- А я говорю, не вернется он! Сраму побоится. - Староста с громким стуком поставил кружку на стол. Пиво широкой волной плеснулось ему под ноги, обдав терпко пахнущей жидкостью до блеска начищенные сапоги. Несколько капель попало на кошку, вьющуюся под ногами в надежде стянуть приготовленную на закуску вяленую рыбу. Обиженно мяукнув, та брезгливо встряхнулась и, спружинившись, запрыгнула на подоконник, где немедленно принялась остервенело вылизываться, периодически поднимая голову и неодобрительно поглядывая на человека желтыми злыми глазами.
- Да отчего не вернуться-то? - лениво протянул Гмыря, местный суконщик, никогда не упускающий случая поспорить со старостой, просто, чтоб не слишком уж зазнавался. - Деньги уплочены, ежели не убьет гада, то обязан вернуться, такой был уговор.
- А ежели убьет? - тихо спросил, доселе не проронивший ни слова кузнец.
Спорщики замолчали и переглянулись. Почему-то каждый из них в душе был уверен, что этого не случится, но вопрос, впервые озвученный, повис в воздухе, вызвав некоторую растерянность.
- Ты видел, какой у него меч был? - помолчав, спросил Гмыря. - А доспехи? Настоящий рыцарь, не чета предыдущим. А ну как и впрямь убьет?
Староста неопределенно хмыкнул. Сказать по правде, ему уже не единожды приходило в голову, что долго так продолжаться не может. Шесть лет - и ни единой осечки! Слишком все было хорошо. Село запестрело новыми, ладными крышами, свежие срубы, как грибы после дождя, вырастали и тут и там, лучше всяких слов говоря о том, что местные жители далеко не бедствуют. Сложно было поверить, что еще совсем недавно маленькое селенье на берегу быстрой каменистой реки полностью оправдывало свое название - Лиходеевка.
Дракон поселился в пещере по осени. Направившиеся утром на рыбалку ребятишки заметили поднимавшиеся над одной из расселин клубы дыма и с визгом, пугая друг друга чуть не до икоты, брызнули в разные стороны. Уже к полудню у пещеры остановилась делегация, включавшая старосту и жирного барана, опасливо мотавшего кудлатой головой. Чувствуя себя бараньим собратом, староста, нервно переминаясь с ноги на ногу, обратился к черному провалу в каменной толще с пламенной речью, суть которой заключалась в том, что люди они бедные, репа в этом году не уродилась, содержать ящера они не в состоянии, и ежели господин Дракон соизволит откушать их подношение и подумать над тем, чтобы сменить выбор места жительства, благодарность селян не будет иметь границ.
Подношение дракон откушал. С удовольствием. А на закуску попросил ведро слез невинных девиц и обещал подумать над предложением. Чертыхаясь и проклиная драконье бесстыдство, староста потащился обратно в деревню. Вскоре выяснилось, что поставленная ящером задача оказалась, мягко говоря, сложно выполнимой, по причине практически полного отсутствия доноров. Село наполнилось гневными родительскими воплями и свистом батогов, прохаживающихся по спинам громко визжащих грешниц. С грехом пополам, усадив всех девок до десяти лет шинковать лук, нацедили полведра. Кузнец предложил разбавить водой, дескать, какая гаду разница, но староста не дал, понес как есть.
- Что-то маловато... - задумчиво произнес ящер, глядя на свободно плещущуюся в ведре мутноватую жидкость.
- С девками напряженка. - Зло отгавкнулся староста.
Дракон хмыкнул, оценив юмор ситуации.
- Ты вот что... - сказал он, небрежным жестом отодвигая от себя злополучное ведро. - Подойди поближе, у меня к тебе предложение есть.
В тот день староста вернулся домой только к вечеру. Заждавшаяся жена, потоками слез по невинно сожранному мужу одна способная наполнить целое ведро, кинулась ему на шею, но тот, отодвинув ее, закрылся у себя в комнате и всю ночь что-то чертил на куске пергамента, изведя на это дело годовой запас чернил. А наутро подозвал младшего сына и отправил его с тщательно запечатанным конвертом в город. К кому бегал сын старосты, так никто и не узнал, зато через несколько дней по городу и окрестностям поползли слухи - в Лиходеевке поселился дракон, да не просто поселился, а вызывает на бой лучших рыцарей королевства. За право участвовать в драконоубийстве, каждый претендент должен был отстегнуть старосте десять золотых, из которых пять шли на корм ящеру, а остальные использовались во благо деревни.
Желающие прославиться и снести гаду голову повалили толпами. Поначалу думали, что первый же более-менее способный держать меч в руке рыцарь справится с наглецом, однако на деле вышло по-другому. Каждый, кто с утра бодрым шагом, потрясая оружием, уходил в сторону пещеры, усеянной обглоданными костями крупного и мелкого рогатого скота, вечером позорно возвращался обратно, да в каком виде! Чувство юмора у дракона явно превосходило все разумные пределы. Ну где же это видано, чтобы победитель десятка сложнейших турниров, обладатель кубка Великого Рыцаря, притащился в село с позорно вырванным куском лат на заднице? Да не просто вырванном - дыра была аккурат в форме сердечка, открывая всеобщему обозрению сероватое от старости и грязи нижнее белье. Или что говорить, хотя бы, о том, как сын городского главы, прячась по кустам и горстями прикрывая особо стыдные места, пытался незамеченным пробраться в шатер, где ждали его верные слуги? Затея заведомо бесполезная, ибо надетое ему на голову ведро с одной единственной дырой в районе носа, гремело при каждом шаге, словно цепи какого-нибудь особо назойливого приведения, и собрало за ним всех окрестных собак, остервенело гавкающих на невиданного зверя.
Выгода от присутствия дракона была очевидна, а у того оказалась поистине неистощимая фантазия. Каждого нового рыцаря провожали в логово всей деревней, и всей деревней же встречали, от души покатываясь над непотребным видом, в котором дракон присылал обратно желающих его побороть. Даже в договор такой пункт включили, чтобы обратно обязательно в Лиходеевку возвращались, дабы не пропускать потеху.
Со временем поток драконоборцев поиссяк, но, тем не менее, регулярно находились те, кто был готов рискнуть честью (на жизнь дракон и не думал покушаться), в надежде убить-таки зловредного гада. Вот и сегодня с утра в дверь старосты постучал молодой человек, отрекомендовавшийся коротко: "За драконом". Староста, спросонья отчаянно зевая, тем не менее уважительно проводил золотоносного гостя в комнату, откуда через непродолжительное время, возмущенно фыркая выскочила старостова дочка, и, хлопнув дверью, выбежала во двор, распугав мирно клевавших зерно кур. Причину недовольства дочери староста понял уже через несколько минут после начала беседы.
- Ничего домик. - Гость изучающее обвел глазами беленый потолок, украшенные затейливой вышивкой занавеси на окнах, и остановил взгляд на огромной, от пола до потолка картине. Картина называлась "Купание в ручье младой девы" и была гордостью старосты - он отвалил за нее барышнику баснословную сумму - тот утверждал, что картина кисти самого Великого Мастера Лукия.
Гость внимательно осмотрел картину и снисходительно улыбнулся:
- Какая пошлая подделка! Небось, золотых сорок за нее заплатили?
Староста побагровел. На самом деле, картина была куплена за пятьдесят золотых. Неужели все-таки?..
- Подделка, и не сомневайтесь. - Гость закинул ногу на ногу и откровенно насмехаясь уставился на старосту. - Ну что, где тут ваш дракон?
Пожалуй, никогда еще старосте не хотелось, чтобы ящер изменил своим принципам и сожрал добровольца. За полчаса, что шли от дома до харчевни, чтобы официально скрепить договор и принять оплату, да за полчаса самого процесса пересчета денег, критике вновь прибывшего подверглось все, начиная от старостиных сапог - "Вы их, уважаемый, чем смазываете? Протухшим салом?" и заканчивая куском мяса, который сердобольная жена харчевника предложила гостю на дорожку - "Подметка и то мягче. Несчастное животное при жизни гавкало или мяукало?"
- Глупые вопросы задавало! - не выдержав, рявкнул харчевник, глядя на залившиеся краской возмущения щеки жены.
Когда дошло до того, чтобы провожать гостя в драконью пещеру, селяне были немало удивлены богатой экипировкой уже успевшего всем надоесть критика. Прочные латы сидели на нем как влитые, не бряцая ни единой железкой. Меч с простой, украшенной лишь необычной гравировкой рукоятью, был приторочен к седлу невысокого, но на редкость изящного коня. Неодобрительные взгляды невольно сменились возгласами уважения, когда одним движением всадник вскочил в седло и, едва заметно дернув поводья, повернул коня в сторону широкой наезженной дороги, ведущей в сторону реки. Буркнув: "Пижон!", староста развернулся и направился обратно в харчевню, ждать вестей. Обычно ожидание не затягивалось - максимум через час по истерическому лаю собак и хохоту толпы можно было судить, что очередному несчастному не удалось избежать драконьих извращенных фантазий. В этот раз староста собирался быть в первых рядах и лично аплодировать мерзкому выпендрежнику, но время шло, а пыльная дорога, по которой уехал гость, была пуста. Не появился он и к вечеру.
Староста тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. Не может быть, чтобы он дракона...того...Как ни странно, именно Гмыря, сумел найти нужные слова, чтобы успокоить и без того расшатанные старостовы нервы.
- Ежели бы он дракона убил, то всенепременно сюда бы заявился, головой похвастаться! Не, видно наш дракон что-то особенное для него приготовил, поэтому и нет его так долго.
В чем-то он был прав.
***
Всадник ехал по гладкому, наезженному тракту не торопясь, отпустив поводья. В густой траве по обочинам дороги мирно стрекотали кузнечики, лучи солнца тонкой пряжей струились сквозь листья редкого ольшаника. Легкий ветер ерошил светлые волосы, мягкой рукой откидывая их со лба. Лошадь, привыкшая следовать малейшему нажиму хозяйского колена, тихо трусила вперед, лишь изредка прядая точеными ушами, отгоняя особо назойливых мух.
"Надо же, как дорогу-то вытоптали! Пожалуй, лучше городской будет" - насмешливо думал Керрил, отмечая гладкость поверхности, по которой изящно ступали конские копыта - за шесть лет узкая, едва заметно вьющаяся в высокой траве тропка, превратилась в широкий, ровный тракт, отлично утоптанный многочисленными желающими заполучить экзотический трофей. Лошади даже не было необходимости смотреть под ноги, и плавно покачивающийся в седле всадник мог напоследок беспрепятственно предаться своим думам, не обременяя себя заботой о дороге. Сейчас, когда до решающего момента оставалось всего ничего, мысли метались в голове вспугнутыми нетопырями, порой заставляя молодого человека легонько морщиться, словно от зубной боли.
"Вроде бы, ничего не забыл... всё на месте, все должно получиться. Главное, чтобы Карст не обманул. А, даже если и обманул - терять все равно нечего, дальше так невозможно... люди глупы: стать посмешищем - далеко не самое страшное, страшнее другое... не могу больше...Что это там впереди?"
Всадник резко дернулся в седле и выпрямился. Светло-серые, практически прозрачные глаза, цвета талой воды, внимательно прищурились. Метрах в ста от него дорога круто сворачивала направо, туда, где высокой стеной поднималась скальная гряда. Повеяло легкой прохладой, и лошадь под ним громко фыркнула и стукнула копытом, почуяв близкую воду.
"Ну вот и конец". - Пронеслось в голове.
Керрил спешился и, не торопясь, держа коня в поводу, направился к пещере.
Драконье логово было невозможно не заметить. Из глубокой расселины в толще скалы поднимались вверх и таяли в прозрачном осеннем воздухе тонкие струйки дыма. Кусты речной ивы, растущие по берегу узкого ручья, который только селянская фантазия могла окрестить рекой, были обуглены до черноты. Их голые ветви обвиняюще указывали в небо, словно искореженные старостью пальцы, и только на кончике самой высокой ветки трепетал на легком ветерке последний, едва тронутый желтизной лист. Кости животных, служивших ящеру трапезой, были хаотично разбросаны перед пещерой. Там же валялись части доспехов, сломанные мечи, и даже одна огромная рогатина, будто ее владелец случайно перепутал дракона с медведем.
Остановившись метрах в десяти от входа в пещеру, Керрил спокойно повернулся к ней спиной и крепко взял под уздцы нервно вздрагивающего коня.
- Уходи. - Негромко произнес он, на миг прижавшись щекой к бархатистому носу животного. - Дальше тебе здесь делать нечего.
Конь всхрапнул и попытался вскинуться на дыбы - перспектива оставить хозяина одного пугала его не меньше, чем черный провал, маячивший впереди.
- Уходи. - Повторил Керрил. - Если со мной что-нибудь случится, селяне позаботятся о тебе. Ну же! Иди!
Он отпустил поводья и повелительно взмахнул рукой. Конь отбежал на десяток метров и остановился, испуганно кося глазом.
- Иди!
- Какая трогательная забота! - раздался рядом тягучий, издевательский голос. Конь, дико заржав, сделал огромный скачок и исчез за поворотом. Керрил не торопясь проследил за ним взглядом и только после этого обернулся.
Дракон был красив. Небольшая голова на длинной, подвижной шее медленно раскачивалась из стороны в сторону, внимательно рассматривая прибывшего. Ладное тело, сплошь покрытое плотной чешуей, ярко-оранжевыми всполохами переливающейся на солнце, удобно устроилось между камней, по-собачьи обвив трехпалые лапы длинным, извивающимся хвостом. Керрил молча наклонил голову в приветствии, ожидая, когда осмотр закончится.
- Чего тебе здесь надо, человек? - наконец, спросил дракон, прикрыв глаза от бьющего в них солнца морщинистыми веками.
- Ты знаешь.
- Что, тоже за головой моей пожаловал? - насмешливо усмехнулся дракон.
- Мне не нужна твоя голова.
- Тогда что же?
- Ты знаешь.
Дракон вздохнул. Из ноздрей вырвалось облачко сероватого дыма и растворилось в воздухе.
- Давненько такого не было... А может того... обойдемся стандартной процедурой? Давай я тебе какой-нибудь узор экзотический на голове выжгу и отпущу с богом? Даже особо извращаться не буду? Не хочешь?
Керрил отрицательно качнул головой.
- Что, так припекло? - сочувственно поинтересовался ящер.
Человек молчал.
- Зачем тебе умирать? Ты еще молод, красив... ты можешь быть счастлив.
- Ты ошибаешься.
- В первой части или во второй?
- В обеих.
- Ну что ж... это твой выбор. Жаль.
Дракон слегка приоткрыл пасть и резко выдохнул. Язык оранжевого пламени вырвался из глотки и огненным саваном окутал неподвижно стоящего человека, сплошной, обжигающей стеной закрыв его от мира. Лежащие вокруг камни в мгновение ока раскалились до бела, а потом взорвались, наполнив воздух жалящими брызгами.
- Дурень. - Буркнул дракон, разворачиваясь, чтобы забраться обратно в пещеру, и в этот момент у него за спиной раздался голос.
- Не спеши.
Вздрогнув всем телом, дракон быстро обернулся и, расширившимися от удивления глазами уставился на Керрила. Человек был полностью обнажен, но на коже не было ни следа от ожога, ни одного красного пятна. От одежды и обуви ничего не осталось, лишь на шее, на тонкой прочной цепочке болталась маленькая оранжевая, постепенно затухающая искорка.
У дракона в буквальном смысле слова отвисла челюсть и человек, не выдержав, рассмеялся.
- Не ожидал?
- Откуда?..
- Я умею искать то, что мне нужно. Многие утверждали, что обладают чешуйкой шкуры дракона, дающей ее обладателю способность выдерживать драконье дыханье, но лишь один из этих людей не врал. Я нашел его. И я прошел твое очищение огнем. Теперь ты должен выполнить любое мое желание.
Дракон тяжело вздохнул.
- И что же ты хочешь? Богатства? Славы? Любви прекрасной женщины?
- Покоя. Я хочу покоя и гармонии с самим собой. Не пытайся меня убедить, что ты не понял, кто я.
- Я знаю, кто ты, ведун. - Голос дракона изменился, став глубже. Из него исчезли издевательские нотки, ушло все наносное, то, что развлекало древнего ящера в минуты скуки. Перед Керрилом сидело существо, старее, чем мир.
- Тогда ты должен понимать, о чем я говорю.
- Я понимаю. Тебе непросто. Ты видишь людей насквозь, и тебе кажется, что ты видишь в них только плохое. Ты смотришь на отца и видишь, что сегодня утром он, крадучись, вышел из спальни дочери. Ты смотришь на женщину и видишь ее любовника, ожидающего ее в ночной час. В тот час, когда ее дети, плача от испуга, будут звать свою мать. Ты видишь гнев и похоть, алчность и зависть, но ведь это не все, ведун! На свете есть доброта и сострадание. На свете есть любовь.
- Неправда! - лицо стоящего перед драконом человека внезапно исказилось страданием, - возможно, они и были когда-то, но теперь их нет! Они умерли под натиском животных инстинктов, овладевших людьми! Если бы ты знал, каково это, смотреть на человека, на каждого, проходящего мимо тебя, и знать его мысли! Знать, о чем он думает, что делает, что собирается сделать! Понимать, что в мире нет ничего кроме лжи и предательства!
- Поверь, я знаю, каково это. Но...
- Я не хочу слышать отговорок. Я прошел твое испытание. Я хочу, наконец, мира самим с собой! Я не прошу тебя забрать у меня мой дар, но я хочу научиться...
- Чему?
- Понимать. Сострадать. Я хочу обрести покой, я хочу той степени мудрости, что поможет мне под другим углом взглянуть на человеческие недостатки! Я хочу прекратить терзаться невозможностью помочь всем! Я становлюсь похожим на безумного пса, безостановочно лающего на всех прохожих, знающего, что каждый из них - потенциальный вор! Я хочу веры. В себя и в других. Я хочу покоя. - Упрямо повторил человек.
Дракон кивнул, задумавшись.
- Хорошо, ведун. Я помогу тебе. Ты обретешь покой и мудрость, о которых просишь. Только знай, что невозможно что-либо приобрести, не потеряв что-то взамен. Ты готов к этому?
Керрил на миг прикрыл веки. Перед его мысленным взором встала бесконечная череда людей, которых проклятый дар делал для него открытой книгой. Лжецы, убийцы, прелюбодеи, воры... и дети... даже дети!!! Нет, выбор сделан. Светло-серые, прозрачные глаза в упор взглянули в ярко-желтые, с черной прорезью вертикального зрачка.
- Я готов.
На мир опустилась тьма. В этой сплошной, первозданной абсолютной черноте вспыхивали и выгорали мысли и чувства, переплавляясь в нечто иное, чужое, чуждое, но, вместе с тем, правильное...
... Молодой дракон открыл глаза. Закатное солнце тихонько дрожало на листьях деревьев, едва тронутых осенними красками. Где-то далеко, бесконечно далеко отсюда, слышался тихий женский смех и детский лепет. Звонко журчала, разбиваясь о камни, вода. Чистый, ничем не замутненный покой разлился по его телу, выжигая из него остатки человеческих смут. На смену им пришло понимание. Молодой дракон встал и, наклонив небольшую голову на длинной, изящной шее к воде, начал пить.