Была бесконечно продрогшая зимняя ночь, одна из тех ночей, когда даже мысли съеживаются и от холода стучат зубами. Эта всепроникающая стужа вымораживает чувства и желания, словно вкус из залежавшихся в морозильнике пельменей.
Было холодно, пусто и одиноко. Было невыносимо тоскливо и неизъяснимо тревожно.
Ветер, холодный злой ветер, бесцельно и безнаказанно бродил по уснувшему пустынному миру. Я слушала его завывание, как слушает сломленный жизнью арестант неотвратимый приговор невидимого, но грозного трибунала. Промерзшие насквозь дома спали тревожным сном, но иногда казалось, что они с пристальной ненавистью изучают меня черными провалами пустых глазниц.
Было три часа ночи - время, когда сон так же невыносим, как и бодрствование.
Я напряженно вглядывалась в зловещую тьму, пытаясь различить в ней признаки грядущей беды. Но мир был спокоен, как занесенный снегом погост - и бесформенная вселенская тишина повисла над ним темной неотвратимой тучей.
Мир был пуст - и в этой пустоте таилась неизъяснимая угроза.
Телефонный звонок, ночной названный гость, острым холодным клинком разрубил погрязшее в дреме мироздание.
Звонок, подобный удару тока, судорогой прошел по оголенным проводам моих ноющих нервов. Справляюсь с оцепенением, грустно вздыхаю и беру трубку.
Слышу тяжелое дыхание. Ну, что надо...
"Сегодня ты умрешь..." - произносит бесцветный ровный мужской голос.
Ошарашено, беспомощно молчу.
Нет, это не дурацкая ночная шутка очередного пьяного идиота... Это - серьезно, очень серьезно...
"Кто вы, что вам нужно..." - нервно кричу я в телефон. Но ОН кладет трубку, не удостоив меня ответом. И вновь тишина окутывает меня липким тугим коконом. Но невыразимая, бесформенная прежде тревога начинает наконец обретать смутные очертания.
Кто он, мой неведомый палач? Зачем ему был нужен этот бессмысленный ночной звонок? Что это - желание напугать, или просто соблюдение некого однажды заведенного ритуала. Это не было пустой угрозой. Весь мой печальный, трагический жизненный опыт говорил мне, что это - не шутка и не блеф. Значит, я действительно завтра умру.
Как ни странно, но этот простой и очевидный вывод несколько меня успокоил. На самом деле, я была даже немного разочарована: предчувствие ужаса оказалось намного интереснее и напряженнее самого ужаса. А что, собственно говоря, произошло? Мне сообщили, что я умру завтра. Большинство людей живет, не зная даты своей смерти. Я прямо-таки выросла в собственных глазах: ведь теперь я обладаю некоторым знанием, доступным лишь избранным. Я почувствовала невольную благодарность к позвонившему мне в поздний час незнакомцу. Ведь он старался, он не спал, он узнавал номер моего телефона... Ему было нужно, очень нужно донести до меня эту информацию... Странно, но тьма за окном уже не казалось мне такой зловещей и безнадежной. Эта ночь, этот пустынный город и даже этот ледяной ветер теперь сочувствовали мне. Они были бессильны мне помочь, но меня согревало их заботливое участие. Я не чувствовала больше жгучего, невыносимого одиночества и тупая мучительная боль постепенно отступила, сменившись заполнившим весь мир безразличием.
"Наверное, перед смертью стоит как следует выспаться..." - подумала я и вскоре вязкий ровный сон поглотил меня вместе со всеми моими тревогами и предчувствиями.
Я проснулась на удивление рано - было что-то около десяти. Звуки пробудившегося города обволакивали меня отвратительной липкой слизью. Потерянные орды бессмысленно спешащих существ оглушали меня навязчивым топотом. Звенели, дребезжали, вибрировали и пищали на все лады стаей отвратительных назойливых мух мириады невидимых телефонов. Пустые, суетные, никчемные мысли пронизывали город потоком смертоносных лучей. Они проникали сквозь стены, они издевались надо мной, они тысячами розог бичевали мой истекающий кровью разум. Обычное безумное утро обычного безумного дня.
Я встала, умылась и накрасилась. Я безразлично напялила на себя какой-то попавшийся под руку комплект одежды. Ну что же, я готова к выходу в космос. Да... Деньги, ключи, документы. Впрочем, ключи мне больше не понадобятся. Сюда я уже не вернусь. Встретить смерть в этой, приевшейся до омерзения, келье, в этом зловонном ковчеге, заваленном книгами и грязной посудой... Нет, прочь с этого кладбища надежд - здесь даже стены сочатся отчаяньем и тоской. Свежий морозный воздух обжигает мое лицо. Ловлю такси. Поехали. Куда? Да черт его знает... Не переживай, шеф... Я не спятила, я просто немного не в себе... Поехали пока вперед. Знаешь, давай поступим вот как: покатай меня часа три... Ну, я заплачу. Сколько скажешь. Подходит? Ну и прекрасно. Поехали в центр, постоим в пробках... В движении как-то лучше думается. Ну вот, уже легче...
Три с половиной часа стояния в пробках. Лучшее лекарство от тоски. Но пора сменить тему. Расплачиваюсь, выхожу из машины.
Медленно иду по улице. Центр города, полдень. Все куда-то спешат... А мне спешить некуда. Однако, холодно.
Заходу в небольшой ресторан, или кафе - черт его разберет. По крайней мере, здесь тепло. Снимаю пальто, сажусь за свободный столик. Зал почти пуст. В углу пара юных придурков жарко обсуждают очередной апгрейд своих идиотских компьютеров. Прыщавые уроды, ходячий путеводитель по Фрейду. Выделываются друг перед другом (а заодно - и перед всем остальным мирозданием). К счастью, они вскоре уходят, размахивая мобильными телефонами.
Я заказываю чашку черного гватемальского кофе и пью его мелкими глотками, вдыхая аромат дальних стран и случайных встреч. Кажется, теперь я осталась одна в опустевшем зале. Впрочем, нет... Рассеянно оглядываюсь по сторонам и за дальним столиком обнаруживаю субъекта, который кажется мне вначале несуразным и даже несколько забавным. Безукоризненный двубортный костюм, благородная седина... Похож на персонажа мыльных опер и дурацких комедий. Кажется, он пялится на меня уже минут десять. Может быть, мы встречались раньше... Нет, таких знакомых у меня никогда не было. Расхристанные бородатые художники в потертых свитерах - это сколько угодно. Шизоидные поэты, рокеры-наркоманы, актеры - алкоголики. Да, бывало и такое... Но таких благородных мачо в дорогих костюмах я не смогла припомнить. Сидит, смотрит на меня в упор, как черный человек на Есенина, а глаза такие добрые-добрые, ну прямо - дедушка Ленин...
Но вот он встает и идет, кажется, в мою сторону... Ой!
Неужели я еще могу привлечь мужское внимание... Вы?.. Ко мне?.. Да что вы, да я недостойна, да за что мне такое счастье... Старый как мир алгоритм "выбор самца для спаривания и продолжения рода". Это продолжает работать, даже когда ничего другое не работает. Подошел. Улыбнулся. А ведь симпатичный, мерзавец... Моя физиономия в автономном режиме отрабатывает команду "ответная улыбка". Ах, бархатный баритон... "Позвольте присесть за ваш столик...". Ну все, тушите свет... Прибыл принц на белом коне. "Разрешите доложить, ваше вы-со-ко-ве-ли-че-ст-во!... В общем, почетный караул выстроен и все готово к приему дорогих гостей!" - во как!.. Вслух: "Конечно, присаживайтесь...". "Простите... Мне, право, неловко... Но мне показалось... У вас было такое грустное выражение лица". Ну все, сериал... Усаживайтесь поудобнее - снимаем сцену в кафе... Впрочем, отрабатываем ситуацию: "Ну что вы... Я просто немного замечталась... Неужели у меня действительно было грустное выражение лица..." (А чего мне, собственно говоря, грустить - сегодня меня убьют... Радоваться нужно, а не грустить.) Он снова улыбается. Ну надо же: приличный с виду мужик - и ко мне клеится. Действительно, последний день... Слушайте, а может я не одна помру - может быть, и весь мир вместе со мной - того... То есть, конец света - вот что я имею в виду. Сначала ко мне за столик подсаживается приличный мужик, потом, видимо, с неба должен политься кипяток пополам с раскаленной серой. В общем, Содом и Гоморра... хотя, причем здесь это... Кажется, то местечко по-другому называлось - ага, да - Армагеддон, вот как!
Ну... Ваш ход, маэстро... Ага, "е2-е4". Понятно. "Позвольте, я закажу что-нибудь для вас... Да, извините, я даже не знаю, как вас зовут... Ах, конечно, я тоже забыл представиться... Меня зовут... а как ваше имя?". Ну вот тебе мое имя. И стало ли тебе от этого легче?
Ну, следующий пункт... Что у нас там по расписанию? Погода? Театр? Музыка? Ага. погода. Да, действительно удивительно холодная зима. Да, я тоже люблю мягкий, пушистый снег. Да, в горах снег совсем другой (Хотя, черт его знает, какой в горах снег...). Типа того, что он был в горах. То есть, вообще постоянно там бывает. То есть, я должна подумать "Ах, какой интересный человек... Катается на лыжах, в горах... Значит, он спортивный, следовательно - здоровый. Здоровый самец для продолжения рода, для спаривания, для размножения... К тому же, ведь если он часто ездит кататься на лыжах в горы, значит он - богатый, у него много денег, следовательно он сможет обеспечить моего ребенка, которого я от него рожу..." Ну хорошо, допустим, что именно так я подумала. Вслух: "Как интересно! Давно мечтаю научиться кататься на горных лыжах... Наверное, это - ужасно трудно...".
Ну конечно, это совсем не трудно. Естественно, он с удовольствием возьмется дать мне несколько первых уроков... Ах, какой услужливый... Ну вот, мы уже перешли на "ты". Всего полчаса чистого времени - и уже на "ты"... Рекорд для равнинных катков и футбольных полей с искусственным покрытием. Ну, что дальше? Чем еще порадуете? Ах да, мяч переброшен на мою сторону: "А чем увлекаетесь вы?". (Тобой, милый мой, только тобой и ничем больше!) Нет, марок я не собираю. Да, книги читать люблю. Что читаю? Не помню. Что-то очень умное, в синем переплете. Театр? Да, от театра без ума. (Особенно люблю цирк - он мне напоминает собственную жизнь...) Конечно же, у него совершенно случайно завалялось два билета на очень модный спектакль... На сегодня, на вечер... Как трогательно! Итак, мы встречаемся в театре. Сегодня. Вечером. 18.45. Нет, не опоздаю. Да, я тоже буду с нетерпением ждать...
Сейчас? Меня подвести? Нет, спасибо... Я хочу немного побродить по городу...До вечера!... Какой, мерзавец, элегантный... Даже походка какая-то благородная. Граф, не меньше. Или, по крайней мере, - вор в законе. Брачный аферист? Кидала? Какая разница, сегодня - мой последний день. Меня пригласили в театр - не вижу причин отказываться. "Дают - бери, а бьют - беги". Пока не бьют - значит, можно не убегать. Однако, не идти же в театр в этой моей одеже... А чего я думаю? Деньги у меня есть, завтра они мне все равно уже не понадобятся. Гуляй, рванина! Итак, шопинг-терапия... Поехали.
Трачу бесполезные теперь уже деньги. Одеваюсь в нечто "не очень откровенное, но и не очень консервативное...". Что нужно - подчеркнем, а что не нужно - подчеркивать не будем. Да, хорошее белье... (А кто его знает, что там будет после театра...). Ага, конечно же, постричься. Ну вот, смотрю на себя в зеркало. В полный рост. Ну... лучше, чем было. Как говорится, не Венера, но нечто венерическое в облике явно присутствует. Ну да, "Положите меня в этом в гроб...". Какая-то грустная получилась шутка.
Ах... Сегодня - мой последний день... Впрочем, что значит "сегодня"? Вероятно, это должно произойти до двенадцати ночи... А если я останусь жива? Значит, ночной звонок был просто глупой шуткой... Нет, это невозможно. Все последнее время - наверное, уже несколько месяцев, я с отчаяньем и надеждой ждала этот звонок. Этим предчувствием был наполнен холодный зимний воздух, его источали черные силуэты домов, его шептал воющий за окном ветер. Нет, я умру сегодня, в этом не может быть ошибки.
Я отрешенно сидела в темном безразличии маленького кафе, дожидаясь вечера. И вечер настал.
Мир, окутанный тайной, беспомощный, нагой, погружался во тьму с грустной печальной улыбкой. Был невыносимо долгий угрюмый вечер невыносимо короткого сонного дня. Невыразимое время безразлично катило волны своего убийственного величия в непознаваемый океан пустоты. Город был наполнен страданием и надеждой, город был бесконечно пуст и безнадежно одинок в своей неисчерпаемой наполненности. Вечер, последний вечер моего существования, был прекрасен и кошмарен в своей неповторимости, он очаровывал своей ненавистью, он покорял своей враждебностью, он злил своей тоской. Потоки тупых, несуразных машин безразлично втаптывал в грязь беспомощные снежные хлопья. Кажется, начиналась оттепель, бессмысленная липкая оттепель, и от этого тягостного предчувствия сердце сжималось в надрывной тоске отчаянья.
18.45. Он точен! Услужлив, элегантен, остроумен. В буфете выпили теплого шампанского с шоколадкой. Наивный ритуал.
Я сидела в театре, рассеянно следя за скучным натужным действием, игравшимся с неприличным пафосом наигранного сытого отчаянья. Я с брезгливым любопытством наблюдала за актерами, нелепо копошившимися в пустынном полумраке сцены. О, как они напоминали мне ожиревших черных тараканов, алчно суетящихся на заплеванном полу зловонной кухни в поисках кусочков заплесневелого черствого хлеба.
Меня почти тошнило от их натужных реплик и отвратительных карикатурных движений.
И откуда-то сверху, сквозь хриплый скрежет пыльных динамиков, изливалось приторное журчание музыкальной темы, дополняя пошлость действия невыносимым зловонием прогорклого слащавого смрада. Смерть казалась мне теперь исключительно светлым, радостным освобождением, глотком чистого воздуха, струей родниковой воды.
Он помог мне надеть пальто. Мы вышли на улицу. Мерцающие фонари окрашивали снег в грязно-желтый свет. Шелестели, разбрызгивая грязь, машины. Пахло оттепелью и скорой весной. Он наклоняется ко мне и с улыбкой шепчет на ухо: "И все же, сегодня ты какая-то грустная... Или ты такая всегда?".
"Нет, просто сегодня - последний день моей жизни..." - отвечаю я, и сама удивляюсь своим словам.
"Какой вздор! В тебе столько жизненной энергии, столько страсти, столько чувства... Да большинство людей - просто мертвецы рядом с тобой, а ты - сама жизнь, само воплощение жизненной силы...".
"Ах, ты мне льстишь, впрочем, какая разница... Я прекрасно себя чувствую, мне хорошо... а все остальное... да бог с ним! Разве ты собираешься жить вечно?"
Он задумался.
"Я?.. Пожалуй, что нет, не собираюсь... По крайней мере, это была бы весьма грустная перспектива: вечные заботы, вечное страдание, вечная скука..."
"Да, вечная скука - это ужасно, подхватила я, - А ты... Кто ты, чем занимаешься, о чем думаешь?" Он отвечал со странной улыбкой:
"Я... В общем-то говоря, я - никто, ни чем особо не занимаюсь и ни о чем особо не думаю...".
"Зачем же ты тогда живешь?"
"Зачем... На самом деле, твой вопрос лишен для меня всякого смысла. Я просто однажды сел в поезд и по привычке продолжаю в нем ехать, потому что я слишком ленив, чтобы дергать стоп-кран и слишком труслив и осторожен, чтобы ломиться в кабину машиниста. Но, на самом деле не все так грустно: меня временами забавляет проплывающий за окном пейзаж и иногда попадаются весьма милые попутчики..."
Он слегка касается моего плеча. "Поехали ко мне, я угощу тебя восхитительным кофе...". (Кажется, я это уже слышала в какой-то телевизионной рекламе - кофе или презервативов...) Конечно же, я не против. (А иначе, за чем же я покупала новое белье...)
Мы берем такси и едем, пробивая путь в липкой сладковатой тьме.
Когда смерть перестала быть для меня злом?
Я помню, я прекрасно помню этот момент, это мгновение, переломившее мою жизнь.
Самоубийца... Он выпрыгнул из окна несколькими этажами выше...
Он пролетел мимо меня едва уловимой тенью, отблеском чего-то нереального и невозможного... Я стояла у распахнутого окна и смотрела на безумный, немыслимый, божественный алый закат. Была весна, время неестественного, почти потустороннего покоя, тревожного умиротворения, зыбкого счастья. Он пролетел мимо меня - и, в реальности или в бреду ... но мне показалось, что на какую-то часть мига, на какую-то невозможно малую, не фиксируемую даже сознанием долю времени, наши глаза встретились. Это было невозможно, немыслимо, безумно... но я помню, четко и безнадежно реально помню этот взгляд, исполненный блаженства и ужаса. Этот взгляд тогда испепелил меня, он выжег меня изнутри до конца, до самого донца, до предела, до пустоты... Спустя мгновение я услышала звук удара, потом - какие-то крики... Но мне было уж совершенно безразлично все, что происходило в этом мире. Я стояла у окна и с обреченным любопытством ощущала, как пустота, холодная бездушная пустота заполняет меня, поглощая все чувства, все мысли, все эмоции и переживания, тревоги и надежды. Сколько времени прошло после этого случая... кажется, уже почти два года... Но с тех пор, все это время, все эти одинаковые, безразличные, серые дни, сплетавшиеся в нудные недели и унылые месяцы, все эти монотонные мириады минут и мгновений, я чувствовала, ощущала со спокойным отчаяньем, приближение, неотвратимое приближение смерти.
"Кажется, Гейне говорил, что жизнь - обман с чарующей тоскою..."
- он улыбнулся и налил мне в бокал ледяного шампанского. Я пью мелкими глотками. Ледяной брют обжигает и пьянит.
О, этот вечер пел мне тихим таинственным голосом - и этот светлый и немного грустный мотив нежно обволакивал мое тело, он ласкал меня, он шептал мне слова любви, он гладил мои волосы... Мягкий теплый сумрак лениво тек из бездонного оконного проема. Чувство давящего, невыносимого счастья разрывало мою душу. Я присела на край стула и почувствовала, что задыхаюсь. Машинально смотрю на часы. 11.57. Мне осталось жить три минуты. Теперь я все поняла... Я смотрю на него с нежной благодарностью, а мир кружится в медленном томном танце, неуловимо теряя цвет и форму...
Он целует мою руку. Его губы полны ледяной нежности.
"Шампанское, конечно же, было отравлено?" - спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.
"Твое - да. Не бойся, это - хороший, проверенный яд. Ты ничего не почувствуешь, просто уснешь - и не проснешься больше".
Я устало улыбаюсь. "Сегодня был лучший день в моей жизни..." Он нежно гладит мои волосы. "Ты просто восхитительна в лучах смерти... Я запомню тебя такой - прекрасной и недоступной...".
Моя голова кружится, я чувствую, как холодеют руки. "Я буду помнить тебя, я буду помнить тебя даже там, где нет уже никаких воспоминаний... мой милый, мой единственный, мой любимый... Мне холодно, я чувствую слабость... Пожалуйста, обними меня крепче. Я хочу покинуть этот мир в твоих объятиях...".
Он обнимает меня, я чувствую ледяной ожог его поцелуя. Я проваливаюсь в бездонную тьму и в гулкой тишине слышу его слова, медленно растворяющиеся в пустоте: "Прощай, моя радость... Мое сердце разрывается от боли, а мои губы шепчут твое имя, как слова молитвы...". И больше я уже ничего не слышу. Звенящая вязкая тьма поглощает мой цепенеющий разум... Я беспомощно лечу куда-то в бездну, как сухой осенний лист, сорванный порывом жестокого ветра.
--
Что это шуршит у меня под ногами?
--
Это твоя душа опадает с тебя ветхими истлевшими лохмотьями ...
--
Почему мне так холодно?
--
Это не холод, это - пустота, это - ничто, это - отсутствие всего, отсутствие даже самой пустоты, отсутствие даже самого ничто, не бойся...