Поезд, точно старый дед, покряхтывая и шаркая, медленно подъезжал к перрону, разнося по воздуху запах машинного масла и копоть сжигаемого топлива. Дамы, облаченные по последней моде, в длинные платья савенийского кроя, стояли на перроне, картинно морщась и прикрывая лицо тонкими шарфиками. Мужчины, в костюмах, слишком, но так удачно подчеркивающих статус, напротив, читали газеты, покуривали трубки и делали вид, что не обращают внимание на зловоние.
Ватага худеньких мальчишек в коротких штанах и легких рубашенках, носилась по перрону, предлагая приезжим услуги носильщиков. Пацанята шумели, перекрикивая друг друга, и дерзко вырывали багаж из рук пассажиров.
- Господин, позвольте я, - кричал мальчонка, отбирая у пузатого мужчины чемодан.
- Всего два алына, - не уступал бойкий конкурент, пытаясь перехватить ношу.
- Несите оба, - царственно махал господин, с удовольствием наблюдая, как прохожие провожают его завистливыми взглядами. Да, он такой: может себе позволить сразу двух носильщиков.
А носильщики, поняв, что заплатят обоим, теперь наоборот, норовили спихнуть друг дружке злосчастную поклажу и пройти дорогу налегке.
Рурык, блаженно щурясь, вышел из поезда.
Канза...
Что ж, пока город оправдывал ожидания. Здание вокзала поражало богатством отделки. Позолоченные колонны щедро теснились друг к дружке, перемежаемые статуями крылатых львов и резными вензелями. Острые шпили, торчавшие по периметру крыши, придавали зданию сходство с короной. Неподалеку круглые часы на башне размеренно и неспешно отбивали десять утра. Раскидистые пальмы и цветущие кустарники прекрасно оттеняли светлое здание вокзала.
Рурык заинтересовался местной архитектурой, но ему так и не дали вдоволь полюбоваться сооружениями. Толкнули справа, пихнули слева, оттеснили с дороги, а потом и вовсе втянули в людской поток, унося гостя внутрь вокзала. Рурык и оглянуться не успел, как очутился в просторном холле, наполненном прохладой мраморных стен и суетой пассажиров. Иривийцы продолжали толкаться, спешить, озираться, торопливо шуршать поклажей, гулко топать по каменному полу. Словом, вели себя так, будто жить им оставалось не больше пары дней. Все они торопились покинуть вокзал. Никто не остановился и не поднял голову вверх. А ведь там, под сводом, неизвестный творец создал настоящий шедевр.
В центре композиции, в белых сияющих одеждах стояла богиня Денея: крепкая баба с грубыми, точно из камня вытесанными, чертами лица. В руке она держала широкий меч, направив его в сторону. За спиной богини мялись праведники. Все как один - в белых постиранных рубахах. Босые, розовощекие, точно после бани, с блаженными улыбками. А по другую сторону - грешники, понуро плетущиеся в пещеру Рамона. В черных мрачных балахонах, у каждого на шее табличка, где помечен тот или иной грех. Кто тяготел к деньгам, кто к власти, кто к разврату. Самым страшным обвинением считалось отсутствие веры слову жреческому. На таких грешников Денея смотрела с особым осуждением, направив острие меча. По сравнению с богиней, злой дух Рамон, высокий, худощавый, в черном костюмчике, с цилиндром на голове и ухмылкой на устах, поджидающий у ворот пещеры, выглядел вполне славным парнем, с которым можно иметь дело.
Рурык подумал о том, что в каждой стране поклонялись разным божествам и только Рамон оставался неизменным. И эта его пещера, куда грешники попадали после смерти... Упоминания о ней присутствовали в каждой религии. От этого Рамон казался более настоящим, чем нарисованные небожители.
Вслед за этим пришла другая мысль, затасканная, не раз посещавшая умы тех, кто жил до Рурыка: что если богов создали сами люди?
"Неужели человечество настолько мнит себя никчемным, что ему проще выдумать божественного защитника, чем поверить в собственные силы?" - размышлял савениец, с сомнением разглядывая Денею.
- Простите, где я могла вас видеть?
Рурык медленно перевел взгляд с потолка на хрупкую девчушку, стоявшую перед ним. Личико такое милое, светлое. Глаза зеленые, красивые, большие. И бровки тоненькие, чуть темные. Волосы светло-русые, под солнечными лучами будто светятся. Длинная челочка набок убрана, коса на плечо переброшена.
А улыбка, улыбка... До того нежная, до того застенчивая. Шейка тонкая, грациозная, плечики хрупкие. Стоит в платице голубеньком, в руках сумочку теребит.
Рурык зачарованно любовался незнакомкой.
Среди всех этих прохожих, готовых с утра до вечера кичиться богатством, простота и невинность казались глотком свежего воздуха.
А ее взгляд... Девушка смотрела на Рурыка так, словно ждала его всю жизнь. Будто он был для нее самым дорогим человеком на свете.
- Я могла вас где-то видеть? - она застенчиво повторила вопрос и смутилась.
- Не знаю, - к своему удивлению, Рурык и сам стушевался.
Зачем-то добавил фразу "но мне кажется, будто я знаю вас всю жизнь". Мысленно отругал себя за пошлость, но тут же оправдал, увидев, как в ответ девушка зарделась.
Подумал, что неплохо бы пригласить ее в ресторан, но сник, представив, чем по традиции закончится такой вечер.
Не хотелось всех этих гостиничных номеров, пьяной романтики и неловкого утреннего прощания.
Не сейчас.
Не с ней.
А что делать с такими нежными созданиями, Рурык не знал. Дома, в Савении, он предпочитал волевых, нагловатых, стервозных, знающих себе цену. Куда ее такую скромную? В парк на прогулку, как нищий студент?
Рурык сомневался. И девушку хотелось (шутка ли - столько недель плыть на корабле в компании похотливых контрабандистов!), и вроде при деньгах - можно шикануть, и боязно к такому светлому созданию подступаться.
Но зацепило что-то.
- Вы только что приехали? - ласково спросила незнакомка.
Простой вопрос, а сколько в нем было заботы, сколько участия.
- Да. Только что с поезда. А вы?
- И я тоже. Еще не знаю города...
Девушка робко улыбнулась, и глаза ее засияли такой надеждой, что савениец и сам невольно расплылся в улыбке.
- Так, может, я смогу составить вам компанию? Вдвоем мы познакомится с городом куда быстрее.
А девушка лишь смущенно хихикнула: что вы, что вы.
Рурык смотрел на себя как бы со стороны и поражался: откуда взялся образ учтивого ловеласа? Что за предложения о прогулке? О чем он вообще думает?
Канза - город дорогой. Один только номер в гостинице стоит целое состояние. А денег, вырученных у фермеров, не так уж и много. Даже если держаться очень скромно - хватит от силы дня на три. Нужно работать, а не за девицами бегать. Это всегда успеется.
Мошенник хотел было деликатно замять тему прогулок и попрощаться, но вместо этого против воли ляпнул:
- Прошу, назовите свое имя.
И тут же мысленно хлопнул себя ладонью по лбу: ну какое к Рамону имя? Зачем? Попрощаться же хотел.
Девушка не успела ответить - над холлом разнесся яростный крик:
- Он к тебе пристает?!
Расталкивая пассажиров и злобно рыча, к ним приближался свирепый герк. Коренастый, широкоплечий, с такими кулачищами, что зазевавшиеся прохожие, вставшие на пути, отлетали в стороны.
Кожа у него загорелая, с зеленоватым отливом. Мускулы так и выпирают под серой рубахой. Шея короткая и до того толстая, будто нога слоновья. Лицо точно булыжник - широкое, угловатое. Нос похож на сплюснутую сардельку. Уши оттопыренные, переломанные. Подбородок зарос темной щетиной.
Одним словом - типичный герк.
Агрессивный народец. Только и ищут повода подраться, да силой померяться.
Незнакомка в страхе прильнула к Рурыку, шепчет: "Спасите меня, защитите".
А парень и сам не прочь, чтобы его кто-нибудь спас. Даром, что коротышка Рурыку по грудь. Такой один раз ударит - потом месяц в больнице будешь отлеживаться.
- А ну иди сюда! Иначе я твоего дружка мигом разукрашу! - орет герк, и рукава закатывает.
Девица от страха только что в обморок не падает. За спину Рурыка спряталась, дрожит от страха.
- Кому сказал: иди, а не то хуже будет!
Девчонка юрк в толпу и бежать. Герк за ней. Кричит, расправой угрожает. Прохожие от них врассыпную. Полицейский и тот отвернулся. Дескать, не замечает погони.
Рурык вроде и хотел девушку защитить, а потом будто чутье какое заставило карманы проверить.
И точно!
Обчистила мерзавка!
"Это ж надо! - с досадой и одновременно восхищением думал аферист, глядя вслед убежавшей парочке. - Как мальчишка купился. Ведь сколько веков этой истории: выбрать мужичка, подойти к нему, ресничками похлопать. А потом на сцене появляется ревнивый муж и пока наш дурачок не знает, что делать: то ли девушку защищать, то ли самому спасаться, ушлая особа шарит по карманам и сбегает, обчистив недотепу до нитки. Так примитивно, и ведь повелся. Засмотрелся на глазки красивые. Ой дура-а-ак...".
Рурык злился, но не на девушку, а на себя.
Положение выходило скверным. Путешественник надеялся, что сойдя с поезда, сможет снять номер в гостинице, смыть с себя въевшуюся морскую соль и песок. Побриться, вымыть голову, купить нормальную одежду, поесть, в конце концов. В поезде он успел немного ополоснуться, поплескав на себя воду из умывальника, но все равно вид у мошенника был далеко не самый цветущий.
Кто согласится отдать деньги оборванцу? Как вообще можно разжиться приличной суммой, когда выглядишь как последний бездомный?
И полиция к таким голодранцам внимательна. А у Рурыка с собой ни документов, ни алынов, чтобы откупиться. Любой страж порядка сможет выкинуть его в два счета из страны. А то и в тюрьму засадит, окрестив вражеским шпионом.
Так что положение мошенника было шатким. Любой другой на его месте поддался бы отчаянию, но савениец не спешил унывать. Знал, что полиция начнет им интересоваться лишь ближе к ночи, когда заметит, как он бесцельно бродит по улицам, а до того момента еще есть время, чтобы раздобыть деньги.
Мошенник рассудил, что знакомство с городом можно начать с главного храма. Будет отличный повод побольше узнать о религии. К тому же, в таких местах часто бывают туристы, а это самый доверчивый народ. Сколько их полиция не стращает, сколько газеты не учат: "Во время путешествий будьте осмотрительны", - куда там! Незнакомая обстановка словно выбивает почву из-под ног, превращая самых внимательных путешественников в наивных простофиль. Да что далеко за примером ходить? Сам-то не лучше. Приехал в незнакомый город, на потолок вокзальный засмотрелся и готово - тут же его приметили и облапошили.
К тому же, в храме всегда можно подойти к туристу и заявить, допустим, что он своими действиями осквернил святыню. И намекнуть, что скромное пожертвование поможет закрыть глаза на этот вопиющий грех. Особенно хорошо отрабатывать такие приемы на летунах. Глупая нация, доверчивая. Столько веков сидели у себя на родине в изоляции, ни с кем не контактировали, а тут наконец-то вырвались на волю. Начали мир изучать. Эти летуны - они страсть как боятся в конфликты вступать. Им потом на родине за такое ох как достается. Дескать, нельзя позорить свою страну перед чужеземцами. Одним словом, застращали лупоглазых до такой степени, что они шагу ступить боятся. Им только скажи, что они закон нарушили - никаких денег не пожалеют, чтобы замять дело.
Наметив план, Рурык немного повеселел.
Однако знакомство с культом Денеи пришлось отложить. Только приезжий остановил прохожего, только начал спрашивать: "Не подскажите, как мне пройти...", - как суетливый горожанин недовольно перебил:
- Прямо до площади и от нее налево триста метров.
Аферист не понял, что произошло, и решил попытаться счастья у другого аборигена. Но и со следующим приключилась та же история. Рурык не успевал до конца задать вопрос, а его упорно отправляли прямо до площади и затем велели свернуть налево и пройти триста метров.
Действо повторялось раз за разом.
На пятой попытке савениец отчаялся спорить с судьбой и решил довериться столь явному указанию. Его и самого заинтересовало: что же такое находилось по указанному адресу?
Дошло до того, что Рурык и сам начал отправлять подходивших туристов в ту сторону, так же обрывая вопрос на середине (из любопытства не хотел портить себе сюрприз). И ведь народ благодарно кивал. Ни у кого и мысли не возникало, что Рурык мог неверно истолковать фразу.
Такое поведение подогревало интерес еще больше.
Что ж это за место, куда все хотят попасть?
Рурык брел по широкому проспекту, тянувшемуся прямо от вокзала, и с грустью отмечал, что город болен. Болен стремительным расширением. Куда ни кинь взгляд - всюду горизонт разрезали обглоданные макушки недостроенных домов. За свежими фасадами, стоящих на переднем фланге зданий, проглядывали ветхие тылы развалюх.
Строительство велось спешно, а потому хаотично и с большой долей небрежности. Город был переполнен мусором, туристами и разрытыми дорогами. С какой целью рыли траншеи - оставалось загадкой.
Рурык уже сейчас предвидел, во что превратится Канза через пять-десять лет: еще одним крупным мегаполисом, какой можно встретить в любом уголке мира. Таким же шумным, суетливым, заполненным огнями и рекламой, деньгами и нищетой. Станет безликим и бездушным, окончательно потеряет обаяние и индивидуальность. И лишь глупцы и романтики, живя здесь и чувствуя городскую пустоту, будут стремиться заполнить ее, идеализируя город, воспевая его прошлое и очеловечивая то, чему никогда уже не стать человечным.
***
Если по дороге Рурык и терзался сомнениями, что может проглядеть нужное место, не сообразить, что это именно оно, то подойдя ближе, успокоился. Казалось, что весь город собрался на одной площадке. Прохожие все пытались куда-то протиснуться. Отпихивались, хамили, работали локтями. Одним словом, вели себя так, будто некто щедрый раздавал деньги направо и налево.
Рурык с энтузиазмом включился в игру, пытаясь пробиться в центр. Его толкали - он толкал в ответ. Его пытались оттеснить - он азартно кричал "Вас здесь не стояло!" и "Пропустите ветерана второй иривийской войны!".
Каково же было удивление афериста, когда оказалось, что весь переполох из-за модели летающего корабля. Оказывается, канзовские умельцы разродились первым летательным аппаратом, способным не только помпезно стоять в ангаре, но и взмывать в небо. По такому случаю и была создана эта, с позволения сказать, демонстрация иривийской мощи перед горожанами. Любой желающий мог издали полюбоваться на корабль и послушать не слишком увлекательную лекцию о технических аспектах аппарата. А по полудню обещался произойти первый запуск корабля. Уже были отобраны смельчаки из числа богачей (билет на корабль стоил не малых денег). Рурык шутливо подумал, что император, очевидно, не слишком жалует зажиточных подданных, раз позволяет им рисковать жизнями, испытывая на себе летательную новинку.
Савениец осмотрел корабль и остался недоволен. Уж слишком топорно подошли изобретатели к вопросу строения аппарата. Еще во время беседы с фермером, мошенник полагал, что "корабль" лишь метафора. Но нет, судно и впрямь представляло из себя добротную бригантину: с мачтами, парусами, штурвалом. Палуба была заставлена деревянными скамейками, какие можно встретить в церкви. А по бокам, там, где у подобных судов располагаются орудия, были врезаны два мощных крыла, нависающие над толпой.
Единственное, что заинтересовало Рурыка - принцип работы двигателя. Оказывается, в Иривии, вместо топлива использовались магические кристаллы, состоящие из сжатой энергии. Кристаллами чрезвычайно гордились. Дескать, ученые продвинулись в своих разработках, и теперь магической субстанции требовалось меньше, а энергии получалось больше.
Рурыку стало любопытно: если магическую субстанцию забирают из почвы, а производство кристаллов идет в промышленных масштабах, то сколько еще продержится континент, прежде чем окончательно разрушится?
Пока мошенник добирался до Канзы, он не раз наблюдал из окна поезда за тем, какой вред приносит добыча магии. Почва не просто искушалась, а шла трещинами. Появлялись разломы, овраги. Словоохотливый спутник, ехавший в одном купе вместе с Рурыком, рассказывал, как несколько веков назад в столице Иривии случилась магическая дуэль между двумя сильнейшими магами. И соперники так долго бились, вытягивая магию из почвы, что земля под их ногами не выдержала и разверзлась, поглотив обоих дуэлянтов. Так и осталась в центре столицы глубокая пропасть. Дома, постройки, все разрушилось. Уцелели лишь Собор Денеи Иривийской, стоящий на одном краю пропасти и Дворец императора, на другом.
С той поры был введен запрет на добычу магии в черте города, но за пределами поселений, ее выкачивали с удвоенной силой. Империя сама подсадила себя на крючок зависимости от магии и теперь приближалась к катастрофе.
Рурык с грустью размышлял о судьбе Иривии, выбираясь из толпы, когда боковым зрением уловил знакомое голубенькое платье.
Пригляделся внимательнее - так и есть! Та самая девчушка с вокзала. Стоит неподалеку, пузырьки в руках держит. И ведь какова актриса: если утром она изображала из себя невинную хрупкую барышню, то теперь играла роль бойкой торговки. Рурык собирался было подойти и потребовать кошелек, но остановился, поняв, что на его глазах разворачивается еще один спектакль. Иноземцу стало интересно: что нового покажет обманщица?
Перед воровкой стоял раскладной столик с выложенными в ряд синими пузырьками. Девчонка трясла флакончиком, в котором плавала мутноватая жидкость, и весело зазывала покупателей:
Подходи! Налетай!
Чудо-средство покупай!
Лечит кашель и простуду,
И запор и простатит,
Гадом буду - не забуду
Чудо-средство Парангит!
Девчонка произносила стишки зычно, бойко, словно с детства на рынке торговала.
Рурык поморщился, услышав дурную поэзию, но продолжил наблюдение, отметив талант девчонки. Паршивка, конечно, что кошелек украла, но хороша. И ведь как точно рассчитала с речевками: чем бездарнее и похабнее творчество, тем охотнее оно нравится безграмотному народу.
Люди останавливались, ухмылялись рифмам "понос-невроз", с сомнением вертели в руках настойки, но покупать лекарство не торопились.
Как только вокруг продавщицы собралось достаточное количество покупателей, в дело вступил ее дружек - герк. Он подошел к девице вразвалочку, нагло отпихнув тощего зеваку. Что любопытно - агрессивный напарник, еще утром имевший обе руки, неожиданно стал калекой. Правая была на месте, а вот левая по локоть отсутствовала. Лишь конец серой рубашки тугим узлом скрывал изуродованное предплечье.
Становилось все интереснее. Рурык любовался сценкой, гадая, какую развязку выберут коллеги по цеху.
Меж тем герк отлично исполнял свою роль. Встал возле импровизированного прилавка, схватил первый попавшийся бутылек, взболтнул жидкость и придирчиво осмотрел ее на свет.
Торговка при виде калеки будто стала меньше ростом. Испугалась, сгорбилась, сжалась.
"Ну, теперь жди драки", - обронили в толпе.
- Туфта поди?! - грозно спросил герк, поднес пузырек к носу и огромными ноздрями втянул запах.
Стоявшие неподалеку субтильного вида девицы спешно удалились. На их место подтянулись несколько мужчин, наблюдавших за происходящим с живым интересом.
Отчего-то никто не пожалел девицу, хотя все понимали, каким будет финал. Наоборот, кое-кто даже подзуживал герка:
- Точно, туфта это все! Надувательство!
- Что вы! Денея свидетель, - лепетала продавщица, - сколько лет пользуюсь и бед не знаю. Прадед мой изобрел. Всю родню на ноги поставил, пол округи к нему лечиться приходило. Я прям по его рецептам, все в точности.
- Рассказывай! Так тебе и поверили! - кричали с задних рядов.
- Гнать таких обманщиц из города! - вторили с передних.
- Я не вру! - девчонка готова была разреветься. - У брата гангрена на ноге образовалась. Отрезать хотели. Стали компрессы прикладывать - недели не прошло, как все зажило.
- Так уж гангрену вылечило, - насмешливо протянул герк. - Поди, обычной воды налила, химией какой подкрасила и голову честным людям морочишь.
Толпа все прибывала и прибывала. Народ, устав слушать нудную лекцию о кораблестроении, с азартом переключился на разворачивающуюся драму.
Все ждали, как герк расправится с наглой торговкой.
А девица продолжала стоять на своем.
- Ну правда. Лекарство очень хорошее, - жалобно говорила она, прижимая пузырек к груди точно ребенка.
- Так уж и хорошее? - продолжал издеваться герк.
- От всех болезней помогает.
- Прям так и от всех? Может, тогда и руку мою заново отрастит? - герк потряс обрубком перед торговкой.
Толпа одобрительно загудела.
Ни один зритель не верит, что настойка может вернуть потерянную конечность. Будто хищники зрители смотрели, как могучий герк берет бутылек и медленно выдергивает пробку. Как подозрительно нюхает жидкость и оповещает толпу:
- Хвоей воняет.
- Давай! Пробуй! - подбадривают зеваки.
Все они ждут кульминации: когда герк набросится на обманщицу и сровняет с землей.
Грозный покупатель щедро выливает жидкость на свой обрубок, и вдруг пар, шипение, треск! Народ ахает в изумлении. И о чудо! У герка появляется рука!
Никто не ожидал подобной развязки. Герк и вовсе хлопал глазами и беззвучно раскрывал рот, не в силах произнести ни звука. Только щупал руку, щипал ее, гладил. Никак не мог поверить, что вот она - настоящая, появилась.
- Почем? - наконец вымолвил он. - Беру. Все беру!
- Эй! Куда? - загомонила баба. - Я тоже покупаю! Ишь чего удумал! Все ему подавай. Ты руку вылечил - иди, гуляй. Дай мне, деточка, пять флакончиков.
Что тут началось! Народ, минуту назад готовый порвать продавщицу на клочки, теперь наседал, желая купить товар. Они совали ей под нос мешочки с алынами, требовали, угрожали, молили.
"Моя дочь смертельно больна!", "Мне жить осталось не больше недели!", "Вы обязаны мне помочь!".
- Не больше двух пузырьков в одни руки! - деловито руководила осмелевшая продавщица. - В очередь, в очередь! Не толпитесь!
Лекарство расходилось с молниеносной скоростью. Раскладной столик стремительно пустел, а карманы девчушки все больше оттягивались под весом монет.
И все бы ничего, если бы какой-то излишне внимательный горожанин в очках не подошел к излечившемуся герку.
- А что это у вас, гражданин, пыльца какая-то странная на одежде? - дотошно гнусавил он, осматривая рубашку больного.
- Папаша! Что ты ко мне пристал? Не досуг мне с тобой общаться! - хамовито отвечал герк, не зная, как отвязаться от незнакомца.
- Будто морок накладывали, а теперь смыли, - гнул свою линию въедливый мужичок.
- У-у я тебе щаз! - замахнулся герк, но горожанин увернулся и отскочил в сторону. А затем выхватил у кого-то из рук пузырек и, не слушая возражений, вылил содержимое себе на ладонь. Принюхался, попробовал на вкус.
- Граждане! Друзья! - завопил он. - Нас обманули! Это всего лишь вода! Герк - ее пособник! Они сговорились!
Толпа издала рассерженный рев.
Парочка, догадавшись, что сейчас будут бить, бросила нераспроданный товар и дала стрекача.
Покупатели помчались за ними, требуя вернуть деньги.
Рурык не отставал: ему не меньше прочих хотелось забрать назад свой кошелек.
Однако ж, стоило обманщикам забежать в невзрачный бар, как преследователи дружно выдали вздох разочарования, крикнули пару-тройку бранных слов и разошлись.
Рурык тоже остановился. С недоверием оглядел бар: одноэтажное неприметное заведение, теснившееся в полуподвальном помещении жилого дома. Надпись над входом гласила "У Кэга". Заляпанные окна, раскрошившиеся ступеньки, замызганные стены. Бар явно не был рассчитан на широкую публику и держался на плаву исключительно за счет постоянных клиентов. Но почему у горожан один вид питейной напрочь отбил желание мести?
- Чего остановились-то? - спросил Рурык у того самого занудного горожанина, обнаружившего подвох.
- А смысл? - меланхолично отозвался тот, вертя в руках пустой бутылек.
Объяснил Рурыку, что у владельца бара, Кэга, есть одно железное правило - никаких потасовок в стенах заведения. Всех, кто вздумает устроить бучу, Кэг лично взгревает так, что драчуны потом еще долго не горят желанием распускать руки. Поэтому местные прощелыги обожают пережидать неприятности в питейной. Для особых клиентов есть специальные номера, где гости могут жить, сколько им вздумается. Стоит такое удовольствие не дешево, но когда тебя разыскивает полиция или мафия, на что только не пойдешь.
На логичный вопрос Рурыка: "Что может сделать один единственный Кэг против толпы вооруженных бандитов?" - очкастый мужичок хмуро ответил, что, во-первых, владелец и сам не дурак подраться, а, во-вторых, имеет дружбу и с полицией, и с мафией. К тому же, у беглецов рано или поздно заканчиваются деньги, а вместе с этим и защита в стенах Кэга. Так что зачастую в баре скрываются мелкие воришки, которым надо лишь выиграть немного времени. Толпа не станет околачиваться возле бара до самого вечера. Не стоят потраченные деньги таких сил. Этим мошенники и пользуются.
Несмотря на заверения прохожего, что в бар лучше не соваться, Рурык зашел внутрь.
Полутемное помещение встретило спертым пивным запахом, смолкнувшими разговорами и шестью парами настороженных глаз. Четыре мужичка сидели почти у самого входа, за круглым столом и, судя по виду, с самого утра цедили пиво. Талантливая парочка укрылась возле бара, в уголке.
- Кэ-э-эг! - позвала девица, опознав Рурыка и не отводя от него взгляда.
Из подсобки вышел хозяин бара, вытирая полотенцем огромные лапы. Рост он имел поистине впечатляющий: метра под два. Казалось, что Кэга вытесали из скалы, грубыми размашистыми движениями, не тратя время на изящество и плавные формы. Голова его выглядела непропорционально маленькой - лысая, с оттопыренными ушами. Отсутствие волос с лихвой компенсировали брови, нависавшие угрюмыми дугами. Кэг двигался грузно, точно медведь.
- На драки - запрет! - пробасил он и перекинул белую тряпку на плечо.
Ладонями оперся на барную стойку, показывая, что гостю здесь не рады.
- Ну что вы, - расплылся в улыбке Рурык. - Какие драки? Наоборот, я хотел предложить им работу, - и уже обращаясь к парочке. - Я видел ваше представление на площади и надо сказать, поражен.
Савениец, не ожидая приглашения, подсел к лицедеям за угловой столик. Кэг, поняв, что гость не намерен бузить, пожал плечами и ушел обратно в подсобку.
- Работу? - недоверчиво переспросила девчонка.
- Я заметил потенциал, - Рурык вальяжно развалился на стуле, поглядывая на ребят с тем превосходством, с каким владелец завода смотрит на рабочего. - Умеете вживаться в образы. Вот с идеями у вас пока туго. Непродуманно действуете.
- Че это непродуманно?! - взъелся герк, но девчонка положила руку ему на плечо и крепыш моментально успокоился. Только угрюмо засопел, недобро поглядывая на незнакомца.
Стало окончательно ясно, кто был лидером в этой паре.
- Возможно, вы правы, - мягко улыбнулась девица.
"Молодец. Умеет признавать ошибки. Я думал, она глупее, - отметил про себя Рурык. - А вот парень ее дурак-дураком. Похоже, он больше для защиты. Кулачищи у этого герка будь здоров".
- Но с чего нам работать на тебя? У нас и так все нормально,- девчонка перестала бояться и тоже расслабленно откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.
- Бегство от разъяренной толпы - это "все нормально"? - работодатель усмехнулся. - И ради чего? Сколько вы наторговали? Алынов пятьдесят?
Девушка поразилась точности Рурыка. За лекарство она выручила сорок девять алынов.
- Глобальнее надо мыслить! Глобальнее! У вас нет полета фантазии, вы зажаты рамками условностей. С вашим талантом вы могли бы зарабатывать по десять-двадцать тысяч. В день! - веско прибавил аферист.
Герк утер пот со лба. Ему было некомфортно от названной суммы. Он и денег-то таких никогда не держал. И все, что сейчас говорил незнакомец, казалось ему дикостью. Куда глобальнее? И так действуют масштабно, такие номера проворачивают. Разве ж можно еще лучше?
Да и подозрительным казался этот тип. Конечно, утром они хорошо на нем разжились. Даже не ожидали, что у такого оборванца окажется столь крупная сумма. Но все ж таки не было к нему доверия.
А вот девица не спешила судить по одежде. Она внимательно слушала Рурыка.
- Вы работаете не с той аудиторией, - продолжал савениец. - Невозможно стать богатым, если обитать в кругу нищих. На чем вы сколотите капитал? Что может дать вам человек, у которого и так ничего нет? Вам жизни не хватит, чтобы разбогатеть. А ведь всего-то надо оторвать взгляд от привычного мира и перевести его выше, туда, где крутятся настоящие деньги. Где вы сможете за те же представления зарабатывать в сотни раз больше.
Герк окончательно перестал понимать, куда клонит незнакомец. Зато в глазах девушки разгорался интерес.
- И дорогие мои, ну кто так работает? - с упреком вещал оратор. - Разве можно столь откровенно нарываться на встречу с полицией? У вас даже маскировки никакой. Вот тебя, - савениец кивнул в сторону девчонки, - я сразу опознал по голубому платью. Приметная одежда нужна лишь для того, чтобы отвлекать внимание от внешности. И годится она не более чем на один раз. После от нее надо избавляться. Без сожаления.
Герк хотел было возмутиться, мол, что это за птица такая выискалась? Пришел, советы раздает, указывает, что делать.
Если уж совсем на чистоту, у герка буквально руки чесались - так хотелось разобраться с этим типом. И только запрет на драки заставлял агрессора вести себя смирно.
Однако ж его напарница не только не поставила зазнавшегося паренька на место, но и неожиданно стала ему поддакивать!
- Я все понимаю, - говорила она. - Сама сколько раз об этом думала. Стараюсь по мере сил менять гардероб, но это ж никакой выручки не хватит. Все на тряпки и уйдет.
- И эта ваша идея с лекарством, - продолжал Рурык. - В целом неплохо. Но какой смысл работать с магией на магическом континенте? Это как продавать тухлые яйца птицеферме. Подвоха не заметит только слепой, да и сбагрить весьма трудно. Нельзя же действовать так примитивно! Вот скажите, о чем в Иривии сложено немало мифов?
Девушка и герк недоуменно покосились на Рурыка, не понимая, какого ответа он ожидает.
- Даю подсказку: что есть в Савении, и чего нет здесь?
- Эм... Оружие? - брякнул герк. - Ну или там девочки. Я слышал в Савении славные девочки. И вино хорошее.
Рурык закатил глаза: герк определенно выступал в роли тупой физической силы. На большее он не годился. А вот девчонка снова показала себя молодцом. О правильном ответе она так и не догадалась, но ей хватило ума не болтать глупостей.
- Я говорю о технологиях!
- А-а, - понимающе протянула девица.
На лице ее дружка такого озарения не проступило.
- Все знают, что Савения развивается по пути техногенного прогресса, выступающего альтернативой магическому, - пояснял аферист. - Но иривийцы имеют об этом весьма туманное представление. Так зачем продавать людям магию, в которой они специалисты, когда можно познакомить их с техникой?
- Видимо, план у тебя уже есть, - констатировала девушка. - А мы-то тебе зачем?
- Почему нет? - включил дурочка Рурык. - Одному, знаете ли, весьма скучно работать. Не с кем словом переброситься. К тому же вы хорошо знаете город, да и помощь лишней не бывает.
- Это да, - протянул герк, сочтя аргументы вполне годными.
В отличие от напарника, девушка сообразила, что работодатель не хочет раскрывать карты, но настаивать не стала. Решила разобраться по ходу дела, когда незнакомец доверит суть идеи. Отказаться можно всегда, а толковые задумки дорогого стоят.
- Так что? Готовы поработать? - с задором произнес Рурык. - Со мной вас ждет высший свет Канзы и сбережения богачей-толстосумов!
- Мы можем переговорить с моим компаньоном? - обольстительно улыбнулась барышня, и работодатель незамедлительно встал из-за стола и отошел в дальний край бара.
Рурык делал вид, что интересуется безвкусной гравюрой, висевшей в потрескавшейся раме, тогда как краем глаза поглядывал то на девчонку, то на герка.
Парочка жарко спорила. Герк явно не был в восторге от савенийца, зато девица сразу оценила открывающиеся возможности и теперь убеждала напарника довериться незнакомцу.
"А все ж таки хороша, паршивка", - думал Рурык.
Не то, чтобы у афериста остались романтические планы. Они испарились вместе с похищенным кошельком. Но не признать достоинств барышни он не мог.
Закончив совещаться, девица объявила о согласии работать с Рурыком. Впрочем, савениец и не ожидал иного ответа.
- А вот деньги придется вернуть, - твердо произнес он. - Я их честно заработал... Ну-ну, не куситесь, ребята, - весело протянул Рурык, забирая из рук девицы кошелек, - Вы же не думали, что я забуду о долге? Ничего. Это жалкие гроши. Вместе мы заработаем в разы больше.
В этот момент к столику подошел Кэг. Перед ребятами он поставил по кружке светлого пива. Третью хозяин держал в руке, выжидающе поглядывая на гостя.