Алая луна величаво выплыла на усыпанное яркими звездами августовское небо, осветив своим светом остывающие после жаркого дня городские улицы... а также и один небольшой, заросший густой зеленью, скверик. Сквозь плотные кроны городских тополей смог пробиться лишь небольшой сноп алых лучей, тут же устремившихся на обсыпавшийся до металлического остова крест, венчавший заброшенную, и от того совсем неухоженную, могилу. Если бы в тот момент в сквер заглянул бы какой-нибудь прохожий, то он непременно отметил бы, что луч этого необычного лунного света словно переломан в нескольких местах, а к кресту он вообще доходит таким широким, что даже не верится... Но в этот маленький сквер уже многие годы боялись залетать даже вездесущие вороны, а люди так вообще даже при свете дня бежали гуда глаза глядят, открещиваясь по дороге. А тем временем всегда клубившийся над могилой туман буквально ожил в алых лучах и начал обвивать металлический "скелет", становясь все плотнее и плотнее. В какой-то миг кровавый туман стал на столько густым, что даже самые хорошие глаза не разглядели бы, что творится в его сердце, а в следующее мгновение он словно осыпался мелкими осколками к ее ногам. Алые шелка клубились вокруг ее стройной фигуры манящим облаком, словно грозясь вот-вот предательски соскользнуть, оставив ее совершенно нагой, даже при полном отсутствии ветра. Длинные черные волосы мягкими волнами струились до самых колен, густые длинные ресницы скрывали полуприкрытые глаза, а на лице ее царила пока полнейшая безмятежность. В ее правой руке был зажат длинный серебряный кинжал, покрытый понятными ныне ей лишь одной письменами.
Она поднесла поближе к лицу свой клинок, алые ленты рукава заскользили по белоснежному атласу кожи, словно струйки крови из невидимых ран. Легкий кивок самой себе, и неземной красоты девушка из далеких глубин древности устремилась в сияющий ночными огнями город. Быстрая, но легкая походка (словно она вовсе не касалась асфальта своими босыми ногами): ей нужно спешить - у нее всего лишь ночь, чтобы найти его гробницу и разрушить наложенное им на нее проклятие. Никто не должен ей помешать. У нее просто нет права снова отвлекаться на этих смертных, чтобы насытить свой голод.
Редкие встреченные ею прохожие провожали ее восхищенно-боязливыми взглядами. Один полупьяный наглец попытался было преградить ей дорогу... Стремительный взмах правой руки оборвал его жизнь, а на лице красавицы не дрогнул ни единый мускул. Лишь печальные серебристые глаза проводили взглядом медленно осевшее тело.
"Нет времени... Прости..."
когда солнце уже вот-вот было готово выглянуть из-за горизонта, она остановилась перед воротами старинного особняка, стоявшего здесь еще задолго до появления города. Незапертая калитка без скрипа легко подалась под ее тонкими пальцами, и она ступила на по-прежнему гладкую поверхность ониксовой дорожки, вившейся среди кустов черных роз. Темные окна мрачного трехэтажного строения приветствовали ее угрюмым молчанием... как и когда-то давно. Не обращая на это ни малейшего внимания, она уверенно направилась к увитой плющом беседке. Не поднимаясь по высоким ступеням, девушка обошла строение и, дойдя до вырезанной из камня розы, прятавшейся на стене за буйными побегами, вонзила на доли секунды свой кинжал в едва заметную щель прямо в центре каменного цветка. Из-под густой листвы пробился светящийся контур спрятанного прохода в подземелье. Как только она, наконец, продралась сквозь живую стену и ступила на первую ступень широкой лестницы, в стенных нишах голубым огнем вспыхнули факелы, освещая ей дорогу вниз. Она почти побежала по ввинчивающейся все глубже и глубже в землю лестнице, чтобы поскорее попасть в просторный зал, все стены пол и потолок которого были отделаны все тем же ониксом. В самом центре зала на небольшом возвышении стоял массивный саркофаг из черного мрамора... К нему она и направилась.
"Ты все же нашла меня, девчонка, " - прошептал в голове до боли знакомый голос.
- Да, учитель, - едва дрогнувшим голосом произнесла она. - Я возвращаю тебе твой дар.
Она провела кончиками пальцев по высеченному на крышке саркофага лицу, оставляя дорожки в вековой пыли. На изящном мужском лице появилась едва заметная улыбка: ему было приятно ее прикосновение. По ее щеке скатилась алая слеза. Крышка саркофага медленно поползла в сторону, открывая ей словно безмятежно спящего молодого мужчину, с изящными, но при этом не слащавыми, как это часто бывает, чертами лица и длинными серебристыми волосами, лежащими мягкими волнами на его плечах. Его руки спокойно лежали на груди, а темно-серые
Глаза сейчас были закрыты.
- Куда нас завела наша ревность, учитель? - прошептала она, вкладывая в его ладонь кинжал. - Прости меня...
Когда крышка саркофага снова встала на место, со всех факелов разом сорвалось пламя. Кружа вокруг нее, огненные языки постепенно сменили цвет на кроваво-алый, а затем как свора собак накинулись на нее...
* * *
- Амели! Гости уже здесь! Спускайся, дочка, позвала ее снизу мать.
Девушка еще раз окинула взглядом свое отражение: доходящие аж до колен черные волосы вместе с алым шелком ее нового платья подчеркивают бледную кожу, а серебристые глаза в обрамлении длинных густых ресниц очаруют любого. Она чуть заметно улыбнулась себе и, не надевая подобранных к платью туфель, побежала вниз по лестнице, заставляя алый шелк клубиться вокруг стройной фигурки. В гостиной, куда спускалась лестница, на диванах сидели ее родители и сотрудник отца со своей женой, приглашенные на обед. А в тот момент, когда до пола ей оставалась лишь пара ступеней, в комнату вошел их сын. На вид молодому человеку было около двадцати пяти лет, длинные серебристые волосы (на первый взгляд кажущиеся седыми) мягко ложились ему на плечи, а темно-серые глаза придавали изящным чертам больше жесткости...