Моё дежурство только-только перевалило за середину, когда привезли мальчика. Стервец катался на роликах - цеплялся за грузовики. В результате множественные переломы правого бедра, вывихнутое плечо, сотрясение мозга и четыре часа операции. Четыре часа я собирал его кости, чистил, вбивал спицы и штопал. Что ж... ходить будет - я хороший хирург, но бегать едва ли - мое умение не безгранично.
После операции долго сомнамбулически мыл руки; тер пальцы синтетической щеточкой - в конце дежурства я всегда чувствую себя, как выжатая в бокал канарейка.
- Нормально?! - К соседней раковине стал Джексон. Неутомимый оптимист он всегда приходил на час раньше смены.
- Ничего.
Джексон энергично и быстро заработал щеточкой.
- Там привезли ещё одного... - он перешел к сушилке.
- Дьявол! - Вырвалось невольно; я никак не рассчитывал на ещё одного пациента.
- А сам прооперирую. - Джексон широко улыбнулся. - Ты не против?
- Спасибо... устал сегодня... спасибо!
Мы вышли в блестяще-голубой коридорчик.
- Сделай только ещё одну вещь. - Он стоял, подняв кверху руки; я вопросительно ждал. - В приёмной дочь этого малого; поговори.
- Что я могу ей сказать? И почему я?
- Девчушке пять лет, а твоей дочери четыре; ты лучше сможешь объяснить ей.
- Объяснить что? - Я всё ещё недоумевал.
- Они ехали в машине, - с противным выражением стал растолковывать Джексон, - он и девочка; а с грузовика впереди сорвало стальную трубу и прямиком бедолаге в голову. Что называется навылет. И всё это на глазах его дочери. Представляешь?
- Но что я могу? - Почти вскричал я.
- Да пойми ты! Нельзя просто так пойти и сказать девочке, что из-за какого-то рабочего-разгильдяя её отцу разнесло череп! Тут нужно что-то придумать! Ты же сам отец! Год назад у неё умерла мать, а теперь вот с отцом трагедия.
- Да что тут можно... - Я было вскинулся и махнул рукой: - А-а-а-й!! Ну и сменка выдалась!
- Иди! Она в приёмной. А я в операционную.
- И что ты собрался оперировать? труп?
- У него ещё есть пульс. Хоть попытаюсь.
В приемной сидела девочка; я взял её за руку и повел в свой кабинет. Не знаю точно: из-за шока или ещё почему - она покорно пошла за мной; возможно, почувствовала, что я "тоже отец". Да, я отец и моей дочери четыре с хвостиком. Правда этот "хвостик" в четыре месяца длиной она живет отдельно. Её мать решила, что я слишком много времени провожу в клинике, что я отец... не очень хороший и нет никаких перспектив... Она ушла от меня. Каждый день я пишу ей письмо. Она не отвечает; я снова пишу - она снова не отвечает. Я пишу уже без надежды прочесть ответ. Может быть он мне и не нужен - её ответ; может быть эти письма нужны мне самому.
- Я не зажгу верхний свет, - когда мы зашли в кабинет, я опустился на корточки и заглянул девочке в глаза, - можно? Я устаю от яркого света.
Она едва кивнула.
- Вот и хорошо, - я включил настольную лампу. Приятный "шоколадный" свет нарисовал на полу круг, заполнил комнату теплом. Мой маленький кабинетик выглядел весьма уютно, я и раньше замечал это, но сегодня таинственная "домашнесть" болезненно резанула.
Для девочки я подтянул к столу кресло, сам сел на обычное место. Сесть вместе с ней на диван я не решился. Не знаю, чья задача сложнее: её или моя... во всяком случае, своей я страшился; и барьер стола хоть чуть-чуть успокаивал. Препаскудное это чувство - видеть в пятилетнем ребёнке свою... работу что ли?
- Тебя зовут Мэй? Я угадал?
- Лиза. - Тихо, одними губами шепнула она.
- Лиз... Лиза... Елизавета... - Я придвинулся ближе, так, чтобы свет лампы попадал на лицо. Мне казалось, что моё открытое лицо должно успокоить девочку. - У тебя красивое имя.
Она кивнула и тихо спросила:
- А что с папой?
Вот. Началось. Напрямую и в лоб: "что с моим папой?"... ну, что ты ответишь, отец?
- Видишь ли... твой отец... он не совсем обычный человек... он - космический хранитель, понимаешь? - она кивнула. - Он... он... так получилось... В общем, нашу базу на Марсе атаковали.
Я чуть отодвинулся. Если кто-то скажет, что врать ребенку это гнусно, я только рассмеюсь умнику в лицо и предложу самому сказать...
- Атаковали предательски, нарушив международные соглашения. - Я пытался припомнить фантастические книжки или фильмы; хоть что-то. - Целые полчища бандикутов напали на наше мирное поселение. - Лиза смотрела, широко распахнув свои глазёнки-бусинки; - охрану базы смяли в первые же мгновенья боя; все, способные держать оружие мужчины выступили, но силы были слишком не равны. Многие погибли. Первый уровень обороны пришлось сдать. К счастью тут появился твой папа. - Что-то мелькнуло в её глазах и я, с облегчение понял, что на верном пути.
- У моего папы белые волосы. Тётя Рита зовет его блондином.
- Да-да, - подхватил я, - полковник Сильвер (так теперь зовут твоего папу) возглавил оборону. Полчища бандикутов удалось задержать на втором уровне... - в сдержанных красках я стал описывать оборону.
Всё это было хорошо, но развязка неотвратимо наступала; и я не был готов к ней. Во всяком случае, не сегодня.
- Лиз! Мне тоже необходимо идти. - Я придал голосу и взгляду пронзительную искренность. - Могут поступить раненые.
Она кивнула:
- А можно я подожду?
Дежурная сестра сказала, что у бедняжки нет родственников и что её будут оформлять в приют; я подумал, что ночь в больнице для Лизы не худший вариант:
- Да. Я попрошу тётеньку в приёмном покое.
Через полчаса она уснула, а я отправился домой.
**********
Сирена уже хрипела от надрыва, и во всех коридорах базы истерично мелькали оранжевые огни, когда по длинному прямому коридору пробежал человек. Закованный в древнеримские латы, с длинным странной формы предметом у пояса, с планшетом в руке; он пулей влетел в зал, и все присутствующие вытянулись по команде "смирно". Вошедший кивнул "вольно" и прошел к столу; речь его была коротка и отрывиста:
- Положение безн... сложное. Страйкеры заправлять наполовину; до взлетной массы добирать боеприпасами...
- А как же... - попытался перебить какой-то офицер.
- Молчать!! - Рявкнул полковник, бешено вращая белками глаз. - Как можно больше боеприпасов и забудьте про то, чему вас учили в училищах! огонь открывать в любом положении: на взлёте, в маневрах, заходя на посадку. - При этих словах многие побледнели, всякий шум в зале исчез и даже, как будто, движения замерли. - По страйкерам! серебряная эскадрилья!! в пространство!!
Первая дюжина страйкеров поднялась в шестнадцать пятнадцать. В шестнадцать тридцать при заходе на посадку погиб последний из них.
Бандикуты использовали пулехсы - самое паскудное оружие вселенной. В локоть длиной стальная блоха пулехс наполовину состояла из взрывчатки; эдакий полуразумный камикадзе вращающий в полёте стальными ногами-зубьями, а в момент гибели разрывающийся, как бомба. Единственное успешное средство борьбы с пулехсами - уничтожать их прямо у корабля-матки, но бандикуты использовали истребители прикрытия.
Ещё через час боя от Серебряной эскадрильи осталась одна дюжина страйкеров. В живых остались только пилоты-асы; и они сдерживали атаку. Но этот час не прошел даром - полковник Сильвер сумел организовать огневую поддержку со стен базы - первая атака бандикутов захлебнулась.
**********
Домой я приехал ровно в двенадцать; консьерж Тим, сонно щурясь, отпер мне дверь, и когда мы вошли в лифт часы пробили первый раз.
- Как твой гайморит, Тим? - От своего позднего появления я чувствовал себя неуютно и хотел как-то посочувствовать старику.
- Спасибо, мистер Дворжак. С носом порядок. Последнее время у меня копыта побаливают.
Несколько мгновений, а вернее пока лифт полз на мой этаж, я удивлённо пялился на старика. Потом сообразил, что это шутка.
- Выпрямим твои копыта! - Я хлопнул его по плечу. - Не переживай.
- Спасибо, мистер Дворжак. Скорей бы уж; сколько мучаюсь; с последней кампании на Титане. - Он тихо улыбнулся, и что-то поправил за спиной.
- Не знал, что у нас есть бар с таким названием. - Теперь мы заулыбались вдвоём.
Свет в доме был уже погашен и старик подержал лифт открытым, чтобы я мог отпереть квартиру. Я открыл двери и благодарно махнул Тиму; ботинки старика действительно показались мне короткими.
Есть не хотелось; я насильно заставил себя подогреть пиццу; для аппетита выпил стопку водки и сел перед телевизором. Шел какой-то фильм; я не следил за диалогами, просто смотрел - у героини была очень выразительная мимика. Картину вдруг оборвали передачей новостей; напряженно-встревоженный диктор скороговоркой выпалил:
- Мы прерываем передачи экстренным выпуском новостей. - В студии что-то звякнуло, задрожал свет; диктор, извиняясь, поправил галстук. - Колония землян на Марсе подверглась нападению цивилизации бандикутов...
Кусочек пиццы замер на полпути ко рту; "что за чертовщина?" - пицца вернулась в коробку, а пальцы легли на пульс. Диктор продолжал:
- ...вероломно нарушив межгалактические соглашения. С военных баз Земли по тревоге были подняты четыре тяжелых крейсера. Через сутки они будут на орбите Марса...
Я проверил пульс, температуру, сделал пару коротких тестов - норма; разве что легко кружилась голова. Я раскрыл окно и несколько раз энергично вздохнул. Внизу, на третьем уровне магистрали у светофора стало одинокое такси. Таксист почему-то с ненавистью посмотрел на меня и, показав неприличный жест, умчался. Я потёр глаза - ничего не изменилось.
- ... сутки! Целых двадцать четыре часа, пока летят крейсеры, всё население Земли будет сжимать кулаки за своих соплеменников. Это будут долгие и трудные сутки... - я выключил телевизор; и выпил ещё пару глотков водки; едва ли это исправило положение или что-нибудь объяснило, но я хотя бы уснул.
Наутро вчерашние каламбуры практически выветрились из побаливающей головы. Я привычным манером добрался до больницы - единственно удивившись новым турникетам в метро и причёскам девушек - и когда охранник больницы сочувствующе поглядел на меня, я решил, что не смыл со щеки пасту.
- Здравствуйте, Александр! - Дежурная сестра тоже смотрела не меня с сожалением, как на побитую собачонку; я незаметным жестом проверил ширинку. Застёгнута.
Прямиком я прошел в туалет; гладко выбрит, щёки чистые и волосы уложены вполне прилично, и рубашка выглажена, и...
- Доброе утро, Алекс! - В туалет влетел Джексон. Даже после ночи дежурства он оставался энергичным и подтянутым. - Держись! Если я могу чем-то помочь - обращайся!
- Да что произошло, чёрт вас возьми!
- Ты что ли не смотришь канал новостей? - Джексон искренно удивился. - Твоя жена и дочь на Марсе, в оккупированном (меня просто покоробило от этого "оккупированном") городе.
- Что ты мелешь? Какой Марс? какой город? что за чушь?
В ординаторской было полно народу; врачи полукругом стояли перед телевизором, но, как только я влетел в комнату, они расступились. В новостях теперь уже диктор-женщина красочно расписывала трагедию на Марсе; и несколько заснятых минут боя непрерывно крутили на заднем плане. Минут пять я смотрел, затем вышел в коридор; у двери стояла Лиза, мне показалось, она ждала меня. Я не поздоровался, только вопросительно поглядел на девочку.
- Мой папа жив? - губки её задрожали, и она сжала кулачки. - Мне злая тётя сказала, что он умер.
- Нет-нет! Конечно, он жив! - Поспешил уверить я и, взяв Лизу за руку, пошел в левое крыло больницы; в исследовательский центр. - Понимаешь, когда бандикуты напали на марсианскую базу, твоему папе потребовалось очень быстро оказаться там. Ему пришлось оставить земное тело. Иначе бы он летел целый день. Понимаешь? - Лиза совершенно успокоилась и кивнула, хоть ничего и не поняла.
Да что там Лиза, я сам ничего толком не понимал и сейчас решал с кого начать обследование. "Нет, нужно начать с себя. В противном случае, какой смысл в опытах сумасшедшего?"
Наскоро я сделал все доступные анализы и прошел тесты на психическое состояние. Не идеально, но до дурдома далеко; одним словом шизофрения у меня ещё впереди.
Тогда я принялся за девочку. Лиза спокойно предоставила себя для исследований. Я время от времени прибавлял новый эпизод к своей фантастической (фантастической ли теперь!) истории.
Никаких отклонений у Лизы я не обнаружил, разве что чрезвычайно яркие импульсы головного мозга и редкой формы с сильными всплесками энцифалограмма.
"Неужели эта девочка оказалась способной выстроить целый мир силой своего маленького мозга... - я сидел в своём кабинете и, закрыв лицо руками, с силой тёр виски. Лиза сидела напротив. - Целый мир, чтобы спасти своего отца. Создать из моего рассказа город на Марсе, - мимо окна пролетел водитель-лихач; я уже не удивился, продолжая размышлять: - перевернуть нашу цивилизацию..."
Прерывая мысли, затрещал телефон: "Дворжак! в ординаторскую. Новости с Марса!" - Джексон моментально положил трубку, даже не дав мне ответить.
- Ты посиди здесь, - сказал Лизе, - я отлучусь ненадолго. Согласна?
Она кивнула.
В ординаторской было по-прежнему людно. "Что?" - Спросил я у Джексона; тот приложил палец к губам и показал на телевизор: - "Через две минуты будут последние новости".
Этот выпуск начался уже полновесным видео; мелькали вспышки взрывов, пары страйкеров выстраивали фигуры высшего пилотажа - первое мгновение казалось, что телевизионщики перепутали плёнку и показывают репортаж с авиасалона, а вспышки в небе - это просто салют. Потом откуда-то сверху посыпался стальной дождь пулехсов, оглушительно загрохотало; в ответ со стен города застрекотали пушки, и корабль-невидимка бандикутов окутался пламенем взрывов.
- Десять минут назад бандикуты выдвинули свои требования. - На экране появился диктор. - Они грозят разбомбить город, если им не будет выдан полковник Сильвер. Напомню, что именно Сильвер сумел организовать эффективную оборону марсианской колонии.
Опять пошло видео - светлоголовый мужчина в латах и шлеме бежал по городской стене со штурмовым бластером в руках; он часто опускался на колено и, выстрелив, бежал дальше.
- Папа, папочка! - Никто не заметил, как в ординаторскую вошла Лиза. - Это мой папа!
Взрослые вздрогнули; картинка сменилась на общий план боя, послышались людские крики; и я поспешил увести девочку назад, в свой кабинет.
"И что теперь? - Я достал приготовленные на вечер сэндвичи, включил чайник. - Что теперь!!" Голова разрывалась от этого вопроса; я смотрел на сияющее личико девчонки напротив, и мне делалось только горше, потому что в каждый миг, в каждую секунду я видел в ней своего ребёнка, который теперь по неведомо чьей воле оказался там, на войне.
Сказать, что Сильвер мёртв? прекратить этот кошмар? Три простые слова: "Твой отец погиб" - и можно спокойно жить дальше. Но это невозможно, невозможно произнести эти "простые" слова - это невыносимо бесчеловечно!! А что другое мне остаётся? Ждать гибели базы? Ждать гибели близких людей? И как вообще можно сравнивать жизнь чужого (он мне действительно чужой) человека с жизнью дочери и жены? Есть, в конце концов, долг; мой отцовский долг!! Инстинкт продолжения рода..."
- Знаешь, Лиза. - Слова получились глухими; я старался не смотреть на неё. - Я должен признаться тебе в одном... одной...
Она почувствовала, что я сейчас скажу; глазки набухли слезами, губы задрожали; она всхлипнула и съёжилась:
- Папа... папа он?..
Я кивнул. Отрицательно кивнул головой.
- Нет, Лиза, с твоим папой всё хорошо. С ним всё будет хорошо!! - Я выдохнул эту фразу яростно-затравленно, как замерзающий волк в воет на последнюю в своей жизни луну.
Лиза кинулась ко мне, прильнула к груди и замерла. Не могу описать своих чувств, вероятно, не придумали ещё таких слов. Мы просидели вдвоём до поздней ночи - она рассказывала о своём папе.
- Пойдем. - Дальше откладывать было некуда; час назад крейсеры землян прибыли на орбиту Марса. - Пойдём, посмотрим новости.
Мы прошли по пустому коридору, вошли в сиротливо-пустую, - "Где все?" - мелькнуло в мозгу, - ординаторскую. В телевизоре ликующий диктор вещал о блестящей победе землян. Странно, но чем больше он говорил, тем паскуднее делалось у меня на душе, будто кто-то опустил внутрь меня трубочку и высасывал...
- К сожалению, этот день для многих станет днём траура. - Ликующая маска диктора сменилась трагической. Флейты тихо заиграли "Аве Марию" и на экране поползли фамилии погибших.
Я так медленно и старательно прочитывал эти фамилии, что пропустил свою и стал читать дальше, а когда вернулся...
"Боже, за что мне это? - комната поплыла, закрутилась, и стало невыносимо трудно дышать. Я рванул ворот и, не разбирая дороги, бросился в туалет; на кафельном полу поскользнулся, упал и так и остался лежать. Больше всего мне хотелось превратиться в маленького зародыша, в эмбриона. - Верните всё обратно... сделайте, как было... я не хочу, я не хочу, я не хочу..."
**********
Марс. Город землян.
- Зенкер! - От окрика доктор в мятом испачканном кровью халате остановился и, кажется, испугался. Окликнувший его человек подошел ближе. - Иди отдохни, Зенкер. Теперь уже можно. Трудная выдалась смена!!
Зенкер близоруко прищурился и, не трогаясь с места, переспросил:
- Я посплю пару часов?
- Конечно! Иди.
Зенкер, всё ещё сомневаясь, снял с шеи фонендоскоп, повертел в руках, будто не зная куда его девать, и передал главврачу.
- Так я пойду? - Он стал раздеваться.
- Да, только ещё одна просьба. Там в приёмном покое сидит девочка. Поговори с ней. - Зенкер удивлённо поднял брови. Главврач пояснил: - У неё мать погибла; пулехс разорвался прямо в руках. Понимаешь? Это произошло на глазах у девочки.
- Но что я ей скажу? - В глазах Зенкера появилась тревога.
- Но у тебя же у самого сын маленький! Скажи что-нибудь; ты лучше всех сможешь объяснить.
- Объяснить что? - Зенкер пробурчал это себе под нос уже на пути к приёмному покою. - Как вообще такое можно объяснить?
В приёмном покое сидела девочка четырёх с хвостиком лет. Зенкер протянул её руку; девочка, не сопротивляясь, пошла за ним. Все комнаты были заняты, и доктор выбрал для разговора длинный коридор; самый длинный - круговой.
- Понимаешь, милая, твоя мама бы... - он чуть не сказал "была"; спотыкнулся и, краснея, поправился: - твоя мама не обычная женщина. Вернее не совсем обычная...