В незапамятные времена, когда людей на земле было мало, жила на севере семья экиров. Их скромное обиталище размещалось далеко от океана. Занимались они круглый год разведением олений, охотой и промышляли рыбной ловлей. Семейству не приводилось ощущать на себе голод, как некоторым соседям. То ли из-за того, что они были трудолюбивы, то ли из-за того, что Великие Духи Тундры были к ним благосклонны. Но с недавних пор, все с содроганием осознали, что и к ним ныне нагрянул не прошеный гость. Сперва, вымерло половина стадо олений — скошенные какой-то напастью. Потом, прекратили заходить в сети косяки. А дикий зверь исчез в неизвестном направлении.
Над снежной пустыней бушевал буран.
В яранге, обшитой теплыми шкурами, находились старейшины. Сидя вокруг зажженного очага, старики беседовали о насущней проблеме.
Один старейшина, лицо которого было испещрено шрамами, медленно произнес:
— Был у соседей. Они сетуют, что и к ним пришел глад. Эта зима будет для всех лютой.
— Я ходил к шаману Ангу, — прохрипел старик с жиденькой бородкой и усами, — просил его узнать у Духов, что нам делать, что б спасти семью. Он мне советовал, во время "жгучей" бури, отнести презренного младенца в тундру. Над ним надо прочитать молитву хранителю Ран, и оставить его там. Так мы сможем уберечь себя от гибели.
Третий старейшина глубоко вздохнул.
— Советы шамана нас ни когда не подводили, — весомо заметил он. — Думаю, нам и в этот раз следует поступить так же. Вот только где нам взять презренное дитя? Ведь как я понял, он должен быть из нашей семьи.
В ярангу вошла женщина. Она принесла с собой вареную оленятину. Наложив в кожаные лоханки варево, она, сделав поклон, вышла.
— Я знаю, у кого есть наш спасительный ребенок, — отозвался бородатый старец. — У Когана. Он жаловался мне однажды, что подозревает свою жену в связи с шайтаном. Он уверен — первенец не от него.
— Туган? — позвал шрамистый старейшина.
Из-под медвежьей шкуры тут же появился мальчик.
— Сбегай к Когану, — наказывал дед внуку. — Пригласи его к нам.
Малец проворно набросил на себя накидку, и выскочил из жилища.
— Нам бы такой задор, — со вздохом промолвил третий старейшина.
Молодой экир вошел в ярангу и уважительно преклонил колено перед старцами. Откинув с головы капюшон, он сел в круг, и молчаливо стал ждать.
— Коган, — обратился шрамистый старейшина, — ты ведаешь, какое в нашем семействе трудное положение. Голод пришел к нам. И не будет от него пощады, если, мы не умилостивим хранителя Ран. Только он всесилен, обуздать предстоящий мор. Но в знак нашего к нему почтения и поклонения, мы должны принести ему жертву. Младенца, которого отец считает презренным. Старец Рунга поведал нам, что ты сказывал ему о сомнениях в чистоплотности твоей жены. Так ли это?
Коган помедлил, но утвердительно кивнул.
— Да. Я уверен, моя женщина имела порочную связь с шайтаном.
Потолковав со старейшинами, молодой экир вернулся в свое жилище. Его жена этим временем кормила малыша грудью. Она любя смотрела на своего мальчика.
— Хватит его поить своим гадким молоком, — злобно процедил Коган. — Накорми сперва мужа, а он подождет.
Женщина безропотно отложила ребенка в сторону и укрыла его пушистой накидкой. Встав, она торопливо принялась готовить.
Шло время. Семья экиров все больше и больше ущемляла себя в еде. Оленей осталось совсем мало. Мужчины по долгу пропадали на охоте или рыбалки. Но добычи домой они почти не приносили.
Старуха Ан умерла от истощения на рассвете. Весть об этом пронеслась по всему обиталищу. Люди со страхом восприняли ее. Они понимали — голод начал брать свою главную дань.
Однажды над белой пустыней разыгрался жуткий по силе буран. Шаткие яранги сотрясало от ледяных порывов ветра. Коган, вошел в ярангу старейшин. Его ожидали.
— Пришла "жгучая" буря, — высказал шрамистый старец. — Ты должен выполнить свою задачу. Теперь сохранение нашего семейства зависит от тебя.
Коган появился в своем жилище. Жена укачивала младенца, напевая колыбельную. Она робко поглядела на мужа. Тот нервно принялся собирать какие-то вещи.
Коган раскрыл кусок медвежьей шкуры.
— Клади в него ребенка, — велел он недобрым голосом.
Мать не поняла. Она продолжала баюкать дитя.
— Клади на шкуру выродка, — повторил, словно рыча, муж.
— Но зачем? — спросила женщина, прижимая к груди перворожденного.
— Наш сын проклят, — рыкнул Коган. — Она зачат от семени шайтана. Ты впала с ним в грех, когда меня не было дома.
— Но это не правда, — испуганно воскликнула мать. — Я не имела сношений с шайтаном. Ты же знаешь!
— Клади выродка...
— Куда ты хочешь его унести? — плача спрашивала жена. — Зачем отнимаешь от меня нашего Ангиака. Он же твоя кровь...
— Не смей напоминать, что он моя кровь, — прошипел Коган. — Он проклятье нашему крову! Он виновник голода! Клади его сама, или я отниму выродка силой.
— А, я знаю, почему ты возненавидел свое дитя, — кричала женщина, обливаясь слезами. — Ты не можешь забыть то, что тебя по принуждению женили на мне. Я же не дура. Ты до сих пор любишь Аранду из соседнего стойбища.
Коган ударил рукой по заплаканному лицу жены.
— Не произноси святое для меня имя своим мерзким ртом. Аранда не достойна, что б ее оскверняли пакостным языком.
Схватив могучими руками младенца, отец с силой вырвал его из объятий матери. Бросив малыша на шкуру, Коган закутал ей ревущего малютку.
Женщина, умоляя, бросилась целовать ноги мужа. Она заклинала любимого не совершать задуманное. Она уверяла, что не касалась телес шайтана. Но все ее мольбы были безразличны мужу. Он был убежден, что первенец не от него.
Коган отпихнул унтом взывающую мать.
— Это будет тебе уроком на всю жизнь, — сказал он, и вышел на завьюженную улицу.
Коган прыгнул в запряженные собаками нарты. Громко свиснув, он погнал упряжку в белый хаос тундры.
Коган далеко уехал от своего поселения. Остановив быстрых животных, он огляделся. Пурга и вьюга метали в него колючий снег. "Дальше нет нужды продвигаться", подумал погонщик. Коган взял завернутую в рулон шкуру, и отошел в сторону. Опустившись на колени в сугроб, мужчина начал читать заклинание, вознеся руки к небу.
— О, Великий Дух Ран, помоги, и избавь нас от голода. Он крепнет с каждым днем. В нашем стойбище уже издохла от недоедания старуха Ан. Если ты не услышишь и не поможешь нам, наше семейство вымрет. Мы всегда взывали к тебе, когда нам было тяжело. И ты ни когда не отказывал нам в поддержки. Заклинаю тебя и умоляю, не оставь же нас и на этот раз. А в знак нашего почтения, я принес тебе жертвенное подношение. Это мой первенец. Но я знаю, он не от моей крови, а от крови шайтана. Шаман Ангу сказал, что жертвой тебе должен стать презренный ребенок. Так вот, бери его, он твой!
Коган раскутал шкуру. Он увидал через снежные вихри голого младенца. Тот ежился в калачик. Малыш рыдал и замерзал. А на лице отца не дрогнул ни один нерв.
"Прощай", Коган развернулся и пошел прочь. Сквозь вой шального ветра, он слышал горький плачь мальчика. Воля старейшин исполнена. Погубив одного, он спас остальных. Семья продолжит существование. А это самое важное.
Коган возвратился в свое жилище. Он увидел, как женщины семейства утешают его жену. Все протяжно плакали, взывая к милости Великих Духов. Они просили у них сберечь ребенка.
— Глупцы! — вознегодовал Коган. — Он же был отпрыском зла! Его смерть сохранит нам жизни! Пошли все прочь! Свора безмозглых чаек!
Женщины покорно покинули жилище.
— Ты сгубил нашего Ангиака! — запричитала жена Когана. — Пусть проглотит тебя Белая Пустыня!
— Уймись! — гаркнул муж. — Пойми, я сделал для всех лучше. Я прощу тебя, и у нас позже будут наши с тобой дети.
— Мне не надо других, — убивалась женщина.
— Мне пора к старейшинам, — произнес Коган, поправляя капюшон. — К моему приходу сготовь поесть.
Старцы пили кипяченую воду, когда перед ними появился Коган. Скрестив ноги, он сел в круг.
— Я выполнил ваше повеление.
— Хорошо, — улыбнулся шрамистый старик. — Теперь будем надеяться на всесилие Рана.
— Моя жена сильно горюет, — мрачно заговорил Коган. — Что мне делать с ней. Она то и дело твердит, Ангиак, мой сынок. Если ей не помочь, она сойдет с ума...
— Постой, — взмахом руки, прервал его бородатый старейшина. — Ты сказал, твоя женщина называла младенца Ангиаком?
— Да, она нарекла ему это имя.
— О, гнев превеликой Тундры! — голосисто вскрикнул бородач. — Будь проклята моя память! Шаман предупредил меня о том, что презренное дитя не должно иметь имя. Ведь только после наречения именем человек получает душу.
Все кто был в яранге, ощутили, как сводит их сердце от страха.
— Что же мы натворили?! — обомлев, прошептал шрамистый старец.
— Мы, превратили этого младенца в "живое мертвое дитя", — пояснил бородач. — Его дух не отстанет от нас, покуда не отомстит нашему семейству. От него нет спасения. И кара его, будет для всех самой свирепой и безмерной.
— Должен же быть какой-то выход, — вставил Коган. — Надо проведать об это у шамана. Пусть он скажет, как быть.
— Шаман покинул свое жилье, — говорил, разбито бородач. — Он ушел в другой мир для общения с духами былых шаманов.
— Придется ждать, — заключил пугающе шрамистый старец.
Однажды, все мужчины уехали на нартах на охоту. В селение остались только женщины, дети да старейшины.
Жена Когана занималась по хозяйству. Прибирая в жилище, она тосковала о своем малыше. Ей было тяжко, поскольку муж не поверил ее словам. Она понимала, что разумом Когана овладели подножные Духи. Она не могла, да и не хотела прощать его. Ведь жизнь стала для нее проклятьем.
Сквозь заунывный шум ветра, женщина различила звуки похожие на детский плачь. Она потрясла головой, решив, что ей послышалось. Но пронзительное рыдание не смолкало, а наоборот усиливалось.
Неожиданно, женщина увидела, как по кожаной двери кто-то стучит. Ее это насторожило. В их семье не принято стучать, перед тем как зайти в ярангу.
— Кто там? — спросила она робко.
Омерзительный треск. Некто царапал по коже.
— Если ты хочешь зайти, то проходи, — хозяйка прижала к груди дрожащие руки.
Царапанье прекратилось.
С улице донесся громкий плачь. Детский плачь.
Дверь распахнулась. Женщина сразу же окатил ужас. На пороге стоял на корточках ее сын, ее Ангиак! Он был гол, бледен, и его пошатывало из стороны в сторону. Мать, с возгласом радости, подбежала к малышу.
— Ангиак! — она приняла малыша на руки. Маленькое тельца было холодным, как льдина. Мать обняла любимца, и принялась его целовать. Каким образом выжил ее сын в суровой тундре, ей не было ведомо. Да и какая разница, главное, малютка вернулся целым и невредимым. Лишь два изменения заметила женщина в своем чаде. Его глаза отливали красным отблеском, и ногти на руках и ногах были остры и длинны.
Обнажив разбухшую от молока грудь, мать дала сосок своему сыну. Тот моментально присосался, и начал жадно тянуть из матери сладковатую жидкость. Женщина с радостью чувствовала, как убывает молоко. Она гладила головку первенца, и ей было невероятно спокойно на сердце.
Накормив малыша, мать бережно уложила его в теплую шкуру. Мальчик ни как не мог отогреться. Разведя очаг, она веревками завязала дверь. Ей не хотелось, что б кто ни будь из семейства, узнал о возвращении ее отпрыска. Она боялась, что мужу могут рассказать об этом, и он вновь снесет мальчика в тундру. А этого ее душа более не стерпит.
Ночью, когда женщина спала, Ангиак покинул ярангу. Он уполз в тундру. А перед тем, как его мать проснулась, он приполз обратно. Продолжая пить молоко, он креп, набирая силы.
Как-то раз, дав сыну сосок, мать почувствовала резь. Она стерпела. Но не знала: во время кормления у Ангиака вырастали мелкие клыки. Прокалывая ими кожу матери, он вместе с молоком всасывал в себя ее кровь.
Женщина стала недомогать. У ней часто болела голова. Она побледнела. Редко выходила из жилища. Жена Когана угасала. Призрак ее ребенка был виной тому.
Мужчины прибыли в стойбище. Их натры пухли от пойманной добычи. Такого количества дичи им не доводилось ловить и в добрые дни.
Коган вошел в свое жилище:
— Жена, Великий Дух Ран пожалел нас. Смотри, сколько удалось нам выловить...
Тишина. Очаг давно потух. Кожаный пол припорошило.
— Жена! — Коган бросил себе под ноги добычу. Он в недоумение осмотрелся. На том месте, где он любил спать, мужчина приметил, что под шкурами что-то лежит. Коган осторожно отодвинул покрывало. Его дух обжег ужас. Он видел свою жену, или вернее то, что от нее осталось. Оголенное тело женщины было синего цвета. Оно явственно исхудало. На грудях мужчина подметил отчетливые укусы. Но самым страшным было то, что глаза женщины были вырваны из глазниц. Они покоились в ее приоткрытых ладонях.
Старейшины стояли в яранге Когана. Он позвал их. Все тяжело молчали. Отвратительная смерть соплеменницы глубоко потрясла их.
— Коган, — произнес бородатый старец, — тебе немедленно нужно идти к шаману Ангу. Узнай, как нам одолеть призрака. Пока не поздно.
Снарядив Когана в поход, старейшины и вся семья провожали его. Все просили мужчину вернуться и помочь им.
Дорога была милостива к Когану. Он ехал несколько дней подряд. На пятые сутки достиг-таки ярангу старого и могущественного шамана.
Бородатый старейшина дремал в своем жилище. Жена накормила его вкусной едой. Он прикидывал в ум, что их посланец должен был уже приехать к шаману. Вдруг, жилище старца не с того не с сего затрясло, будто шайка медведей набросилась на нее. Бородач, услышал, мерзкий плачь. Он исходил с улицы. Упав на колени, старик закричал:
— Я знаю, это ты, Ангиак! Убей меня, но ни трогай больше в ни кого в селение. Прости нас!
Призрак очутился на четвереньках в яранге. Малыш ревел навзрыд. Только вместо слез из его глаз падали огненные капли. Раскрывая широко рот, младенец оголял кровожадные клыки.
— Прости нас! — взывал старик.
Ангиак взлетел в воздух. Он визжал и завывал. Растопырив руки и ноги, малыш устремился на старейшину.
Жена бородача, забившись в накидки, с ужасом наблюдала, как призрак терзает ее мужа. Он разрывал старца на части, словно хищник пойманную жертву. Вспоров живот острыми когтями, Ангиак вынул внутренности. Расшвыряв их по жилищу, он забрался в утроба старейшины и стал лакать кровь.
Когда женщина попыталась выбежать из яранги, призрак изрыгнул в нее огненную струю. Охваченная пламенем, она, крича, упала. Алчный огонь моментом облизал все жилище.
Коган взял с саней мешок. Вскинув его на плечо, он пошел к жилищу шамана. Экир зашел в кров, который всегда был окружен тайной. На стенах яранги висели бубни и ритуальные предметы. Всюду были нарисованы замысловатые орнаменты. Увидев шамана, Коган пал на колени и поклонился.
— Приветствую тебя, Ангу! — произнес гость.
Шаман сидел недвижимо. Его облик внушал уважение и трепет.
— Пришел я к тебе с просьбой, — говорил Коган. — Не откажи нам. Вот, это тебе. Мужчина вынул из мешка шкурки животных и домашнюю утварь.
— Что, старик забыл про имя? — вымолвил Ангу.
— Да, — согласился пришедший. — По своей старости, он не вспомнил об этом. Этим, мы навлекли на себя более страшную беду, чем голод. Призрак "живого мертвого дитя" посетил нас. Он убил мою жену...
— Бородатый старейшина и его женщина то же погибли, — добавил шаман.
— ?!
— Ангиак уже мстит твоему семейству. Если его не извести, он уничтожит вас. А тебя погубит последним.
Слова шамана пугали Когана.
— Скажи, что же нам делать? Как избавится от него? Есть же какой-то выход.
— Есть способ изгнать навсегда Ангиака, — подавал надежду Ангу. — Но для этого дела нужен отважный герой.
— Я, — тут же сказал Коган, — я смогу это сделать. К тому же, во всем этом есть и моя вина. По сему позволь мне исполнить долг перед семейством.
— Если ты уверен в своих силах — дерзай. Мне лишь остается молить Духов о твоей защите, — шаман провел рукой по своему грубому лицу. — По приданию наших предков, есть один только способ убить призрака. У берегов океана плавает "мертвый" айсберг. Он прозрачен как капля воды. В нем обитает желтый морж. Зверь полуживой. Тебе следует проникнуть в ледяную глыбу, и сразиться с животным. Когда убьешь, воткни ему нож под правое ухо и испей кровь. Только тогда торопись домой. При встрече с Ангиаком, произнеси его имя наоборот. Так ты изничтожишь призрака.
Коган поспешно поблагодарил Ангу. Он встал, чтобы немедля двигать в дальний и опасный путь. Но шаман остановил его.
— Погоди. Моржа ты не одолеешь своим ножом. Для этого нужно такое же потустороннее оружие, как и он.
Гость помедлил.
— Возьми желтого змея. Выпустишь его в самый опасный момент. Он пронзит моржа и выжрет у него сердце.
Шаман задрал нательную одежду. Коган с отвращением увидел большой бурый нарост на боку туловища. Ангу напрягся и застонал. Он заколотил себя кулаками в грудь. Бугор вдруг зашевелился. Через миг, прорвав уплотнение кожи, проклюнула гадкая голова желтого змея.
— Возьми его и проглоти, — протянул шаман. — Он будет жить в тебе, пока не станет нужным. А когда станет, исторгни его из своей глотки во врага.
С этими словами шаман Ангу потерял сознание.
Коган, брезгливо вытянув из нароста змея. Зажмурив глаза, он впихнул в себя склизкого гада. Поползновений в желудки не было. Его помощник затаился где-то в чреве.
— Хойййааа! Хойййааа! — выкрикнул Коган, и нарты сорвались с места. Они понесли его к берегам Великого Океана.
Лай собак вынудил подняться шрамистого старца с постели. Набросив на себя накидку, он вышел из жилища. На улице валил снегопад. Ветер слегка колыхал воздух. Старейшина подошел к встревоженным псам, и недовольно прикрикнул:
— А ну, тихо! Разлаялись на сон.
Но собаки не переставали галдеть. Их разъяренные взгляды были обращены на загон с оленями.
— Ладно, тихо, тихо, — просил животных старик. — Сейчас гляну что там.
Доковыляв до загона, старейшина осмотрел скотину. Ни чего особенного он не заметил. Пожав плечами, старец развернулся и сделал шаг к своей яранги. Детский плачь, остановил его. Душу продрал неприятный озноб. Старик различил средь хлопья, мальца, который стоял на четвереньках между оленями. Он надрывно ревел, и слезы его сыпали огненными струйками.
— Нет, нет, — шептал обомлевший старейшина. Встав на колени, он задрожал. — Не губи меня! Это ни я придумал погубить тебя. Я был против. Я не хочу умирать!
Призрак глядел на старейшину, который плакал как малыш. И то, что он говорил ему, была чистая ложь. Уж он то знал правду. Ангиак истошно завизжал. Стадо вздрогнуло и ринулось на старца. Мгновение, и копыта олений растоптали его.
Призрак завис над трупом. Он засмеялся с издевкой и исчез.
Коган достиг отрогов ледяных гор, которые блуждали в открытом океане. Айсберги были окружены чайками. В воде он видел стаи тюлений. От видимой природы стало ему на сердце тепло. Он на миг забыл о своем ответственное поручение. Ему захотелось отдохнуть. Понаблюдать за взморьем. Но... выбросив желанные мысли, Коган вынул из мешка цельный лоскут шкуры. Он был просмолен и заговорен самим шаманом Ангу. Вставив поперек этого лоскута прутья, он соорудил простое суденышко. Покончив с лодкой, мужчина заколол двух собак. Подтащив туши к запряженным псам, он сказал:
— Ваши сородичи не дадут вам сдохнуть с голода. Будьте здесь, я завтра после рассвета вернусь, а если нет, то бегите к шаману. Возможно, он придумает, что дальше делать.
Коган нацелил лодку к скоплению айсбергов. Он не знал, где отыщет прозрачную глыбу. Но искать надо. Чутье и удача охотника подскажут ему, где она.
Коган проплавал весь день. Смеркалось. Все поиски были без успешны. Мужчина разочаровался и корил себя за то, что не сможет помочь семье. Положив веселки в суденышко, он прикрыл ладонями глаза.
— Я больше не могу, — обречено проговорил он. — Отыскать эту льдину в безбрежном океане невозможно. Я устал.
Коган поперхнулся от сильного внутреннего толчка. Его живот начал ходить ходуном. То там, то здесь, ощущалось, как змей тычет своей распроклятой головой в тело. И не зря. Глаза Когана случайно глянули вперед. Недалеко покачивался отлогий айсберг. Он был прозрачен. В густых сумерках, экир заметил в его недрах сияние желтого моржа.
Подплыв к глыбе, странник рассмотрел зверя в близи. Тот был огромен. Лежал во льду, свернувшись кругом. "Он полумертвый", всплыли слова шамана.
Ангиак посещал родное стойбище каждую ночь. Он кровожадно мстил. Загубил старейшин и их домашних. Перебил всех детей. Те, кто уцелел, хотели покинуть свои яранги, да не могли. Призрак высосал всю кровь из собак и олений. Семейству не куда было деваться. Приходилось ждать прихода Когана. На него была последняя надежда. А пока, кто в состояние был отбиваться от Ангиака, отбивался. Ну, а те, кто не мог, умирали от возмездия призрака.
Коган ступил на прозрачный айсберг. Под своими ногами он видел моржа, который излучал желтизну. До зверя нельзя добраться с наружи. Но по опыту ловли тюлений, экир знал, что у некоторых льдин с подводной стороны есть ходы проточенные водой. Спрыгнув в стылый океан, Коган принялся нырять. Он ощупывал все закутки громоздкой льдины. И вот, случайно вплыл в проточину, которая вывела его к моржу. Оказалось, что центр глыбы был пуст. Животное находилось в пузыре-подобном пространстве. Дышать было трудно; воздух был сперт. Коган с опаской подошел к зверю. Он стоял в замешательстве. С чего начать? Как бы его разбудить. Экир вынул из унта нож, и осторожно ткнул лезвием моржа. Желтая жирная гора пошевелилась. Коган ткнул еще раз. Зверь прохрипел и лениво приоткрыл веки. Он увидел человека, который нарушил его долгий сон. Раскрыв пасть с белыми бивнями, животное набросилось на Когана. Морж сбил незнакомца с ног, задрал массивную голову и опустил ее на поверженного. Мужчину спасло одно — бивни воткнулись в лед. Лицо экира оказалось между ними.
Коган почуял, как к горлу подступает тошнота. Из его рта вырвался змей, который проник в пасть зверя. Животное отпрянуло. Его затрясло. Герой, вскочив на ноги, спрятался в проходе. Он видел, как морж извивался и рычал. Было заметно, как место, где билось сердце гиганта, бугрилось и вздымалось. Желтый змей пожирал плоть. Издав протяжный рык, зверь обмяк. Коган осторожно приблизился к нему. Пнув чудовище, он не увидел ни каких движений. Конец. Экир подбежал к голове моржа. Воткнув нож под правое ухо, он, припав к ране, стал пить кровь...
...Коган кричал. Метался. Стонал. Звал шамана Ангу. Взывал к Духам. Боль, мук, страдание кипели в нем. Кровь убитого животного меняло его сущность. Он перерождался. Он становился нечто большим, чем человек...
Экир очнулся в своей лодке. Он решил, что произошедшая битва было видением. Но, глянув на водную гладь, он изменил решение. Все его лицо было в крови. Значит, ему удалось получить Силу. Коган радостно вскричал:
— Я могущественен! Семья, я спешу к вам!
В стойбище оставалось шесть экиров. Остальных Ангиак убил. Он выбирал самые извращенные казни. Женщин он разорвал пополам. А с мужчин сдирал кожу и сжег ободранные тела. Почти во всех ярангах валялись обезображенные мертвецы. По этому, те, кто уберегся, объединились, и спрятались в самой надежной яранге. Она — два мужчины, три женщины и одна старуха, вооружив себя гарпунами и ножами, ждали прихода ужасной ночи. По-видимому, это будет последняя для них ночь.
Дверь в яранге распахнулась. Запуганные женщины заорали. Мужчины же метнули гарпуны. Один из них чуть не угодил в грудь Когану.
— Стойте, это я! Коган!
Семья с восклицаниями радости бросилась обнимать спасителя.
Пища была вкусной и сытной. Всем надо было набрать силы пред роковым сражением. Коган сидел в кругу, и все внимание соплеменников было обращено на него. Он рассуждал:
— До прихода ночи, нам необходимо быть готовыми к встречи с Ангиаком. Моих собак отведите кряж, дабы призрак не смог их сожрать. Когда все минует, мы сменим наше обиталище. Ангиак не должен знать, что я вернулся. Сейчас я обладаю Силой, которой подвластно убить его. Если он прознает обо мне, он первым делом будет стремиться уничтожить меня. Так вот. С наступлением сумерек, я скроюсь не вдалеке от стойбища. Женщины пойдут со мной. А вы братья, завлечете Ангиака в ярангу. Когда я ворвусь в нее, убегайте. Там я сам разберусь с ним. Все поняли?
Люди закивали головами.
Ночью налетела пурга. Снежные космы метали повсюду. Вой ветра нагнетал на округу страх.
Два мужчины находились в жилище. Они громко беседовали и смеялись. На разведенном очаге кипела вода.
Коган высмотрел призрака, снующего вокруг жилища. Пора. Соскочив, он побежал на подмогу у собратьям.
Ангиак вторгся в ярангу. Его вид был ужасающий. Мужчины окаменели. Они заворожено глядели, как чудовище разверзло пасть, что б излить огненную желчь.
— Бегите! — велел Коган.
Призрак вметнул под конус жилища. Он осатанело взирал на вошедшего.
Братья выбежали, а Коган остался.
— Вот мы вновь свиделись, — сказал он. — Пора тебе покинуть этот мир. Ты погубил всех поселенцев. Хватит! Умри на веки!
Коган открыл рот, чтобы изречь имя Ангиака наоборот. Но, призрак прошмыгнул возле его лица и вылетел наружу. Коган сперва не понял, что произошло. Кровь захлестала из его рта. Он выскочил из яранги и принялся набивать в рану снег. Когда кровотечение почти прекратилось, экир взвыл от боли и горя. "Живое мертвое дитя" оторвало ему язык. Теперь все они пропали. Без языка Коган не в состояние был произнести магическое слово.
Призрак подполз к отцу. Он скалил клыки, которые держали окровавленный язык. Ангиак издевался над Коганом.
С воплем отчаянья, мужчина рванул на малыша. Экир одним движением оторвал голову малыша, и швырнул ее в снег. Голова упала лицом к Когану. Призрак гнусно хохотал. Он выплескивал из глотки кровяные сгустки.
Мужчина подобрал свой вырванный орган, и вложил его в рот. Невероятным образом мышцы языка срослись с телом.
— Я... я могу... могу говорить!!!
Жестокая боль пронзила шею Когана. Ангиак, примостив свою голову к туловищу, напал на человека со спины. Жадно вонзенные клыки терзали плоть экира. Кровь хлестала из рваных жил. Но герой не сник духом. Всадив в глаз малыша нож, он отогнал того от себя. Призрак, вспарив в воздух, взревел огненными слезами.
Коган обессилено упал в снег. Он на последнем издыхание прокричал:
— К-А-И-Г-Н...
Ангиак прыгнул на врага. Он пробил рукой человеческую грудь и вырвал сердце.
Уста Когана, недоговорив смертоносное слово, застыли. Приподняв из последних сил голову, он увидал, как призрак держит его сердце. Оно еще вздрагивало, но вскоре замерло. И Коган рухнул в бесконечную черноту...
"Живое мертвое дитя" победило. Оно визжало, и бешено сновала по воздуху. Теперь ему осталось покончить с остальными. Ликуя, он полетел через бурю. Завидев кучку людей, призрак излил из себя огненные нечистоты.
Душа Когана отошла от тела. Вспарив, она зависла над бренной оболочкой. Он мертв. И все старания спасти семью, тоже умерли вмести с ним.
Шаман Ангу вздрогнул. Он ощутил, что герой погиб. Но его дух еще не ушел в потусторонний мир. Стиснув кулаки, шаман напряг силу. Из его раскрытого рта вырвался луч. Мгновенно преодолев дальнее расстояние, он влился в душу Когана. Мужчина прочувствовал, как его слабый дух забурлил от могучего потока волн. Они словно внушали ему: "Убей Ангиака! Убей Ангиака!"
Огненная струя призрака разбросала по сторонам мужчин и женщин. Только старуха не успела отскочить. Она заживо сгорела.
Полупрозрачная душа Когана налетела сзади на Ангиака. Малыш явно растерялся. Он не ожидал такого нападения. Он решил, что дух его отца на пути к предкам. А нет. Коган, ударил презренного ребенка, и придавил к земле.
— Я хоть и погиб, — говорил он победоносным голосом, — но силы Света дали мне мощь добить тебя. Так умри!
Коган изрек имя наоборот:
— К-А-И-Г-Н-А!!!
Ангиак стих. Долго не двигался. Оторвался от снега и повис над Коганом. Духовная оболочка призрака полыхнула, сгорела, и оставила от себя разноцветный пепел. Он же смешался со снегом, и взлетел в поднебесье. Неожиданно, непогода смолкла. В просветленном небе засияли прекрасные цветные переливы. Сияние было великолепным.
С той самой поры, для всех экиров это явление стало наставлением, чтобы они ни приносили в жертву Духам даже презренных детей. А боролись с трудностями своими силами. И до тех пор, "живое мертвое дитя" будет о себе напоминать лишь чудесным сиянием.
А душа Когана отправилась в дальний путь. В обитель праотцов всего человечества.