Валя Янко : другие произведения.

"Рожденные счастливыми" Часть 1 "Рожденные гениями" Главы 1-27

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 1
  
  
  Воскресное утро выдалось пасмурным. Я лежал на широченной кровати с закрытыми глазами и в который раз силился заснуть. Совсем рядом, откровенно посапывая и, время от времени вращаясь на все стороны, безмятежно спал мой трехлетний сыночек Санька. С ним рядышком на неимоверно малом пространстве нашей огромной кровати примостилась моя жена Люда, которая спала по-особому тихонько, как бы боясь своим неосторожным движением или даже дыханием нас разбудить.
  Не выдержав неопределенности со сном, я тихонько сполз с кровати, стараясь никого не разбудить, и вышел, потягиваясь в соседнюю комнату в надежде, примостившись в кабинете на небольшом диванчике калачиком еще сладко подремать.
  Оказалось, что известная от зарождения поза 'калачик', довольно успешно способствует дреме. В сладкой истоме я потихоньку начал засыпать, а перед глазами, со скрипом открывается огромная дверь, а за ней радостные и счастливые лица знакомых и незнакомых мне людей....
  
  Звонок!!! Еще звонок!
  Вскочив с диванчика, я кинулся к телефону. Только бы успеть схватить трубку, чтобы прекратился этот оглушающий звон способный разбудить Саньку.
  - Алло, я Вас слушаю, - автоматически приглушенно вымолвил я.
  - Коля это ты? - на другом конце в трубке, тихо и тревожно отозвался очень знакомый мне женский голос.
  'Стоп, это же...' - подумал я.
  - Коля, это я - Таня, - голос в трубке подтвердил мою догадку.
   Звонила из почти забытого мною прошлого моя первая жена....
   - Да, да. Я тебя узнал. У тебя что-то случилось? - растерянно спросил я.
  - Коля, наша Аня пропала... - голос в трубке поник.
  - Как пропала?! Она же еще... уже не ребенок, - выпалил я, вспомнив, что нашей дочери совсем недавно исполнилось семнадцать.
  - Ой, Коль, я не знаю. Я ничего не могу понять! Три дня назад она как обычно с утра ушла на подготовительные курсы для поступления в университет, и вот ее нет. Я пришла с работы, а у нее на столе короткая записка: 'Мамочка я очень скоро и успешно вернусь. Ни о чем не переживай и ни куда не обращайся - так надо. Я дам о себе знать, как только устроюсь. Твоя Аннушка'. Откуда вернусь? Куда устроюсь? А главное когда? - спрашивала меня Татьяна о том, чего она и сама не могла сообразить.
  - Аня, что собиралась куда-то поехать? - несуразно спросил я.
  - Нет, нет. В том-то и дело, что ни о какой поездке речи не было вообще. Месяц до вступительных экзаменов в университет. Какая может быть поездка? И куда? - снова спросила Татьяна в недоумении.
  - Стоп. Может, ей не нравится ваш университет и ей захотелось в столицу? Здесь и университетов побольше и учеба престижней. Аня ничего в последнее время не говорила об этом? - единственное, о чем нашелся спросить я.
  - Вот и мне пришла эта мысль. Я вчера вечером отыскала в справочнике Гошкин домашний телефон в надежде, что ты продолжаешь с ним дружить. Слава богу, Галина Павловна, его мама, дала мне его мобильный и я у него узнала твой домашний телефон. Звонила вчера до одиннадцати вечера, но никто не брал трубку. Еле дотерпела до утра, чего только не передумала, но так и не сообразила куда Аня могла уехать? Вот подумала: может, к тебе рванула. Последнее время она как-то все больше спрашивала что ты? Да как ты? Я стояла на своем. Расстались, значит, расстались. И у тебя своя жизнь, и у нас своя. Тем более что толком и сама не знала до разговора с Гошей, что да как? Вот и решила, может, Анечка к тебе поехала, но слышу, что нет, - растерянно и грустно произнесла она.
  - Подожди, не отчаивайся. Может, у нее в столице еще кто-нибудь есть знакомый, и она еще ко мне не дошла. Может, устроилась в гостинице и меня разыскивает. Может... - не успел договорить я, но Татьяна меня прервала.
  - Коль, какая гостиница? Я и на дорогу не знаю, где она деньги взяла. Живем то с копейки. Я одна работаю. С зарплатой проблемы: то дают, то задерживают, по-разному. На жизнь только и хватает. Ой, прости.... С гостиницей вряд ли, а что касается знакомых и друзей, так вроде всех перебрала, ... нет таких, - сказала Таня, невольно напомнив мне о больном.
   'А ведь действительно за эти прошедшие годы я так и не удосужился узнать, как им живется,' - подумал - ' договор договором, а жизнь есть жизнь и мое участие не было бы лишним. Эх!' - и почесал в затылке я.
  - Тань, а, может быть, какое-нибудь сердечное увлечение... Я ведь тоже когда-то тебя увез на север без оглядки на твоих родителей и они, наверное, также сходили с ума пока мы не открылись? Может, нашелся такой же и увлек Аннушку? - вспомнил я свой 'подвиг' двадцатилетней давности.
  - Нет, Николай. Ее первая любовь - мальчишка разбился на мотоцикле полтора года назад. Аня очень тяжело пережила утрату и о новом увлечении речи не может быть. Поэтому здесь что-то другое... Она со мной всегда была как с подружкой и делилась, как мне казалось, всем. Правда, последние полгода она часто пропадала в Интернет-клубе, пока не купили в кредит домашний компьютер. После этого практически все вечера Аня просиживала перед ним, с кем-то переписывалась и что-то искала. Но что? Я мало чего понимаю в этом, поэтому и не мешала. Была довольна тем, что это занятие отвлекало ее от случившейся трагедии. Компьютер на месте, но как в нем и что посмотреть я не знаю. Может быть, там причина и подсказка? Я вчера просила соседского парнишку Лешу, чтобы он помог мне. Однако он не смог справиться с паролем, которым закрыт доступ в компьютер. Что думать дальше, и что делать? - Таня немного успокоилась и очень ждала от меня помощи, так как видимо, я был тем единственным человеком, к которому она могла за ней обратиться.
  - Тань, не переживай, все образуется, да и в записке сказано, что она в порядке, - постарался ее успокоить я, - Я думаю, что в ближайшее время Аня отзовется. Тем более, что вы не ссорились, и она тебя очень сильно любит.
  - Ты, Коль, извини, что потревожила. Ведь договарились о том, что разные у нас дороги и если б не Анечка, то не стала бы теребить и искать тебя... - голос ее задрожал, а в мою голову резко ударили короткие гудки.
  Я застыл в оцепенении с трубкой в руке.
  - Коль, случилось чего? - я вздрогнул, услышав Людин голос .
  - Да, Люд, Аня пропала, - еле выдавил я из себя я. Ком застрял в горле и скупая слеза покатилась по моей щеке.... Десять долгих лет я не общался с дочерью, и вот она о себе напомнила.
  Люда обняла мою голову и тихонько промолвила.
  - Надо ехать, Коля ....
  
  
  Глава 2
  
  
   Я уже мчался на предельной скорости по окружной столичной дороге по направлению на юг. В воскресное утро дорога почти свободна от других машин и инспекторов ГАИ. Мой добрый приятель - автогонщик по призванию, однажды подсказал мне, что ехать нужно чуть быстрее комфортного состояния и чуть-чуть медленнее возможностей двигателя. Первое удерживает водителя на адреналине, не позволяя уснуть, а второе оптимизирует движение автомобиля, не перегружая его. Я пользуюсь этим добрым советом вот уже десять лет.
   Дорога - если она без выбоин да колдобин - мой добрый советчик, позволяющий решать самые неразрешимые проблемы ....
  'Анна, Аннушка, Аня', - подумал я. - 'Какая же ты уже взрослая и самостоятельная...'.
  Последний раз практически десять лет назад мы с тобой задорной семилетней девчонкой вот также мчались по крымским серпантинам на только недавно купленном подержанном 'Жигуле'-шестерке, и во все горло, заглушая шум двигателя, пели очень популярную тогда бардовскую песню:
  Нет надежней и прекрасней средства от тревог,
  Чем ночная песня шин.
  Длинной, длинной вереницей стоптанных дорог,
  Штопаем ранения души...
  'М-да, ранения души...' - повторил про себя я. - 'Десять лет как один день. И еще десять лет до, со времени нашего с Таней знакомства ...'
  Пролетела окружная, и я вышел на практически финишную 500 километровую прямую, минув такой 'привлекательный' выездной пост ГАИ. Единственный в своем роде автобан, который много хвалили и столько же ругали, остается великим свершением эпохи предыдущего президента. Он такой же, как и тот - двухполосный, с недоделками, которые болью отдаются и во мне, и в машине.
  ...А ведь действительно десять плюс десять, а вместе двадцать лет с тех пор как, вот также в дороге, в ярко красном 'Икарусе', на одном сиденье оказались двое молодых людей. Я - девятнадцатилетний выпускник техникума, патлатый и в модных клешах, прогуливающий свой месячный отпуск перед поступлением в институт. И она - Татьяна, пятнадцатилетняя совсем юная восторженная девчонка, возвращающаяся от тетки. Рейс был ночной. Я, запыхавшись, вскочил в отъезжающий автобус, и вдруг такой подарок судьбы: единственное незанятое место рядом с ней - мое!
  Всю ночь напролет, не умолкая ни на минуту, я, распушив крылышки, старался произвести впечатление, и, как мне показалось, получилось... Расставаясь ранним утром на небольшой автостанции я только и успел записать ей свой адрес, и с огромным сожалением продолжил свой путь.
  Дорога резко пошла вниз, и обычно здесь притормаживают. Мне наоборот всегда хочется прибавить с тем, чтобы на подъеме взлететь. Хорошо, что распогодилось и в просветах туч стало появляться солнышко. Асфальт просох от утренней пасмурности и мой 'взлет' не был опасен.
  ...Последующие отпускные приключения и события притупили в памяти восторг дорожного знакомства. И вдруг по приезду домой - конверт с незнакомым обратным адресом. От кого? Красивый аккуратный девичий почерк, искренние, трогательные, наивные слова вернули меня на миг на маленькую автостанцию, а дальше... Друзья, экзамены, танцы, ВИА, знакомства, свидания... Закрутилось, завертелось, затуманилось. Вечерний факультет института не спасал меня от службы в армии. И как поется в песне: 'А мы ракетчики, как летчики крылаты' в далеких казахских степях. На сотню километров вокруг ни одного населенного пункта и только суслики да 'степь да степь кругом', хоть волком вой. И это после таких ярких впечатлений! Ни увольнений, ни свиданий. Отпуск как мгновение, а в ящике моего письменного стола конверт, тот конверт, и в памяти - маленькая автостанция. Что ж, лучше позже, чем никогда. Я написал, она ответила...
  'А дорога синею лентою вьется...' Промелькнули бесконечные пригородные села, одна область сменила другую, а затем и третью. Я свернул с автобана на обычную шоссейную дорогу и остановился у совсем обычного придорожного кафе-вагончика с обычно - необычным названием: 'Еда'. 'Еда, так еда', - подумал я и зашел перекусить. Для этого придорожного заведения время было ранним, и девушка-буфетчица сонно поинтересовалась моими съестными намерениями. 'Булка-кофе-молоко', - выпалил я и, сев у окошка, подумал- 'Да пока принесут'.
  ...Она не просто ответила - прислала удивительные фотографии, на которые засматривалась, без преувеличения, вся наша удаленная от цивилизации воинская часть. Да и друзья, встретившие из армии бравого сержанта, ахнули. Да посадили в поезд. Приехал, увидел, поразил и опять... пропал на целый год. Набор все тот же: друзья, танцы, институт, работа, дом. Одним словом - некогда. Эх! А там ждали и очень. Ждали писем и обещанных звонков. Мама и сестра не находили себе места, а мне - некогда. Одна, другая, третья. Третья бросила... Обида жгучая, тоска беспросветная. Сестра, мама... Год прошел - вспомнил. Вспомнил, собрался и поехал увидеть ее горящие глаза. Неужели потухли?! Увидел и ... Самолет, север - романтика, впечатления. Появилась на свет ты, Анечка...
  - Давайте я принесу новый кофе, а то этот совсем остыл, - голос буфетчицы лишь на миг возвратил меня в действительность.
  - Да, остыл... - промямлил в ответ я.
  ...Анечка, ты снова зажгла ее глаза. Она отдала тебе ... свое здоровье и все то, что не захотел получить я. Наша совместная с мамой жизнь напоминала длинную стайерскую дистанцию. Я постоянно пытался догнать и подогреть потерянное чувство и постоянно перегревался сам, упрекая ее в бесчувственности. Тем самым, удаляя, не приблизив. Снова настраивался и снова срывался. Тем более что заочная учеба в торговом институте на берегу Черного моря предоставляла не мало соблазнов и возможностей, о которых, вероятно, твоя мама догадывалась. Впрочем, знала и молчала, а мои восторженные попытки, скорее всего, относила к моему желанию зализать раны...
  Я оставил булку-кофе-молоко нетронутыми и вышел из вагончика. Солнышко окончательно победило тучи и сияло вовсю. Автомобильный кондиционер нагонял прохладу, а дорога наполнилась автомобилями. Обгоняя их один за другим и лавируя между появляющимися ухабами, я продолжил свой путь в размышлениях и надеждах.
  ...Однажды, когда тебе, Аня, было два с половиной года, я ушел с другой женщиной, но, недолго пожив с ней, я очень долго возвращался назад. Мой отец трагически погиб, когда мне исполнилось всего четыре дня. Так и не увидев меня, он только успел произнести маме: 'Береги себя и новорожденного...' Мне, наполовину сироте, сделалось страшно оттого, что я при себе живом тебя оставлю без отца, и я вернулся, вымолив прощение. И снова попытался наверстать упущенное. Твоя мама, мне показалось, начинала в третий раз гореть, а я в третий раз сорвался. Тем более моя новая работа в торговле этому весьма способствовала, и посещение злачных мест стало для меня привычным делом. Мы с мамой все дальше удалялись друг от друга, а, как известно, свято место пустым не бывает. В жизни мамы встретился человек, о существовании которого я узнал последним. Тебе уже было шесть, Анечка, и ты как могла, таила это от меня. Я даже дважды почти откровенно столкнулся с ним, однако совсем не придал этому значения. И только в момент очень жесткой ссоры мама сама сказала о его существовании...
  Миновав участок шоссейной дороги, и снова оказавшись на двухполосной автостраде, я остановился и набрал номер мобильного телефона Гошки:
  - Привет Гоша. Узнал? Это я, Николай, - поприветствовал своего давнего друга я.
  - Я на подъезде и знаю, что ты в курсе. А скажи, Татьяна живет там же, с родителями? - поинтересовался я, так как от Гошки знал о ее незамужестве и самостоятельном воспитании Ани. Гошка действительно был в курсе и, хотя мы общались не часто, а скорее редко, он все-таки знал новый адрес Татьяны. Они жили в областном центре в квартире двоюродной сестры, которая уехала к дочери заграницу. Узнав адрес, и договорившись о встрече с Гошкой, я двинулся преодолевать оставшиеся сто километров.
  ...ШОК! Меня сообщение мамы повергло в шок. Вот тогда и родился этот злополучный договор о разных путях дорожках и о немедленном разводе от и до. Вы, Анечка, вскоре уехали к маминым родителям. Я же остался пока на Крайнем севере, но тоже потом вернулся. Время от времени я через Гошку справлялся и о тебе, и о маме. Но гордыня застилала глаза, и я скрывался за договором, забывая о том, что первопричиной его появления был именно я.
  Я въезжал в знакомый город, а на языке вертелся припев той самой бардовской песни, которую мы с Анечкой пели, перекрикивая мотор:
  Не верь в разлуку старина...
  Нет дороги окончанья - есть ее итог,
  Дороги трудны, но хуже без дорог!
  
  
  Глава 3
  
  
  Я позвонил. Вначале открылась одна внутренняя, а затем и внешняя дверь.
  - Ну, здравствуй, - выдавил я из себя, а на пороге по-домашнему в ситцевом халатике стояла Татьяна, которая тихонько ответила:
   - Здравствуй, Коля, зная тебя, я ни минуты не сомневалась в том, что ты приедешь... Заходи.
  Я преодолел пространство между двумя дверьми и вошел в квартиру, обычную городскую двухкомнатную квартиру постройки 80-х годов теперь уже прошлого тысячелетия.
  'Да уж - подумал я, - как это дико звучит: из прошлого тысячелетия. Это выходит и мы дети прошлого столетия. Гм.'
  - Проходи в зал, - сказала Татьяна и добавила:
  - С дороги, перекусишь, а потом если устал, может отдохнешь.
  - Да нет, не устал, - ответил я, - а вот от чаю, не откажусь.
  Начало разговора было трудным. Я, впрочем, как и Татьяна, старались не смотреть друг на друга. События бурного развода и не менее бурных объяснений оставили свой значимый след и через десятилетие.
  Татьяна вышла на кухню, а я вышел на балкон. С шестого этажа открывался вид на шумевший внизу небольшой базарчик - дань теперь уже новому тысячелетию. Народ сновал между базарными рядами. Некоторые посетители рынка тащили за собой печально известные 'кравчучки.' Южный рынок более темпераментный по сравнению со столичным, и события на нем происходят мгновенно. Вот и сейчас поспорили две соседки за 'межу' и тут же рассмеялись, увидев, как у проходившего мимо мужчины в одном прозрачном пакете носки соседствовали с колбасой, купленной здесь же на рынке.
  Я достал мобильный телефон и набрал домашний номер, пошел гудок...
  - Привет, я на месте, - сказал я далекому и очень родному и любимому человечку. - Все в порядке. Я только зашел.
  Голос в трубке искренне вздохнул, ответил 'Привет', и снова вздохнул.
  - Как вы там? Что делаете? Как Санька? Опять 'дядю' требует? - почти машинально выпалил я, чувствуя неловкость за самостоятельную поездку.
  Даже когда Люда была в положении, мы возили с собой акушерский пакет, не желая расставаться. За наши совместные пять лет почти не было случаев, чтобы я когда-то и куда-то уезжал сам. Это случалось крайне редко, да и то на считанные мной и ею часы.
  - Санька поел обожаемой им яичницы и пока, слава богу, компьютерного 'дядю' не требует. А ходит с голой попой по комнате с машинкой и тараторит 'Папа би-би', не желая одеваться. Ты за нас не переживай. Оденемся, возьмем велосипед и пойдем на улицу. Мы тебя очень ждем, - и голос Люды опять вздохнул.
  - Ну-ну! Выше нос. Я очень скоро буду. Саньку поцелуй и - сказал я, понимая всю тщетность своих утешений - пока. Целую крепко-крепко.
  - Пока, от меня и от Саньки. Мы тебя очень будем ждать. Звони, - попрощалась Люда.
  Я повернулся к балконной двери. За ней сквозь прозрачную штору было видно, как Татьяна накрывает журнальный столик, аккуратно раскладывая чайные чашки и блюдца.
  - Чай, так чай, - просто сказала Татьяна, ставя на стол свежеиспеченный картофельный пирог и наливая кипяток и заварку в чашки.
  Забытый вкус картофельного пирога напомнил мне о том времени, когда такой же пирог готовился к домашним торжествам и обязательно заправлялся соусом моего приготовления. 'Сегодня соуса нет' - подумал я, угадав мысли Татьяны.
  - Что-то новое есть от Ани? - спросил я, снимая неловкость и переводя разговор на интересующую нас обоих тему.
  - Да, ой, совсем забыла, телеграмма. Только перед тобой принесли. - Таня вскочила и выбежала в другую комнату, тут же вернувшись с листочком бумаги.
  'Мама я пока в Москве. Доеду до места сообщу. Не волнуйся и помни: я тебя очень люблю. Аня', - прочитал я в телеграмме и тут же предположил:
  - Может, Аня в Норильск махнула? Она все-таки немножко норильчанка, - я и сам не поверил в несуразность своего предположения.
  - Я тоже об этом думала. Северные знакомые остались, но мы так давно ни с кем не общались. Да и Аня уехала из Норильска совсем маленькой. Первое время еще вспоминала Север, а потом так от случая к случаю - Таня присела в кресло и уставилась на телеграмму.
  - Главное, что она жива и здорова. Знает куда едет и о тебе помнит. Значит, доедет и обязательно сообщит. Нужно набраться терпения и ждать. А пока, покажи мне, - искренне попросил я допивая чай и доедая пирог, - ее последние фотографии, если можно.
  - Ты пройди в ее комнату - предложила Татьяна и добавила с грустью в голосе - Она так о ней мечтала... и уехала! Мы здесь совсем недавно. Аня сдала выпускные экзамены и стала готовиться в педагогический университет. У нее проявились способности к языкам, и мы переехали в Ларисину квартиру. Она у Алены и теперь уже бабушка. Помогает воспитывать внучка, а ключи оставила нам, чтобы присматривали за порядком. Вот так у Ани появилась комната. Она так была ей рада. Тем более что Лариса не возражала против перестановки мебели по-своему, - рассказывала Татьяна, пропуская меня вперед.
   В Аниной комнате напротив дверей находилось окно, занавешенное прозрачной шторой. Свет от окна попадал на огромную фотографию юной девушки.
  Я остолбенел не в силах оторвать взгляда от этой фотографии. В памяти сохранился образ маленькой девчонки, которая восторженно подпевала мне в дороге, а с портрета на меня смотрела прекрасная девушка. Смотрела чистыми искрящимися моими глазами. Я стоял не в силах сойти с места. Сколько извинительных слов пролетело в моей голове, но я так и не нашел нужных.
  'Прости', - подумал я и только теперь заметил, что в комнате нахожусь один. Таня очень аккуратно прикрыла входную дверь. 'Спасибо', мысленно произнес я и сел в рабочее кресло перед письменным столом. Над большой фотографией высилась книжная проволочная полка, уставленная разными книгами и мягкими игрушками. Среди этих игрушек в центре выделялись те..., которые я посылал на протяжении этих десяти лет ко дню Аниного рождения. Я их узнал! Точно! Вот шерстяной барашек, которого я привез из Израиля, а вот забавный Мишка из Страсбурга...
  На письменном столе в левом углу удачно вписался монитор, с ним рядом клавиатура и маленькая этажерка для дисков. Открытая прозрачная пластиковая коробочка от одного из них лежала передо мной на столе. Диска в ней не было. Такое впечатление, что буквально пять минут назад Аня сидела и рассматривала его содержимое. Я взял коробочку в руки и на ее титульной стороне прочел название 'Рожденные Гениями'. 'Странно, - подумал я, - о ком это?' Под столом я обнаружил системный блок и включил его. Пока компьютер готовился к запуску, я внимательно рассмотрел этикетку на коробочке диска. На ней под названием значился какой-то Интернет адрес, и надпись-предостережение об авторских правах. На фоне большого числа портретов известных своей гениальностью людей едва просматривалась надпись курсивом 'Идите с Миром...' 'Куда?' - машинально подумал я и догадался, взглянув на адрес сайта в Интернет. Компьютер загрузился и сразу же выдал запрос на пароль, которого я к великому сожалению не знал, впрочем, как и Татьяна, сообщившая об этом мне в нашем разговоре по телефону. Жаль. Ведь как-то, наверное, можно его найти или 'взломать'? С этой задачею, паролем, мне, конечно, не справиться, но наверняка есть среди Аниных друзей 'спецы'... Осталось только их найти.
  Я сидел за Аничкиным столом и рассматривал этикетку. Внезапно я поймал себя на мысли о том, что все изображенные на ней гении, как мне показалось, были живы и здравствовали в новом третьем тысячелетии. Интересно, почему только реально живущие и нет живших?
  Дверь в комнату тихо открылась и в нее вошла Таня .
  - Вот так же и мы с Лешей уперлись в пароль и ни шагу... - сказала Таня, обратив внимание на экран монитора, настойчиво запрашивающего неизвестный нам пароль.
  - Интересный, наверное, в ней находился диск, - показав Тане коробку, произнес я. - Тебе Аня его не открывала и не показывала?
  - Да нет. Я, правда, и не очень интересуюсь, но, по-моему, до прихода Леши я его на столе не видела. А сегодня после разговора с тобой обратила внимание на то, что коробка открыта, а диска нет? - удивилась Татьяна и развела руками.
   - Может быть, он внутри, - показав на блок, предположил я и развернул двухстороннюю этикетку-вкладыш. На внутренней сторонне вкладыша в готическом стиле в окружении ребусов значился странный на первый взгляд текст. По взгляду Татьяны я понял, что она тоже им заинтересовалась, и я начал читать вслух:
  
  'Рожденные Гениями,
   Солнцем вдохновленные,
   Природой воспроизведенные;
  Чистые - непорочные,
   Духом наделенные,
   Озареньем освященные....
  
   ВАМ - БЛАГАЯ ВЕСТЬ
  
  Человек есть Сын Земной Матери, и от нее Он получает свое тело, тело рожденного рождается из лона его Матери. Он одно с Земной Матерью - Она в Нем, Он в Ней. От Нее Он родился, в Ней Он живет и в Нее Он вернется.
   Его дыхание - это Ее дыхание, Его кровь - это Ее кровь, Его плоть - это Ее плоть.
  Ибо ваш Отец Небесный есть Любовь.
  Ибо ваша Мать Земная есть Любовь.
  Ибо Сын Человеческий есть Любовь.
  
  В сердцах - Ангел Любви,
   В головах - Мудрость Закона,
   В руках - Сила Созидания...
  И пошли Они меж Сынов Человеческих, чтобы принести Свет Мира тем, кто в темноте...
  
   ДА БУДЕТ МИР ВАМ... '
  
  'Интересный, загадочный евангельский текст, но от кого? ' - подумал я и растерянно взглянул на Татьяну.
  Она все также заворожено смотрела на текст, затем тихо произнесла:
  - Это не наше... нет.
  На мой удивленный взгляд, она объяснила:
  - Еще в Норильске я стала Свидетелем Иеговы и с тех пор в меру своих сил проповедую Святое Писание, но там такого нет.
  Я совсем мало знал о Свидетелях, как их называли окружающие, кроме того, что православные их считали вероотступниками и еретиками. Эта неприязнь была настолько велика, что она странным образом передалась и мне - человеку православному, крещенному в зрелом возрасте, но не всегда соблюдающему церковные обряды и каноны. Но каждое утро мы с Людой произносим 'Отче наш', и даже маленький Санька при этом складывает свои крохотные ладошки и в конце молитвы пытается креститься.
   А затем продолжила:
  - Аня также ходила со мной на наши собрания и даже участвовала в библейских представлениях. Она самостоятельно научилась языку глухонемых и помогала им в освоении Святого письма.
  Слова ее звучали настолько естественно и спокойно, что возникший было во мне протест, угас, и я задумался над ею сказанным.
  'Самый страшный суд - незнание. А я ведь действительно абсолютно ничего не знаю о них и Свидетелях, кроме расхожих мыслей об их отчужденности и настойчивых проповедованиях по домам. Точно и к нам приходила пожилая женщина, предлагала почитать какую-то литературу и журнал, по-моему 'Сторожевая башня' называется', вспомнил я. А вслух настороженно спросил:
   - Почему Свидетели ?
  Татьяна, услышав вопрос, очень спокойно ответила:
  - Я постараюсь тебе объяснить, но позже. А пока прими все как есть. Мне кажется, что не Свидетели являются причиной странного поступка Ани, а она сама не может больше сообщить, чем написала.
  Теперь уже Татьяна успокаивала меня:
  - А текст этот и правда очень знакомый и очень необычный. Я покажу его на собрании своему надзирателю.
  - Какому надзирателю? - чуть не подпрыгнул я.
  - Такому, который надзирает за нами, - все также спокойно сказала Таня и добавила, - в свое время были общества, которые презирали за немощными, ты не слышал?
  - Да-да слышал, конечно, в царской России были такие попечительские заведения, но само определение ...? Гм, действительно, может и нелишне, за нами понадзирать, - подытожил я и добавил, - а мне на ваше собрание можно? Послушать.
  Татьяна впервые за время моего пребывания улыбнулась и сказала:
  - Можно, но если не станешь активно нас обращать в свою веру. Я помню как ты, будучи комсоргом, не пускал молодежь освящать пасху в православную церковь. Что-то изменилось?
  - Многое и очень многое..., а пока может, пригласить Лешу - предложил я и снова указал на пароль.
  Татьяна вышла. Я услышал, как закрылась входная дверь, и еще раз попытался вчитаться в содержимое вкладыша этикетки.
  'Рожденные и... воспроизведенные..., чистые и... освященные...,
  ... Пошли Они меж Сынов Человеческих, чтобы принести Свет Мира...
   ДА БУДЕТ МИР ВАМ... '
  Что-то не давало мне покоя, что-то было очень знакомым в этих словах... Но что?
  ...Путники медленно опустились на придорожные камни. Их светлые одежды спасали их от палящего зноя. Лица их были обветренны, а в глазах была непоколебимая решимость достигнуть цели своего путешествия - уединенного пустынного места на берегу мертвого озера... Соленный город...
   Я копался в своей памяти мучительно что-то вспомная, и не заметил, что я уже не один.
  - Вот и Алексей, а это Анин папа, Николай Федорович - представила нас Татьяна.
  Передо мной стоял высокий паренек лет семнадцати с явными признаками начинающейся сутулости. Это косвенно подтверждало его компьютерную зависимость, что в наше время не есть редкость.
  - Привет, - просто сказал я и продолжил: сможешь помочь?
  - Попробую, - скупо ответил Алексей и уселся в освобожденное мной кресло.
  - Желаю удачи. Это для нас крайне важно, - сказал я и добавил: Мы не будем тебе мешать, а ты, если получится, позови.
  Алексей уже был на 'другой планете', удостоив нас с Татьяной лишь кивком головы. Мы тихо вышли из комнаты. А я все также держал в руках вкладыш загадочного диска.
  - Совсем забыл спросить у Алексея о диске, может он сможет что-либо прояснить? - по пути в другую комнату тихо сам у себя спросил я.
  Таня мне ответила:
  - Если этот диск вообще имеет какое- либо значение...
  В голове у меня тут же прозвучало: 'Имеет, имеет. Да еще и какое значение! Если не основное', - но в слух это я повторять не стал, решив дождаться Лешиных результатов.
  В комнате я уселся в кресло. Напротив, через журнальный столик, в такое же кресло опустилась Татьяна, подавая мне фотоальбом с Аниными фотографиями.
  Я трепетно его открыл, и с первой же страницы на меня глянула такая же фотография Ани, как висела в ее комнате, только размерами поменьше. Я стал просматривать фотографии, а Татьяна изредка их комментировала:
  - А это Гришка, друг Миши, погибшего полтора года назад в аварии... Он очень часто к нам заходит.
  Вдруг она оживилась:
  - Слушай, как я сразу не сообразила! Гриша ведь тоже 'компьютерщик', он этому учится в институте. В последнее время они с Аней и ее подружкой Викой, о чем-то оживленно спорили, и даже я кухне слышала, как Аня настойчиво повторяла, что-то вроде 'А я верю...'. Однако я старалась не очень вникать в суть происходящего. Ведь главное было то, что Аня ожила и стала чем-то интересоваться, - как бы оправдываясь, сообщила Татьяна.
  - Ты смотри фото, а я поищу Гришкин или Викин телефон и приглашу их к нам. Действительно, как я раньше не сообразила их позвать? - уже на ходу сама у себя спрашивала Таня.
  Я просматривал фотоснимки и перед глазами нежно возникал образ моей Аннушки. Вот она, наверное, с одноклассниками на природе. Стоп, а здесь они втроем и подпись фломастером 'Неразлучные друзья - есть на белом свете'. А почерк то, как у мамы, можно спутать...
  Татьяна зашла в комнату и, увидев фотографию, воскликнула:
  - Ты их нашел? Здорово! А я уже им позвонила. Они скоро придут. Тебе еще чаю или чего посущественней ? - спросила Таня.
  - Нет, пока только чай... Хотя постой, я хочу выйти к машине. Я бросил ее прямо у подъезда, и она наверняка может кому-то помешать. Я ее переставлю и вернусь, - отложив на время альбом, сказал я, направляясь к выходу.
  Выйдя во двор, я действительно переставил машину на стоянку. А затем у прохожего справился о наличии ближайшего продуктового магазина. Направляясь в него, я по дороге рассматривал все тот же вкладыш, который прихватил с собой. На пороге магазина я почти столкнулся с молодой парой, которая старалась впереди меня проскочить в двери.
  - Ой, откуда это у Вас? - спросила девушка и показала своему спутнику на вкладыш и вдогонку выпалила - Где Вы это нашли?
  Ее парень тоже внимательно посмотрел на вкладыш.
  - Это с Аниного диска... - и, уставившись на меня почти агрессивно, спросил - Вы кто?
  'Господи... - пронеслось у меня в голове, - это же...'
  - Неразлучные друзья есть на белом свете, - вполголоса вспомнил я надпись на фотографии.
  Парень с девушкой удивленно уставились на меня, ожидая объяснений.
  - Ребята, я Анин папа, - пояснил я, выводя их из оцепенения, и добавил:
  - Прошу... - пропуская их первыми в магазин. Их оцепенение проходило очень медленно. Гриша, подталкивая Вику и оглядываясь искоса на меня, двинулся в двери магазина и тут же остановился
  - Стоп. Какой папа? Откуда? У Ани, что был папа? - уставившись на Вику, удивился парень. Она не менее удивленно предположила:
  - Наверное...
  Я тоже не сразу нашелся, что ответить на столь очевидный вопрос и повторил за девушкой:
  - Наверное... - а про себя подумал: 'Действительно, наверное...'
  Вслух же добавил:
  - А вот женщину нужно поскорее выпустить из магазина, иначе она другими словами нам объяснит сущность происхождения детей, - попытался пошутить я и, слегка подтолкнув Гришу, вместе с ними протиснулся в магазин под упорным взглядом случайной покупательницы, которая прошипела : ' Совсем растерялися...'
  Я резко остановился. Ребята, тоже.
  - Случилось чего? - почти одновременно спросили они.
  - Аня пропала! - Так же машинально выпалил я. - Уже четвертый день мама с ума сходит...
  Вика, первой придя в себя и опустив глаза, предположила:
  - Она точно... - и, заглянув Грише в глаза, добавила: - помнишь, они там, в Солнечном городе.
  Гриша растерянно кивнул, пытаясь сообразить, о чем это она говорит, а потом выдавил из себя:
  - Ведь точно, Аня много говорила о каком-то городе Солнца
  - Вы знаете... - теперь уже парень обращался ко мне, - она с кем-то переписывалась из этого города. По-моему, у нее даже был его электронный адрес.
   Сообщение Гриши подстегнуло нас к действию, и мы напрочь забыв о магазине и покупках, двинулись к Анне домой. Лифт поднимался очень медленно, а мы молчали, боясь ошибиться в своей неожиданной догадке.
   Зайдя в прихожую и поприветствовав Татьяну, ребята разделились. Гриша пошел к Алексею взламывать неподдающийся пароль, а Вика вместе со мной и с Татьяной зашла в другую комнату. Мы расселись, слушая Викин рассказ.
   - Вскоре после трагедии с Мишей мы с Аней шли вместе с остановки автобуса, в котором я возвращалась из института, а она из школы. Когда мы проходили рядом с компьютерным клубом, я предложила зайти и проверить мою электронную почту. Я как раз ожидала посланий от Гришки. Аня согласилась, и мы вместе включили 'комок' и я открыла почту. Среди разного рода спама - случайных сообщений, которые я, как правило, и не читаю, Аню привлекло одно краткое сообщение. Я уже точно не помню, но в нем говорилось о каком-то Парадизе и о возможности нахождения в нем. Я то и слово 'парадиз' слышала впервые, а Аня ухватилась за него и попросила открыть текст. В нем только и размещалось предложение зарегистрироваться на таком-то сайте и получить необходимую информацию. Время меня поджимало, и мы ушли.
  Вика перевела дух и продолжила:
  - Каково же было мое удивление, когда примерно две недели спустя в этом клубе я увидела Аню, которая, довольно уверенно себя чувствуя, увлечено что-то рассматривала на мониторе. Но как только я обозвалась, она тут же щелкнула мышкой и свернула картинку. Я лишь успела заметить мигающее название. Это был все тот же Парадиз.
   Я вспомнил, что греческим словом 'парадиз', что в переводе значит Рай, князь Лев Сергеевич Голицын назвал урочище в Крыму под Судаком .
  Таня при слове Рай вздрогнула и насторожилась, затем, увидев, что мы это заметили, пояснила:
  - У нас Свидетелей есть книга 'Ты будешь жить в Раю на земле' и мы верим в то, что рай необходимо строить вначале на земле, а затем уже отправляться в небо... - подытожила она.
   В этот момент в проеме двери показались Гриша с Алексеем и торжественно сообщили о том, что невозможного для них мало и пароль взломан.
   Это сообщение буквально подбросило меня и моих собеседниц с наших мест, и мы вместе с ребятами устремились к монитору. Гриша пощелкал мышкой и показал, что почтовый ящик Ани был заполнен практически до отказа. Причем, как у любого начинающего пользователя, он больше чем на половину был забит случайными сообщениями, которые, видимо, не удалялись со времени регистрации на почтовом сервере.
   Из этого многообразия явно выделялись своей лаконичностью два последних пришедших сообщения. Первое гласило: 'Все готово, ждем не позже воскресенья'. Второе: 'Новый адрес узнаешь по приезду в столицу. Сообщи, я встречу'. Подпись в обоих случаях была 'Петр'.
   Прокопавшись на скорую руку в остальной почте, мы так и не нашли ничего, что хоть как-то приоткрывало тайну местонахождения Ани. Однако многое из того, что было записано требовало дополнительного более внимательного прочтения.
   - Адрес отправителя указывает на то, что его почтовый ящик размещен на российском сервере. Так, что письма, видимо, приходили из России, - сообщил Алексей. И, стараясь подчеркнуть свою информированность, добавил:
  - Это можно уточнить.
   Мама Ани остановила его:
  - Не нужно, Алеша. Телеграмма пришла из Москвы, значит и этот Петр оттуда. Он, вероятно, и встречал Аню, - вздохнула Татьяна.
  - И он, по-видимому, хорошо знает, куда она направляется. - многозначительно резюмировала она.
   'Неужели наивное приключение в Москве? ' - мелькнула у меня мысль, но, увидев, что мои собеседники ее не разделяют, я не стал это озвучивать.
   Алексей оторвался от компьютера и предположил, доставая из бумажного конверта диск, коробка которого лежала на столе:
  - Может разгадка в нем?
   Я действительно увидел картинку на титульной стороне диска, которая повторяла картинку на вкладыше, и спросил у Алексея, что в нем? Алеша пожал плечами и ответил, что это фильм научно-познавательный о кумранской общине под названием 'Эбоним или Ессеи', о способе их неприхотливой жизни и с нашей современностью он никак не связан.
   Теперь уже мой черед наступил удивляться так, как я сразу же вспомнил путников. Я кое-что знал о них - о ессеях и даже пытался сложить об этом собственное представление.
   - Ессеи имеют русское свое название 'Дети Света' и теперь уже покойный, трагически погибший православный священник Александр Мень в своей книге 'На пороге Нового Завета ' посвятил им целую главу. За что, вероятно, и поплатился жизнью так, как тайное, очень тайное, попытался сделать явным.
   - И не только он натерпелся за веру, - сказала Татьяна, явно указывая на Свидетелей.
   - У нас оставалась твоя книга 'Утерянные годы Иисуса' об исканиях Его пути. Я смотрю на полку и ее не вижу. Аня вряд ли могла кому-то дать ее почитать. Она знала, что эта книга твоя и поэтому берегла ее. Вот читала она ее или нет, не знаю, не видела. - Татьяна замолчала и уставилась на книжную полку.
   - Эту книгу я хорошо помню, она не один раз переиздавалась, и в моей теперешней библиотеке она тоже есть. Да и этот фильм необходимо позже посмотреть. А сейчас давайте подытожим то малое, что имеем и знаем об Ане и, пожалуй, начнем с ребят - Гриши и Вики. Вы после того трагического случая стали теми, кто связывал Аню с дорогим, утраченным ею человеком... - приглашая к обсуждению, предложил я.
  - Многого не скажешь. Аня и так не была открытым человеком. А после того случая закрылась совсем и только вот недавно она нам с Гришей начала рассказывать об этом солнечном городе, где по ее глубокому убеждению должны жить все мы. - Вика взглянула на нас всех, как бы ожидая поддержки в ее желании остаться здесь.
  - Аня буквально загоралась от одной только мысли участия в его создании и оказания помощи тем, кто заблуждается в основах его строительства, - продолжила она.
  - Точно-точно. На все мои контраргументы она все время повторяла: 'Я вижу, вижу, а ты нет', - подтвердил Гриша.
  - А что я могу увидеть, когда его нет? - изумился Григорий.
  - Он есть, - очень спокойно сказала Татьяна, - он внутри нас и Аня это хорошо знает. Да видимо этот Петр - каменная глыба, а она по нашей Свидетельской настойчивости решила его переубедить.
  Я был удивлен женской проницательности и такому краткому подведению первых итогов.
  - Необходимо ехать в Россию, в Москву. Где-то там Аня и неизвестный нам Петр. Вот только существует ли способ отыскать владельца электронного ящика? - глядя на Гришу, спросил я.
  Гриша поморщился и ответил, что это практически невозможно, но есть весьма сложные и почти безнадежные варианты. А затем сказал, нас успокаивая:
  - Можно попробовать, - и добавил, глядя на Вику, - у нас досрочно сданная сессия и мы собирались организовать себе приключение. Если мы не окажемся лишними, то готовы мужественно переносить все тяготы и лишения поиска Ани.
  Я согласился на их бескорыстную помощь и вышел на балкон. Вечерело. Заканчивался этот перенасыщенный событиями и встречами день. Я достал мобильник.
  - Алло, ну привет, это опять я. Голос на том конце прямо взвизгнул.
  - Ух, ты! Ты домой?
  Вопрос повис в воздухе, и мне осталось только пошутить:
  - Жарьте цыпочек, я выезжаю не позже десяти.
  - Мы с Санькой будем очень ждать. Лети осторожно и руль не бери на себя, чтобы не взлететь.
  Вернувшись в комнату, я застал только Татьяну, а ребята умчались собираться в дорогу. Алексей вставил диск в коробочку и передал мне.
  В вечерних сумерках на меня смотрели благодарные глаза Татьяны. Они как бы излучали благословение.
  - А в собрание я обязательно тебя свожу, если ты еще не передумал, - сказала она и спросила:
  - Как там Санька? Уже лепечет? А на кого похож, на тебя или на маму?
  - Ты уже знаешь? Здорово! А..., наверное, Гошка рассказал. Лепечет вовсю, а похож на маму. Белобрысый с голубыми глазами. Вот он. - И я показал Тане маленькую фотокарточку, хранящуюся у меня в бумажнике.
  В дверь позвонили. На пороге с дорожной сумкой, стояли ребята. Их глаза искрились.
  - Мы Аню обязательно найдем, - утвердительно заявили они. Мне же осталось добавить:
  - Я буду тебе часто звонить и в этот раз уже не пропаду.
  - Ой, а поесть? Коль, я совсем забыла, - Татьяна кинулась было на кухню. Но я ее остановил:
  - Не суетись, у нас все с собою есть. - Я вспомнил кафе-вагончик с необычным названием 'Еда', в котором так и остались нетронутыми булка-кофе-молоко.
  
  
  Глава 4
  
  
  Словно чья-то сигарета, стоп-сигнал в ночи.
  Кто-то тоже держит путь.
  Незнакомец, незнакомка. 'Здравствуй и прощай!'
  Можно только фарами мигнуть!
  Зазвучала в вечерней мгле такая знакомая нам с Аней песня. Ребята устроились вместе на заднем сиденье, а Татьяна до самого поворота махала рукою нам с балкона шестого этажа.
  
  Ночная дорога наиболее сложная, но и, как по мне, самая удивительная. Яркая полоска света выхватывает из ночи причудливые силуэты. В них подчас легко угадываются сказочные герои моего детства.
  Небольшая остановка в маленьком городке, где я мог долго-долго прожить в приймах, но Крайний Север внес свои коррективы. В этом городке и сегодня продолжает жить мой давний друг Гошка.
  Увиделись, договорились о его приезде в столицу вместе с почти взрослым сыном, и опять в дорогу...
  
  В два конца идут дороги, но себе не ври,
  Нам в обратный путь нельзя.
  Слава богу, мой дружище, есть у нас враги.
  Значит, есть, наверно, и друзья.
  
  Продолжало звучать у меня в ушах, перебивая звук мотора и шин. Ребята уже дремали сзади, а я перебирал в памяти моменты своего возвращения из прошлого.
  Снова кафе-вагончик 'Еда', и снова 'булка-кофе-молоко', но теперь уже в тройном экземпляре. Проглотили мы их мигом и поехали...
  
  То повиснет над мотором малая звезда,
  То на крышу брызнет дождь.
   За тобою остаются два твоих следа,
  Значит, не напрасно ты живешь.
  
  Песня не отпускала меня от воспоминаний об Анечке
  
  Не верь разлукам старина - их круг
  Лишь сон и только.
  Придут другие времена, мой друг,
  Ты верь на столько...
  Нет дороги окончанье - есть ее итог,
  Дороги трудны, но хуже без дорог!
  
  - Привет, а я с гостями. Санька спит? - Спросил я жену, полусонно стоящую на пороге. Время было скорее раннее, чем позднее, поэтому мы благодаря Людочке оперативно рассредоточились по комнатам и улеглись спать.
  Лежа в кровати и прижавшись ко мне Люда полушепотом спросила:
  - Где Аня? Что ты решил?
  Я ответил, уже практически засыпая:
  - Аня в Солнечном городе, а мы туда поедем...
  Люда также тихо добавила:
  - Мы с тобой, папочка, - и Санька в подтверждение этого пошевелился.
  
  В конторе нашей общественной организации было, как в понедельник, тяжело и спокойно. Небольшой штат наших соратников потихоньку раскачивался и готовился к новой неделе. Я прошел в свой кабинет, который делил с моим молодым коллегой, кстати, тоже Николаем, и принялся просматривать почту. Николая на месте не было, но он был где-то поблизости, так как его ноутбук был открыт и включен.
  - Здравствуйте, Николай Федорович! - в кабинет залетел Николай и добавил, - наша Яна зашивается, я ей немного помогаю. Скоро собрание нашего молодежного движения, мы Вас, кстати, и приглашаем!
  Поблагодарив за приглашение, я попросил Николая в поисковиках Интернета найти город в Подмосковье, в названии которого было бы слово 'Солнце'.
  - Готово! - выпалил через несколько минут Николай и добавил, - Солнечногорск!
  - Спасибо! Вот туда, вероятно, сегодня я и поеду, - ответил я и, увидев вопросительные глаза Николая, добавил - а тебе, мой юный друг, придется поруководить. Не отчаивайся, Раиса Борисовна тебе поможет.
   Как по заказу, дверь отворилась и на пороге показалась сама Раиса Борисовна. Она являлась старожилом нашей конторы, и со дня моего приезда в столицу постоянно опекала мою бурную общественную деятельность, работая и секретарем, и бухгалтером, и поваром, и ...
  - Николай Федорович, здравствуйте! Не забудьте у Вас сегодня очень важные встречи... - начала, было она, но я очень аккуратно остановил Раису Борисовну, огорошив ее своим решением.
  - Сегодня встречи не отменяются. Я уезжаю в Россию, а Вы, Раиса Борисовна, их с успехом проведете и определите возможность нашего участия в предложенных проектах.
  И, совсем уж добив обоих, я сказал о том, что ухожу в отпуск за прошедшие пять лет моего без отпускного состояния.
  - Это же насколько!? - в глазах Николая одновременно был испуг и удивление. Раиса Борисовна их усилила, сказав совершенно серьезно:
  - На полгода? Вы что, Николай Федорович, сошли с ума? Неужели что-то с Санькой? - Раиса Борисовна просто обожала и боготворила Саньку и поэтому только мысль о ребенке могла объяснить ей мое сумасшествие. Я действительно последние годы настолько увлечен своей общественной работой, заразив этим моих соратников, что мысль об отпуске выглядела в их глазах кощунственной...
  - Немного сошел, а, в общем, появились семейные обстоятельства, которые требуют моего неопределенного по времени отсутствия. Я думаю, что одним отпуском обойдемся, не нарушая возможность отдохнуть другим. Поэтому, мои соратники, я на связи - звоните, если что. - Закончив свою речь, я закрыл свой старенький портфель и вышел из кабинета. Вдогонку я еще слышал возмущенные слова Раисы Борисовны по поводу каких-то отчетов и уверенно распорядительные слова Николая о том, что он поможет с ними справиться.
  Заехав по дороге на железнодорожный вокзал и купив билеты, я приехал домой. Ребята уже прилично освоились. Вика вместе с Санькой играла в 'дядю' (так малышом называется любая компьютерная игра, при этом он не только страстно 'болеет', но и пытается нажимать нужные и ненужные клавиши), а Гриша засел в кабинете и настойчиво вычислял сервер, на котором располагалась почта неизвестного и таинственного Петра.
  - Сегодня в 19-00 фирменным поездом под звуки 'Славянки' выезжаем в Москву - сказал я и на немой вопрос женушки, добавил - все вместе, а значит с тобой и Санькой.
  - Ура! - воскликнула Люда и расцеловала выбежавшего на шум из комнаты Саньку, который тоже радостно засветился, видя меня. Люда, чуть остыв, добавила:
  - Жаль Артем у бабушки, а то поехали бы действительно все вместе.
  У нас в семье был еще старший сын Люды от первого брака, который на каникулах гостил у бабушки.
  - Не последняя это наша поездка, и она будет сложной, - успокоил я Люду. - Вот когда будем все вместе с Анечкой, вот тогда и рванем в Крым на море. Согласна?
  - Конечно, ты прав, Коль. Зови ребят обедать. А то мы тебя совсем заждались - пригласила жена.
  
  
  Глава 5
  
  
  Фирменный поезд на Москву отправлялся с первого пути. Наш вагон находился в самом центре перрона, и новенький с иголочки китель проводника выделялся на фоне отъезжающих и провожающих. Мы заняли свое купе и расположились в нем. Больше всех радовался Санька, так как это была, возможно, первая его осознанная поездка в поезде.
  - Мама, пой - не уставал повторять он, таким образом сократив слово 'поезд', - папа, пой, - продолжал тараторить Санька.
  Мы все были в весьма возбужденном состоянии, тем более что Грише удалось выяснить местонахождение российского сервера, который располагался также в Подмосковье.
  Перед отъездом я сделал несколько звонков в Москву, где нас не только будут встречать, но и, возможно, обеспечат транспортом для поездки в Солнечногорск.
  Поезд тронулся, за окнами полетели киевские пейзажи, Днепр и пригороды.
  В дверь купе постучали, и на пороге появился известный нам проводник
  - Ваши билетики, пожалуйста, - попросил он и положил на край полки постельные принадлежности, которые по новым правилам уже входили в стоимость билета. Получив билеты, добавил традиционное:
  - Чай, кофе заказывать будете?
  На столе в купе лежал набор сладостей и печенья, с которыми успешно справлялся Санька, поэтому с чаем пришлось согласиться.
  - Чуть позже, - ответил я, понимая, что нам еще предстоит поход на ужин в вагон-ресторан.
  Проводник вежливо улыбнулся и скрылся, а я обратился к Грише:
   - Позволим нашим дамам переодеться, - и подтолкнул его к выходу. Стоя у окна в коридоре, я попросил уточнить его находки относительно сервера.
  - Понимаете, дядь Коль, - к тому времени мы основательно подружились, и я очень редко удостаивался обращению по имени и очеству, - все очень понятно и также непонятно. Юридический адрес фирмы, чей сервер нас интересует, находится в пригороде Москвы Зеленограде, однако он вполне может оказаться 'левым'. Многие, используя некоторое несовершенство сети и оформления необходимых формальностей, скрывают настоящее местонахождение сервера, - предположил Гришка, чем меня, признаться, немало озадачил.
  Увидев это, Гришка добавил:
  - Может быть по-разному. Но я думаю - нам обязательно повезет. Может быть только не сразу, - так своеобразно успокаивая меня.
  - Обязательно повезет! Мы знаем, где и почти знаем кто, - с большой натяжкой подытожил я.
  - Ребята, вторая смена, - произнесла моя жена, пропуская нас в купе для смены костюмов на спортивные принадлежности. Санька уже сидел в колготках и маечке, при этом истинно по-украински развертывал и надкусывал сладости, которые лежали на столе. Мы с Гришкой невольно рассмеялись, памятуя о нашей национальной особенности. Переодевшись, Гриша пошел справиться у проводника о наличии Интернета в поезде, а я открыл книгу Нотовича 'Утерянные годы Иисуса', которая, по всей видимости, сопровождала Аню в ее поездке. Наши молодые спутницы составили компанию Саньке и увлеченно играли с ним в машинки и вертолетики. Вертолеты - последняя привязанность моего сынишки под его собственным названием 'вив'.
  Гриша, вернувшись, сообщил о том, что, оказывается, в поездах оборудованы в вагонах-ресторанах даже бизнес-центры. В них кроме Интернета есть еще и вся необходимая оргтехника.
  Вика тут же вскочила:
  - Я с тобой, - Гриша не стал возражать.
  - Здорово. Будьте там, а мы позже придем и поужинаем, - сказала моя жена.
  Ребята ушли. Люда забавлялась с Санькой, а я все больше погружался в известную мне давно историю позапрошлого тысячелетия, описанную нашим журналистом начала двадцатого века Николаем Нотовичем.
   История, описанная Нотовичем, который с давнего портрета смотрел на меня, увлекла меня еще лет двенадцать назад в Норильске, когда в долгие полярные ночи я засиживался допоздна за письменным столом. К тому времени я был уже посвящен в некоторые труды, которые пытались осветить жизнь величайшего из пророков. На книжной полке стояли прочитанными Книги Андре Ренана 'Жизнь Иисуса', перевод с древнегреческого отца Леонида Лутковского 'Согласования - Жизнь Иисуса Христа', Новая Женевская библия эпохи реформации, ' На пороге Нового Завета' Александра Меня, а также книги Шварца и другие, неоднозначно определяющие прошедшие библейские события. Уже после к этим трудам добавились книги Александра Владимирова о кумранских рукописях и о его взгляде на апостолов, книги Заграевского, Шевченко (современного), Джоэла Кармайкла и совсем новые Бейджента-Ли-Линкольна, Брауна и практически вчера Пауло Коэльо, с которым судьба даже познакомила...
  Вчитаться не получилось, поскольку в дверях купе показался услужливый проводник и громко провозгласил:
  - Кушать подано, Вас ждут в ресторане!
  Я понял, что ребята решили нам сделать сюрприз, поблагодарил проводника, и мы отправились в соседний вагон. Благо, что вагон-ресторан находился рядом.
  Войдя в него, мы действительно увидели накрытый на четырех столик, но ребят за ним не было. За другими столиками уже располагались пассажиры.
  Я усомнился в том, что сервированный столик с надписью 'Заказ' наш и хотел об этом спросить у подходящей к нам девушки-официантки. Она опередила меня и сказала:
  - Садитесь, пожалуйста... Первое будете? Ваши ребята мною предупреждены и сейчас подойдут.
  Только теперь я увидел во второй половине вагона легкую перегородку с надписью 'Бизнес-центр', из-за которой появились Вика и Гриша.
  - Ой, какие вы молодцы, что позаботились, - сказала Людмила, однако ребята настолько были увлечены спором, что ее слов не услышали, сказав почти одновременно, глядя на меня:
  - Хорошо, что Вы здесь!
  - Что-то случилось? - заинтриговано спросил я, пока ребята рассаживались.
  - Первое будете? - уже настойчивей фыркнула официантка.
  - Нет, - видимо за всех сказала моя жена, и мы удовлетворились такой любимой Санькой жаренной картошкой-фри с котлетой. Я заказал себе бутылку безалкогольного пива, а всем разные соки. При этом Саньке - маленький обязательно с трубочкой.
  - Николай Федорович, Николай Федорович! - наперебой заговорили ребята, - тут какая-то тетка возле нас все время крутится, - сказала Вика, а Гриша добавил, - и нагло так в монитор заглядывает.
  - Может она его охраняет и боится, что вы его упрете, - шутя, предположил я. На что Вика тут же возразила:
  - Ага, она не за монитором смотрит, а в монитор. Станет так нагло и смотрит. При этом только в наш.
  А Гриша добавил:
  - За соседним столом двое ребят работают, так она на них ноль внимания.
  Мы с Людой рассмеялись, и она предположила:
  - Точно тетка компьютера не видела, а вы в панику. Одни ребята могут и послать, а вот с девушкой этого не получится.
  Я был полностью на стороне жены и посоветовал ребятам предложить тетке сесть с ними рядом и таким образом удовлетворить свою любознательность.
  - Ага, как только вы зашли, она тут же смылась, - не унималась Вика. - Причем тетка очень странная - рыжая, - добавила она. Мы все дружно расхохотались.
  Картофель был съеден, а сок и пиво выпито. Мы с женой и Санькой вернулись в свой вагон, а ребята снова пошли в бизнес-центр. Видимо, у них что-то получалось, и они хотели сделать мне сюрприз.
  Однако сюрприз ожидал меня в купе, дверь в которое я просил закрыть проводника, и он при мне таки ее закрыл своим ключом. Вот открывать дверь не понадобилось, так как она оказалась не заперта. Жена испугалась не на шутку. Да и я встревожился, зайдя с ней в купе. После тщательной Людиной проверки все наши вещи и вещи ребят оказались на месте. Я уже было, успокоился, и, успокаивая жену, сделал вывод о том, что, видимо, проводник неаккуратно отнесся к нашей просьбе и просто не закрыл дверь. Я сел на полку и протянул руку за книжкой, которая лежала на столике... Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что КНИГИ НЕ БЫЛО!
  Я точно помнил, что, уходя в ресторан, книгу я отложил на столик, но ее не было.
  - Книга! Где книга? - воскликнул я и уставился на жену. Она в недоумении пожала плечами и опять начала проверять вещи, лишь сказав, памятуя о моей рассеянности:
  -Может, ты в ресторане забыл?
  - Да, нет. Наверное... - неуверенно произнес я, и вышел к проводнику справиться о двери.
  Наш проводник, как потом оказалось Павлик, был весьма словоохотлив и услужлив.
  - Чайку желаете? - предупредительно произнес он, увидев меня в проеме своей двери, - сию минуту! И попытался выскочить за кипятком.
  Я остановил его и спросил о том, точно ли он помнит, что закрывал нашу дверь.
  - Точно. Так я мигом, - и снова рванул с места, вытаскивая дверной ключ. Я опять остановил его, сказав, что дверь оказалась открыта.
  Лишь на минуту смутившись, проводник высказал предположение:
  - Говорил: замените ключ, а то он иногда проскальзывает. Эх! Вы простите, пожалуйста, - и, спохватившись, выпалил: - У вас все в порядке? С нами едет милицейская группа если что.
  - 'Если что', - повторил я слова проводника, - у меня пропала книга. И неуверенно добавил:
  - Если я не забыл ее в ресторане.
  Проводник очень обрадовался моему предположению и выпалил:
  - Точно, у Вас что-то было под рукой, когда вы выходили из купе. Я помню, - и, наконец, проскочив мимо меня, умчался, забыв закрыть свою дверь.
  Мне ничего не оставалось, как вернуться обратно в купе. Люда вопросительно взглянула на меня.
  - Вот и проводник утверждает, что книга была со мной, - ответил я на немой вопрос жены.
  В дверном проеме возникла поникшая голова проводника.
  - Книжку, видно, немые забрали или тетка рыжая такая, которая с ними носила газеты. Немые часто в вагоне их таким способом продают'.
  'Снова тетка и снова рыжая' мелькнуло у меня в голове, но я отогнал навязчивое совпадение.
  - Что ж, видимо, им нужнее, - сказал я с досадой и махнул рукой.
  Проводник извиняюще предложил:
  - Я вам чайку бесплатно? А? - И почти без паузы добавил, - А книга найдется обязательно. Немые назад будут идти, я из них ее вытрясу.
  - Вытряхивать не нужно, а спросить не помешает. А от чайку мы не откажемся, тем более бесплатного, - взглянув на жену, подыграл проводнику я.
  Даже маленький Санька обрадовался и начал по-своему повторять: 'Тай-тай'.
  За чаем нас застали ребята, держа в руках листочек с адресом сервера, а также именем и фамилией человека, который его зарегистрировал.
  - Нам было очень трудно, но мы достали, - произнесла победно Вика и взглянула на Гришу.
  - Мы пахали, мы пахали, а ордена и цветы другим достались, - явно заготовленной фразой отозвался он и, улыбнувшись во весь рот, добавил:
  - А рыжая тетка, оказалась из соседнего вагона. Она своему племяннику собирается купить компьютер.
  - Вот поэтому она к нам и присматривалась, а после нашего возвращения мы ей по вашему совету предложили стул, и она очень внимательно смотрела и буквально все записывала, а мы и не мешали, - сказала Вика, а Гришка добавил:
  - Вот только не пойму, адрес-то ей зачем?
  - Наверное, машинально, - предположила Вика, подталкивая Гришку на вторую полку, напротив которой уже умостился я. Люда с Санькой мирно спали внизу.
  Сквозь сон я услышал: 'Ваш паспорт', и сообразил, что мы переезжаем такую глупую границу между одним, по сути, народом.
  'Глупо', - подумал я, засыпая. 'Глупо', - просыпаясь и засыпая вторично, опять подумал я.
  
  
  Глава 6
  
  
  Поезд в Москву прибывал в девять утра по уже совсем забытому московскому времени. Выходя из вагона и прощаясь с проводником, мы с женой были приятно удивлены тем, что в руках он торжественно держал пропавшую книгу Нотовича.
  - Я ж говорил: вытрясу, - победно произнес проводник Павлик и вручил мне книгу. Я искренне поблагодарил, памятуя о том, что и с ней может быть связано местонахождение моей дочурки.
  Мы дружно шли по подземному переходу Киевского вокзала города Москвы, удивляясь тому, что у вагона нас никто не встретил.
  - Здорово, брат! Извини, это - Москва. Пробки... - прозвучало над самым ухом.
  Я поднял голову и увидел Славку Подкидова, моего близкого друга, норильчанина, который вызвался нас встретить и все-таки не обманул. Перезнакомившись, мы двинулись к автомобилю, который ожидал на привокзальной площади.
  - Вот Симка то обрадуется, - держа на руках Саньку, произнес Славка и добавил:
  - Пироги помнишь еще?
  - Помню, конечно, помню, зур-балеш и вак-балеш - ответил я.
  Жена Славы, Сима, очень здорово по каким-то своим особым татарским рецептам готовила такие пироги, что просто объедение. Она даже меня обучила этому.
  Выйдя на площадь, мы сели в машину и двинулись по московским улицам. Ребята впервые приехали в Москву и не отрывали глаз от окон автомобиля.
  Санька тоже вертел головой направо и налево. Ребята от него не отставали... Москва все-таки. Мы с Людой спокойно относились к Москве. Киев для нас был более любимым.
  - То ли мне кажется, но за нами движется одно и тоже маршрутное такси, - уже на Ленинградском шоссе в районе Сходни высказал предположение Слава.
  Я невольно оглянулся назад. Маршрутного такси не было.
  - Тебе показалось, кому мы нужны? - успокоил я его. И добавил, больше для себя самого: - Действительно, кому в Москве мы нужны?.
  Сима стояла на пороге и широко улыбалась. Взгляд ее был устремлен на одного из нас, а именно на Саньку, которого она нянчила совсем маленьким, приезжая со Славой к нам на Новый год.
  - Санечка, какой ты уже большой мальчик, - вместо привычного приветствия вырвалось из ее уст. - Я даже представить не могла, какой ты стал лапочкой, - схватив его на руки, и закружив, говорила Сима.
  Мы стояли у порога и улыбались, понимая всю глубину женских чувств, которые испытывала Сима. У них со Славкой совместных детей не было....
  Слава на правах хозяина предложил пройти в комнату. Мы с шумом и гамом ввалились в их небольшую квартиру, не оставив в прихожей свободного места.
  От предложенного чая и бутербродов мы отказываться не стали и дружно устроились вокруг журнального столика.
  - А это вам пока принесут еду, - входя в комнату с газетой, произнес Славка и тут же добавил, указывая на какую-то заметку, - после твоего звонка я не терял время зря.
  Я уткнулся в заметку в разделе криминальной хроники. И даже не заметил, как я начал ее читать вслух:
  'Работниками следственного отдела прокуратуры города Солнечногорска прекращено резонансное уголовное дело в отношении гражданина Сердцова Петра Михайловича, которое длительное время будоражило общественность города и столицы...
  Сердцов П.М. с помощью сети Интернет знакомился с молодыми девушками из разных регионов России и СНГ и предлагал им престижное занятие в столице с соответствующим последующим заработком. Престижное занятие состояло в том, что молодые особы привлекались как суррогатные матери для состоятельных бездетных семей и по определению Сердцова П.М. должны были родить 'ГЕНИЕВ' от выдающихся деятелей современности в различных сферах культуры, науки, экономики, с которыми Сердцов П.М. предполагал заключить соглашение на бесконтактное использование их мужских гормонов.
  Пять девушек, которые находились в загородном доме, снятом в аренду Сердцовым П.М., не подверглись искусственному оплодотворению, решение о пребывании в этом доме приняли самостоятельно и заявлений в отношении Сердцова П.М. не предоставили.
  Следствием в действиях Сердцова П.М. не установлено нарушений УК Российской Федерации.
   Родителям одной из девушек, подавшим заявлении о пропаже дочери и ее умышленном привлечении к проституции работниками прокуратуры даны соответствующие разъяснения', - такими словами заканчивался репортаж.
  Я сидел обалдевший и смотрел на Славку. Он тоже догадался о ходе моих мыслей, на мгновение задумался, и неожиданно сказал:
  - Я видел этого вундеркинда, его показывали по телику с неделю назад. Слушай! Я даже записал его на видео. Этим делом была обескуражена вся Москва. Там назывались имена самых выдающихся людей, с которыми велись переговоры - вплоть до первых лиц государства. Академики, артисты, певцы, композиторы, политики и потомки знатных родов. Видимо кто-то вложил серьезные бабки в раскрутку этого проекта.
  Я все также удивленно смотрел на Славку и лишь добавил:
  - Он тоже Петр. И также из Москвы...
  - Вот-вот, я думаю, они и дело придумали специально, чтобы как можно больше крутелыков узнало о нем, - резюмировал мой друг, вертя в руках видео кассету.
  - Та самая ..., с сюжетом? - с надеждой спросил я.
   Ребята так же, как и я уставились на экран, на котором пробежала заставка спецвыпуска телепередачи 'Время Ч и Ко'.
  
  
  Глава 7
  
  
  Действие происходило в помещении похожем на тюремную камеру, в которой за столом сидели двое молодых людей примерно одного возраста и беседовали. При этом если для одного, по всей вероятности следователя, обстановка была привычной, то второй - Петр, как я догадался, осторожно осматривался, но при этом вел себя спокойно и пространно отвечал на вопросы первого. Чувствовалось, что он не беспокоится о своей дальнейшей судьбе, а может, она ему просто известна и беспокоится собственно не о чем.
  Диктор безмятежным как всегда голосом сообщил: 'Дело о рождении 'Гениев' раскрыто, но вопросы остаются открытыми и не столько у милиции, сколько у общества'... Далее, включилась оперативная съемка, неведомо как или специально попавшая в руки журналистов.
  - Насколько мне известно, Петр Михайлович, - сказал молодой следователь, - Вы размещали свои объявления в сети Интернет. Какое было содержание объявлений?
  Петр не спешил с ответом. Он внимательно рассматривал следователя, а затем неожиданно спросил в ответ:
  - А вам, Леонид Сергеевич?
   'Видимо встреча со следователем не первая', - промелькнуло у меня в голове. Петр же продолжил свой вопрос.
  - Вам никогда не казалось, что Ваш титанический труд по поимке преступников не имеет созидательного начала, и гениальными с большой натяжкой сыщики выглядят исключительно в книгах Эдгара По, Конан-Дойля, Агаты Кристи и других в полном смысле гениальных писателей прошлых лет? И почему-то современные детективы выглядят однообразно?
  На удивление, следователь не сделал общеизвестного замечания, вроде 'Вопросы здесь задаю я'. В моем представлении это свидетельство того, как значительно повысился образовательный следовательский уровень за счет огромной армии не устроившихся экономистов, финансистов и юристов, которых пачками выпускали наши и российские вузы.
  Следователь также не спешил с ответом, и я успел высказать свое впечатление, сидящим перед экраном, добавив:
  - Видимо, Леонид Сергеевич получил соответствующие инструкции, а запись не случайно попала на телевидение, как отчет о проделанной работе...
  Голос следователя остановил мои размышления:
  - Петр Михайлович, я все известные детективы прочел в детстве. В отрочестве я читал более серьезную философскую литературу, а сейчас в силу обстоятельств почитываю в основном уголовные дела, готовясь к судебным процессам. Преступники также стали не менее образованными и не только в плане криминала. Но вопросы, как Вам, наверное, известно здесь задаю я, - как бы опомнившись заключил Леонид Сергеевич и внимательно посмотрел на подследственного.
  - Простите... Я, как Вы понимаете, у Вас впервые и не надолго, да и с Вашими порядками не очень знаком, - независимо ответил Петр и добавил:
  - Я не буду Вас посвящать в тонкости сети. Я надеюсь, что Вам они известны. В отношении содержания объявлений, то они действительно были необычными. Есть закон жанра и необходимо, чтобы на них обратили внимание лишь те, кого они интересуют. - В словах Петра чувствовались поучительные нотки, которые свойственны педагогам с солидным стажем и новоявленным проповедникам.
  'На роль 'со стажем' он не подходил, поэтому скорее второе...' - пронеслось у меня в голове, а Петр тем временем продолжил:
  - Объявления были разными. Они размещались на разных веб-страницах, но общий их смысл сводился к тому, что молодым девушкам в возрасте до двадцати лет предлагалось престижное занятие с солидным вознаграждением и предварительной подготовкой, - пояснил Петр. И не без гордости добавил:
  - Только за первую неделю на него мы получили сотню откликов, а в дальнейшем этот снежный ком нарастал.
  - И как же вы справлялись с этим снежным комом? Это первое. И второе - в чем именно заключалось престижное занятие? - спросил следователь с легкой иронией.
  Петр, снова выдержав паузу, ответил:
  -В дальнейшем действовала очень сложная система отбора, включающая различные тесты и анкету, которую Вы сейчас держите в руках. А престижность занятия заключалось в том, что оно предполагало тщательную подготовку юной девушки, не познавшей мужчины, к рождению гениального ребенка, - с пафосом закончил он.
  В глазах следователя выразился нескрываемое любопытство, и он быстро спросил:
  - Гения?! Вы планировали выпускать гениев на потоке? Неужели для этого достаточно только тщательной подготовки девственницы? А подготовка отца? И если так, то кто он? Не Вы ли создавали собственный гарем? - слегка запыхавшись, закончил он.
  Петр снова выдержал паузу и также с достоинством и пасторским поучением ответил:
  - Нет не я! Отцами гениев могут быть только ГЕНИИ, живущие среди нас. Их имена известны в России и в мире. Я к таковым пока себя не отношу, а Ваше замечание о гареме весьма снижает эффективность прочитанных Вами философских книг...
  Следователь, не выдержав поучения, рукой остановил Петра и продолжил вопрос:
  - Каким образом рождаются гении общеизвестно, а вот каким образом они зачинаются? Ведь многие гении современности вряд ли бы пошли на аморальный поступок по отношению к собственным женам? Об этом и о моральности я очень многое почерпнул именно из философских книг, которые Вам следовало бы почитать. Я надеюсь у Вас для этого будет достаточно времени. - Стараясь произвести должное впечатление, жестко закончил следователь.
  Петр был невозмутим:
  - Медицинской науке известны многие бесконтактные способы зачатия детей, в том числе с использованием суррогатных матерей. Наш же метод и предполагал искусственное оплодотворение женской яйцеклетки мужским гормоном в естественной среде. Мужские гормоны гениев современности предполагалось получать также естественным донорским путем на принятых сегодня договорных условиях. Причем не всегда предполагающих коммерческую составляющую. С некоторыми из известных гениев уже проведены соответствующие переговоры, а их результаты показывают достаточную заинтересованность гениев в этом, - перевел дух Петр.
  Следователь воспользовался паузой и уточнил:
  - Вы даже можете их назвать? Мне и обществу будет весьма интересно узнать имена сих достойных господ. Или это исключительно коммерческая тайна? - чувствовалось, что невозмутимость Петра раздражает молодого следователя, никак не привыкшего к такому поведению подследственного.
  Петр внимательно посмотрел на своего собеседника укоризненным взглядом и продолжил:
  - Дело в том, Леонид Сергеевич, что существует тривиальная мысль о том, что на детях гениев природа отдыхает. Как показывает практика, а она как известно критерий истины, бытовые условия гениальности одного уменьшают или полностью нивелируют гениальность его потомства, а материальные излишества довершают процесс потери гениальности. Но это замечание вовсе не касается побочных внебрачных детей гениев, которые воспитываются не в семьях гениев. Премудрый Соломон тому хорошее подтверждение - Петр еще раз внимательно посмотрел на своего собеседника.
  Следователь не сразу нашелся и, походив взад вперед по комнате, обратился к Петру:
  - Ну, хорошо, а после их, гениев, рождения, Вы сами их будете доводить до совершенства или до полной гениальности? У Вас достаточно для этого материальных и других условий? Или Вы сторонник аскетического воспитания гениев в детских приютах и интернатах? - обратившись лицом к Петру и уставившись на того, закончил свой вопрос следователь.
  Было видно, что и Петру этот не по годам серьезный жандарм-моралист весьма надоел и он с металлом в голосе, но также невозмутимо, ответил:
  - Коммерциализация общества, а именно ее мужской половины, привела к снижению активности их половых гормонов, следствием чего является прогрессирующее мужское бесплодие, которое не всегда отражается на физиологической функции коитуса. Мужчины-бизнесмены, а впрочем, все те, кто не занимается созидательным трудом, - при этом Петр внимательно посмотрел в глаза следователя, - склонны в бесплодии обвинять женщин, не проходя соответствующих обследований и считая, что механического выражения половой функции достаточно для подтверждения ее способности к деторождению. А вот у Вас дети есть? - откровенно спросил у молодого следователя Петр.
  У следователя после этих слов появилась испарина на лбу, и он растеряно ответил:
  - Я еще не женат, но женщины на меня не жаловались...- и уставился на Петра.
  Петр невозмутимо продолжил:
  - Мой Вам дружеский совет: смените работу на увлекательное созидательное занятие, которое позволит Вам себя реализовать полностью, и я уверен, что даже в весьма почтенном возрасте Вы как библейский Захария будете способны зачать гениальных детей.
  Следователь тихо произнес:
  - Я подумаю..., а Петр продолжил:
  - Семьи таких мужчин требуют потомства, а поиски ими приемных детей среди оставленных малюток в роддомах - игра в рулетку, так как неизвестно какая патология может преследовать младенца. Вот поэтому они готовы нести все необходимые затраты, чтобы снизить риск патологии. Условиями предполагаемых контрактов предусматривается тайна имени матери и отца, а также даются рекомендации по дальнейшему воспитанию Гениев.
  Следователь так и не вышел из растерянного состояния, практически зациклившись на одной мысли, которую тихо озвучил:
  - А кому же ловить преступников? Кому их содержать и перевоспитывать? - спрашивал как бы сам у себя Леонид Сергеевич.
  Петр еще раз внимательно взглянул на следователя и сказал:
  - На мой взгляд, существует только один способ - монастырь. Вериги на ноги, библию в руки, а есть захочешь - работай. Из монастырей не убегали. А уходили, набравшись мудрости. Монах, в отличие от нас, Леонид Сергеевич, живет аскетически. Причем не в миру, поэтому лишен людских слабостей и соблазнов. Да и судебная ошибка не в тюрьме, а в монастыре менее пагубна, а и наоборот может быть полезной...
  - А ловить? - уже машинально выдавил следователь.
  Петр уже снисходительно взглянул на него и пояснил:
  - Вероятно, и ловить не нужно, а необходимо вернуть церковь в лоно государства и исповедаться не реже раза в неделю... Вы не устали? - Спросил Петр у следователя, который на этот вопрос воспрянул и жестко спросил:
  - Откуда ты взялся такой умный?
  Петр все также невозмутимо ответил:
  - Отец мой, Михаил Николаевич Сердцов - потомок знатного дворянского рода, из половцев, выпускник Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, медицинский факультет, психиатрическое отделение, не практикующий, мама - домохозяйка, выпускница университета...
  Следователь прервал Петра, выкрикнув: 'Конвой!'
  Картинка сменилась, и голос диктора сказал: 'Есть мнение о том, что не только благородное воспитание, но и коммерция является источником этого проекта. Среди доноров-отцов, возможно, появятся такие известные фамилии, как Михалков, Абалкин, Велехов, Рогозин, Гайдар, Коэльо, Самаранч, Табаков и многие другие с кем возможно ведутся переговоры. Среди заказчиков также достаточно известные фамилии, связанные с зарубежными футбольными клубами, газовыми консорциумами и нефтедобычей, банками и индустрией развлечений. Из этических соображений редакция не может их назвать поименно, но высказывания фигуранта по этому делу ясно показывают на их лица, не обремененные созидательным трудом...'
  На этом картинка оборвалась, а мы сидели не менее ошеломленные, чем следователь из сюжета. Из оцепенения нас вывел Славка словами:
  - Вот и я, так же сидел одуревший. Даже забыл выключить видео, потом Симке показал.... Следователя этого я уже нашел по своим каналам. Он живет в Солнечногорске и готов встретиться с нами. Я ему перезвонил, пока вы смотрели сюжет, и он нас ждет.
  Отойдя от увиденного и успокоившись, под чай с Симкиным пирогом, мы провели первое московское совещание. Итогом совещания стал план первоочередных действий, согласно которому ребята направлялись по известному им адресу провайдеров на поиски Петра в Зеленограде, а мы со Славкой ехали в Солнечногорск на встречу со следователем.
  Узнав о наших планах, Сима тут же их подкорректировала:
  - Санька и Люда остаются со мной, а вы, друзья, - обращаясь к нам со Славой, добавила она, - можете отправляться.
  - Связь по мобильным, - напоследок сказал я, и мы разъехались в разные стороны.
  
  
  Глава 8
  
  
  - Солнечногорск - маленький подмосковный спальный городок, в котором столица чувствуется только прямым утренним и обратным вечерним наплывом местных жителей в электричках и маршрутках, насчитывающих около 40 тысяч человек, - по моей просьбе начал свой рассказ Слава. - В дневное время районный городок живет тихой спокойной жизнью. Свое название он получил от солнышка, которое каждое утро всходило из-за горы и от обилия куполов церквей его отражающих. Рядом находится Истринское водохранилище, что сделало Солнечногорск привлекательным для столичных знаменитостей. В частности и Алла Борисовна Пугачева живет в нем. Она тебя не интересуют? - спросил Слава улыбнувшись.
  В ответ я сказал:
  - Меня очень интересует Анечка. Среди 40 тысяч жителей отыскать ее все равно, что иголку в стоге сена. Есть одна очень слабая ниточка - ее переписка с Петром, но она очень-очень тоненькая. Позже я и сам понял, насколько она тонка...
   - Я был у Тани, - рассказал я Славке. Он ее хорошо знал еще по Норильску, когда дружил с нами первой своей семьей.
  - Она сейчас одна и очень переживает. Вечером обязательно позвоню и передам привет от тебя. А, может быть, и об Ане чего дознаемся? - вопросительно взглянул я на Славку и продолжил:
  - Твои как? Пишут? Они в Канаде?'
  Славка расцвел:
  - Да ты что! Мы созваниваемся. Этим летом они собираются в Новосибирск, ну и к моей маме заедут. Папы, жаль, уже нет, - на минуту сник он и продолжил:
  - А мы с Симкой обязательно подтянемся. У них с Алькой и с детьми просто мировые отношения. Подруги и все тут.
  Я едва успел произнести слова соболезнования Славке, а мы уже подъезжали к условленному месту нашей встречи со следователем.
  Зайдя в кафе, мы расположились на летней площадке и, заказав кофе и чай, стали ожидать известного нам из сюжета молодого человека.
  - Добрый день, я - Леонид, - неожиданно появившись, представился он.
  Мы поздоровались и представились. Затем я сразу перешел к делу:
  - Леонид, у меня пропала дочь Аня. Она вполне могла оказаться в Вашем городе и если это действительно так, то вполне могла оказаться у Петра, с которым переписывалась и к которому уехала. Мне нужна ваша помощь и, по возможности, ваше время для поиска Анечки, - одним духом выпалил я и уставился на Леонида.
  Он не спешил с ответом, обдумывая его, а затем спокойно объяснил:
  - После известного Вам дела и сюжета, который был продемонстрирован по телевидению для крутых заказчиков этого проекта, - воспоминание которых было крайне неприятно следователю, - я принял решение уйти из милиции и сейчас располагаю свободным временем. Мой рапорт с некоторыми трудностями принят. Когда Вы говорите, она уехала?
  - Да, максимум пять-шесть дней, не больше... Аня очень много говорила о городе Солнца. Найдем, а? - умоляюще произнес я.
  - В нашем городке, я думаю, их быть не может, а вот в Солнцеграде, может, что-либо узнаем.
  - Где? - изумился я, удивленно переводя взгляд со следователя на Славку и обратно.
  - Я и сам узнал о его существовании именно благодаря вашему делу. Солнцеград современный новообразованный городок, выстроенный на деньги норильчан и их комбината, - продолжил рассказ Леонид.
  - Кого?! - еще больше изумился я.
  - Рядом с высотной застройкой в городке располагаются коттеджи новых, особо зажиточных норильчан - руководителей и хозяев комбината. Эта часть Солнцеграда соседствует с Балашихой. Именно там и находится дом, в котором Петр Николаевич совершенствовал девушек и свой проект, - подытожил Леонид. Затем, глядя в мои умоляющие глаза, продолжил:
  - После разговора с Петром, сюжет о котором прошел по экранам, и подставой, в которой я оказался, я распрощался с милицейскими погонами и решил забыть все связанное с этим нелепым делом, - и, взглянув на меня, он, помолчав, добавил:
  - Я вам помогу..., но вот не только вы меня просили помочь в розыске Петра Николаевича...
  Теперь уже вдвоем со Славкой мы уставились на него...
  - Буквально вчера меня пригласили в управление и там, в кабинете начальника некий тип в малиновом пиджачке попробовал мне объяснить необходимость моего участия в его поиске Петра за солидное вознаграждение. Рапорт был подписан, а участвовать в частном розыске не входило в мои планы, поэтому я вежливо отказался.
  - Правильно! - возмущенно перебил его Славка. Я кивнул в знак поддержки и вновь уставился на следователя.
  - Правильно или нет, но мой начальник и этот тип настоятельно требовали, чтобы я подумал, и дали мне два дня для принятия решения, - сказал Леонид. - Только решение я уже принял...
  - Какое? - почти одновременно выпалили мы со Славкой и затаили дыхание в ожидании ответа.
  - Я помогу... вам, - тихо и спокойно ответил Леонид.
  - Спасибо, - с облегчением выдохнул я и спросил:
  - А Солнцеград? Может Аня там?
  - После случившегося, я думаю, ни Петра, ни ее там нет. Иначе бы меня не просили помочь в его розыске, - ответил Леонид и уточнил, - Но завтра с утра мы могли бы туда съездить. Сегодня уже поздно и мы не застанем хозяев особняка, но у меня есть их координаты и я согласую наше завтрашнее его посещение.
  - Действительно, - как бы убеждая меня, подтвердил Славка, - их там, скорее всего, уже нет.
  - Все так быстро получалось и складывалось, что у меня возникла мысль, что стоит только приехать в этот город Солнца и мне навстречу выйдет Аня. Увы... - поникшим голосом резюмировал я.
  - Коль, главное, что ее не украли, что она жива и дает время от времени о себе знать, - успокоил меня Славка. - Ведь ты же ее ищешь, значит все образуется.
  - Я утром к девяти за вами заеду, и вы по дороге в Балашиху подробно мне все расскажите об исчезновении вашей дочери, - поднимаясь, сказал Леонид и попрощался:
  - До встречи.
  Мы тоже встали и попрощались....
  
  
  Глава 9
  
  
  Дома у Славки уже с час нас ожидали ребята.
  - Николай Федорович, мы нашли и фамилию, и адрес и даже домашний телефон родителей Петра, - сообщил Гриша.
  - Самого же Петра в городе нет, - перебивая его, добавила Вика, которой не терпелось первой сообщить о найденном, и продолжила, - Его сотрудники наотрез отказались сообщить, где он. И не сказали нам его мобильный телефон.
  - Мы особенно не стали настаивать, боясь вызвать ненужные подозрения, и решили дождаться Вас, Николай Федорович, - добавил Гриша.
  - Давайте телефон, - попросил я ребят и, получив его, удалился в комнату к Люде и Саньке.
  Санька кинулся ко мне на руки, а Люда осторожно меня спросила:
  - У тебя есть новости об Ане? Надеюсь, хорошие? - И обняла меня, поцеловав так, как только она могла это делать, одновременно успокаивая и будоража.
  - Есть новости и разные, - ответил я, беря в руки Славкин телефон и, успокаивая ее, добавил: - Пока только неплохие. Аня с этим Петром, но вот где? Возможно, где-то рядом, но...
  В трубке зазвучали гудки, и я отвлекся. Наконец приятным женским голосом мне ответили привычное: 'Алло'.
  - Алло, - также привычно ответил я и спросил: - Это квартира Сердцовых?
  В ответ я услышал : - Да... А что? Вы кто? Журналист? - поспешно предположил голос в трубке.
  'Видимо, им от этой братии основательно досталось', - вспоминая о резонансе вокруг дела их сына, подумал я, и твердо ответил:
  - Нет! Я очень хотел бы побеседовать с Вашим сыном. Это крайне важно.
  Не успел договорить я, как на том конце провода меня перебили:
  - Его нет, и скоро не будет, поэтому передайте мне, о чем Вы хотели побеседовать с моим сыном, - предложил мне взволнованный голос матери Петра, который, как мне показалось, я очень давно и уже где-то слышал .
  - Я отец одной из девушек, которая, возможно, приехала к Вашему сыну, - выпалил я, боясь, что на том конце повесят трубку, и добавил: - Мне необходимо уточнить действительно ли это так. И все!
  - Об этом Вам лучше пообщаться с моим мужем, я Вас понимаю, но он больше посвящен в планы сына, поэтому перезвоните, пожалуйста, через час. Он должен вернуться и я ему о Вашем звонке обязательно скажу.
   Я еле успел сказать: 'Спасибо', а в телефоне, послышались короткие гудки...
  
  Расположившись вокруг журнального столика, мы с аппетитом поедали знаменитый результат кулинарного искусства Симы. Разрезанный пирог издавал завораживающий аромат, вызывая аппетитную слюну. Санька, напрыгавшись, заснул и спал, несмотря на всеобщее оживление. Он с детства проводил много времени в различных кампаниях, поэтому спал спокойно. Я с нетерпением посматривал на часы, чтобы повторить свой звонок родителям Петра.
  Выйдя на кухню с трубкой телефона, я набрал необходимый номер. Сзади ко мне тихонько подошла Люда.
  - Добрый день, - едва успел произнести я, как на том конце трубки строгий мужской голос сказал: - Добрый. Я готов в течение часа встретиться с Вами и возможно помочь Вам. Я Вас жду, запишите адрес: улица Крюковская, дом 27, квартира 5. Записали? - уточнил голос и, добавив, - До встречи! - повесил трубку.
  Я застыл с трубкой, так и не успев ни утвердительно ответить, ни вежливо попрощаться.
  - Да, уж ... - промямлил я и, обернувшись к Люде, сказал:
  - Собирайся, поедем, - и прошел в комнату уточнить у Славы нахождение необходимой улицы.
  
  Вместе с Людой мы стояли на пороге квартиры 5, дома 37 по улице Крюковской в Зеленограде. Дверь открылась, и на пороге показался моложавый с проседью мужчина с аккуратно подстриженной аристократической бородкой.
  - Здравствуйте. Проходите, я вас жду, - сказал уверенно хозяин и направился в большую комнату.
  Находясь еще под впечатлением телевизионного сюжета, я все же заметил, что в квартире идет основательный ремонт. Возможно, именно это объясняло отсутствие со стороны хозяина банальных домашних тапочек.
  Комната, в которую мы попали, скорее, напоминала зеркальный мини-зал дворца, так как ее потолок и стены были зеркальными, чем значительно расширяли ее объем. На потолке розетка для люстры была выполнена в виде восьми лучевой зеркальной звезды Купины неопалимой, явленной Моисею из горящего куста. Вся окружающая обстановка была подчеркнуто торжественной и холодно официальной, что настроило меня на лаконичный и предметный разговор.
  - Здравствуйте, - уже в комнате ответил я. Моя жена повторила приветствие.
  Хозяин кивком головы предложил нам сесть в мягкие кожаные кресла и произнес:
  - Я отец Петра, Михаил Николаевич Сердцов, внимательно слушаю вас.
  Слова он произносил отчетливо, поставленным голосом оратора и они вначале настораживали своей официальностью и устанавливаемым расстоянием между нами.
  - Людмила, - представил я жену. - А я - Николай Федорович, - добавил я, привставая и протягивая руку хозяину.
  Он протянул в ответ свою ухоженную мужскую руку, которая лишь слегка пожала мою. В глазах хозяина стоял все тот же вопрос. Мне казалось, он бесконечно мог ожидать ответа. И тут я вспомнил его психиатрическое университетское образование и почувствовал себя на какое-то мгновение тем самым подопытным неврологическим больным.
  Но я вовремя опомнился и просто сказал:
  - У меня пропала старшая дочь Аня, она переписывалась с Вашим сыном и, возможно, сейчас находится вместе с ним. Я очень бы хотел ее увидеть и поговорить.
  Михаил Николаевич, задумавшись и выдержав паузу, которая нам с женой показалась вечной, ответил:
  - Я действительно был посвящен в некоторые планы моего взрослого сына. Он пытался со мной советоваться, но многих его начинаний я не мог принять в принципе. Его первоначальное увлечение компьютерными программами меня тревожило. Он просиживал днями и ночами над написанием программ. Видимо, у него хорошо получалось, так как очень скоро он стал финансово обеспеченным молодым человеком. Но меня тревожило другое. Он погружался в виртуальный мир мнимых впечатлений, и это грозило ему отчуждением от всего окружающего. Я вас не утомляю? - поинтересовался хозяин и, увидев синхронное отрицательное движение наших голов, продолжил: - Год назад, когда, казалось бы, Петр достиг определенного совершенства, он неожиданно разочаровался в мире компьютера. Видимо наступило насыщение характерное любой игре, и он впал в депрессию. Я как мог его успокаивал и настраивал, но он твердил одно и тоже: 'Гениями рождаются, а я не Билл Гейтс'. Так как его финансовое положение позволяло и я был сторонником самостоятельных решений, я предложил ему попытаться поискать себя в другом занятии, которое подобно компьютерам, не оставляло бы времени для хандры.
  Михаил Николаевич замолк, а затем направился на кухню, которая была рядом, со словами:
  - Я сейчас в доме один, поэтому хочу сам предложить вам чай.
  Люда тут же взялась помогать ему, расставляя чашки.
  А он пояснил:
  - Я его сам готовлю из очистительных трав. Моя матушка в этом большой специалист, - голос Михаила Николаевича приобрел бархатный оттенок.
  'Вот откуда очистительные процедуры на даче Солнца', - подумал я.
  Размешав сахар в чашке, хозяин продолжил:
  - Через несколько дней я действительно заметил изменения в поведении Петра. У меня в библиотеке большое количество медицинской литературы и вот именно эти книги стали появляться у него на столе. Я также заметил, что они имели гинекологическую направленность. У нас в отношениях с сыном не принято задавать любопытствующие вопросы, поэтому я ждал. Ждал достаточно долго. Петр - мой приемный сын и он достаточно долго находился под влиянием матери, поэтому в нем превалирует женское восприятие мира. А именно эволюционное. Я ждал результата эволюции от компьютерного специалиста к проявлению других качеств его таланта. Вы чай-то пейте, - обратился он к нам, застывшим от его рассказа.
  Между тем, Михаил Николаевич продолжал:
  - Я дождался. Мой сын Петр посвятил меня в свое занятие, сначала основательно огорошив, напомнив свою фразу о том, что гениями рождаются. Он действительно всерьез занялся репродуктивной функцией человечества. Снова стал просиживать сутками над книгами и интернетовскими сайтами, которые могли ему приоткрыть исследуемую тему. Я вначале был рад, что мой сын в какой-то мере повторяет отца. У меня хорошее базовое медицинское образование, но я предметно не практикую, - объяснил нам хозяин то, что мы знали из сюжета и, подумав, спросил сам у себя:
  - А разве вправе я был его остановить? Нет! Он взрослый, устоявшийся духовно и материально человек, и он был вправе выбирать свое занятие. Гром грянул среди ясного неба, когда к нам домой, явились работники следственных органов и объявили о том, что мой сын арестован по подозрению в принуждении каких-то молодых женщин к проституции. Он уже достаточно долго жил отдельно и я не контролировал его времяпрепровождение, зная, что у него новое увлечение, связанное с медициной и философией. Пробыл он у них в этом 'обезьяннике', кажется, так они сами его называют, недолго. Затем была эта ужасная телепередача, с горилообразным комментатором и его обвинениями в адрес сына и почтенных людей. Журналисты нам с женой не давали проходу. Я сменил телефон и хотел сам на время уехать на дачу, но сын меня опередил, объявив мне, что он уезжает - попутешествовать. Я не стал уточнять как надолго и куда, а только договорился о форме связи с ним, - закончил Михаил Николаевич и посмотрел на нас.
  Во мне боролось сразу несколько чувств, но я высказал главное:
  - Вы не знаете, он путешествует один или... - Михаил Николаевич жестом дал понять, что он готов ответить.
  - Петр в последнюю достаточно длительную и содержательную нашу встречу мне пояснил, что он бы хотел продолжить начатый проект и что у него есть определенные обязательства перед партнерами и заказчиками, - увидев мой гневный взгляд, он также рукой меня остановил.
  - Я понимаю Ваше волнение. Но смею Вас заверить, мой сын Петр хорошо воспитан и не допустит аморального поступка в отношении участниц и участников этого проекта. С ним уехали, приняв решение самостоятельно, девушки, которые теперь уже посвящены в условия эксперимента и один из его сотрудников, - таким же официальным и холодным голосом произнес хозяин.
  Я встал, поднялась и Люда.
  - Если у Вас есть или будет когда-нибудь дочь, Вы иначе посмотрите на 'созидательное' занятие Вашего сына, а пока я прошу Вас об одном: дайте возможность переговорить через него с моей дочерью, которая, я уверен, одна из его участниц эксперимента, - также достаточно жестко сказал я.
  Михаил Николаевич, казалось, не обратил внимания на мою ответную жесткость и достаточно миролюбиво и спокойно сказал:
  - У меня две дочери и я Вас очень хорошо понимаю, но о сыне я буду знать не раньше конца недели, когда согласно договоренности он односторонне выйдет на связь. Потерпите, я уверен с Вашей дочерью все в порядке, если конечно она с ним. Я искренне буду рад Вам помочь. Оставьте номер Вашего мобильного телефона, я обязательно перезвоню Вам, когда переговорю с сыном, - почти дружески закончил разговор хозяин квартиры.
  Меня распирало от злости. Многое я хотел ему от души высказать, но какая-то непреодолимая сила толкала меня к выходу. Я попрощался, оставив свой и жены мобильные телефоны и условившись о ближайшем контакте. И в смятении мы вышли на улицу.
  - Коль мне кажется, что кто-то за нами следит, - поеживаясь, подтвердила, возникшие было и у меня подозрения Люда. Чувство того, что за мной кто-то наблюдает, не покидало меня с момента приезда в этот дом. Я огляделся, вокруг. Никого не было.
  'Странно', - подумал я, и отнеся свои подозрения к замечанию жены, я открыл дверцу такси, но вдруг снова почувствовал как чьи-то глаза настойчиво сверлили меня. Я опять оглянулся и опять никого.
  'Странно', - еще раз подумал я.
  Было совсем темно, когда мы вернулись. Ребята уже спали, а Сима со Славкой дожидались нас на кухне.
  - А теперь всем спать! - скомандовала Сима.
   Включив торшер, я попробовал отвлечься чтением. Вскоре от усталости я прикрыл глаза и не заметил, как задремал. Перед глазами проплывали картинки прошедшего дня в своем необычном переплетении: отец Петра беседовал со следователем о необходимости созидательного труда, в их разговор попеременно вмешивались гении современности, которые давали советы вроде: 'Я бы в гении пошел, пусть меня научат...'. Эта картинка сменилась другой, где я с Людой и Санькой играем в прятки с Яной у нее дома. Они с Санькой разбегались и хлопали в ладоши, а мы с Людой их искали и никак не могли найти. Следующая картинка возвращала меня в киевский офис, где наш бухгалтер и секретарь Раиса Борисовна стояла надо мной и требовала подписать очередной отчет. Я настойчиво отмахивался, но она не унималась и, в конце концов, бросила этот огромный отчет на меня. Я попробовал его сбросить, но он оказался мягким и теплым... Я медленно открыл глаза. Люда нежно накрывала меня одеялом.
  'Спасибо', - промямлил я и отключился.
  
  
  Глава 10
  
  
   Утром по дороге Солнцеград ребята устроились на заднем сиденье, Люда была занята Санькой, а я рассказывал Леониду историю исчезновения Ани.
  Мой рассказ прервал Гришка, воскликнув:
  - Я ее видел! Точно, это она, только волосы другие - черные!
  Я оторопел и спросил:
  - Кого? Аню?!
  Мы дружно уставились на него, а он, глядя на Вику, пояснил:
  - Помнишь, когда мы заходили к Петру в офис, мы на пороге столкнулись с этой странной женщиной. Той самой, которая ехала в поезде.
  - Фу, - вымолвил я и добавил, - Гриш, может, тебе это показалось?
  - Нет-нет. Это точно! - поддержала его Вика, - Я тоже ее видела, но не решилась сказать.
  - Интересно, чего это она за нами увязалась? - не унимался Гришка, - и в поезде следила, и здесь!
  - Я думаю, она еще из Киева к нам прицепилась, вычитала адрес, записала и проследила. Точно она за нами охотится! - полушепотом резюмировала Вика.
  На что мы дружно рассмеялись, а Люда, смеясь и глядя на Вику, добавила:
  - На вас как на беззащитных кроликов... или, - взглянув на Гришу, - тигров.
  Гришка действительно в этот миг был похож на свирепого тигра, готового разорвать странную преследовательницу.
   Мы подъезжали к Балашихе. На дороге большими щитами нас постоянно извещали о приближении Города Солнца. Солнцеград - ультрасовременная новостройка, которая буквально в считанные месяцы благодаря деньгам норильчанам выросла в прекрасном подмосковном уголке.
  Рядом, с городом Солнца расположились загородные коттеджи и деревенские усадьбы. Возле одной из них нас встречали ее хозяева. Худощавый, судя по рукам, видимо, композитор, сидевший за рулем нового 'Форда' и его пухленькая жена, стоящая у ворот.
  - Хорошо, что вы нам перезвонили, а то мы уже собирались в Москву, - опередила мужа его женушка. - Ой, Вы знаете, мы так неосмотрительно поступили, - узнав следователя, выпалила хозяйка дома.
  - Не тараторь, остановил ее хозяин усадьбы, - дай людям осмотреться. Они ведь для этого приехали.
  Он подозвал мужчину средних лет в защитной форме и приказал ему:
  - Покажешь дом и участок, - и, обратившись к жене, коротко бросил: - Поехали.
  Охранник кивком головы пригласил нас пройти за железные ворота.
  Двор и усадьба действительно представляли собой творческую мастерскую, в которой на каждом шагу мы сталкивались с необычными картинками из нашего далекого детства. Начиная с пруда, в котором действительно плавала золотая рыбка, а на берегах стояли причудливая беседка и чудо-печка, продолжая голубятней с воркующими в ней голубями, и заканчивая резными сказочными героями, которые нас повсюду сопровождали, - все здесь напоминало о безоблачном детстве и той поре, когда, мы были по настоящему счастливыми.
   Осмотрев просторный двор, мы направились в дом. В прихожей нас встретила молоденькая девушка.
  - Ой, - при виде следователя воскликнула она и попыталась спрятаться за охранника.
  Мы остановились в недоумении, и только Санька не обратил внимания на наше замешательство, выбежав на средину комнаты. Он восхищенно рассматривал своих старых знакомых из детских сказок.
  Леонид, подойдя к девушке, нарушил общее замешательство.
  - Это Яна. Она одна из тех девушек, кто был здесь с Петром, когда мы их накрыли. - пояснил он.
   Мы молча уставились на Яну, которая, видя это, поспешно заговорила.
  - Я вернулась, и, благодаря Петровичу, устроилась горничной. Только хозяева не знают обо мне, - виновато опустила глаза Яна.
  - Не волнуйся, - успокоил ее Леонид, - мы тебя не выдадим.
  - Яна нашла Петра по объявлению в Интернете три месяца назад. Ее историю я знаю не только по протоколу. Мы беседовали с ней у нас в управлении, но лучше, чем она, - заметив наше внимание, добавил он, - я ее не расскажу.
  Мы прошли и сели к столу. Охранник, убедившись в том, что Яна немного успокоилась, вышел, а Яна сев напротив начала свой рассказ:
  - В нашем захолустном Копейске найти мало-мальски приличную работу практически невозможно. Экономистов и юристов хоть пруд пруди. Вот и я после учебы в школе вначале поступала в Челябинске в университет, но не прошла на бесплатное обучение, а платить моим родителям особо было нечем, да и я не хотела, чтобы они лезли в долги. Вот и вернулась домой. Настойчиво искала работу, чтобы обеспечить себя и свое обучение. Попробовала и парикмахером, и массажисткой, и администратором... Зарплата небольшая, да и платили ее через раз. Короче намаялась, а тут это объявление: 'Престижное занятие, способное обеспечить Вас на всю жизнь'. Я подала свои данные. Мне прислали анкету, которую я заполнила. Одно смущало в ней - это наличие графы о девственности, - перевела дух Яна, ища в нас поддержки. Видимо наше избыточное внимание сковывало ее.
   Я не выдержав паузы, выпалил:
  - Яночка, а ты о новой девушке, которая должна была приехать из Украины, ничего не знаешь?
  - Хорошо-хорошо, - сказала Яна и, не отрываясь глядя на следователя, продолжила, - Через месяц я, оставив родителям записку о том, чтобы не тревожились и не искали меня, отправилась в Москву... А о новой девчонке из Украины очень восторженно рассказывал нам Петр,- Яна поперхнулась и откашлялась.
  - Дело в том, что мы только от следователя,- Яна кивнула в сторону Леонида,- узнали о том, что мы должны родить 'Гениев'. До этого с нами никаких договоров не заключалось. Мы проходили на даче необходимую очистительную процедуру духа и тела. Только после нее Петр предполагал нам сделать какое-то предложение, и от которого мы могли, по его словам, отказаться в случае его непринятия. Чего мы только не передумали. Даже в космос собирались.
  Я аккуратно напомнил:
  - Яна, а что там о девушке из Украины?
  Яна извинительно взглянула на меня и продолжила:
  - Я ее так и не видела. Месяц назад на дачу ворвались милиционеры. Нас допросили всех пятерых, и все пытались выяснить, не занимаемся ли мы на этой даче... простите... проституцией и не сутенер ли Петр. Дико просто, - Яна перевела дух и укоризненно взглянула на Леонида. - Петр был задержан, а нам предложили разъехаться по своим домам и городкам. Нам нечего было сказать плохого о нем, и Петра через несколько дней выпустили. Я очень рассорилась со своими родителями так, как именно они подняли весь этот шум, разыскивая меня. Я чувствовала себя предательницей какого-то очень важного дела.
  - Яночка, и все-таки о той девушке из Украины, - не унимался я.
  - С нами постоянно велись разговоры о просветлении, и вот примерно через полтора месяца моего пребывания на даче Петр сказал о том, что с Украины скоро приедет еще одна девчонка, которая возможно поможет нам в нашем просветлении. Она по его словам самой жизнью подготовлена к предназначенной миссии и будет нам хорошим примером. Мы с любопытством ожидали ее. Вот примерно и все, что я знаю о ней, - ответила Яна на мои настойчивые вопросы.
  Я понимал, что все подтвердились и что девушка из Украины - моя Аня. Я умоляюще посмотрел на Яну и спросил:
  - Как найти Петра?
  Яна ответила:
  - После того как Петр узнал, что мои родители являются источником его неприятностей, он меня отпустил и добавил, что сам меня найдет со временем. Последний раз мы виделись в прошлую субботу, по его виду я поняла, что он куда-то уезжает, так как он очень спешил и на ходу извинился, что не может меня взять с собой в свой новый город Солнца.
  - Куда!? Куда ты сказала? - поднявшись, выкрикнул я.
  Смутившись от моего крика, Яна добавила:
  - В город Солнца, так мы все называли этот наш дом.
  - Аня с ним, с Петром, я уверен, - выпалил я.
  Яна, подумав, согласилась:
  - Может... Может быть. - И, помолчав, она продолжила: - Тех денег, что оставил Петр, было достаточно, чтобы снять комнату. После ссоры родители уехали в Копейск, а я решила вернуться сюда. Тем более что он пообещал меня обязательно найти, когда все уляжется.
  - А Вы папа той девушки с Украины? - спросила Яна, глядя на меня, и добавила с мольбой в голосе:
  - Только не повторяйте ошибок моих родителей и не подключайте к поискам милицию, лучше я Вам сама помогу. - И Яна кивком головы показала на следователя.
  - Яна, я уже не следователь и со вчерашнего дня даже не работник милиции. Я также, как ты пытаюсь помочь Николаю Федоровичу, - в ответ на предупреждение Яны прозвучали слова Леонида.
  - Если не как на следствии, а очень подробно ты расскажешь нам обо всем, то, возможно, мы найдем необходимую зацепку в поисках Ани... - и, помолчав, добавил, - и Петра.
  Яна все же недоверчиво глядя на Леонида и увидев мой кивок головой, продолжила свой рассказ:
  - В последних числах марта я приехала поездом из Челябинска в Москву. Меня встретил сам Петр, я его узнала по фотографии. - Яна полезла в сумочку, доставая аккуратно сложенный листок, на котором был изображен франтоватый парень лет двадцати пяти с темными волосами и выразительными глазами.
  Я взял распечатанную на компьютере фотографию. Мои руки слегка подрагивали.
  - Точно тот, с кассеты, - подытожил я, возвращая Яне распечатку. - Нам показывали передачу.
  - Я видела этот ужас, - Яна поежилась и, аккуратно сложив фото, продолжила рассказ.
  - На меня после моего Копейска произвели очень сильное впечатление и сама встреча, и поездка по Москве, и дача, на которую мы приехали. После нашей хрущевки она казалась мне дворцом. В прихожей нам с Петром навстречу вышли девчонки, с которыми я тут же познакомилась. Они произвели на меня сильное впечатление тем, что внешне были абсолютно спокойны и рады моему приезду. Обстановка в доме - царская, но обслуживали девчата себя сами.
  Первые дни своего пребывания в Городе Солнца я наслаждалась тем комфортом, который свалился мне на голову, так неожиданно и мощно. Меня никто не принуждал ни к каким занятиям. Девчонки, а их было четверо: Наташа из Ставропольского края, Вера из-под Нижнего Новгорода, Ира с Кижей и Света с Камчатки. Мы все были примерно моего возраста 17-18 лет. Графа о девственности видимо была принципиальной для нашего нахождения тут, поэтому мои соседки-затворницы были такими же наивными, впрочем, как и я. - Тут Яна немного смутилась и добавила, - Собственно в этом отношении ничего не изменилось, а и наоборот после своего пребывания, наверное, прибавилось. Петр, не смотря на свою внешнюю заносчивость, оказался классным парнем. К Петру девчонки относились доброжелательно, можно сказать по-приятельски.
  Правда, об одном он предложил договориться сразу, а именно о том, что мое пребывание у него на даче инкогнито и что до времени о нем и о себе я никому не смогу сообщить, разве что через него отправить успокоительное сообщение родителям.
  Мы все внимательно слушали ее рассказ как какую-то сказку. Я пытался найти подвох в сказанном. Однако ее слова действительно были наивны и искренни, а поступки похитителя Петра выглядели необычно порядочными.
  Яна тем временем продолжала:
  - Примерно спустя неделю после приезда меня посвятили в общий план моего совершенствования, которым успешно занимались мои предшественницы. Первое - это телесная и пищевая гигиена, которая заключалась в трехразовом омовении холодной родниковой водой и употреблении исключительно растительной пищи, а также различных травяных настоек, которые девчата сами готовили по предложенным рецептам. Второе - это духовное очищение и насыщение неизвестной мне доселе древней философией, беседы о которой ежедневно утром и вечером проводил с нами Петр.
  Яна неожиданно встала и жестом предложила нам перейти в большую комнату - зал с мягкой мебелью, которая находилась по соседству.
  Выйдя в центр зала, она уже не видела нас, она удалилась в грезы, и только ее голос звучал искренне и проникновенно:
  - Двое: Он и Она, подняв руки, не отрываясь и не жмурясь, смотрели на утреннее солнце, которое наполняло их светом. С далекого неба на них спускался чистый звук божественной мелодии, сквозь который Его голосом звучали слова:
  'Уединитесь...Обновите себя и поститесь... Изгоняйте напасти и устремляйтесь к ангелам Матери Земной...'
  'Устремляйтесь к Ангелу Воздуха лесов и полей....Дайте Ему нежно обнять все ваше тело, сделав глубокий вдох, чтобы Ангел Воздуха проник в вас и изгнал из тела вашего все нечистое...'
  К нам двоим, подходят две девушки и, подняв руки, становятся рядом, устремляя взор свой к солнцу, а небесный голос продолжает...
  'Придающий благоухание Он позволит вам заново родиться и тело ваше наполнится воздухом Матери Земной, а дух ваш дышит истиной Отца Небесного'.
  'Устремляйтесь к Ангелу Воды... Дайте Ему омыть вас, подставив лицо и все ваше тело под небесный дождь, который смоет все нечистое...'
  К нам присоединяются еще две девушки и, также подняв руки, устремляют свой взгляд к солнцу...
  'Придающий родниковую свежесть, Ангел Воды знаменует собой рождение в новую жизнь... И глаза ваши будут впредь видеть, а уши ваши слышать...'
  'И устремитесь к Ангелу Солнечного Света... и дайте Ему обнять все ваше тело...и позвольте Ему проникнуть в вас...и изгонит Он все нечистое в мыслях ваших, подобно тому как тьма ночи исчезает под яркими лучами восходящего солнца... Рождайтесь от Солнца Матери Земной...'
  '...Не разделяйте Ангелов Воздуха, Воды и Солнечного Света - кого земля и небо сделало единым, и пусть они постоянно пребывают в вас...'
  Медленно возвращаясь к нам, Яна открыла глаза, а мы зачаровано смотрели на нее. Знакомое, до боли знакомое, и вечно новое звучало в комнате. Особенно Санька не отрывал взгляда от Яны и тихо повторял новое для всех нас слово:
  - Дюмай, папа. Мама, дюмай...
  
  Я взглянул в окно. Перед глазами возникли очертания этой комнаты, и я предложил Яне продолжить рассказ:
  - Петр ничего вам не говорил о вашем дальнейшем предназначении? А может, вы догадывались? - уточнил я.
  - Конечно же, мы пытались у него выведать, но он ведь не даром носит имя Петр - камень! Сами же мы предполагали, что нас готовят в гувернантки для детей московских богачей. Света как-то высказала опасение, что нас готовят в гейши для продажи за бугор, но мы тут же отбросили ее предположение, так как считали, что в этом случае нас в нашем понимании не тому учат. Я про себя еще думала о том, что нас могут готовить в жены новоявленным нуворишам, но высказать свое предположение побоялась по причине его кажущейся абсурдности, - смущенно перевела дыхание Яна. Затем продолжила свой рассказ.
  - Время текло быстро и практически беззаботно. Одно лишь изредка смущало нас - это полная изоляция и наличие охраны, с которой мы вообще не общались. Продукты и все нам необходимое привозил Петр или наш охранник Петрович, - Яна кивком головы указала на улицу, - Очень молчаливый и сдержанный человек.
  - Яночка, подскажи, как нам его найти? Может, есть какая-то зацепка или контакт? - попросила Люда .
  - Мне родители вчера звонили. С ними разговаривал Петр... Извинялся, - одним духом выпалила Яна, виновато глядя на Люду.
  - Откуда он звонил? Аня с ним? - с ходу спросил я Яну, которая стояла, переминаясь с ноги на ногу.
  - Он разговаривал с мамой, а она толком не могла ничего объяснить. Говорила, что Петр очень вежливо извинялся и пообещал при встрече ей подарить букет каких-то жарков после своей вынужденной отлучки. На нее такое впечатление произвели эти жарки, что она только о них и говорила. Отец ее цветами не балует, разве что на 8 марта и в день рождения, - ответила, как бы извиняясь за маму, Яна.
  - А где они? Может, хоть словом... - не унимался я.
  - Да, когда мама расчувствовалась, Петр сказал ей, что сожалеет о том, что я не с ними и не могу закончить физиологический и духовный очистительный курс, и что на мое место уже приехала другая девочка, - Яна внимательно посмотрела на меня и тихо с сожалением добавила, - наверное, это Ваша Аня?
  Я обхватил голову руками... Яна тихо попыталась успокоить меня:
  - Он - хороший, я знаю, - произнесла она.
  - Может, что-нибудь еще? - спросил я Яну и посмотрел ей в глаза.
  - Нет. Петр сказал, что обязательно перезвонит маме по приезду и вручит эти необычные цветы или эти... растения, - замялась она, вспоминая их название.
  - Жарки, - подсказал ей я и оторопел. Меня вдруг поразила догадка, и я напел вслух: 'Летними ночами снова цветут жарки, милые норильчане - наши земляки'. После чего блуждающим взглядом я посмотрел на Люду. А потом на Яну.
   Все, ничего почти не поняв, уставились на меня. Видимо, мой утренний растрепанный и взволнованный вид, а еще неизвестная песня, их также озадачили.
  Я не мог поверить в свою случайную догадку. Вслух же, как бы рассуждая, произнес:
  - Конец июня и начало июля - время цветения ЖАРКОВ. Только раз в году и только в Заполярье цветут эти удивительные цветы. Они укрывают тундру подобно макам, но рвать их запрещено. Они внесены во всемирную Красную книгу. Я видел это чудо, жарки, в Норильске и больше нигде...
  Я остановился и, посмотрев на Яну, вдруг почти шепотом завопил:
  - Но для этого как минимум туда нужно было улететь! А ты говорила, что он очень спешил в воскресенье. Вероятно в аэропорт...
  - Внуково или Домодедово? - вопросительно взглянул я на следователя.
  - Сейчас все узнаем, - мигом сообразил он и, достав мобильный телефон, вышел в прихожую.
  Через дверь мы слышали, как он с кем-то говорил, но слышно было плохо. Мы сидели молча и ждали...
  Войдя в комнату, Леонид сообщил:
  - Пассажиры с фамилиями Петра и Ани в Норильск не вылетали.
  Яна повернулась и уселась на пол.
  - Мы их найдем обязательно... Ведь Заполярье - не только в Норильске, значит, и жарки там есть, - грустно пролепетала она.
  Меня же не покидала мысль о Норильске, и я сказал:
  - Аня могла надоумить Петра на время скрыться в Норильске. Если самолетом из Москвы, то их могли сразу же вычислить, как это попытался сделать Леонид. Так просто: обратился к дежурному диспетчеру и готово. Они улетели каким-то другим способом, но каким? - задумался я. Но тут меня осенило:
  - Но прилететь то они смогли бы только в 'Алыкель', - увидев удивление в глазах присутствующих, я пояснил, - Так называется местный аэропорт, что в переводе с ненецкого, по-моему, означает 'долина ветров'.
  - Но пока... - я уже держал в руке мобильный телефон. С далекого Таймыра мне ответил мой друг и земляк Валера: 'Привет. Какими путями-дорогами?'
  Я вкратце описал ситуацию и попросил его:
  - Валер, Аня могла улететь в Норильск, узнай, не прилетала ли она в ближайшую неделю, мою фамилию ты не забыл? Только она из Москвы на Норильск не улетала. Я проверил.
  - А на Санкт Петербург? - спросил Валерчик, напомнив о том, что полет мог быть не прямым. - Я уточню по прилету. Не беспокойся. Если только она летела рейсовым самолетом неважно откуда. Я перезвоню через часок на этот номер.
  - Звони на мобильный, он у тебя определился, - ответил я, - Звони, я буду очень ждать.
  Дверь в комнату приоткрылась, и в нее заглянул Петрович.
  - Яна, можно тебя на минутку? - попросил он.
  Яна вышла, а мы молча сидели под впечатлением услышанного и увиденного, пока она не вернулась.
  - Петрович поинтересовался: вас никто еще не сопровождает? А то пока мы беседовали, в усадьбу пыталась зайти какая-то странная женщина, утверждая, что ей очень нужно знать, что вы тут делаете. Она даже Петровичу предлагала заплатить. Вот он ее и выставил... - не успела закончить она, как мы с Гришкой бросились из комнаты.
  Выскочив из дома, за калиткой вдали мы увидели, как мелькнуло, скрываясь за углом, обычное такси...
  Петрович в недоумении стоял позади нас.
  - Вы бы предупредили, я б ее задержал, - извиняясь, сказал он.
  По его описанию это была все та же странная женщина, которая навязчиво преследовала нас из Киева.
  Мы вернулись. Ребята и Люда с Санькой были уже во дворе.
  На их вопросительные взгляды я развел руками.
  - Наваждение какое-то, - и, пожав плечами, добавил, - Будем прощаться?
  Я подошел к Яне.
  - Доченька, если вдруг объявиться или позвонит Петр, дай нам знать. - И, подумав, добавил, - мы ему не причиним зла.
  Яна в ответ кивнула, а затем тихо сказала, убеждая нас и себя:
  - Он хороший, я знаю. Я очень его жду...
  Мы вышли за ворота. Петрович и Яна смотрели нам вслед. Я прикрыл калитку.
  Ребята сели в машину, а ко мне подошел Леонид и спросил:
  - Вы думаете, они в Норильске?
  В этот момент загудел мой мобильный...
  - Да! Валер ты? Скажи, жарки зацвели? - одним духом выпалил я. - Уже два дня как...
  Чуть не выронив трубку, я и быстро добавил:
  - Встречай меня с Людой завтра ближайшим рейсом.
  Я уже хотел выключить телефон, но Валера успел подтвердить мое нарастающее убеждение.
  - Аня прилетела, как я и предполагал, из Санкт-Петербурга вместе с какой-то группой. Я их уже ищу. - И добавил, - прилетай, я встречу.
  - Спасибо, - сказал я, и, глянув на Леонида, попросил, - поехали на аэровокзал.
  Леонид сел за руль со словами: 'Если мое участие будет Вам в помощь я готов отправиться с Вами'.
  Я только кивнул.
  Прощаясь с ребятами, Гришкой и Викой, в аэропорту Внуково, я их искренне попросил: 'Татьяну подбодрите, и по возможности побольше времени будьте с ней. Мы скоро вернемся с Аней'.
  
  
  Глава 11
  
  
  Самолет ТУ-154 набирал высоту. Санька крутился во все стороны у Люды на руках и восторженно повторял: 'Вив, мама, вив'. Это означало самолет. Он все время тыкал пальцем в иллюминатор и громко кричал: 'Во! Во-во!' Люда смотрела на него и пробовала сквозь робость улыбаться, так как совершала первый в своей жизни полет.
  Мы с Леней поглядывали на них и тоже не могли скрыть улыбку. Скрывала только себя женщина в плотно повязанном платке и темных очках, внимательно наблюдавшая за нами с заднего кресла.
  - Видимо не мы одни ищем Петра, - прервал мою идиллию Леонид и глазами указал на двух молодых людей, которые сидели наискосок от нас. - Я их засек еще в аэровокзале, но хотел убедиться. Теперь сомнений нет - это хвост, - тихо закончил он, чтобы не слышала Люда.
  Я покосился на молодых людей, настойчиво увлеченно разгадывающих кроссворд.
  - Заказчики? - спросил Леню я, - или кто другой?
  Леонид не спешил с ответом.
  - Думаю, что это крутые инвесторы проекта. Заказчикам переживать еще рано...
  За мной в моей жизни следили впервые, поэтому я долго не мог свыкнуться с ощущением рыбки на сковородке, но присутствие Леонида как-то успокаивало, имея в виду его недалекое милицейское прошлое.
  - Хотел спросить Вас, - прервал мои размышления Леня, - что знакомого было в словах Яны, когда она вела проповедь?
  В ответ я достал из бокового кармана диск , который я взял у Яны дома. Показал его Леониду, а когда он закончил читать его вкладыш, извлек из своей папки тоненькую брошюру с названием 'Евангелие от Ессеев' и передал ему.
  - Возвратившись, домой от Татьяны, я в своей домашней библиотеке попробовал найти созвучие строкам написанным во вкладыше диска. И нашел, - я открыл закладку и указал на нее Леониду. - Вероятно, проповеди Петра тоже из этого Евангелия.
  Женщина сзади внимательно вслушивалась в наш разговор, осторожно прикрепляя мини-микрофон к подголовнику кресла находящегося между нами, но мы этого не видели.
  - От Матфея, от Луки, апокрифы... - рассуждал вслух Леонид, - а от Ессеев не знаю. Он вопросительно взглянул на меня.
  - Кумранские рукописи, Наг-Ахмади, Сыны Света? - теперь уже я вопросительно посмотрел на него.
  - Про Кумран что-то слышал, но толком не помню.... Какие-то свитки были найдены, вроде с библейскими текстами. Потом их куда-то дели, частично вроде расшифровав. Нет? - спросил в ответ он, добавив, - это имеет отношение к этой Книге и к Ессеям?
  - Самое непосредственное. Ессеи - Сыны Света - Нищие Духом - Первохристиане о них сознательно забыли, чтобы держать нас во тьме... - я остановился, видя изумление на глазах собеседника, а перед глазами возникли картинки из 20 главы книги Александра Меня 'На пороге Нового Завета': 'Путники прибыли к цели своего путешествия, перед ними стояли неподвижные мертвые воды и опаленные солнцем скалы. Далеко за горами остался растленный мир. Сыны Света отрясли прах и, вдохнув свободно, повернулись к этому миру спиной...'
  - Понимаешь, Леня, Александр Мень поплатился жизнью за то, что попробовал только приоткрыть тайное, что долгие-долгие годы тщательно скрывалось религиозными ортодоксами. Он, не выйдя за каноны нашей религии - православия, попробовал рассказать об истоках христианства. Но уже этого было достаточно, чтобы на Сынов Света обратили внимание, а Мень получил удар ледорубом по голове в лесу на пути от электрички домой - отвечая на вопросительный взгляд собеседника, начал свой рассказ я.
  - Я знаю эту историю. Но официальная версия выглядит иначе. По-моему, все свелось к банальному хулиганству и грабежу, - высказал свое сомнение Леонид. - Правда, хулиганов, по-моему, так и не нашли. Как обычно... Дело запутанное, 'глухарь'.
  - Вот именно, официальная, так как другие просто в таких случаях и не рассматриваются. Сам знаешь, - предположил я, продолжая, - у оппонентов Меня было достаточно оснований его остановить. Сквозь его текст просматривалась более полная осведомленность в этом вопросе и 'Сыны Света' могли быть первым пробным камнем в дальнейшем изложении ветхозаветной истории христианства. Его остановили...
  - Вероятно, - задумчиво произнес Леонид и спросил, - а что было такого в этой истории, что его первый камень стал последним?
  - Мне трудно ответить за человека, которого я даже не знал, но я попробую ответить за себя, - сказал я и уточнил, - это только моя гипотеза и ты вправе с ней не согласиться.
  Перед глазами снова возникли путники, которые присели отдохнуть на камни их окружающие...
  'Эбоним,' - обратился к ним старший из них - Елисей, и продолжил: 'наше пребывание здесь лишено всяческого соблазна и пороки остались по ту сторону гор. Кто из нас устанет от трудности и тяжести первого устройства и дальнейшего пребывания, не будет удерживаться от возможности вернуться за горы. Те же, кто останется и найдет в себе силы избавляться от пороков и почувствует благость своего нового рождения, передадут другим, которые придут после нас наш первый опыт для их дальнейшего совершенствования. Пока последний из человеческих пороков не выйдет из нашей среды...'
  Путники зачаровано смотрели на Учителя, а один из них осмелился спросить: 'Учитель, мы так долго пытались сделаться лучше, но даже самые чистые из нас погрязали в пороках, находясь в лживой и похотливой среде. Не для того ли ты увел нас от соблазнов, чтобы мы познали мир, таким как он есть, а не таким, каким его сделали люди? '.
  Все посмотрели на Учителя, а он, указав на ветхую плащаницу, которая сопровождала его в походе, сказал: 'Это Плащаница Знаний, которую мне передал, умирая, Илия и которая хранит самые известные попытки и способы очищения человека, но не один из них не достиг ожидаемого результата. Вот тогда Илия и сделал основной свой вывод о том, что менять необходимо среду обитания человека, тогда пороку не откуда будет взяться'.
  Санька под ровный гул самолета уснул. Люда склонилась на мое плечо, внимательно слушая мой рассказ, который уже не единожды слышала от меня. Наши наблюдатели устали от кроссворда и тихо переговаривались, потягивая пиво.
  И только странная женщина сзади, вслушивалась в каждое слово произнесенное мной. При этом она все время прикрывала свое лицо книгой, которую не читала.
  - Николай Федорович, - прервал мои наблюдения Леня и спросил, - Елисей и Илия - это ветхозаветные пророки, как я понимаю?
  - Не совсем. Пророки, как правило, олицетворяли собой положительный собирательный образ народного предания. Поэтому, также не имели недостатков. Елисей и Илия, о которых говорю я, были Учителями Праведности, не лишенными отдельных недостатков. А значит, совершенствуя других, они имели возможность совершенствоваться сами, учась у других, - я перевел дух и взглянул на стюардессу, которая именно в это время разносила прохладительные напитки.
  - Минеральной, пожалуйста, - попросил я.
  - Папа, пить! - оживился Санька.
  А Люда усмехнулась его сонливой проницательности, добавив,
  - Яблочный сок и мне, если можно, кофе.
  Леонид обрадовался возможности по-кофейничать, однако стюардесса попросила немного подождать, пока она закончит с прохладительными напитками. Наши наблюдательные соседи повторили пиво, а соседка сзади не проронила и слова.
  Сделав глоток минералки и передав сок Саньке, я обратился к Лене.
  - Вот и у Вас, молодой человек, я многому могу научиться, если не возгоржусь всезнайством, и если не утрачу способность слушать. С возрастом, к сожалению, приходит только совершенство и навык, а мудрость это качество врожденное. Главное о нем вспомнить или напомнить, - я внимательно глянул на Леню, а он на меня.
  Получая долгожданный кофе, он лукаво спросил:
   - И этому тоже есть подтверждение?
  - Конечно, есть, но об этом чуть позже. А пока если не устал и не дремлется... - я внимательно взглянул на Леонида.
  - Нет-нет, что Вы! Мне очень интересно. Я о Ессеях - Сынах Света слышу впервые, - сказал он и, поставив пустую кофейную чашку, посмотрел на меня.
  Я продолжил свой рассказ, или, если хотите, свою гипотезу-предположение.
  - Свое название Ессеи получили от отца царя Давида, которого звали Ессей, а Сынами Света они были еще очень-очень давно со времен сошествия с Тибета... На три группы разделились тогда наши с тобой далекие предки: одни ушли за Солнцем на Север, получив название Сынов Света или Ариев, другие ушли за Луной на Юг и, достигнув Египта, стали Рафиями, а третьи остались на Тибете и стали Буддами. Если первые стремились к духовному совершенству мира, то вторые к материальному его совершенству, а третьи к своему внутреннему совершенству духа и тела. Через время они встретились на Шумерах, а затем в Палестине, - я приостановился и посмотрел на Леонида. Он, внимательно слушая, мечтательно смотрел куда-то вверх рассеянным взглядом, и не торопил меня с продолжением рассказа.
  - И вот уже в Палестине Сыны Света и стали Эбоним - основателями Иерусалима или известными нам сегодня Ессеями. Отец Ессей своего младшего сына Давида еще мальчиком отправил в горы к пастухам пасти овец. На старших его братьях отец убедился в пагубности их нахождения среди людей. Они напитывались пороками и соблазнами, как впрочем, любой из нас... Разница была лишь в степени восприятия и способности сопротивляться, - я еще раз внимательно перевел взгляд с Леонида на маленького Саньку.
  - А степень восприятия и способность сопротивляться находятся в прямой зависимости от порочности зачатия, а также условий и методов дальнейшего воспитания, - я снова перевел взгляд с Саньки на Леонида. Выражение его лица изменилось от мечтательного к сосредоточенному.
  У меня же перед глазами возник юный Давид в образе моего молодого помощника Николая, которого я оставил в Киеве на хозяйстве, и я продолжил:
  - Находясь в горах, Давид был удален от соблазнов, поэтому как губка впитывал в себя естественную красоту и чистоту природы. А когда его в семнадцатилетнем возрасте увидел пророк Самуил, то был поражен его чистотой на фоне окружающих бесчинств и пороков царя Сеула. Он забрал Давида с собой и сделал царем... Юный Давид, с такой же высокой степенью восприятия стал впитывать в себя пороки и излишества, соблазны и похоти. Начиная от многочисленных жен с наложницами и заканчивая роскошью и пиршествами. Находясь уже в зрелом возрасте, именно он, проникнув в женском платье через источник Силоам, захватил, предал и уничтожил общину Эбоним в Иерусалиме, в которой в свое время родился и вырос его отец Ессей, - я остановился и открыл глаза, чтобы убедиться в том, не утомил ли я Леонида.
  - А дальше? - только и вымолвил он и посмотрел на меня.
  - Отец Ессей от него отрекся. Он взял на воспитание сына его наложницы Соломона, которого до тридцати одного года не отпускал от себя. Ессей с ним и с оставшимися и скрывающимися от гнева Давида Эбоним путешествовал по горам, - я снова остановился, и посмотрел на наших соглядатаев. Они, напившись пива, дремали в сознании того, что с самолета мы никуда не денемся. Леонид, видимо прочитав мои мысли, тоже улыбнулся, а я продолжил.
  - После смерти Давида царем, как известно, стал Соломон, - в этот момент перед моими глазами проявился отец Петра в царском убранстве Соломона. - Вот он то устоял перед теми соблазнами, на которые попался юный неокрепший Давид. Но и для него нашлась западня. Там где не подействовали на него соблазны и похоти, подействовала лесть. И врожденная Мудрость, которую в нем вынашивал столько лет старый Ессей, после его смерти льстецами была превращена в Премудрости Соломоновы. Старославянский язык, насколько мне не изменяет память, не имел частицы пре..., а имел частицу пере.... Совсем по-другому звучат Перемудрости Соломоновы . Вот, как только ушел из жизни старый Ессей, он и перемудрил, построив огромный по тем временам храм снаружи и потеряв его внутри себя.... 'О, мудрейший из нас', - на каждом шагу слышал он, и поверил.... И перестал слышать. Слушали теперь только его. - Я снова открыл глаза. Леонид сидел молча, затаив дыхание. Видимо он вспомнил о том, что я сказал вначале беседы.
  - Мудрость - благо врожденное, а Перемудрость - дело приобретенное. У каждого своя, исходя из полученного ремесла и жизненного навыка.
  - Ну а Илия, он же сохранил мудрость и даже смог ее передать дальше Елессею? - то ли спросил, то ли сам же ответил Леонид.
  Я даже невольно улыбнулся выводу-вопросу Леонида.
  - Илия хорошо знал историю и Давида, и Соломона. Он сознательно удалился в горы и там, питаясь исключительно акридами и медом. Что такое дикий мед ты догадываешься, а вот акриды - это род саранчи, которая по Моисееву закону считалась чистым животным. Целый год, благодаря дикому меду, Илия набирался терпения и, благодаря первозданной природе - проявлениям мудрости, а затем спускался к людям, увещевая их жить праведно. Его внимательно слушали, а затем возвращались к порокам и соблазнам, восхваляя его чистоту и непорочность. Вот тут-то акриды-саранча и проявляли себя тем, что Илия готов был растерзать непослушных людей, которые, слушая его увещевания, снова возвращались к порочной жизни. В приступе гнева он убегал в горы и вновь благодаря дикому меду набирался терпения и мудрости, - прервался я, видя, как пассажиры стали доставать из сумок теплые вещи.
  - Сделав многочисленные попытки увещевания, и перестав питаться акридами, Илия перед смертью передал плащаницу своего знания Елисею, - меня рукой остановил Леонид и продолжил мою мысль, - Сказав о том, что прежде необходимо менять среду обитания, а затем среда будет способствовать изменению самого человека, снижая его тягу к порокам и соблазнам.
  Я, не удержавшись, даже захлопал в ладоши, чем разбудил Саньку с Людмилой и наших соглядатаев.
  Информационное табло в самолете, а затем и голос стюардессы предупредили о необходимости пристегнуть ремни безопасности и о далеко не летней температуре в аэропорту Алыкель.
  Наш самолет совершил посадку, Мы встали со своих кресел и только странная женщина, отвернувшись от нас, продолжала настойчиво смотреть в иллюминатор, но мы настолько были возбуждены полетом и предстоящими событиями, что этого просто не заметили.
  - Вылетели мы из Москвы поздно вечером, а прилетели рано утром. Через восемь часов, включая поясную разницу во времени, хотя в полете фактически находились четыре. Зато обратно придется по часам лететь ноль часов, - выходя из самолета, сообщил я.
  - Вот здорово! - подхватил Леня.
  
  
  Глава 12
  
  
  В таком родном аэропорту Алыкель заполярного Норильска нас встречал Валера с полевыми цветами тундры. Он практически совсем не изменился, и его добродушная улыбка вместила в себя всю открытость этой суровой земли.
  'Вив, вив', - показывая на самолеты, повторял Санька, сидя у меня на руках.
  Мы все, а особенно я, были очень возбуждены. Такое возбуждение возникает у каждого, кто в эту пору, пору полярного дня, когда солнышко не прячется за горизонтом, прилетает на Таймыр.
  Садясь в автомобиль, который из Алыкеля такой родной до боли дорогой доставит нас в Норильск, я мельком заметил очень знакомую мне женскую фигуру. Но тут же отвлекся на слова Лени.
  Он тихонько, чтобы не слышали Люда и Орест, сказал:
  - Тех двоих нет, а другие пока не показались...
  Я кивнул, не очень обрадовавшись и не очень огорчившись, так как эта земля не могла, как мне казалось, принести нам огорчения. Валерка усадил нас в автомобиль и, оглядев внимательно нашу одежку, тут же завелся и включил печку. В Норильске было плюс семь после московских тридцати. Леонид, уладив вопросы нашего заграничного пребывания в закрытой зоне Норильска и получив багаж, присоединился к нам и тут Валерка огорошил нас своим сообщением:
  - Я их нашел! Они на Ламе. - Мы, не мигая, уставились на него, ожидая дальнейших объяснений.
  - По крайней мере еще вчера были там и мы сегодня, возможно, их увидим, если вы не захотите отдохнуть с дороги, - медленно произнес он последнюю часть фразы.
  - Какой отдых? Поехали скорее, Валер. Катер сможем найти на Норилке - а для ребят пояснил, - речка такая, приток Енисея.
  - Вначале на минутку домой за вещами, а потом и на катер, - согласился он, выезжая за пределы аэропорта и вдруг, указал на горящее поле, - а вот и жарки!
  - Останови, останови! - попросил я и выскочил из машины, держа на руках Саньку.
  Вслед за мной вышли все. Картина была просто удивительная. На всю широту горизонта простиралось горящее поле жарков. Оно пылало по-настоящему оранжево-огненным цветом этих необычайных цветов, которые только раз в году цветут неделю, знаменуя собой долгожданное короткое заполярное лето.
  Я опустился на колени и остановил руку Саньки, пытающуюся сорвать этот волшебный цветок. 'Как долго я вас не видел', - прошептал, наклонившись к цветку, я, - 'как долго!'
  Валера стоял возле машины, а Люда не удержалась и подошла к нам с Санькой. Я все понял.
  - Именно это и хотела показать Петру Аня. Это трогательное отношение норильчан к жаркам и природе, которая расцветает на короткое полярное лето, и опять на долгие десять месяцев заковывается в снег.... Здесь в тундре, как нигде чувствуется первозданность земли, здесь ее начало и конец.
  Мы ехали очарованные легкостью воздуха и красотой земли. Но как-то вдруг это кончилось, перед нами зазияли пустыми окнами девятиэтажки припортового поселка, оставленного людьми, а мой друг объяснил:
  'Электричка тоже не ходит ни в Дудинку, ни сюда. Новым хозяевам это не нужно. Заключил контракт, и паши не вякай. Из 120 тысяч работавших при тебе на комбинате, осталось 40. Сам понимаешь, какая очередь за забором. Вот поэтому все, что напрямую не связано с металлом - по боку. Раньше, при тебе хоть фиговым листочком 'заботы о людях' прикрывали откачку здоровья, а теперь все бессовестно и открыто, 'а куда мы, мол денемся?'.
  Двадцать семь лет Валерка работает на комбинате - практически всю свою жизнь ему и отдал. В памяти возникли слова моего первого наставника, сталевара-орденоносца: 'Каторгу нельзя любить и прославлять...'.
   Грустно, да и больно от такой эффективной изменчивости.
  Возле двух возвышающихся вдоль дороги обелисков мы остановились. 'Норильский никель' и 'Норильск' значилось на них, а за ними открывалась картинка уже с природой никак не связанная.
  - Кайеркан - Долина ветров в переводе с долганского, - объявил Валерка,- городок вырос как рабочий поселок металлургического гиганта.
  - С таким кощунственным названием 'Надежда', - добавил я.
  Городок сменился цехами и трубами Надежды.
  - А вот и трубы моего родного медного завода.
   Я неожиданно вспомнил расхожую в мое время прибаутку:
  - Во рту соска, а над тобой доска.
  'Соской' называется шланг от противогазной коробки, через которую дышат в цеху и которая относительно спасает от отравления едким удушливым газом. При интенсивной работе пропускной способности противогазной коробки бывает явно недостаточно, и вот тогда-то нахватываешься сладковато удушливого газа до помутнения в глазах
  Я глянул на Валерку,
  - Что-то изменилось?
  - Только газа больше и в цеху, и в городе, и в горле - интенсификация производства. А что не почувствовали?, спросил Валера, указывая на серо-мутноватую дымку, окутывающую город.
  Мы въезжали в Норильск - самый большой город за полярным кругом на 69 параллели. Построенный на энтузиазме единиц и принуждении многих, он так и выглядел величественно и серо. Во всем большом городе, не смотря на его восьмой десяток лет жизни, не было деревьев, и только чахлые кустарники напоминали о них. Несмотря на свое, явно уменьшенное летними отпусками и оттоком, 180 тысячное население, он компактно поместился на небольшом скалистом плато, которое и позволило на сваях построить пяти- и девятиэтажные дома столь близко друг к другу, что жизнь соседа в незамерзшем окне оказывалась как на ладони. Но за время моего отсутствия некоторые из них завалились или были близки к этому. Улица с громким названием Лауреатов, на которой я одно время жил, светилась прогалинами от снесенных строений. На других улицах города грустно стояли черные недостроенные коробки девятиэтажных зданий, брошенные со времени больших перемен в Российской истории . Зато в центре города высились леса огромного развлекательного комплекса имени 'Прошки' - нынешнего сохозяина комбината Прохорова. Я невольно вспомнил 'Угрюм - реку' и того Прошку Громова, который обещал светлые бараки, а затем усмирял рабочих оружейными залпами. История повторяется. Этот Прошка такой же высокий и такой же энергичный. Вот только бы до залпов не дошло. А то вместо достройки домов - развлекательный комплекс по откачке денег и шикарно отремонтированная Вип-гостиница с одной стороны памятника Илличу, а с другой таблички 'Осторожно! Падают кирпичи!' от заваливающихся балконов красивейших исторических зданий бывшей центральной площади города.
  - Новые хозяева - новые порядки, - подытожил Валерка.
  Я вполне мог бы светиться радостью от встречи с моей молодостью, вот только...от 'хозяйских порядков' стало грустно...
  
  
  Глава 13
  
  
  Скорая встреча с Аней и Петром требовали от меня действий. Поэтому спустя пару часов, экипировав нас в теплые куртки, Валерка вместе с нами отправился на озеро Ламу, где по его данным находились Аня и Петр вместе с группой.
  Мы выехали из города и тут же въехали в лесотундру с кустарниками и тоненькими деревцами. Вдали виднелся еще один город-спутник Норильска Оганер с построенной югославами еще при мне тысячекоечной хорошей больницей и такими же брошенными недостроенными домами, но уже целым микрорайоном. Торчащие из земли сваи и черные глазницы окон без рам, а также горы черного металлолома дополняли удручающую картину ускоренной индустриализации.
  - Во! А это профилакторий 'Валек', а рядом с ним с таким же названием местный вертолетный аэропорт, - указывая на боковую дорогу, сказал я.
  - Может, стоит заехать и узнать расписание рейсов, - спросил Леонид у Валеры.
  - Каких рейсов? Они только заказные, по мере надобности, и возят преимущественно вахтовиков и 'крутых' туристов - пояснил он и добавил:
  - Или сменим катер на вертолет? - и подмигнул Саньке.
  Да, прислушайся мы тогда к Леониду... Но катер нас уже ждал на берегу реки Норилки - притока Ениссея.
  Расположившись в кают-компании катера, где было тепло и сухо, мы уставились в небольшие его оконца и с наслаждением наблюдали за пробегающими мимо нас берегами с необычной оживающей растительностью. Незаметно к нам после завтрака и походного чая подкатила дрема. Засыпая, я слышал только биение волн о борт катера и стук моего сердца от предстоящей встречи с Аней...
  ...Перед глазами вновь показалась твоя фотография, Аннушка. Здесь в тундре мы вместе отдыхали на турбазе медного завода. Ты находила ягодки голубики и каждый раз перед тем как съесть оборачивалась и спрашивала: 'Папа, можно?' Я кивал в ответ.
  Дальше картинка сменилась, и перед глазами вновь появились ты, Яна, девчонки и Петр, стоящие в своем необычном убранстве посреди поля жарков и тянущиеся Ваши руки ко мне....
  - Озеро Мелкое, - объявил Валерка. - Небольшая остановка у Капитана на острове, - добавил он вышел из каюты.
  Я же пояснил:
  - Капитан регистрирует все лодки и катера, которые заходят в целую череду озер и первое из них Мелкое. Но это только название, на самом деле оно далеко не такое уже и мелкое.
  - И не такое уже маленькое, - дополнил Валера, зайдя в каюту, - здесь бывает исчезают начинающие рыбаки, - он подмигнул мне и добавил, - Особенно в шторм, вот поэтому все регистрируются, указывая срок своего пребывания на озерах.
   А я вспомнил как Валерка, совсем недавно приехав в Норильск, вот так же пропал на рыбалке на озере Мелком. Проверяя сети, он не стал на якорь, и порывом ветра его лодку унесло в самый отдаленный заболоченный участок озера. Восемь дней затем Валерку разыскивали поисковые группы, включая и вертолет. Благо в тундре достаточно в ту пору было ягод, и он выжил, но приобрел ненадолго шутливое прозвище 'Робинзон'.
  Дремота опять настигла меня, а боковое покачивание катера довершало ее переход в сон.
  'Анна, Аннушка, Аня', - звал я удаляющиеся белые фигуры. Я попытался их догнать, но они таяли в ярком свете солнца...
  Меня разбудил Леонид, слегка подтолкнув мою руку.
  - Николай Федорович, смотрите, - полушепотом обратился он, не желая разбудить Люду и Саньку, и указывая на идущую вдали от нас лодку, которую мы как раз обгоняли.
  На борту этой посудины с брезентовым верхом находились наши соглядатаи и еще какая-то женщина в кожаном плаще. Ее фигура мне вновь, как и в аэропорту Алыкель показалась знакомой. Я всматривался и всматривался в нее, но так и не вспомнил.
  - Ура! - все также тихо воскликнул Леонид, - мы будем первыми!
  - Если не появится еще кто-нибудь на вертолете... - ответил я, оглядываясь на уже отставшую лодку.
  - Отдыхайте дальше, - предложил Валерка и добавил, - еще часа три ходу.
  Люда и Санька, укутавшись пледом, мирно спали, улыбаясь друг другу. А я опять впал в дремотное забытье...
  ...Теперь уже за мной на огромной скорости на скутерах гнались соглядатаи, а я на веслах в маленькой лодочке пытался от них убежать. Получалось не очень. Вдалеке на берегу с подругами гуляла Аня. Я силился во все горло закричать ей, чтобы предупредить об опасности, но она не слышала.
  - Ты чего орешь, - меня за плечо тронул Валерка, - разбудишь ведь ребят.
  - Да сон какой-то кошмарный просто. - Ответил, просыпаясь, я и, взглянув в окно, спросил, - мы уже на Ламе?
  - Да практически прибыли, - сказал он и вышел из кают-компании.
  Вслед за ним вышел и я, а за нами Леонид, который также проснулся от моего крика.
  - А вот и он, - сказал Леня, указывая на вертолет, который пролетал над озером, встречным нам курсом.
  Мы дружно помахали руками, не зная, видят ли нас его пассажиры. Да! Если б мы только догадывались, кто в тот момент был на его борту...
  - Вон там, вдали, - Валера рукой указал на появившиеся строения, - турбаза, которая находится практически на том же месте, где когда-то располагался лагерь политзаключенных. Там остался памятный знак, все сами увидите...
  
  
  Глава 14
  
  
  Когда мы, высаживались из катера, на причале никого не было. Я в предвкушении встречи с дочерью, вырвался вперед по направлению к деревянным домикам. Навстречу мне шагал крепкий мужик достаточно преклонного возраста.
  - Привет, Михалыч! - помахал ему Валерка, - твои гости на месте?
  Не торопясь, подойдя к нам, и указывая на небо, Михалыч сказал:
  - Улетели мои гости. Вот только.... Да вы их должны были видеть.
  Я остановился, как вкопанный.
   - Это были они?! - вскликнул я и схватился за голову, вспомнив предложение Леонида заехать в аэропорт Валек.
  Михалыч, глянув на меня, также спокойно ответил:
  - Они, если это они. Других таких интересных еще не было.
   Валера достал мобильный телефон, но тут же его опустил...
  - Здесь нет другой связи, кроме рации, которая работает не стабильно из-за сильного магнитного поля, - пояснил Михалыч, добавив известную мне прибаутку, - на Ламу пребываешь - про все забываешь.
  Многие норильчане пользовались этой отговоркой время от времени, уходя 'в тундру, на Ламу', потому что уточнить действительно ли это было невозможно из-за отсутствия связи.
  Я только руками развел:
  - Что же делать, Валер? На катере нам их не догнать!
  - Михалыч, пошли, попробуем все-таки по рации связаться с экипажем. Может узнаем куда они летят, и попросим там задержаться, - подбодрил меня он.
  - Здесь по прямой лету, что до Валька, что до Алыкеля час, полтора не больше... - размышлял по дороге в свою избушку Михалыч, - так, что они уже, наверное, прилетели. Вот только куда?
  Мы двинулись за Михалычем. Только Леонид остался на причале поджидать, следующих за нами, непрошенных гостей, сказав мне:
  - Я Вам сообщу, как только они покажутся.
  На наше общее радостное возбуждение рация обнадеживающе связала нас с диспетчером полетов аэропорта Валек, и мужской голос четко сообщил:
  - Коммерческий рейс А-484, заказанный заранее, благополучно совершил посадку в аэропорту Алыкель. Пассажиры и экипаж чувствуют себя удовлетворительно.
  - Где, где пассажиры? - прокричал я в микрофон.
  Тот же невозмутимый голос сообщил:
  - Пассажиры и экипаж отдыхают в здании аэровокзала, - и уже другим дружеским тоном добавил, - орете чего? Говорите что надо?
  Микрофон взял Валера:
  - Пусть сделают объявление по аэровокзалу: 'Анну, прибывшую вертолетом с Ламы, разыскивает отец. Просьба откликнуться и подойти к дежурному ... - не успел закончить он фразу, как связь оборвалась, и было непонятно, услышал ли диспетчер последние его слова. От досады Валерка едва не стукнул микрофон об стол, но Михалыч во время перехватил его руку.
  Мы вышли на улицу, ожидая встречной связи с диспетчером....
  ...Перед моими глазами возникла картинка, как группа пассажиров садится в самолет. Одна из девушек, оборачивается и машет мне рукой...
  'Анна, Аннушка, Аня', - прошептал я. Ко мне подошла Люда и бережно меня обняла, успокаивая:
  - Ты так хотел нам с Санькой показать Норильск и Ламу.
  Жизнь научила меня философски относиться к происходящему, и я подумал, полушепотом произнося слова:
  - Дочь, если ты полтора часа назад была здесь, и тебя видел этот седой мужик, если даже ты сейчас улетишь в неизвестном мне направлении, если даже понадобится долго и основательно тебя разыскивать, главное что я знаю, что ты жива и здорова и что с тобой ничего не случится...
  ...Перед глазами появился вначале Петр, который искренне мне улыбался, а рядом возникла Яна, которая тихонько сказала: 'Он хороший, я знаю!'.
  Опускался вечер. Солнце присело над горизонтом, но уходить не спешило. Оно только вращалось вдоль него, превращая вечер в долгий полярный день.
  Мы стояли у сторожки, ожидая вызова диспетчера, и наблюдали это необычное явление - бесконечности дня. Это чудо заполярной природы!
  Послышались позывные рации, мы дружно кинулись в сторожку:
  - Интересующая вас группа ребят пять минут назад вылетела в Красноярск, - дружеским голосом сообщал диспетчер.
  - Спасибо, - только и ответил я, вспомнив, представленную мною пять минут назад, картинку посадки пассажиров в самолет...
  - Ваш катер и его рулевой требуют отдыха, - попробовал пошутить Валерка, который только утром сменился после ночной смены с работы, - и не хочет вами пополнить мой список пропавших на Мелком озере, - добавил он и продолжил, - Михалыч предлагает заночевать здесь, а утром отправиться обратно.
  - Что делать? - спросил я и добавил, - У нас ведь нет выбора.
  В это время к нам вернулся Леонид.
  - Их так и нет. Как в воду канули... - негромко сообщил он мне.
  Я ему ответил, слегка повернувшись:
  - Может и хорошо, что нет. Пока они берегом до нас доберутся, Аня с Петром будут уже в Красноярске.
  - Где? - пришло время удивиться Лене. Но я его уже не слышал, заскакивая в сторожку.
  - Михалыч, родной, срочно свяжи меня с диспетчером, пожалуйста, - прокричал я, вспомнив о жарках, которые Петр обещал Яниной маме.
  Михалыч спокойно включил рацию и нажал кнопку вызова. Но, увы: 'На Ламу приезжаешь - про все забываешь', - прозвучала у меня в ушах знакомая прибаутка. Рация не подавала признаков жизни...
  - Михалыч! - взмолился я.
  - Теперь только рано утром, и то если повезет, - ответил он и добавил, - будем пробовать...
  Я вышел.
  Валера уже рассказал Леониду кто и куда улетел. Я же, глядя на Люду, вымолвил:
   - Главное, что мама Яны получит в подарок жарки...- и, подумав, добавил, - надежный парень - сказал и сделал!
  Михалыч показался на пороге сторожки:
  - Обедать-то будете, неугомонные?
  - Конечно, будем, - ответил за всех Валерка, а Санька произнес, - мама, ням-ням.
  Мы дружно улыбнулись и пошли устраиваться в предложенном Михалыче на ночлег домике.
  Через полчаса мы уже сидели на раскладывающихся стульчиках вокруг костра, на котором доваривался заполярный кулеш. Валерка тем временем знакомил нас с Михалычем - одним из тех, кто остался здесь после сталинской отсидки и освобождения в 1953 году.
  -...Он был тогда после войны молодым фронтовым фотокорреспондентом, который с семнадцати лет - совсем юным, начиная с 1943 года скитался по различным фронтам с удостоверением журналиста и фотографировал, фотографировал... Затем, весной 1946 года, уже учась на литфаке, он ко Дню Победы опубликовал свои безобидные снимки в газете. И все. Пришли, забрали не только фотоаппаратуру, но и его самого. На его снимках наши солдаты делились с немцами куском хлеба и спиртом, чтобы те не окоченели в лютые морозы. И не только это, а и многое другое из частной жизни командного состава Красной Армии, что было найдено в архивных негативах, определило дальнейшую судьбу фотокора.
  
  
  А я тем временем его вспомнил... Вот также здесь на Ламе, сидя у костра, Михалыч рассказывал нам историю этого спецотделения Норильлага. Содержали на Ламе в основном прибалтов - бывших офицеров и военспецов, которые были репрессированы в июне 1941 года. Они все это время находились здесь, строя так называемую 'витаминку' - цех по производству какого-то витаминного напитка. Осенью 1946 года, когда их основная часть была заменена поселенцами, сюда попал и Михалыч.
  - Жили трудно, в барках, но дружно. Сбежать было практически невозможно. Были отдельные попытки, но они, как правило, заканчивались трагически. Поэтому режим содержания был ослабленный, а это придавало некоторое ощущение свободы, после тюрем и пересылок. Здесь на Ламе и зародился театр, который потом перекочевал в город. Молодость требовала самовыражения, а первозданность природы открывала таланты. Одной из первых наших постановок была пьеса в двух актах 'Иоанн Грозный', такого же как я зека - ' Романиста'. Понятно почему? И даже это нам сошло с рук. Сослать дальше было некуда... - рассказывал Михалыч, практически не изменившийся, со времени нашей предыдущей встречи.
   - Здесь за печной трубой нашей маленькой лагерной бани при свете коптилки, используя тщеславие 'хозяина' Базилевского и его возможность спасти уже немолодого 'Романиста' изможденного от общих работ на свирепом холоде. На листах почтовой бумаги им и была написана книга 'Наследник из Индии' в столь необычном соавторстве при первом своем издании, - повествовал он, и его по-юношески живые глаза светились от воспоминаний.
  - Именно здесь задорный Жора Жженов в ссылке продолжил свою карьеру заполярного артиста. Он 1949 вторично попал под раздачу - в ссылку на Таймыр и до 53-го года здесь с нами поднимал культуру. Они все разъехались, а я так и остался на всю жизнь здесь и уже более пятидесяти лет бессменный сторожевой базы отдыха, в которую и переделали витаминный цех. Кого тут только не побывало! Да всех и не упомнишь, а вот ребятишек ваших я запомню. Уж очень интересные они. Не сегодняшние. Вроде нас тех, прибывших сюда в 46-ом. Аж, не поверилось сперва, - самопроизвольно Михалыч перешел к теме так нас интересующей.
   - Они, что посвятили Вас в свои планы? - с надеждой в голосе поддержал его я.
  - Да не то, чтобы посвятили, - начал Михалыч, - я все больше сам за ними издали наблюдал. Занятно... Спозаранку выйдут на поляну среди жарков, поднимут вот так руки к солнцу, - Михалыч даже встал и показал как, - и Петр, я так понял старший из них, все девчатам рассказывает о Матушке Земле, о природе, о чистоте духовной... А они в тоненьких платьицах, как мотыльки, кружат вокруг него и слушают, слушают. Не только я, но и отдыхающие, и рыбаки засматривались, забывая, зачем сюда приехали... Красиво и главное очень просто и доступно.
  Михалыч при этом поглядывал на меня искоса, а затем неожиданно спросил:
  - А ты-то, чай, не родителем-то Аннушке приходишься?
  От неожиданности я чуть не поперхнулся душистым чаем из заваренных Михалычем трав.
   - Да, я ее отец. Разыскиваю..., - начал было я, но Михалыч меня опередил.
  - А я то думаю, что это ты так разволновался, когда рация замолчала. Так вон оно что. Ты сердешный не переживай у них все чисто... Я то уж видел. Да и с дочкой твоей пару вечеров посудачил. Толковая девчушка. И старший, Петруха, к ней прислушивается, - Михалыч, погрозив мне пальцем, добавил, - не мешай а?
  Я оторопел и удивился одновременно:
  - Как не мешай? Она же пропала?
  - Нашлась, дурья твоя башка. Большим делом занята, точно говорю. И я бы с ними рванул да кто ж вас встретил бы? - пожурил меня Михалыч, и побрел к сторожке.
  Санька бегал по полянке, несмотря на то, что часы показывали третий час ночи, и все спрашивал Люду: 'А ноцька бу?'
  Последние слова Михалыча не шли из головы:
  - А может и действительно не мешать? - уже вслух сказал я Валерке, и тут меня словно током шибануло...
  - Она хочет его спасти, - сказал я, не мигая, глядя на Люду. Мне показалось, что Люда все сразу поняла, ответив мне кивком головы.
  И только Санька продолжал бегать по полянке с криками: 'Папа, дюмай, дюмай...'
   Задумался не только я, а и Леонид, который видимо также уловил ход моих мыслей.
  - Она почувствовала тоже, что и я, - сказал он, глядя куда-то вдаль, и пояснил, -гении так не рождаются, и так не зачинаются...
  Его прервал Михалыч, который, возвращаясь из сторожки, все оглядывался назад:
  - А вас-то самих никто не разыскивает? А то по дороге я тут повстречал тундровиков в парадных костюмах. Сначала спросили спичек, пыхтя цигарками, а потом и нашими ребятками поинтересовались, - перевел дыхание он.
  - Соглядатаи. Нашлись таки. - дополнил Михалыча Леонид и тут же его спросил, оглянувшись, - Спрятались то они куда?
  Михалыч ответил:
  - Да куда ты в тундре спрячешься? Это ж не в городе. Найдем, коль надо... - и, глядя прямо в глаза Леониду, сам спросил, - А ты то сам часом не из бывших моих охранников будешь? По всему видать пришлось по тропкам побегать. А?
  Не смутившись, Леонид нашелся:
  - И по тропкам, однако, больше по крышам и чердакам. А теперь вот... - добавил он, указывая на меня, - два дня добровольно как из бывших.
  - Ну, пошли в розыск. - предложил Михалыч Леониду. - Хорошо, что вы не уехали сразу, а ребятки-то они, ясное дело ночью-то отдыхают, - и он лукаво подмигнул мне, указывая на домики.
  Я встал, чтобы идти по направлению, указанному Михалычем, и вдруг в глазах снова мелькнула знакомая женская фигура...
  - Ты никого не заметила? - спросил я жену.
  В ответ она отрицательно покачала головой. И только Санька, сидя у меня на руках, протараторил: 'Тота. Ла-ла, тота?' Может, прислушайся я и узнал бы ее тогда. Ибо устами младенца, как известно, глаголет истина ...
  Мы тихонько засыпали в этой первозданной красоте начала и конца мира....
  
  
  Глава 15
  
  
  Утром, отплывая от берега на предупредительный жест пальцем Михалыча, я пообещал:
  - Я не буду мешать и постараюсь ей и ему помочь!
  - Помоги дочке, мил-человек и Бог с вами, - произнес он на прощание и добавил, - может, свидимся еще, а нет так и на том спасибо.
  Мы все, включая и Саньку, махали Михалычу, пока его статная фигура не скрылась из виду...
  - Кремень-мужик! - сказал Валерка, и мы не стали ему возражать.
  Леонид, только усмехнувшись, добавил:
  - А как он меня с ходу вычислил и главное, узнал, что я из бывших?
  - И ты, и он, - закончил за него Валера, а мы дружно улыбнулись, понимая, кто есть кто.
  Обратная дорога была такая же долгая, мы только было, расположились у окон, как Леонид, указал мне на причаленную лодку и копошившихся около нее людей:
  - Вот и наши попутчики зашевелились. Хорошо, что Михалыч, на базе не один...- И еще тише только для меня прошептал - И мы вовремя в каюту зашли...
  - Мировой все-таки мужик. Мы с ним совсем не спали. Он мне всю душу перевернул. Вначале этот Петр, а теперь уже он основательно. Ему бы наших оперов на перевоспитание, - сказал он и вновь взглянул на отплывающую в обратном направлении лодку, в которой навязчиво мне показалась все та же женская фигура.
  Я даже отмахнулся, а Санька снова завел: 'Ла-ла... Тота ла-ла!' Люда усмехнулась, а вместе с ней и мы, не предав должного внимания его подсказке.
   - Николай Федорович, а можно про Ессеев, - успокоившись увиденным, попросил Леня.
  Я, немного помолчав, ответил:
  - Можно!
  Перед глазами возникли путники и Елисей, который звал Ессеев в путь в Соленный, а точнее в Солнечный город. Этот город был основан еще после исхода из Египта названным братом Моисея, Аороном, вместе с первыми переписчиками.
   - Тогда в ХIII веке еще до нашей эры скрижали, которые в сердцах разбил Моисей, поднял, собрал и склеил Аорон. И наблюдая, как они благодатно влияют на него и его окружение, он стал записывать эти впечатления, заменив устную традицию на более устойчивую - письменную. Аорон поселил переписчиков в Соленом городе, удалив их от соблазнов мира сего и отделив от захвата плодородных земель, ставших в последствии Израилем - царством иудейским, - я перевел дыхание и глянул на Саньку, который тыкал пальцем в окошко и утверждал: 'Мама, кап-кап!', указывая на озерную гладь.
  Нам по неволе пришлось согласиться с тем, что 'кап-кап' и вода означают одно и то же. Санька, успокоившись, начал под энергичное покачивание лодки засыпать, а я продолжил свой рассказ:
  - Соленый Город, благодаря детям Цадока -переписчикам первосвященника, существовал и при царе Давиде, который собственно его и уничтожил, и разорил, как и, впрочем, и Иерусалим. А при Соломоне ветхозаветная повесть писалась и переписывалась уже в царских палатах при наличии и соблазнов, и пороков, - я остановился, глядя, как Санька, тихо заснул у Люды на руках.
  - Елисей знал о Соленом городе, поэтому именно туда и повел Эбоним, -попробовал продолжить Леонид.
  - Назвав его Солнечным городом, потому что именно только Солнца в нем и было в избытке, - закончил его мысль я, и мы улыбнулись.
  - У нас снега в избытке, видимо, поэтому у нас есть Снежногорск, - подытожил Валера, а мы дружно рассмеялись, и только Люда красноречиво прикрыла ладонью рот, напоминая о том, что Санька тоже любит смеяться и может проснуться.
  - Елисей был первым, кого Эбоним назвали Учителем Праведности, именно по причине получения Плащаницы Знаний от Илии. После него Плащаница Знаний передавалась от учителя к учителю, как символ мудрости... И на долгие-долгие шестьсот с лишним лет история, а может заинтересованные в этом храмовые священники, спрятали от всех и от нас информацию о Солнечном Городе. А он жил шаг шагом, избавляя его жителей от пороков, нарабатывая устав и учение Ессеев. Он жил, практически не общаясь с внешним миром, и только время от времени принимал путников случайно в него забредших, - я остановился. Мне показалось, что мои слушатели уже самостоятельно находятся в мыслях в этом Городе Солнца.
  У меня тоже перед глазами возник Солнечный Город... Город-крепость среди безжизненных выпаленных солнцем просторов. Его стены из светлого камня как бы скрывали его от взора путников, поэтому лишь максимально приблизившись, можно было его увидеть. Этому было свое объяснение. Ессеи-эбоним сами старались не мешать окружавшему их порочному миру, но и этот мир не стремились пригласить к себе, проводя вселенский эксперимент собственного очищения.
  ...А вспомнившиеся мной, строки из 20 главы книги Александра Меня, только подтверждали это:
  'Поскольку сношения с внешним миром были почти прерваны, у Ессеев возникла нужда самим обеспечивать себя всем необходимым. Собственность была отменена, работали сообща, пользуясь вместе плодами труда...
  ...Там где это было возможно, кумранцы (Ессеи) занимались обработкой земли.... Они освоили оазис к югу от крепости, добывали на берегах соль и асфальт, изготовляли посуду и прочую утварь. Спартанское воздержание считалось нормой. Пища ... была проста, повседневный быт свободен от излишеств...'
  Вернул нас к действительности капитанский остров. Пройдя необходимые формальности, мы благополучно достигли причала на Норилке.
  
  
  Глава 16
  
  
  Мы возвращались в город, и теперь я попросил Валерку заехать в аэропорт Валек. Там нам с ним удалось разыскать знакомого по голосу диспетчера и поблагодарить его, а также справиться об авиабилетах на ближайшие дни. Мы с Людой и Санькой решили поселиться на сутки в одноименном с аэропортом профилактории 'Валек', что оказалось непросто.Профилакторий принимал последний поток рабочих на отдых, а после этого новыми хозяевами комбината преобразовывался для 'новых русских' в экзотический пансионат для северного сафари на оленей. Благо Валере удалось для нас утрясти формальности между своим профкомом и администратором профилактория и мы устроились, возможно последними простыми смертными.
  После разговора с Михалычем мне очень было необходимо собраться с мыслями и принять взвешенные решения относительно дальнейшего поиска Ани.
  Я позвонил Яне.
  - Доченька, вероятно уже сегодня твоя мама получила обещанные жарки, - поздоровавшись, начал, было, свой разговор я, но она меня перебила.
  - Откуда Вы знаете?! Мама звонила мне. Она была такая.... Она не ожидала такого. Просто сказка, наваждение какое-то.
  - Подожди-подожди, - постарался остановить ее восторг я, - когда она видела Петра? Девчонки были с ним? Аня тоже? - скороговоркой спросил я.
  - Нет... - Яна запнулась, а затем также скороговоркой выпалила, - к ней приехал какой-то парень из Красноярска и сказал, что он должен успеть довезти цветы ...
  Яна остановилась и, помолчав, тихо добавила:
  - Жарки ожили...
  Я понял, что Петр отчаянно пытался как можно быстрее оторваться и от на с и от преследователей. С угасающей надеждой в голосе я все же тихо спросил:
  - А сам он с ней не говорил?
  Яна смущенно ответила:
  - Только коротенькая записка: 'Жарки от всех нас и поставьте их в речную проточную воду. Спасибо за ... - я даже представил, как Яна покраснела, запнувшись, - за Яну.'
  - Доченька держи нас в курсе. Ты наш маячок, - закончил разговор я, видя, как ко мне подходит Леонид.
  - С Вашего разрешения я тоже в город. Вам, конечно, лучше остаться здесь. Вдали от глаз и шума городского. А я хочу все-таки выяснить, пользуясь своим недавним прошлым, все возможное о наших соглядатаях, а может, и побеседую с ними. Ну, это уж как получится... - предложил он и глянул на Валеру.
   Они уехали в город. А мы остались втроем вдалеке от чужих глаз... гуляя, как когда-то с тобой, Анечка, по тундре...
  Перед глазами снова возникла твоя фотография с цветочком в руке. А в голове возникли слова Михалыча: 'Нашлась она, дурья твоя башка...'
  'А ведь и действительно нашлась,' - подумал я, гуляя с Людой и Санькой вокруг нескончаемых тундровых озер. 'А может, и не терялась вовсе. Может тогда, десять лет назад, потерялся я, что бы сейчас не понять ее устремлений...'
  'Она хочет его спасти,' - сказал я тогда Михалычу.
  ...'Анна, Аннушка, Аня, ты все поняла и бросилась спасать Петра от сомнительного поступка, ценой которого жизнь. Его и тех еще не нарожденных детей, лишенных по его милости кровных отца и матери. Их естественного тепла и ласки во имя их же детей сомнительной гениальности...'
  - Просто ужас какой-то... - уже вслух произнес я.
  - Что? Ты о чем-то хотел спросить? - спросила Людмила.
  Я понял, что с такой задачей лучше справляться вдвоем, а вернее втроем с Санькой, вспомнив его замечание: 'Папа, дюмай, дюмай...', и продолжил свои рассуждения вслух. Даже Санька приостановился и задумался о чем-то...
  - И так во многом благодаря своему общению со Свидетелями Иеговы и тем рассказам о Христе, которые Аня по их просьбе переводила для глухонемых их братьев... - я резко замолчал и, уставившись на Люду, тихо сказал, - Я знаю, где их искать...и оберегать. В Вефили, в Брюховичах!
  Я был всего лишь однажды там.... Года четыре назад мои добрые знакомые пригласили меня на конгресс Свидетелей Иеговы, который проходил на стадионе, и на который приехали очень важные гости из-за границы. Я давно присматривался к ним, так как и сегодня считаю, что они в моем представлении во многом формально похожи на собирательный образ Ессеев. Тех Ессеев, которые называли себя Сынами Света.
  После их конгресса на стадионе было чище, чем до того как они туда пришли. Я же вспомнил стадион после футбольного матча... Эти люди и познакомили меня с Романом, их старшим духовным братом, который в свое время, еще при Союзе, за свои религиозные убеждения отсидел три года на зоне. Простота общения с ним и его приглашение привели меня в Вефиль, который расположился в Брюховичах - живописном пригороде Львова. Община Свидетелей жила там своим уставом, общим имуществом и общим трудом на благо остальных. Каждый выполнял свою работу ради другого без какого-либо иного вознаграждения. Единственное, что особенно бросилось в глаза - это отсутствие детей в их городке. Поэтому, уезжая, я пообещал Роману, что когда они начнут строительство Вефиля для детей, я буду рядом с ними.
  На немой же вопрос Люды я ответил:
  - Мы обязательно побываем там с тобой.
  Вернувшись в профилакторий после прогулки, Люда взялась за Саньку, который, поняв это, радостно воскликнул: 'Кап-кап', так как очень любил купаться. А я тем временем вышел из номера в холл.
  - Николай Федорович! - неожиданно окликнули меня, - Какими такими судьбами? Как работать так на Украину, а как отдохнуть так к нам. По старой привычке на Валек? По легкой иронии в голосе я узнал моего доброго знакомого, Анатолия Петровича, руководившего тогда при мне всей социальной службой огромного комбината.
  - Да вот по случаю завтрашнего отлета в Питер, сегодня ночую здесь, - бестолково объяснил я, - дети нас всегда радуют неожиданным поворотом событий.
  - Да, дети... - несколько задумчиво перебил он меня, - а вот у меня, их пока нет. Но есть небольшая надежда на малыша... Вот со Светой и ждем на старости лет, как Елисавета с Захарием.
   Еще по Норильску я знал, что у Анатолия Петровича не было детей, и он с женой прошел всевозможные медицинские и знахарские круги, чтобы они появились, но, увы... Была даже попытка взять ребенка из роддома, но она закончилась печально, поскольку ребенок имел серьезную патологию.
  - Дай-то Бог Вашей надежде оправдаться, - невольно вступил в разговор я, почувствовав, что моему собеседнику необходимо выговориться, а возможно и посоветоваться. Я же идеально подходил для этой цели и по возрасту, и потому, что завтра улетал.
  - В моем и супруги возрасте рассчитывать на беременность не приходится, - как-то сразу и откровенно начал он, - а тут друзья из Москвы узнали о необычном, совсем необычном способе рождения детей.
  Я резко почувствовал прилив крови и трепетное волнение. И осторожно спросил:
  - Вы, возможно, говорите о каком-то искусственном бесконтактном способе?
  - Не совсем искусственном, но бесконтактном, - ответил он и продолжил, - по всей вероятности, причиной нашей бездетности являюсь я со своей работой, а жена, к сожалению, уже пережила период возможного материнства. Единственно возможный для нас выход это ребенок от суррогатной матери.
  Немного подумав, он добавил:
  - И отца. А приемный малыш... Учитывая трагически пережитое, не хотелось бы его повторения. А тут такое предложение.
  Я замер в ожидании, так как, мне показалось, что я знал суть этого предложения. Анатолий Петрович продолжил, не обратив внимание на мое замирание:
  - Рождение гениального ребенка от выдающегося отца и суррогатной матери, вообще не познавшей мужчины... - он замолчал, напряженно подбирая слова.
  Я тоже не отвечал. Но каждый из нас молчал по-своему...
  Я искренне готов понять огромное желание иметь детей солидных, и не только по возрасту, мужчины и женщины, проживших долгие годы вместе и их не имевших. Желание их если не родить, то хотя бы воспитать теперь уже своего ребенка.
  Но как быть с теми родителями, чьи дочери выступают в роли естественных родильных инкубаторов и теми детьми, которые так и не узнают никогда настоящих отцов и матерей, став результатом сомнительного во всех отношениях эксперимента. А если по стечению обстоятельств узнают?
  - Я принял решение - мы согласились, - как сквозь туман ко мне долетели слова моего собеседника.
  Я медленно возвращался в действительность, а он продолжил, убеждая себя в преимуществах известного мне предложения.
  - Риск патологии сведен к минимуму тщательной предварительной физиологической и духовной подготовкой матери, а хорошая наследственность отца необходимое и достаточное дополнение, - он убедительно взглянул на меня, ожидая встретить одобрение. Но, даже не заметив его, продолжил:
  - Я в Солнцеграде под этот проект отдал даже свой коттедж, чтобы время от времени следить за его прохождением. Правда там возникла какая-то история с заявлением отца одной из претенденток в матери, но мы ее быстро локализовали, а участников этого необычного проекта я пригласил на цветение жарков в Норильск.
  Я стоял и смотрел, не мигая на него:
  - Вы их видели? - только и спросил я.
  - Нет. Мы не должны знать отцов и видеть матерей иначе... Иначе можно не удержаться от угрызений совести и желания покаяться. Зачем? В контракте все конкретно расписано и у каждого свои обязательства. Мы и они их добровольно приняли.
  - А дальше? - не удержался от вопроса я.
  - А дальше - они вчера улетели, как мне стало известно. С крайнего Севера на крайний юг. На море. Сейчас самое время, еще не так жарко как в средине июля, - ответил он.
  - Куда? - не веря своим ушам, снова спросил я.
  - Трудно сказать. Вероятно, в Крым. Там очень мягкий климат и море чудесное. Моя помощь в этом пока не потребовалась. Есть и другие, простите, мне самому не нравится это слово, заказчики, - слегка поморщившись, сказал он, и задумавшись поспешно добавил, - но очень надеюсь, что будут и у нас детишки. А Вам, Николай Федорович, желаю успешного полета. Я рад, что дети вас с женой радуют. До встречи!
  С этими словами он повернулся и пошел по коридору.
  - До встречи... - еле смог выдавить из себя я, опешивший от его сообщения.
  Из комнаты выглянула Люда и, увидев мой растерянный вид, спросила:
  - Коль, случилось опять чего? - и, не дождавшись ответа, ласково попросила:
  - Уложи Саньку, а то он без тебя никак не ложится.
  Я лег с Санькой в кроватку, а он, вскочив на меня верхом, начал скакать. Я машинально подыгрывал ему, а в голове звучали последние слова моего старого норильского знакомого Анатолия Петровича: '...будут и у нас детишки'.
  '...Дети вас с женой радуют', - повторил я его слова, укладывая Саньку на бочок. Люда возилась в ванной комнате, а я задремал рядом с Санькой.
  ...Перед глазами поплыло бескрайнее море, а по нему по воде шли, приближаясь, Аня с Петром в сопровождении других девушек. Петр провозглашал слова из Евангелия от Ессеев, а море и девушки вторили ему.
  'Кровь, которая течет в нас, рождена из крови нашей Земной Матери.
  Нежность нашей плоти рождена из плоти нашей Земной Матери.
  Свет глаз наших и слух ушей наших рождены из красок и звуков нашей Земной Матери, они объемлют нас, как эти волны морские объемлют рыб морских.
  Человек есть телом своей Земной Матери и духом Отца своего Небесного.
  Ибо Отец наш Небесный есть Любовь.
  Ибо наша Мать Земная есть Любовь.
  Ибо сын человеческий есть Любовь! '
  Последние слова Петра я уже слышал или читал где-то...
  Я даже во сне силился это вспомнить, но меня разбудила Люда своим вопросом:
  - Санька уже спит, а ты чего там шептал про любовь?
  - Ну конечно тебя, только тебя одну... - вымолвил я и добавил, - люблю.
  Люда погрозила пальчиком и полушепотом сказала:
  - А я как! М-м-м! - и, наклонившись, поцеловала меня в щеку.
  - Еще, еще, еще... - полушепотом пытался кричать я, прижимая ее голову к своей.
  
  
  Глава 17
  
  
  Утром, а в эту пору года оно существует в Норильске только по часам, приехали Валера с Леонидом. Судя по их восторженному виду и красным от недосыпания глазам, им таки удалось кое-что узнать о наших соглядатаях, но они вежливо ожидали моего вопроса.
  Уже по дороге в город я его, конечно, задал, понимая их томление:
  - Ну что у вас там, выкладывайте? А то первым начну я, - полушутя спросил я.
  Леня, глянув на Валерку и получив его молчаливое одобрение, начал рассказ:
  - Сразу же после отъезда отсюда мы связались с капитаном на Мелком, и, узнав, что наши 'друзья' еще не возвращались, мотнулись в город в управление милиции. Благо, что у Валерия Владимировича там тоже есть знакомые. - И, глянув на него, продолжил, - ребята нас поняли с полуслова и дали нам своего уполномоченного представителя, причем в форме. Предлог к временному задержанию наших соглядатаев нашелся сам, когда мы, прибыв на лодочную станцию на Норилке, по рации связались с Михалычем.
  Я напрягся, чувствуя, что повод к задержанию 'друзей' был связан именно с ним. Разочарование, которое их постигло, после нашего отплытия с турбазы, могло принять свое хамское выражение. Так и получилось...
  - Михалыч довольно кратко обрисовал картину его второй встречи с посетителями, но и этого было достаточно, чтобы понять, что ребята не стеснялись в выражениях и угрозах. Но так как Михалыч прошел и не такое и видел в жизни гораздо больше, то ему даже помощь не понадобилась, дабы выдворить непрошенных гостей с турбазы. Но уже этого было достаточно для их временного задержания, - прервался Леня, и, подмигнув Валере, продолжил свою детективную повесть.
  - Нас с Валька попутным вертолетом высадили на капитанский остров незадолго до их прибытия. Мы проверили капитанскую запись в журнале и выяснили, что моторная лодка вместе с хозяином была ними зафрахтована для поездки на Ламу, - Леонид запнулся, добавив, - а вот женщина в записях не значилась.... Но об этом позже. Мы с нетерпением их ждали и они появились. Возвращались мы, уже вместе мирно беседуя с ними, в одной лодке. Нас с Валерием Владимировичем они, конечно, узнали, но виду не показали. Их больше занимал милиционер, который был нашим 'случайным' попутчиком, так как его лодка тоже вроде бы сломалась. На причале нас уже встречали опера со своим транспортом, и перегрузка 'друзей' произошла, конечно, с большими возмущениями, но без происшествий.
  Леонид остановился, а слово взял Валера.
  - Мы лишили их возможности сообщить о происшествии, отобрав мобильники, но видимо, еще с лодки кто-то из них все-таки отправил СМС-сообщение.
  - Точно! - подтвердил Леонид, - За нами с причала увязался 'Ситроен', поэтому времени у нас было только для выяснения личностей и отбора объяснений по случаю с Михалычем. На серьезное разбирательство это не тянуло. Да и покровители их появились сразу же по приезду в город. Но все-таки меня не плохо учили, и пока я из них все не вытряс, покровителям не отдал.
  - Спасибо нашим - прикрыли Леонида своим присутствием,- добавил ВАлерка, а Леонид продолжил:
  - Ребятишки эти из московского частного сыскного агентства, бывшие ППС-ники. Это патрульно-постовая служба милиции. Подрядились на заказ сопровождать Вас, Николай Федорович, и меня с целью выяснения местонахождения Петра Сердцова, который получил финансирование от их заказчика под проект 'Рождения гениев', а после скандала на даче с милицией не сообщил заказчику о своих передвижениях. Родители также не дали конкретных данных о его местонахождении. Вот заказчик и заволновался. Сумма видимо весьма приличная.
  - А женщина? Что за женщина с ними и куда она поддевалась? - спросил я.
  - Вот с женщиной полная нескладушка. Когда они прибыли на причал и нанимали лодку, она уже была в ней, поэтому поначалу они ее приняли за пассию хозяина. Тот, наверное, сам был не против романа, и не зарегистрировал ее у капитана, но она держала его на расстоянии. А на Ламе вообще ему накивала, уехав в город на катере с группой отдыхающих, пока наши соглядатаи выясняли отношения с Михалычем, - ответил Леонид, и, показав на 'Ситроен', ехавший за нами, сказал, - а вот и они, родненькие.
  Леонид помахал в окно рукой. Они ответили. Удивительно было наблюдать, как обмениваются любезностями преследователи с преследуемыми.
  Настал и мой черед и я рассказал ребятам о моей неожиданной встрече со старым знакомым.
  У нас с Людой и Санькой было два дня для знакомства с Норильском. Валера с Леонидом уехали в управление внутренних дел для выражения благодарности своим помощникам, а мы гуляли Ленинским проспектом, заглядывая в каждую витрину и каждое проходящее мимо лицо.
  Знакомых я почти не встретил, а вот в витринном окошке одной из многочисленных турфирм, которые наводнили Норильск по причине летних отпусков, я случайно заметил буклет с фотографией Нового Света. Я остановился, как вкопанный, а перед глазами появился вкладыш с компьютерного диска со стола Ани...
  - Парадиз, - вслух произнес я и, хлопнув себя по лбу, схватил Саньку и закружил его вокруг Люды.
  - Ура! - несмотря на внимание окружающих, заорал я и добавил, широко улыбаясь, видя удивленные Людины глаза, - Аня в Раю, в Новом Свете.
  Навстречу нам шагали Валерка и Леонид в приподнятом, впрочем, как и мы, настроении. Хотя его, настроения, источники были разные. Видимо, 'благодарность' пришлась местному милицейскому начальству по вкусу....
  У нас был выбор и мы с Людой и Санькой остановились на сутки в квартире моего земляка и товарища Гошки, который в это время был в отпуске вместе с семьей, а ключи для нас оставил Валерке.
  Люда с Санькой устраивались. Леонид отдыхал, а мы с Валеркой рванули на такой родной мне медный завод.
  Встретил он меня отсутствием проходной и евроремонтом в холле АБК. В галерее по пути в цех Валерка вручил мне 'соску' - без шланга противогазную коробку и мы минуя анодное отделение зашли в плавильный цех. Газу было немного так как работала только одна печь ПЖВ, которая и обслуживала в напряженном режиме конвертора. В пультовой и курилке я встретил мужиков с которыми работал на старой отражательной печи. Витек, Леха, Юрка предложили спецовку и свое место у печки.
  - Что своей вредности не хватает? Приехал нашей медной дорабатывать? - дружно предположили они и подарили мне на память новые 'вячики' - специальные грубые кожаные рукавицы, предостерегающие руки от ожогов.
  Мне даже позволили скачать шлак из миксера, чтобы вспомнить былое....
  Возвращался я счастливым от встречи с молодостью. В холле АБК нам встретился Толик, с который тогда работал в конвертерном отделении, а теперь возглавлял общество инвалидов Норильска по причине полученной травмы.
  - Слушай Коль, завтра у нас состояться соревнования по авторалли на приз Большого Норильска. Мы их устраиваем седьмой раз и было бы не лишним сделать их международными с учетом твоего теперешнего зарубежного статуса - предложил он, а я взглянул на Валерку, приглашая его в международный экипаж.
  Соревнования на следующий день проходили по всему Норильскому промрайону по 'легенде', такой карте с указанием расстояния и необходимых поворотов и без обозначения дороги и населенных пунктов. Заблудиться с непривычки легко, что и случилось у нас с Валеркой. Но мы выпутались и даже пришли третьими, показав хороший результат и навыки фигурного вождения.
  Полученный кубок, медаль и грамоту я увозил с собой вместе с Людой, Санькой, Леней и впечатлениями от вернувшейся молодости. С билетами на самолет помогли новые знакомые Леонида, посадив нас в аэропорту Алыкель на самолет.
  Прощаясь с Валерой у посадочной стойки, мы договорились о его приезде в Киев, а также о том, что в Питере нас встретит его сын Олежка, который уже окончил военно-медицинскую академию, но жениться, пока не успел.
  - Пока дружище и спасибо тебе за вернувшуюся молодость - выдавил я из себя и крепко обнял Валерку.
  - Держись и помни совет Михалыча, а Аня очень скоро найдется. Вот увидишь- ответил он и протянул руку Саньке, который крепко шлепнул по ней в ответ.
  Люде Валерка достал из бумажника календарик, на котором горели жарки, а Леонид попросил Валерия Владимировича передать привет его помощникам из внутренних органов. Они вместе оглянулись, но соглядатаев видно не было.
  - Прощай Норильск - прошептал я.
  
  
  Глава 18
  
  
  Самолет уносил нас в Санкт-Петербург. Я задумчиво смотрел в окно иллюминатора. Под нами, сверкая водной гладью, пролетали многочисленные озера. И я вдруг ясно увидел Михалыча, махающего нам с Ламы рукой, и услышал его слова: 'Не мешай, а? Большим делом занята...' А сам только мысленно и прошептал: 'Анна, Аннушка, Аня...'.
   Леня жестикулируя показывал мне , чтобы я пересел поближе, поменявшись местами с Людой. Я выполнил его просьбу,сев с краю прохода, а он тут же сообщил:
  - У нас новое сопровождение, - и указал на двоих совсем других парней, которые искоса поглядывали на нас. Мы тихонько рассмеялись, вспоминая предыдущих их коллег.
  Странная женщина все так же, как по дороге в Норильск, сидела позади нас, уткнувшись в иллюминатор, но мы ее также не заметили.
  - Николай Федорович, а что произошло дальше? - спросил Леонид и уточнил, - с Ессеями.
  - А дальше... Дальше Ессеи вышли со своим устоявшимся учением Света, жизненным Уставом и сложившимся укладом жизни к людям. Вот с этого момента умолчать о них стало невозможным, и официальная история засвидетельствовала их появление около 167 года до нашей эры. Заметь! Какая точная дата и ни слова о том, что такое учение, устав и уклад требовали длительного и тщательного формирования на протяжении веков. Ессейство сразу же получило широкое распространение, как в людской среде, так и чисто географически. От Египта, где они получили название 'терапевты', до Дамаска оно входило в каждый дом и очень быстро находило своих сторонников. Народы, погрязшие в корысти, зависти и злобе, соблазнах и похотях требовали своего очищения, которое и приносила доктрина Света и Мира, - я остановился и откровенно взглянул на Леонида. Он сразу все понял:
  - Прямо как в наше время. Все повторилось... Только где Ессеи? Где они? - спросил Леня и закрыл лицо руками, как бы желая хотя бы во сне их увидеть.
  - А они никуда и не девались. - Постарался я его успокоить и, видя его недоумение, заявил, - Изначально люди в социальном плане делятся на все те же три категории. Первые - известные тебе ФАРИСЕИ или догматики. Всего их примерно процентов десять от общего числа людей. В наше время это политики и церковники, ибо именно они говорят одно, думают другое, а делают третье. Вторые - тоже известные тебе САДУКЕИ или прагматики. Это сегодня бизнесмены и деловые люди всех мастей. Они точно знают, чего хотят, причем исключительно для своего желудка. Их в два раза больше предыдущих. Третьи - те же, никуда неисчезнувшие ЕССЕИ или харизматики. Их абсолютное большинство из живущих на планете людей. Это все мы только без пастуха. Помнишь слова Христа: 'заберут пастыря и развеются овцы'. Вот мы и есть овцы без пастыря, которых и совратили вначале политики, а затем коммерсанты.
  Я приостановился и глянул на Леонида. Видимо в своем воображении он сопоставлял, кого к какой из групп отнести, а затем спросил:
  - И долго еще без пастыря? Заблудились ведь мы основательно.
  - Или заблудили мы, а точнее, нас, но об этом позже. А пока, если ты не против, вернемся к первому приходу в мир Ессеев, - постарался я вернуть Леонида к теме разговора.
  - Широкое распространение ессейства очень сильно напугало две другие группы, и они тут же попробовали - первые лукавством, а вторые силой - не допускать его массовости. Вот тогда то и потребовался яркий очевидный пример людского совершенства и божественного начала. И он был явлен миру Ессеями под именем Ешуа или известного тебе Иисуса. Вот только время его явления на сто лет раньше известного тебе - во времена правления Хасмонеев, а точнее Александра Янная, ярого приверженца саддукеев, - я опять остановился, чтобы Леонид мог переварить сказанное.
  - А как же официальная, то есть библейская, история появления Иисуса во времена Ирода? - глядя на меня, возмутился он. - Это же общепризнано!
  Я еще немного подождал, пока поулягутся страсти, бушевавшие внутри Леонида, и продолжил:
   - Я ведь тебя предупреждал, что это только моя гипотеза - предположение и она может не совпадать с официальной или общепринятой историей. Субъективно изложенная и неоднократно дополненная , - Леонид кивнул, вспомнив о том, что я говорил ранее. - история его, Ешуа, появления или непорочного зачатия до сих пор является тайной. Таинством для многих и средством их удержания и стяжания для единиц, но нет ничего сокрытого, чтобы не стало явным. Я думаю, что очень скоро все откроется, и попытки Петра заглянуть по ту сторону, тому малое подтверждение. Однако всему свое время.
  - Я тоже подумаю... - задумчиво произнес Леня и спросил:
  - А почему сто лет? Такая разница?
  Я ответил:
  - Моисею было достаточно сорока лет, чтобы его спутники забыли о рабстве. А за сто лет даже очень значимое событие может сильно измениться благодаря субъективному фактору во взглядах на него. А если присутствует умысел, а он, на мой взгляд, весьма очевиден, значит, фарисеи внесли свой вклад в дело саддукеев. И Ешуа практически исчез из официальной истории...
  - Чтобы появиться через сто лет уже Иисусом, - неожиданно даже для меня, дополнил Леонид.
  - Вернее, Иудой Галилеянином под именем Христа, который, зная об ожидании нового пришествия, назвал себя его именем, подняв восстание зелотов и захватив храм. Вот он и был так же распят Пилатом, а затем забран своими соратниками из гроба во имя дальнейшей святости - осторожно произнес я, выделяя каждое слово этой необычной гипотезы.
  - А это уже по моей части - улыбнулся Леонид, намекая на свое недалекое прошлое - Я и сам замечал противоречивость в поведении Иисуса Христа, изложенном в евангелиях. То смирение и покорность, а то гнев и раздражение.
  Звук извне настойчиво пробивался к нам. Это был голос стюардессы, предлагающей нам застегнуть ремни безопасности, но мы увлеченные беседой его не слышали. И только вмешательство Люды вернуло нас к действительности.
  В аэропорту нас встретил Олежка, который был на голову выше меня, но сохранил с детства мамин взгляд. Он то нас и развез по вокзалам.
  Расставаясь на Московском вокзале Санкт-Петербурга, Леонид попросил:
  - Я к Вам, Николай Федорович, обязательно приеду в Киев, можно?
  - Конечно, - ответил я, пожимая его руку, - приезжай...
  - Приезжай - сказал, прощаясь, я Олежке уже на Витебском вокзале, садясь в свой киевский поезд - по твоей специальности у меня есть приятель - настоящий хирург и ученый. Художник и писатель.
  В соседний вагон нашего же поезда тихонько проскользнула все та же странная женщина и все также нами незамеченная....
  Поезд мерно отстукивал метры, складывая их в километры, а я все больше утверждался в советах Михалыча.
  'А ведь и действительно надо не мешать Аннушке вытаскивать Петра из заблуждений и этого проекта' - думал я под стук колес- 'но помочь то я ей вправе...'.
  
  
  Глава 19
  
  
  В Киеве сменив поезд, на любимый всеми нами автомобиль и на пять минут заехав проведать наш дом, мы сразу же помчались в Новый Свет.
  Дорога в рай или Парадиз проходила через город, в котором Татьяна очень ждала сообщений об Ане. Из Москвы и из Норильска я уже дважды звонил ей, и она была в курсе тех событий, которые мы переживали. Сейчас предоставлялся случай не просто поговорить, а и познакомить Таню с Санькой и, может быть, даже с Людой.
  Я позвонил с дороги:
  - Привет, это снова я. Через час ты будешь иметь уникальную возможность познакомиться с Санькой и, конечно, поговорить со мной об Анечке.
  - Коль, здравствуй, - обрадовалась Таня и тут же добавила, - Конечно, конечно и с Санькой и с Людой. Не надо ее прятать в машине. Я очень вас жду...
  - Мы уже скоро будем, - ответил я и глянул на Люду.
  Она мне понимающе кивнула головой. Искренне радуясь, что они смогут познакомиться, а Санечка для них станет общей заботой, я наклонился к Люде, и, поцеловав ее в щечку, тихонько вымолвил
  - И Анечка, и Санечка - наши детки? Правда?
  Люда опять кивнула головой и также тихонько ответила:
  - Наши. Конечно наши.
  Второй раз я входил в Танин дом, и он теперь не казался мне чужим. Здесь живет моя дочь, и она в скором времени вернется. Теперь-то я понимал значение ее слов: 'Я очень скоро и успешно вернусь', и мог объяснить их Тане. Что я и сделал, сидя в уже знакомой Аниной комнате, а на руках у Тани вертелся Санька.
  - Вот видишь, тогда чуть-чуть глинки не хватило, И Анечка была бы Санечкой, - сказала Таня и подмигнула Саньке. Он ответил кивком головы и коронной фразой:
  - Та-та, дюмай, дюмай!
  Мы дружно рассмеялись его проницательной сообразительности...
  Расставаясь на улице, и садясь в машину, я был рад тому, что теперь Татьяна могла немного успокоиться, зная истинную цель необычного поступка нашей дочери.
  - Я рада знакомству, заезжайте - прощаясь, сказала Таня.
  - Я тоже, - ответила Люда - и Вы к нам приезжайте на Санькин день рождения..
  Санька перекочевал с рук Тани к Люде, и уже не переставая, махал ручкой, пока Таня не скрылась из виду.
  В ушах зазвучал знакомый припев знакомой песни:
   'Не верь разлукам старина - их круг... и только,
   Придут другие времена - ты верь... настолько.
   Нет дороги окончанья - есть ее итог,
   Дороги трудны, но хуже без дорог!'
  
  Мы медленно по серпантину въезжали в сказку - в Новый Свет. Единственная дорога шла вдоль гор. Автомобили с трудом разъезжались на ней, а в некоторых местах необходимо было пропускать встречный транспорт. Горы нависали над дорогой и над морем. Дорога в сказку была такой же причудливой. Внизу у самого моря бились о скалистый берег волны, напоминая о грозной стихии, и их удары отражались эхом от гор и скал. Чуть выше прибоя промелькнул полуразваленный домик Шукшина. Обидно, что не сберегли.... И его самого, и домик этот.
  Из-за очередного поворота показалась бухта, отделенная от остального мира горами, которые и создавали неповторимый для Украины субтропический климат и наибольшее число солнечных дней в году. Сказка Солнца и Света открылась перед нами.
  'Парадиз. Рай'- мне, как Льву Сергеевичу Голицыну когда-то, захотелось также воскликнуть.
  Перед нами действительно открывался рай, но уже с отметинами цивилизации...
  В раю работал знаменитый завод шампанских вин, высился корпус пансионата 'Новый Свет', а совсем в углу бухты вписались в ландшафт строения комплекса отдыха и оздоровления космонавтов 'Полет'. Вдали, на фоне этой красивейшей экзотики, виднелись жилые многоквартирные дома и частные постройки. Еще совсем новое здание для отдыха своими архитектурными особенностями напоминало о том, что северяне тоже любят этот уголок счастья.
  Предупрежденный мною заранее, нас добродушно встречал бессменный директор комплекса 'Полет' Григорий Георгиевич Сокол. Я уже бывал здесь, и между нами установились очень дружеские отношения.
  Проводив Люду с Санькой в номер, я спустился к Григорию Георгиевичу.
  - Вы тоже сразу на пляж? - полушутя спросил мой знакомый. - А то россияне народ решительный. Иногда даже вещи в холле оставляют и первым делом к морю.
  - Да нет. Нам, украинцам, спешить некуда. Мы-то дома, - пошутил я в ответ и подмигнул ему.
  Григорий Георгиевич, подмигнув мне в ответ, затем серьезно сказал:
  - Я по Вашей, Николай Федорович, просьбе кое-что для Вас узнал. Так вот, группа, о которой Вы говорили, расположилась у нас несколько дней назад. Ее участники бывают здесь только поздно вечером. На зорьке они уединяются на царском пляже, как мне рассказывали, и практически весь день проводят там или в каком-нибудь другом, экзотическом месте. Так что Вы вряд ли их сейчас застанете.
  - Большое Вам спасибо за предупреждение. Но я бы и не хотел, вот так сразу столкнуться с ними, - ответил я.
  - Я догадывался и преднамеренно поселил вас в разных корпусах и на разных этажах. Вот только столовая у нас одна, но они здесь не питаются. У них какая-то особая диета и особая программа, - сообщил он.
  - И цели у них также особые и средства их достижения тоже необычные, - загадочно продолжил его мысль я.
  - Ну что ж, был бы результат достойный. А срок их пребывания здесь весьма короткий и если мне не изменяет память, то они через три дня отбывают в неизвестном направлении. Вас же, Николай Федорович, я не стану воровать у природы и у семьи. В общем, я к Вашим услугам, если что обращайтесь, - закончил он и, пожав мне руку, отправился к административному домику, где его уже ожидали вновь прибывшие отдыхающие из Росавиакосмоса.
  Сообщение директора немного успокоило меня тем, что Аня здесь и еще будет здесь три дня. Значит, мы сможем побыть вместе и объясниться, а также обрадовало меня отсутствием необходимости опять ее, Аню, искать и догонять.
   До вечера было еще немного времени, и мы с Санькой и Людой отправились тропинкой к морю. На пляже людей было видимо-невидимо. Солнце уже было не такое жгучее, поэтому, раздев Саньку догола, мы отпустили его побегать вдоль воды, а сами, подставив солнцу свои белесые тела, следили за ним. И засиделись допоздна, не сумев ни Саньку, ни себя оторвать от моря, солнца и песка. Я даже слегка задремал, лежа на топчане. Мне снилось, что я вглядываюсь в идущие по воде фигуры, и пытаюсь угадать какая из них Аня и не могу. Фигуры все время расплываются и теряют очертания. Я вновь напрягаю зрение и вновь среди них не могу узнать Анечку. Я внимательно вглядываюсь в их лица, но они сразу растекаются. Я с ужасом замечаю, что Ани среди них нет... Я встрепенулся. Видение исчезло, и только Санька безмятежно бегал вдоль воды с криками 'Кап-кап!', а Люда грозила ему пальчиком, боясь, что он меня разбудит.
  В корпус мы возвращались той же дорожкой. Навстречу нам по лестнице сбегала девушка. И тут я просто оторопел... Это была Яна!
  Она не сразу обратила на нас внимание, так как постоянно оглядывалась и кому-то помахивала рукой.
  - Ой! - только и вымолвила она, лицом к лицу столкнувшись со мною.
  - Ой! - повторил я, с трудом свыкнувшись с мыслью, что вижу ее наяву, а не во сне.
  - Николай Федорович, я не сообщила.... Я про все забыла, когда мне позвонил Петр. Ой! - она прикрыла рот рукою и тихо добавила: - Я ему о вас и о следователе сказала и о том, что Вы разыскиваете Аню.
  - Яночка, деточка, сказала - ну и хорошо. Не волнуйся ты так. А лучше скажи: Аня сейчас где? - спросил ее я.
  - А ее с нами нет - ответила Яна, а я едва не выронил Саньку.
  - Петр, когда узнал, что вы со следователем прилетели в Норильск, и вероятно будете ее искать и дальше, оставил Аню в Москве готовиться к нашему возвращению. Ой! - снова проговорилась она и вновь прикрыла рот ладошкой.
  От новой перспективы поездки в Москву у меня перехватило дыхание, и я еле выдавил из себя:
  - Зачем вам в Москву, вы же в раю? - и, опомнившись, совсем невпопад добавил, - а следователя с нами уже нет. Вот он-то как раз и в Москве.
  Яна перепугано глянула на меня и спросила:
  - Ищет Аню?
  - Нет, - просто ответил я. - Он поехал домой, и о том, что Аня с ним рядом даже не догадывается.
  - Вот здорово! - неожиданно обрадовалась Яна и тут же сочувственно спросила:
  - А Вы думали, что Аня здесь, с нами?
  - Думал и даже был уверен, что сегодня вечером я ее увижу, - грустно ответил я и добавил, - да видно пока не судьба.
  Действительно, оставаться в этом раю без Ани для меня не было никакого смысла.
  - Николай Федорович, я обещала, и я Вам помогу. Только скажите как? - спросила Яна.
  И вдруг тут же сама добавила:
  - Знаю, точно знаю как!
  Теперь уже я уставился на нее. Немой вопрос, отразился у меня на лице...
  - Я устрою Вам встречу с Петром, но не скажу что Вы - Анин отец. Только и Вы не проболтайтесь и не выдайте меня. Хорошо?
  - Хорошо, - почти автоматически согласился я. Что-то было в ее предложении такое, что необходимо было мне именно теперь.
  - Я Вас еще сегодня найду. Мы рано не ложимся, - сказала она и убежала по тропинке.
  Я стоял и смотрел ей вслед. Стоял и думал о том, что, видимо, провиденью так необходимо, чтобы моя встреча с Аней откладывалась, и чтобы я ненароком не помешал чему-то очень важному в ее жизни. Из задумчивости меня вывел Санька, которому надоело сидеть на моих руках без движения, и он попытался выскользнуть.
  Мы возвращались к себе в номер. В каждом проходящем мимо парне я силился узнать Петра.
  Столкнулись мы с ним неожиданно, у столика администратора. Забирая ключи от номера, я повернулся и сразу же узнал его. Петр, присев на корточки, подтолкнул укатившуюся от Саньки машинку.
  - Зовут тебя как?- спрашивал он Саньку, а тот, обрадовавшись новому знакомому, тараторил:
   -Би-бип, дядя! Папа би-бип.
  Я стоял и не мог проронить ни слова. Что-то было очень знакомое в этой манере Петра играться детской машинкой. Наваждение какое-то... Я уже однажды такое видел, только мальчик был маленький.
  'Где? Где?' - силился вспомнить я, но не мог. В картинке не было четкости.
  Санька, увидев, что я смотрю на него, тут же подхватил машинку и подлетел ко мне с объяснениями на только ему понятном языке.
  Петр тоже поднялся и спросил:
  - Зовут его как? А то так и не сказал.
  - Санька, - ответила ему Люда.
  - А меня - Петр, - представился он и протянул Саньке руку.
  Тот с удовольствием ее пожал своей детской ручонкой.
  - В гости ко мне придешь? У меня столько невест! И каждая обрадуется возможности тебя потискать, - шутя, сказал он.
  А Люда, погрозив пальцем, предупредила:
  - Рановато еще ему по невестам бегать. Подрастет, еще успеет, - и улыбнулась, нежно глядя на Саньку.
  - Может и не успеть, - весело подмигнула, вошедшая в холл Яна и добавила:
  - Мы уже с тобой, Санька, старые знакомые. Правда?
  Санька кивнул, обрадовавшись такому к себе вниманию, а Яна подхватила его на руки и умоляюще вопросительно посмотрела и на меня, и на Люду.
  - Вы хоть скажите где нам потом жениха искать? И не затискайте его ненароком, - предупредила Яну она.
   - А Вы не хотите с нами - и Яна предложила Люде пройти с ней, выполняя свое недавнее обещание.
  Мы с Петром остались в холле вдвоем...
  - Давайте знакомиться. Петр, - сказал он и протянул мне руку.
  - Николай, - ответил я . Наши взгляды встретились, и снова я почувствовал, что я его знаю очень давно, еще до показа телесюжета.
  - Мы нигде не могли встречаться? - угадал мои мысли он. - Вы из Москвы?
  - Нет, скорее из Киева, - ответил я, - вот только приехали. Вырвались на пару-тройку дней из городских джунглей в рай. А вы вероятно из Москвы?
  Я поддержал разговор, заметив, что мой собеседник явно не собирается уходить.
  - Скорее из Подмосковья. Город Зеленоград. Слышали? - продолжил разговор Петр. - А по старому деревня Крюково.
  Я нараспев ответил: 'У деревни Крюково погибает взвод...' Петр подхватил: 'Все патроны кончились, больше нет гранат'. Уже вместе мы закончили куплет знакомой нам песни: 'Их в живых осталось только семеро молодых ребят!'. Мы улыбнулись друг другу, но снова что-то кольнуло мне в сердце. 'Я его точно знаю, и не столько по последним событиям, сколько по прошлой жизни', - опять силился вспомнить я и не мог.
  Мы вышли на улицу и остановились у здания комплекса.
  - Хорошая песня, - прервал мои размышления Петр и добавил, - а то, как это у вас на Украине поют: 'Купила мама коныка, а конык без ноги... Ги-ги!'.
  - У вас, я думаю, своих 'коныкив' хватает, - шутя, поправил его я и неожиданно спросил:
  - А что значит обилие невест, обещанных Саньке?
  - Мы отдыхаем группой, реализуя один совсем необычный проект, в котором эти самые невесты и задействованы. А Новый Свет лишь одна часть этого проекта. Кстати, подсказанная мне Аней - одной из девушек. Она с Украины, - спокойно ответил он.
  Я никак не ожидал, что наш первый разговор так просто коснется Ани, поэтому я его очень аккуратно спросил:
  - У вас модельное агентство или конкурс красоты?
  - И не то и не другое... - Петр призадумался, подбирая слова, - скорее школа.
  Я попробовал подсказать совершенно без иронии в голосе:
  - Институт благородных девиц.
  - Точно! Как точно подмечено! - подхватил Петр. - Я именно так теперь буду называть свой проект, - добавил он.
  - А до этого он имел какое-то другое название? - еще аккуратней спросил я.
  - Да, - ответил он. - Школа рождения гениев.
  В это время на улицу с шумом выскочил Санька в окружении девчонок. А за ними, также весело щебеча, вышла Люда.
  - Он сам не справляется, - показывая на Саньку, пошутила она, - вот, подмогу требует.
  Я подхватил его на руки, и, глядя прямо в упор на Петра, спросил:
  - Вот таких?
  Он также, глядя мне в глаза, ответил:
  - Да! - и двинулся с девчонками к морю.
  А мы стояли и махали им руками. Больше всех старался Санька ...
  
  
  Глава 20
  
  
  Я вышел на балкон, мне почему-то не спалось. Я вглядывался в море. Стараясь найти ответ на единственный вопрос: где и когда я мог столкнуться с Петром настолько близко, что моя душа прикипела к нему. Я задумался, а перед глазами проплывали картинки моего прошлого. 'Вот я... , а рядом мальчишка, лет десяти... Стоп!'
  Меня сзади обняла Люда, накрыв халатом.
  - Я его узнал, я узнал его, - тихо сказал я и развернулся лицом к жене. - Столько лет прошло, а я узнал его! Ане было два с половиной года, когда я познакомился с его мамой. Она училась в параллельной группе моего университета, приезжая, как и я на сессии. Наш курс был выпускной, и вот на предпоследней сессии меня пригласил в гости ее однокурсник Володька Харьковский. Они что-то там праздновали, и тут я увидел ее. Она сидела на кровати, поджав ноги, и пыталась шутить, а в глазах была безбрежная тоска. Я не поверил, что они не могут улыбаться... Затем был ее день рождения. Затем мы вместе с моим одногруппником Геночкой Мирецким, под ее потеплевшим взглядом, закатав рукава, искали в мусорном баке его потерянный паспорт. Затем была последняя сессия и защита диплома. В момент расставания я предложил ей лететь со мной. Она прилетела позже. А вначале опять прилетел к ней я. И вот тогда то я увидел ее десятилетнего сынишку - Петю. Мы долго возились с ним, собирая модель автомашины, которую затем таскали по полу. Вот также как сегодня... Затем... она улетела от меня в Москву, поняв мое стремление к дочери и простив.
  Я замолчал, переводя дыхание, и, извиняясь, посмотрел на Люду. Молча, мы вместе вернулись в номер.
  Рано утром снова выйдя на балкон, я увидел Петра с девчонками и поздоровался.
  В ответ Петр неожиданно предложил:
  - С нами не хотите на прогулку?
  Я шепотом объяснился с Людой и попытался тихонько выскользнуть из номера. Но Санька был на чеку, поэтому на прогулку мы отправились втроем, догоняя Петра и девчат.
   ...Мы встречали солнце, молча, подняв руки к нему, расположившись на полуразрушенной смотровой площадке, которая долгие-долгие годы служила людям. А теперь оказалась заброшенной всеми.
   Девчонки кружились вокруг нас в каком-то танце, а он торжественно произносил слова...
  
  
  Глава 21
  
  
  В дверь нашего номера постучали. Я почему-то был уверен, что это именно Петр. Наше знакомство и непродолжительное общение требовало дальнейшего наполнения.
   Мы тихо вышли на балкон.
  - Вы, Николай Федорович, достаточно знакомы с Ессеями, судя по Вашим дневным предположениям. Возможно, мы читали одни и те же источники в Интернете, возможно книги были похожими, но знания, предложенные в них очень поверхностны, и я часто ловил себя на мысли о недосказанности авторов или недопонимании ими изложенного...- не успел договорить Петр, как я рукой остановил его.
   - Или недозволенностью и опасностью быть зарубленными, как Александр Мень. Любые попытки приоткрыть дверь познания всегда заканчивались костром инквизиции. Кроме, конечно тех, которые были лукаво инспирированы самой ортодоксиею. Избрание последнего римского папы тому показательный пример, - сказал я и, увидев удивленный взгляд собеседника, добавил:
  - Это только мое допущение или версия, имеющая право на жизнь. Изобличать и судить дано не мне, а значит, я могу ошибаться. Но, тем не менее, готовясь к избранию нового папы, претендент и круг его сторонников, памятуя о том, что он немец, ариец, вначале запустили в научную дискуссию основательный труд под названием 'Святая Кровь и Святой Грааль', вызвав первый круг возмущения на водной глади умиротворения предыдущего Папы. Этим взор был обращен на претендента - стойкого борца с запущенной ересью. Затем массово запустили в широкое народное обращение известный тебе полудетективный плагиат предыдущего научного труда под названием 'Код Да Винчи'. При этом если в нем и приоткрыли что-то, то ровно настолько же и спрятали за увлекательностью сюжета и сенсационностью сообщения о дочери Христа - носительнице Чаши Грааля. Первая народная волна возмущения: 'Наших бьют', - была успешно запущена, и кто как не немец мог защитить католиков от кощунственного осквернения. Вторая волна, или фильм с таким же названием и сомнительными художественными качествами вышел на экраны в довершение желаемого избрания Папы. Это окончательно должно было утвердить сомневающихся в его непреклонности к любым проявлениям вольнодумия и защиты незыблемых канонов.
  Петр остановил меня рукой и сказал:
  - Так вот почему об этом фильме и книге так быстро забыли. Просто за ненадобностью! 'Мавр сделал свое дело - мавр может уходить'. Все свершилось - Папа избран, проведя технологически безупречную предвыборную кампанию. - Петр был доволен своей догадке и, помотав головой, снова обратился ко мне.
  - Так поступали всегда. Чтобы надежнее привязать концы веревки, вначале необходимо их отпустить. Мне всегда казалось непостижимым лукавство, заключающееся в их многословии и восхвалении Господа, ну и себя конечно. Ессеев тоже они спрятали?
  С ответом я не спешил, так как вспомнил свой недавний разговор с Леонидом - преследователем и гонителем Петра.
  - Когда Ессеи около 167 года до нашей эры вышли из Солнечного города, их быстрое распространение очень напугало и фарисеев, которые стремились владеть умами и мыслями, и саддукеев, которые, в свою очередь, стремились завладеть их имуществом и делами. Вот они то и сделали все возможное и невозможное, чтобы знание о Ессеях спрятать глубоко-глубоко. И, как мне кажется, у них неплохо получилось, если бы не божий принцип, по которому все тайное становится явным, - я остановился и посмотрел на Петра. Он всматривался в ночное небо и горящие на нем звезды, как бы желая спросить этих немых свидетелей тех далеких событий, о происходящем тогда и сейчас.
  - Николай Федорович, и все-таки, что так сильно напугало фарисеев и саддукеев в Ессействе? Ведь тогда на территории нынешней Палестины было много различных пророков и их учений, которые весьма отличались своим многообразием взглядов и установлений? - спросил Петр и тут же попробовал сам ответить на свой же вопрос.
  - На мой взгляд, Ессеи обладали выверенным временем стойким учением и созданной ими чистой средой, которые положительно влияли на окружавших их людей. Бескорыстность, с которой они делились всем, что имели, поражала пронизанное жаждой наживы и зависти иудейское общество. Оно было построено, именно на захвате чужих земель, и эти земли горели ногами иудеев. Впрочем, и сейчас мало что изменилось. За полувековое существование государства Израиль не вспомнится ни одного мирного и спокойного дня на их земле. А ведь ханаанская земля до прихода туда иудеев была плодородной и цветущей, чем собственно она их и привлекла, - Петр вопросительно посмотрел на меня, а я попробовал продолжить его рассуждения.
  - Лет десять тому назад я был в Израиле. Всего три дня, но и этого времени было достаточно, чтобы почувствовать нервозность, в которой живут его жители. Тогда я отнес это к большому количеству репатриантов, приехавших из стран бывшего Союза. В аэропорту 'Бенгурион' во время проверки Моссадом - их тайной полицией - моих документов, один сотрудник в отношении приезжающих из Союза высказался примерно так, мол: 'Понаприезжали! Мы тут строили - воевали'. На что один остроумный возвращенец ответил: 'А чтобы вы сказали, если б мы тут строили - воевали?' - и улыбка невольно показалась на наших с Петром лицах. А я продолжил:
  - В отношении земли. Она действительно представляет собой изможденную и выжженную пустыню. Особенно это было заметно по дороге в Иерусалим, где до сего времени вдоль нее разбросана разбитая техника времен их семилетней войны. Совсем не случайно Ессеи появились в этих местах, и совсем не случайно их учение распространилось по всему миру. Правда, последующее его название было уже христианство, и Ессеев многие нынешние историки вполне заслуженно называют первохристианами. К Сынам Света и их ессейскому учению была искусственно притянута иудейская доктрина. Вот так и смешалось праведное с грешным, с одной лишь целью спрятать и не пустить. Увести в сторону. Посеять зависть и вражду, одев в царские одежды, как Давида. Назвать премудрыми, как Соломона. Привязать к кресту, сделав изначально виноватыми и грешными от рождения. И все это только с одной целью: чтобы ни в коем случае ты, Петр, не догадался, что ты талантлив, что ты создан по образу и подобию Отца Небесного. Говорить об этом и верить в это - две большие разницы.
  Переводя дух, я взглянул на ночное небо. Как раз в нем зажглась звездочка, знаменуя рождение нового таланта. Петр тоже ее заметил и спросил меня:
  - Так почему же рождаясь талантами, мы впоследствии этот талант теряем, и практически все превращаемся в такую серенькую биомассу? За редким, очень редким исключением, которое мы сами же и назвали 'гениями'. Видимо есть что-то нераскрытое в самом рождении, а точнее в зачатии? В последнее время я по этой тематики многое прочел, но вразумительный ответ нашел сам. Я думаю, что в самом процессе зачатия должен отсутствовать принцип наслаждения, а лоно, принимающее семя, не должно подвергаться этому пороку. Вот тогда ему и неоткуда будет взяться, - остановился Петр и вопросительно глянул на меня, как бы ища подтверждение своим словам.
  Я не спешил с ответом, и, помолчав, сказал:
  - Наверное, ты прав. Вот только куда девать естество, которое дано нам Всевышним? И тот естественный порядок зачатия, который предопределен природой? Лабораторный стерильный способ проведения любого эксперимента необходим как образчик и не годится для практического повсеместного использования. Он может служить только примером, к которому следует стремиться, используя тот набор естественных инструментов, которым обладаешь. В частности, естественный способ зачатия детей может быть значительно облагорожен, если осуществлять его в святом духе - в духе понимания зачинателями зарождения новой талантливой жизни.
  Я сознательно остановился, дав Петру переварить услышанное. Я видел, что он очень хотел поправить меня.
  - Но к этому нужно придти через этот самый образчик. Наверное, практически невозможно сегодня увлечь людей идеей рождения талантов через особую духовную атмосферу их зачатия? Нужно явить миру талант, зачатый и рожденный таким способом. А каким 'таким'? - Как бы сам у себя спросил Петр и тут же попробовал ответить.
  - Мой проект и есть попытка нахождения такого способа и такого образчика. Вот только, чувствую, что что-то не додумано. Почему-то мне неймется. Где-то что-то я пропустил. Может, поможете разобраться? - обратился ко мне Петр.
  - Если смогу, то помогу, - сказал я, но услышав, что Санька зашевелился, тихонько проводил Петра к двери.
  - До завтра. Утро вечера, как известно, мудренее, - попрощался я и похлопал Петра по плечу.
  - До завтра, - ответил он. И спросил - Вы утром с нами?
  Я кивнул в ответ.
  
  
  Глава 22
  
  
  Утром, услышав девичьи голоса под окнами, я вышел на балкон, и как вчера помахал им в знак приветствия и согласия последовать вместе с ними. Санька словно ждал моего сигнала. Вскочив на ноги, он прыгал на кровати со словами: 'Пидем кап-кап!'
  Люде ничего не оставалось, как присоединиться.
  Вместе с Петром, его администратором и девчонками мы отправились через можжевеловую рощу к Сквозному гроту - еще одной древней знаменитости Нового Света.
  Природа с помощью ветра за сотни тысяч лет выдула под каменистою косою сквозной грот с одним входом и двумя выходами, которыми невозможно было воспользоваться. Выходы являлись только источниками света и располагались высоко над морем среди скал на противоположной стороне косы. Внутри грота расположилась обширная галерея с грозно свисающими сталактитовыми отложениями и нависающими каменными глыбами. Последние два года грот был закрыт для посещения, так как отвалившийся камень смертельно травмировал молодую женщину из Польши. Но усилиями местных жителей в этом году грот открыли, однако туристов таблички предупреждают об опасности и дело каждого - испытывать судьбу или нет.
  По дороге в грот мы с Петром продолжили начатый накануне разговор, немного отстав от основной группы.
  - Вы знаете, Николай Федорович, - как-то сразу вернувшись к вчерашнему разговору, начал Петр, - говоря об образце, Вы, видимо, умели в виду евангельского Иисуса? Но не находите ли Вы некоторой двойственности его натуры, его поступков и утверждений? Утверждая покорность и смирение, он проявляет иногда агрессию, как в отношении к торговцам в храме, а, осуждая фарисеев, дружит с их священником Никодимом... Таких примеров достаточно для того, чтобы понять, что что-то не так и не сходятся утверждения и поступки.
  Петр даже замолчал, словно испугавшись крамолы, которую произнес вслух. Видимо настолько неожиданным даже для него, очень современного человека, был сделанный им самим вывод. Он явно ожидал моего участия, а я не спешил с ответом, вспомнив наш разговор с Леонидом в самолете по пути в Питер и дав Петру возможность, свыкнуться с произнесенным. Не услышав ответ, он продолжил сам.
  - Мой отец - человек православный и ортодоксальный в силу своего происхождения. Он и меня попробовал вовлечь в строгую каноничность обрядов православия. Но, видимо, я был уже достаточно взрослый для этого, и после двух-трех посещений церкви они с мамой оставили меня в покое. А после некоторых моих попыток выяснить непонятное, скрытое в таинствах, мама уговорила отца не насаждать мне строго православное вероучение, а позволить самому придти к нему с помощью книг, которые она сознательно оставляла на моем письменном столе. Вот эти книги и дали пищу для моих новых вопросов, но отец был строг в канонической недоступности, а мама все относила к нашему человеческому несовершенству, которое собственно и ускорило процесс познания этого самого несовершенства, - Петр замер и снова глянул на меня.
  Мне очень захотелось задать ему всего один вопрос об его отце... Но я удержался, боясь нарушить инкогнито, которое хранил с момента своей догадки.
  - Вы хотели меня о чем-то спросить? - Петр, видимо, как-то понял едва не сорвавшийся с моих уст вопрос. - Мой отец - это мой отчим, который воспитывает меня с одиннадцати лет, а моего настоящего папы уже два года, как нет. Я ответил?
  Меня поразила проницательность Петра, и я еле сдержался, чтобы не спросить его о маме... Мои сомнения снова развеял Петр.
  - Я узнал Вас, Николай Федорович, сразу, как только увидел. Детская память цепкая на доброе отношение. Ваш взгляд на машинку и то, как я ее по-детски оттолкнул Саньке, красноречиво напомнил мне ту ярко красную машину-конструктор, которую мы вместе собирали в первый Ваш приезд к нам с мамой домой. Я ждал, когда Вы узнаете меня. По вашему замешательству я понял, что это произошло. Наверное, еще вчера утром, потому что Ваш взгляд и ваше отношение ко мне потеплело.
  Петр снова посмотрел на меня, а я на него и протянул свою руку. Он крепко ее пожал.
  Перед глазами снова возник десятилетний мальчишка, который увлеченно собирает конструктор и игриво посматривает на меня, приглашая к участию. Немного позади стоит его мама и восхищенно наблюдает за нами. В ушах неожиданно возникли и застряли в мозгу ее слова: 'С тобой очень трудно и очень интересно'. Она искала во мне житейской основательности, а находила восторженную ветреность. Ей хотелось крепкого дома, а в ответ она получала неограниченный простор моих грез...
  Петр остановился, ожидая моего возращения из воспоминаний.
  - Спасибо, сынок... - выдавил я из себя и обнял его крепко-крепко.
  Мы подходили к гроту, и я спросил Петра, вспомнив предложение об использовании вчерашнего грота с шампанским.
  - Он все также необитаем?
  - Не совсем. В сквозном гроте поселился монах-отшельник по имени Иннокентий. Сложно сказать, кого он представляет. Мне кажется он из староверов, только еще древнее - до Владимирского крещения. Он немногословен и веротерпим и занимает в гроте неприметную площадь. Если его не позвать он и не показывается. В первый раз, когда я проводил здесь свой урок очищения, он неожиданно появился и, стоя в стороне, вторил стихам евангелия от Ессеев. Он его точно знал, потому что в моменты, когда я сбивался, аккуратно мне подсказывал текст. На мой прямой вопрос относительно его веры он только молчал и двумя пальцами показывал на свет, пробивающий сквозь отверстия грота.
  Петр остановился перед решеткой, преграждающей вход в грот, и позвал, несмотря на то, что решетка не была закрыта на замок.
  - Отец Иннокентий!
  Из глубины пещеры послышались шаги, и на пороге показался моложавый мужчина с длинными темными волосами и в белом балахоне. Он молча отворил решетку, пропуская ребят в грот. Я остановился, не доходя до входа, и на вопросительный взгляд монаха показал, что я пока останусь здесь.
  Я видел этого монаха раньше - на Дивич-горе в Триполье под Киевом, где он вместе с другими такими же, как он старообрядцами помогал нам закладывать памятную капсулу Трипольской культуры на месте, где предполагалось установление памятного знака этой культуре Ариев.
  Он видимо не узнал меня, а может, не показал этого. В теперешней традиции трипольцев, как они себя называют, не принято, открыто проявлять эмоции.
  Я сам открыл решетку и зашел в грот. Нависающие сталактиты и камни производили торжественно щемящее впечатление первозданности мира.
  Петр с девчонками уже расположились возле центрального камня.
  - Вы с нами? - спросил Петр, предлагая присоединиться.
  Я вместе с Людой облачился в белые одежды и взял Саньку на руки. Отца Иннокентия я действительно не заметил. Но как только Петр произнес первые фразы из евангельского текста от Ессеев, я незримо почувствовал его присутствие и, главное, услышал эхо, которое вторило словам Петра.
  
  (отрывок из евангелия)
  
  Как только Петр закончил, я тут же вновь начал вслух произносить молитву, одновременно вслушиваясь: 'Отче наш, сущий на небесах...' Мне вторил уже явственно голос из глубины грота: 'Да будет царствие твое...' В конце молитвы мы уже вместе с Петром и Иннокентием произнесли: 'Аминь!' Он так и не показался, а мы двумя группами вышли к свету, пробивавшемуся из неиспользованных выходов.
  А из темноты на нас смотрели еще одни глаза, и по тени, которую отбрасывала ее фигура, угадывалась странная женщина. Но мы все снова так ничего и не заметили.
  Отец Иннокентий проводил ребят к входу. Перекрестив их двуперстным крещением, он закрыл за ними металлическую решетку и, совсем не удивившись мне, стоящему перед ним, сказал:
  - Знак бы нам поставить, а то Дивич-гора и капсулу может вернуть.
  В его словах я уловил немой упрек своим начинаниям, которые требовали и своего завершения.
  - Поставим, обязательно поставим, придет время, - ответил я, а он тихо и незаметно удалился в расщелину. Я вышел из пещеры и стал догонять Петра.
  Тем временем в гроте к Иннокентию подошла странная женщина и попросила его благословение на благое дело. Перекрестив ее, он только и произнес: ' Бог благословит. Спаси и сохрани! Вас и тех, кого Вы охраняете... Аминь'. Странная женщина с трудом открыла решетку и выскользнула из грота. А потом, также прячась, бросилась нас догонять.
  Мы с Петром возвращались тем же путем назад в пансионат. Он, так же как и я, собирался в дорогу.
  Я неожиданно предложил:
  - А может ко мне в Киев на денек? - и подмигнул Петру.
  А он тут же ответил, спросив:
  - А можно? Всем вместе?
  За меня ответила Люда, глядя, как Саньку по очереди тискают девчата
  - Нужно, иначе Санька не успокоиться. Он еще не наигрался со всеми, а дома у него для каждой из девчонок найдется и занятие, и игрушка, - весело подмигнув мне и Саньке, согласилась за нас Люда.
  Я подождал, пока весть об изменении маршрута облетела всех, и, когда Петр снова подошел ко мне, попробовал ответить на те вопросы, которые так и остались без ответа.
  - Знаешь, а ведь и по-моему, очень многое не сходится в повествовании о земном пребывании Христа. Даже христианские богословы отмечали многие неточности, за что попадали в разряд отступников и раскольников. Эпохи реформации происходили именно из-за отсутствия ответов на многие, возникающие вопросы. Появление множества похожих и стоящих на одних евангелиях и канонах веры церквей еще одно тому подтверждение. А ведь Христос говорил о царстве, разделившемся только надвое, и что даже оно не устоит', - я перевел дыхание.
  - Вот и мы с девчонками на этом месте отдыхали. Дальше дорога пойдет вниз и будет идти гораздо легче, - сообщил Петр и, присев на декоративную лавочку, вслух вспоминая, начал рассказывать знакомую мне повесть Николая Нотовича 'Неизвестные годы Христа' об его 16 исчезнувших годах.
  ' Исса прошел Тибет путем паломников, изучая сам и научая других, посетив все известные на то время Тибетские храмы', - говорил девчонкам Петр. - 'Он постигал, совершенствуя других, духовную сущность Всевышнего. Находясь до тринадцати лет в среде Ессейских терапевтов в Египте, он совершенствовал свои знания в телесном исцелении, а на Тибете он дополнил его духовным совершенством познания посвященных'.
  Девчонки внимательно вслушивались в каждое его слово...
  'Дорогой Иисуса нам еще предстоит пройти для внутреннего понимания истинности его сущности. Он пришел от Всевышнего к нему и вернулся...'
  
  
  Глава 23
  
  
   Впереди нас ожидала сложная и долгая дорога...
  Собравшись, и тепло попрощавшись с директором пансионата, мы отбыли в Киев, воспользовавшись своим и его автотранспортом. А следом за нами, на маленькой украинской машинке под названием 'Таврия', устремилась странная женщина, получившая от монаха такие необходимые ей благословения. Сразу же после ее и нашего отъезда к директору пансионата подъехала машина российскими номерами и с очень странными гостями. Двое молодых спортивного вида парней настойчиво поинтересовались у директора Петром и его окружением. На что он уклончиво им ответил:
  - Уехали, все уехали уже давно, - и показал на дорогу в противоположном направлении.
  Парни, пообещав, что еще вернуться кинулись в свой автомобиль и помчались вглубь поселка, видимо не зная, что другой дороги на выезд просто нет.
  Два автомобиля след в след мчались по направлению к Киеву. Петр сидел со мною рядом, а Люда с Санькой и Яной расположилась на заднем сиденье. Во второй машине ехал администратор Петра с остальными девчонками.
  - Почему же столько лет прошло, а разделившееся царство держится? - спросил Петр, вспомнив мой ответ на его недавний вопрос. - Неужели столь сильны эти царства, или здесь что-то совсем другое?
  - Многочисленные попытки объединения церквей, практически ни к чему не привели из-за непомерной амбициозности их иерархов. Сами же эти попытки показали, что силы иссякают и все держится, как правило, на страхе неведения. В основном это - страх суда и страх кары, которая ожидает человечество, заставляет быть поближе к посредникам. Они-то, эти посредники, и нагоняют страх, придерживая паству в темноте и сохраняя таинства, как эффективный способ вызвать этот самый страх перед неизведанным будущим. Новоявленные церкви пошли другим путем, улавливая современные тенденции к упрощению жизненных устоев. Они включили в свой арсенал весь необходимый набор средств шоу-бизнеса для привлечения людей, вдобавок к все тому же набору таинств для поддержания интереса и страха к непознанному. А вернее сказать к загадочному явлению, как у знаменитого иллюзиониста Коперфилда, - сказав это, я взглянул на Петра.
   Он, видимо, мысленно сопоставлял услышанное со своими догадками, а затем медленно спросил, вглядываясь в бесконечную дорогу:
  - Неужели только страх и фокусы способны удерживать такое огромное количество народа вокруг прежних шаманов и новоявленных иллюзионистов? Есть еще что-то?
  - Конечно же, есть, - ответил я, выводя его из оцепенения. - Это слова Христа, так сказать, его прямая речь, сохраненная в текстах канонических евангелий. Его слова практически не претерпели изменений, и за этим очень строго следили все без исключения конфессиальные богословы. Так как только в них и содержится вся притягательная сила, а вернее чистота помыслов Его учения.
  Я замолк, давая возможность Петру определиться соглашаться со сказанным, или нет.
  - Не мудрствуй лукаво: пусть твое 'Да' будет 'Да', а твое 'Нет' будет 'Нет', а все, что сверх того - от лукавого, - пересказал слова Христа Петр. И добавил, - А ведь и действительно от лукавого: и проповеди, и обряды, и праздники... Практически все построено на банальном товарном обмене. В ответ на просьбу 'позолоти ручку' - священное яблочко или пасхальное яйцо. - Петр сам остановился от неожиданности сделанного открытия.
  Я продолжал путь, наблюдая в зеркало заднего вида за второй машиной, которая мчалась за нами, стараясь не отстать. Выбравшись за Симферополь, мы пересекали степной Крым с юга на Север. Дорога в сто километров до Красноперекопска шла в обход населенных пунктов, поэтому ехать можно было практически без ограничений в скорости, но очень однообразно.
  - Николай Федорович, - вернувшись из задумчивости, обратился ко мне Петр, - как же могло так получиться, что чистое Его учение так обросло наростами, а Его самого распродали и оптом, и в розницу в изображениях и словесах?
  Петр уставился на меня с немым укором, ожидая ответа на свой нелегкий вопрос.
  - С тех пор как Ессейство, проделав свой многовековой эксперимент по очищению небольшой группы людей, проживающих в городе Солнца, вышло с ним к людям и получило огромную по тем временам популярность своей чистотой помыслов, оно встретило огромное сопротивление со стороны традиционного иудаизма: фарисеев и саддукеев. 'Не пущать!' - кричали первые. 'Запугать и растоптать!' - им вторили вторые. Но удержать процесс уже было невозможно. Тогда фарисеи стали требовать подтверждения истинности учения Ессеев. Сами же утверждали истинность своего учения явлением Господа Моисею, склеенными Аороном скрижалями и написанным его учениками Талмудом и Каббалой. Саддукеи вторили им, показывая храмовое богатство, накопленное во имя Господа. Полуправда и золото, а также гонения усложняли путь Ессейства, но не останавливало его. 'Явите мессию, - кричали фарисеи, - явите его нам, и мы вам поверим'. 'Покажите нам Царя Небесного и его богатства', - вторили им саддукеи. Вот тогда-то к больному и прогнившему обществу и явился лекарь в образе Сына Божьего, - сказал я и снова остановился.
  Петр поддержал меня словами Христа:
  - Не здоровому, а больному нужен лекарь.
  Я кивнул ему в благодарность за понимание мною сказанного, а перед моими глазами постепенно сквозь бесконечную степную дорогу стали проступать очертания далекого прошлого...
  'Эбоним!' - обратился Учитель праведности, к слушающим его людям. - 'Наши поступки и сама наша жизнь подобна жизни альбиноса в стае черных птиц, которые стараются нас сделать серыми и незаметными, чтобы наш путь к свету преградить всем, кто захотел бы очиститься. Наша белая светлая птица воспарит над черной стаей и миру явится Сын человеческий в образе своего Отца Небесного', - замолчав, Учитель праведности простер свои руки к Солнцу и Небу. Все слушающие его присоединились к нему в своем молчаливом обращении к солнцу и небу...
  Я медленно возвращался в мир сегодняшний. И у меня создалось впечатление, что Петр был со мной в моем видении...
  - Вот лекарь и пришел, - сказал он, видя, что я его уже слышу.
  - Да пришел, только на сто лет раньше библейского Христа и звали его Ешуа. С этого и начинается самое главное таинство Его появления на свет. Таинство непорочного зачатия, к попытке разгадки которого ты и преступил своим рождением гениев.
  Я остановил машину у придорожного кафе-столовой, находящегося в стороне от небольшого населенного пункта и предложил размять ноги и перекусить. Общий ропот остудил мое доброе намерение в отношении еды, но от небольшой прогулки и минеральной воды мои попутчики отказываться не стали. Санька сразу же потребовал: 'Папа, пить!', указывая на маленькую бутылочку колы, стоящую за стеклянной дверцей холодильника.
  Усевшись по своим местам, мы продолжили движение и начатый разговор.
  - Действительно, рождение гениев предполагало отсутствие чувствительного наслаждения в процессе их, гениев, зачатия. Оно также предполагало длительную духовную и физиологическую подготовку будущей матери к зачатию и вынашиванию будущего гения, что значительно снижало вхождение порока отсутствием соблазнов, окружающего мира, а незнание матерями донорных отцов снимало тягу к ним как таковым источникам не только гениальности, но и пороков. При этом я сам ставил себе задачу не знать будущего отцовства гениев, - Петр остановился, ожидая прочесть удивление на моем лице и, не найдя его, спросил, - Примерно также поступили и Ессеи. Или нет?
  И опять посмотрел на меня в ожидании удивления.
  - Ну не совсем, или совсем не так, если исходить из полученного результата. А вот техника проведения эксперимента могла быть схожей в той части, которая касается отсутствия чувствительного плотского наслаждения и отсутствия вхождения пороков. И сегодня на Тибете есть народ, который сохранил традицию многомужства по причине своего горного расположения и отсутствия в достаточном количестве пропитания. Проблема пропитания с приходом цивилизации на Тибет уменьшается, а вот традиция остается пока неизменной. Вызвана она, прежде всего тем, что мужская физиологическая способность к проведению акта зачатия напрямую связана с эрекцией, а значит с энергетической составляющей и с калорийностью пищи. Вот женщина этого племени и выбирала себе того мужа, который в данный момент накопил достаточно энергии для эрекции. Но самое удивительное то, что даже в голодные с точки зрения урожая годы, когда отсутствие эрекции у мужчин было повсеместным, женщины рожали детей, продолжая свой род, - теперь уже я посмотрел на Петра, ожидая от него все той же удивленной реакции. Он действительно удивленно смотрел на меня, а затем почти прокричал шепотом:
  - Они использовали искусственное оплодотворение законсервированными мужскими гормонами! Но где и как они их сберегали? Даже сегодня создание банка спермы очень дорогостоящий и очень хлопотный проект. Я знаю его в тонкостях, однако самое сложное найти среду, в которой при определенных температурах и давлении ее можно было качественно сберечь. Даже взвешенное ее сохранение в автоклаве или в замерзшем состоянии значительно снижает активность сперматозоидов. Неужели у этих тибетцев и сегодня есть свой метод этого не технически сложного хранения? - спросил Петр и уставился на меня.
  - Вероятно, не только есть, но они им изредка даже пользуются. Что касается условий, то, скорее всего, это возможно известные тебе, пещеры Сомати, хорошо описанные в книгах российского профессора-офтальмолога Мулдашева. Соотношение объема-давления и температуры в этих пещерах позволяют приостанавливать течение органических процессов, а значит и изменения состояния гормонов, а естественная среда дикого пчелиного воска - уникальное, нейтральное, природное, органическое соединение для их длительного хранения, - ответил я, вспомнив о том, что до сего дня в этом племени существует традиция рождения царственного ребенка.
  Об этом я и рассказал Петру.
  - Хранение законсервированной спермы очень сложный технологический процесс, а поэтому - весьма избирательный. Посвященными в него являются единицы, а способными провести уникальный эксперимент зачатия детей и того меньше. По все той же причине хранения таинства, как средства своей уникальной избранности, - я остановился, а Петр, посмотрев внимательно на меня, тихо сказал:
  - Я понял. Вероятнее всего и наши исключительные иерархи церкви посвящены в условия его проведения, но удерживают все в секрете, боясь потерять эту самую исключительность и главное посредничество между тайной и паствой, удерживая последнюю в темноте неведения.
  Я благодарно посмотрел на моего собеседника. Он самостоятельно сделал тот вывод, к которому я сам шел долгие-долгие годы познания. Я продолжил рассказ, представив, что сам участвую в этом вселенском эксперименте.
  - Лишь однажды, после смерти царственной особы мужского пола этого тибетского племени происходит обряд чистого зачатия. В качестве матери будущего венценосца выбирается самая юная на тот момент девушка способная к рождению ребенка и воспитанная в аскетических условиях в монашеской среде. Обряд чистого зачатия проходит тайно только в узком кругу посвященных монахов, один из которых и доставляет сохраненное семя из глубины пещеры в закрытом сосуде из пчелиного воска. Семя это драгоценно так, как имеет начало от Будды - человеческого воплощения божества. Он же растворяет содержимое восковой семенной капсулы в чистой родниковой горной воде, находящейся в чаше. Молодая девушка в течение длительного времени молитвенно готовится другими монахами к предназначенной роли. В момент ее наивысшего духовного подъема солнце в своем зените проникает в единственное отверстие в своде пещеры. В пещерный зал, где иные участники действа оставляют ее одну, стоящую посредине в просторной чаше, входит в белом балахоне монах, держа в руках драгоценную чашу с этой необычной водой. Он в коротком промежутке солнечного света, который бликами отражается на стенах пещеры от его белых одежд, и солнечном нимбе присаживает девушку в чашу, покрывая ее до пояса этой необычной родниковой горной водой. Монах кружится вокруг нее в своем таинственном танце до тех пор, пока не исчезнет солнечный свет, а пещера не покроется полумраком. Монах бережно выводит девушку из пещеры, где ее подхватывают другие монахи и уводят в монастырь. Теперь до самого рождения младенца девственная мать будет находиться в молитвенном послушании в полном отсутствии прямого людского контакта, кроме единственного того из монахов, который и посвящен в проведенный обряд царственного рождения - я замолчал, видя, что Петр зачарован услышанным.
  Он очень тихо только губами прошептал: 'Я догадался!?' - то ли утверждая, то ли спрашивая, сам у себя... Я не стал ему мешать в выборе решения.
  Мы очередной раз въезжали в Татьянин и Аннушки город. Я позвонил. Таня ответила, что находится в больнице. Последние волнующие события сказались на ее сердце, и оно потребовало немедленного профилактического обследования. Коронография, кажется, звучало это так. Новые Танины знакомые, соседки по больничной палате, настойчиво советовали сделать эту процедуру в столице. Связавшись по телефону с моим добрым знакомым - хирургом по профессии, к тому же академиком, я предложил Татьяне ехать с нами, чтобы столичные светила ее и меня просветили и сделали все необходимое с ее наболевшим сердцем.
  Усадив ее на переднее более удобное место и взяв все необходимые выписки, мы все вместе двинулись дальше - на Киев, остановившись лишь единожды в небольшом городке, в котором продолжали жить Танины родители и мои прежние тесть и теща.
  Вечер и ночь опустились быстро. В свете встречных фар мы продолжили свой путь...
  'Словно чья-то сигарета стоп-сигнал в ночи,
  Кто-то тоже держит путь.
  Незнакомка - незнакомец, здравствуй и прощай,
  Можно только фарами мигнуть'.
  Пришла мне на память любимая песня.
  
  
  Глава 24
  
  
   Мы въезжали в свой город полный огней и одиноких парочек влюбленных.
  Высадив и отправив всех в дом, мы с Петром и его администратором Юрой, поставив автомобили на стоянку, возвращались ко мне домой.
  Вот тут-то Петр и вспомнил наш прерванный разговор и уже вслух утвердительно сказал:
  - А ведь я догадался. Догадался о том, что так мне не давало покоя в моем эксперименте, - он остановился. Остановился и я.
  - Гены живущих гениев несут и их несовершенство, а сами они не прошли чистилища, которое уготовано каждому при переходе в мир иной. Гениальность в таком случае получается ущербной. Николай Федорович, о каком тибетском племени идет речь? Я постараюсь найти все известное о них и обязательно к ним поеду, - спросил Петр и, ожидая ответа, задумался.
  А я и не спешил с ответом, глядя на звездное небо...
  - Племя, о котором ты спрашиваешь, такое лишь одно на Тибете и на всей Земле. Правда, обряд царственного рождения ребенка проводят, если мне не изменяет память, еще и жрецы в Индии, немного изменив сам обряд - и подтолкнув Петра по направлению к дому, тихо спросил: - А меня с собой в Лхасу возьмешь или самому добираться?
  - Это Вы меня возьмите с собой, и Яну тоже, - попросил Петр.
  Подходя к двери квартиры, я ответил:
  - Я подумаю...
  
   Наш дом, словно улей, наполнился обитателями. Они, забившись ко мне в кабинет, стали строить свои планы в отношении, тех двух дней, которые отвел Петр для посещения Киева. Напомнив ребятам о том, что время позднее, и напоив чаем того из них, кто этого хотел, Люда стала их рассредоточивать спать, кого в детскую, кого в кабинет, а кого в зал. Угомонились девчонки не сразу, так как в дороге слегка подремали, но все же угомонились.
  Мы с Петром стояли на балконе и вслушивались в тишину, которая окутала столицу.
  - Сынок, - нарушил молчание я, - ты Аннушке пока ничего не говори о нашем знакомстве, а то неизвестно как она отреагирует, ведь столько лет прошло. Всему свое время...
  - Не волнуйтесь, Николай Федорович, мы с Яной об этом договорились еще в Новом Свете, а остальные девчонки и Юрий не посвящены в истоки нашего знакомства. Для них Вы - добрый наш попутчик, не правда ли? - спросил он и, улыбнувшись, глянул на меня.
  - Надеюсь, что и для вас с Яной также, - пошутил я и уже серьезно продолжил, - для продолжения дальнейшего пути необходимо основательно подготовиться и не только практически, но и методологически. Для этого, я думаю, есть необходимость посидеть над книгами и покопаться в Интернете. Тибет - дело достаточно тонкое
  Петр, не торопясь, начал было рассуждать вслух:
  - Визы для путешественников на Тибет открываются там на месте, поэтому вся задержка только в получении загранпаспортов для девчонок. Мои покровители обещали с этим помочь. Именно поэтому Аня и осталась в Москве. В отношении же методологии и философии нашего путешествия, так оно определенно не нами, а Николаем Нотовичем и его книгой 'Исчезнувшие годы Христа', которую собственно и подарила мне Аня, - закончил он, видя, как Люда машет нам рукой, приглашая спать.
  - Утро вечера мудренее! Не мои это слова, а народная мудрость, цитируемая регулярно некоторыми полуночниками, - встретила она нас и погрозила пальцем.
  Мы послушно подняли руки и стали расходиться по своим комнатам.
  - А племя, одно единственное на земле, мы найдем и обязательно у них побываем, - сказал Петр, а я добавил:
  - Утро-то вечера действительно мудренее.
  Рано утром мне позвонил директор Новосветского пансионата и сообщил о том, что нас настойчиво разыскивают некие ребятки спортивного телосложения, и что они от его дежурного администратора узнали, куда мы собственно поехали. Я поблагодарил моего приятеля за предупреждение, но Петру об этом пока не стал говорить, решив, что сам попробую себя и ребят обезопасить.
  Выйдя из спальни, я увидел, что вся группа уже в сборе. Они только не хотели разбудить хозяев.
  - Для ваших занятий, - начал говорить я, - есть одно очень красивое место на высоких отрогах Днепра в самом центре Киева, Мариинском парке. Я покажу...- на ходу, впрыгивая в башмаки, предложил я.
  Ракушка летней эстрады Мариинского парка встретила нас приветливо, широко раскрыв свои объятья. Именно о ней я вспомнил не случайно.
  Чуть больше четырех лет назад в ее служебных помещениях - артистических гримерных - по доброй воле моего приятеля Тараса Николаевича располагался офис моей общественной организации, а в ее кинобудке на втором этаже располагался архив и наш с Людой первый, семейный уголок, который продувался весенними, еще весьма прохладными ветрами, насквозь. Именно сюда мы вернулись из Тулы, где были на выставке одни из 'зарубежной' Украины, и именно здесь и началась наша счастливая семейная жизнь на стареньком диване и флагах нашей Украины вместо простынь. Может поэтому и Санька - типичный русич, блондин с волнистыми волосами и голубыми глазами. Здесь, на чердаке, я натирал простывшую Людмилу водкой и поил горячим вином, купленным за последние деньги, оставшиеся от поездки...
  
  Девчонки кружили вокруг Петра в своем загадочном хороводе, а я стоял и смотрел на ракушку не в силах оторвать свой взор от маленьких киношных окошек, из которых вместе с Людой мы наблюдали необъятный мир им свет.
  'Как тела ваши возрождены были через ангелов Земной Матери, так и дух ваш пусть возродится через ангелов Отца Небесного...', - произносил Петр и слова его плавно растекались по парку, - '...С сего дня живите в мире с вашим Отцом Небесным, и с вашей Матерью Земной, и с вашими братьями, Сынами Человеческими. Даю мир вашей Матери Земной телу вашему и мир вашего Отца Небесного духу вашему. И пусть мир их обоих царит меж Сынами Человеческими'.
  - Да будет мир вам!
   Я тихонько оставил Петра и девчонок, а сам вернулся домой и, забрав Татьяну, отправился в клинику имени знаменитого кардиохирурга Амосова. Дружеское содействие знакомого академика позволило достаточно успешно решить нужную задачу, а время прохождения необходимой процедуры было назначено на послезавтра.
  Таня осталась в клинике для оформления каких-то бумаг, а я, заехав на свою работу, с удивлением узнал, что следом за мной в срочный отпуск по личным обстоятельствам отправилась наша бухгалтер Раиса Борисовна. Я опять не придал этому должного внимания, а только пошутил с моим помощником, напомнив песенку о неразлучных друзьях. Предупредив его о том, что мой отпуск еще не окончен и что мне предстоит далекая поездка, я откланялся. Но тут же в дверях кабинета столкнулся с Раисой Борисовной, которая прошмыгнула в свою комнату. Что-то очень знакомое было в этом движении, я не удержался и зашел в бухгалтерию.
  - Ой! - от неожиданности воскликнула Раиса Борисовна и тут же добавила, - Здравствуйте, Николай Федорович! Вы уже на работе?
  - Еще нет. А Вы отдыхаете, воспользовавшись моим отсутствием? - спросил полушутя я, вспомнив о ее многочисленных родственниках. - Опять племянники досаждают?
  - Да, нет.... Все больше дальние родственники беспокоят. Почти детективная история. У них пропал ребенок. Отец пустился его искать, а те, кто заинтересован в его пропаже, очень бы этого не хотели. Вот и понадобилось мое вмешательство, чтобы не очень мешали отцу, - осторожно сообщила моя сотрудница.
  - Какой ребенок? - вырвалось у меня, и я странно посмотрел на нее. Предчувствие чего-то очень знакомого повеяло от ее рассказа, и я спросил дальше: - Ребенок-то маленький?... Его что, украли?
  - Да не совсем маленький, школу уже закончил. И вероятно не украли его, а сам в поход собрался. С ними в этом возрасте это бывает... - Раиса Борисовна сочувственно глянула на меня.
  Меня прямо передернуло, а в голове промелькнуло: 'Откуда она знает о пропаже Ани?', но ее акцент на мальчика меня немного успокоил. А того, что мужской род относился просто к ребенку, я не заметил.
  - А почему отцу мальчика грозит опасность? Он что спутался с сомнительной кампанией? И как Вы можете его защитить? - глянув на хрупкую фигуру моего бухгалтера, спросил я. И снова, что-то в этой фигуре мне показалось до боли знакомым, но виденным мною в совершенно другой обстановке.
  - О-о! Николай Федорович, Вы еще очень мало меня знаете. Ребенок действительно попал в очень сомнительную кампанию, а вот отца его эта кампания основательно начала обрабатывать и, насколько я догадалась, он почти отказался от его спасения и возвращения к матери. Весьма опрометчивый поступок. Можно и ребенка потерять, и отцу голову снимут. Может в переносном, а может в прямом смысле... - Раиса Борисовна замолчала.
  Замолчал и я, подумав о том, что какая-то очень странно похожая история произошла с ее дальними родственниками. Я уже было собирался более подробно расспросить Раису Борисовну, но в этот момент зазвонил мобильный телефон.
  - Ты где запропастился? Мы ведь собирались к маме - забрать Артема. Завтра ведь все-таки три года Саньке, - напомнила мне в трубку Люда, что и помешало мне выяснить более подробно историю пропавшего ребенка.
  - Скоро буду, - выпалил я и, обратившись к Ларисе Борисовне, пристально пожелал, - успешного Вам поиска и главное сберегите их и свою головы. До встречи!
  Я вышел, так и не услышав ее ответного пожелания:
  - И вам того же...
  Моя теща жила в 170 км от столицы, поэтому стоило поспешить, чтобы до темноты, вернуться домой. А то полон дом гостей, а хозяева сами собрались в гости.
  
  Маленький дворик в селе Репки встретил нас новыми еще невыкрашенными воротами, которые в честь будущей женитьбы младшей дочери установил мой тесть.
  Навстречу нам еще издалека заслышав шум мотора, выскочил Артем и повис на шее у мамы Люды. Теща, а особенно тесть обрадовались возможности потискать Саньку, который в свою очередь спешил сообщить свои новости:
  - Дида, би-бип, кап-кап, папа.
  - Мы с папой были на море, - перевела его нескладушки Люда, а Санька согласно закивал головой, подставляя губы под поцелуи деда и бабы.
  Наскоро перекусив картофельных дранников, и, поговорив о наших планах в отношении Артема, которого мы обещали прислать в скорости обратно, мы отправились в Киев.
  Дома нас уже ждали Петр с девчонками и Татьяной. У администратора Петра в Киеве нашлись друзья-однополчане, и он до утра ушел в увольнение.
  - Ну что набрались духу матери городов русских? - заходя в комнату, спросил я.
  - Не только духу, но и впечатлений. Киев действительно духовная столица. Вот только обилие рекламы и денег его не красит, - ответил Петр.
  В этот момент в комнату забежали Санька с Артемом и направились к девчонкам.
  Мы с Петром не стали им мешать. Шум и гам поднялся до потолка.
  Люда даже выглянула из кухни, где с Татьяной готовили нам всем 'легкий' ужин с украинским борщом, который очень по-особому вкусно готовит Люда, и запеченными 'вытребеньками' или картошкой в мундирах с салом по-Таниному.
  Мы с Петром, предвкушая вкуснятину и глотая слюну, вышли на балкон.
  - Киев перегружен деньгами, - продолжил Петр со знанием того, о чем говорит, - это чувствуется повсеместно. Даже в Москве так часто не встречаются дорогущие иномарки. Киев ими просто утыкан. Вся денежная рать собралась в нем. Я был в пещерах Лавры. Так вот, даже тамошние мумии пищат от привалившего их груза презренного металла. Долго город так не выдержит. Либо рухнет, а симптомы этого видны во множестве провалившегося асфальта и трещинах высоток, либо спасение придет неожиданно и может заключаться в распределении тяжести столичного бремени, - он вопросительно глянул на меня.
  Не увидев в моих глазах догадки, он пояснил:
  - В свое время, Москва испытывала нечто подобное. Вот тогда-то Петр Алексеевич Романов, Петр Великий, перенес столичные функции в Санкт-Петербург, - он снова взглянул на меня.
  - Я все понял, - утвердительно кивнул я, - Киев - духовная столица, Харьков - административная государственная канцелярия, а Севастополь - экономический центр государства.
  И в свою очередь, посмотрев на удивленного Петра, спросил:
  - Годится?
  - Даже с перебором, - ответил он. - А впрочем, перебора то и нет. Харьков уже был административной столицей, а Севастополь - это южные экономические ворота государства. Все точно по Петру Алексеевичу, только исходя из местных условий.
  - Ну что уже все распределили? Пора и чай пить..., - сказала Люда, протиснувшись в дверной проем балкона.
  - Пошли, - сказал я Петру, - а то ни борща с чаем, ни чая с 'вытребеньками' не достанется. В большой семье знаете... всякое бывает.
  Петр улыбнулся в ответ. Видимо слова о большой семье напомнили ему о его заботах и хлопотах.
  Наша маленькая кухня едва вмещала всех пришедших на 'легкий' ужин, но, как говорится, в тесноте да не в обиде. Мы дружно уничтожили все приготовленное на ужин. И, попив таки чай, все разбрелись по раннее намеченным спальным местам. Нет, не все...
  Мы с Петром опять тихонько уединились на балкон, видимо не наговорились еще.
  
  - Москве тоже не помешало бы административные функции передать Санкт-Петербургу в точности по Петру,- продолжил я начатую до ужина тему и глянул на Петра, - пора отбояриваться и казной и мошной. Сейчас самое время власть передать Матвиенко, она разительно отличается от Путина во всех отношениях. Значит, на ее фоне он будет особенно заметен через один президентский срок.
  - Мысль свежая и очень интересная, но я, Николай Федорович, стараюсь не утруждать себя думами о власти других. Богу - Богово, Кесарю - Кесарево, а слесарю - слесарево, - желая сменить тему разговора, аккуратно намекнул Петр.
  Я ее сменил.
  - Ну что ж, слесарить, так давай слесарить... На Тибете, в Индии, в Непале еще остались племена, которые используют многомужество в чисто экономических целях сохранения имущества одной семьей. Братья подбирают себе одну жену именно для того, чтобы не делить и без того малое наследство. Но не только это, а и физиологическая неспособность чахлых мужичков к деторождению обусловливает многомужество. Большинство из них скрывается за их монашеским предназначением, а именно отсутствие созидательного начала в их повседневной жизнедеятельности, и определяет необходимость царственного рождения чистого ребенка. Правда, многие из этих племен, вследствие прихода цивилизации, увидели именно в ней образчик материального благосостояния и превратили обычай в экзотический ритуал для туристов. Но в том племени, о котором я слышал, и которое практически закрыто природой и своими устоями от резкого проникновения цивилизации, сохранилось чистое зачатие, царственное рождение и закрытое воспитание ребенка до его тридцати летнего совершеннолетия, - я остановился и, переведя дыхание, продолжил. - А в случае рождения девочки, она является первейшей претенденткой на будущее чистое царственное рождение сына.
  Я замолк.
  Петр, видимо, переваривая услышанное, неожиданно спросил меня:
  - Откуда? Откуда Вы об этом знаете? Я очень настойчиво и скрупулезно искал всю имеющуюся литературу по этому поводу, и в Интернете все пересмотрел тоже, - он замолчал и уставился на меня.
  - О Шамбале, которую искал Рерих и многие-многие другие исследователи ты наверняка слышал? - спросил его я и, увидев утвердительный кивок его головы, продолжил, - По настоящему долину КУ-ЛУ, видимо, нашли нацисты. Они открыли только для себя это единственное племя. Их экспедиции на Восток длились довольно долго, а вот об их результатах почти ничего неизвестно. Подумай: либо результатов нет, но тогда участников экспедиций уничтожили бы; либо результаты были ошеломляющими, вот тогда истинные Арийцы и скрыли их вместе со своими сокровищами, которые так и не найдены и как утверждают некоторые из них, ждут своего часа.
  Петр еще более внимательно всматривался в меня и опять повторил свой вопрос, практически крича шепотом:
  - Откуда Вам это известно? Вы знаете их тайну? Но тогда... - он закрыл рот рукой. В глазах его был ужас.
  - Нет, - спокойно ответил я, - Не знаю.
   И также спокойно убрав руку со рта Петра, я добавил:
  - Я только пытаюсь найти это племя. Индусы, рожая царственного ребенка, соблюли лишь внешнюю обрядовость этого действия. Они почти сохранили его. Но вот этого почти, а именно чистого зачатия, и не хватает. Их обряд не включает омовения девушки необычной горной родниковой водой. Они потеряли навсегда Соматический природный способ консервирования жизни, - я остановился.
  - Мы обязательно должны с Вами, Николай Федорович, их найти, выпалил Петр,-. иначе весь мой эксперимент - не то. Гений может и будет, а Созидателя не получится...
  Он замолк. Помолчал и я, а затем предложил:
  - Пойдем спать, -хлопнул его по плечу я, - утро-то мудренее.
  - Спокойной ночи, - ответил он, и мы разошлись.
  Я тихонько разделся и лег на кровать, где сладким сном спали наши детки Санька и Артем.
   Где-то в полудреме мне начали показываться горы Тибета, на которых я никогда еще не был...
  Тщедушный монах в белом, неся в руках глиняную чашу, осторожно ступая, заходил в пещеру, на которой каким-то замысловатым шрифтом едва заметно читалось 'СОМАТИ'. Я попробовал позвать монаха, но голос застрял в груди. Рядом с монахом появились неизвестные люди в черных балахонах со свастикой на спине. Они закрыли вход в пещеру, приняв хорошо известную позу с руками в боки и широко поставленными ногами. Не хватало только привычных овчарок. Один из них, которого я даже узнал, стал махать мне усыхающей рукой. Он подзывал меня к себе, показывая, что меня готовы пропустить вслед за монахом. Я уже было сорвался с места, но меня кто-то остановил...
  Я обернулся. Люда трепала меня за плечо и тихо звала:
  - Коля, проснись. Коля!
  Я открыл глаза, весь еще находясь в плену увиденного и в холодном поту.
  - Я его найду... обязательно.
  - Кого? - поинтересовалась она.
  - Монаха! - ответил я и опять закрыл глаза, проваливаясь в темноту.
  
  
  Глава 25
  
  
  Проснулся я рано и тихонько выскользнул из спальни.
  В коридоре перед входной дверью осторожно ступая и стараясь не шуметь, собрались девчонки, возглавляемые Петром.
  - Доброе утро! Куда это ни свет, ни заря? - поинтересовался я у притихшей кампании.
  - Доброе утро, - полушепотом ответили они в разноголосье, а Петр добавил:
  - Юра уже приехал, и мы хотели бы воспользоваться возможностью закончить свои занятия именно на склонах Днепра.
  В это время из-за двери показалась сонная мордашка Саньки.
  - Папа би-бип на-на, - скороговоркой выдал он, а мы дружно улыбнулись, так как перевода не требовалось.
  - Саньке сегодня в 5 утра исполнилось ровно три года. Вот он и побоялся, что вы удерете его не поздравив, - сообщил я, чем вызвал дополнительное всеобщее оживление.
   Со всех сторон на Саньку шквалом посыпались поздравления и он благосклонно позволял себя целовать. При этом каждый раз в знак благодарности наклонял голову.
  Пообещав вернуться, вся кампания удалилась на склоны Днепра, а я, забрав Саньку в свой кабинет, улегся с ним на любимый диванчик досыпать. Но досыпать не пришлось.
  В комнату заглянула Люда, а за ней и Татьяна. Вместе они начали Саньку тискать и тоже поздравлять.
  - Так боялась проспать - ведь он то ровно в пять появился на свет. Наш папочка спросонья, даже сразу и не понял, что собственно тогда произошло. Правда? - полушутя спросила Люда и опять принялась целовать Саньку.
  Татьяна из-за спины достала заводной вертолет, чем вызвала неописуемый восторг Саньки.
  - Папа, вив! - закричал он и подскочил к Татьяне, подставляя ей щеку для очередного поцелуя.
  - Так парню понравится целоваться, что потом от невест не отобьемся, - подытожила Люда, а сам Санька уже кружился с вертолетом вокруг Татьяны.
  Оставив их с Артемом, который также проснулся под настойчивым требованием Саньки срочно оценить его вертолет, мы с Людой и Татьяной отправились на рынок обеспечивать наше вечернее застолье.
  Ближе к обеду вместе с девчонками приехал Петр. Его администратор Юра затаскивал в дверь новенький двухколесный с дополнительными опорными колесиками велосипед. Санька сиял от счастья и свалившихся на его голову подарков.
  Еще раз поздравив Саньку и поцеловав его, девчонки зашли в комнату, а Петр сообщил о том, что они сегодня вместе с администратором уезжают поездом в Москву. А он остается еще на один день. Накормив дружную кампанию, мы с сожалением попрощались с ними. Яне же я успел тихонько сказать:
  - Аннушке пока не говори обо мне и о том, что ее мама в Киеве из-за сердца. Образуется ...
  - Хорошо, - только и ответила она.
  Уже на улице, перед тем как уехать на вокзал провожать девчонок, Петр меня спросил:
  - Если я вечером приду не сам, а с очень любимым мною человеком, Вы и Людмила не будете против?
  - Лихо ты! Полтора дня в Киеве и уже с любимым человеком? А девчонки не побьют? - спросил я и взглянул на Яну, которая к счастью не слышала наш разговор.
  - Не-а, я с очень любимым... - многозначительно сказал Петр.
  - Ну, если только с очень любимым... Давай! - ответил я и пожал плечами...
  
  Вернулся Петр часа через два, когда у нас в доме творилось настоящее светопреставление, возникшее по причине подготовки к предстоящему празднованию Санькиного дня рождения. Я открыл входную дверь и ...
  На пороге, также обомлев, стояла та, другая, Татьяна - мама Петра.
  'Так вот о каком очень любимом человеке он говорил', - пронеслось у меня в голове, а подошедшей Люде я представил:
  - Это мама Петра, Татьяна Ивановна, - и чтобы снять напряженность, шутя, добавил, - а это сам придумщик Петр.
  Петр же не скрывал своей радости.
  - Мам, а это именинник - Санька, - доставая из-за спины джип с антенной, и передавая его маме, сказал он.
  - Давай знакомиться, - выдавила, еще не пришедшая в себя от неожиданности, мама Петра и протянула джип Саньке.
  - Папа, би-бип! - обрадовано произнес Санька и наклонил голову в знак благодарности. Вышло очень эффектно, так что мы засмеялись. Что, собственно, понемногу и сняло напряжение.
  - Проходите пожалуйста, - предложила Люда и открыла дверь комнаты, где мы на некоторое время благоразумно оставили одних Петра с его мамой. Им было о чем побеседовать.
  Спустя короткое время они вышли, и вторая Таня предложила свою помощь в подготовке к застолью. От лишних рук ни первая Таня, ни Люда не стали отказываться. Тем более что время прихода гостей неумолимо приближалось.
  Я стоял в стороне и тихонько наблюдал, как моему сыну готовят праздник три очень близкие в разное время мне женщины.... Они как-то сразу подружились, наверное, оттого, что каждая из них могла, а одна таки стала матерью моего кровного сына. Если первая Таня не смогла это сделать по причине болезни, которая ее преследовала после первых родов, вторая Таня не сделала этого только по моей необузданности, то третья - Люда подарила всем нам этого чудесного мальчишку Саньку.
  Что было в душе каждой из них, мне трудно вообразить, но я очень-очень благодарен им всем за то, что они приняли друг друга и меня с Санькой, Артемом и Петром заодно. Не хватало только Аннушки... И все мы были бы в сборе.
  Увидев мое бездельничанье, все трое дружно нахмурили брови и Люда, шутя, потребовала:
  - А ну быстренько с Петром ставьте столы и помогайте их накрывать!
  - Есть, - почти по-военному ответили мы. В этот момент в дверь опять позвонили, и на пороге оказалась одна из четырех сестер Людмилы, тоже Татьяна. И уже третья в нашем доме.
  - Вот теперь повезет точно, - сказал я, представляя ей незнакомых ей женщин.
  Татьяна тут же подключилась к привычному и хлопотному делу. Она принесла с собой свой фирменный печеночный торт и теперь его украшала зеленью. Узнав со временем, кто есть кто, третья Татьяна никак не могла свыкнуться с тем, что две другие Тани и Люда дружно соседствуют в одной кухне..., помогая друг другу.
  
  Застолье получилось знатное...
   Вот только из всех присутствующих мужиков, а их было восемь, к спиртному никто не прикоснулся. Зато наши многочисленные дамы с удовольствием по чуть-чуть пили сухое вино и совсем не удивлялись тому, что мир перевернулся, и мужики совсем не употребляют.
  - Да, девчата, - сказала моя кумушка, которая пила, но не ела по причине своего голодания, - водку и сигареты женщины у мужиков забрали, штаны тоже, так может и это..., забрать?
  Все они дружно рассмеялись, глядя как мужики, балуются сочком и минералкой.
  - Осторожно! - предупредил ее муж - настоящий полковник. - А кто тебя чуть живую домой повезет?
   И каждый из мужиков выразил свое возмущение, подобным: 'А кто тебя...' И далее по тексту : 'спать уложит', 'сказку на ночь расскажет'и 'приласкает, в конце концов'.
  - Так, что не спешите все забирать, и нам чего-то оставьте для полной комплектности, - закончил наше дружное возмущение все тот же кум - полковник.
  Наши женщины охотно согласились с нашими доводами и выводом кума. И только, опоздавшая к началу разговора, Раиса Борисовна невпопад сострила:
  - А чего? Я бы так совсем и не отказалась бы.
   Мы дружно грохнули смехом, каждый для себя представив эту картинку.
  А Раиса Борисовна не унималась:
  - Пусть бы после этого и спать укладывали, и сказку рассказывали ... - договорить ей не дали, теперь уже взорвавшись по настоящему смехом.
  Расходились все как-то вместе под звуки дождя, который по причине мытья автомобиля кумом должен был обязательно состояться. Мы с Петром убирали посуду, а две Тани и одна Люда ее дружно перемывали....
   День рождения Саньки окончился, и он мирно спал в нашей спаленке, обнявшись с Артемом.
  День был хлопотный, но счастливый... Мы с Петром, поставив столы на их привычное место, выскользнули от женщин на знакомый балкон. После дождя было свежо и прохладно.
  - Здорово дышится, - начал разговор Петр.
  Я с ним согласился, кивнув в ответ, а затем, глядя прямо в глаза, спросил:
  - Ты когда решил маму позвать в Киев? Или это...?
  - Не совсем..., - опередил он меня,- я понял, что вам обязательно нужно увидеться и возобновить добрые дружеские отношения, которые собственно и не были плохими, - он замолчал, подбирая слова.
  - Скорее, после моего отъезда и возврата к Аннушке и ее маме, никакими, - продолжил за него я, - вот тогда-то твоя мама мне и сказала о том, что и старое не склеишь и настоящее потеряешь, а дальше еще труднее будет новое найти. Как в воду глядела: и старое не вернулось, и настоящее уплыло. А нового пришлось так долго ждать...,- и задумался.
  - Николай Федорович, мама очень часто и по-доброму Вас вспоминала, и даже мой теперешний отец ее немного ревновал к этим воспоминаниям. Она предчувствовала, что Ваша встреча обязательно состоится, - спокойно сказал Петр.
  - Слава богу, что она состоялась. Ты снял крест с моей души, - поблагодарил я его.
  
  К нам на балкон заглянула Люда, и тихо просовывая в дверной проем гитару, умоляюще глянула на меня:
  - Про пирожки, пожалуйста...
  Обе Тани, просочившиеся следом, дружно спросили:
  - Про пирожки? - и, глянув друг на друга понимающим взглядом, и, блеснув глазами, рассмеялись. - Не знаем, это что-то совсем новенькое.
  Эту песню, ставшую для Люды любимой я узнал гораздо позже...
  - Для приезжих гостей, - начал, было, я, а Люда добавила:
  - Исполняется впервые!
  Я перебирал пальцами струны гитары.
  'На перроне разлук тишина, Пахнет осенью и пирожками...'- начал я петь песню, поглядывая на кучно устроившихся Татьян, и совсем рядом со мной Люду.
  'И ни год ни число не имеет значенье', - продолжал я ее петь. А Люда тихонько мурлыкая, стала подпевать...
  'Ты приехать должна к окончанию фильма', - допел я последний куплет и мы дружно посмотрели на вторую Таню.
  - Вот и приехала... - в свою очередь сказала она, и пальчиком погрозила Петру, который расцвел в обворожительной улыбке.
  'Изгиб гитары желтой, Ты обнимаешь нежно'... - запел я любимую песню второй Тани. Она тут же ее подхватила, приглашая подпеть остальных.
  'Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! ' - закончив петь, мы дружно рассмеялись, а первая Таня тихонько спросила:
  - А виноградную косточку еще не забыл?
  Я вместо ответа перебрал струны:
  'Виноградную косточку в теплую землю зарою...', - а две Тани и Люда без приглашения ее подхватили, моргнув обоими глазами мне и Петру.
  'И друзей созову на любовь свое сердце настрою, А иначе, зачем на земле этой грешной живу', - допел я и отложил гитару.
  Мы стояли на балконе, и улыбались друг другу, повторив еще раз последнюю строчку:
  'А иначе, зачем на земле этой грешной живу?'
  
  
  Глава 26
  
  
  Встав снова спозаранку, я опять выскользнул со спальни и удивился: вторая Таня стояла на том же балконе. Как будто, и не ложившись спать. Я тихонько протиснулся в балконную дверь и спросил:
  - Зорьку встречаешь? Как в школе на выпускном?
  - Волнуюсь, вот и не спиться. Петя совсем двинулся со своим проектом. Какие гении - его уже спонсоры ищут. К нам домой приходили, спрашивали, где он и что с этим проектом. Муж культурно их выставил, но думаю ненадолго. А если до него доберутся? Может, он тебе чего говорил? - спросила, волнуясь, она.
  - Самое трогательное, что моя Аннушка с ним, а твой муж меня убеждал, что если она с ним, то ничего не случится, - нескладно попробовал ее успокоить я и добавил:
  - Я и сам толком до конца во всем не разобрался, а об обязательствах Петра вообще ничего не знаю.
  Я посмотрел на Татьяну и, увидев, что ее плечи слегка подрагивают, тихо и спокойно сказал:
  - Я его одного не оставлю. Ты не переживай. Запутался он, но слегка, и, я думаю, очень скоро распутается. Я помогу. Что будет в моих силах - сделаю.
  Татьяна повернулась, в ее глазах стояли слезы:
  - Коль! Ты только осторожно. Петр, знаешь какой, самоуверенный. Мой муж так его с первых дней нашей совместной жизни воспитывал, прививая ему свой дворянский стиль поведения. У него от первого брака две дочери, вот он Петру, как сыну, и старался дать достойное образование и благородное воспитание, - немного успокоившись, проговорила она.
   - Заметно. Парень действительно очень выдержанный и толковый. Я думаю, он отдает себе отчет в тех обязательствах, которые на себя принял, - мне приятно было сказать хорошие слова о Петре его маме, тем более что я ей не льстил.
  - Он взрослый уже, а, видишь, тебя сразу вспомнил, - неожиданно перевела разговор она.
  'Детская память цепкая, поэтому и признал...' - вспомнил я слова Петра.
  Татьяна меня тихонько перебила:
  - Что тогда, что сейчас. Он вчера в разговоре со мной иначе как 'батей', тебя не называл. Слава Богу, и моего мужа тоже отцом признал. Вот только с родным папой так и не получилось, и не получится. Его уже нет, - она опять отвернулась, и ее плечи опять слегка задрожали...
  Я повернулся и тихо вышел с балкона. Любые мои слова были бы лишними по причине прошлого, хотя и косвенного моего вмешательства в ее с родным отцом Петра жизнь.
   ...Они уже практически разводились. Своим появлением я только ускорил этот процесс. Ее первый муж не проявлял практически никакого интереса к сыну, к Петру. Может, поэтому Петр и принял легко вначале меня, а потом теперешнего своего отчима...
  Я осторожно позвал Татьяну ранним утром пить чай, по старой нашей памяти.
  В кухне с полной кружкой душистого чая мы застали Петра и улыбнулись такой преемственности привычек.
  - Доброе утро, - практически одновременно поприветствовали мы его.
  - Я чай уже приготовил, - сказал Петр и также улыбнулся. - Доброе утро!
  Мы уже допивали чай, когда на кухню заглянула другая Таня:
  - Вот так всегда, - шутливо возмутилась она, - надеялась первой чайник захватить, и не успела. Она улыбнулась добавив:
  - Общий привет!
  А мне тихонько сказала
  - Мне утром рано в больницу, Расскажешь, Коль, как доехать?
  - Не расскажу, а отвезу, - ответил я и затем, глянув на Петра, махнул головой в сторону стоянки.
  - Пройдемся?
  Он также кивком головы согласился. Мы вышли, оставив двух Тань на кухне.
  - Что-то серьезное? Сильно беспокоит? - участливо спросила мама Петра.
  - Да не так, чтобы очень, но врачи предложили обследоваться по поводу сердца и назначили на сегодня коронографию. Там что-то со слабой раскрываемостью сердечного клапана, а от этого - любая маломальская перегрузка и уже тяжело и ходить и дышать, - ответила мама Ани .Она присела на табуретку и добавила:
  - Вот как-то не вовремя и Аннушки рядом нет.
  - Мне Николай говорил, что она каким-то странным образом оказалась участницей Петиного проекта и сейчас в Москве. Может ее надо отозвать, я с ним поговорю, - предложила мама Петра.
  - Не надо. И так хорошо, что она нашлась, и мы знаем, что она жива и здорова. Да и Петр знает, что она ему... не чужая, - слово 'сестра' чуть не сорвалось с ее губ.
  - Она в Николая. Уж если что втемяшит в голову - не отступится. А если она решилась на такую тайную поездку, значит, действительно хочет помочь Петру... разобраться, - чуть запнувшись, тихонько добавила первая Таня. И продолжила, - мне Николай рассказывал об этом необычном проекте - о рождении гениев. Запутался немного парень, а вдвоем им будет легче разобраться, чтобы не было беды.
  Мама Петра внимательно смотрела на свою собеседницу и когда та замолчала, она продолжила затронутую тему:
  - Девчат надо отпустить по домам, - и, задумавшись, глядя куда-то в сторону, тихо добавила, - а что с этими 'малиновыми' делать? Они-то его не оставят в покое. Еще немного и сорвутся...
  Потом она глянула на маму Ани, и, вздохнув, сказала:
  - Маленькие дети - малые хлопоты, а большие дети - большие хлопоты.
  - Я Вас очень понимаю, да и Вы меня также, - подбодрила ее первая Таня.
  - А с Анечкой все будет хорошо, да и с другими девчонками тоже, не волнуйтесь. Я вчера долго об этом говорила с Петром, и мы обо всем договорились. Вот только нельзя резко их оставить - все-таки полгода они вместе занимались и проектом и подготовкой, - вторая Таня утвердительно кивнула головой и добавила:
  - Вот чем он дальше займется? Переживаю, чтобы еще чего не 'втемяшил', - она глянула на собеседницу и слегка улыбнулась, вспомнив это ее выражение в отношении дочери, - а то ведь с Николаем всегда...
  - С ним правда тяжело, но очень интересно, - за нее договорила ее же фразу первая Таня.
  - Правда-правда..., а Вы, Татьяна, если понадобиться, обязательно приезжайте к нам в Москву. Муж не практикующий, но все-таки врач и в его окружении есть и хорошие кардиологи. А впрочем, не нужно, чтобы понадобилось. Вы лучше в гости приезжайте... Я буду очень рада и Вам, и Аннушке, - мама Петра улыбнулась, - а сегодня все будет хорошо, не волнуйтесь, мы все дружно за Вас будем держать кулаки.
  - Спасибо. А вы с мужем к нам приезжайте летом. Море-то совсем рядом, а лиман прямо под окнами, - ответила мама Ани и ушла собираться, услышав ответное:
  - Спасибо.
  
  Выйдя из дому, мы с Петром неторопливым шагом направились к стоянке, понимая, что мамам надо поближе познакомиться и, конечно же, подружиться.
  - Николай Федорович, а можно Вас звать как тогда просто 'батя'? - неожиданно спросил Петр.
  Я кивнул в ответ, а на глаза навернулись слезы. Я не хотел их показывать своему, неожиданно вернувшемуся сыну.
  - Можно, сынок, - выдавил я из себя, проглатывая застрявший в горле ком.
  - Бать, я вчера о многом говорил с мамой и она, как ни странно, была солидарна с Аней в том, что проект нельзя продолжать, и что девчонок необходимо отпустить... - он замолк и спустя минуту добавил, - искать свою судьбу и свое счастье. Контракт может быть выполнен, и они могут родить гениев, вот только как им жить дальше, сознавая то, что где-то находится их частица... Я раньше об этом как-то не задумывался.
  Петр замолк. Молчал и я. И благодарил судьбу за то, что он этот вывод сделал сам, и моего совета не понадобилось.
  - Батя, и еще одно: в этом проекте, может гений и получится, а вот без любви созидателя не будет точно. Я принял сложное для себя решение. По приезду в Москву я отпущу всех девчонок на время домой, с тем, чтобы в дальнейшем им помочь с устройством в жизни. Если, конечно, они ко мне вернуться или когда-либо обратятся, - он отчетливо произносил, как чеканил, фразы. Я искренне рад был тому, что его решение твердое, и он не отступиться.
  - Сынок, а насколько трудны твои обязательства перед дорогими заказчиками? - прямо в лицо задал ему вопрос я и добавил, - они в принципе выполнимы?
  Петр, как мне показалось, был готов к такому вопросу.
  - Николай Федорович, обязательства действительно сложные и финансовая составляющая не самая большая их часть. С ней я постараюсь справиться. У меня есть несколько незаконченных программ, которых очень ждут мои прежние клиенты. Они будут рады их получить. Я, отвлекшись на этот проект, не только не потерял квалификации, но и, как мне кажется, приобрел - свежесть восприятия, - он перевел дыхание. А потом, как бы сам у себя, спросил, - а вот как быть с моральными обязательствами? Ведь они поверили, что я им предоставлю гениальных детей, а деньги для них только средство к решению этой задачи.
  Петр умолк, задумавшись. Задумался и я, вспомнив своего Норильского знакомого и заказчика Петра.
  - Я одного из них знаю. Он тебе дачу предоставлял в Солнцеграде. Я думаю, мне необходимо с ним объясниться, и он своим отказом от результата проекта поможет и с остальными... - сам, еще сомневаясь в сказанном, но, все же желая помочь, сказал я.
  - Вряд ли, - также засомневался Петр. - Батя, у твоего знакомого просто тупиковая ситуация. Для них я - практически последняя надежда на ребенка. Решение где-то в другой плоскости. Они не отступятся, и возврат издержек их не очень волнует. Главное - надежда на результат. Нужен какой-то совсем неожиданный выход.
  Я невольно вспомнил Санькино 'дюмай, папа, дюмай' и попробовал остановить Петра.
  - Знаешь, сын, уже то хорошо, что ты принял основное решение, и девчонки поедут домой. Моральные обязательства, конечно, тягостны, но и их разрешение придет, может и не сразу. Главное, что у нас с тобой есть время для нахождения пути этого их разрешения. Вот только будь, сынок, крайне осторожен и постарайся со всеми заказчиками встретиться, чтобы они тебе в последствии не навредили и не помешали нашей поездке на Тибет.
  При этих моих словах Петр оживился:
  - Я обязательно с ними встречусь после того, как отправлю девчонок по домам и перекроюсь финансово. На это потребуется недели две, не больше. Решая первыми финансовые задачи, я попробую решить и вторые, - он подмигнул мне и спросил:
  - Вот в этом поможешь, батя? - и, не ожидая ответа, уже спокойно сказал, - Я очень хочу с тобой на Тибет.
  - Помогу, а пока у меня тоже найдутся необходимые дела и в Австрии, и, возможно, в Германии, - я остановился и глянул на Петра. Он все понял, а я лишь добавил:
  - Я еще очень мало знаю о этой долине Ку-Лу и о последней нацистской экспедиции на Тибет.
   Петр тихо попросил меня:
  - Бать, тоже будь осторожен.
  - И ты тоже, и не огорчай больше маму, - ответил я, добавив, - следующими гениальными проектами.
  - Бать, - с легкой иронией в голосе Петр ответил, - тебя ж не было рядом.
  Я резко повернулся к нему, сообразив, о чем собственно он говорит, и подумал: 'Умеет парень держать удар... Один - один'.
  
  Под домом уже стояла мама Петра в полной готовности стартовать на Москву. Из подъезда дома высыпалась вся наша большая семья, провожая гостей.
  Прощаясь, мама Петра, перекрестив всех нас, мне тихонько сказала:
  - Он очень тебе верит,- и еще тише добавила, - Не потеряйся опять.
  Я кивнул в ответ:
  - Михаил Николаевичу от меня большой привет. Он будет рад, что Петр хотя бы на время вернулся к прежнему занятию, - закончил я, закрывая дверцу автомобиля.
  Они отъехали, следом отъезжали и мы с Аниной мамой, сопровождаемые Людой, Санькой и Артемом, для ее, Тани, моральной поддержки. 'Кучок-кучок', - не переставая, повторял Санька, показывая Татьяне свой крохотный кулачок.
  И вот только тут я заметил, что следом за моей машиной из-за угла выехала еще одна. Я специально подгадал перед светофором, чтобы зажегся красный свет, и машина Петра ушла из поля нашего зрения. После зеленого света светофора, я специально замешкался на старте, чем только увеличил разрыв.
  Я был спокоен, поскольку сомнительная машина, не отрываясь, двигалась за нами. Но оказалось, что совсем другая машина, управляемая странной женщиной, уже мчалась за Петром...
  
  
  Глава 27
  
  
  Через день, таким же утром, мы забирали Таню из больницы, чтобы проводить ее на поезд. В родном городе ее должна была встретить Аннушка, уже вернувшаяся также поездом из Москвы.
  Танины глаза сияли от счастья и от благодарности.
  - Если Петр не проболтался, не говори пока Аннушке о моем участии в ее поиске, - попросил Татьяну я, - она сама во всем разберется. Я буду ждать.
  - Хорошо, - просто сказала она и, глянув на Саньку, который все так же держал кулачок, разжала его, - Все будет хо-ро-шо, а всех вас я очень жду в гости, особенно этих, просто замечательных мальчишек, с мамой и папой. Спасибо за все.
  Поезд тронулся, а мы еще долго стояли на перроне, провожая его глазами...
  Меня, Люду и Саньку ждали в посольстве Австрии по вопросу получения визы для поездки в гости по приглашению моей старшей сестры. Она именно там, в Австрии, помогала своей дочери, а моей племяннице Леночке, ухаживать за только что появившемся на свет Никиткой, которого они с ее мужем австрийцем давно ждали.
   Артема мы сегодня отвозили в деревню к бабушке на каникулы. Там на лето собирались все пятеро, за исключением Саньки, их внуков. У родителей Люды было пять дочерей и ни одного сына, при этом они имели шесть внуков и ни одной внучки. Так что зятьям настоящим и одному будущему я предложил необычное соревнование на Машеньку - первую внучку для тещи с тестем.
  Несмотря на возникающие затруднения и формальности, в ближайшее время дорога к сестре в Австрию, а, значит, и в Германию должна была открыться.
  Я позвонил Петру и обрадовался, услышав бодрый его голос:
  - Привет, батя! Не поверишь, сижу, как проклятый, ни ем, не сплю. Отец сияет от счастья, что не надо перебираться на дачу, а мама только вздыхает и вздрагивает от дверных звонков, постепенно отходя от всего и видя, что я при деле, - он остановился, а затем продолжил, - Девчонки разъехались пока в отпуск, видимо догадавшись, что что-то изменилось. Вот только Яна ни в какую... Наверное, придется отвезти с личным сопровождением.
   - Здорово, - отозвался я, - сначала звонок, потом жарки, а следом и личное знакомство. А потом и...
  - И не надейся в ближайшее время. Разве что после Тибета и то, как говорится, по результатам экспедиции, - перебил меня Петр.
  - Яна, я так полагаю, едет с нами, - еще раз попытался его подколоть я.
  - Нет. Яна остается у своей мамы с папой. Я так решил, - твердо сказал Петр.
  Но в трубке внезапно послышался голосок Яны:
  - А я еще нет!
  Я рассмеялся, да и Петр тоже.
  - Сынок, есть одна просьба: пробей, пожалуйста, по Интернету профессора Мулдашева и узнай его координаты. Может тебе или нам придется с ним увидеться. А пока по возможности просмотри его книжки о пещерах Сомати. Они меня очень интересуют, и если он действительно заходил в эти пещеры, то его опыт для нас просто необходим, - попросил Петра я.
  - Я все понял, бать. Я попробую сделать все по максимуму. Ты то как? Санька, Артем... Людмила? - немного замявшись, ну не тетей же ее называть, спросил он.
  - Все в порядке. Артема везем к бабушке, а мы втроем - на запад. Постараюсь из этой поездки извлечь максимум полезного для дальнейшего нашего путешествия на Тибет, - ответил я и пожелал Петру скорейшего завершения его титанического труда и поста.
  -Заказчики-то тебя не тревожат в связи с технологическими изменениями в проекте? - спросил я напоследок.
  - Нет. Я побеседовал с каждым, и они без особых претензий согласны ждать столько, сколько понадобиться... - Петр замолчал на мгновение и закончил, слегка смутившись, - до успешного завершения проекта для каждого из них.
  - У меня появились некоторые мысли, в отношении этой успешности, - сказал я.
  - У меня тоже, но нужно додумать - продолжил Петр.
  - Тогда при встрече, перед путешествием, - сказал я и попрощался.
  Он, также попрощавшись, согласился со мной.
  Приехав домой, я сам засел за книги, но то, что я находился в Киеве весьма мешало сосредоточиться. Звонки по разным поводам требовали моего вмешательства. То звонил мой помощник, советуясь о неотложном деле, то руководители организаций. И так бесконечно...
  Забрав Люду с Артемом и с Санькой, я умчался в село к ее родителям. Там, забившись в пустой дом ее бабушки Маши, которой уже три года как не стало, я засел за привезенную с собой из Киева литературу. Под рукой как всегда был и ноутбук, связывающий меня при необходимости с Интернет.
  Я сознательно провалился в виртуальный мир, наполненный призраками живших ранее людей.
  
   ...В комнате приглушенно слышны голоса, самих же обладателей этих голосов не видно. Хриплый мужской голос чего-то настоятельно требует.
  - Раджа, ты ведь все знаешь, только почему-то уходишь от ответа. Я - Байнер, сын того самого Байнера, с которым ты в тридцатом году отправился в совсем необычный путь в долину Кулу. Вспомнил? Я должен знать все об этом походе.
   Но Раджа или тот, кто скрывался под этим именем, покуривая кальян, нараспев мурлыкал себе под нос бесконечную восточную мелодию: 'А-а-ях! Ба-да, ма-да-а-ях!'
  На старческом лице уже неопределенного древнего возраста не выражалось ничего. Старик сидел в позе лотоса и беззубым ртом удерживал мундштук кальяна.
  - Я так невероятно долго тебя разыскивал! Если бы не моя мать, которая спасла записи погибшего отца, я бы вообще не догадался о твоем существовании и о том, куда вы с ним ходили, а главное зачем. Меня интересует только одно - почему вы скрыли то, что были в пещерах Сомати? - не унимался хриплый немолодой голос.
  При слове Сомати старик вздрогнул и оторвался от трубки, его потухшие глаза просветлели, и он тихонько начал произносить какие-то заклинания.
  Обладатель хриплого голоса, которого, как я понял, звали Байнер, стал напряженно вслушиваться в отрывистые звуки заклинаний, как бы желая уловить в них нечто важное. Постепенно звуки стали приобретать смысл, и из уст древнего старика послышались вполне внятные отдельные фразы.
  - Уже скоро... Осталось только подождать... Седьмая жизнь грядет... И придет... Я встречу... Сам пойду... А-ях! Ба-да, ма-да-а-ях!
  Старик замолк, а Байнер не стал его больше тревожить. Видимо он понял, что старик обязательно вернется из забытья и вот тогда может быть удастся еще что-то услышать.
  Действительно, через какое-то время глаза старика открылись и он, не обращая никакого внимания на собеседника, вначале совсем тихо, а затем громче и громче заговорил.
  - Трижды я побывал в подземном городе. Никто не может туда войти. Боги охраняют покой спящих. Трижды я приносил им себя, и трижды они отправляли меня служить миру. Ждать прихода Солнца и Света. Приходившие со мной отправлялись на покой, а я искал других, способных нести Свет и Солнце. Они уже близко. Я отведу их туда, и когда предки примут их, я отправлюсь на покой...
  Старик замолчал и вроде уснул, а обладатель хриплого голоса, зная, что это только транс, терпеливо ждал. Спустя несколько минут губы старика снова зашевелились и послышались тихие слова:
  - С тех пор как они ушли на север, прошло много времени, и они возвращаются. Должен спешить и я. К их приходу все должно быть готово. Я вижу их... Они уже близко.
  Старик поднял глаза к свету, льющемуся из небольшого оконца. Свет заполнил все пространство комнаты, и фигуры исчезли...
  
   Я возвращался из забытья, сидя за столом и перелистывая бесконечные страницы пожелтевших от времени книг. В моих ушах еще звучал голос древнего старика Раджи: 'Они возвращаются...'
  Я задумался , а перед глазами возникли образы Петра и девчонок, которые подняли свои руки к Свету и Солнцу, торжественно произнося слова из послания Ессеев: ' И расставаясь, они говорили друг другу. ДА БУДЕТ МИР ВАМ ...'.
  
  И тут меня прервали. Открылась входная дверь, и на пороге показался Санька, а следом за ним появилась Люда и извиняющимся голосом, прошептала:
  - Извини, но его удержать больше не было сил.
  Тем временем Санька уже повис у меня на шее. Я понял, что мне не отвертеться. Закрыв очередной ветхий фолиант и подхватив сына, а по пути и Люду, я выскочил на свежий бодрящий воздух...
  
  Мы возвращались в Киев, оставив Артема у бабушки. Дед, прощаясь с Санькой, даже прослезился, чего за ним никогда не водилось, а бабушка, прижимая внука к себе, не уставала повторять: 'Мой ангелочек!' В лучах утреннего солнца, которое расположилось как раз над Санькой, он действительно казался ангелочком с голубыми, как небо, глазами и светящимся солнечным нимбом над его светлой головой...
  'Именно такими должно быть и были арии!' - пронеслось у меня в голове. И тут я вспомнил слова Раджи: 'Они возвращаются...' Меня как будто пронзил электрический разряд. Я глянул на Саньку, сидящего на руках у Люды ... Разряд повторился с новой силой и я едва удержал руль в руках.
  Люда испуганно глянула на меня и спросила:
  - Коль, ты спишь?
  - Наверное, - ответил я, не отрываясь глядя на дорогу, и добавил - Обними Саньку покрепче. Я боялся, что при взгляде на него разряд может повториться....
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"