Февраль в этом году пришел с оттайками. С теплом. И стужи, если где и загуляли, то не здесь. Возможно, даже там, где стоял точно уж не наш антициклон. Зима у нас как ни крепилась - ничего не получалось. Так же, как в этой истории: концы в разумном понимании никак не сходятся с началом...
Жила вот эта дама. Вон с той фамилией. Повыше. Тихо работала врачом. Обслуживала контингент из разведслужбы. Да-да, из ФСБ. Оттуда именно. Из самой сердцевины. Проблем - ни грамма. Счастья - полный ключ. Но... До тех пор, пока не перешла в компанию по нефти "Корус". Хотя слегка журили:"Не ходи. Не надо бы...". Ослушалась.
Вот здесь как раз всё началось. Перевернулось. Встрепенулось. Замутилось...
Когда будет рассказ закончен, вы вспомните привычно находящее сравнение, что вышло из блокады Ленинграда: "Все Савичевы умерли. Осталась одна Таня". И это будет правда, что всплывёт повторно через столько лет. Но это будет к вам несправедливо. Ибо будет недосказанность и не всплывут детали. Так что придется рассказать...
...Жила себе эта дама с семьёй. В высотке. На Котельнической набережной. Возможно, ездила случайно в лифте с Мордюковой и Раневской. Вероятно, что здоровалась. Всё же элитный дом. Такая публика...
Была у них квартира в 200 с лишним метров. Но было решено продать квартиру. Разменять на две. В году 2005. В ноябре. 4-го числа. На этот день в ячейку банка должна была от покупателя заложена указанная в купчей сумма. На основании проверенной и вложенной в ячейку сотрудниками банка лично суммы новые хозяева квартиры должны были приобрести на руки свидетельство из Регистрационной палаты. Они его приобретают. В этот день.
Именно в этот день от странного инсульта в больнице умирает у Натальи мама. Инфаркт разит отца всё в тот же день. И в этот день должны были забраны и деньги из ячейки. Умершей мамой.
Через неделю умирает от инфаркта уже муж Натальи. В 42 года. Без предрасположенности. Без явных симптомов. Врач по профессии. От явившегося с новой странностью инфаркта. Перепечинское кладбище точно вам все даты подтвердит.
Похоронив родню, Наталья с правом на всю сумму вложенных в ячейку банка денег за квартиру является в тот банк. Вскрыли ячейку с банковским работником. А денежек на месте да не оказалось! Этот способ называется у нас в народе как "тю-тю".
Пошла правду искать Наталья вместе с иском в Мосгорсуд. Выиграла. Там назначается попутно с заявления ответчика дата и второго заседания. Не хочется опять вставлять здесь слово "но", однако же оно снова нашло в рассказе своё таинственное место. Ибо за день до последнего заседания похищается дочь Ферапонтовой. Пришедший к ней на квартиру молодой человек ставит вопрос ребром: ребёнок или деньги? Та выбирает первое.
Потом она ещё пыталась биться за квартиру. Бесполезно. Глухо, будто в танке. Творится нечто начисто невообразимое для здравого ума. Вскоре при беседе на повышенных тонах с пришедшим на переговоры неким новым молодым человеком дочь якобы выбежала на балкон и... выбросилась! 22 апреля 2007 года. Вроде бы - несчастный случай. Как бы. Входящий к бедной женщине уж очень часто. В даты принятия решений. Что-то такое несуразное. Невнятное. Не доходящее уже совсем к рассудку.
Вот тут уже подходит сбоку мистика Эдгара По. Пропадают документы у самой Натальи. Разом. Все! И даже фото. В Таганском ОВД Москвы ей паспорта не выдают. Она - покойница. Уже шесть лет. По справке загса. Кто-то принёс справку с больницы, которая об этом даже не знает.Просто чертовщина некая из Гоголя!
В новой попытке объявиться с документом в этой жизни для получения денежных средств от своей родни в Германии Наталья достает паспорт другого человека и вклеивает своё фото. Под криминальной тенью входит снова в нашу действительную жизнь. Ходит в ней. Живёт. Возможно, молится. Аж дважды. Чтобы признали. Да чтоб не поймали. Живой же ведь не существует. А вымышленной - да. Её на этом ловят. Заключают под замок в темницу. Проводят следователем Бровкиным необходимую к суду портретную экспертизу. Подтверждают, что она и есть она. Пишут, что личность установлена. Направляют далеко. В Кунгур. Под Пермь. В отсидку.
Сколько впаяли - столько отмотала. Едет опять в Москву. Искать себя. Не в царстве божьем. По российским документам. В верхней жизни. Существующей реально. Жалостливые родственники из Германии давно ведь отослали на паспорт для Натальи деньги. А его снова не дают. Опять придумывают способ посадить. Подгребли его к каким-то высосанным с пальца фактам. Вновь сажают. Неинтересно ж никому, что это ей не надо и она не шла на это. Но ведь кому-то это точно надо...
И сколько бы не длилась вся эта история с перевернувшимся по сути и изгаляющимся в присмерть самую над всяким здравым смыслом детективом, нам надо быть всегда готовым и к погребённым заживо, и к бабушкам - владелицам "Феррари", и к безработице с жирным нулём по скуксившимся до оглодыша посёлкам с деревнями, и к семи официальным миллионам алкоголиков, и к двадцати с лишним миллионам выпавших из наших пенсионных фондов работяг - теней. Пора бы понемногу привыкать жить в призраке - стране, которой будто силой мало пока есть. Но всем другим она такого наворотит, когда откроет хоть немножко из того, что в ней странно таится. Слоновье стадо будет в крохе - лавке. Так что приходится с нещадностью пока лупить своих, чтобы потом другим - чужим горя пришлось сполна, целыми вёдрами хлебнуть. У нас же ведь одна ракета покрывает, заменяя кротко махом протяжённости удара, парочку в выступе фронтов армейских. А что людей много теряем - так это мелочь. Частности. О них и думать как-то с "мамкой Кузьки" под рукой прям недостойно...
И снова даже очень непонятно. Чем меньше остаётся нас, тем меньше нам и достаётся. Опять всё вопреки всяким наукам...
Существует очень много всяких демократий. Начиная даже из домашних. Когда влезает в тапки тот, кто раньше встал. Недавно в Африке была даже такая, когда врагов просто съедали, по-своему лишая права голоса. Но очень странно видеть демократию, когда ты просыпаешься с двумя заводами в кармане и тут же едешь к верховоду государства, чтобы советовать, как всей стране с этого дня жить. И чем-то трогает конфуз "уотергейта", когда всепредержащий над самими США, грубо натолкнувшись о закон, тут же лишился властных рычагов. Что уже ныне интересно. Очень даже. Там судьи слушали лишь запись голоса свидетеля и сопоставляли с фактами. Как говорится, нарывали. Немного трудновато было доказать. А здесь уже столько нарыто на-гора. Маячит, будто терриконы возле шахты. Знают в Кремле. Через четыре километра. С ручными рычагами, прилаженными только к одному лицу. С обезличенной немножко демократией. Такой её построили. Приладили. Видать, чуток не довинтили...
И запросто сидит себе в квартире Ферапонтовой некий приличный тип, поплёвывая с лёгкой нехотью оттуда вниз с чудесного балкона. Живущий нагло вместо кого-то в той квартире. Не заплативший за неё. Свернувший напрочь рычаги закона во всех мыслимых ячейках государства. Прикрытый всей бронезащитой от указов, подзаконных актов и постановлений. И никому это не нужно. Так же работает тот банк. И писарчук в Таганском ОВД не прозябает. Нам эту цепь легко можно продлить. Пешки они. Ищите кукловода, до искр последних стопорящего рычаг...
Беспечность властвует над нами. А надо бы всерьёз подумать: "Не буду ль следующим я?"
Будто живем все со смещённой набок до предела совестью и с искажёнными вокруг кривыми зеркалами реалиями безмерно странной и никому не нужной жизни.
Отстроили со средств народных скоро Христовы богадельни, церкви, храмы. А радость это всё не источает. Тревожно спится нам внизу, ибо так часто кажется - они не так звонят. Почему-то аж до пор сиих их звоны не находят отклика в стоящих над народом властных душах работать и с достоинством, и с честью. Живущих на налоги с этого ж народа. Хотя на службах они прочно жмутся к алтарю.
Дороги к храмам до народа тоже не дошли. Их же построивших и так же давших жезл властительный командующим им...