудий оглушил Игната и заставил стрелять.
-- А-а-а! -- кричал Игнат, стреляя, не прицеливаясь.
Фашисты надвигались быстро и яростно.
-- Бойцы! Не щадить никого! За Родину! За Сталина! -- голос лейтенанта звучал над высотой, воодушевлял новобранцев и ветеранов. Удивительная гармония ангельской красоты и солдатской ярости возвышала дух бойцов.
-- Добро пожаловать в Росеюшку, фашистская морда, -- зло процедил Константин и выстрелил. Пуля попала прямо в лоб одному из фрицев, моментально убив, фриц рухнул навзничь. Еще выстрел, уже от Игната -- еще один фашист упал замертво.
-- Вот это вам... -- неожиданно Лёху, сидевшего по правую руку от Игната, ранили в плечо. -- Твою мать! -- ранение не остановило бойца: скривив в дичайшем гневе рот и сузив глаза, он продолжал стрелять.
-- Да когда же они кончатся! -- завопил кто-то.
Затем немецкая пехота под градом пуль отползла от заснеженной дороги, расчистив путь для следующей волны атаки. Раздался рокот -- пошли немецкие бронемашины. В ответ, по приказу лейтенанта, прозвучал залп гаубиц, но, к сожалению, не очень удачный: из двадцати машин были подбиты всего четыре.
-- Стой здесь! -- сказал Константин Игнату и бегом направился в сторону правого фланга, да так быстро, что Игнат даже спросить ничего не успел.
-- Эй, куда... -- неожиданно на Игната навалился Лёха, повалив на землю.
-- Пригнись, мать твою! -- крикнул он.
Грянула пулемётная очередь. Игнат лежал неподвижно, глядя в лёхины голубые глаза и неожиданно вспомнил о доме. Вдруг пулемёт заглох, и бойцы выглянули из укрытия. Кто-то встал и побежал со страху, за что тут же поплатился жизнью, потому что пулемёт снова затрещал. Фашисты не щадили никого, беглецов застрелили на месте. В грохоте выстрелов раздались крики на немецком: "Los! Los!".
Вдруг с флангов двинулись "Т-40".
Броня выдерживала натиск пулемётов, фрицы стали отступать.
-- Враг дрогнул, товарищи! Вперед! За родину! -- крикнула Мирослава, поднимая бойцов, прижатых огнем пулемётов. Вновь раздались выстрелы с позиций. Однако Игнат и Лёха немного замешкались, пока кто-то не спрыгнул сверху
-- Чего разлеглись?! А ну, вперед! -- услышал Игнат голос сержанта и поднял винтовку с холодной земли.
-- В атаку! -- прокричала Мирослава.
Нацелив винтовки, бойцы двинулись вперёд с несмелым, но постепенно набирающим силу "Ура!". Началась затяжная перестрелка двух сторон: танки стреляли по пехоте, взрывы гаубиц разрывали противников на куски кровавых ошметков. Почти вся пехота первого эшелона фашистов была уничтожена, вместе с легкими машинами. Но вдруг появились панцергренадеры.
-- Панцергренадеры, zu nehmen "Панцершрек"! -- кричал один из них.
-- Огонь по панцергренадерам! -- приказала Мирослава.
Из леса выбежали бойцы под командованием сержантов Широковых.
-- Снаряды гаубиц кончились, товарищ лейтенант! -- доложил один из сержантов Мирославе.
-- Отходим! К высоте! -- приказала она к удивлению бойцов.
Но тут прогремели несколько выстрелов из "панцершреков" и несколько легких танков превратились в груду металлолома. Бойцы в смятении побежали к укреплениям, погибая под обстрелом вражеских пуль.
Игнат запнулся о чью-то голову и упал.
Костя схватил его за шкирку и одним движением поднял с земли.
-- Под ноги смотри, растяпа!
Внезапно пуля настигла и его, оставив красное пятно на груди, пониже ключицы.
-- Беги! -- приказал сержант, сделав ответный выстрел.
Игнат помчался на позицию и вдруг увидел Лёху, который успел перевязать себе рану.
-- Russisches Schwein! -- прокричал один из панцергренадеров и выстрелил, попав в ногу Константина. Тот упал, но продолжал стрелять. Фрицы подбирались всё ближе.
-- На позиции! Держаться, ребята! -- прокричала Мирослава и двинулась на помощь сержанту.
Игнат с изумлением увидел, как она стремительно подбежала к Косте, швырнула в одного немца боевой нож, махом скосив его, другой нацелил на неё автомат, но лейтенант ударом с ноги отшвырнула автомат прочь и неуловимым движением сбила здоровенного фрица с ног.
-- Erbarme dich... -- простонал тот, но Мирослава лишь наклонилась и с злостью воткнула ему нож в шею.
Игнат подумал: как же так -- девушка в рукопашную бьёт фрицев, а он сидит! Не помня себя, он снова выскочил на подмогу, под градом пуль подбежал к Мирославе, которая уже помогала сержанту идти.
Костю поместили в укрытие, гимнастёрка пропиталась кровью.
Мирослава кивком поблагодарила Игната за помощь, тот хотел ей сказать, что готов пойти за своим лейтенантом в любой ад, но вдруг раздался мерный, низкий рокот -- пошли вражеские танки. Целая армада танков "Panzer IV" начала массивный обстрел взвода Лейтенанта Фортуны.
-- Чертов Фридрих! Товарищи, берите "Панцершреки" с этих болванов и отступаем к вершине! Живо! -- крикнула лейтенант. Бойцы, в том числе и Игнат, не мешкая, приступили к выполнению приказа. Положение усугубилось тем, что панцергренадеры шли между танками, обстреливая войска Мирославы. Многие сразу падали, получив смертельное ранение, лишь самые ловкие и увертливые, ну или просто везучие, похватали пехотное ПТО и двинулись назад.
Кошмарный рев пуль и выстрелы танков подрывали боевой дух бойцов, они даже не слышали свои шаги. Фашисты не отставали, идя жестким маршем уже перед "Панцерами", стреляя в отступающих. Но, как бы ни было трудно, советские бойцы сумели дойти до вершины.
-- Товарищи! Теперь ваша цель продержаться до прибытия генерала Городнянского! -- крикнула Мирослава, замкнув отступление.
-- И с этим арсеналом мы должны что-то сделать против армии танков? Вы шутите?! -- возмущался один из рядовых, как вдруг прогремел позади залп немецкой техники. Солдаты пригнулись, прозвучал взрыв -- еще один советский легкий танк превратился в груду хлама.
-- Победа или смерть, товарищи... -- сказала Мирослава, посмотрев на остатки своего взвода с нескрываемой горечью.
Бой продолжился: бойцы заняли оборонительные позиции, стреляя из "Панцершреков" по немецким танкам, кто-то из солдат сумел достать еще и боеприпасы к ним. Мирослава лично перестреляла не меньше десятка панцергренадеров из винтовки Мосина, но даже её удивительной меткости было недостаточно, чтобы перебить их всех. Танки неуклонно продвигались вперед к высоте, давя преграды гусеницами и стреляя в них из пушек. Вскоре стало ясно, что противопоставить немцам уже нечего.
-- Дальше -- расположение... Отступать некуда... -- сказал один из бойцов.
Грязь и кровь въедались в кожу, усталые холодные руки еле держали орудия.
-- Нам нужно продержаться... -- сказал Игнат, готовясь забросить последнюю осколочную гранату, что сунула ему Мирослава.
-- Granate! -- кричали испуганные фашисты, разбегаясь в стороны. Граната разорвалась, никого не задев. Бесполезный взрыв окончательно сломил боевой дух бойцов. Их осталось так мало... Золотые волосы Мирославы потемнели от грязи и копоти, прекрасное лицо помрачнело, и лишь ясный свет синих глаз словно касался души каждого бойца, давая странную, необъяснимую надежду выжить.
И ей суждено было сбыться. Вдруг прогремели выстрелы со стороны расположения, и несколько фашистских танков превратились в бесполезную груду покорёженного металла.
-- Вы выстояли, товарищи, -- тихо проговорила Мирослава. -- Спасибо.
Бодрый рокот советских танков был похож на самую приятную мелодию, которую Игнату приходилось слышать в его ещё такой небольшой жизни.
Ему вдруг показалось, что и Мирослава, и тихо истекающий кровью сержант Костя и вопящий голубоглазый Лёха, и другие бойцы похожи на ангелов, про которых ему когда-то давно читала бабка в старой, потрёпанной книге.
-- Мы выжили... -- прошептал Игнат и, посмотрев на лейтенанта, подумал, что с таким командиром он готов пойти до самого Берлина. Константин же слегка привстал, с странной грустной улыбкой смотря на убегающих пехотинцев немцев. Тут же к взводу подъехала машина, из которой в спешном порядке вышли медики и несколько человек, судя по знакам отличия и их речи -- чешские офицеры.