Весёлый и счастливый Лёша Пальцев шёл к своей "девушке" Саше Тузову. В руках он нёс довольно большой букет из нежных, свежекупленных, красно-белых роз. Цветы плавно покачивались при каждом шаге, истончая слабый душистый аромат. Из правого кармана клетчатого, буклированного пиджака, оттопырив клапан, выглядывало горлышко "Советского" шампанского. Оно наполнялось бульками, готовое облить дождём счастья влюблённых. Лёша весело оглядывал прохожих: весь мир, казалось, радовался за него, внимал его счастию. Вот он снова встретится со своей любовью, "девушкой" мечты - Сашей.
Когда Лёша свернул на улицу, где жил его пассия, он внезапно встретил Сорокину Ольгу. Та куда-то очень спешила, но всё-таки нашла пару минут, чтоб перекинуться с Лёшей парой ничего не значащих фраз.
-Привет, Лёша.
-Привет.
-Куда идешь?
-К девушке своей, а ты?
-Да я так, собственно домой возвращаюсь.
-А от куда?
Тут Оленька сконфузилась, правда на мгновение, на сотые доли секунды. Будь Лёшенька тонким психологом, он, конечно бы, уловил эти поползновения в лице одноклассницы, но...
-От парня возвращаюсь, - нагло соврала Оля. На самом деле Оля возвращалась не совсем от парня, вернее, совсем не от парня. Оля возвращалась с городской, центральной помойки, где она, завернув в грязный, просаленный тюль второго или, может выть даже, третьего, чёрт его знает, незаконнорожденного новорожденного, бросила его между отбросами бытовой деятельности народонаселения этого городка, на съедение полудиким собакам и кошкам, гадина.
С тех пор, как она ушла из школы после девятого класса и поступила швеёй на ткацкую фабрику - она пошла пo стопам родной мамули. Та тоже, когда-то бросила свою кровинку, завернув в "столичную правду" и кинув в мусорный контейнер. Бедняжку обнаружили и передали на воспитание бабушке. Понятно, что престарелая бабуля не могла в полном объёме и качественно уследить за своей внучечкой, и та загуляла. Шлялась ночами по кобелям, беременела, рожала "даунов" и относила на лоно природы, подальше от города, а всем близким и родным всегда отвечала, что ребёнок умер от воспаления лёгких.
-Ну-ну, - утвердительно покачал головой Лёша, - а у нас новость: училка по математике нас кинула.
-Да, а кто ж теперь вместо неё?
-Чёрная.
-Сочувствую, Валюшка путёвая баба была.
Бывшие одноклассники перекинулись ещё парой слов и, смачно попрощавшись, разошлись: Лёша к Саше, а Сорокина - скорей до дому, чтоб помянуть, заранее заготовленным самогоном, димедроло-аминозининым, в большом, пятилитровом бутыле, невиноубиенного младенца от крови и плоти своей.
Лёша спешил. Вот дом, вот подъезд. Не дождавшись лифта, он галопом влетел на девятый этаж, и нервно зажал звонок. Дверь легко отворилась. На пороге, в розовом, полупрозрачном, шёлковом, нежном для кожи материном пеньюаре, с кокетством душевнобольной, стоял Саша Тузов. Он соблазнительно повилял бёдрами. Лёша вручил букет, и они обнялись и почемокнулись со страстью, которой позавидовали б и Ромео и Джульетта, и Оттело и Дездемона и ещё тысячи нормально ориентированных пар. Порхая, как бабочка, как лёгкий гагажий пух по паркету, Саша с лёгкостью достал из стенки матовую вазу, налил в неё воды и аккуратно, с истинно женской интуицией, разместил в ней розочки. Красная - белая, красная - белая. Затем он развалился на софе, раскрыв полы халатика. Трусики на нём были явно не мужеского свойства. Алые, бархатистые, с бахромой по краям - как раз такие обожал Лёша, когда надевал его друг. Лёша опустился на колени перед любовником, обхватил руками бёдра и поцеловал его, прости Господи, в то самое место. Затем он сел рядом и, посмотрев влюблёнными глазами на Сашу, предложил:
-А не выпить ли нам шампусика, дорогой?
-Конечно, а у меня есть шоколадный конфетти. Папану друг подарил на восьмое марта.
-Ну, тогда всё о'кей, киска моя.
Ромелы встали с постели и, взявшись за руки, перенеслись в столовую комнату. По пути Саша извлёк из шкафчика два изящных хрустальных фужера и красивую, в форме сердечка, коробку шоколадных конфет. Всё это он поставил на стол. Лёша хищно стал откупоривать шампанское. Видимо, оно слишком переболталось в пути и пробка на вылете пребольно ударила Сашу, сидевшего, напротив, в левый глазок, а брызги разлетелись по кухне весенним дождичком.
-Ой, противный, - всхлипнул Сашенька.
-Извини, извини, любимый, - Лёша с состраданием поцеловал его в параорбитальную гематому, - тут ещё достаточно осталось.
Он бережно наполнил бокалы до самых краёв.
-За тебя, - проговорили оба одновременно и малыми глотками осушили на треть божественный нектар.
Саша двумя пальчиками, оттопырив мизинец, достал шоколадную конфетину и сунул в ротик Лёше, причем тот обсосал ему пальцы.
-А это мне, - Саша сам зажевал конфету.
Свежий шоколад таял во рту. Влюблённые осушали кубки и то и дело лобызались. Напитка в бутылке оказалось достаточно. Опьянённый любовью Лёша, взял нежно Сашу на руки и понёс до спальни. Проходя прихожую, он спотыкнулся об свой собственный ботинок и всем прикладом уронил Сашу спиной на пол. Тот только тихонько застонал - он не хотел пугать друга. Тем не менее, они добрались до спальни. Пожалуй, я не буду описыватьвсей мерзости этого аморального акта. И всё же кое-что придётся отметить, ибо в противном случае, описываемая история потеряет весь смысл.
Казус произошёл в то самое время, когда Лёша находился на Саше. Любовная сцена была в самом разгаре, когда у Саши произошёл спазм и... Лёша, в прямом смысле застрял в нём. Ну, в общем, не мог - ни туда - ни сюда.
-Ай-я-яй, - испугался Лёша, - чтой-то ничего не получается
Его беспокойство передалось по эстафете Саше.
-Что случилось?
-Да вот застрял.
Лёша дёргался, пытаясь высвободиться, но только застревал ещё глубже. Саша, находящийся в партере, тоже пытался что-тоизобразить, но всё было тщетно. Спазм сделал свое дело. Положение начинало выходить из-под контроля. "Что делать?" - риторический вопрос терзал обоих. Прошло ещё два с половиной часа, прежде чем влюблённые поняли всю обречённость ситуации и попытки самостоятельного выхода из неё. Делать было нечего - надо было вызывать "скорую". Кое-как поднявшись, Лёша с Сашей впереди, в четыре ноги, маршем добрались до телефона. Саша судорожно, пять минут, набирал двухзначный номер.
-"Скорая" слушает, - послышалось в трубке.
-Эээ, - заблеял Александр.
-Что случилось?
-Эээ, - продолжай Саша, - видите ли, дело в том, что член моей девушки застрял во мне.
-Что, - не понял диспетчер, - повторите.
Саша повторил.
-Ещё одна такая шутка и я пошлю наряд милиции по вашему адресу, - грозно прогремел дежурный и бросил трубку.
Саша снова набрал номер. И снова трубку бросили. На третий раз звонил Лёша.
-Вы что, блядь, не понимаете, что это не шутка!!! У меня и моего парня проблема!
-Хорошо, - смягчился диспетчер. Записав данные, он направил по адресу бригаду.
-Ну, что, Лёшенька, нам помогут?
-Да, - мрачно ответил Лёша. Перспектива будущего пугала его. Город был не большой, а потому, конечно, эта история станет достоянием общественности. Они легли на левые бока и Лёша в ужасе задремал. Ему почему-то привиделся Льнянов Александр. Этот Льнянов почему-то ходил по кабинету труда, где стояли станки, а за ними работали учащиеся, и ударял всех по голове кулаком. Не то, что бы больно, но скорее неприятно. Ударил и Лёшу. И далее, пока, случайно, не влепил затрещину "трудовику". Тот, согнувшись, сидел за столом и что-то усиленно вычерчивал. Что было далее, Лёша помнил с трудом. Он только припоминал, как директор хлестал незадачливого ученика по щекам ладонью, да крик организатора: "Слишком много вам, твари, позволено!" Далее обрыв... Раздался звонок. Рывком вперёд, Лёша разбудил, тут же дремавшего Сашу. Они встали и, в чём мать родила, почему-то не догадавшись, хоть чем-то прикрыть себя, подошли к двери. Вид у обоих был жалкий. Не спросив, кто за дверью, Саша рывком открыл её. А за дверью стояли трое лучших друзей Саши и Лёши, одноклассники: Витя, Боря и Глеб, да ещё соседка - Марья Иосифовна, с этажа ниже. Приспичило ей тесто ставить, а яиц не хватило, так она те два, что были, в руки взяла, и пошла наверх.
-Боже мой! - вскрикнула она, схватившись за голову, яйца выпали.
-Сашенька, что это?
От ужаса у Сашеньки наступила эрекция. Он стоял, с трудом соображая, что делать. Первым опомнился Лёша. Он с силой захлопнул дверь.
-Ебит твою на лево! - выругался Лёша, - спрашивать надо, когда дверь открываешь, петух гамбургский! - заорал он.
Когда фельдшера вошли в квартиру, они чуть не обосцались от смеха. Красные от смущения любовники, стояли посередине залы и смотрели, как медики, что-то набирают в шприц. Фельдшер, помладше, уколол Лёшу в ягодицу. Уколоть Сашу туда же, в силу определённых особенностей, не представляюсь возможным, поэтому его укололи в бедро. Прошло минут десять, пятнадцать, а уколы всё не помогали. Саша и Лёша оставались в связке, как сиамские близнецы.
-Придётся ехать в больницу, - равнодушо ответил ему фельдшер, постарше.
Когда жертв любви погрузили на носилки и стали спускать по лестнице вниз и на улицу, со всего двора сбежались интересующиеся. Кто-то, бессовестно хохоча, тыкал пальцами, кто-то сочувствовал, а дворовые бабки-сплетницы хваталисъ за головы и дико возмущались.
В приёмном отделении было не очень много народа, но добрая дежурная медсестра поспешила оповестить всех в больнице. Так что через минуты в приёмную заходили врачи, медсестры, медбратья, санитарки и, дико ржа, уступали место вновь пришедшим на экскурсию. Уколы не помогали. Тогда один медбрат, не слабого телосложения - Сашка Елин, решил оказать посильную физическую помощь. Ухватившись соответственно руками, он рванул с запалом двенадцати лошадиных сил и, вроде бы, разъединил бедных Ромел. Лёша схватился за причинное место и, истерично завопив, стал носиться по отделению. Елин перестарался, так что достоинство Лёши так и осталось в Саше...
Уборщица вытирала лужи крови. В общем, всё обошлось. Одному разрезали анус, вытащили лишнее, другому пришили. Даже лучше стало. Теперь все девки ходят табором: интересно ведь, посмотреть, попробовать. А вот второму повезло меньше. Что-то там загноилось, короче, кишку на бок вывели. Мешочек повесили. Я как-то беседовал с ним. Только долго находиться рядом нельзя - воняет!