Ровный белый свет успел уже порядком надоесть. Дня эдак три назад. Теперь же он начинал потихоньку бесить. Мастера из этих застенков очень тонко подобрали яркость - свет раздражал ровно на столько что бы через неделю в этой дыре ты начал потихоньку сходить с ума, вот тогда-то за тобой и приходили. Умело, ничего не скажешь, молодцы, постарались.
Самое неприятное было то что нельзя было даже толком поспать, чертово освещение давило на психику даже когда ты закрывал глаза. А поспать было надо, хоть часок чистого здорового сна. Но нет уж, не дождетесь. Не для того вас сюда посадили что бы вы отдыхали. Раньше надо было думать. Да и расслабится как следует в этом садистском кресле не удавалось. Бугры на его спинке были расположены таким образом что бы вызывать ноющую боль на всех участках поясницы по очереди, а ноги были слегка задраны вверх, так что сидеть приходилось в эдакой позе не до конца свернувшегося эмбриона, всем весом на заднице, которая уже почти полностью онемела.
Но это все мелочи, мелкие неудобства. Самое интересное ждало впереди, когда они решат что сломали меня и поведут на допрос. О да, вот там-то будет веселье. Уже предвкушаю все эти изощренные пытки, после которых даже закоренелый святоша, преподаватель воскресной школы признается что насиловал своих десятилетних учениц после занятий. Надо же какой путь проделало человечество от дробления костей и дыбы, до взлома сознания путем направленных галлюцинаций и наркотиков. И всего-то за полторы тысячи лет. Страшно изобретательный вид. Этим-то мне люди и нравятся, своей целеустремленностью. Вот например, надо убить много людей. Не вопрос, изобретем порох. Не хватает пороха? Отлично! Вот вам ядерная бомба. Ну а как, например, доставить эту самую бомбу, на место, а? Самолеты-то уже на подлетах сбивают. Ну раз так, придумаем подводные лодки, ракеты. А то ракет уже и до звезд не далеко, так ведь? Да, замечательные люди, изобретательные. А уж на какие ухищрения шло человечество что бы оправдать свои неблаговидные делишки. И религией, и моралью, и благими намерениями. А потом уже каких-то идеологий напридумывали, пропасть просто. Что все равны, что все братья. А на самом-то деле, что получается? Да все тоже. Не далеко от дикарей с дубинами ушли. Но этим все грешат, все все, уж мне-то поверьте. А в целом, люди - замечательный вид, так я считаю.
Неожиданно что-то щелкнуло. Не громко так, но чтоб слышно было. По идее должен был я вздрогнуть от этого звука, ну я и вздрогнул, по всем правилам, и посмотрел так затравлено, с надеждой. Ну не зря же люди старались, придумывали все это, строили. Подыграть надо.
Вошли трое. Я наблюдал за ними из-под полу опущенных век. Они были в эластичной черной броне, резко контрастировавшей с белоснежным цветом стен, вместо лиц были черные же зеркальные маски. Мне всегда представлялось что под такими вот масками должны скрываться не человеческие лица а металлические черепа с щелкающими шестеренками и пружинами в провалах ноздрей и рта. Да и они сами создавали такое впечатление, и вполне осознанно. Двигались плавно, и до того одинаково, что казалось троится в глазах. Ни слова, ни звука, ни одного лишнего движения. И где только берут таких? А, впрочем, не важно.
Охранники отстегнули кандалы на моих руках и ногах и подняли меня на ноги. Я как и следовало от меня ожидать не устоял и рухнул на пол. Пол оказался холодным и приятным, кто бы мог подумать. Охранники не говоря ни слова подняли меня и схватив за руки с двух сторон поволокли вон из камеры. Я же с наслаждением развалился на столь услужливо подставленных мне руках и не сопротивлялся. Вели меня достаточно долго, так что бы я смог истомиться ожиданием и напридумывать себе всякую чушь. Еще один элемент воздействия, я уже устал удивляться предусмотрительности этих ребят. Каждый мой вздох и взгляд был частью их давно отработанного и тикающего как часы плана. Не удивительно что это срабатывало каждый раз, с каждым, кем бы ты ни был, попав сюда будь уверен - признаешься во всем.
Все вокруг было белым. Пол, стены, потолок, и отовсюду лился этот раздражающий белый свет. Интересно, а на этих вот охранничков, но что не действует? Или они там у себя в шлемах, веселыe фильмы смотрят, что бы не свихнуться? А может они и впрямь роботы? Нет, это уже глупости. Чушь.
Еще все вокруг было чистым. Очень чистым. Стерильным. Не было абсолютно никаких запахов, кроме запаха моего пота и смрадного дыхания. Мне даже послышалось что ботинки охранников слегка поскрипывают подошвами при ходьбе, как будто трешь пальцем о только что вымытую тарелку. Да уж. После первой мысли о больнице, сразу переходишь к более мрачным, об опытах над людьми. Может меня вообще собираются на органы порезать? Я даже улыбнулся про себя этой мысли.
Когда меня, наконец, доволокли до места, я слегка удивился увидев возле сверкающего медицинского кресла вполне обычных людей в хирургических масках. Один, высокий, немолодой мужчина с холодными глазами уже натягивал на руки резиновые перчатки, его ассистент что-то колдовал над большим терминалом в углу, а молоденькая медсестра раскладывала разнообразный инструментарий - от скальпеля, до длинной, в локоть, пилы, для ампутации конечностей. Интересно, они меня действительно резать собирались, или это тоже, для острастки, ну что бы разговорчивее был? Поживем - увидим.
А, привели, - холодно пробормотал главный, которого я для удобства окрестил Профессором. - Укладывайте в кресло, и свободны.
Охранники не сказав ни слова подчинились. Когда меня должным образом укрепили в кресле, полностью лишив возможности совершать какие-либо действия, кроме кивков головы, и охранники удалились, надо мной возник Профессор. Честно говоря, возникло у меня тогда желание еще больше войти в роль, и начать, например молить о пощаде, но я все таки сдержался. Лучше играть насмерть перепуганную амебу, чем неврастеника на грани срыва. С минуту Профессор сверлил меня взглядом, так что даже у меня пробежало по спине пару мурашек, затем, словно что-то решив он махнул рукой и бросил медсестре:
Начинаем.
Холодные женские пальцы в перчатках легли на мой лоб оставив на нем несколько каких-то датчиков. От датчиков тянулись тоненькие проводки, куда-то вниз, под кресло. Едва я ощутил на лбу эти нелепые липучки, как тут же вымел все лишние мысли из головы. Теперь я был затравленным, готовым на все что бы облегчить свои страдания тихоней. Вечным ботаником неудачником, яйцеголовым девственником одиночкой. Я совершенно не понимал за что я здесь нахожусь, и очень, очень очень, боюсь того что со мной сейчас будут делать. Того что со мной будут делать я тоже добавил в свои хаотично мятущиеся мысли целую кучу. Тут была и расчлененка той самой пилой на которую я обратил внимание, и избиение битой, и полное промывание мозгов после которого я буду обречен на всю жизнь остаться овощем. В общем все внутри меня кричало - я все скажу, только не делайте мне больно!
Судя по тому что Профессор не подал ни одного признака удивления, я нигде не ошибся. Все шло как надо. "Неужели они действительно поверили в эту чушь?" - пронеслось в голове. И тут же моя рука едва не дернулась, так мне захотелось треснуть себя по лбу, что бы впредь лишних мыслей не возникало.
Странно сэр, - подал голос ассистент из своего угла.
Ну что там еще? - нетерпеливо бросил Профессор.
Скачет показатель семьдесят три, сэр.
Не может быть, - отмахнулся Профессор. - Он прошел полный курс. Наверное оборудование барахлит. Колите, сестра.
Я почувствовал как мне в руку вошла тоненькая игла, и ввела в вену какой-то препарат. Какой я понять не успел, он тут же растворился в крови и исчез, не оказав даже тысячной доли того эффекта который должен был. Хм... это может быть сложнее чем я думал. Теперь еще придется имитировать действие неизвестного мне наркотика. Ну да ладно, с дюжим.
И так, - начал Профессор заглядывая мне в глаза. Я тут же придал лицу бессмысленно-тупое выражение. - Валерий Ронекс, младший научный сотрудник исследовательского корабля "Окинава". Возраст - тридцать пять лет. Не женат. Ни с кем не сожительствует. Родители погибли в автокатастрофе, за два месяца до рождения субъекта. Выношен репликатором в Институте Акушерства Нового Кейптауна. Все верно, мистер Ронекс?
Да, - промямлил я, для большего эффекта слегка помедлив с ответом.
Отлично. Продолжим, - Профессор слегка похлопал меня по щеке, затем оттянул веко и посвятил в глаз фонариком. Мне стило больших усилий заставить зрачок не сужаться.
Сэр, - снова вмешался ассистент. - Параметр тридцать четыре...
Гриджерс, я же сказал вам что это оборудование, - повысил голос Профессор, злобно глянув на ассистента. - Не мешайте.
Немного помолчав он продолжил допрос, теперь отойдя на приличное расстояние, так что я его не видел.
Три месяца назад, на вашем корабле был обнаружен неизвестный вирус, инициирующий бесконтрольное размножение паразитических организмов в воздухе. Верно?
Верно.
Все члены экипажа погибли, или были подвергнуты так называемой некроморфии. Вы понимаете термин - некроморфия?
Да.
Объясните его.
Некроморфия это поражение организма носителя паразитическими организмами, использующими тело носителя как средство добычи пищи и размножения. Носители вируса-некроморфа продолжают жизнь в биологическом плане, однако полностью теряют интеллект и все основные инстинкты, которые заменяются инстинктом вируса, - сейчас я снова был на грани провала. Сказать такую длинную и осмысленную фразу, тоном находящегося в глубоком кайфе наркомана само по себе дорогого стоило, а мне еще и приходилось полностью контролировать свое тело и сознание, что бы не выдать того что я-то нахожусь в трезвом так сказать уме.
Вот видите Гриджерс, - воскликнул Профессор откуда-то сзади. - Это и объясняет все ваши скачки показателей. Наркотик подействовал поверхностно. Видите какая у него сопротивляемость? Будь она на три процента ниже, он бы два и два сложить не смог!
Я мысленно вздохнул с облегчением, все обошлось само собой. Сейчас каждая мелочь была важна, как никогда. Мне просто необходимо было что бы хотя бы сейчас все шло гладко. Секунда опоздания и все операцию придется отменять, и по моим расчетам время "икс" уже близко.
Действительно, сэр, - облегченно промямлил ассистент. - Вы правы, мне не стоило сомневаться...
Ах, оставьте это, Гриджерс. У нас мало времени. Продолжим.
Профессор снова появился надо мной. Однако теперь в его глазах я уловил некую странную сосредоточенность, которой раньше не было. Раньше он смотрел на меня как на мясо, с которым разговаривать надо не больше чем для протокола, а и то противно. Теперь же он явно ко мне присматривался? Подозревает? Глупости, что он может подозревать? И что он может сделать, самое главное? Введет мне еще дозу наркотика? Ох, боюсь боюсь. Однако, что-то в нем изменилось, к уверенности к абсолютной власти надо мной прибавилась еще и настороженность. Ну что ж, пускай, это ничего не меняет. Скоро все закончится.
Спасательная команда нашла вас на гидропонной палубе, в скафандре для открытого космоса. Умно, надо признать. Но отсюда возникают и некоторые вопросы. Вирус был террористической атакой, это совершенно ясно. И распространяли его через вентиляцию, а это значит, что вы попросту не могли успеть спастись, если не знали о нападении заранее...
Конечно, не мог, на то и был расчет, тупой ты болван. К чему все эти вопросы? Хочешь расколоть меня, что бы я вывел на главарей этих самых террористов? Конечно, такая размазня, что лежит перед тобой, попросту не могла работать одна. С другой стороны, все эти разглагольствования ясно говорили что я сыграл свою роль просто блестяще, и можно не опасаться что я все это время провел в доке на орбите Арктура.
И даже если вы случайно оказались в скафандре во время атаки, - продолжал Профессор. - Что тоже подозрительно, то как вы оказались на гидропонной палубе? Что вы на это скажете, мистер Ронекс? Отвечайте.
Я мысленно считал секунды. Одна, две, три. Все! Сейчас или никогда. Только бы я все рассчитал верно.
Один вопрос, доктор, - ответил я спокойным тоном, взгляну в в глаза Профессору. Тот ошарашенно вытаращился на меня, одной рукой подзывая медсестру. - Сколько сейчас время?
Произнося последнюю фразу я еще пристальнее посмотрел в глаза своему несостоявшемуся палачу, буквально вдавливая свой взгляд в его расширившиеся от удивления зрачки. И это подействовало. Вместо того что бы немедля дать мне такую дозу своей наркоты, от которой бы и слон свалился, Профессор жестом остановил медсестру, дрожащей рукой достал из кармана комбинезона небольшие часы.
Три часа, пять минут, по полудни, - сказал он. Дурман навеянный моим взглядом начал рассеиваться, и доктор уже почти понимал что делает.
Прекрасно, - почти смеясь воскликнул я, и легко высвободил руку из стального зажима кресла. Зажим при этом оторвался от подлокотника и со звоном улетел в стену.
На меня тут же набросились с двух сторон. На свободную руку налег всем своим весом ассистент, оказавшийся весьма тяжелым малым, а ко второй, которая все еще была закована, кошкой прыгнула медсестра, на ходу заряжая инъекционный пистолет с какой-то, видимо особо сильной дрянью. Профессор тем временем бросился к пульту возле двери и начал во весь голос звать охрану. Гостей я ждать не собирался. Так же легко я высвободил вторую руку, отправив несчастную медсестру в полет до ближайшей стены. Видимо я не слишком хорошо рассчитал силу, потому что налетев на стену она издала короткий всхрип, и что-то мерзко хрустнуло. От этого звука я слегка поморщился - не люблю убивать своими руками.
Ассистент секунду ошарашенно переводил взгляд с девушки, у которой изо рта обильно лилась кровь, на меня, пока не был отправлен в полет в след за ней. Ему повезло больше, он приземлился прямо на медсестру, которая сыграла для него роль подушки безопасности. Но все таки стукнувшись затылком о стену он затих.
Что бы освободить ноги и голову потребовалось еще меньше времени чем разобраться с двумя из трех своих палачей. Сделав это я подскочил к Профессору и коротким ударом в шею сломал ему позвоночник. Время полумер кончилось. Я очень сомневался что хоть кто-нибудь на этом корабле выживет, когда я закончу то что задумал, а по этому церемониться не имело смысла.
Когда дверь тихо скользнула в стону, первое что увидели стоящие за ней четверо охранников это несущееся на них с невероятной скоростью мертвое тело Профессора. Труп сбил с ног всех четверых, давая мне время выскользнуть из пыточной и выхватить из-за пояса у одного из охранников пистолет. Бедняги даже не поняли что произошло, когда я четырьмя быстрыми выстрелами оборвал их жизни. Меня так и подмывало сорвать с одного из них маску, что бы проверить свою догадку на счет черепов и шестеренок, однако я решил поберечь время, и заспешил дальше.
А время тикало. Каждая секунда промедления могла оказаться фатальной. Сейчас мне нужно было как можно быстрее добраться до рубки, благо я прекрасно знал планировку этого корабля, и точно в нужный момент принудительно выкинуть корабль из прыжка. Если я опоздаю, или потороплюсь на секунду, на пол секунды, от цели меня будут отделять световые годы, и момент будет безвозвратно упущен.
Именно сейчас, в этот день, в этот час, на одном из перекрестков бесчисленных звездных путей, проходили мимо друг друга два огромных флота. Флота людей. Еще совсем недавно два государства, были непримиримыми врагами, однако война, продлившаяся пятнадцать лет истощила ресурсы обеих сторон. И сейчас две огромных звездных империи находились в состоянии шаткого мира, подготовки к еще одной войне. Похоже на людей, правда? Война, мир, черная полоса, белая полоса. Но это я опять отвлекаюсь.
Моей задачей было нарушить этот мир. Развязать новую войну, сейчас, немедленно. План был прост как все гениальное. Я захватываю корабль федеративной службы безопасности, этот корабль, если кто не понял, и подлетев максимально близко, открываю огонь из всех орудий по кораблям союза. При этом крича на всех федеративных частотах о подлом нападении союзных сил. Федералы, понятное дело, ринуться меня защищать. Ну и пошло поехало. Свалка получится знатная. Очень важно было то что командование обоих флотов, а это я знал точно, все еще следует приказам недельной давности - на любые провокации отвечать силой. А это означает неминуемое начало новой войны.
И я знаю война это будет опустошительная. И на Земле, и на Приоте оглянуться не успеют, как уже будут по уши в новой кровавой бане. Вот моя цель. И ради нее, я готовился двадцать лет. Еще до начала той, первой войны, я уже знал что буду делать сейчас, развязывать новую. Ради этой цели я всеми правдами и не правдами поступил на службу на "Окинаву" - исследовательский корабль федеральной безопасности, ради этой цели я создал кошмарный вирус соединив несколько самых ужасных биологических опасностей в одну, и с его помощью обрек на ужасную смерть в кровавом аду две с половиной тысячи ни в чем не повинных людей, только лишь для того что бы оказать именно в этих космических застенках, ради этой цели я годами планировал и высчитывал, собирал информацию везде где только мог, черт, да из меня бы вышел прекрасный аналитик. Эвон какую комбинацию предсказал. И все сбылось в точности до секунды. Все вели себя так как мне надо, даже не подозревая на что обрекают свой вид.
Я бежал по коридорам и палубам, так быстро как только мог, на много быстрее чем мог любой другой человек. Многие люди которые в страхе выглядывали из своих кают лабораторий и кафетериев даже не успевали заметить меня. Тех же кто вставал у меня на пути ждала быстрая и неминуемая смерть. Я убивал их походя, даже не задумываясь, не смотря на них, видя их как мутное пятно маячившее где-то впереди. И вот это уже распростерлось на полу в луже собственной крови.
Я влетел в рубку вышибив дверь ногой. Створка прогнулась внутрь и обиженно заскрипев попыталась вползти в стену. Я даже не успел войти в помещение как из него послышалась целая канонада автоматных очередей. Пули забили по несчастной створке, по стене позади меня. Но время поджимало, и я не мог тратить время на перестрелку, заботясь о своем теле. Как хорошо что где-то по пути я догадался раздобыть автомат.
Весь бой занял не более тридцати секунд. Я вертелся волчком, подпрыгивал до потолка, двигался на пределе даже своих возможностей, однако чувствовал как одна пуля за другой вспарывает мое тело, и как обжигает разум лютая боль. Но мои противники гибли один за другим. А я всегда успевал разглядеть их лица. Женщины были напуганы, мужчины злы. Кто-то плакал, кто-то истерически смеялся. Интересно а что было в тот момент на лице у меня? Не ярость, и не боль, безразличие. Я уже считал их всех мертвыми. Они дышали, двигались, думали, мечтали, любили. Но все это были мертвецы. Ведь так ли важна та доля секунды, которая нужна мне что бы прицелится в голову и спустить курок? Важна ли она вообще? Время странная штука, особенно когда знаешь к чему оно ведет. Я говорю не про вероятности, нет. Когда ты точно знаешь, что вот тот молоденький лейтенант, который заслоняется собой рыжую девушку чуть пониже себя через мгновение умрет, а еще через четыре секунды умрет и его подруга. И ты точно знаешь, куда войдет пуля, какие органы заденет, и успеет ли несчастный осмыслить свою смерть. Я мог бы с точностью сказать в каком порядке буду в них стрелять еще тогда в камере. Но я не хочу этого знать. Я всегда ограничиваю себя в этом, иначе можно легко сойти с ума, даже мне.
Я уронил автомат на пол, ощущая как истекают кровью моя грудь и живот. Регенерация уже началась, и вскоре я буду в порядке, но боль был дикая. "Ничего, ничего. Потерпишь, не для того ты столько лет готовился, что бы вот так вот распустить нюни из-за пары царапин." Да уж, ничего себе царапины. Одна кажется даже в сердце попала. Я слышал как хлюпало что-то в легких когда я делал вдох, а при каждом выдохе вместе с воздухом изо рта вытекала кровь. Странно было чувствовать ее солоноватый привкус во рту, я уже почти забыл какова она на вкус.
Шатаясь от усталости и боли я доковылял до пульта гипернавигации. Женщина сидевшая за ним получила пулю в затылок в самом начале схватки. Меня слегка замутило от вида ее мозгов разбрызганных по экрану и клавиатуре. Я легонько толкнул мертвую в плечо, и она тихо свалилась со стула, упав в объятия другого мертвеца, которого я прикончил почти последним. От этой картины меня замутило еще больше, но виду я не подал (да и не перед кем было), а сел на освободившееся кресло и принялся считать.
"Раз, два, три, если я не ошибаюсь еще минута, четыре, пять..."
Это была самая напряженная минута в моей жизни. Самое обидное что в конце меня одолели сомнения. А правильно ли я поступаю? Стоят ли все эти жизни того чего я добиваюсь? Я никогда не хотел нести смерть. Нет, наоборот. Мне противна, омерзительна война, ради чего бы она не шла. А теперь я сам предаю свои идеалы, обрекаю на войну миллионы, ради высшей цели. Сильно ли я от них отличаюсь? Долгое время я считал людей, несовершенными, глупыми созданиями, обреченными на вымирание. Значит и я несовершенен и глуп, а еще обречен на вымирание. Нет. Все давно решено. Все взвешено и продуманно сотни, тысячи раз. Я всегда приходил к выводу что это необходимо. На каждое "нет", десять "да".
Когда настал нужный момент я включил аварийный выброс.
Корабль затрясло. Серая муть на обзорном экране сменилась мириадами звезд. Здесь не было никаких планет, только бесконечная межзвездная пустота, и в этой пустоте висели две армады. Нет, они не висели, они двигались, протекали мимо друг друга, сотни кораблей, больших и маленьких. Величественные громадные дредноуты неспешно двигались совершенно не обращая внимания на суетливую возню крошечных фрегатов и скаутов. Плоские как блин федеративные авианосцы извергали из себя сотни крошечных, едва заметных штурмовиков, которые роились как пчелы вокруг улья. А крейсера на флангах обоих армад грозно ощерили друг на друга ряды ракетных батарей. Это было красиво. Тысячи огоньков работающих двигателей создавали ощущения что это движутся не рукотворные корабли, такие же хрупкие как и их создатели, а сами вечные звезды от чего-то решили завести друг с другом причудливый хоровод, здесь, прямо посреди пустоты, в дали от назойливых глаз.
Сейчас еще не поздно передумать, носилось в моей голове, пока я настраивал микропрыжок прямо в центр союзной армады.
Ты еще можешь повернуть назад, говорило что-то во мне, когда я наводил орудия на все что было в радиусе действия.
Теперь нет пути назад, думал я глядя, как на тактическом экране несутся во все стороны от моего кораблика ракеты, снаряды и бомбы. Одновременно с этим заработала связь с федеративной армадой. Я посылал сигнал SOS. Кричал о подлом нападении и просил отомстить за меня и экипаж.
Со всех стороны тут же послышались запросы и подтверждения. Еще через минуту, словно все наконец очнулись, началась битва.
Превозмогая боль я добрел до капитанского кресла, и чувствуя страшное удовлетворение от принятого наконец решения рухнул в него, наблюдая как на тактическом экране разыгрывался настоящий ад символов, искорок, и цифр. Гибли тысячи, а я видел это в виде гаснущих и вспыхивающих лампочек. Это люди наверное придумали что бы не так мерзко было. Это не помогает.
Тысячи гибли, и миллиарды еще умрут, сгорят целые сектора. Многие умрут от голода, многих замучают в плену. Будут падать бомбы на мирные города, а штурмовые огнеметчики будут сжигать детские сады вместе с воспитанниками. Но зато пройдет триста лет, и хищное человечество не найдет планету населенную существами, на столько чуждыми, что их неуклюжие попытки контакта будут восприняты как агрессия, и молодой адмирал примет решение уничтожить все живое на планете. Не этого не будет. Не погибнет цивилизация, которая за две тысячи земных лет своего развития не видела ни одной войны. Которая в бронзовом веке сумела построить демократическое государство, если это слово вообще к ним применимо. Не погибнет цивилизация которая не знает лживых религий, где каждый действительно равен другому, и все действительно общее, без лагерей и тюрем. Эти странные существа, так не похожие на людей, такие омерзительные для людей, но на столько лучше людей, эти существа будут жить. Одно будущее гасло, горело в пламени зарождающейся войны. Кесарю кесарево, война людям.
Рождалось новое будущее. Будущее в котором опустошенное и практически истребленное человечество, встретит странных существ, которые принесут им мудрость сохраненную благодаря этой войне. Ценой огромных жертв, жизней которые даже не подозревают какую роль сыграли в судьба своего народа. Поможет ли людям их мудрость? Я не знаю. Не так уж я хороший аналитик.
Корабль трясло, вокруг все искрило и горело, где-то за спиной я услышал как трещит переламываясь переборка. Кто-то кричал, кто-то звал на помощь. Но мне уже было все равно. Меня окружали мертвецы, и с каждой секундой, я все сильнее ощущал груз что ложился мне на плечи. Нет я не боюсь быть проклятым. Я уже давно проклят.