Deadly : другие произведения.

Вкусняшки!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Ночью меня разбудил детский плач. Опять...
   Боже, как же давно я мечтаю нормально выспаться! Даня, сынишка ты мой ненаглядный, ну сколько можно орать? Нет, я понимаю, что ты хочешь кушать, но папочке нужно немного поспать перед работой...
   Кстати о работе - коллеги только и делают, что улыбаются, глядя на моё осунувшееся лицо. А ещё дружески хлопают по плечу и подмигивают. Плавали - знаем. Потерпи, Костян, сынишка вырастет и глазом моргнуть не успеешь. Будешь вспоминать это время с улыбкой.
   Даня продолжал кричать. Где же Ольга?
   Я положил руку на ту половину кровати где спит моя жена. Простыня холодная, а значит Оля проснулась давно. Где же она? Готовит молочную смесь? Почему так долго?
   Часы показывали начало четвёртого, за окном - темень. Через два часа прозвенит будильник, а я чувствую себя так, словно не спал неделю. Ладно, ничего не поделаешь, такова моя отцовская доля.
   Я медленно сполз с кровати, поймал ногами домашние тапочки и, сладко позёвывая, направился к кроватке младенца.
   - Ну, ну, Данечка, сейчас придёт мама и принесёт ням-ням.
   Едва услышав звуки моего голоса, сынишка замолчал и начал улыбаться. И как они так быстро переключаются, кто скажет?
   Не переставая покачивать колыбель, я выглянул в коридор: на кухне было темно. Зато из приоткрытой двери туалета лился жёлтый свет одинокой лампочки.
   Внезапно до меня донёсся странный звук, будто бы рвота. Точно - рвота. Словно вернулись дни тяжёлой олиной беременности, с обязательной утренней тошнотой и другими прелестями токсикоза.
   Я двинулся по тёмному коридору, ориентируясь лишь на узкую полоску света, что разрезала пол косой линией. На третьем шаге задел ногой нечто мягкое и едва не упал.
   - Маркиз, что б тебя!
   Обиженный котяра стрелой метнулся на кухню, остановился на секунду, сверкнул глазами во мраке, и скрылся за углом.
   Я снова услышал омерзительный звук рвотных судорог из туалета, но входить не стал. Лишь постучал в дверь костяшками пальцев.
   - Оля, ты как?
   - Всё... нормально.
   Голос жены прозвучал глухо, и в следующую секунду её опять скрутил спазм.
   - Принести тебе воды, или...?
   Не дождавшись ответа, я сходил на кухню, налил водички из чайника, но замешкался. На обеденном столе царил полнейший разгром.
   Две откупоренные банки рыбных консервов, источали непередаваемый аромат. Рядом возвышалась огромная гора яичной скорлупы, и ещё стояла порожняя банка огурцов с остатками мутного маринада на донышке. Шоколадная фольга, сырные обрезки, опустошенный наполовину пакет сока и тысяча хлебных крошек завершали натюрморт эпического свинарника.
   На табуретке сидел Маркиз и пытался подцепить когтем колбасную шкурку, свисающую с края стола.
   Что за чёрт? Откуда на столе эта дрянь? Вечером здесь царил образцовый порядок!
   Я так и замер посреди кухни со стаканом воды в руке.
   - Извини, если разбудила, - услышал я голос жены и обернулся.
   Оля стояла в коридоре в одной ночнушке, сильно смущённая. Потное лицо блестело в свете лампочки, к щекам прилипли волосы.
   - Меня Данька разбудил... - пробормотал я. - Оля, ты ничего не хочешь объяснить? Откуда весь этот срач? Ты что, всё это... съела?
   Жена потупила взгляд:
   - Ну да, съела. Сама не знаю, что со мной, Костик. Я пришла на кухню готовить бутылочку, открыла холодильник, и... Это словно приступ, понимаешь? Зверский голод. Не могу ему сопротивляться.
   - И ты ела пока тебя не затошнило? - я почувствовал невольное отвращение.
   От запаха консервированной рыбы к горлу подкатил комок. Оля опустила голову, но промолчала.
   Я согнал со стула наглого кота и присел сам:
   - А я всё гадаю - куда столько еды девается... И давно это продолжается, не подскажешь?
   - Да нет... недолго.
   - Сколько? - я повысил голос.
   - Три недели.
   - О, господи! Ты со своими диетами-похуданиями себя в могилу сведёшь!
   На глазах жены появились слёзы. В голосе слышался надрыв:
   - Ты меня не любишь.
   Ну, началось... Я взял жену за руку и усадил к себе на колени. Погладил по волосам:
   - Глупышка ты моя. Не придумывай. Я тебя очень сильно лю...
   - Я толстая.
   - После беременности все женщины немного поправляются. Доктор сказал, что это нормаль...
   - Я толстая! - крикнула она и зарыдала у меня на плече.
   Ну что за глупая ситуация! Толстая она, видите ли! Мне, может, так даже больше нравится.
   В спальне опять раскричался Даня. Скоро низовые соседи будут лупить шваброй в потолок...
   Я отстранился от жены и смахнул пальцем одинокую слезинку, ползущую по её щеке:
   - Иди и успокой Даньку. Я сам смешаю бутылочку. А обо всём этом, - я кивнул на кухонный стол с останками еды, - поговорим завтра.
  
   На работе меня "успокоили":
   - Моя после родов вообще чуть на стенку не лезла. Всё чудилось, что я её бросить хочу. Потом попустило. Держись, брат!
   - Послеродовая депрессия. У них всегда так.
   - Не парься, Костян! Пройдёт!
   И лишь одна Лидочка, наш менеджер, нахмурилась, когда услышала мою историю:
   - Ест по ночам пока её не стошнит? Это булимия, Костя. Расстройство питания. Не пускай эту гадость на самотёк. И своди жену к врачу. Это серьёзная штука.
   Последние слова Лидочки преследовали меня до конца дня.
   "Это серьёзная штука".
   "Серьёзная штука".
  
   За ужином Оля съела одно-единственное яблоко и запила его стаканом обезжиренного кефира.
   - Я на диете, - буркнула она в ответ на мой вопросительный взгляд.
   - Завязывала бы ты со своими диетами, солнышко. Питайся нормально, налегай на велотренажер и скоро станешь худышкой.
   - Ага, вам только худышек и подавай! - несчастным голосом сказала она. - Не могу я заниматься! Данька так много сил отнимает, что я к концу дня от усталости с ног валюсь!
   - Ничего не жрать - тоже не выход.
   Она фыркнула и, не сказав ни слова, принялась мыть посуду.
  
   Через несколько дней я застал Олю за странным занятием: она стояла над раковиной и планомерно выдавливала моющее средство прямо в сток. Кажется мои глаза округлились от удивления, и жена сочла нужным оправдаться:
   - Гель апельсинами пахнет! Я как этот аромат услышу - у меня прям в животе бурчать начинает.
   - Я так полагаю нормальное мыло в ванной исчезло по той же причине?
   Оля скривилась:
   - Оно было с ароматом карамели...
   - Ты считаешь это нормальным?
   Оля проигнорировала мой вопрос, сполоснула раковину от остатков апельсинового химиката и выбросила пустую бутылочку в мусорное ведро. Потом уселась на стул и закрыла лицо руками:
   - Я ещё на два кило поправилась, - промычала она сквозь пальцы.
   - Да плюнь ты на эти килограммы! Ты и так красивая.
   - Неправда! - Оля вскочила на ноги. - Я вешу под восемьдесят! Какая к чёрту красота! Корова! Самой противно на себя в зеркало смотреть.
   Я не нашёлся что ответить. Кажется мне нужна помощь со стороны.
  
   Хорошие люди подсказали, что у Юрьича, нашего штатного юриста, было второе психологическое образование. Пришлось ловить его тушку в курилке и излагать суть проблемы. Добродушный толстяк внимательно меня выслушал, потом выпустил в потолок струю густого дыма и сказал:
   - Не обижайся, но ты сам виноват, Костик. По какой-то причине жена считает, что утратила привлекательность в твоих глазах. Вот и переживает. В интимной жизни у вас всё нормально?
   - Ну... типа того.
   - Типа того? - улыбнулся Юрьич. - Ответ настоящего мужика. В общем намёк ты понял: покажи, что ты любишь жену несмотря на её килограммы. Почаще говори какая она красивая. Цветы подари. Поухаживай. Не мне тебя учить!
  
   Возвращаясь с работы, я купил её любимые тюльпаны.
   Оля просияла, когда я вручил ей цветы и тут же убежала хлопотать с ужином. Казалось, всё шло нормально. И лишь когда мы пили чай (я - с конфетами и булочками, она - ни с чем) Оля призналась:
   - Я тут таблетки заказала в инете...
   Меня это насторожило:
   - Что за таблетки?
   - Ой, да просто биодобавка. Мне их одна подружка посоветовала в "одноклассниках". Идеальное решение для голодующих! Представляешь, эти таблетки каким-то образом влияют на химизм мозга, и тебе просто не хочется есть! Обычная еда кажется невкусной. А когда достигаешь желаемого веса, просто прекращаешь их пить - и всё. Классно, правда?
   - А название у твоих таблеток есть?
   - Да, кажется...
   - "Кажется?"
   - Ну, если честно, лекарство ещё не прошло клиническое испытание, можно купить только из-под полы, но девчонки на форуме говорят...
   - Ты сдурела?! - я хлопнул кружкой по столу, расплескав чай. - Глотать какие-то стрёмные колёса! У тебя же маленький ребёнок, Оля! Кто знает, что за химию тебе подсунут? Голова на плечах есть, или нет?
   - Я как раз думала перестать кормить грудью. Молока уже почти нет, и я подумала...
   Взбешенный, я выбежала из кухни. Ещё немного, и я бы зарядил жене пощёчину.
   Вот же клуша! Совсем не соображает женщина!
  
   Всю следующую неделю я сутками пропадал на работе, и злосчастные таблетки просто вылетели у меня из памяти. Я уходил когда Оля ещё спала, а приходил затемно. Мы общались, цепляя записки на холодильник. Однако еда теперь задерживалась надолго, поэтому я решил, что проблема с булимией решилась сама собой и на том успокоился.
   А потом в доме начала твориться какая-то чертовщина.
   И ведь самое поганое - я не мог толком определить откуда исходит опасность. Просто во мне поселилась необъяснимая тревога.
   Однажды утром я обнаружил следы зубов на кусочке мыла в ванной: две аккуратные бороздки от передних резцов. Кто-то засунул обмылок себе в рот, провёл зубами по его скользкой поверхности и проглотил мыльную стружку.
  
   Оля суетилась на кухне и что-то напевала себе под нос, взбивая в миске яичный белок. Готовила свой фирменный вишнёвый пирог, который я очень любил. Маркиз тёрся о её ноги.
   И всё казалось таким нормальным! Жена заметно похудела за эти дни. Только выглядела она при этом живым трупом - с нездоровым цветом лица, с мешками под глазами, заторможенная...
   - Оля, у тебя всё хорошо?
   Она застенчиво улыбнулась - той самой пленительной улыбкой, из-за которой я на ней и женился:
   - Всё прекрасно, лапа. А почему ты спрашиваешь?
  
   Пирог в итоге оказался несъедобным. Я искренне пытался проглотить хотя бы кусочек, но выпечка песком скрипела у меня на зубах, а начинка отдавала чем-то химическим - словно вишни были пропитаны чернилами.
  
   Через несколько дней я заметил, что кошачий корм исчезает слишком быстро. Только вчера открывал новую банку, а сегодня она уже пустая, валяется в мусорном ведре.
   Я подождал пока Оля закачает Даньку и ляжет в постель.
   - Оля, ты ешь кошачий корм?
   Она поморщилась:
   - Фу! Гадость. С чего ты взял?
   - Да так...
   - Давай спать, ладно? - сказала она и отвернулась.
   Но заснуть я не смог - в мозгу бурлили мысли. Я ругал себя за недостаток решительности, за проклятущую работу, из-за которой не могу уделить хоть немного времени жене и ребёнку. Нужно отвести Олю к врачу. Завтра же! Хотя нет, завтра подписание контракта с партнерами... Но в ближайшие дни отведу точно! А если Оля будет упорствовать - потащу силой.
   Юрьич посоветовал за ней поухаживать... а мне противно лежать с ней рядом.
   Потому что она ест кошачий корм.
   Я точно знаю.
  
   Новость о командировке обрушилась на меня подобно снежной лавине. В любое другое время я бы обрадовался столь ответственному заданию, но не сейчас.
   Мне было страшно оставлять Даньку с Олей.
   Моя жена сильно изменилась. Еду, которую она готовила, невозможно было есть. Из-за этих дурацких таблеток её вкусовые ощущения исказились самым ужасным образом. Мы спорили, мы ругались, я доводил жену до слёз, умолял не глотать эти проклятые колёса, но Оля начинала рыдать и на этом ссоры заканчивались. Мужику никогда не переспорить плачущую женщину - это выше наших сил.
   А потом я целый день корил себя за мягкотелость.
   Тряпка ты, Костя! Любой нормальный мужик давно бы уже потащил жену на приём, а ты дрейфишь и тянешь время. Надеешься, что всё образуется само собой. А ведь с Олей явно что-то происходит, и если прятать голову в песок проблема не исчезнет.
   За эти недели Оля ещё больше похудела и осунулась. Прежде красивое лицо теперь шелушилось чешуйками отмершей кожи, а волосы лежали на плечах копной соломы.
   Чёртова командировка! Я не могу оставить жену в таком состоянии!
   Перед самым отъездом я застал Ольгу в кладовке. Оля с причмокиванием посасывала кусочек пенопласта.
  
   На четвёртый день моей командировки Оля перестала отвечать на звонки и эсэмэски. А потом мне позвонила мама. Первые пять минут она просто рыдала в трубку, и я не мог разобрать ни слова.
   - Мам! Успокойся! Что стряслось?
   - Ольга! Она меня не пустила! Я пришла проведать внука, а она меня не пустила! Я слышу как он плачет за дверью! Данька, внучок...
   Меня словно окатили ледяной водой.
   - Костя, что делать? Я вызываю полицию!
   - Нет, мам, слушай меня! Я приеду.
  
   Потом были долгие трения с начальством, недоумение деловых партнёров и косые взгляды в спину, когда я плюнул на всё и просто уехал. Плевать на всё. С моей женой случилась беда, и я сам поставлю точку в этой истории.
   Замок я открыл своим ключом, но дверь оказалась запертой ещё и на цепочку. Благо крепление выдралось с корнем от первого нажима плечом.
   В квартире воняло отбросами и грязными подгузниками. Писк Даньки резал сердце, словно ножом. Ольгу я нашёл на диване: она держала на руках младенца и совала ему грудь:
   - Кто у нас тут плачет? Не надо плакать! Кушай, Данечка, кушай, сынок. Я на тебя не злюсь. И пусть из-за тебя мамочка немного поправилась, но это ничего. Мама сильная, она справится.
   Младенец кричал и вырывался, не желая сосать впалую грудь.
   - Оля.
   Жена подняла голову: её губы и подбородок были испачканы чем-то склизким, и меня затошнило. Не хочу знать, чем именно она питалась все эти дни.
   - Костик! А откуда ты..?
   - Положи Даньку в кроватку! - процедил я сквозь зубы.
   Глаза жены мерцали, словно стеклянные очи куклы. Но ребёнка он всё-таки отложила.
   - А теперь слушай меня. Сейчас я позвоню маме. Она приедет и присмотрит за Даней. А мы с тобой отправляемся в больницу.
   Оля переменилась в лице:
   - Нет!
   Я схватил её за плечи и встряхнул:
   - Это не обсуждается! Твои таблетки что-то тобой сделали!
   - Да, сделали. Я теперь худенькая и красивая.
   Я залепил ей пощёчину, чувствуя как отсушило руку после удара. Кажется я перестарался.
   Оля налетела на столик и перевернула его. С диким звоном разбилась ваза с засохшими тюльпанами, на ковёр брызнула грязная вода.
   Я бросился к жене и помог подняться. У неё по запястью струилась кровь, и Оля принялась её слизывать.
   - Ммм! Вкусняшка.
   Господи, да что с ней?!
   Кровь стекала в её ладошку. Оля лакала красную жидкость языком, словно кошечка.
   Я едва сдерживался от омерзения. От крика Даньки начинала болеть голова. Я силком потянул Олю в ванную, где умыл ей лицо и перебинтовал руку.
   И только потом обратил внимание на хаос, царящий в ванной. На зеркале застыли хлопья подсохшей пены для бритья. И виднелись чёткие следы от языка, будто эту пену кто-то слизывал. Надкушенная помада лежала на полочке. Крупицы стирального порошка, пестрели на кафеле.
   Господи, наверное Ольге надо промыть желудок! Кто знает, какую дрянь она успела проглотить?!
   Не помню сколько воды я в неё влил - просто поил, пока она могла глотать. Потом помог вызывать рвоту - и так раз за разом, до тех пор пока из её горла на стала выливаться чистая вода.
   В аптечке нашлась упаковка активированного угля, и я скормил Оле целую пластинку. Моя жена с таким удовольствием ела эти чёрные таблетки, словно то были шоколадные конфеты. Её зубы и дёсны почернели от угольного порошка.
   Что делать? Что делать? В таком виде ей в больницу нельзя - её упекут в психушку не особо задумываясь.
   На антресолях нашлись обитые плюшем наручники - бездушные свидетели былой страстности наших отношений. Я приковал жену к батарее и мог, наконец, вздохнуть свободно.
   Даня...
   Успокоив ребёнка, я искупал его и надел свежий подгузник. А когда обессиленный от плача Даня наконец уснул, я тоже получил передышку.
  
   Заплаканная мама приехала через полчаса и забрала сладко спящего Даньку с собой. Я помог донести коляску до такси и поцеловал мать в щёку на прощание.
   Пообещал, что всё будет хорошо.
  
   Оля смотрела на меня, словно загнанное животное. Пока я возился с сыном, она успела съесть немало земли из цветочного горшка и теперь её подбородок был испачкан в грязи.
   - Помоги мне, - заплакала она. - Я не могу контролировать этот голод! Мне всё кажется вкусным, это как наваждение...
   - Где твои таблетки?
   - Я... я спустила их в унитаз, когда стала чувствовать, что теряю вкус. Но... это не прекратилось! Я постоянно хочу есть всякую дрянь. Пожалуйста, Костя, ради бога не ходи на кухню...
   Но на кухню мне пойти всё-таки пришлось. И от того, что я там увидел... на столе, на плите, в холодильнике... мне и самому захотелось промыть себе желудок и никогда больше ничего не есть.
   На столе обнаружился мелко нарезанный салат из газетной бумаги и кошачьего наполнителя. Заправлен оконной замазкой.
   В распахнутом настежь холодильнике догнивали остатки нормальной еды - её Оля есть как раз не могла. Вместо этого она выковыряла из щелей в окне остатки монтажной пены и запекла эти кусочки в микроволновке вместе с кремом для рук и парафином. Он заваривала чай из грязного белья, а вместо сахара клала в чашку зубной порошок.
   Перевёрнутое мусорное ведро валялось на полу. Было видно, что в объедках кто-то ковырялся.
   Но худшую из находок я обнаружил на плите - поднял крышку с кастрюли, и долго не мог понять что там вижу. А потом среди клубьев скипевшейся шерсти показался сваренный вкрутую глаз, и мой желудок наконец сдался.
   Извини, Маркиз. Мы с тобой не всегда ладили, но я любил, когда ты дремал, свернувшись на мне клубочком...
  
   Оля не знала что ещё можно съесть. Когда я вернулся, она дожевывала подсохшие лепестки тюльпанов, собирая их по всему полу.
   Их хватило ненадолго. А когда жена поняла, что кормить её я пока не собираюсь, тут же закатила настоящую истерику и принялась грызть собственные ногти. Скоро показалась кровь, но Оля всё равно продолжила грызть. Пришлось надеть на неё рукавицы и обмотать скотчем, чтобы не могла снять.
   Понятия не имею что с Ольгой сделали эти таблетки. Но кто-то за это ответит! Я отправлю в тюрьму всех, кто продал моей жене эту дрянь! Я засужу производителей и распространителей. И даже курьера, который доставил посылку.
   Только что Оля схватила и съела таракана, который прополз по стене. И после этого аккуратно облизала каждый пальчик.
   Господи, я этого не вынесу.
   Почему-то вспомнились слова Юрьича.
   "Ты сам виноват, Костик"
  
   Ближе к вечеру Оля попросилась в туалет. Временами она выглядела совершенно нормальной, а иногда в неё словно что-то вселялось - демон неудержимого голода, противиться которому жена не могла.
   Сейчас она была в "нормальной" фазе. Наверное, поэтому попросила меня побыть с ней в туалете.
   - Мне страшно, - пролепетала Оля. - То, что из меня выходит... оно возбуждает аппетит.
  
   Несмотря на тысячи анализов, врачи так и не поняли, что случилось с моей женой. Бормотали что-то о нарушенном химическом обмене, о необратимом повреждении мозга и прочих страшных вещах. Доктора ничем не могли помочь.
   Ольга умерла в психиатрическом стационаре через три месяца. Уборщица забыла в туалете баночку с чистящим средством, и моя жена её нашла. И когда жидкий щёлок стал разъедать её внутренности, делать промывание желудка было уже поздно.
  
   Шесть месяцев я сидел на антидепрессантах, и только потом меня отпустило. Чувство вины отступило, спряталось на самом дне подсознания, чтобы атаковать меня в ночных кошмарах. Но это терпимо. Я, наконец, мог вернуться к нормальной жизни. И вновь примерить на себя роль отца.
   Долгое время всё шло хорошо, а вчера я застал Даньку за поеданием бумаги.
   В тот же вечер напился до полусмерти. Врачи уверяют, что в два года все дети тянут в рот всякую дрянь, но я знаю, что проблема не в этом. Перед глазами у меня навечно застыла сцена, как моя обезумевшая жена тычет грудь голодному младенцу...
   Это химическое проклятие Даня впитал с молоком матери. И ничем его уже не вытравить.
   Никак не могу забыть довольное лицо сына, его губы, к которым прилипли клочки бумаги, и радостный шепелявый выкрик, при виде меня:
   - Вкусняффка! Папа! Вкусняффка!

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"